Текст книги "Черная Мария"

Воздух содрогнулся.

Лукас закрыл лицо руками. По всему вагону поползли языки пламени. Пугающие и красивые, они пожирали темноту. Лукас хотел, пытался остановить взгляд на фигуре в огненном нимбе, но пламя поглотило все. Глаза опалило жаром. Дыхание обжигало легкие. В желудке возобновился пожар. Он поднялся на ноги. Суставы кричали от боли, жилы звенели от напряжения. Все тело было будто обварено кипятком. Но он еще мог двигаться. С трудом, но мог.

В нескольких футах от него Ванесса обратилась в чистое пламя.

Вагон был готов развалиться. Пламя ревело, словно ураган. Лукас понял, что надо действовать. Обе двери пылали. Пол проваливался. И тут он заметил участок стены, где еще не горело. Набрав в легкие побольше воздуха, он наклонил голову и как камикадзе ринулся на стену.

30. Последний танец

Пригородный поезд компании «Амтрак» был в трехстах ярдах, когда отцепленный вагон загорелся.

– Господи! Смотрите! – закричал Анхел, высунувшись из окна локомотива и глядя вдоль всего поезда на загоревшийся вагон, отцепленный Лукасом. Поезд теперь двигался задним ходом – впереди вагоны, за ними тепловоз.

– Я вижу его! – крикнула Софи. Она тоже изо всех сил высовывалась из окна, чтобы получше разглядеть страшный пожар. Всего несколько минут назад ей удалось уговорить Барни остановить поезд и двинуться обратным ходом. Конечно, в тот момент, когда локомотив остановился, Софи ожидала, что придется глотать огонь. Каким-то чудесным образом этого не случилось. Кажется, они с Анхелом каким-то образом исцелились.

– Сейцас мы вреземся в него! – снова закричал Анхел.

– Помедленнее, Барни! – крикнула Софи, перекрывая шум. Слезы застилали ей глаза.

Вдруг из объятого пламенем вагона вырвался кто-то в горящей одежде, упал на железнодорожную насыпь и откатился на несколько футов.

– Великий Боже! – воскликнул Барни, глядя в зеркало, как поезд приближался к горевшему вагону. – Кто это, черт возьми?!

Софи изо всех сил вглядывалась в неясный силуэт, лежавший на насыпи, пытаясь определить, кто это.

– Подожди-ка!

– Кто это? – тревогой отозвался стоявший рядом с ней Анхел.

Софи усмехнулась:

– Да это Лукас!

– Лукас! – крикнул Анхел.

– Слава Богу! – прошептала Софи. Теперь она ясно видела, что это действительно Лукас, скатившийся в дренажную канаву. Его одежда частично горела, но он уже почти сбил пламя. Похоже, он практически не пострадал.

– Боже милосердный, кто это?!

Барни глядел на горящий вагон.

Улыбка Софи исчезла.

– Прибавь скорости, Барни! – приказала она.

– Как это – «прибавь скорости»?

– Быстрее!

– То есть...

– Прибавь скорости!!!

Барни повиновался. Тридцать, тридцать пять, сорок миль в час. Теперь пылавший вагон был уже всего в сотне ярдов от приближавшегося к нему поезда. Вдруг на его провалившейся посередине крыше появилось нечто, объятое пламенем.

– А это еще что такое? – воскликнул Барни.

– Ты можешь ехать быстрее? – вместо ответа спросила Софи.

– Да, мэм. – Барни прибавил скорость. Теперь они уже были в пятидесяти ярдах от вагона. В тридцати, двадцати пяти, двадцати... Барни весь напрягся перед неминуемым столкновением и завопил: – Черт побери, что же это там такое?

Софи обхватила себя руками.

– Это? Чертова падаль.

* * *

Сторонний наблюдатель этого не заметил бы. Но Лукас в краткий миг, предшествовавший столкновению вагона с поездом, разглядел в самом сердце этого кромешного ада то, что навсегда осталось в его памяти.

Оно появилось на крыше сквозь огромный пролом, словно убегающая с тонущего корабля крыса. Объятое пламенем существо, в котором с трудом можно было узнать старуху Ванессу, выпрямилось во весь рост на подгибавшихся кривых ногах. Потом оно сделало несколько движений, от которых у Лукаса перехватило дыхание.

Скрюченная нога скользнула вперед. Тело плавно повернулось. Локоть был поднят.

Ванесса танцевала.

Пожираемая пламенем, шипя и съеживаясь, словно вязанка сухого хвороста, Ванесса танцевала. Танцевала старинный вальс с невидимым партнером, которого она на самом деле никогда не знала.

Поезд ударил.

Вагон взлетел на воздух.

Земля затряслась, и Лукас зарылся лицом в грязь, чувствуя, как взрывная волна пытается оторвать ему голову. С неба обрушился град пепла и горящих обломков. Над землей прокатилась волна испепеляющего жара, опалившая волосы.

