Текст книги "Спасение Ронана"

– Хорошо! Хватит! Я тебе верю! К чему такие подробности? – Тарл густо покраснел. На Гебраль он даже взглянуть не осмеливался. – А как это работает? Это магия?

Впрочем, ответ он и так знал. Конечно, магия. Тут Тарл внезапно осознал, сколько же в этом месте Силы. Она присутствовала как шум большого города, как бы на фоне, почти незаметно. Но теперь, когда он ее заметил, до него дошло, сколько же ее там. Эти ребята были могущественными магами, все как один! Именно здесь находился источник того магического поля, которое Тарл обнаружил над Ай'Элем!

– Это гоэтетика, – ответил Стругач. – Технология магии. Есть у нас… так скажем, контакт. С неким Слюдяным Королем. Он эльф-ренегат, который высокотехнологичные магические продукты из Запретных земель по ту сторону западного океана импортирует. Крутой искрогон. Еще он связан с парой гномов-техномагов, у которых где-то под Хромовыми горами гоэтетическая мастерская. Они изумительный товар производят.

– Все равно это на магии держится, – заметил Тарл. – Значит, вы все маги!

Взрыв хохота встретил это заявление, и озадаченный Тарл принялся водить глазами по смеющимся лицам. Гебраль, желая его поддержать, сжала его ладонь.

– Окстись, парень! – рассмеялся Мухомор. – Мы что, похожи на старых грибов, которые в остроконечных шляпах кружком сидят и заклинания бормочут?

– Всех этих душных старперов только Сила интересует, – вмешался Идол, и Тарл заметил, что он забивает на своем столике толстенный косяк с эльфийской травкой. – Но мы другие. Мы наркомансеры.

Они в ожидании смотрели на Тарла, но он только стоял и хлопал глазами, не вполне понимая, о каком таком кляте они толкуют. Гоэтетика? Наркомансер? Ну и словечки!

– Зачем нам тратить время на всякое левое колдовство? – взялся объяснять Стругач. – У нас есть Сила, так почему ее ради забавы не использовать? Перед тобой целый мир, и посредством наркомансии можно все на свете испытать. Ты можешь наблюдать за другими людьми, быть другими людьми, делать все, что хочешь.

Стругач умолк, и Тарл с интересом на него уставился. Это было как раз по его части. Но тут тишину нарушило негромкое ослиное покашливание.

– Э-э… не хотелось бы, знаете ли, понижать уровень обсуждения, – пробормотал Котик, – но в какое время мы тут обычно едим?

– Так ты, приятель, голоден? – спросил Идол, вороша спутанную ослиную гриву.

– Как это ты догадался?

Идол криво ухмыльнулся и встал. Тарл завороженно наблюдал за его телом. Пока Идол двигался, его мышцы сокращались, и бесчисленные вытатуированные фигурки проделывали друг с другом клят знает какие непристойности. Пройдя к большому столу, он взял оттуда одну из множества расставленных там тарелок. Не успел он поставить тарелку на пол, как Котик с высунутым от радостного предвкушения языком туда притрусил. Однако затем осел возмущенно фыркнул, увидев, что там всего лишь холодная жидкая каша.

– Ты ведь, приятель, не этого ожидал? – манерно протянул Идол. – Ага, я так и подумал. Тебе, надо полагать, чего-то мясного хотелось?

Он присел на корточки, вытянул перед собой косяк с эльфийской травкой и вопросительно посмотрел на Гебраль, которая в ответ щелкнула пальцами. Перед Идолом тут же вспыхнул небольшой огонек. Он прикурил от него косяк и сделал глубокую затяжку, после чего подул на пламя и сделал еще затяжку. Несколько мгновений он просто сидел, чего-то ожидая, а затем его глаза сделались стеклянными, а тело оцепенело.

– Что происходит? – шепотом спросил Тарл у Гебрали.

– Он мозгоструячит. По тауматосфере шакалит.

– Чего-чего?

– Смотри.

