Текст книги "Маги рынка. Секреты успешной торговли от топовых трейдеров"

Быть трейдером – все равно что быть боксером: время от времени рынок дает вам хороший удар.

И вы говорите, что люди смотрят на дефицит год за годом и думают: «Ну, это не так уж плохо, экономика сильна», и в один прекрасный день все просыпаются?

Это как термиты в фундаменте вашего дома. Вы можете не замечать их, пока однажды они не отгрызут большой кусок, и дом не рухнет. Я не думаю, что кто-то должен утешаться тем, что пока все вроде бы держится.

Гипотетически, если бы вы были президентом и могли влиять на изменения в экономике, стал бы дефицит первым, что вы бы изменили?

Конечно. Я думаю, что для демократов особенно важно, поскольку они первыми подхватили знамя кейнсианства (поддержка правительственных программ по увеличению занятости), признать, что, хотя это, возможно, отличная теория, в реальном мире она не работает.

Я не думаю, что Кейнс когда-либо предлагал использовать дефицитные расходы в сильные экономические времена.

Нет, это правда. Он предложил профицит, который должен был противодействовать цикличности дефицита. Профицит в хорошие времена, дефицит – в плохие.

Проблема в том, что у нас есть только одна сторона этого уравнения из-за отсутствия политической воли для создания профицита в хорошие времена. Поэтому на самом деле нам следует признать, что кейнсианская экономика – это просто оправдание для легких денег, перерасхода и чрезмерного потребления. Мы должны признать, что правительство – долговой наркоман, а вся концепция дефицитных расходов несовершенна на практике.

Вы имеете в виду кейнсианство в том виде, в котором оно применяется, а не кейнсианскую экономику, как он сам ее представлял?

Теория хороша, просто она не работает в реальном мире. Поэтому мы не должны ее использовать. Кроме того, кейнсианская экономика была решением проблемы избыточного сбережения и недостаточного потребления, что было вполне справедливой попыткой вытащить нас из Великой депрессии. Сейчас проблема прямо противоположная: недостаточное сбережение и чрезмерное потребление. Даже если бы кейнсианство было политически разумно, вам все равно нужно другое решение, потому что у вас прямо противоположная проблема.

Есть ли экономическая теория, которая, по вашему мнению, соответствует времени и имеет смысл?

Мы должны избавиться от дефицита расходов. Нам нужно каким-то упорядоченным образом погасить дефицит, и федеральное правительство должно сбалансировать свой бюджет так же, как это делают штаты. В этот момент предложение Милтона Фридмана о постоянной денежной массе с поправкой на фактор роста, вероятно, было бы хорошей идеей.

Какой самый важный совет вы могли бы дать начинающему трейдеру?

Торгуйте на малых объемах, потому что именно тогда вы будете настолько плохи, насколько это вообще возможно. Учитесь на своих ошибках. Пусть вас не вводят в заблуждение ежедневные колебания вашего капитала. Сосредоточьтесь на том, правильно ли вы поступаете, а не на случайном характере исхода любой отдельной сделки.

* * *

После того как Деннис объявил о своем уходе из трейдинга, чтобы заняться политикой, я позвонил ему, чтобы задать несколько дополнительных вопросов.

Я поговорил с помощником, который записал вопросы. Через несколько дней он перезвонил мне с ответами Денниса. Далее следуют эти вопросы и ответы.

* * *

Люди, инвестировавшие в ваши фонды в течение последнего года вашей работы в качестве управляющего, имели низкие показатели доходности. Что случилось бы с капиталом инвестора, если бы он вложил деньги в первый день вашего пребывания в должности управляющего капиталом и держал бы их полностью вложенными до последнего дня вашего пребывания в этой должности?

На самом деле нам следует признать, что кейнсианская экономика – это просто оправдание для легких денег, перерасхода и чрезмерного потребления.

Каждая вложенная 1000 долларов стоила бы 3833 доллара, когда счета были закрыты. (Это дает примерно 25 %-ную годовую совокупную доходность. Эта цифра была бы более чем вдвое выше, чем на пике акций годом ранее.)

