Текст книги "Убийца с реки Дженеси. История маньяка Артура Шоукросса"

– Ты не можешь ее носить, – возразила Мэри. – Ты в два раза крупнее его.

Мужчина ушел в глубь дома, и дверь захлопнулась. Мэри колотила по ней кулаками, но ей уже не отвечали.

Она вернулась на игровую площадку и нашла мальчика, который сказал ей, что накануне играл с Джеком и другими детьми.

– Потом подошел Арт и заговорил с Джеком, – вспомнил мальчик.

– Какой Арт? – спросила Мэри.

– Я знаю только одного, – мальчик указал на угловую квартиру. – Джек спросил, могут ли они пойти порыбачить, и Арт ответил, что у него нет червей. Джек сказал, что черви есть у него дома. Потом он ушел.

– С Артом?

– Не знаю. Я не обратил внимания.

Мэри поспешила домой по Старбак-авеню. Сердце ее колотилось как бешеное. Дома она открыла большую коробку с червями. Коробка была пуста.

Она позвонила в полицию и сообщила, что мужчина по имени Артур Шоукросс взял ее сына на рыбалку, и мальчик не вернулся. Полицейский на другом конце провода, похоже, ничего не понял.

– Шоукросс, – повторила она. – Арт Шоукросс! Он живет в «Кловердейл апартментс». Это не мой сын.

Весь разговор был похож на дурной сон. Мэри хотела, чтобы Шоукросса арестовали, но полицейский отказался. Когда она попыталась объяснить, он велел ей не вешать трубку, а затем вернулся и сказал, что никакой Джек Оуэн Блейк пропавшим без вести не числится.

– Он точно есть в списке, – сказала Мэри. – Я сама о нем сообщила.

– Когда?

– Прошлым вечером. В десять тридцать или в одиннадцать.

Полицейский велел подождать еще час или около того и перезвонить; возможно, ему удастся составить протокол.

9.

К утру вторника, через два дня после того, как Мэри Блейк попрощалась со своим сыном, она так ни разу и не поспала. У нее заканчивались запасы кофе, сигарет, таблеток для похудения и от нервов. Насколько она могла судить, сотрудники полиции еще не начали поиски. Она позвонила в газету «Уотертаун дейли таймс», чтобы попросить о помощи, и репортер пообещал написать статью о Джеке. Он спросил, во что был одет ее сын, и она ответила:

– Светло-зеленая куртка, черные брюки, новые черные кроссовки. И футболка с надписью: «Я веду себя по-другому, потому что я и есть другой». Его любимая.

Когда она позвонила в полицию, чтобы спросить, арестовали ли они Шоукросса, ей любезно сообщили, что полицейские проверяют сообщение о некоем мужчине, который вел какого-то мальчика в Пул-Вудс.

– Это он и Джек! – воскликнула Мэри. – «Кловердейл апартментс» неподалеку оттуда.

Пул-Вудс был жутким местом, где когда-то нашли двух повешенных самоубийц.

Полицейский пообещал посмотреть, что может сделать для нее.

– Посмотреть, что можете сделать? – горько усмехнулась Мэри. – Я вам скажу: вы можете пойти и поискать моего сына. Вы можете арестовать этого Шоукросса!

– Леди, – сказал полицейский, – у нас должна быть для этого веская причина. Это не телепередача.

Она подождала еще несколько минут, а затем начала обзванивать чиновников. Свою помощь пообещал сенатор от штата. Мэр Тед Рэнд распорядился незамедлительно начать поиски. Ирвинг Энджел, шериф округа Джефферсон, поручил это дело своему заместителю. «Наконец-то, – сказала себе Мэри, – я привлекла их внимание».

Около полудня в дверь постучал городской инспектор по делам несовершеннолетних. После ее последнего звонка прошло меньше часа.

– Я только что обыскал Пул-Вудс, – доложил полицейский. – Вашего сына там нет.

Мэри растерялась.

– Так быстро обыскать Пул-Вудс нельзя, – возразила она. – Там сплошные болота.