Несколько секунд Идол оставался совершенно неподвижен, а затем его глаза снова стали оживленными, и он с довольным видом улыбнулся. Тарелка каши внезапно исчезла, а на ее месте появилось большое блюдо, на котором лежало дымящееся жаркое из оленины.

– Ну вот, приятель. Набивай брюхо, – пригласил осла Идол.

Котик вороном налетел на солидный кус мяса, а Мертвые ребята стояли и наблюдали, передавая друг другу косяк с эльфийской травкой.

– Люблю хороший косяк, – нежно произнес Тарл.

– Мы все его любим, – отозвалась Гебраль. Тарл взял ее под руку и привлек к себе.

– Послушай, – тихонько пробормотал он, – я бы очень рад славно поразвлечься, но не вполне понимаю, что происходит. Зачем Идол шакалил по этой… как ее… томатосфере перед тем, как еду для Котика добыть?

– По тауматосфере. Пойми, когда ты искришь, ты не можешь вещи из ничего создавать. Если ты большое блюдо оленины надыбал, должно же оно было откуда-то поступить. Мы предпочитаем проверять и убеждаться, что от наших искр никто особо не пострадал. Идол мозгоструячил, пока не обнаружил то, что хотел. И только тогда он заменил оленину кашей.

– Идол, – громко спросила она, – откуда рубалово прибыло?

Идол ухмыльнулся, вызывая у двух вытатуированных у него на щеках мужчин могучую эрекцию.

– От жирного старого барыги. Он за столом сидел и большую стопку монет пересчитывал, прежде чем за еду приняться. Посмотрим, как ему холодная каша пойдет.

– Понимаешь? – спросила Гебраль у Тарла. – Ты видел, как мы на площади назвездили. Вообще-то мы не хотим вредить цивилам, мы просто забираем у них то, что нам нужно для жизни. Кроме того, нам нравится немного им досаждать и напоминать, что мы здесь. Тот барыга будет знать, что это мы.

– А эта… гм… тауматосфера?

– Ты и сам ее использовал. Помнишь, ты мне рассказывал, как ты взял искру Мыслепоиска и обнаружил над Ай'Элем густую пелену магии? Ну так вот, когда ты это делал, ты двигался по тауматосфере. Ее трудно описать, но можно сказать, что это как бы плоскость, в которой идет магия. Эльфийская травка освобождает твой разум, и тогда ты чувствуешь, будто все твое тело там. Ты можешь куда угодно отправиться. – Она помолчала, склонив голову набок, и задумчиво посмотрела на Тарла. – Хочешь попробовать?

Тарл кивнул. Тогда, взяв его за руку, Гебраль прошла вперед и выдернула косяк с эльфийской травкой из пальцев Стругача. Затем она подвела Тарла к лестнице, что тянулась к одной из платформ под потолком.

– Давай за мной, – позвала она.

Платформа оказалась оборудована как небольшая комната с ковром, кроватью у стены и парой дубовых сундуков. Гебраль села на пол, скрестив под собой ноги, и Тарл последовал ее примеру. Ее глаза, огромные и очень серьезные, сверлили его глаза.

– Значит, так, – объявила она. – Когда начнешь, позволь своему разуму отплыть, куда он захочет. Скорее всего, он куда-то в старые и любимые места отправится. Скачи из одного в другое. Наслаждайся. Но будь внимателен. Там есть другие люди и не очень люди. Если почуешь чужое присутствие, не приближайся. Быстро оттуда сматывай. Ладно?

Тарл кивнул, и она дала ему косяк. Он сделал пару затяжек и дождался нужного эффекта, после чего пробормотал слова заклинания Мыслепоиска. Он по-прежнему глазел на Гебраль, а затем ему вдруг показалось, будто разум его потянулся вниз и резко дернул за собой его тело. Гебраль исчезла, а на ее месте оказался бурлящий калейдоскоп красок. Тарл несся вперед стремительней, чем летает дракон, мимо других мыслей и сущностей, которых он только чуял, но не видел, все быстрей и быстрей направляясь на…

