Текст книги "Завидный жених"

– Да, боюсь, что так.

Бакари опять появился в дверях, и губы его были так мрачно сжаты, что Филипп почувствовал неладное.

– Ваш кабинет, – сказал слуга. – Быстрее.

Филипп, Эндрю и Эдвард переглянулись и поспешили по коридору вслед за Бакари. Филипп вошел первый. Ничто в кабинете уже не напоминало о вчерашнем обеде: драпировки и разноцветные подушки исчезли, мебель стояла на привычных местах. Филипп похолодел, взглянув на письменный стол.

Посередине него лежал листок белой бумаги, который был пробит лезвием кинжала, глубоко вонзившимся в красное дерево.

– Что за черт?.. – пробормотал Эдвард, входя в кабинет вместе с Бакари и Эндрю.

– Когда ты это обнаружил? – отрывисто спросил Филипп, лихорадочно оглядывая комнату в поисках еще каких-нибудь следов беспорядка.

– Только что, – ответил Бакари.

– Этого еще не было, когда ты утром наводил здесь порядок?

– Наводил порядок вечером. Когда вы уходить с леди.

– В котором часу ты закончил?

– В три.

– А потом пошел спать? Бакари кивнул.

– Значит, это появилось здесь после трех ночи. – Взявшись за рукоятку, Филипп с силой выдернул кинжал и поднес блестящее лезвие к свету. – Это точно такой же нож, как тот, который мы нашли на складе.

– Да, – согласился Эдвард, – а значит, в нем нет ничего особенного. Такие ножи носят большинство мужчин.

Филипп взял со стола пробитый лист бумаги и прочитал: «Те, кто дорог тебе, уже страдают. То же будет и с тобой». По спине Филиппа пробежала холодная дрожь.

– Что там? – спросил Эндрю. Филипп протянул ему записку:

– Тот же почерк, что и в двух предыдущих.

– Ты узнаешь его?

? Нет.

– Значит, ты не знаком с этим человеком, – сделал вывод Эдвард.

– Возможно, – согласился Филипп. – А может, я с ним знаком, и почерк изменен специально. Сначала Эдвард, потом Эндрю. Кто, черт возьми, будет следующим? – Филипп замер, не успев закончить вопроса. – А почему будет? Может, этот негодяй уже... Надо немедленно проверить, что с отцом, Кэтрин и Мередит!

Со стороны прихожей послышался стук дверного молотка. Быстро переглянувшись, все четверо вышли из комнаты. Филипп оказался у двери первым и распахнул ее. На пороге стояла Кэтрин. Только взглянув на ее побледневшее лицо, Филипп понял, что что-то случилось.

– С тобой все в порядке? – схватил он сестру за плечи, едва та успела войти.

– Да. – Ее нижняя губа дрожала, а глаза тревожно блестели, противореча словам.

– Но что-то все-таки случилось? – спросил Филипп, охваченный страшным предчувствием.

– Да, к сожалению. Отец ничего не сообщал тебе сегодня утром?

– Нет. – Филипп вопросительно взглянул на Бакари, но тот отрицательно потряс головой.

– Наверное, он решил, что ты уже уехал на склад. А я заехала по дороге, надеясь, что еще застану тебя. На папу напали вчера вечером, когда он возвращался из клуба.

Пальцы Филиппа еще сильнее сжались на ее плечах. Усилием воли он пытался подавить подступившую панику и гнев.

– Он сильно пострадал?

– Рука сломана. Доктор вправил кость, но боль не проходит. А еще у него шишка на затылке размером с яйцо. Отец пишет, что, когда он выходил из клуба, кто-то напал на него сзади. Он помнит только, что получил удар по голове, а очнулся уже на диване в клубе, когда его осматривал доктор. Джентльмен, выходивший из клуба, нашел его лежащим на тротуаре. – У Кэтрин задрожал подбородок, и она несколько раз быстро моргнула. – В его состоянии он мог и не выжить после такого.

Филипп взглянул на Эндрю, который с мрачным лицом сжимал кулаки. Бакари и Эдвард тоже стали очень серьезными.

– Это не все, к сожалению, – сказала Кэтрин, и все опять повернулись к ней. – Этой ночью кто-то залез в мою спальню.