Инспектор сказал, что он вырос неподалеку, хорошо знает район и что никакого ребенка, ни живого, ни мертвого, в Пул-Вудс нет. Когда она спросила, как ему удалось остаться сухим после поисков, он повернулся и ушел.

– Ты чертов лжец! – крикнула ему вслед Мэри.

Когда в полиции ей сообщили, что никаких поисков больше не планируется, она сама поспешила в Пул-Вудс. Кое-где под прелыми листьями еще лежал грязный снег. Пришла весенняя оттепель, и земля понемногу оттаивала. Продираясь через подлесок, Мэри почувствовала острую боль в животе. Она едва успела вернуться домой, когда ее вырвало.

В тот же день она прочла заголовок в «Таймс»: «В городе пропал мальчик десяти лет». Репортер сдержал обещание. Короткая статья начиналась так: «Сегодня городская полиция продолжила расследование исчезновения Джека О. Блейка, 10 лет, живущего по адресу Уотер-стрит, 525, который пропал без вести в воскресенье днем».

Мэри подумала: «Какое расследование продолжается? То, что провел тот инспектор по делам несовершеннолетних?» Далее в статье приводились слова Джозефа К. Лофтуса, недавно назначенного начальником полиции Уотертауна. Он заявлял, что у него не хватает людей.

Мэри порадовалась, увидев в газете описание Джека. Теперь весь город будет настороже. Порадовалась она и тому, что статья содержала ее критику в адрес полицейских: «Мать пропавшего мальчика, миссис Мэри Блейк, сегодня заявила, что полиция не приложила достаточных усилий к поискам ее сына».

«Может быть, – подумала Мэри, – это заставит их пошевелить своими толстыми жопами». Она позвонила в полицию. К ее удивлению, детектив подтвердил, что Арт Шоукросс почти наверняка и есть тот самый человек, который в воскресенье повел Джека в лес. Проверка в архивах показала, что человек по имени Артур Джон Шоукросс отсидел два года в тюрьмах штата под названиями «Аттика» и «Оберн» за кражу со взломом и поджог, а потом был условно-досрочно освобожден. Живет он в «Кловердейл апартментс». В растлении малолетних его не замечали, но его собственные версии контактов с Джеком в воскресенье противоречили одна другой.

– Так почему, черт возьми, вы его не арестуете? – спросила Мэри, знавшая о процедуре условно-досрочного освобождения. – Вы не можете задержать его на сорок восемь часов?

Детектив попросил ее набраться терпения.

– Прежде чем мы сможем что-либо предпринять, нам нужны доказательства совершенного преступления. Шоукросс сказал, что когда видел вашего сына в последний раз, тот играл в квартале за «Кловердейлом». Мы снова поговорили с этим мужчиной, и он сказал, что высадил Джека у плавательного бассейна Норт-Джуниор. Так что он рассказывает две разные истории.

– Арестуйте его! – потребовала Мэри. – Встряхните его как следует.

Она вспомнила, как копы забирали ее сына Ричи и других членов ее семьи, а затем избивали их.

– Я уже говорил вам, миссис Блейк, – сказал детектив, – у нас нет доказательств преступления.

В его голосе слышалось нетерпение.

– У нас даже нет тела.

– Тела? – спросила Мэри. – Так вы этого ждете? Чертова тела? Джек обязательно должен умереть?

Полицейский продолжал настаивать на том, что у него связаны руки.

– Тогда на кой черт вы нужны? – сказала Мэри и швырнула трубку.

Она снова помчалась в «Кловердейл апартментс». Шоукросс был на лужайке перед домом, где она и столкнулась с ним нос к носу.

– Ты сказал копам, что был с Джеком, – закричала она пронзительным голосом, – и я хочу знать, где мой сын, прямо сейчас!

Шоукросс быстро шагнул к своей двери и пробормотал:

– Я подбросил твоего сраного сына до школы Старбак.

«Ах ты подлец, – подумала Мэри. – Рассказываешь уже третью историю. Что ты сделал с моим Джеком?»

10.