Внезапно Тарл оказался за карточным столом в самом центре роскошного игорного салона, окруженный богатыми купцами и красивыми женщинами. Он наблюдал, как карты разлетаются из рук сдающего по зеленому сукну, и чувствовал, как подается под его ладонью мягкая кожа стола. Перед ним лежала целая груда игорных рун. Тарл видел, что карты у него на руках взяты из особенной мантологической колоды, используемой для игры в «брюхо». Затем он украдкой покосился на две луночные карты – безголового орка и одноногого орка. Официантка, рядом с которой Шикара показалась бы жалким дистрофиком, возникла у него под боком с целым подносом выпивки. Сдающий игрок перевернул общие карты – и они включали однорукого орка, слепого орка и смерть орков! Еще две общие карты – это смерть троллей и смерть эльфов. Кто-то еще из играющих мог бы получить четыре смерти, но у Тарла уже имелся непобиваемый флеш из орков. Идеальный набор! Рядом официантка наливала ему большой бокал «эльфийского пениса», а собравшаяся вокруг стола толпа дружно охала, когда он двигал вперед горку рун, равную максимальной ставке. Официантка наклонилась, чтобы шепнуть ему на ухо безумно эротичное предложение…

Затем он стоял на балконе высокой башни в одном из углов величественного замка, построенного на самом краю утеса. У него под ногами стены замка отвесно спускались к краю утеса, а тот в свою очередь отвесно спускался к могучим волнам прибоя. Тарл смотрел на солнце, что садится на горизонте, швыряя в него над волнами золотое копье. Внизу, во дворе замка, взад-вперед шныряли слуги – одни раскладывали скатерти и тарелки на сомкнутых рядах деревянных столов на козлах, другие присматривали за ревущими очагами и усердно поворачивали два гигантских вертела, на которых жарился целый вол и дикий кабан. Аромат готовящегося мяса плыл вверх к Тарлу, увлажняя его рот. А затем пара нежных рук обняла его сзади и начала гладить его грудь…

Внезапно Тарл оказался в светлой, просторной и полной воздуха комнате, разглядывая из окна город со сверкающими хрустальными башнями и беломраморными стенами. Повернувшись, он увидел на изящном резном буфете в стиле мастик многочисленные ряды бутылок шампанского и бренди. Перед каждым таким рядом стояла золотая тарелочка с разноцветным набором пилюль и капсул. В центре комнаты располагалась просторная кровать, накрытая мягкими мехами, а рядом с ним – небольшой столик, на котором стоял большой поднос с фруктами. Тарл подошел к столику, взял клубничину и бросил ее в рот. Вкус оказался резким, таким резким, что Тарл буквально скорчился от удовольствия, наслаждаясь текущим по языку соком. Дверь открылась, и в комнату вошла высокая стройная женщина с длинными рыжеватыми волосами. На шее у нее висел черный бархатный галстук, а больше на ней ничего не было. Тарл вдруг понял, что он тоже голый. Женщина подошла к нему, ее широкий рот раскрылся в понимающей улыбке, а мягкие карие глаза вспыхнули от радостного предвкушения. Она положила между губ клубничину и засосала ее в рот, медленно-медленно, но так… так многозначительно. Струйка сока побежала по ее подбородку…

Но что-то звало Тарла из-за окна, против воли тянуло его к себе, что-то, на что он не осмеливается посмотреть, что-то жуткое и нечистое. Оно подкрадывалось все ближе и ближе, и он знал, что не должен на это смотреть, но все же не может удержаться и поворачивается…

Его позвал настойчивый голос:

– Вернись, Тарл. Вернись. Вернись…

Внезапно Тарл обнаружил, что опять сидит на платформе, омытый красным свечением газового завода. Гебраль держала его за плечи, медленно покачивая взад-вперед и негромко, но настойчиво повторяя:

– Вернись, Тарл, вернись.

Он вздрогнул и помотал головой, все еще ошарашенный. Все казалось таким реальным!

Гебраль расслабилась и отпустила его плечи.

– Ну что? – спросила она. – Как себя чувствуешь?

– Отлично!

– Я знала, что так и будет.

– Просто невероятно! Это был сон?

