Текст книги "Снега Берглиона"

– Что ты там увидел, Риард? – ладонь Аквии в меховой рукавичке легко коснулась его плеча.

– Будущее, – пробормотал Блейд, невольно вздрогнув.

– У нас нет будущего, – женщина покачала головой.

– Я говорю о своем мире.

Они помолчали; потом Аквия сказала:

– Скоро тебе предстоит выпить снадобье, чтобы убрать все это… – ее ладонь вновь разворошила шерсть на плече разведчика. – Не хочу, чтобы тебя видели в Берглионе таким. Моя вина…

– Ни слова больше! – Блейд шутливо стиснул ее в объятиях. – Ты, малышка, замаливаешь свой грех каждую ночь, и я с удовольствием получаю эти проценты с нашей сделки.

– Проценты? – Аквия наморщила ясный лоб; видимо, подобные финансовые тонкости были выше ее разумения.

– Не бери в голову… Это шутка.

Она послушно кивнула.

– Я приготовлю отвар. Ты выпьешь его утром, в последний день, когда мы увидим скалы Берглиона. Волосы начнут выпадать не сразу… Сначала – чуть-чуть, потом полезут клочьями, – она хихикнула. – Боюсь, ты подъедешь к воротам замка совсем голым, Риард.

– У меня есть шкуры, реквизированные у Харата, – с достоинством возразил Блейд. – А сверху я натяну панцирь, который содрал с дайра!

– Ты всех перепугаешь, мой хранитель…

Блейд оскалился, щелкнул зубами, и Аквия, улыбнувшись, шлепнула его по губам. Прошло минут десять; они держались за руки, меховая рукавичка утопала в огромной мохнатой лапе. Наконец разведчик произнес:

– То мерзкое зелье, что ты поднесла мне при первом знакомстве – презанятная штука. Многие в моем мире отдали бы полжизни, чтобы отведать его…

– И та девушка, которая любит смотреть картины прошлого? – Аквия скосила на него лукавый хризолитовый глаз.

– Нет, у нее с прической все в порядке, – смущенно пробормотал Блейд.

– В твоем мире у людей не хватает одежд? – бровь женщины недоуменно приподнялась.

– Дело не в том. У стариков, да и у молодых тоже, выпадают волосы – вот здесь, на голове, – он взлохматил свою буйную шевелюру. – И таких парней совсем не любят девушки… Представь, как они страдают!

Внезапно Аквия расхохоталась – да так, что на глазах выступили слезы.

– И ты… ты решил… – она просто изнемогала от смеха. – Ты хотел… хотел бы дать им… мое снадобье?

Блейд молча кивнул.

– О добрый мой, благородный страж и хранитель! Как эти люди отблагодарят тебя, если такое украшение вырастет у них по всему телу? – она дернула клок шерсти на груди Блейда. – Для восстановления волос имеется совсем другое средство… фастан, жидкий бальзам… Я дам тебе флакон, которого хватит на сотни лысых черепов!

Блейд мысленно перекрестился. Хвала Создателю, что он затеял этот разговор! Если бы он выпросил у Аквии ту мерзость, которой его попотчевали три недели назад, и принес зелье лорду Лейтону, последствия могли быть самыми плачевными. Говорят, благородные седины премьер-министра редеют от тяжких трудов на благо страны… и если бы Лейтон, с самыми лучшими намерениями… О, это было бы ужасно! Их всех судили бы за государственную измену!

Он облегченно вздохнул. Кончался двадцать первый день странствий.

ГЛАВА 9

Блейд принял зелье утром двадцать шестого дня.

Еще накануне Аквия начала беспокоиться, то оглядываясь по сторонам, то склоняя голову к плечу и прислушиваясь к чему-то с зажмуренными глазами. Казалось, она словно кошка ищет дорогу к дому, к единственному месту, где ждут ее тепло, свет и забота добрых хозяев. Блейд не понимал, как она ориентируется в снежной пустыне; для него все направления были одинаковы. Везде – ровная белесая поверхность, слегка подсвеченная фиолетовым, по которой разбросаны отдельные ледяные надолбы и кое-где тянутся гряды торосов; везде – снег, холод, изредка встречающиеся полыньи, голодное зверье и голодные люди, да заунывный волчий вой – будто отчаянная молитва, взлетающая к багровому солнечному диску.