В четверг 11 мая, на третий день после исчезновения мальчика, известие об этом достигло города Осуиго, расположенного в восьмидесяти километрах к юго-западу от озера Онтарио, и городская спасательная команда вызвалась прибыть с инфракрасным оборудованием и начать профессиональные поиски. Всего за день до этого глава Уотертауна Лофтус публично пожаловался, что у него недостаточно людей для выполнения поисковых работ, но в порыве местечковой гордости отклонил это предложение. От помощи спасателей из города Осуиго отказались.

Мэри Блейк понимала, что полицейское управление считает Джека беглецом, а его мать досадной помехой. Один доброволец-поисковик подтвердил ее вывод, сообщив о небрежном комментарии городского детектива: «Этот мальчик не хочет, чтобы его нашли».

В тот день Мэри прочитала в «Таймс» следующую заметку:

Комментируя сообщение миссис Мэри Блейк, матери мальчика, о том, что люди видели, как какой-то мужчина вел ребенка в лес, шеф полиции Лофтус назвал это утверждение необоснованным.

«Мы допросили этого человека, и данное сообщение не подтвердилось. Делаем все, что можем, и уже проверили все варианты. Мы поговорили с друзьями мальчика, и нам сказали, что он покинул наш район».

Мэри выругалась про себя. «Покинул наш район»? Если шеф полиции освободил этого психа Шоукросса от подозрений, то каким, черт возьми, расследованием он занимался? Она знала, что копы искали не везде и что ее сын не «покидал наш район», по крайней мере добровольно. У Джека астма, и ему требовались лекарства. Либо он сейчас с кем-то, либо с ним что-то случилось. Мэри согласилась со своей дочерью Рози: копы просто не горят желанием помогать бедным.

Она позвонила в лагерь Кэмп-Драм, последнее место службы своего мужа, и спросила, можно ли отправить солдат на помощь в поисках ее сына. Полковник Фрэнк У. Фрейзер ответил, что ему потребуется официальный запрос от городских властей. По настоянию Мэри он предложил прислать добровольцев.

Воодушевившись, она связалась с пожарными службами, полицейским участком штата Нью-Йорк и другими организациями, и к тому времени, как зашло солнце, неофициальные поисковые группы уже прочесывали подлесок в Пул-Вудс, осматривали хозяйственные постройки за торговым центром «Сиуэй» и проверяли овощеводческие фермы к северо-востоку от «Кловердейл апартментс». Работники Армии спасения организовали передвижную столовую, и Мэри всю ночь разливала кофе.

11.

На рассвете в четверг роту взмокших национальных гвардейцев вывели из Пул-Вудс. Сержант доложил, что никаких следов Джека они не нашли. Мэри упросила его продолжать поиски. Мужчины съели пончики, выпили кофе и опять ушли прочесывать лес.

Поздно вечером того же дня, еще в столовой, она узнала о последнем решении полиции Уотертауна. Шеф полиции Лофтус заявил: «Мы проверили все места в городе, где, по нашему мнению, мог быть мальчик».

Дело было закрыто.

К рассвету пятницы число добровольцев сократилось до всего лишь нескольких, включая одного патрульного, который находился не при исполнении служебных обязанностей, и двух помощников шерифа. Мэри не спала уже пять дней. Ее руки дрожали, когда она подавала кофе, и она то и дело проливала его на себя.

Ее подруга Генриетта Томас, шокированная состоянием Мэри, позвонила семейному врачу Блейков и сообщила, что его пациентка вот-вот свалится с ног. Доктор Россен велел Мэри лечь в постель и прислал экстренный запас торазина.

Она проглотила три таблетки и начала заново всех обзванивать, пытаясь привлечь больше участников к поискам. Во время разговора с двоюродной сестрой Мэри упала в гостиной. Перед ее глазами возникали смутные картины; ей казалось, что она парит над своим телом и смотрит вниз. Она увидела круг и следы ног, которые заметила на следующее утро после исчезновения Джека. Над лицом посередине круга развевался черный плащ. Но как ни старалась, она так и не смогла разглядеть его черты. «О боже, – подумала Мэри, – неужели это Джек? Почему я не вижу его лица?»

Она заставила себя подняться, когда Большой Пит вернулся домой с работы и зацепил плечо своим крюком. Она прикинула время и поняла, что проспала около часа. Пришло время ужинать.

12.