– Нет, это была реальность. Ты действительно видел происходящее, но видишь его через чьи-то глаза. И разделил чужой опыт.

– А люди это понимали?

– Судя по всему, нет.

Тарл расслабился и задумался. От легкого вуайеризма он никогда не отказывался, но здесь был материал высшей лиги, ярчайший и изумительный. Переживания в высшей степени приятные, и, тем не менее, что-то во всем этом его тревожило.

– С такой Силой, как у вас, вы могли бы выйти в реальный мир и сами все испытать.

– Но это значило бы смешаться с цивилами, и рано или поздно они бы нас убили. Так безопаснее.

– В других городах все по-другому. Там людям глубоко плевать, есть у тебя магические силы или нет…

Он внезапно умолк, заметив, что Гебраль как-то по-особенному пристально на него смотрит. Зрачки ее глаз расширились, а губы слегка раскрылись. Когда девушка заговорила, Тарл едва расслышал ее поверх того грохота, который вдруг стало издавать его сердце.

– У тебя женщина есть?

– Нет. Точно нет, – Тарл так энергично помотал головой, что она закружилась.

– Ты не женат? И не помолвлен?

– Нет.

– Ты уверен?

– В последнее время ни одна женщина меня такой чести не удостаивала.

– Хорошо. Это важно.

Гебраль подалась вперед и заглянула в его глаза. Завороженный, Тарл смотрел в ответ, пока кончик ее языка нежно увлажнял ее губы, затем она еще подалась вперед… И тут словно бы небольшой вихрь материализовался возле них на платформе, воздух там сделался каким-то смутным, и все это сопровождалось громким гудением. Тарл с Гебралью наблюдали, как воздух играет и завихряется, а затем вихрь вдруг отвердел, превратившись в образ воительницы, стройной и загорелой, чьи темно-каштановые волосы коротко подстрижены на эльфийский манер. Женщина сидела, скрестив ноги, и по тому яркому свету, что падал на ее лицо, они смогли понять, что там, где она находилась, был еще день.

– Привет, Тарл, – начал образ, слепо глядя в их сторону. – У меня нет никакой возможности узнать, работает это твое заклинание или нет. Надеюсь, ты можешь меня видеть. Хотя не знаю, можешь ли ты видеть, жив ли ты еще. Или достаточно ли ты трезв. Я не знаю, где ты. Может статься, я с этой мольбой к целому кабаку обращаюсь. Или к стаду овечек. Но ты мне нужен. Ты очень мне нужен.

Образ сделал паузу, а Гебраль одарила Тарла таким взглядом, какой люди обычно припасают для пса, который только что их новый ковер изгадил.

– Это же Тусона! – забормотал он. – Она просто друг! Честно!

– По-моему, я нашла Ронана, – продолжил образ. – У подножия Тор-Акана, на самом севере Акадской пустыни, есть один дом. Думаю, это база Шикары. Встретимся там через двое суток.

Затем образ как-то зарябил и внезапно взорвался, оставив после себя облачко серого дыма, которое вскоре растворилось под потолком. Тарл снова повернулся к Гебрали.

– Она правда не больше, чем друг, – начал уверять он. – Но ей нужна моя помощь. У Шикары Силы столько, что хоть ведром вычерпывай. Я должен идти. А на дорогу у меня не меньше трех суток уйдет.

Он неохотно поднялся, и Гебраль тоже встала.

– Я знаю, что ты правду говоришь, – кивнула она. – Я это у тебя внутри вижу. Еще я вижу там страх. И трусость. И похоть. – Тут снизу донесся громкий ослиный хохот. – Но я вижу и многое другое. Боль. Одиночество. И любовь. Так что иди и помогай своим друзьям. В городе сейчас навалом больших и быстрых коней. На одном из них ты скорей чем за двое суток доберешься. Коня мы тебе обязательно украдем… но завтра.

Девушка подалась вперед и нежно-нежно поцеловала его в губы. В Тарле поднялась такая мощная волна страсти, что он весь задрожал. Тогда он немного отодвинулся и стал изучать лицо чародейки. Она была так красива и так уязвима, что у него аж сердце заныло.

