Текст книги "Положите ее среди лилий"

Дом Фридлэндера стоял примерно в середине улицы по правой стороне. Ничем не примечательное шестиэтажное здание: обычный муравейник с орущими приемниками и хнычущими детьми.

Нам навстречу по каменным ступенькам ринулась ватага детей. Они сделали с машиной все, что только возможно, разве что шины не проткнули и не накидали зажженных спичек в бензобак.

Керман выбрал самого крупного и самого самоуверенного из них и дал ему пятьдесят центов.

– Не подпускай к машине своих приятелей, и получишь столько же, – пообещал он.

Мальчишка размахнулся и дал по уху одному из малышей, доказывая, что достоин доверия. Мы оставили его отгонять остальных.

– Приятное соседство, – заметил Керман, приглаживая усы ногтем большого пальца.

Мы поднялись по ступенькам и осмотрели два ряда почтовых ящиков. Квартира Фридлэндера оказалась на пятом этаже, номер 25. Лифта не было, и мы пошли пешком.

– Вот будет здорово, если его нет дома. – Керман, задыхаясь, остановился на площадке четвертого этажа, чтобы вытереть лоб.

– Ты слишком много пьешь, – сказал я и зашагал на следующий этаж.

Мы вошли в длинный грязный коридор. Чье-то радио играло джаз. Музыка жарким дуновением разносилась по всему коридору.

Неряшливого вида женщина вышла из соседней квартиры. На ней была шляпа из черной соломки, знавшая лучшие дни, а в руке она держала сетку для покупок. Женщина окинула нас взглядом, полным любопытства, и направилась по коридору к лестнице. Там она обернулась на нас, и тогда Керман показал ей нос. Она прошествовала вниз, презрительно вскинув голову.

Мы подошли к квартире номер 25. Тут не было ни звонка, ни дверного молотка. Не успел я поднять руку, чтобы постучать, как за дверью раздался приглушенный хлопок, будто кто-то надул бумажный пакет и наступил на него.

Револьвер был у меня в руке, другой рукой я взялся за дверную ручку, едва раздался этот хлопок. Я повернул ручку и толкнул дверь. К моему удивлению, она открылась. Я заглянул в просторную комнату. Судя по обстановке, это была гостиная.

Я слышал, как Керман тяжело дышал у меня за спиной. Я окинул комнату быстрым взглядом: никого. Из гостиной вели еще две двери, обе были закрыты.

– Думаешь, выстрел? – вполголоса спросил Керман.

Я кивнул, тихо вошел, жестом велев ему оставаться на месте. Керман застыл там, где стоял. Я пересек комнату и прислушался у правой двери, однако орущее радио заглушало все остальные звуки.

Махнув Керману, чтобы он спрятался, я повернул ручку и мягко толкнул дверь, в ту же секунду отступив в сторону и прильнув к стене. Мы оба ждали и прислушивались, но ничего не происходило. Из открытой двери чувствовался крепкий, кисловатый запах пороха. Я подался вперед, чтобы заглянуть в комнату.

Прямо в центре на полу лежал мужчина. Лежал, подогнув под себя ноги и прижав руки к груди. Между пальцами сочилась кровь и стекала по запястьям на пол. На вид ему было около шестидесяти, и я понял, что передо мной Фридлэндер. Пока я смотрел на него, он захрипел, и руки безвольно опустились на пол.

Я не двигался. Понятно, что убийца должен быть внутри. Он просто не успел бы уйти.

Керман проскользнул в гостиную вслед за мной и прижался к стене по другую сторону от открытой двери. Его тяжелый револьвер 45-го калибра был похож на настоящую пушку, зажатую в руке.

– Выходи! – внезапно заорал я; мой голос прозвучал так, словно бензопила наткнулась на сучок. – Руки вверх!

Раздался выстрел, и пуля вылетела в дверной проем рядом с моей головой.

Керман наугад дважды выстрелил в комнату. От его шумного револьвера задребезжали окна.

– Тебе не уйти! – крикнул я, стараясь изобразить крутого копа. – Ты окружен.

Но на этот раз убийца не захотел играть. Повисла тишина, никакого движения. Мы выжидали, но ничего не происходило. Я представил себе, как сюда приедут копы, а мне вовсе не хотелось общаться с копами из Фриско – слишком уж они расторопные.