Вечером они достигли непреодолимого барьера: поперек равнины в обе стороны, на запад и на восток, протянулась полоса перекореженного льда. Это не были привычные торосы почти правильных геометрических очертаний, меж которыми собакам всегда удавалось найти путь. Здесь глыбы, выломанные из ледового щита, беспорядочно дыбились вверх, влево и вправо, вперед и назад – во все стороны, льдины налезали друг на друга, образуя дикое нагромождение остроконечных пиков, плоских граней и заостренных ребер, сквозь которое не сумел бы пробраться ни зверь, ни человек. Блейд не понимал, как мог образоваться такой хаос. Никакая буря не в силах взломать десятифутовую корку льда, никакие ветры и штормы не способны вскрыть застывшее море, чтобы волны воздвигли этот защитный вал на дальнем рубеже Берглиона. Потом он припомнил слова Аквии о шахте, что вела в глубь земли – а, точнее, к еще неостывшим недрам планеты. Может быть, слой магмы залегал здесь близко к поверхности, и весь регион был сейсмически активен? Землетрясение средней силы, конечно, взломало бы льды над прилегающим к острову шельфом.

Аквия, увидев непроходимый барьер, против ожиданий довольно кивнула.

– Мы на правильном пути, но чуть уклонились к западу, – сообщила она. – Завтра поедем на восток, там должен быть проход.

На рассвете, когда Блейд выпил чашку лекарственного отвара – не менее отвратительного, чем то зелье, которому он был обязан своим волосяным покровом, – Аквия протянула ему плотно закупоренный плоский флакон из толстого стекла. Там плескалось немного тягучей синеватой жидкости, похожей на очень густое растительное масло.

– Фастан, – коротко сказала женщина. – Нужно взять очень немного и тщательно растереть тряпицей – так, чтобы бальзам не попадал на пальцы. Иначе – сам понимаешь… она усмехнулась.

Блейд благодарно кивнул, принял флакончик и тщательно примотал ремнем к талии. Не было никаких гарантий, что чудодейственный эликсир пропутешествует с ним обратно в родное измерение, однако уже дважды он сумел хоть что-то принести на Землю из чужих миров. Ему казалось, что здесь существовала любопытная закономерность – сравнительно небольшой предмет, находившийся в контакте с его телом в момент переноса, на котором подсознательно фокусировались его мысли, мог стать его добычей. Так было в Альбе и Кате, возможно, это повторится в Берглионе?

Впрочем, до возвращения оставался еще порядочный срок – больше месяца. Он проведет это время с пользой, исследуя тайны древнего замка вместе с милой Аквией, вполне излечившей его от тоски по Меотиде. И потом – была еще та дремлющая машина. С каждым часом и каждой пройденной милей его любопытство разгоралось все сильней.

Они двигались на восток вдоль ледового завала до полудня. Аквия по-прежнему вертела головой и прислушивалась, Блейд, не выдержав, поинтересовался, как она находит дорогу.

– Мы уже близко, совсем близко… взгляд женщины скользил по сверкающим на солнце граням ледяных глыб. – Я чувствую людей Берглиона – тут… – она коснулась лба. – Слабый гул, и он все растет и растет.

– Но ты говорила, что до замка еще полдня пути, – разведчик удивленно посмотрел на нее. – Что можно ощутить с такого расстояния? И потом – когда на нас напали дикари, ты не почуяла их, хотя эта шайка подобралась к самой нашей стоянке.

– Во-первых, я спала. – Аквия виновато улыбнулась. – А во-вторых, в Берглионе живут не дикари… они думают, мыслят – и это заметно издалека. Понимаешь, Риард, жар от большого костра чувствуешь со ста шагов, а маленький незаметен даже вблизи.

Блейд кивнул, эта аналогия была ему совершенно понятна.

– Когда мы придем в Берглион… – начала Аквия.