Филипп похолодел и несколько секунд не мог сказать ни слова, охваченный жгучей яростью. Кэтрин заговорила снова:

– Я проснулась от какого-то шума на балконе. Сначала я подумала, что это ветер, а потом увидела черную фигуру, пробирающуюся в комнату.

– И как ты поступила? – Филипп пытался справиться с бессильным гневом на негодяя, который мстил ему таким подлым способом. «Если тебе нужен я, приходи ко мне, трусливый ублюдок!»

– Я вскочила с кровати, схватила кочергу и ударила его изо всей силы. Было темно, и я не знаю, куда попала. Кажется, я угодила ему по плечу. Я опять замахнулась, но он убежал. Спрыгнул с балкона в сад и скрылся в кустах. – Кэтрин положила ладонь на щеку Филиппа. – Не волнуйся так, милый. Со мной все в порядке. Правда!

Несмотря на драматизм ситуации, Филипп не мог не улыбнуться:

– Смелая девочка! Треснула его кочергой? Ты всегда была вспыльчивой.

Кэтрин неуверенно засмеялась:

– В тот момент – да. Но через пару минут я уже дрожала от страха и – должна признаться – расплакалась. Я все время думала о том, что случилось бы, если бы я не проснулась.

Она вздрогнула, и Филипп привлек сестру к себе и поцеловал в лоб.

– Даже самые смелые воины иногда плачут после битвы.

– С вами действительно все в порядке, леди Бикли? – взволнованно спросил Эндрю.

– Да, я... – ответила Кэтрин, обернувшись к нему. – Господи! А что с вашим лицом? – Она смотрела на Эндрю с удивлением и участием.

– Эндрю тоже подвергся нападению вчера вечером, – объяснил Филипп.

Он коротко рассказал сестре о последних событиях и о записках с угрозами. Не успел он закончить, как вновь раздался стук в дверь. Бакари открыл ее и передал хозяину записку. Филипп торопливо прочитал несколько строчек, и на его лице появилось облегчение.

– Это от Мередит. Она пишет, что зайдет ко мне сегодня утром, – он вытащил из кармана часы и взглянул на циферблат, – ровно через час. Ее привезет Годдард, значит, она будет в безопасности. Хорошо. – Он повернулся к Эндрю, Эдварду и Бакари: – Сейчас мы с Кэтрин поедем к отцу. Я хочу убедиться, что его дом под надежной охраной и что сам он в безопасности. А вы втроем отправляйтесь на склад и проверьте оставшиеся ящики. Заодно и присмотрите за ними. Я присоединюсь к вам, после того как встречусь с Мередит. Когда закончим с этими ящиками, пойдем в порт и будем ждать там прибытия «Морского ворона».

– «Морского ворона»? – переспросил Эдвард.

– Да, мне сообщили, что он встанет к причалу сегодня вечером. Вы трое возьмите мой экипаж.

– А ты как доберешься? – спросил Эндрю.

– До дома отца мы доедем в коляске Кэтрин, а потом я найму кеб. – Взяв трость с бронзовой подставки, Филипп вышел на улицу. – Будьте настороже, – предупредил он друзей и вслед за сестрой забрался в коляску.

Особняк отца был недалеко, и они быстро добрались до него. Всю дорогу Филипп крепко сжимал локоть сестры и мысленно благодарил Бога за то, что она жива и здорова.

Кэтрин сразу же прошла на второй этаж в спальню отца, а Филипп задержался в прихожей, чтобы поговорить с дворецким.

– Скажите слугам, что никто, кроме меня, не должен входить в этот дом, Эванс. И еще я хочу, чтобы леди Бикли и отец никуда не выходили.

– Вы думаете, что им что-то угрожает, милорд? – спросил Эванс, бледнея.

– Нет, Эванс. Я не думаю, а знаю. – Он коротко рассказал дворецкому о предыдущих нападениях и о человеке, проникшем ночью в спальню Кэтрин.

Эванс решительно расправил плечи:

– Будьте спокойны, милорд. Я не допущу, чтобы что-нибудь случилось с вашим отцом или сестрою.

– Я знаю, Эванс. А сейчас мне надо повидаться с отцом. – Дворецкий собрался сопровождать его. – Я знаю дорогу, Эванс. Лучше поскорее поговорите со слугами и не оставляйте входную дверь без присмотра.

– Да, милорд.