Я жестом велел Керману оставаться на месте, а сам метнулся к окну соседней комнаты. Когда я взялся за раму, Керман снова выстрелил, чтобы заглушить звук открываемого окна. Я выглянул наружу. Окно соседней комнаты находилось в нескольких футах от меня. Это означало, что мне нужно перешагнуть с одного окна на другое, рискуя падением с высоты примерно в сто футов. Занося ногу на соседнее окно, я обернулся. Керман с выпученными глазами смотрел на меня, качая головой. Я указал большим пальцем на соседнее окно и поставил туда ногу.

Кто-то выстрелил снизу, и мне в лицо брызнули осколки цемента. От неожиданности я чуть не разжал руки. Оказывается, внизу, на улице, на меня смотрела, задрав головы, целая толпа зевак. И в центре толпы стоял здоровенный коп, целившийся в меня.

Я сдавленно вскрикнул, рванулся к окну соседней комнаты и, разбив стекло, ввалился туда, приземлившись на четвереньки. Выстрел грянул буквально мне в лицо, а затем загрохотала пушка Кермана, отчего с потолка отвалился кусок штукатурки.

Я прижался к полу, отчаянно изворачиваясь, чтобы спрятаться за кроватью, когда в комнате прогремели новые выстрелы.

Вдруг я увидел, как на меня с кровати скалится смуглая рожа и зловещего вида вороненое дуло нацеливается мне в голову, но в следующий миг рука с оружием исчезла в грохоте выстрела и появилась снова, уже окровавленная.

Это оказался мой приятель, бандит с грязными манжетами. Он испустил вопль и кинулся к окну, но Керман бросился за ним. Итальянец ударил Кермана наотмашь, увернулся от него и выскочил за дверь, затем пронесся через следующую комнату и исчез в коридоре. Снова прогремели выстрелы, раздался женский крик, чье-то тело тяжело рухнуло на пол.

– Берегись! – прохрипел я. – Там коп, которому нравится стрелять. Он откроет огонь, как только увидит тебя.

Мы замерли на месте и стали ждать.

Но коп и не собирался рисковать.

– Все на выход! – проревел он из коридора; даже с такого расстояния я слышал, как тяжело он дышит. – Пристрелю вас, к чертовой матери, если увижу пушку.

– Мы выходим, – ответил я. – Не нервничай и не стреляй.

Подняв руки, мы вышли в смежную комнату, а затем в коридор.

Там лежал итальянец. Во лбу у него зияло пулевое отверстие.

А коп оказался из числа тех здоровяков, которые отличаются большим размером ноги и твердолобостью. Он скалился на нас, угрожая оружием.

– Полегче, брат, – посоветовал я, поскольку мне совсем не понравился его вид. – У тебя и так уже два трупа. Зачем тебе еще два?

– А мне плевать, – заявил он, скаля зубы. – Два или четыре – какая разница? Назад к стене, пока не приехал фургон.

Мы попятились к стене и вскоре уже услышали завывание сирен. По лестнице, тяжело сопя, поднялись два человека в белых халатах, вместе с ними явилась и делегация от отдела по расследованию убийств. Я обрадовался, увидев среди детективов их начальника Даннигана. Нам доводилось работать с ним раньше.

– Привет, – сказал он, поглядев на нас. – Тут что, ваши похороны?

– Чуть было не стали нашими, – ответил я. – Внутри еще один труп. Может, скажешь этому полицейскому, что мы не опасны? Меня не покидает чувство, что он собирается нас пристрелить.

Данниган махнул копу, чтобы отошел в сторонку.

– Вернусь через минуту и поговорим.

Он вошел в комнату, чтобы взглянуть на Фридлэндера.

– Это наш приятель, – объяснил я копу, указав на Даннигана. – Надо осторожнее выбирать, в кого стреляешь.

Коп сплюнул.

– Жаль, что не пристрелил и вас, болванов, – произнес он с отвращением. – Если бы тут было четыре трупа, может, меня повысили бы до сержанта.

– Какое поразительно скудоумие, – сказал Керман, попятившись.

3

Мы поехали назад в Оркид-Сити в пять часов, а перед этим провели пару неприятных часов в кабинете начальника следственной бригады Даннигана. Он приложил все усилия, чтобы вникнуть в суть дела, и то и дело задавал уточняющие вопросы, однако так и не преуспел.