Да, когда мы придем в Берглион, мысленно откликнулся разведчик; его спутница все чаще и чаще повторяла эти слова. Когда мы придем в Берглион, мы увидим все чудеса этого мира. Мы будем любоваться многоцветьем древних тканей… наши руки коснутся темного полированного дерева, покрытого сказочной резьбой, мы вдохнем ароматы плодов, зреющих в оранжереях услышим музыку и старинные напевы, протяжные, веселые или печальные… узрим фантастические машины, дающие тепло и свет… и ту, дремлющую, с колпаком из блестящей проволоки и сияющих радугой камней… Когда мы придем в Берглион…

Блейд шумно перевел дух; Великая Чаша Грааля уже была в его руках, и оставалось только поднести ее к устам и испить.

В ледяном валу открылся проезд. Неширокий, ярдов десять, но прямой, как стрела. Они двигались в этом ущелье всего минут десять, потом нарты вырвались на ровную поверхность, которая уходила к самому горизонту – туда, где темнели скалистые пики.

Камень! Твердая земля! Пусть промороженная, лишенная жизни, но – прочная и надежная, основа основ, фундамент человеческого бытия. Блейд даже не подозревал, как стосковался за этот месяц по камню, скалам и утесам, горам, хребтам и уходящим в поднебесье вершинам. Да что там говорить о камнях! Он с восторгом глядел на черные, бурые и серые склоны – после белесой однообразной равнины взор, отдыхая, тонул в их неярких и мрачных цветах.

До гористого острова, однако, было еще миль двадцать, и замок разглядеть не удавалось. Блейд в нетерпении вцепился в шерсть на груди, стиснул – в его кулаках остались бурые клочья. Он удивленно воззрился на них, затем потер ладони – подшерсток сходил целыми полосками, обнажая чистую бледную кожу. И сразу мороз вцепился в пальцы ледяными клещами, словно поджидал этого момента целый месяц. Блейд сунул кисти под мышки, прижал к бокам – тут бурые лохмы еще хранили тепло.

– Не торопись, Риард, – Аквия глядела на него со странной улыбкой. – Шкуры, которые ты отнял у Харата, греют хуже твоей – Она потянулась. – Знаешь, я тоже жду, когда ты освободишься от своей шерсти. Все было хорошо, мой дорогой хранитель, но я соскучилась по твоему телу… по ощущению кожи…

Да, подумал Блейд, когда мы придем в Берглион мы будем любить друг друга на мягком ложе под резными деревянными сводами, в полумраке уютной спальни, в тепле, под надежной защитой каменных стен… И главное! – мы оба станем людьми!

Сани стрелой летели по ровной, как стол, равнине. Горы впереди понемногу росли, и вот уже на фоне темных прибрежных скал острые глаза Блейда начали различать что-то алое, воздушное, ажурно-резное, устремленное ввысь подобно башням готического собора. Он удивленно посмотрел на Аквию, на ее губах блуждала мечтательная улыбка.

– Красный камень? – разведчик вытянул руку вперед, по направлению к выраставшему на горизонте чуду.

Женщина кивнула.

– Красный, да… Берглион выстроен из красного камня. Говорят, его привозили издалека. Он так прочен и тверд, что твое копье не оставило бы на нем ни царапины. Предки резали и обрабатывали его огненными лучами…

Лазером? Забывшись, Блейд дернул прядь, свисавшую с уха, и чертыхнулся

– она осталась в его руке, а холод сразу куснул обнаженную кожу. Он так свыкся со своей шубой, что теперь вылезал из нее с неким ностальгическим сожалением – словно расставался с частицей тела, дарованной ему при рождении.

До замка было миль семь. Теперь он отчетливо видел яркую резную игрушку, приподнятую над застывшим морем на черной скале, она казалась крохотной, но даже с такого расстояния Блейд мог оценить титанические размеры постройки. Прибрежный откос уходил вверх футов на триста, и замок по высоте не уступал ему. Внизу, у самого берега, на фоне темной поверхности утеса выделялась багровая полоска. Стена?

– Что там такое, у подножия скал? – он тронул Аквию за локоток – Защитный форт?

– Высокая стена из гладкого камни, в четыре человеческих роста. В ней – арка с воротами, дальше – внутренний двор и еще одни ворота, прямо в скале… За ними – ход, по которому можно подняться в замок. Так говорил посланец Помнящих.