Ходят слухи, что в последний год торговли вы потеряли очень значительную часть собственного капитала. Эти истории правдивы или слухи преувеличены?

Я потерял около 10 % денег, которые заработал на рынках. Конечно, в процентах от моего собственного капитала эта цифра гораздо выше из-за моих благотворительных и политических взносов на протяжении многих лет.

Ускорили ли ваши плохие результаты в трейдинге за последний год смену карьеры?

Это ничего не изменило.

Вы действительно «завязали» или по-прежнему понемногу торгуете?

Я вообще не торгую.

* * *

Ричард Деннис – один из легендарных трейдеров нашего времени. Он относится к тому типу трейдеров, которых можно представить себе реализующими крупные длинные позиции вблизи рыночных минимумов и крупные короткие позиции вблизи рыночных вершин. Поэтому удивительно, что Деннис преуменьшает значение попыток выбрать основные поворотные точки. На самом деле он утверждает, что такие сделки мало способствовали его успеху в трейдинге, если вообще способствовали.

Деннис считает, что одна из худших ошибок, которую может совершить трейдер, – это упустить возможность получения крупной прибыли. По его собственным оценкам, 95 % его прибыли были получены только в 5 % сделок. Упущение всего нескольких возможностей может оказать резкое негативное влияние на результаты работы. Как следствие, вам следует остерегаться слишком жесткого мнения о рынке, поскольку такое мнение может легко привести к пропуску основного тренда.

Один особенно полезный совет Денниса заключается в том, что именно то время, когда вы меньше всего хотите думать о трейдинге, – период убытков – как раз тот период, когда вам нужно больше всего сосредоточиться на торговле.

Пол Тюдор Джонс: Искусство агрессивного трейдинга

Октябрь 1987 года, когда на мировых фондовых рынках произошел обвал, по масштабам сравнимый с 1929 годом, стал разрушительным месяцем для большинства инвесторов. В том же месяце фонд Tudor Futures Fund, управляемый Полом Тюдором Джонсом, показал невероятную доходность в 62 %. Джонс всегда был трейдером-индивидуалистом. Его стиль трейдинга уникален, а результаты не коррелируют с результатами других управляющих капиталом. Возможно, самое важное, что он сделал, и что многие считали невозможным: Джонс объединил пять последовательных лет с трехзначной доходностью с очень низким откатом акций. (Я немного лукавлю: в 1986 году фонд Пола получил только 99,2 % прибыли!)

Джонс преуспел во всех крупных предприятиях, с которыми имел дело. Начав работать брокером, он уже за второй год заработал больше одного миллиона долларов США в виде комиссионных. Осенью 1980 года Джонс перешел на Нью-Йоркскую хлопковую биржу в качестве независимого биржевого трейдера. Он снова добился впечатляющего успеха, заработав миллионы в течение следующих нескольких лет. Однако его действительно впечатляющим достижением стала не величина выигрыша, а постоянство результата: за три с половиной года работы в качестве биржевого трейдера у него был только один убыточный месяц.

В 1984 году, отчасти от скуки, отчасти из-за страха потерять голос – профессиональный риск для пит-трейдера – Джонс снова оставил успешную карьеру ради нового начинания – управления капиталом. В сентябре 1984 года он открыл фонд Tudor Futures Fund с 1,5 миллионами долларов под управлением. В конце октября 1988 года каждая 1000 долларов, вложенная в этот фонд, стоила 17 482 доллара, а общая сумма денег, которой он управлял, выросла до 330 миллионов долларов. На самом деле сумма под его управлением могла бы быть и больше, но Джонс перестал принимать новые инвестиционные фонды в октябре 1987 года и с того времени производил выплаты наличными.

Если кто-то верит в циклы, как сам Джонс, ему, вероятно, предстоит еще одна смена карьеры. Трудно даже представить, что он может сделать на бис.