Я изложил все просто и более-менее правдиво. Я сказал, что дочь Фридлэндера пропала два года назад. Это Данниган смог проверить, позвонив в Оркид-Сити, в бюро по розыску пропавших людей. Я сказал, что нашел Энону, когда она, утратив память, бродила по городу, и отвез ее на квартиру своей секретарши, а сам тут же поехал во Фриско, чтобы доставить к ней отца.

Данниган поинтересовался:

– А как ты выяснил, что она дочь Фридлэндера?

– Я читаю бюллетень, который выпускает бюро пропавших людей, и вспомнил ее приметы.

Несколько минут Данниган мрачно смотрел на меня, не зная, верить мне или нет, а я таращился на него в ответ.

– Что-то мне казалось, у тебя имеются занятия поважнее, – сказал он наконец.

Я рассказал, как мы с Керманом уже стояли у квартиры Фридлэндера и вдруг услышали выстрел; я ворвался туда и увидел, что Фридлэндер мертв, а убийца пытается сбежать; потом итальянец выстрелил в нас, мы – в него.

Тут я положил перед Данниганом наши разрешения на оружие.

Еще я сказал, что принял итальянца за грабителя, и сомневаюсь, что видел его раньше, хотя, может, и видел, – все итальяшки для меня на одно лицо.

Данниган смутно ощущал, что я ему не все выкладываю: это читалось на его широком квадратном лице. И он прямо сказал об этом.

– Ты, наверное, читал слишком много детективов, – ответил я. – Нельзя ли нам уже уйти, потому что у нас еще полно дел?

Однако он начал все с самого начала, прощупывая, задавая вопросы, убивая время понапрасну, чтобы наконец вернуться к тому, с чего мы начали. Он был похож на сбитого с толку быка и сидел, глазея на меня.

По счастью, итальянец прихватил деньги и золотые часы Фридлэндера – единственные ценные вещи в квартире, так что все идеально вписывалось в картину вооруженного ограбления. В итоге Данниган решил отпустить нас.

– Может, это вооруженное ограбление, – согласился он неохотно. – Я охотно поверил бы в вооруженное ограбление, но тот факт, что вы оказались на месте преступления, заставляет меня усомниться.

Керман заметил Даннигану, что если понапрасну переживать из-за какой-то мелочовки, то можно преждевременно состариться и уйти на пенсию, так и не получив крупных дел.

– Не важно, – кисло отозвался Данниган. – Не знаю, парни, что с вами не так. Просто каждый раз, когда вы появляетесь в городе, начинаются проблемы, а мне с ними разбираться. Лучше бы вы сюда не совались. Мне и без вас хватает работы, не надо мне добавлять.

Мы вместе вежливо посмеялись, пожали руки и пообещали друг другу оказывать помощь в расследовании. Мы с Керманом ушли.

Мы не обменялись ни словом, пока не сели в «бьюик» и не переехали мост Окленд-бей по дороге домой. Только тогда Керман осторожно произнес:

– Если этот парень когда-нибудь узнает, что итальяшка участвовал в похищении Стивенса, тебе придется несладко, как мне кажется.

– Мне и без того несладко. Теперь Энона на нашем попечении. – Я проехал еще около мили, прежде чем продолжить: – Знаешь, чертовски сложное дело оказалось. Меня не покидает ощущение, что кто-то изо всех сил старается удержать в мешке крупного и сильного кота. Мы что-то упускаем. Мы ищем мешок, а не кота, а этот кот – разгадка всего дела. Его суть. Всех, кто оказался рядом, заставили умолкнуть: Эвдору Дрю, Джона Стивенса, медсестру Герни и вот теперь Фридлэндера. Думаю, Энона Фридлэндер тоже знает о коте. Нам необходимо как-то вернуть ей память, и побыстрее.

– Если ей что-то известно, почему ее не прикончили, вместо того чтобы держать в дурдоме? – спросил Керман.

– Вот это меня и беспокоит. До сих пор все погибали более-менее случайно, однако Фридлэндер был убит намеренно. И это значит, что кто-то впадает в панику. И еще это значит, что Эноне теперь грозит опасность.

Керман выпрямился на сиденье.

– Думаешь, до нее попытаются добраться?

– Да. Нам придется спрятать ее понадежнее. Может, док Мэнселл поместит ее в свою клинику в Лос-Анджелесе, а я попрошу у Крюгера парочку его вышибал, чтобы стерегли ее.