– Почему? – спросил Тарл. – Почему я?

Гебраль заглянула ему в глаза.

– Потому что в душе ты хороший, – ответила она. – Таких, как ты, здесь очень немного.

И, взяв Тарла за руку, девушка медленно подвела его к кровати.

* * *

Тусона наблюдала, как пламя костерка догорает, а пепел магического амулета, который в свое время дал ей Тарл, разносится по ветру. Затем она со вздохом встала и потянулась. От беспрерывной скачки болело все тело, зато Арви сдержал слово, и они достигли реки Урлоны задолго до темноты, несмотря на его настоятельное предложение слегка отклониться от курса, чтобы посмотреть на знаменитый водопад под названием Лента Жлобиуса. Она купила билет на корабль вниз по течению, а затем разожгла костер и воспользовалась магическим амулетом Тарла, прикидывая, что сэкономит время, если сделает это прямо сейчас, а не позднее, когда действительно найдет Ронана. Ухваченная ниточка казалась ей верной.

Разбросав ногами светящиеся угли, Тусона пошла к пристани. Корабль отходил только через час, но там уже, ожидая посадки, скопилась целая толпа. Тусона села на кнехт и стала оглядывать широкую и быструю Урлону. Вечер понемногу подступал, и по другую сторону реки запылала светом промышленная зона города Ближнего Абассала. Шум десятков циркулярных пил плыл от лесопилок, что располагались вдоль северного берега. Город славился древесиной – дубом, ясенем, березой и буком из восточных лесов, а также кедром и сосной из густого Лазурного леса, что очерчивал горные склоны к югу от реки. Выше по течению от лесопилок располагался водоочистной и разливной завод, принадлежащий «Гоп-Компании», названной так в честь знаменитой актрисы Сары Гоп, которая как-то заявила удивленному миру, что своим цветущим видом она обязана регулярному питью урлонской воды. Теперь очищенная и разлитая в бутылки вода продавалась по всему Среднеземью.

Тусона поглазела на кружащуюся мутную воду, задумываясь, какому клятанутому идиоту может захотеться эту дрянь пить. А затем она вдруг поняла, что гул разговоров вокруг нее стих. Теперь все смотрели в небо и тыкали пальцами. Проследив за их взглядами, Тусона увидела зрелище, которое сразу наполнило ее дурными предчувствиями.

Небо на востоке было темным, но прямо над головами толпы оно по-прежнему освещалось недавно закатившимся солнцем. И из восточного мрака летели стаи птиц всех видов и размеров, даже не сотнями или тысячами, а сотнями тысяч. Колоссальное скопище птиц летело на запад, спасаясь от неведомой опасности на востоке. Пока они пролетали, небо потемнело от их сонма, а шелест миллионов крыл заглушил шум заречных лесопилок.

А затем на востоке, далеко на вершине холма, вдруг замерцал огонек. Секунды спустя к нему присоединился еще один к северо-западу, а затем третий, далеко к северу. Гул разговоров возобновился, но теперь в нем уже слышалась нотка откровенного страха.

Мимо Тусоны торопливо прошагал гребец с корабля, но она успела ухватить его за руку.

– Что это? – спросила она. – Что это за огни?

– Маяки! Сигнальные маяки на Димоновых холмах и дальше! Их уже сотни лет не зажигали. Это значит, что орки выступили в поход! Боги да защитят нас! Орки в Бехане!

АРМИЯ ЗЛА

В нашем очередном номере мы обратимся к моде прошедшего лета и сделаем вывод, что цвет этого сезона… черный! Да-да, такой вот сюрприз. Мы также рассмотрим волнующую проблему подвергшихся жестокому обращению детей, и наш постоянный шеф-повар расскажет вам, как сохранять их хрустящими и твердыми снаружи, но мягкими и воздушными внутри.