Прошел еще час. Теперь Блейд ясно различал стену с прорезью посередине, в ее глубине сияли, переливались желто – золотистым пятнышком створки ворот. Башни замка уходили в фиолетовое небо подобно языкам пламени, и все это воздушное, легкое сооружение напоминало окаменевший костер, разведенный на снежной равнине неведомым исполином. Вершину утеса охватывала наружная стена; над ней футов на пятьдесят выдавалось первое кольцо башен – как показалось Блейду, квадратных. Затем шли круглые, тонкие, высокие и резные – словно минареты восточной мечети; они окружали центральную цитадель, увенчанную каменной короной парапета. Некоторые башни имели остроконечные кровли с блестящими шпилями, другие – плоские площадки, обнесенные каменными перилами, третьи вздымали к небу округлые серебряные купола. Блейд глядел, словно зачарованный.

Внезапно на одном из шпилей взвился яркий вымпел. Видимо, их заметили; на белой равнине темная точка саней была видна издалека. Берглион приветствовал гостей! Нет, не гостей, – своих новых обитателей! Это показалось Блейду добрым знаком.

– Посмотри, – он тронул Аквию за рукав мехового одеяния, протянув другую руку к замку. – Посмотри! Флаг – в честь Снежной Королевы и ее отважного воинства!

Но вместо радостного возгласа его ждал мертвый взгляд застывших глаз; лицо женщины кривила гримаса отчаяния.

– Лучше погляди туда, милый… и туда – она кивнула налево, потом – направо.

Серебристое мерцание, стремительно приближавшееся к саням. Дайр? Нет, дайры! Два! Они брали путников в клещи, и ярдов через пятьсот их след должен был пересечься со следом парт.

– Самец и самка, очень голодные, очень злые… – пробормотала Аквия. – Как глупо… Они все – таки добрались до нас…

Собаки почуяли зверей и, взвыв, ринулись к воротам; Блейд видел, как они медленно распахнулись. Нарты летели стрелой, но дайры двигались еще быстрее.

– Они могут помочь? – разведчик кивнул в сторону приближавшегося замка, и начал натягивать панцирь, обдирая шерсть; волосы лезли с него целыми пучками.

– Вряд ли, – Аквия покачала головой. – Не думаю, что они заметили зверей… и уж во всяком случае, они не сумеют добраться вовремя.

– Я убью этих тварей! – Блейд стиснул древко копья, он был уже в доспехе, откинутый назад череп ящера и топор мерно, в такт ходу саней, раскачивались за спиной.

– Одного – да… Но тебе не справиться с обоими, милый, – женщина горестно сжала руки. – Уходи! Я же знаю, что ты можешь уйти! Уходи в свой мир, Риард, а я… я приму то, что уготовили мне боги Дарсолана!

Риард, спутник и страж Аквилании, целительницы из Дома Властителей Кламстара, угрюмо усмехнулся:

– Хранители не уходят, моя королева. Хранители бьются – и умирают, если надо.

Его лицо уже очистилось от мерзких бурых клочьев; щеки украшала короткая темная бородка – жесткая и колючая, но его собственная.

– Если я – справлюсь с ними, я приду. Если нет… Поцелуй меня, колдунья…

Губы Аквии были жаркими, как солнце – золотистое солнце Земли.

Блейд посмотрел назад – звери мчались в пятидесяти ярдах от них, приближаясь с каждым скачком. Он приготовился спрыгнуть, и вдруг, ударив себя по лбу, торопливо заговорил:

– Запомни, моя белоснежка… Та дремлющая машина, с огоньками и колпаком на черной веревке, может передать сигнал… призыв о помощи… Ты должна одеть колпак и думать – звать изо всех сил, понимаешь? Хочешь, расскажи нашу историю… как мы встретились… и все остальное… Они поймут! Они прилетят за вами! Сделай так, как я сказал, ладно?

Она послушно кивнула. Из распахнутых ворот вылетели четыре упряжки – видно, люди в замке почуяли недоброе. Блейд на мгновение приник к бледно-алым губам и скатился в снег.

– Проща-ай! – его крик еще дрожал в морозном воздухе, когда клыкастая пасть молнией метнулась к горлу. Он ударил копьем в челюсть зверя, проколол язык и отпрыгнул в сторону. Ступни жгло – шерсть с них сошла почти полностью.