Филипп поднялся по лестнице, прошел по коридору и постучался в дверь спальни герцога. Приглушенный голос попросил его войти. По темно-синему пушистому ковру Филипп подошел к кровати. Кэтрин сидела рядом с ней в кресле и держала отца за руку.

У Филиппа сжалось сердце, когда он увидел забинтованную голову и гипсовую повязку на руке герцога. Лицо отца было бледным и осунулось от боли, но, увидев сына, он слабо улыбнулся.

– Рад видеть тебя, Филипп.

– И я рад видеть тебя, отец. Как ты себя чувствуешь?

– Слегка потрепанным, надо признаться, но доктор уверяет, что все скоро заживет. – Он поморщился. – Чертовски непочтительный тип. Сказал, что мне повезло, потому что у меня очень твердая голова. Я спросил, помнит ли он, с кем разговаривает, а он имел наглость подмигнуть мне и повторить: «У вас очень твердая голова, милорд». Представляете, что он себе позволяет? Он считает, что, если мы знаем друг друга с детства, он может не соблюдать приличий. Ну ладно, я пообещал ему, что, как только встану на ноги, задам ему головомойку и еще разобью в пух и прах в шахматы.

У Филиппа стоял комок в горле. Несмотря на боль, отец мужественно старался казаться веселым, чтобы не огорчать его и Кэтрин, и от этого делалось еще грустнее. Он с трудом выдавил улыбку и тоже постарался говорить беззаботно:

– Держу пари, доктор Гиббинс ответил, что будет ждать этого с нетерпением.

– Так и сказал. Именно этими словами.

– Ясновидение – один из моих многочисленных талантов. Я еще не говорил тебе об этом?

– Нет. И должен заметить, что голова у меня вовсе не твердая.

– Ну конечно, отец, – согласились Филипп и Кэтрин хором.

Герцог поморщился от боли, и веселость Филиппа тут же испарилась. Взяв отца за руку, он рассказал ему обо всех предыдущих событиях.

– Я считаю, что между этими нападениями и поисками недостающего куска Камня слез есть какая-то связь, – заключил он. – Кто-то пытается причинить мне вред, заставляя страдать тех, кто мне дорог. К сожалению, пока ему это удавалось. – Филипп твердо посмотрел в глаза отцу. – Но я найду этого человека и остановлю его. Обещаю тебе, отец.

Отец с сыном молча смотрели друг на друга. Потом герцог кивнул и сжал руку Филиппа:

– Ты настоящий мужчина, сынок. Я знаю, что ты сдержишь слово.

Филипп облегченно выдохнул, и ему показалось, что груз, давящий ему на сердце с того самого дня, как умерла мать, стал менее тяжелым. Они с отцом были не из тех людей, которые охотно говорят о своих чувствах, и, возможно, поэтому враждебность и напряжение между ними растянулись на долгие годы. Но сейчас этими простыми словами отец будто перебросил мост через разделявшую их пропасть. И Филипп был рад пойти ему навстречу. Он надеялся, что следующая новость станет еще одним шагом к их сближению:

– Отец, что касается моей женитьбы... Я должен сказать тебе, что сделаю все возможное, чтобы избавиться от проклятия, потому что наконец встретил женщину, на которой действительно хочу жениться. Я даже не допускаю мысли о том, что она не станет моей.

Кэтрин радостно прижала руки к груди:

– Ах, Филипп! Я так рада, что тебе кто-то понравился!

– Прекрасные новости. Я знал, что эта мисс Чилтон-Гриздейл что-нибудь придумает. Умная девочка, хотя сначала ей и пришлось нелегко. Ну и какую же юную леди ты выбрал? Должен сказать, что в моем клубе больше всего ставок делают на леди Пенелопу.

– Но на самом деле это мисс Чилтон-Гриздейл.

– Что мисс Чилтон-Гриздейл?

– Она – та леди, которую я выбрал.

– Она – та леди, которую ты выбрал для того, чтобы она помогла тебе найти достойную супругу, так?

– Нет. Она —та леди, которая станет моей достойной супругой.

На несколько секунд в комнате повисло молчание. Потом Кэтрин порывисто встала с кресла, подошла к брату и остановилась прямо перед ним.

– Я хочу задать тебе один вопрос, – сказала она, взволнованно глядя на Филиппа. – Ты ее любишь?