«Зуботычина» (Журнал современного орка)

Из «Отрубленной гонады» высыпало около трех тысяч орков, и вооружены они были до зубов. Толкнув речь, Шикара исчезла во внезапной вспышке пламени, которая скверно подпалила пятерых ближайших к ней орков, естественно, к великому удовольствию остальных, после чего невесть откуда в пещере появилась группа орков-торговцев из компании «Клинки Вельдиса». С собой они притащили огромную партию товара, и возбужденные орки растратили огромные суммы на то, чтобы обзавестись новым оружием. Прыщак и Харкун купили себе Пики-козыри, копья с длинными шипастыми древками и зловещими зазубренными наконечниками. Шанкер, искусный лучник, приобрел цельнометаллический Слезоточивый лук и сотню стрел. А Чирик после долгих раздумий истратил почти всю свою наличность на лучший меч, какой только может купить орк, прославленный Людоруб из чудесной «астральной серии», созданной Тателем Берсерком, знаменитым оркским воином, одним из немногих орков, кто поименно упоминается на страницах «Розовой Книги Улай»…

Безумный Татель, именно под этим именем он был известен своим собратьям-оркам, имел мастерскую при фабрике компании «Клинки Вельдиса». Слава этого оркского воина разошлась по всей земле, и место его работы стало объектом паломничества для других членов его расы. Многие орки гордились тем, что навестили мастерскую «Меч Тателя».

Самым жутким из разработанного Тателем оружия, вероятно, является его «астральная серия», мечи с зазубренными вольфрамовыми клинками, излучающие слабый свет, подобный звездному, которого вполне достаточно, чтобы орк видел в темноте, но совершенно недостаточно для человеческих глаз. Вершину этой серии представляет собой Людоруб, меч, испускающий резкий вой на частоте, которая вызывает у людей страх и неловкость. Этот адский пугающий вой был последним звуком, услышанным темными безлунными ночами многими стражниками из человеческой расы, и говорят, что худший звук, какой человек вообще может услышать, это вой Астрального Людоруба во тьме…

Оркская компания выступила в поход перед рассветом, а когда оркская пирушка выступает в поход, ей уже трудно остановиться. Они слились с еще одной пьяной компанией, которая маршировала от восточных отрогов Ередических гор, а немного позже встретила третью, покинувшую Восточные пустоши по пути из «Знатного диссета» – громадной подземной пивной, названной так, во-первых, потому, что там подавали великолепные пудинги, а во-вторых, потому что ее хозяин никогда не мог как следует произнести слово «десерт». Пока орки стекались с западных подножий Ередических гор на равнину, к ним присоединилась масса южан, маршировавших вниз по реке Мендации из далеких земель по ту сторону Невина.

По мере того, как солнце поднималось в небе, боевой дух орков поднимался вместе с ним, и, шагая, они ревели любимые походные песни. Во многих хрониках и сагах предполагается, что орки – существа, ненавидящие дневной свет и боящиеся солнца. Это возмутительная неправда. Большую часть времени орки проводят в помещении главным образом потому, что очень немногие ночные клубы на открытом воздухе работают в течение дня, а похмелье как деревянный искусственный член весом в пять тонн, который пытается пробуриться в черепную коробку, яркий солнечный свет – не самая приятная в мире вещь.

Когда орки приблизились к городу Мендации, выяснилось, что там их ожидают союзники. На дороге армию встретил отряд уттуков, высоких и мощных орков, которые притащили с собой целый караван с осадным снаряжением – десять массивных повозок, каждую из которых тащила пара полуручных мегоцериев. Была там кавалерия южан, скакавшая на злобных мутировавших конях, известных как уродища. Эти твари рычали, вставали на дыбы и бритвенно-острыми клыками пытались схватить всякого, кто оказывался поблизости. А вместе с южанами орков ждала Шикара, восседавшая на белом жеребце и одетая в черные как смоль доспехи, которые, надо сказать, очень ей шли.

Запрыгнув с конской спины на крышу одной из повозок, она воспользовалась заклинанием Огненного шара, чтобы с громким хлопком взорвать невысокого орка в переднем ряду, привлекая таким образом внимание остальных. Когда восторги и смешки затихли, она обратилась к оркам с очередной речугой.