Джонс – это собрание контрастов. В частной беседе он расслаблен, но как трейдер выкрикивает свои приказы со свирепостью сержанта. Его публичный образ – это образ развязного, самовлюбленного трейдера. Но один на один он непринужденный и скромный. СМИ обычно подчеркивают яркие элементы его образа жизни: особняк в Чесапикском заливе, частный заказник площадью 3000 акров, красивые женщины, изысканные рестораны. Но вместе с тем своей второй профессией он сделал помощь бедным.

Джонс последовал примеру нью-йоркского бизнесмена Юджина Лэнга, учредив фонд для финансирования обучения в колледже восьмидесяти пяти выпускников начальной школы в экономически депрессивном бруклинском районе Бедфорд-Стайвесант. Речь идет не просто о пожертвовании денег. Джонс лично участвует в этом процессе, еженедельно встречаясь со своими подопечными учениками. Совсем недавно он основал Фонд Робин Гуда, чей целевой капитал вырос до 5 миллионов долларов. Эта организация, соответствующая своему названию, собирает деньги с богатых и распределяет их среди частных групп и лиц, помогающих бедным.

Джонс назначил наше интервью на 15:15 – время, когда закрываются все фьючерсные рынки, кроме фондовых индексов. Я был немного обеспокоен тем, насколько целесообразно начинать интервью именно в это время, потому что знал, что фьючерсный контракт на фондовый индекс S&P является одним из основных торговых инструментов Джонса. Когда я приехал, он как раз торговал S&P.

Я подождал, пока он закончит выкрикивать приказы по громкой связи, и объяснил, что не хочу прерывать его торговлю. «Может быть, нам стоит отложить интервью до закрытия рынка», – предложил я. «Нет проблем, – ответил он, – пойдемте».

Как оказалось, в тот день Джонс не просто торговал S&P, он наращивал крупную позицию в ожидании огромного обвала на фондовом рынке.

В том, как Джонс размещает ордер, есть интенсивность, напоминающая агрессивный ответный удар теннисиста. («Покупайте даже по 300! Давайте, давайте, давайте! Мы в деле? Поговорите со мной!») Тем не менее, он легко переключался между трейдингом и нашей беседой.

Джонс с восхищением говорит о своем первом наставнике в бизнесе, легендарном торговце хлопком Элае Туллисе. Возможно, единственной чертой Туллиса, которая произвела на Джонса наибольшее впечатление, был его стальной контроль над эмоциями. Он вспоминает, как Туллис мог, не моргнув глазом, вести вежливую, непринужденную беседу с посетителями, в то время как его позиции на рынке были сведены на нет.

Непринужденность Джонса при встрече с посетителями, разговоре со своими сотрудниками и участии в этом интервью в то время, когда он торговал крупной позицией S&P, напоминала ту же черту. Ралли фьючерсов на фондовые индексы в последние минуты торгов в тот день привело к убыткам позиции Джонса более чем на 1 миллион долларов. Однако он был настолько спокоен, что я даже не понял, что рынок пошел против него, пока позже в тот же день не проверил цены закрытия.

На нашей первой встрече нам не хватило времени, чтобы закончить интервью. Я вернулся примерно через две недели. Две вещи были примечательны в этой второй встрече. Во-первых, если во время нашей первой беседы он был настроен решительно, «по-медвежьи» и активно шортил по фондовому рынку, то за прошедшее время краткосрочное мнение Джонса о фондовом рынке изменилось на «бычье». Неспособность фондового рынка продолжить падение по цене и в то время, которое он ожидал, убедила его в том, что в краткосрочной перспективе рынок движется вверх.

«Этот рынок распродан», – подчеркнул он во время нашей второй встречи. Это изменение на 180 градусов за короткий промежуток времени стало примером чрезвычайной гибкости, которая лежит в основе успеха Джонса. Он не только быстро отказался от своей первоначальной позиции, но и был готов присоединиться к другой стороне, как только доказательства показали, что его первоначальный прогноз был неверным. (Да, его перемена мнения оказалась очень своевременной.)