– Может, ты тоже читаешь слишком много детективов, а? – спросил Керман, искоса поглядывая на меня.

Я вел «бьюик» на большой скорости, размышляя об убийстве Фридлэндера, и чем дольше я думал, тем сильнее нервничал.

Мы доехали до Сан-Лукаса, и я остановился у аптеки.

– Что теперь? – удивился Керман.

– Хочу позвонить Пауле, – сказал я. – Надо было позвонить ей еще из Фриско. Что-то я переживаю.

– Успокойся, – сказал Керман, встревоженно глядя на меня. – Это все твое воображение.

– Надеюсь, что так, – ответил я и пошел к телефонной будке.

Керман схватил меня за руку:

– Ты только посмотри!

Он указывал на стопку вечерних газет в киоске. На первой полосе дюймовыми буквами было набрано:

ЖЕНА ИЗВЕСТНОГО НАТУРОПАТА

СОВЕРШИЛА САМОУБИЙСТВО.

– Купи, – велел я, вырвался из его хватки и кинулся к телефону.

Я назвал телефонистке номер Паулы и принялся ждать. Слышались размеренные гудки, но никто не снимал трубку. Сердце бешено колотилось, а я все стоял, прижав трубку к уху, и ждал.

Она должна быть там. Мы же договорились не оставлять Энону одну.

Керман подошел и взглянул на мое напряженное лицо сквозь стеклянную дверь. Я помотал головой, нажал на рычаг и попросил телефонистку соединить еще раз.

Пока она снова устанавливала связь, я открыл дверь будки.

– Не отвечает, – пояснил я. – Сейчас пробую еще раз.

Лицо Кермана помрачнело.

– Давай двигать. Нам добираться еще час.

– Мы приедем быстрее, – пообещал я.

Когда я уже собирался повесить трубку, прозвучал голос телефонистки: она сообщила, что линия в порядке, но никто не отвечает.

Я бросил трубку, и мы с Керманом выскочили из аптеки. «Бьюик» пронесся по главной улице, и, как только мы выехали из города, я погнал машину так быстро, как только это было возможно.

Керман пытался читать газету, но на такой скорости даже не мог ее держать ровно.

– Ее нашли сегодня днем, – проорал он мне в ухо. – Приняла яд после того, как Зальцер сообщил полиции о смерти Квелла. Ни слова об Эноне. Ничего о медсестре Герни.

– Она сдрейфила первой из них, – сказал я. – Или же кто-то накормил ее отравой. В любом случае черт с ней. Я боюсь за Паулу.

Позднее Керман признался, что никогда в жизни не ездил в машине на такой скорости, и ему не хотелось бы повторить этот опыт. В какой-то момент стрелка спидометра достигла цифры 92 и оставалась там, пока мы с ревом неслись по широкой дороге вдоль побережья, гудя в клаксон.

За нами погнался патрульный, но отстал мили через две-три, а потом и вовсе исчез из виду. Подозревая, что он сообщит о нас другим постам, я свернул с главной дороги, и мы затряслись по грунтовке шириной в двадцать футов. Керман лишь сидел, зажмурив глаза, и молился.

Мы прибыли в Оркид-Сити через сорок пять минут, вот это была гонка! Шестьдесят с лишним миль за сорок пять минут!

У Паулы была квартира на Парк-бульваре, примерно в ста ярдах от госпиталя. Мы промчались по широкому бульвару и затормозили у дома, где жила Паула, визжа покрышками – как будто стадо свиней привели на бойню.

Лифт, казалось, еле тащился на третий этаж. Когда наконец он поднялся, мы с Керманом побежали по коридору к двери Паулы. Я нажал на кнопку звонка, навалившись всем весом. Я слышал, как звонок раздавался внутри квартиры, но никто не открывал. Мое лицо покрылось испариной, как будто я только что вышел из душа.

Я отступил назад.

– Давай вместе, – скомандовал я Керману.

Мы навалились на дверь плечами. Дверь была крепкая, но и мы парни хоть куда. После третьего удара замок щелкнул и впустил нас в аккуратную прихожую.

Мы прошли через гостиную в спальню Паулы, сжимая в руках оружие.

Постель была в беспорядке. Простыня и одеяло валялись на полу.

Мы заглянули в ванную и в спальню для гостей: никого. И Паула, и Энона исчезли.