К первым выходным после исчезновения сына Мэри еще не оставила надежду найти его живым. Не оставляли надежд и другие жители Уотертауна. Их клановость порождала недоверие к чужакам, но она же порождала и преданность родному городу. По просьбе Мэри Блейк горожане распространяли плакаты с фотографией пропавшего ребенка и письменным описанием: светлые волосы, голубые глаза, сколотый передний зуб». По радиосвязи поиски координировались от города Сиракьюс на всем пути к северу по направлению до Квебека.

Жительница Уотертауна по имени Джин Макэвой рассказала «Таймс», что ее сын и другие подростки занимались поисками до часу и двух каждую ночь.

– Дети взялись за руки и прошли вдоль ручья в поисках мальчика, – рассказывала она.

Другие переплывали ручьи и пруды вокруг Хантингтонвилла, куда Арт Шоукросс водил братьев Блейк на рыбалку. Поиски в ручье Келси-Крик, к северу от города, продолжались при свете фонарей. Инспекторы из электрической компании «Найагара моухок» проверили шлюзы каналов, где в прошлом обнаруживались тела. Мужчина из Эванс-Миллс одолжил свою ищейку. Была проверена заброшенная железнодорожная эстакада через дорогу от дома Блейков, а команды бойскаутов обошли другие железнодорожные пути. Искатели облазили скалистые берега реки Блэк, покрывшейся желтой пеной от паводковых вод, хлынувших с горного хребта Адирондак. Опасность грозила и сверху – жители прибрежных лачуг и расположенных на склоне пансионатов сливали отходы, которые ручьями устремлялись в реку. Местные всегда относились к этому так: это же просто дерьмо, вот и пусть плывет в озеро Онтарио.

Добровольцы ходили от двери к двери по Уотер-стрит, проверяя пустые дома и подвалы. Мужчины с фонариками шли по следам водяных крыс. Поисковики обшаривали чуланы и подсобные помещения в заброшенных магазинах и складах, стараясь не провалиться под прогнившие полы заброшенных фабрик.

Мэри как могла поддерживала участников поиска и проверяла поступавшие сведения. Подруга ее подруги сказала по телефону, что женщина по имени Мадлен увидела что-то подозрительное в воскресенье днем, когда исчез Джек. Мэри позвонила в полицию и повторила услышанное: «Она говорит, что видела мужчину, сидевшего на корточках позади плавательного бассейна Норт-Джуниор у канализационной трубы. Он был в темной одежде и как будто что-то тащил».

Детектив отвез Мэри туда. Они подняли тяжелую крышку канализационного люка. «Что я хочу найти? – спрашивала себя Мэри. – Тело Джека? Конечно, нет». Они просто искали улики. Его бумажник или что-то в этом роде. Что угодно, только не тело…

Возле открытого канализационного отверстия они увидели какую-то железяку, похожую на часть холодильника. Детектив в штатском попытался забраться в трубу, но та оказалась слишком узкой для него. Он спросил, не мог ли Джек упасть в реку.

– Он прожил у реки всю свою жизнь, – ответила Мэри. – Когда младший брат упал в воду, Джек спас его.

– Многих утопленников, – сказал детектив, – мы так никогда и не находим.

Мэри разозлилась.

– Почему бы вам не оставить свои дурацкие идеи и просто не посадить этого Шоукросса за решетку? – спросила она. – Разве вы не знаете, что он приставал к Джеку целый месяц?

– Шоукросс просто поджигатель, – напомнил ей детектив.

– А поджигатель не может приставать к детям? – огрызнулась в ответ Мэри. – А поджигатель не может быть еще и извращенцем?

– Мы еще раз поговорили с этим парнем. Бывших зэков трудно расколоть.

– Просто сделайте свою чертову работу, – сказала Мэри и даже обрадовалась, когда его машина без опознавательных знаков скрылась из виду.

Она обратилась за помощью к какому-то худенькому мальчику, который полез в канализацию и едва не потерял сознание от скопившихся там газов. Но никаких следов Джека не нашлось.

Рано вечером того же дня двое полицейских привели к крыльцу Блейков оборванного парня лет семнадцати. Они сказали Мэри, что тот сбежал и они поймали его в лесу. Не ее ли это пропавший сын?