Во-вторых, Джонс внезапно принял очень осторожный тон в отношении прогнозов, касающихся фондового рынка и экономики. Он был обеспокоен тем, что вторая крупная волна распродаж на фондовом рынке – первая была в октябре 1987 года – может привести к своего рода финансовому маккартизму[14]14
  Маккартизм – общественное движение в США, существовавшее в период с конца 1940-х по 1957 год, способствовавшее политическим репрессиям против сторонников левых политических взглядов. Под финансовым маккартизмом подразумевается потенциальная возможность преследования биржевых спекулянтов, усиливающих финансовый кризис благодаря возможности заработать на этом.


[Закрыть].

Действительно, для такой озабоченности есть исторический прецедент: во время слушаний в Сенате в 1930-х годах члены комитета настолько отчаялись найти злодеев, ответственных за биржевой крах 1929 года, что привлекли сотрудников Нью-Йоркской фондовой биржи, которые занимали длинные позиции во время обвала цен.

Джонс опасался, что как выдающийся спекулянт и предсказатель экономических тенденций он может стать удобной мишенью для любой будущей правительственной охоты на ведьм. Джонс был особенно взволнован звонком видного правительственного чиновника по поводу его торговли. «Вы не поверите, насколько высокопоставленным был этот человек», – объяснил он мне голосом с оттенком недоверия, особенно стараясь не разглашать ничего конкретного.

Хотя Джонс оставался дружелюбным, прямота первого интервью сменилась почти заранее записанным качеством его ответов. Например, вопрос о торговой стратегии был встречен ответом об опережении, незаконной практике, при которой брокер размещает свой собственный ордер перед крупным клиентским ордером.

Такой ответ практически граничил с абсурдом, поскольку Джонс не выполняет никаких заказов клиентов. В этом было столько же смысла, сколько в том, если бы футбольный фанат, делающий ставки, отрицал, что он получил взятку, чтобы сдать игру. Создавалось впечатление, что Джонс использует интервью как форум для официального заявления, которое, возможно, будет фигурировать в качестве доказательства на каких-то гипотетических будущих слушаниях в Конгрессе. Мне показалось, что Джонс проявляет излишнюю осторожность, если не паранойю, но, с другой стороны, ожидание того, что настоящий экономический кризис приведет к «убийству вестников плохих новостей», на самом деле не кажется таким уж надуманным.

* * *

Когда вы впервые заинтересовались трейдингом?

Во время учебы в колледже я прочитал статью о Ричарде Деннисе, которая произвела на меня большое впечатление. Я подумал, что у Денниса самая лучшая в мире работа. Я уже имел представление о трейдинге, потому что мой дядя, Билли Дюнавант, был очень успешным торговцем хлопком. В 1976 году, после окончания колледжа, я пошел к своему дяде и спросил его, может ли он помочь мне начать работать трейдером. Он отправил меня к Элаю Туллису, известному торговцу хлопком, который жил в Новом Орлеане. «Элай – лучший трейдер, которого я знаю», – сказал он мне. Я поехал к Элаю, и он предложил мне работу в торговом зале Нью-Йоркской хлопковой биржи.

Почему вы пошли работать на Элая, а не на своего дядю?

Потому что мой дядя занимался в основном денежной стороной бизнеса, торговлей хлопком. Мне же хотелось сразу стать трейдером.

Как долго вы работали в зале биржи? В чем заключалась ваша работа?

Я был клерком в торговом зале, все так начинают. Но я также серьезно занимался аналитической работой, наблюдая за рынком и пытаясь понять, что им движет. Я был клерком в Нью-Йорке около шести месяцев, а затем вернулся в Новый Орлеан, чтобы работать на Элая.

Много ли вы узнали о трейдинге от Элая?

Безусловно. Работа с Элаем была потрясающим опытом. Он торговал позициями размером в 3000 контрактов, когда открытый интерес всего рынка составлял 30 000. Он торговал большим объемом, чем любой другой трейдер, торгующий хлопком. Это было настоящим зрелищем.