Я бросился к телефону и позвонил в офис. Трикси сказала, что Паула не звонила. Зато дважды звонил мужчина, который не назвался. Я попросил Трикси дать ему номер Паулы, если он позвонит еще раз, и положил трубку.

Керман слегка трясущейся рукой протянул мне сигарету. Я закурил, не вполне сознавая, что делаю, и присел на кровать.

– Пора нам отправиться на шхуну «Мечта», – произнес Керман напряженным, сиплым голосом. – И побыстрее.

Я покачал головой.

– Успокойся, – сказал я.

– Да какого черта! – вспылил Керман и рванул к двери. – Они схватили Паулу. Значит, мы пойдем туда и потолкуем с ними. Давай!

– Успокойся, – повторил я, не двигаясь с места. – Сядь и не маячь.

Керман подошел ко мне:

– С ума ты, что ли, сошел?

– Как думаешь, получится у тебя хотя бы подойти к этому кораблю при дневном свете? – спросил я, глядя на него. – Подумай своей головой. Мы туда поедем, но только с наступлением темноты.

Керман со злостью махнул рукой:

– Я еду прямо сейчас. Если будем выжидать, может стать слишком поздно.

– Заткнись! – прикрикнул я. – Выпей чего-нибудь. Ты останешься здесь.

Он поколебался, затем ушел в кухню. Спустя короткое время вернулся с бутылкой скотча, двумя стаканами и кувшином воды со льдом. Он смешал напитки, дал мне стакан и сел.

– Ничегошеньки мы не сможем исправить, если они уже успели дать ей по голове, – заговорил я. – Если же они этого не сделали, то сделают, как только заметят нас. Мы отправимся туда с наступлением темноты, не раньше.

Керман ничего не ответил. Он сделал большой глоток из своего стакана и сложил руки, переплетя пальцы.

Мы так и сидели, уставившись в пол, ничего не обсуждая, не шевелясь – просто ждали. У нас оставалось часа четыре, может быть, немного меньше, прежде чем мы могли действовать.

В половине седьмого мы все еще сидели там. Бутылка скотча наполовину опустела. Сигаретные окурки заполнили пепельницу. Нервы были на пределе.

Потом зазвонил телефон: тревожный пронзительный звук раздался в тихой маленькой квартире.

– Я подойду, – сказал я, прошел через комнату на затекших ногах и взял трубку.

– Маллой? – спросил мужской голос.

– Да.

– Говорит Шеррил.

Я ничего не ответил, просто ждал, глядя на Кермана.

– Твоя девчонка у меня на борту, Маллой, – сказал Шеррил.

Он говорил так ласково – едва не шептал.

– Знаю, – ответил я.

– Можешь прийти и забрать ее, – продолжал Шеррил. – Скажем, в девять. Раньше не приходи. У причала тебя будет ждать лодка. Только приходи один, и никому ни слова. Если приведешь полицию или еще кого-то, ее стукнут по голове и выбросят за борт. Понял?

Я сказал, что понял.

– В таком случае увидимся в девять. – И он повесил трубку.

4

Лейтенант Брэдли из бюро по розыску пропавших людей, плотный мужчина средних лет, давно разочаровался в жизни. Он часами просиживал за обшарпанным столом в маленьком кабинете на четвертом этаже управления полиции, пытаясь отвечать на вопросы, не имеющие ответа. Днем и ночью к нему приходили или звонили с сообщениями о пропавших родственниках и с надеждой, что он всех найдет.

Нелегкая работенка: в большинстве случаев люди исчезали намеренно, потому что им осточертели их семьи, и они делали все, чтобы их не нашли. Лично я не согласился бы на такую работу, даже если бы мне платили в двадцать раз больше, чем Брэдли; впрочем, я все равно не справился бы с ней.

За матовым стеклом двери его кабинета все еще горел свет, и я постучал. Голосом, привычно проникнутым сочувствием, лейтенант пригласил меня войти.

Он сидел за письменным столом с трубкой во рту, и в его глубоко посаженных, все понимающих карих глазах сквозила усталость. Крупный мужчина, начавший лысеть, с мешками под глазами. Брэдли прекрасно выполнял свою работу, не получая за это ни денег, ни славы и не желая их.

Увидев меня, он тут же нахмурился, на лбу у него собрались морщины.