– Несомненно.

– А она любит тебя? – спросила Кэтрин уже спокойнее.

– Это уже два вопроса.

– Ответь мне, пожалуйста. – Кэтрин ласково дотронулась рукой до его щеки. – Я желаю тебе счастья, Филипп. – Она опустила голову и добавила почти шепотом: – Я не хочу, чтобы ты повторил мою ошибку и женился на женщине, которая не будет любить тебя.

Вспыхнув от гнева, Филипп напомнил себе, что ему надо серьезно поговорить с зятем, как только появится такая возможность.

– Не волнуйся, сестренка, – шепнул он Кэтрин на ухо. – Она будет меня любить. И я буду счастлив с ней. И она будет счастлива со мной. И у тебя появится много племянников и племянниц.

Кэтрин радостно улыбнулась, а Филипп подумал, что мог бы уже никогда не увидеть этой улыбки, если бы сегодня ночью негодяю удалось совершить свое черное дело.

– Ну, тогда я должна поздравить тебя. Я желаю вам с мисс Чилтон-Гриздейл счастья.

– Спасибо, – Филипп поцеловал сестру в щеку. Старый герцог на кровати откашлялся.

– Должен сказать, что твоя новость очень удивила меня, Филипп. – Он взглянул на Кэтрин: – Ты позволишь нам поговорить наедине?

– Я буду в гостиной. – Пожав руку Филиппу, она вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

– Боюсь, что сейчас у нас нет времени на долгие разговоры, отец. Да и разговаривать особенно не о чем, потому что я уже принял решение. Я женюсь на Мередит.

Лицо герцога побагровело.

– Как можешь ты даже думать об этом, Филипп? Ты дал мне слово...

– Жениться. И я его сдержу. Как только избавлюсь от проклятия.

Губы отца превратились в тонкую линию, и все его дружелюбие мгновенно испарилось.

– Она женщина не нашего круга, Филипп. Господи! Она же работает! Что ты знаешь о ее семье? Кто были ее родители? – Не дав сыну сказать ни слова, он ответил сам: – Я не знаю, как их звали, но я знаю, кто они. Никто. Ничтожества.

– Это не имеет значения. Возможно, Мередит и не дочь пэра, но она вполне респектабельна. А кроме того, она добра, щедра, красива и – как ты сам только что сказал – умна, и я буду с ней счастлив.

– Я не спорю – она действительно очень мила. Сделай ее своей любовницей. А женись, на ком положено.

Филипп сжал кулаки, чтобы не взорваться.

– На «ком положено» – это значит на деньгах, недвижимости и титуле?

– Вот именно.

– Боюсь, я не готов пожертвовать своим счастьем, для того чтобы набить семейные сундуки, которые и так полны доверху.

Несколько минут в комнате стояло напряженное молчание.

– Годы, проведенные за границей, сильно изменили тебя, Филипп. Я не думал, что ты опозоришь память своих предков.

– Нет никакого позора в том, чтобы жениться по любви. А сейчас, к сожалению, мне надо уходить, и я считаю вопрос о моей женитьбе закрытым. Мне жаль, что ты пострадал вчера вечером, и я рад, что не случилось ничего худшего.

– Поверь мне, этот вопрос еще рано закрывать.

– Он окончательно и полностью закрыт. Я женюсь на той, которую сам выбрал. Мне бы очень хотелось получить твое благословение, но я обойдусь и без него. Я снова зайду навестить тебя, как только смогу.

Филипп быстро спустился по лестнице, попрощался с Кэтрин, еще раз напомнил Эвансу об осторожности и забрал у него из рук свою трость. От дома отца до его дома было всего несколько минут хода, а там его уже ждала Мередит.

Ничто не спасет этого негодяя, если он осмелится приблизиться к ней хотя бы на шаг. «Если ты собираешься это сделать, дрянь, спеши наслаждаться жизнью, потому что тебе совсем немного осталось».

Мередит сидела на своей любимой каменной скамье, расположенной на одной из тенистых дорожек Гайд-парка, и вдыхала прохладный утренний ветерок, доносивший до нее запахи цветов и земли. Она посмотрела на Шарлотту, Альберта и Хоуп, разглядывавших бабочек на цветущих кустах неподалеку.