Он торговал фьючерсами за наличные или просто спекулировал?

Он был чистым спекулянтом. Удивительно было то, что, поскольку он использовал своего собственного брокера в торговом зале, все всегда точно знали, какая у него позиция. Его было очень легко вычислить. Элай был настроен так: «Черт с ним, я собираюсь с ними сразиться».

Значит, все знали, что он делает?

Определенно.

Но, видимо, ему это не повредило?

Нет.

Является ли это исключением? Пытаетесь ли вы скрывать свои позиции?

Пытаюсь. Но, реально, парни в яме, которые находятся там пять или десять лет, знают, что это я. Все знают, когда я торгую. Единственное, чему я научился у Элая, это то, что в конечном счете рынок идет туда, куда идет.

То есть вы не считаете важным скрывать свои позиции?

Я думаю, что важно прилагать усилия. Например, раньше мои ордера было особенно легко прочитать, потому что я торговал кратно 300 контрактам. Теперь я разбиваю свои заявки на части. Я могу дать одному брокеру заявку на 116 контрактов, а другому – на 184. В каждой яме у меня есть как минимум четыре брокера.

Чему еще вы научились у Туллиса?

Он был самым жестким сукиным сыном, которого я когда-либо знал. Он научил меня тому, что трейдинг – это очень конкурентная среда, и ты должен быть способен выдержать удар любой силы. Как ни крути, в торговле есть огромные эмоциональные взлеты и падения.

Это похоже на общий урок воспитания характера. А как насчет конкретики, касающейся торговли?

Туллис научил меня перемещать объем. Когда ты торгуешь объемом, ты должен выходить, когда рынок позволяет тебе выйти, а не когда ты сам хочешь выйти. Он научил меня, что если ты хочешь переместить большую позицию, то не жди, пока рынок достигнет нового максимума или минимума, потому что там может торговаться очень маленький объем, если это поворотный момент.

Когда я работал трейдером, я понял одну вещь: если, например, старый максимум был на уровне 56,80, то, вероятно, будет много стопов на покупку на уровне 56,85. Если рынок торгуется по 70 бид (цена покупателя) и 75 аск (цена продавца), то все участники рынка заинтересованы в том, чтобы купить рынок, отбить эти стопы и ликвидировать стопы – это очень распространенная практика. Как трейдер высшего уровня, я объединил это с тем, чему меня научил Элай. Если я хочу покрыть позицию в такой ситуации, я ликвидирую половину на уровне 75, чтобы не беспокоиться о выходе из всей позиции в точке, где сбиваются стопы. Я всегда буду ликвидировать половину моей позиции ниже новых максимумов или минимумов, а оставшуюся половину – за пределами этой точки.

Какие еще уроки вы можете приписать Туллису?

Наблюдая за Элаем, я понял, что, хотя рынки выглядят наилучшим образом, когда они устанавливают новые максимумы, зачастую это лучшее время для продажи. Он внушил мне мысль о том, что в какой-то степени, чтобы быть хорошим трейдером, нужно быть противоположным.

Вы совершили десятки тысяч сделок. Есть ли какая-то одна сделка, которая выделяется среди других?

Да, рынок хлопка 1979 года. Человек больше всего учится на ошибках, а не на успехах. Тогда я был брокером. У нас было много спекулятивных счетов, и у меня было около 400 контрактов на июльский хлопок. Рынок торговался в диапазоне между 82 и 86 центами, и я покупал его каждый раз, когда он опускался до нижней границы этого диапазона.

В один прекрасный день рынок достиг новых минимумов, снес стопы и тут же отскочил на 30–40 пунктов. Я подумал, что причина, по которой рынок вел себя так плохо, заключалась в уязвимости цены, связанной с близостью этих хорошо известных стопов. Теперь, когда стопы были сняты, я подумал, что рынок готов к ралли.