– Уйди, – произнес он без всякой надежды. – Я занят. У меня нет времени выслушивать твои проблемы, у меня своих полно.

Я закрыл дверь и прислонился к ней спиной. Я был не в настроении обмениваться колкостями с лейтенантом полиции и к тому же торопился.

– Мне нужна услуга, Брэдли, – сказал я, – и как можно скорее. Ты поможешь мне или я отправляюсь к Брендону?

Светло-карие глаза смотрели с тревогой.

– Не надо говорить со мной таким тоном, Маллой, – сказал он. – Какая муха тебя укусила?

– Разные мухи, но сейчас нет времени вдаваться в детали. – Я подошел к Брэдли, уперся кулаками в его стол и посмотрел лейтенанту в глаза. – Мне нужно все, что у тебя имеется на Энону Фридлэндер. Помнишь такую? Она работала медсестрой в клинике доктора Зальцера на Футхилл-бульваре. Она пропала пятнадцатого мая сорок седьмого года.

– Знаю, – сказал Брэдли, и его кустистые брови приподнялись на дюйм. – За последние четыре часа ты уже второй, кто спрашивает ее досье. Просто удивительно, как вы ходите парами. Я уже не первый раз замечаю.

– А кто был до меня?

Брэдли ткнул в кнопку звонка на столе.

– Это уже не твое дело, – сказал он. – Сядь и не стой над душой.

Когда я пододвинул себе стул, вошел секретарь полиции и остановился в ожидании.

– Принесите папку с делом Фридлэндер еще раз, – велел Брэдли. – Только мигом. Этот господин торопится.

Секретарь смерил меня тяжелым взглядом и медленно удалился, как старый дед, который взбирается по крутым ступеням.

Брэдли закурил трубку и уставился на свои испачканные чернилами пальцы. Он тихо вздохнул.

– По-прежнему суешь нос в дела Кросби? – спросил он, не поднимая на меня глаз.

– По-прежнему сую.

Он покачал головой:

– Вы, молодые и амбициозные, ничему не учитесь, что ли? Я слышал, тебя недавно навестили Макгроу и Хартселл.

– Было дело. Но явилась Морин Кросби и спасла меня. Как тебе такой поворот?

Он слегка усмехнулся:

– Хотел бы я посмотреть. Это она огрела Макгроу?

– Ага.

– Бойкая девушка.

– Я слышал, у Зальцера что-то стряслось, – сказал я, наблюдая за ним. – Похоже, ваш спортивный фонд накроется.

– Подумаешь, горе! В моем возрасте уже не стоит переживать из-за спорта.

Мы с минуту мрачно размышляли каждый о своем, а затем я спросил:

– Кто-нибудь заявлял об исчезновении девушки по фамилии Герни? Это еще одна медсестра Зальцера.

Он потянул себя за толстый нос и помотал головой:

– Никто. Говоришь, еще одна медсестра Зальцера?

– Да. Милая девушка с отличной фигурой, хотя ты, наверное, уже староват, чтобы волноваться по этому поводу.

Брэдли подтвердил, что несколько стар для этого, но теперь смотрел на меня задумчиво.

– Тебе от нее все равно никакой пользы – она мертва, – сообщил я.

– Ты пытаешься мне что-то сказать или просто наводишь тень на плетень? – спросил он с досадой в голосе.

– Я слышал, миссис Зальцер пыталась похитить эту девушку прямо из ее квартиры. Девушка упала с пожарной лестницы и сломала себе шею. Миссис Зальцер закопала тело где-то в пустыне, возможно недалеко от клиники.

– Кто тебе сказал?

– Одна пожилая дама, которая дурачит людей своим магическим шаром.

Он поскреб щеку мундштуком трубки и холодно взглянул на меня:

– Лучше сообщи об этом Брендону. Это он занимается убийствами.

– Это просто наводка, брат, а не доказательство. Брендону подавай факты, а я, может, не готов предоставить их ему. Я говорю тебе, потому что ты мог бы перенаправить информацию по нужным каналам, а я останусь в стороне.

Брэдли затянулся, понял, что его трубка погасла, и принялся искать спички.

– Вы, молодые, слишком уж хитрые, – сказал он. – Хорошо, я поделюсь твоими сведениями со своим почтовым голубем. Насколько информация правдива?

– Все, до последнего слова. Как думаешь, с чего бы миссис Зальцер травиться?