При взгляде на них глаза Мередит увлажнились. Она плакала от радости за Шарлотту и Альберта, которые были откровенно влюблены друг в друга и очень счастливы. И немножечко – от зависти, потому что о такой же любви она мечтала и для себя и знала, что ее мечте не суждено сбыться.

Когда они сегодня утром сообщили ей, что собираются пожениться, Мередит была так поражена, что даже не смогла как следует их поздравить. Шарлотта и Альберт? Она никогда даже не думала о возможности такого союза. А задумавшись, поняла, что они идеально подходят друг другу. У них много общего, они знают и принимают прошлое друг друга, и Альберт любит Хоуп, как собственную дочь. Мередит вспомнила, какими взглядами они обменивались, какое странное напряжение иногда возникало между ними – напряжение, которое Мередит приписывала усталости или беспокойству. Но она никогда не задумывалась над тем, что их беспокоит. Господи, что же она за сваха, если не заметила любви, которая расцветала под самым ее носом?

Мередит невесело усмехнулась и смахнула слезы. Наверное, она очень плохая сваха, потому что хорошая никогда не влюбилась бы в человека, которому должна подобрать невесту.

Этой ночью, ворочаясь без сна, Мередит постаралась холодно и честно проанализировать все факты, не прячась за спасительной ложью и не отмахиваясь от правды.

Главный вывод оказался неутешительным: она влюблена. Мало того, что она позволила себе глупость влюбиться – ее еще угораздило влюбиться в виконта и будущего герцога. А это уже категория «Безумие».

Филиппу нужна жена, и вчера вечером Мередит поняла, что он готов закрыть глаза на разницу в их положении и сделать предложение. Ее сердце ныло от сожаления и безнадежной тоски. Она бы отдала все-все за возможность сказать ему «да». Но Мередит слишком хорошо знала, что их разделяет нечто большее – серьезное и непреодолимое, – чем неравенство положения. И она твердо решила сегодня, как ни тяжело ей будет это сделать, твердо сказать Филиппу, что даже если он избавится от проклятия, она никогда не сможет стать его женой.

Она поднялась, и вместе с Альбертом, Шарлоттой и Хоуп они направились к своей двуколке, которую оставили у входа в парк со стороны Парк-лейн, почти напротив дома Филиппа. Мередит оставалось только перейти через улицу и обо всем ему рассказать.

– Вы точно не хотите, чтобы мы подождали? – спросил Альберт, помогая Хоуп забраться в коляску.

– Нет, спасибо, – ответила Мередит, пытаясь улыбнуться. – Я не знаю, как долго продолжится мой разговор с лордом Грейборном.

– А как же ты доберешься домой, тетя Мэри? – спросила Хоуп, выглядывая из коляски.

– Я попрошу лорда Грейборна, и он одолжит мне свой экипаж. – Альберт собрался что-то возразить, и Мередит быстро прибавила: – Лорд Грейборн, конечно, собирается отправиться на склад и продолжить поиски, и, возможно, я поеду туда вместе с ним.

Ей было стыдно за свою откровенную ложь. Мередит точно знала, что после сегодняшнего разговора уже никогда больше не увидит Филиппа. Все уселись в двуколку, и Альберт взялся за вожжи.

– Увидимся позже, – сказала Шарлотта с сияющими от счастья глазами.

Боясь, что ее голос дрогнет, Мередит просто улыбнулась и кивнула.

– До свидания, тетя Мэри, – помахала ручкой Хоуп.

– До свидания, киска. – Она послала девочке воздушный поцелуй.

Коляска двинулась по Парк-лейн, и Мередит махала рукой, пока она не скрылась за поворотом. Еще несколько минут она постояла на тротуаре, не обращая внимания на огибающих ее прохожих и глядя только на дом Филиппа, стоящий на другой стороне. Эти короткие минуты она постаралась употребить на то, чтобы собрать все свое мужество и заглушить назойливый и безжалостный внутренний голос, твердившей ей, что все самое дорогое для нее находится в этом доме. И что она этого никогда не получит. Что ж, раз так, значит, сейчас самое время разрубить все узлы, связывающие ее с Филиппом.

Мередит глубоко вздохнула и, не сводя глаз с дома, шагнула с тротуара. Она не сделала и пяти шагов, когда услышала знакомый голос, испуганно выкрикнувший ее имя. От удивления Мередит замедлила шаги. Она обернулась и увидела Филиппа, бегущего к ней с перепуганным лицом.