Дайр отпрянул, пронзительно зашипев. Он был крупным – самец, и не меньше того, которого Блейд уложил в начале путешествия. Самка припала к снегу ярдах в пяти; ее глаза горели, как угли. Теперь звери не торопились – добыча была перед ними, опасная, но вполне приемлемая по размерам; такой хватит, чтобы насытить двоих. С медленной и ленивой грацией они начали обходить жертву с обеих сторон. Блейд упер конец древка в плотный наст и ждал, не двигаясь.

Самка прыгнула первой. Ее тело взметнулось в воздух с непостижимой, фантастической быстротой, растопыренные когти царапнули панцирь Блейда, отшвырнув его назад; падая, он услышал скрежет железа по кости и понял, что зверь напоролся на копье. Была ли рана серьезной? Стоила ли она потерянного оружия? Он вскочил, сжимая в руках топор.

Раненый дайр бился на снегу, угрожающе разевая пасть; стальной наконечник на полфута ушел в грудь чудища, попав меж панцирных пластин. Хорошо… одним меньше! Взгляд разведчика скользнул по белой равнине – от красной полоски стены, от упряжки Аквии, мчавшейся к распахнутым воротам, от спешивших к нему на помощь людей – до клыкастой пасти самца, маячившей розовым пятном на фоне снега. Продержаться бы минуту… хотя бы полминуты… С копьем в руке он не сомневался бы в победе, но топор – топор был слишком легким, чтобы с одного удара нанести смертельную рану бронированному ящеру.

Босые ноги стыли в холодной белой крупе, и Блейд начал приплясывать на месте, словно боксер на необъятном ринге, раскинувшемся во все стороны под светом гигантского багрового фонаря. Он усердно уминал ступнями наст, тот становился все плотнее и глаже – и все холодней. Зверь не сводил с жертвы гипнотизирующего взгляда; подобрав задние лапы и раскрыв пасть, дайр вдруг зашипел и прыгнул.

Подняв топор, Блейд ринулся навстречу, метя в горло. Возможно, его удар достиг бы цели; возможно, он бы промахнулся. Трудно сказать, как развернулись бы события, если б ноги его не заскользили по утоптанному насту, и разведчик не рухнул в снег, прямо на спину. Дайр пролетел над ним как сверкающая серебристая ракета, смертоносная и стремительная; лишь кончик шипастого хвоста хлестнул Блейда по ребрам, вдавливая панцирь в кожу. Он охнул, выронил топор и вдруг почувствовал, как в боку у него, у левой подмышки, словно взорвалась граната.

Доспех смягчил удар, ребра выдержали, но таившаяся под кожей капсула крохотного прибора лопнула, распалась, разлетелась вдребезги. Кажется, директива его светлости выполнена дословно, подумал разведчик, корчась от нестерпимой боли. Что там говорил Лейтон? Не просто нажать, а ударить изо всех сил? Сил у этой твари хватало…

В следующий миг он воспарил над ледяной равниной Берглиона, над пламенеющим замком, над нартами с копьеносцами, расходившимися полукругом, чтобы взять зверей в кольцо, над крохотным темным червячком – упряжкой Аквии, вползающей под высокую арку ворот. С неимоверной высоты своего полета Риард, страж, хранитель и спутник Снежной Королевы, разглядел ее запрокинутое к небу лицо с печальной улыбкой прощания. Он ринулся к ней, чтобы поцелуем стереть грусть с ее губ, но безбрежное белесое поле вдруг расступилось перед ним, распласталось туманной мглой, поглотило звуки и краски, тепло и холод, мысль и чувство. Он падал в тумане года, десятилетия, века – неисчислимое время, притянувшееся от первого Дня Творения до Страшного Суда; но, стоило лишь грянуть его громовым трубам, как Ричард Блейд был отпущен туда, где ему полагалось встретить Судный День – домой, на Землю.

ГЛАВА 10

Он очнулся от громкого крика. Ощущения медленно возвращались к нему; свет, падавший на сомкнутые веки, казался слишком ярким, прохлада подземного зала – опаляюще жаркой. Ступнями он чувствовал ребристую поверхность резинового коврика, пальцы, еще мгновение назад сжимавшие рукоять топора, теперь расслабленно касались металлических подлокотников кресла, и лопатки холодил не снег, а гладкая эмалированная спинка. Кое-где кожу слегка пощипывало – там, куда впились овальные пластинки контактов, свисавших на длинных кабелях с колпака коммуникатора.