Мгновение спустя Лукас поднял глаза. Вглядевшись, он увидел сквозь густой дым поезд, медленно идущий среди дымящихся куч, которые были когда-то вагоном.

Лукас с трудом поднялся на ноги. Странное дело, ему стало даже весело! Впервые за последние двое суток он вновь почувствовал себя здоровым и сильным, хотя и очень измученным. Взглянув на свою рубашку, он увидел, что она превратилась в истлевшие лохмотья. Потом он перевел взгляд на обожженные руки и с удивлением понял, что раны под грязными бинтами стали понемногу заживать. Лукас чувствовал себя как-то странно. В ушах стоял звон, голова слегка кружилась... Внезапно он понял, что именно ему показалось странным – он стоял на месте!

Он не двигался!

Раздалось громкое шипение поездных тормозов. Отъехав на сотню ярдов, локомотив остановился. Дверь кабины распахнулась, и первым из нее выпрыгнул Анхел, За ним – Барни Холлис.

Шатаясь, Лукас побрел к поезду. Голова кружилась, сердце учащенно билось. Он искал взглядом одного-единственного человека.

Софи появилась последней. Спрыгнув на насыпь, она не пошла и даже не побежала, она понеслась навстречу Лукасу.

Мгновение – и они очутились в объятиях друг друга. Это было первое их объятие. Их тела очень подошли друг другу – как рука и перчатка.

– Господи, Лукас... ну зачем?.. – тихо прошептала Софи, вся дрожа от нервного напряжения. – Зачем ты...

– Не надо, ничего не говори.

– Как всегда, хочешь быть героем?

– Это точно. – Лукас еще крепче прижал ее к себе, с наслаждением вдыхая пряный аромат ее волос и медленно проводя рукой по гибкой спине. – Никогда не был особенно умным.

Софи взглянула ему в глаза и тихо сказала:

– Лукас, вот мы с тобой стоим неподвижно... и не горим...

– Ну надо же! – улыбнулся Лукас.

Она закрыла глаза, и по щекам заструились слезы.

Лукас хотел было утешить ее, но увидел стоявших на почтительном расстоянии Анхела и Барни. Старый машинист нервно поглядывал в сторону железнодорожного полотна, словно ожидая появления другого поезда. В глазах Анхела можно было прочесть сотни вопросов. Лукасу не терпелось все рассказать, но для этого у них еще будет уйма времени. А сейчас важно было сказать совсем иное.

– Я хочу тебе кое-что сказать, Софи, – неуклюже начал он.

– Да?

– Я хочу сказать... знаешь, ты была права насчет меня... то есть я хочу сказать, что я действительно...

Софи внимательно поглядела на него.

– Что ты хочешь мне сказать, Лукас? Ты хочешь сказать, что любишь меня? Или еще что-то?

Несколько секунд Лукас молча всматривался в ее выразительные глаза. Ему все еще было не по себе от пережитой боли и ужаса.

– Ну да, похоже на то, – наконец улыбнулся он.

Софи нежно коснулась щекой его щеки и прошептала:

– Знаешь, это чувство взаимно...

Лукас поцеловал ее в лоб.

– Идем, – Софи взяла его за руку. – Надо уходить отсюда.

Но Лукаса уже не держали ноги, и он потерял сознание.

Земля показалась ему нежной и чудесно прохладной.

Эпилог

Застывшее время

В тот день многие горожане устремились к реке, потому что наступила самая жаркая неделя в году. И многие потом свидетельствовали о том, что из воды внезапно показалась черная рука размером со ствол дерева, сжалась в кулак, а потом раздался страшный вопль: «Нет здесь того, что принадлежит мне!»

Говард Шварц, «Пещера Лилит»

Было семь часов утра. За окном звучали два голоса. Один высокий и звонкий, обладатель другого голоса не выговаривал шипящие.

Лукас прикрыл глаза и с наслаждением потянулся. Ему совсем не хотелось вставать, не хотелось покидать нежное тепло постели. Рано еще. Подтянув к шее одеяло, он тесно прижался к теплому телу Софи.

Она еще спала. От нее пахло сосновой хвоей и лимонами. Накануне она до темноты работала в своем крошечном садике, выдирая вездесущие сорняки и устанавливая бордюрные камни. Этот садик был ее любимым детищем. Были у нее грандиозные планы организовать продажу лимонов в магазинчике при автозаправочной станции. Лимонный сок, лимонные леденцы, лимонное мороженое, лимонное желе, лимонное вино... Ему тоже нравилась эта идея.

И лимоны ему нравились.

Софи тихо застонала во сне. Она тоже слышала голоса за окном – значит, пора вставать, умываться, начинать новый день. Плотно зажмурившись, она повернулась на другой бок и тесно прижалась к большому телу Лукаса.