В это время я стоял за пределами ринга. В порыве бравады я сказал своему биржевому брокеру предложить 82,90 за 100 июльских, что в то время было очень большим заказом. Он сделал ставку 90 за 100, и я помню, как брокер Refco прибежал с криком: «Продано!» В то время Refco владела большей частью сертифицированных запасов (вид хлопка, доступный для поставки по контракту).

В одно мгновение я понял, что они намеревались поставить против июльского контракта, который тогда торговался с премией в 4 цента к октябрьскому контракту. Меня также осенило, что вся картина скопления, сформировавшаяся между 82 и 86 центами, станет рыночным показателем для следующего движения вниз (отрыв от 82 центов должен был сравняться ширине предыдущего 4-центового торгового диапазона).

То есть вы сразу поняли, что ошиблись?

Я сразу увидел, что рынок идет вниз прямо к 78 центам, и что именно моя кровь понесет его туда. Я открыл длинную позицию на 400 контрактов, еще 100 ввел в качестве дневной сделки, и последние 100 на той мачо-ставке, которую я никогда не должен был делать.

Значит, вы сразу поняли, что хотите выйти.

Нет, я сразу понял, что хочу перейти из лонга в шорт.

Как быстро вы отреагировали?

Почти сразу. Когда брокер Refco крикнул «Продано!», все обернулись и посмотрели на меня, потому что знали, что я пытаюсь сделать. Парень, стоявший рядом со мной, сказал: «Если хочешь сходить в туалет, сделай это прямо здесь». Он сказал, что я выгляжу на три тона белее, чем обычно. Я помню, как развернулся, вышел, выпил воды, а затем велел своему брокеру продать столько, сколько он сможет. Через шестьдесят секунд рынок был ограничен нижним пределом, и я смог продать только 220 контрактов.

Человек больше всего учится на ошибках, а не на успехах.

Никогда не играйте с рынком в «мачо-мэна».

Когда вы вышли из оставшейся части вашей позиции?

На следующее утро рынок открылся на 100 пунктов ниже, и я начал продавать с самого открытия. Я продал всего около 150 контрактов, прежде чем рынок снова закрылся на понижение. К тому времени, как все закончилось, я продал несколько контрактов на целых 4 цента ниже той точки, в которой я впервые понял, что позиция никуда не годится.

Несмотря на то что вы отреагировали довольно быстро, вы все равно понесли большие потери. Оглядываясь назад, как вы думаете, что вы должны были сделать?

Во-первых, никогда не играйте с рынком в «мачо-мэна». Во-вторых, никогда не переторговывайте. Моя основная проблема заключалась не в количестве пунктов, которые я потерял на сделке, а в том, что я торговал слишком большим количеством контрактов относительно капитала на счетах, которыми я управлял. Мои счета потеряли от 60 до 70 % своего капитала на этой единственной сделке.

Изменила ли эта конкретная сделка весь ваш стиль трейдинга с точки зрения риска?

Абсолютно. Я был полностью деморализован. Я сказал: «Я не создан для этого бизнеса. Не думаю, что смогу долго продержаться». Я был так подавлен, что чуть не бросил все.

Сколько лет вы были в бизнесе на тот момент?

Всего около трех с половиной лет.

Были ли вы успешны до этого момента?

Относительно. Большинство моих клиентов зарабатывали деньги, и я был важным продюсером для своей компании.

Как насчет того, кто дал вам 10 000 долларов в начале трехлетнего периода?

Они, вероятно, выросли примерно в три раза.

То есть все, кто находился с вами долгое время, все равно были в выигрыше?

Да, но за это время мне пришлось пережить несколько сильных просадок. Та сделка с хлопком стала для меня практически крахом. Именно тогда я сказал: «Мистер Глупец, зачем рисковать всем на одной сделке? Почему бы не превратить свою жизнь в погоню за счастьем, а не в погоню за болью?»

Именно тогда я впервые решил, что должен научиться дисциплине и управлению капиталом. Этот опыт был для меня катарсическим, в том смысле, что я дошел до предела, усомнился в своих способностях трейдера и решил, что не собираюсь сдаваться. Я был полон решимости вернуться и бороться и дал себе слово, что стану очень дисциплинированным и деловым в торговле.