Ричард Блейд открыл глаза. Перед ним белесым расплывающимся пятном маячило лицо лорда Лейтона, губы его светлости искривились в гримасе ужаса, зрачки остекленели. Эта картина окончательно привела разведчика в чувство; снежные пейзажи Берглиона, нарты с копьеносцами, клыкастые пасти чудовищ, запрокинутое к фиолетовому небу милое личико Аквии, возбуждение и ярость битвы стремительно откатывались назад, уходили в прошлое, заполняли ровными строчками последнюю страницу его воображаемого отчета.

Блейд встал, сделал небольшой шаг вперед и отряхнулся. Шерсть ровным кольцом легла вокруг его ног, несколько бурых клочьев повисло на тянувшихся за ним проводах. Оказывается, волос на нем оставалось еще предостаточно – ничего удивительного в том, что Лейтон испугался. Видел бы он своего подопечного в полном берглионском обмундировании!

– Д-дик… что с вами случилось? – голос старика дрожал.

Довольно усмехнувшись, Блейд вытянул перед собой нагие мускулистые руки

– они были чистыми, только слишком бледными. Да, в этот раз ему не пришлось погреться на солнце! Впрочем, сейчас он сожалел лишь о том, что в компьютерном зале не была установлена фотокамера; стоило бы запечатлеть облик бесстрашного героя сразу по возвращении из страны снега и льда! Ну, что ж, глядя на эту шерсть он будет вспоминать о берглионской авантюре, об Аквии и ее снадобьях…

Снадобьях?

Блейд судорожно пошарил у пояса и тут же с облегчением вздохнул: кожаная полоска вокруг талии с флакончиком была на месте. Большая удача!

– Ричард, вы…

– Все в порядке, сэр, – он коснулся своей обнаженной груди, с удовольствием ощущая привычную твердость мышц. – Местные условия оказались несколько суровыми, так что пришлось натянуть меховой комбинезон.

– Довольно оригинальный способ одеваться… – его светлость, видимо, обрел душевное равновесие. Он с кряхтеньем наклонился, поднял клок бурой шерсти и принялся его рассматривать. – И что же, все туземцы в тех краях покрыты этой мерзостью? Ричард, мне жаль вас… – старик покачал головой. – Насколько я понимаю, самки шимпанзе совсем не в вашем вкусе.

– Вы правы. Но моя… моя подруга… – он не мог назвать Аквию туземкой; в самом этом слове чувствовалось нечто уничижительное. – Да, моя подруга и спутница составила бы достойную пару принцу. Королева… Снежная Королева… и, вдобавок, волшебница!

– Вот как? По-моему, вы не страдаете тягой к мистике.

Блейд ухмыльнулся.

– Не страдаю. Но как вы назовете девушку, способную вырастить на человеческом теле такое украшение? – он пошевелил босой ногой горку лежавшей на полу шерсти.

Глаза Лейтона вспыхнули, кажется, его подопытный кролик притащил на сей раз весьма привлекательную морковку.

– И вы?.. – старик не закончил, с вожделением уставившись на кожаный ремешок, охватывавший талию Блейда.

– Да – Разведчик вытащил флакон из толстого стекла и протянул его светлости. – Если за эту операцию мне не дадут бригадного генерала, я ухожу в отставку.

* * *

Спустя час, приняв душ и облачившись в махровый халат, Блейд сидел в госпитальном отсеке, потягивая коньяк; рядом, в пепельнице, дымилась сигарета. Ему предстояло провести здесь ночь – в постели, на чистой простыне! Какое блаженство! Правда, рядом не было Аквии, зато его ждет Зоэ… Он должен искупить свою вину перед бедной девочкой; он был так невнимателен к ней после возвращения из Меотиды…

Блейд погрузился в мечты о том, как он будет вымаливать прощение у Зоэ Коривалл – день за днем и ночь за ночью, но тут дверь отворилась и в его маленькую палату вошел лорд Лейтон. Он с трудом тащил большой магнитофон, прижимая локтем к боку объемистый полиэтиленовый пакет с шерстью Блейда – видимо, в него были собраны все волосинки до последней. Карман халата его светлости топорщился, и оттуда выглядывала головка флакона с фастаном; казалось, Лейтон даже на миг не хотел расставаться и с шерстью, и с чудесным снадобьем – зримыми свидетельствами успеха последней миссии.