– Мередит! Берегитесь!

В тот же момент она услышала приближающийся топот копыт и оглянулась через плечо. Экипаж, запряженный четверкой черных лошадей, несся прямо на нее. Мозг сигналил ей, что надо бежать, но от ужаса ноги на мгновение приросли к земле. С удивительной четкостью Мередит подумала, что это мгновение будет стоить ей жизни.

Глава 16

Филипп бежал так, как не бегал никогда в жизни. Каждый его мускул разрывался от желания успеть вовремя. Он видел ужас, плеснувшийся в глазах Мередит, видел, как она замерла на месте, теряя драгоценные секунды, потом побежала, но поздно... слишком поздно.

Он прыгнул на нее, схватил за талию, увлек вперед, сбивая с ног, и они вместе упали у кромки тротуара в тот самый момент, когда экипаж пронесся мимо, забрасывая их гравием и грязью из-под колес.

Сердце Филиппа выскакивало из груди, а дыхание разрывало легкие, когда он, приподнявшись, посмотрел на Мередит. Его попытка смягчить удар при падении не удалась, и теперь он со страхом перевернул лежащую неподвижно девушку на спину и заглянул ей в лицо.

На щеке Мередит красовалась грязная царапина, из виска сочилась кровь, и на испачканном подбородке уже начинал проявляться синяк. Ее порванное в нескольких местах платье и волосы были измазаны дорожной грязью, а обычно кристально-чистые глаза словно покрылись пленкой. К счастью, она была в сознании.

– Господи, Мередит. – Филипп осторожно дотронулся пальцем до ее щеки.

Он никак не мог сообразить, что надо делать – проверить, целы ли у нее кости, перенести ее с дороги в безопасное место, настолько тело его все еще было сковано ужасом. И яростью. Обернувшись, Филипп успел заметить экипаж, быстро исчезавший из виду. Он на мгновение зажмурился. Господи! Еще одна секунда – и Мередит оказалась бы под этими тяжелыми подковами и бешено крутящимися колесами.

– Пожалуйста, скажите что-нибудь, – взмолился он. Мередит моргнула, и пелена исчезла с ее глаз.

– Филипп...

– Я здесь, дорогая, – прошептал он пересохшими губами.

– С вами все в порядке, сэр? – взволнованно спросил подбежавший джентльмен.

– Со мной – да, а с ней – не уверен.

Не поднимая головы, Филипп осознал, что вокруг них собралась уже небольшая толпа людей, оживленно рассуждающих о том, как опасно стало в наши дни переходить дорогу, о неизвестно откуда вылетевшем экипаже и о том, какой героический поступок он только что совершил.

– Мередит, постарайтесь не двигаться, пока я не проверю, целы ли у вас все кости. – Филипп осмотрел ее руки и ноги, осторожно прощупал ребра. – Кажется, все в порядке, – вздохнул он с облегчением.

Подхватив Мередит на руки, Филипп поднялся, удивленный и напуганный ее молчанием. При обычных обстоятельствах Мередит не потерпела бы такого вопиющего нарушения приличий, тем более происходящего на глазах у публики. И видит Бог, сейчас он был бы счастлив услышать от нее выговор и убедиться, что с ней все в порядке.

– Все будет хорошо, – пообещал он десятку обступивших их прохожих и, не тратя времени, пересек Парк-лейн, поднялся по ступеням своего крыльца и сапогом постучал в дверь. Ему открыл молодой лакей по имени Джеймс, лицо которого выразило недоумение и возмущение.

– Послушайте, что вы?.. – начал он и остановился на полуслове, узнав хозяина.

– Мисс Чилтон-Гриздейл сильно ушиблась. Принесите в мой кабинет горячую воду и бинты. Побольше, – отрывисто приказал Филипп, быстро пересекая прихожую. – И еще захватите из кухни баночку с мазью, которую сделал Бакари. Кухарка знает, где ее найти. А потом наполните ванну в моей спальне!

– Послать за доктором, милорд?

– Пока не надо. Переломов нет, а ссадины я умею лечить сам. Я скажу, если понадобится доктор.