Вернулся секретарь и положил досье на стол. Он удалился так же нарочито медленно. Наверное, и мозги у него работали с той же скоростью, что и ноги.

Брэдли развязал ленты и раскрыл папку. Мы оба несколько секунд тупо таращились на полдюжины сложенных пополам чистых листов бумаги.

– Что за черт… – начал Брэдли, багровея.

– Не волнуйся, – сказал я, протянул руку и пролистнул стопку бумаги.

Только чистые страницы – больше ничего.

Брэдли ткнул в кнопку звонка и не отпускал. Возможно, секретарь почуял неладное, потому что появился быстро.

– Это что? – спросил Брэдли. – Во что ты играешь?

Секретарь разинув рот уставился на пустые листы.

– Я не знаю, сэр, – проговорил он, меняясь в лице. – Когда я забрал папку с вашего стола, она была завязана.

Брэдли тяжело задышал, хотел что-то сказать, передумал и махнул рукой на дверь.

– Убирайтесь, – велел он.

Секретарь ушел.

Повисла пауза, а затем Брэдли сказал:

– Это может стоить мне работы. Тот козел, должно быть, подменил бумаги.

– Ты хочешь сказать, это он забрал содержимое папки?

Брэдли кивнул:

– Должно быть, так. Там была фотография, описание, текущие рапорты.

– Копий нет?

Он помотал головой.

Я на секунду задумался.

– А парень, который брал папку, – начал я, – он был такой рослый, смуглый, мускулистый, этакий типаж киногероя?

Брэдли уставился на меня:

– Так ты его знаешь?

– Я его видел.

– Где?

– Хочешь получить свои бумаги обратно?

– Естественно, хочу. Но что ты задумал?

Я поднялся со стула.

– Дай мне время до девяти утра, – сказал я. – Я либо верну тебе бумаги, либо притащу того, кто их забрал. Я работаю над одним делом, Брэдли. И я не хочу, чтобы в него лез Брендон. Ты ведь не станешь докладывать ему о происшествии до завтрашнего утра?

– О чем это ты толкуешь? – спросил Брэдли.

– Ты получишь бумаги или того парня завтра утром, если будешь сидеть тихо и держать язык за зубами, – пояснил я, отступая к двери.

– Эй! Вернись! – крикнул Брэдли, вскакивая с места.

Но я не вернулся. Я сбежал по четырем лестничным пролетам к выходу, у которого меня ждал сидевший в «бьюике» Керман.

5

Нас было четверо: Пэт Финнеган, Керман, я сам и невысокий шустрый парень в черной засаленной шляпе с широкими полями, в несвежей рубашке, без пиджака и в грязных белых брюках. Мы сидели в задней комнате бара «Дельмонико», на столе стояла бутылка скотча и четыре стакана, а в воздухе клубился табачный дым.

Коротышку в засаленной шляпе звали Джо Декстер. Он занимался грузовыми перевозками и доставлял товары к кораблям, стоявшим в порту. Финнеган уверял, что это его друг, однако по поведению Декстера сложно было сказать.

Я объяснил ему суть нашего предложения, и он сидел и таращился на меня так, словно я чокнутый.

– Простите, мистер, – произнес он наконец. – Я не могу этого сделать. Я лишусь своего бизнеса.

Керман, закрыв глаза, развалился на стуле с сигаретой в зубах. При этих словах он открыл один глаз и заявил:

– Да кому какое дело до бизнеса? Расслабься, брат. В жизни есть и другие вещи.

Декстер облизнул губы, хмуро поглядел на Кермана и заерзал на стуле. Потом он с умоляющим видом обратился к Финнегану:

– Я не могу этого сделать, такое – не могу. «Мечта» – в числе лучших моих клиентов.

– Это все равно ненадолго, – заверил я. – Бери деньги, пока дают. Получишь с этой сделки сотню баксов.

– Сотню баксов! – Лицо Декстера скривилось в ухмылке. – Шеррил платит мне гораздо больше, причем каждый месяц и регулярно. Я не согласен.

Я жестом попросил Финнегана разрядить атмосферу. Он выпрямился на стуле, громко откашлявшись.

– Послушай, – сказал он Декстеру, – мы от тебя хотим всего-то, чтобы ты доставил на корабль ящик. Сделай это, и получишь сотню. Что тебя так пугает?