Мэри с отвращением покачала головой. Джек был светловолосым, а этот парень походил на индейца. Он был ростом метр восемьдесят, и у него были черные волосы. «Интересно, – подумала она, – удосужились ли копы хотя бы прочитать описание Джека?»

Несмотря на очевидное отсутствие интереса у полиции, газета «Дейли таймс» часто публиковала обновленную информацию об истории, представляющей общественный интерес: «Городской мальчик, 10 лет, все еще не найден»; «Мать мальчика верит, что ее сын где-то недалеко от города»; «Родители пропавшего мальчика недовольны поисками».

Местные теле– и радиостанции присоединились к кампании, и их репортажи принесли несколько зацепок. Мужчина с рассеянным взглядом пришел в дом Блейков на Уотер-стрит и сообщил, что видел, как Джек и трое мальчиков вешали собаку на дереве у Старбак-авеню в тот самый день, когда ее сын исчез. Мужчина сказал, что перерезал веревку и договорился о стерилизации собаки.

– Когда он назвался Мэттом Диллоном[2]2
  Мэтт Диллон – американский актер кино и телевидения.


[Закрыть], я дала ему от ворот поворот, – позже объяснила Мэри.

К другим наблюдениям следовало отнестись более серьезно. Житель соседнего городка сказал, что на фотографии Джека в «Таймс» он узнал мальчика, которого видел в городе Териза, в нескольких километрах к северу от Уотертауна, как раз днем в воскресенье. Он сказал, что похожий мальчик сидел в старой развалюхе, которой управлял рыжеволосый подросток в фиолетовой куртке.

Другой мальчик из Уотертауна побывал в Теризе и вернулся домой, после чего рассказал Блейкам, что видел, как Джек и какой-то рыжеволосый мальчик гонялись друг за другом по травянистому склону. Он сказал, что позвал Джека по имени и спросил, что тот делает, и Джек ответил: «Играю». Кто-то еще позвонил Блейкам и сообщил, что Джека и рыжеволосого мальчика заметили в пустом доме недалеко от парка в Теризе.

После того как полицейский чиновник сказал ей, что он не может дать согласие на еще одни бесцельные поиски, Мэри уговорила подругу отвезти ее в Теризу. Она нашла там пустой дом, отодрала доски от одного из окон и забралась внутрь. Мэри нашла пару носков, похожих на носки Джека. На органе с ножным приводом лежала под слоем пыли толстая Библия. На скрипучей старой кровати кто-то недавно спал. На кухне Мэри нашла открытые банки со свининой и фасолью.

«Джек был здесь! Он жив!» – подумала она.

Местный лавочник сказал ей, что двое незнакомых ему парней только что купили конфеты на пригоршню мелких монет. Мэри подумала, что Джек поступил бы именно так.

– Как они выглядели? – взволнованно спросила она.

Мужчина описал рыжеволосого мальчика и другого мальчика помладше, со светлыми волосами и слегка прихрамывающего.

По настоянию Мэри помощник шерифа провел в Теризе двадцать четыре часа в поисках Джека, а полиция штата направила ему в помощь двух человек. Поиски ни к чему не привели.

Из Хобокена в штате Нью-Джерси позвонил экстрасенс и сказал Мэри, что получил газетные вырезки об этом случае.

– Ваш сын жив, – заверил ее мужчина.

Она нахмурилась, когда тот спросил:

– Как далеко находится город Териза?

– Около тридцати километров отсюда, – сказала она.

Как, черт возьми, парень из Нью-Джерси может знать о таком маленьком городке, как Териза?

– Его нет в Теризе, – с оптимизмом в голосе сообщил ей экстрасенс, – но он недалеко оттуда. И он жив, жив, жив!

Мэри снова приободрилась. Экстрасенс предложил помощь в поисках, но ему понадобилась сотня долларов на дорогу. Она пообещала отправить деньги переводом. Воспрянув духом, она совершила еще несколько поездок в Теризу, после чего отказалась от этой зацепки.

Каждые несколько часов Мэри проверяла постель Джека. Но сына там не было.