Водрузив магнитофон на стол, он сел напротив Блейда, закурил и, зачерпнув из пакета пригоршню волос, принялся механически мять их в пальцах.

– Я позвонил вашему шефу, Ричард. Примите его поздравления.

– Спасибо, – Блейд покосился на магнитофон. – Обычная процедура, сэр?

– Не совсем. До того, как я погружу вас в транс, мы немного побеседуем,

– Лейтон помедлил, словно пребывая в нерешительности; его пальцы быстро двигались, сплетая из бурых волос косичку. – Два вопроса, Ричард…

– Да, сэр?

– Помните, месяц назад мы говорили об адекватности ваших отчетов? О фактах и ощущениях?

– Конечно, – разведчик кивнул. – Мне не раз вспоминалась эта беседа… там…

– О! Прекрасно! Тогда вы поймете, что я хочу узнать. Не факты, а ваше ощущение того мира… Чисто эмоциональное, так сказать – по свежим следам.

Блейд с минуту подумал, потом, кивнув головой, произнес:

– Безысходность. Трагическая безысходность, сэр…

– Вот как? – Лейтон пристально посмотрел на него и вдруг тихо спросил:

– Наверно, это было невеселое путешествие, Ричард?

– Можно сказать и так, – разведчик пожал плечами. – Однако я дал не совсем верную оценку. Безысходность, да, – но теперь у них появилась надежда… благодаря нам с вами, сэр.

– Полагаю, я здесь ни при чем.

– Но вы же отправили меня туда…

Лейтон подергал шерстяную косичку, некоторое время глядел на нее словно в недоумении, потом покачал головой.

– На сей раз вы отправились сами – куда захотели. И это второй вопрос, который я хотел обсудить. Скажите, Ричард, спейсер был вам полезен?

– Полагаю, да. В психологическом смысле. Когда знаешь, что можно вернуться в любой момент…

Лейтон, подняв руку, прервал его.

– Боюсь огорчить вас, но спейсер мы больше использовать не сможем. Видите ли, он обеспечивает обратную связь с машиной, и в момент отправки вы получаете возможность влиять на параметры запуска. Совершенно неосознанно, конечно, но я не могу учесть это влияние, а вы – вы не можете не думать.

Блейд удивленно вздернул бровь.

– И что же в этом плохого? Не все ли равно, куда я попаду – в тот мир или этот… Зато спейсер дает мне чувство уверенности.

Старик пожевал губами, о чем-то размышляя. Потом он спросил:

– Ричард, о чем вы думали, что представляли перед стартом?

Разведчик напряг память. Мысленные картины побежали перед ним; они мчались все быстрее и быстрее, обгоняя одна другую. Зоэ, такси, в которое она садится, он сам – за рулем автомобиля, надвигающийся портал музея, залы, галереи – и, наконец, мраморный фриз – Барельефы Скопаса! Нагие тела амазонок, неслышимый грохот битвы, ярость, страх, надежда… Потом… потом все заволокло белесым туманом.

Он очнулся; янтарные зрачки Лейтона впились в его лицо.

– Я думал о белом… о белой мраморной стене, о тумане…

– И попали в мир, где главный цвет – белый, ведь так? – Блейд послушно кивнул. – Представьте, Ричард, что произойдет, если в следующий раз вы подумаете о красном? – Лейтон помолчал; видимо, для того, чтобы до подопытного кролика дошла вся опасность ситуации. – Да, о красном, – повторил он, – или просто представите себе преисподнюю в языках пламени и потоках льющейся крови… Вы очень хотите туда попасть?

Блейд содрогнулся – Нет, с него хватит и белого мира! Конечно, он может вообразить не ад, но рай; однако где гарантии, что за райским фасадом не скрывается нечто похуже Альбы, Ката, Меотиды и Берглиона вместе взятых? Нет, пусть лучше выбор будет случайным и не зависящим от его желаний ни на йоту!