– А в этом ящике будете сидеть вы, – сказал Декстер. – К черту такую идею. На шхуну никого не пускают без разрешения. Если вас схватят – а вас схватят, – то поймут, что я имею к этому отношение. В лучшем случае Шеррил прикроет мой счет. А скорее всего, пошлет кого-нибудь продырявить мне башку. Я на такое не подпишусь.

Наполняя заново стаканы, я посмотрел на часы: половина восьмого. Время поджимало.

– Слушай, Джо, – сказал Финнеган, подавшись к нему, – этот парень – мой друг, понимаешь? Он хочет попасть на корабль. Если он хочет попасть на корабль, он попадет на корабль, понимаешь? Шеррил не единственный, кто способен продырявить башку. Ты сделаешь дело или мне придется проявить грубость?

Керман вынул свой кольт 45-го калибра и положил на стол.

– А когда с тобой закончит он, начну я, – пообещал он.

Декстер посмотрел на кольт и дернулся под сосредоточенным взглядом Финнегана.

– Вам меня не запугать, парни, – проговорил он слабым голосом.

– Можем попробовать, – спокойно ответил Керман. – Даю тебе десять секунд, прежде чем мы начнем.

– Не дави на парня, – сказал я, вынимая из бумажника десять десятидолларовых купюр.

Я разложил их веером на столе и пододвинул к Декстеру:

– Давай бери деньги – и вперед. Шеррил уже вышел в тираж. Завтра к нему нагрянут копы. Бери деньги, пока дают.

Декстер поколебался, затем грязными пальцами взял банкноты и пошуршал ими.

– Ни для кого другого я бы на такое не пошел, – сказал он Финнегану.

Мы допили скотч и вышли на набережную. Стоял тихий и жаркий вечер, собирался дождь. Вдалеке, на горизонте, виднелись огни шхуны «Мечта».

Мы зашагали по переулку к складу Декстера. Он был скрыт темнотой. Когда Декстер отпер и распахнул дверь, навстречу нам вырвался запах дегтя, бензина, отсыревшей одежды и резины.

Большое помещение было загромождено ящиками, мотками веревок и свертками в просмоленной бумаге – все это дожидалось отправки на суда, которые стояли на рейде. Посреди склада высился упаковочный ящик в пять квадратных футов.

– Вот этот, – мрачно уточнил Декстер.

Мы принялись деловито распаковывать ящик.

– Нужны молоток и долото, – сказал я Декстеру.

Пока он ходил за инструментами, Керман спросил:

– Ты уверен, что стоит это делать?

Я кивнул:

– Если повезет, я окажусь на борту почти за полчаса до того, как меня будут ждать. За это время многое можно успеть. Вы с Пэтом подойдете в девять, а я проверну какой-нибудь отвлекающий маневр, чтобы у вас был шанс подняться на борт. После этого каждый сам за себя.

Вернулся Декстер с инструментами.

– Забивайте ящик осторожнее, – сказал я Керману. – Я хочу выбраться из него как можно быстрее.

Финнеган жестом велел Декстеру отойти.

– С этим мы сами справимся, дружище. Просто расслабься.

Финнеган старался сделать так, чтобы Декстер не заметил, как Керман вынимает из принесенного с собой чемодана пулемет «стен». Пока здоровяк Пэт загораживал Кермана, тот положил пулемет на дно ящика.

– У тебя тут полно места, – сказал он мне. – Точно не хочешь, чтобы я отправился вместе с тобой?

Я забрался в ящик.

– Ты приедешь в девять с Пэтом. Если Шеррил пришлет за тобой несколько человек и ты поймешь, что не справишься со всеми, придется действовать по обстановке. В любом случае они примут тебя за меня. Если услышишь на борту шхуны стрельбу, вызывай Мифлина и толпу копов и пробивайтесь туда с боем. Договорились?

Керман кивнул. Он выглядел очень обеспокоенным.

– Пэт, ты остаешься с Декстером, – продолжал я. – Если он сделает что-то неправильно, стукни его по голове и выброси за борт.

Хмурясь, Финнеган пообещал, что именно так и поступит.

Когда Керман приладил крышку ящика, внутри осталось достаточно места, чтобы я мог сидеть, подтянув колени к подбородку. Сквозь щели на стыках проникал воздух. Я прикинул, что мне потребуется примерно минута, чтобы выбраться наружу.