– В нескольких милях ниже по реке лежит город Мендация, – начала Шикара. – Дремлет на солнце, сочный и спелый, только и ожидает, чтобы упасть нам в руки. Город, полный еды, спиртного и еще раз спиртного. Но есть в этом городе одна вещь… Мост. Единственный мост через реку Мендацию – единственный на сотню миль. За ним нас ждет весь Бехан и Сидор. Жирные, богатые города вроде Бренда, Дальнего Абассала и Илекса. Как только мы переберемся через этот мост, нас уже ничто не остановит. Так что, когда мы возьмем Мендацию, можете веселиться, но лишь несколько часов. Мы продолжаем двигаться! И мы намерены совершить самый удачный оркский поход в истории – поход, который заставит легендарного Газа Высокого казаться жалким недотепой! Вы со мной?

Рев, который встретил эти слова, был слышен на многие мили, и Шикара нервно глянула на северо-запад, надеясь, что стража у городских ворот Мендации не слишком бдительна. Затем она быстро отдала приказы всем командирам. Южная кавалерия развернулась и галопом помчалась вдоль реки, а за ней пустились бежать теперь уже почти десять тысяч пехотинцев. До отказа накачанный пивом орк способен бежать весь день, нуждаясь лишь в паре кратких остановок, чтобы немного поблевать. Это означает, что оркская армия способна передвигаться очень быстро. И еще это означает, что ее смехотворно легко и чрезвычайно муторно преследовать.

Первым предупреждением, которое получила стража у городских ворот, стало далекое облако пыли, которое явно приближалось. Поскольку прошло уже более сорока лет с тех пор, как стражникам приходилось запирать ворота перед лицом наступающего противника, первое, что пришло им в голову, была мысль о том, что ветер малость разгулялся и лучше будет, пожалуй, зайти в караулку и выпить добрую чашечку чая. Второе, что пришло им в голову, была мысль о том, что облако пыли движется с клятской скоростью, да и не виднеется ли впереди темная масса всадников? Третьим была мысль о том, что всадники эти выглядят клятски недружелюбно, так что клят с ними, мы лучше закроем ворота. Вслед за этим почти немедленно пришло последнее, что вообще могло прийти им в голову – четыре метких и предельно острых стрелы.

Затем всадники прорвались через городские ворота. Их кони кусали бегущих горожан, кромсали и рвали плоть смертоносными клыками, а стрелы из маленьких, но убийственных луков всадников валили тех немногих, кто пытался оказать сопротивление. Потом небольшая группа всадников придержала коней и подождала в открытых воротах, держа луки наготове, а остальные галопом помчались по людным улицам, кося разбегающихся горожан бритвенно-острыми ятаганами. Клином врезавшись в город, они всего за минуту достигли моста через реку Мендацию. Здесь небольшая группа из тридцати вооруженных горожан, скрывшаяся за наспех возведенной баррикадой из пары телег, попыталась дать им отпор, но всадники атаковали двумя волнами – одна чуть притормозила, а другая перескочила через жалкую баррикаду, прежде чем повернуть и атаковать вновь, в результате чего защитники оказались в ловушке. Стрелы пронзали их руки и ноги, ятаганы рассекали их плоть будто подрагивающее мясо на столе у мясника, а сверкающие клыки обезумевших от крови уродищ вырывали громадные клочья из их тел. Через считанные минуты мост оказался в руках захватчиков, а от защитников осталось лишь несколько изрубленных трупов, которые сосредоточенно грызли кони-мутанты.

Южанам, охранявшим открытые ворота, не пришлось долго ждать, прежде чем прибыли первые оркские пехотинцы. Они маршировали быстрой трусцой и распевали одну из своих любимых походных песен «Калгаж бухр наж гашбул кулдык», что в переводе звучало: «Кто войдет в город последним, тому яйца оторвут». Орки ворвались в город, зловонным потоком растекаясь по улицам в поисках противников, но сопротивления фактически не было. Многие годы Мендация оставалась мирным и сонным приграничным городком, городская стража была плохо обучена, прескверно оснащена и сгибалась под страшной тяжестью беханской бюрократии. Чиновники, в частности, настояли на принятии указа о том, что всякий не находящийся при исполнении служебных обязанностей стражник мог получить из арсенала оружие не раньше, чем он заполнит соответствующий бланк заявки в трех экземплярах, а эту задачу было весьма затруднительно выполнить, когда твоя рука откушена по локоть конем-мутантом. Так что город капитулировал, и орки разбрелись по улицам в поисках добычи, а самое главное – развлечений.