13.

Во второй понедельник после исчезновения сына Мэри позвонила женщина и представилась женой пожарного в районе реки Блэк.

– Миссис Блейк, – спросила она визгливым голосом, – ваш сын уже вернулся домой?

– Нет, – ответила Мэри.

– Ну так вот, сегодня в семь утра мы с мужем ехали на работу и увидели мальчика, который шел вдоль канавы. Мы уверены, что это был ваш сын…

Пока женщина болтала без умолку, что-то в ее голосе подсказало Мэри, что звонок – просто розыгрыш. Были и другие неприятные звонки. Она часто думала о жестокости – и человеческой, и божьей. Почему Господь забрал Джека так рано? Иногда она падала в кресло в гостиной, крепко зажмуривала глаза и сосредоточивалась на том, чтобы представить, как он появляется у входной двери, улыбается, и на его зубе со сколом отражается свет. Когда он все же не приходил, она торговалась: «Пожалуйста, Боже, скажи мне, где Джек, и я больше никогда не пропущу ни одну мессу. Господи, отправь его домой прямо сейчас. Господи, подай мне знак!»

Шло время, и у нее уже возникало недоверие к Богу, который отказывался отвечать. Почему из всех женщин Уотертауна Он выбрал именно ее? Была ли она таким образом наказана за свой роман с Бобом? У многих женщин были романы на стороне, разве нет? Или Бог наказал ее за то, что она сказала Джеку правду? Неужели поэтому тот ушел?

На девятый день она взяла номер «Уотертаун дейли таймс» и начала читать отчет о заседании городского совета, на котором Джон Х. Кризик, городской инспектор ее округа, сказал: «Я хотел бы поблагодарить начальника городской полиции Джозефа К. Лофтуса и всех полицейских за их работу по поискам Джека О. Блейка».

Кризик добавил, что он уверен – с Джеком «все в порядке».

Дальше газета привела ответ мэра Рэнда: «Спасибо вам, инспектор Кризик… В наш адрес было много критики и некоторая доля злобы».

Пальцы Мэри дрожали, когда она набирала номер редакции.

– Мой сын! – выпалила она, когда ей ответили. – Где он сейчас?

Ей сказали, что ничего не изменилось; инспектор Кризик просто оговорился.

Поскольку общественный интерес ослаб, а официальный интерес сошел на нет, Мэри продолжила поиски в одиночку. Она бродила по улицам вокруг «Кловердейл апартментс», просила людей проверить сараи, подвалы, любое место, где мог спрятаться мальчик. Иногда она ловила себя на том, что останавливает на улице незнакомых людей и умоляет их о помощи. Мэри слышала, как над ней смеялись, называли чокнутой, говорили, что она зря тратит время. Но продолжала поиски.

Ее первенец, Ричи, прибыл из Германии в отпуск по уходу за ребенком и попал под арест. Мэри бросилась в мэрию и спросила:

– Почему вы забрали моего мальчика?

Ей сказали, что Ричи разыскивается за кражу со взломом. Она внесла за него залог и пообещала доказать копам, что он был за границей во время совершения преступления.

– Вот так всегда, – пожаловалась она Большому Питу, когда тот вернулся домой с фермы. – Всякий раз, когда что-то крадут, они хватают Ричи.

Пит сделал недоверчивое лицо и налил себе выпить. Он всегда был строг к своему старшему сыну.

По радио Мэри услышала, что власти все еще получают наводки; люди, которые видели светловолосых мальчиков, продолжали сообщать о них как о Джеке. Некоторых из них заметили на расстоянии 60–80 километров от дома. Она пыталась проверить каждую зацепку. Мэри не умела водить машину и не всегда могла найти знакомого с машиной. Когда ее муж бывал достаточно трезв, он возил ее в близлежащие места, такие как Лоувилл и Хантингтонвилл, но сам редко выходил из машины. Дома он садился в кресло и пил до тех пор, пока у него не начинали стекленеть глаза. Мэри понимала, в чем дело. Он разочаровался в себе, когда потерял руку. Отсутствие Джека добивало его. Большой Пит просто хотел умереть.