С этого момента ваш стиль торговли радикально изменился?

Да. Сейчас я провожу свой день, стараясь сделать себя настолько счастливым и расслабленным, насколько это возможно. Если у меня есть позиции, идущие против меня, я сразу выхожу из игры, если они работают на меня, я держу их.

Полагаю, вы стали торговать не только меньше, но и быстрее?

Быстрее и оборонительнее. Я всегда думаю о том, как потерять деньги, а не о том, как их заработать. Тогда, при торговле хлопком, у меня было видение того, что июль упадет до 89 центов, и я думал обо всех деньгах, которые я заработаю на 400 контрактах. Я не думал о том, что я могу потерять.

Всегда ли вы знаете, где вы выходите, прежде чем открыть сделку?

У меня есть мысленный стоп. Если он достигает этой цифры, я выхожу из сделки, несмотря ни на что.

Как сильно вы рискуете в каждой отдельной сделке?

Я не разделяю торговлю на сделку за сделкой. Все мои сделки взаимосвязаны. Я смотрю на это с точки зрения того, каков мой капитал каждое утро. Моя цель – заканчивать каждый день с большим, чем я начинал, капиталом. Завтра утром я не приду и не скажу: «Я открываю короткую позицию по S&P с 264, а вчера он закрылся на 257, поэтому я могу выдержать ралли». Я всегда думаю об этом с точки зрения того, что у меня короткая позиция по сравнению с предыдущим вечерним закрытием.

Контроль риска – это самое важное в трейдинге. Например, сейчас я потерял около шести с половиной процентов за месяц. Я поставил стоп на три с половиной процента от моего капитала на оставшуюся часть месяца. Я хочу быть уверенным, что ни в одном месяце у меня не будет двузначных убытков.

Одним из аспектов вашего торгового стиля является попытка покупать и продавать в поворотных точках. Допустим, вы ищете вершину и входите в короткую позицию с близким стопом, когда рынок достигает нового максимума. Затем вы получаете стоп-аут. Сколько раз в рамках одной торговой идеи вы попытаетесь выбрать поворотную точку, прежде чем сдадитесь?

Пока я принципиально не передумаю. В противном случае я буду продолжать сокращать размер своей позиции, так как у меня есть убыточные сделки. Когда я торгую плохо, я продолжаю уменьшать размер своей позиции. Таким образом, я буду торговать наименьшим размером позиции, когда моя торговля будет наихудшей.

Каковы правила трейдинга, по которым вы живете?

Никогда не усредняйте проигрыши. Уменьшайте объем торговли, когда вы торгуете плохо, увеличивайте объем, когда вы торгуете хорошо. Никогда не торгуйте в ситуациях, которые вы не можете контролировать. Например, я не рискую значительными суммами денег перед ключевыми отчетами, поскольку это уже азартная игра, а не трейдинг.

Если у вас проигрышная позиция, которая доставляет вам дискомфорт, решение очень простое: выйдите из игры, потому что вы всегда можете вернуться обратно. Нет ничего лучше, чем начать все сначала.

Не слишком беспокойтесь о том, где вы заняли позицию. Единственный важный вопрос – играете ли вы на повышение или на понижение в этот день. Всегда думайте о точке входа как о закрытии прошлой ночи. Я точно могу определить трейдера-новичка, потому что он спросит меня: «Вы играете в короткую или длинную позицию?» Открываю я длинную или короткую позицию, это не должно влиять на его мнение о рынке. Далее он спросит (предполагая, что я сказал ему, что у меня длинная позиция): «С какого момента у вас длинная позиция?» Да какая разница? Это не имеет никакого отношения к тому, идет ли рынок вверх или вниз, или к балансу риска/прибыли длинной позиции в данный момент.