Распахнув дверь кабинета, Джеймс убежал выполнять приказания, а Филипп направился прямо к дивану, стоящему напротив камина, и бережно уложил Мередит на подушки. Опустившись рядом с ней на колени, он осторожно убрал с расцарапанной щеки спутавшийся завиток черных волос.

– Подвигайте немного руками и ногами, – попросил он. – Ничего не болит?

Через секунду Мередит потрясла головой:

– Не болит, но все тело будто онемело.

Она смотрела на Филиппа серьезно и испуганно, потом протянула руку и прикоснулась пальцем к его подбородку.

– У вас тут ссадина, – прошептала она.

Будь все проклято! Ни разу за всю свою жизнь Филипп не чувствовал такой беспомощности и такого страха, который никак не желал проходить.

– Со мной все в порядке. – Его голос звучал так, будто в горле застряла пригоршня ржавых гвоздей.

– И ваши очки... Они погнулись.

– У меня есть другие.

– Я должна благодарить вас. – Мередит вздрогнула и на секунду замолкла. – Вы спасли мне жизнь.

– В последнюю секунду. Вид этого экипажа, несущегося прямо на вас, наверное, будет преследовать меня в кошмарных снах до конца жизни. – Филипп взял ее руку и прикоснулся жарким поцелуем к дрожащим пальцам. – Я возвращался домой от отца и увидел вас на противоположной стороне улицы. Вы шагнули на дорогу... – По спине Филиппа пробежала холодная дрожь. – В записке вы писали, что Годдард будет с вами. Почему вы одна?

– Я была не одна – Альберт и Шарлотта с Хоуп толькс что уехали. Я собиралась зайти к вам, чтобы поговорить.

Они обменялись долгим взглядом. Тон Мередит не оставлял Филиппу надежды на то, что содержание разговора обрадует его. Что ж, ему тоже было что сказать. И ей придется, черт возьми, его выслушать. Но сначала надо предупредить Мередит об опасности. Филипп коротко поведал о ночных нападениях на Эндрю, сестру и отца.

– Мередит, то, что произошло с вами – не случайность. Тот, кто сделал это, знал, как много вы для меня значите, именно поэтому пытался убить вас.

В дверь постучали.

– Войдите, – сказал Филипп.

Появился Джеймс с подносом, на котором были два кувшина с водой, салфетки, бинты и голубая керамическая банка, прикрытая носовым платком.

– Ванна скоро будет готова, – сказал он, ставя поднос на пол рядом с Филиппом. – Вам нужна моя помощь, милорд?

– Нет, спасибо.

Молодой человек вышел из комнаты, и Филипп поспешно снял грязный и разорванный сюртук, закатал рукава рубашки и поправил погнутые очки, соскальзывающие с носа. Потом, обмакнув льняную салфетку в воду, он начал медленно счищать грязь с лица Мередит.

– Ванна вам не помешает, – сказала она, вздрогнув, когда влажная ткань коснулась ссадины на виске. – Вы ужасно грязный.

– Спасибо. Вы знаете, как я люблю комплименты. Но на самом деле эта ванна для вас.

– Для меня? – Глаза Мередит расширились. – Я не могу принимать ванну в вашем доме!

Филипп улыбнулся бы, если бы мог. Слава Богу, его чопорная Мередит пришла в себя.

– Прекрасно можете! Теплая вода облегчит мышечную боль.

Мередит упрямо сжала губы:

– У меня нет никакой мышечной боли.

– Пока, возможно, и нет, но скоро появится. Это неизбежно после такого падения. К тому же если вы считаете, что я грязный, то вам стоит взглянуть на себя.

– О Господи! Вы хотите сказать, что...

– Вот именно. С ног до головы. – Мередит попробовала приподняться, но он заставил ее снова откинуться на подушки. – Не расстраивайтесь. Сейчас я осмотрю и промою ссадины у вас на лице. Потом вы примете ванну, и после того я вас перевяжу. А пока вы будете в ванной, я прикажу вычистить и починить ваше платье. – Она хотела что-то сказать, но Филипп прижал палец к ее губам: – Не надо спорить, позвольте мне позаботиться о вас.

Мередит заглянула в его серьезные карие глаза и не нашла в себе сил возражать. К тому же она все еще не могла справиться с дрожью. И щеку саднило, словно жгло огнем.