Лейтон, внимательно следивший за его лицом, довольно кивнул.

– Вижу, вы все поняли. Так что спейсер мы сдадим в архив. – Он вытащил из кармана блестящий шарик, который обычно использовал, гипнотизируя Блейда, и приподнялся. – Ну, приступим…

Блейд допил свой коньяк – небольшая доза алкоголя снимала напряжение перед сеансом. Он лег в постель и блаженно вытянулся, прислушиваясь к бормотанию старика, возившегося с магнитофоном. Сейчас он уснет… наконец-то уснет в безопасности, на Земле…

Лейтон шагнул к кровати.

– Да, Ричард, еще одно… Как пользоваться этой штукой? – он похлопал себя по карману, из которого торчал флакон.

– Кажется, сэр, вы хотите провести испытание? – разведчик усмехнулся.

– Нууу… – его светлость отвел взгляд, – перед тем, как рекомендовать этот препарат одной персоне… очень важной персоне, должен заметить, я хотел бы проверить его на себе.

Блейд прикрыл глаза; его подозрения подтверждались.

– Его надо втирать… в кожу головы, я полагаю. И тщательно следить, чтобы бальзам не попал на пальцы.

– Доза? – деловито спросил Лейтон.

– Крошечная.

– Крошечная – это сколько?

Блейд вспомнил тонкие изящные пальчики Аквии и уточнил:

– С просяное зернышко.

– Хорошо. А теперь…

– Простите, сэр, у меня тоже есть вопрос, – Блейд скосил глаз на мешок с шерстью. – Что вы собираетесь делать с этим?..

– У вас имеются какие-нибудь предложения?

– Вообще-то я хотел заказать свитер… вязаный свитер, на память…

– Ха, свитер! – Лейтон сунул ему в руки тонкую волосяную косичку, сплетенную во время их беседы. – Ну-ка, попробуйте порвать!

Блейд, улыбнувшись, дернул – витой шнурок не поддавался. Он дернул сильнее, потом напрягся так, что вздулись жилы на висках. Без всякого результата!

– Так-то, – поучительно произнес Лейтон, отбирая свое изделие. – А вы говорите – свитер!

Что-то проворчав, он включил магнитофон и, держа блестящий шарик перед глазами разведчика, начал:

– Сейчас, Ричард, вы уснете. Ваши веки тяжелеют, ваши мышцы расслабляются, дыхание становится ровным. Вы засыпаете, вы засыпаете, вы уже спите. Вы спите и слушаете мою команду…

* * *

Лорд Лейтон и Дж. были приглашены к премьер-министру на двенадцать часов – только не дня, а ночи. Несколько поздновато для визитов к главе правительства, но ходили слухи, что сей государственный муж обожает таинственность. Видимо, предстоящее совещание чудилось ему чем-то вроде сборища заговорщиков; а они, как известно, предпочитают темное время суток.

Молчаливый секретарь провел обоих гостей по длинному безлюдному коридору старинного здания на Даунинг-стрит и осторожно приоткрыл дверь кабинета. Затем, по его вежливому кивку, посетители перешагнули порог и направились к большому овальному столу. Их явно ждали; графинчик с бренди, хрустальные креманки и пепельницы, коробка с сигарами и покойные кресла находились в полной боевой готовности. Сам хозяин поднялся навстречу, жестом предложив гостям раздеваться. Дж. поставил в угол зонт и бросил на диван шляпу; лорд Лейтон, однако, остался в головном уборе и свой пухлый портфель прислонил к ножке кресла.

– Рад видеть вас, господа, – премьер пожал каждому руку, еще одним округлым величественным жестом приглашая садиться. – У нас намечается что-то вроде собрания акционеров?

– Компании «Лейтон Инкорпорейд», – усмехнулся Дж.

– Простите, но председатель правления не я, – старый ученый расположился в кресле и расстегнул портфель.

– Вот как? – премьер-министр приподнял бровь. – Кто же?

– Вы, сэр. Контрольный пакет акции – у правительства Ее Величества.

Министр покачал головой.

– Я полагаю, что главный вкладчик тот, кто генерирует идеи, а не дает деньги. И в этом смысле наш дорогой Дж. не ошибся с названием.