Она думала о своем возлюбленном, Бобе, – какой он добрый, как он слушал ее и относился к ней по-человечески. Однажды, в момент нашедшего на нее затмения, она совершила долгую прогулку до автостоянки на Блэк-Ривер-роуд. Место парковки, где был зачат Джек, было окружено кольцом из белых камней. Мэри вышла на середину и забормотала: «Этот круг нельзя разорвать». Затем она отправилась домой, думая, что, наверное, сходит с ума.

Горе подрывало ее желание связаться с Бобом. Она ожидала, что тот предложит помощь, – разве Джек не был его собственной плотью и кровью? – но недели проходили без единого слова. Мэри твердо пообещала Богу, что никогда больше не встретится с Бобом.

14.

Живя в своей аккуратной двухуровневой квартирке в «Кловердейле», Пенни Николь Шербино Шоукросс желала только одного: чтобы полиция Уотертауна прекратила дело ее мужа. Арт и без того часто бывал угрюмым, и теперь эти новые сложности не лучшим образом отражались на его настроении.

Ей никогда не нравились копы. Семья Шербино обосновалась на севере штата Нью-Йорк лет сто назад, и копы как будто получали удовольствие, доставая ее друзей и родственников. Она была сыта этим по горло.

Невысокая, чуть выше ста пятидесяти сантиметров ростом, с живыми карими глазами, рыжевато-каштановыми волосами и хорошей фигурой, Пенни отличалась той деревенской живостью, которая проявляется в постоянной готовности рассмеяться или захихикать. Она гордилась тем, что Сакаджавея, героиня экспедиции Льюиса и Кларка, была четвертой прабабушкой ее отца. «Фамилия Шербино, – утверждала Пенни, – вовсе не итальянского происхождения. Это всего лишь искаженная форма французского слова Charbonneau и произносится с ударением на первом слоге».

Пенни познакомилась с Артом в конце 50-х, когда они оба учились в центральной школе генерала Брауна, но не обращала на него особого внимания, хотя была близка с его сестрой Джин. Позже Пенни смутно припоминала, как другой старшеклассник предостерегал ее и советовал держаться подальше от Шоукросса; она уже не помнила почему. В то время он казался одиночкой, но в остальном не заслуживал внимания. После девятого класса он больше не появлялся в школе.

В январе 1972 года, за четыре месяца до исчезновения Джека Блейка, двадцатитрехлетняя Пенни столкнулась со своей бывшей одноклассницей перед магазином «Джей Си Пенни» на городской площади. Арт, казалось, был рад снова увидеть ее. Ему было уже двадцать шесть, и он сказал, что уволился из армии полгода назад после боевой службы во Вьетнаме. Она заметила, что он стал симпатичным мужчиной ростом сто восемьдесят сантиметров с узкими бедрами и широкой грудью. Он показался приятным, чистосердечным, хорошим собеседником с лукавым чувством юмора, которого она не замечала в школе. Увидела она не только ямочку на подбородке, но и огонек в его глазах; для нее не было проблемой завлечь мужчину, и об этом она не беспокоилась.

Когда он спросил, где она живет, она объяснила, что переехала с двумя детьми к ее родителям.

– Я не замужем, – поспешила объяснить Пенни. – Я в это не верю. Ненавижу брак.

Арт сказал, что нет еще такого мула, который затащил бы его к алтарю. Он с согласием кивнул, когда она объяснила, что отец ее детей умолял ее выйти за него замуж, но она отказалась. Теперь этот бойфренд исчез из поля зрения, и она училась в местном колледже Джефферсона как мать-одиночка.

В конце концов Пенни пригласила Арта на ужин в дом своих родителей. На следующий вечер они встретились снова, потом еще и еще. Он казался таким же охочим до женщин, как и другие мужчины, но не форсировал события. Ему хватало времени, чтобы слушать, а эта черта не была свойственна многим мужчинам округа Джефферсон. И он, казалось, был очарован ее четырехлетним сыном и двухлетней дочерью.

После их пятого свидания она обнаружила, что беременна. Арт пообещал остаться рядом с ней и ребенком. Он сказал ей, что работает в департаменте общественных работ Уотертауна. По его словам, когда наступит лето, его назначат в городскую «зеленую команду», которая будет стричь общественные газоны, но сейчас он работает на городской свалке в дальнем конце Уотер-стрит.