«Позвольте мне позаботиться о вас». Никто никогда не говорил ей таких слов. Было странно и непривычно вручать себя чьей-либо заботе. Странно, но, несомненно, приятно. И это давало ей возможность еще несколько минут не говорить Филиппу тех слов, которые разлучат их навеки.

Она кивнула и послушно откинулась на подушки, раздираемая двумя противоречивыми желаниями: закрыть глаза и в темноте наслаждаться его прикосновениями или широко их раскрыть и стараться запомнить и навсегда запечатлеть в памяти черты, которые никогда больше не увидит.

Остановившись на последнем варианте, Мередит внимательно наблюдала за тем, как Филипп бережно промывает и обрабатывает ее ссадины и царапины. Он действовал осторожно и четко, а его руки были ласковыми и уверенными. Прядь испачканных волос упала ему на лоб, и Мередит невыносимо хотелось откинуть ее назад. Но нет, она не должна прикасаться к мужчине, который не принадлежит ей.

Ее взгляд упал на ссадину на подбородке Филиппа. Господи, он рисковал жизнью, чтобы спасти ее! Он опять проявил себя таким же героем, как и в первый раз, когда Мередит увидела его на улице у мастерской мадам Рене. Неужели это было всего несколько дней назад? Не может быть. Ей казалось, что она знает его всю жизнь. И так же долго желает его. Как хочется ей сейчас стереть влажной салфеткой кровь и грязь с его подбородка. Но нет, она не должна ухаживать за мужчиной, который не принадлежит ей.

Теперь Мередит смотрела на его рот. Прекрасный, чувственный рот, который целовал ее с робкой нежностью и с горячей страстью. Никогда за всю свою жизнь не сможет она стереть из памяти эти поцелуи. Она замирала от жгучего желания прикоснуться к его губам. Но нет, она не должна целовать мужчину, который ей не принадлежит.

Мередит вздрогнула, когда влажная салфетка прикоснулась к ее нижней губе. Взгляд Филиппа был устремлен на ее рот. Мускул мелко дрожал на его щеке, и Мередит поняла, что их опасная близость волнует и мучает его не меньше, чем ее. Это наблюдение показалось ей не пугающим, а неожиданно приятным. Минутой позже Филипп отвернулся, чтобы положить испачканную салфетку на поднос. Он быстро протер собственное лицо и смазал мазью из голубой баночки свой подбородок, потом опять повернулся к Мередит, и их взгляды встретились. Несколько секунд они молчали, пристально глядя друг на друга.

– Я закончил, – сказал наконец Филипп хрипло. – Царапина на щеке и ссадина на виске скоро заживут. Синяк на подбородке тоже не очень серьезный. – Он протянул баночку Мередит: – Это снадобье Бакари делает сам. Оно способствует заживлению ран. Не знаю, из чего эта мазь состоит, но она творит чудеса.

Все еще стоя на коленях рядом с диваном, он бережно наложил мазь на ее раны. Сначала Мередит показалось, что средство жжет кожу, но скоро жжение прекратилось и осталось лишь ощущение комфорта.

– Как вы себя сейчас чувствуете? – спросил Филипп, отставляя баночку в сторону.

– Гораздо лучше, спасибо. – Мередит улыбнулась, чтобы доказать ему, что говорит правду. – А вы? Эта царапина на подбородке...

– Со мной все в порядке. Я... – Он вздохнул и запустил пальцы в волосы. – Нет, не в порядке. Я ужасно себя чувствую, когда думаю о том, что вас чуть не убили. Меня бесит мысль о том, что кто-то, стремясь навредить мне, причиняет страдания тем, кого я люблю. И я боюсь, что он успеет совершить еще что-то, до того как я его остановлю.

Он взял руки Мередит и прижал ее ладони к своей груди. Сквозь тонкую ткань рубашки она чувствовала, как сильно и быстро бьется его сердце.

– Я чуть не потерял вас сегодня, Мередит. Не успев даже сказать вам всего, что хочу. Я подумал о том, что мы ничего не знаем о своем будущем. Каждой минуте надо радоваться как подарку и дорожить ею, потому что она может оказаться последней. И я не собираюсь тратить ее зря. – Не отрывая от Мередит карих глаз, Филипп еще сильнее прижал ее ладони к своей груди. – Я люблю вас, Мередит. Всем сердцем. Вы окажете мне честь стать моей женой?