Самое важное правило трейдинга – играть в хорошей защите, а не в нападении. Ежедневно я предполагаю, что каждая моя позиция ошибочна. Я знаю, где будут находиться мои точки стоп-риска. Я делаю это для того, чтобы определить свою максимально возможную просадку. Надеюсь, что остаток дня я проведу, наслаждаясь позициями, которые идут в моем направлении. Если же они идут против меня, то у меня есть план выхода из них.

Не будьте героем. Не имейте эго. Всегда сомневайтесь в себе и своих способностях. Никогда не думайте, что вы очень хороши. Как только вы это сделаете, вы мертвы.

Джесси Ливермор, один из величайших спекулянтов всех времен, как утверждается, сказал, что в долгосрочной перспективе вы никогда не сможете обыграть торговые рынки. Это была сокрушительная цитата для такого человека, как я, который только начинал заниматься этим бизнесом. Мысль о том, что вы не можете победить рынки, пугает. Вот почему моя основная философия заключается в том, чтобы отлично играть в обороне. Если вы совершаете удачную сделку, не думайте, что это потому, что вы обладаете каким-то сверхъестественным предвидением. Всегда сохраняйте чувство уверенности, но держите его под контролем.

Но вы были очень успешны в течение многих лет. Разве сейчас вы не более уверены в себе, чем раньше?

Сейчас я боюсь больше, чем когда-либо с тех пор, как начал торговать, потому что я понимаю, насколько эфемерным может быть успех в этом бизнесе. Я знаю, что для того чтобы быть успешным, я должен бояться. Мои самые большие неудачи всегда приходили после того, как у меня был прекрасный период, и я начинал думать, что я что-то знаю.

Самое важное правило трейдинга – играть в хорошей защите, а не в нападении.

Мое впечатление таково, что вы часто реализуете позиции вблизи разворотов рынка. Иногда ваша точность бывает просто поразительной. Что такого в вашем процессе принятия решений, что позволяет вам так близко подходить к разворотам?

У меня очень точные прогнозы на долгосрочное направление всех рынков. У меня также очень краткосрочный горизонт боли. В результате я могу нередко пробовать повторные сделки с длинной стороны в течение нескольких недель на рынке, который продолжает двигаться вниз.

Это вопрос выполнения серии проб, пока вы наконец не попадете в него?

Именно так. Я считаю себя главным рыночным оппортунистом. Это означает, что я разрабатываю идею на рынке и следую ей с позиции очень низкого риска до тех пор, пока моя точка зрения неоднократно не окажется ошибочной или пока я не изменю свою точку зрения.

Другими словами, лучше сказать: «Пол Джонс покупает рынок казначейских облигаций на два тика от минимума», чем «С пятой попытки Пол Джонс покупает рынок казначейских облигаций на два тика от его минимума».

Я думаю, что это, безусловно, часть этого. Другая часть заключается в том, что я всегда был свинг-трейдером, то есть я считаю, что самые лучшие деньги можно заработать на разворотах рынка. Все говорят, что вы погибнете, пытаясь выбрать вершины и низы, а все деньги можно заработать, поймав тренды в середине. Что ж, в течение двенадцати лет я часто пропускал «мясо» в середине, но я поймал много низов и вершин.

Если вы следите за трендом, пытаясь поймать прибыль в середине движения, вам придется использовать очень широкие стопы. Мне неудобно это делать. Кроме того, рынки трендируют только в 15 % случаев, в остальное время они движутся вбок.

Что является наиболее распространенным заблуждением в восприятии рынка общественностью?

Что рынками можно манипулировать. Что на Уолл-стрит есть какая-то группа, которая контролирует ценовое движение на рынках. Я могу прийти на любой рынок и создать ажиотаж на день или два, может быть, даже на неделю. Если я войду в рынок в нужный момент, дав ему немного газа на подъеме, я могу создать иллюзию растущего рынка. Но если рынок не будет действительно стабильным, в ту же секунду, когда я перестану покупать, цена тут же упадет. Вы можете открыть самый красивый магазин Saks Fifth Avenue в Анкоридже на Аляске с прекрасным отделом летней мужской одежды, но если никто не захочет покупать эту одежду, вы разоритесь.