Они получили социальное жилье в «Кловердейл апартментс» – угловую квартиру с двумя спальнями наверху, а также гостиной и столовой внизу. В распоряжении детей оказалась просторная, заросшая травой игровая площадка, и муниципальный бассейн находился в нескольких минутах ходьбы. Иногда Арт приносил домой выброшенных кукол и игрушки и удивлял Пенни тем, что с готовностью играл с ее детьми, как будто сам был ребенком. За работу ему платили сто долларов в неделю, но он сказал ей, что уже ищет что-нибудь получше.

Она нашла в нем не столько ухажера, сколько спокойного сожителя. Если у него и были чувства к ней и детям, он не выставлял их напоказ. Она говорила подругам, что он «помешан на чистоте» и требует от нее соответствия этим стандартам. Каждое утро, даже если его назначали на свалку, ему была нужна свежевыглаженная белая рубашка, а носить те, что не нуждались в глажке, он отказывался. Он также отказывался садиться за руль, объясняя, что его это нервирует, и предпочитал пройти девять или двенадцать километров пешком или отправиться на велосипеде к реке Святого Лаврентия – тридцать два километра в одну сторону и столько же обратно.

У него было любопытное хобби: он клал поверх картины кусок стекла и делал копию краской. По мнению Пенни, некоторые из его картин годились на продажу, но деньги его, похоже, не очень интересовали. Когда Пенни спросила, где он научился этой технике, он сменил тему. Однажды он обнаружил трещину на одной из своих картин и закричал:

– Сраные дети!

– Ее случайно разбила я, – призналась Пенни.

Он тут же смягчился:

– А, ну тогда все в порядке.

После того как они прожили в квартире несколько недель, его настроение и поведение начали резко меняться. Пенни пыталась, но не могла понять, в чем дело. Он исчезал после ужина и возвращался далеко за полночь. Он оставил букет полевых цветов на пороге соседки с запиской: «Тебе на могилу», а потом отказался что-либо объяснять. Он флиртовал с барменшами и официантками. И хотя он утверждал, что дети Пенни действуют ему на нервы, между ним и детьми как будто существовала какая-то особенная связь. Похоже, он отдавал предпочтение светловолосым мальчикам, и ему нравилось проказничать с ними. В обычный день он приходил домой с работы около 16:00 и выходил на улицу к детям побороться или поиграть в мяч, кикбол, пятнашки, прятки. Иногда она слышала громкие голоса и заставала его в шумной компании играющих детей. Иногда он злился. В старших классах Арт занимался борьбой, и работа на свежем воздухе помогала ему поддерживать себя в хорошей физической форме; он не всегда сознавал, насколько сильнее своих маленьких товарищей по играм. Не раз она видела, как дети в испуге убегают от него. Женщина по имени Лутц пожаловалась полицейским, что он схватил ее сына за шею, но дальше этого дело не пошло. Двухлетняя дочь Пенни плакала и жаловалась всякий раз, когда ее оставляли на попечение Арта. Пенни хотела узнать, не делает ли он с ней чего-то плохого, но решила не пугать девочку.

Вся домашняя жизнь семьи проходила в гробовом молчании. Арт отправлялся на работу еще до рассвета и ограничивался коротким приветствием, когда возвращался. Самым громким звуком за ужином был звон столовой посуды. Иногда он уходил в себя и часами сидел молча на одном месте, не обращая внимания на нее и детей. Пенни выросла в тихой, спокойной семье и старалась не обижаться. Для тех, кто снимает социальное жилье, утонченные беседы большая редкость.

После предвечерних прогулок и раннего ужина он часто отправлялся на рыбалку и возвращался затемно. Пенни подшучивала над ним, говоря, что он не может поймать даже пескаря. Даже когда она просила его принести домой немного рыбы ради экономии денег, он приходил с пустыми руками. Его руки и одежда никогда не пахли рыбой. Она объясняла это тем, что Арт, помешанный на чистоте, наверняка моется в реке.