Забавно. Просто удивительно, как подходили друг к другу их тела. Вот и теперь ее круглый зад устроился между его полусогнутыми коленями и животом. Ее плечо удобно нырнуло ему под мышку, ноги переплелись. Он почувствовал исходящее от нее тепло. Его большие руки ласково коснулись ее тела. На ней была тоненькая ночная рубашка – короткая, без рукавов. Нащупав ее маленькие груди, Лукас с наслаждением накрыл их большими ладонями и слегка сжал. Она вздрогнула, что-то сонно прошептала, потом ласковым движением сдвинула его руки вниз, к ложбинке между ног...

– Доброе утро, маленькая школьница, – прошептал он, чувствуя, как по его позвоночнику пробежало тепло. Софи накануне позабыла надеть трусики, и теперь он явственно чувствовал ее горячую влажную плоть.

– Возьми меня, – пробормотала она и потянула его в себя.

Лукас повиновался.

Их небольшая медная кровать заскрипела в тишине задней комнаты, и это было как ритм барабана в любимой мелодии Лукаса. В римейке «Ежедневные люди», сделанном группой «Арестед дивелопмент». Ежедневные люди. Именно такими стали теперь Лукас и Софи. Ежедневные люди. Ежедневная любовь. Ежедневно они заставляли останавливаться время в задней комнате автозаправки «Оазис Амоко».

Голоса за окном не унимались.

– О Господи, – пробормотал Лукас, осторожно отстраняясь от ее разгоряченного жаркими ласками тела и перекатываясь на спину.

– Вопят, как в клубе потерянных детей.

– Ага.

– Ты сам ими займешься, или мне заняться?

Лукас уже натягивал штаны.

– Я займусь, – сказал он, наклоняясь и целуя ее в нос. – Вот уже почти два года они были женаты и каждую минуту бодрствования все так же хотели друг друга. – Я сейчас вернусь, ты не глуши мотор, – подмигнул он Софи.

Выйдя из комнаты, он направился по коридору к главному офису. «Оазис Амоко» был самой обычной автозаправкой в пустыне Невады возле Герлаха. Анхел жил в трейлере и работал с заправочными колонками на две машины. Помимо его царства бензина и дизельного топлива, на станции был маленький офис и магазинчик. Насчет этого магазинчика у Софи были грандиозные планы, но туго было с деньгами. Большая часть их сбережений ушла на адвокатов и судебные издержки, когда они почти четыре года назад сдались колорадской полиции. В историю с проклятием никто, конечно, не верил. Призывали судебных психиатров. В согласованном признании вины[11]11
  Принятая в американском судопроизводстве договоренность между судом и подсудимым, когда подсудимый добровольно признается в менее тяжком преступлении, а суд не рассматривает обвинение в более тяжком преступлении.


[Закрыть] всю эту сверхъестественную чушь пришлось бросить.

Теперь, спустя четыре года, они и сами уже в это не верили. Все, в чем они теперь нуждались, – это друг в друге.

Дойдя до офиса, Лукас распахнул входную дверь и вышел на залитую солнцем станцию.

Анхел возился с маленьким пластмассовым самокатом, пытаясь починить его. Рядом с ним маленький мальчик в штанишках на бретельках подпрыгивал, сердито кричал и сжимал крохотные кулачки. Он явно был недоволен тем, что Анхел чинит самокат недостаточно быстро.

– Пусть едет! – пищал трехлетний малыш. – Пусть колесо едет!

Приблизившись к ним, Лукас грозно рявкнул:

– Парни! Семь часов утра! Люди хотят спать!

– Извини, Лукас, – сказал Анхел. – У Флако небольсая поломка.

Он вытер выступивший на лбу пот. Анхел был одет в рабочий комбинезон, на груди была надпись: «АНХЕЛ».

Достав из кармана небольшую отвертку, он продолжал возиться с задним колесом самоката.

Малыш рванулся навстречу Лукасу.

– Папа! Пусть колесо поедет!

– Осади, ковбой! – Лукас подхватил на руки побежавшего к нему малыша. У маленького Флако была густая копна черных курчавых волос, кожа цвета кофе со сливками, материнские томные глаза и отцовский широкий рот.

– Папа! Пусть едет! – не унимался малыш, дрыгая ногами.

Лукас поцеловал сына в лоб и сказал:

– Спокойнее, ты же мужчина!

– Пусть колесо едет!

Лукас осторожно поставил сына на землю, придержал его за плечи и сказал спокойным, но твердым голосом:

– Успокойся, Флако. Твой самокат будет готов, когда будет готов... – Тут Лукас взглянул на Анхела и добавил: – А к тому же никто не любит людей, которые не могут остановиться хоть на жалкие пять минут.

Анхел усмехнулся. Малыш нетерпеливо подбежал к своему сломанному самокату.

Встряхнув головой, Лукас направился к офису. На полпути он увидел, что за стеклянной дверью стоит Софи и ждет его, потягивая утренний кофе. Она уже была одета в свой рабочий комбинезон, и Лукас не мог сдержать улыбки. Никогда она не была так довольна.

Довольна тем, что может оставаться на месте.

Шагая к двери, Лукас испытывал точно такое же чувство.