* * *

Когда орки развлекаются, это может быть предельно опасно для любого, кто окажется в непосредственной близости. Их понятия о славно проведенном времени включают в себя использование алкоголя, диких воплей и острых предметов. Представление обо всем этом можно получить, проконсультировавшись с оркской литературой по данному поводу…

Еще одной превосходной игрой является «кольни-во-тьме». В этой игре одному орку (Игроку) завязывают глаза, а другой (Мишень) садится, вытянув перед собой руку и положив ее на стол ладонью вниз. Игроку затем дают острый кинжал, и он должен попытаться как можно быстрее всадить острие кинжала в столешницу между всеми растопыренными пальцами Мишени по очереди. Если он попадает кинжалом в палец, он должен начать сызнова. Если он попадает в два пальца или в саму ладонь, его дисквалифицируют, и он становится следующей Мишенью…

Данный отрывок взят из книгистарого Крысотраха

«Кабацкие игры для шестилеток».

Чирик и его друзья примкнули к пирушке, которая бушевала в «Замковых воротах» – шикарной таверне на Речной улице. После длинного марша с гор их страшно мучила жажда, однако, получив предупреждение, что у них всего четыре часа на передышку, они быстро перешли к развлечениям.

Для начала они разделили между собой добычу. Орков было двадцать рыл, а в погребе всего лишь девятнадцать бочек пива, так что они бросили жребий. Неудачником оказался маленький орк по имени Сифик, который вынужден был подкрепляться дюжиной бутылок вина. Затем орки перешли к серьезному занятию – кабацкими играми. Хозяин таверны погиб, врезавшись головой в кирпичную стенку в игре под названием «раскрути человечка», так что орки были вынуждены перейти к игре в «петушка». Выбранный в качестве мишени бармен протянул целых сорок минут, прежде чем недостаточно меткий кинжал вошел прямо ему в глазницу. Тогда орки взялись за «колотуху слепого орка», и игра длилась до тех пор, пока последний слепой орк – Харкун не сумел вышибить другому орку мозги. («Колотуха» – здоровенная, усеянная угрожающими шипами металлическая булава около десяти килограммов весом.) Наконец, когда пиво почти кончилось и настала пора идти дальше, восемнадцать орков подожгли таверну и вытряхнулись наружу. Лишь по чистой рассеянности они запамятовали, что заперли Сифика в погребе, а он либо был слишком пьян, чтобы кричать, либо его крики заглушил треск пламени.

То же самое происходило по всему городу. Тогда как большинство горожан затаилось в своих домах и находилось в относительной безопасности, хозяева местных таверн, виноторговцы и персонал баров за считанные часы оказались фактически уничтожены. Когда настал вечер, и орки с воплями и песнями высыпали на улицы, языки пламени уже вырывались из окон почти всех лицензированных кабаков в городе.

Но затем с востока донесся топот, который все приближался и приближался, сопровождаясь барабанным боем и грубым ревом боевых труб. Орки на улицах затихли, недоумевая, что бы это могло предвещать, однако Шикара перестала расхаживать по зубчатой стене над восточными воротами и с удовлетворенной улыбкой вгляделась в густеющий сумрак.

Ибо вдоль реки к городу маршировала орда остеров – уроженцев востока, числом около пяти тысяч. С мрачными лицами и кроваво-красными знаменами, что развевались на вечернем ветру, они выглядели очень свирепо. А за ними пришла четырехтысячная толпа орков с севера. Они сказали, что орк по имени Кев пригласил их на военную пирушку, и хотя они не принесли с собой ни бутылки, у всех у них были мечи.