Текст книги "Положите ее среди лилий"

Керман прибил крышку, и втроем они поставили ящик на тележку. Путь до причала оказался весьма тряским, и к моменту погрузки на лодку Декстера я успел заработать несколько синяков.

Завелся подвесной мотор за кормой, унося нас в море. В щели ящика бил резкий ветер, и меня будоражило качание лодки на волнах.

Прошло несколько минут, и Пэт шепнул мне, что мы идем вдоль борта «Мечты».

Кто-то что-то прокричал, завязались переговоры между лодкой и кораблем. Кажется, кому-то не нравилось принимать груз в столь поздний час. Декстер играл отлично. Он сказал, что завтра должен навестить заболевшего брата, и если ящик не заберут прямо сейчас, то придется отложить доставку товара еще на сутки.

Человек на палубе обругал Декстера и велел прижаться к борту, пока он спускает лебедку.

Пэт все это время шептал мне через щель в ящике о том, что происходит.

Наконец ящик резко дернулся и поднялся в воздух. Я приготовился к жесткой посадке, и не зря. Ящик с грохотом опустился куда-то в недра корабля, и меня встряхнуло до ки-шок.

Человек, обругавший Декстера, еще раз выругался. Его голос прозвучал совсем близко, затем дверь с грохотом закрылась, и я остался один.

Я ждал, прислушиваясь, но вокруг было тихо. Спустя некоторое время я решил, что можно выбираться.

Приставив долото к месту сочленения досок, я раздвинул их. У меня ушло меньше минуты, чтобы освободиться из ящика. Я оказался в кромешной темноте. Запах здесь стоял такой же, как на складе Декстера, и я догадался, что это корабельный трюм.

Вынув фонарик, я поводил лучом света по обширному помещению. Здесь было полно припасов, бутылок с выпивкой и пивных бочонков. Стояла тишина. В дальнем конце трюма оказалась дверь. Я подошел к ней, приоткрыл на пару дюймов и выглянул в узкий, ярко освещенный коридор.

Пулемет «стен» я держал при себе. Сам я не потащил бы его с собой, но Керман настоял. Он заявил, что со «стеном» можно запросто потолковать с половиной команды. Я усомнился, но взял оружие скорее ради его спокойствия, чем ради своего.

Я крался по коридору по направлению к стальному трапу, который заметил в дальнем конце и который, как я подозревал, ведет на верхнюю палубу. На полпути мне пришлось резко остановиться. На ступенях показались чьи-то ноги в ботинках и белых форменных брюках. Мгновение спустя на меня уставился разинув рот матрос.

Это был рослый парень, почти такой же комплекции, как я, и сильный с виду. Я наставил на него «стен» и во весь рот ухмыльнулся. Он вскинул руки вверх так быстро, что ободрал кожу на костяшках пальцев о низкий потолок.

– Раскроешь пасть, и я тебя изрешечу, – прорычал я.

Он стоял без движения, с отвисшей челюстью и таращился на мой пулемет.

– Повернись, – скомандовал я.

Он повернулся, и я ударил его прикладом по затылку.

Когда бедолага начал падать, я подхватил его за рубаху и мягко опустил на пол.

Я обливался потом от волнения. Необходимо было убрать его с глаз долой, пока никто не появился.

Прямо у меня за спиной оказалась какая-то дверь. Я решил рискнуть, повернул ручку и заглянул в пустую каюту.

Возможно, это его каюта, куда он и направлялся.

Я поднял парня под мышки, затащил внутрь и закрыл дверь на щеколду.

Затем я быстро снял с него форму и переоделся в нее.

Его морская фуражка с длинным козырьком оказалась мне великовата, зато скрывала лицо.

Я сунул парню в рот кляп, закатал его в простыню, связал его же ремнем и куском веревки, который нашел в каюте. Уложив его на койку, я оставил рядом с ним «стен», сунул свой револьвер 38-го калибра в карман брюк и пошел к двери.

Я прислушался, приоткрыл дверь и посмотрел в щель. В коридоре было пусто, как будто все вымерли, и так же тихо. Я погасил свет, выскользнул из каюты и закрыл за собой дверь.

Затем я бросил взгляд на часы: восемь двадцать пять. Всего тридцать пять минут до появления Кермана.

Глава шестая

1

Я стоял в тени вентилятора и смотрел на палубу. У меня над головой от сильного ветра хлопал навес в кремовую и красную полоску. Вся палуба была застелена толстым красным ковром, а вдоль леера мигали зеленые и красные огоньки.

За бридждеком я увидел двух безупречно одетых матросов, они стояли под переливающейся огоньками аркой в начале трапа. На борт только что поднялись девушка в вечернем платье и двое мужчин в смокингах. Матросы отсалютовали им, те взошли на палубу и скрылись в ярко освещенном ресторане, устроенном между мостиком и баком. Я видел сквозь большие, продолговатые окна, как внутри кружатся пары под звуки саксофонов с сурдинкой и барабанные ритмы.

Надо мной, на бридждеке, стояли трое в белом, наблюдая за непрерывным потоком гостей. Там было темно, но я увидел, что один из них курит.

Никто не обращал на меня внимания, и, быстро поглядев по сторонам, я шмыгнул из тени вентилятора и направился по толстому ковру к спасательной шлюпке; остановился, прислушиваясь, снова посмотрел по сторонам, затем беззвучно метнулся в тень прямо под бридждеком.

– Они все прибывают, – проговорил кто-то у меня над головой. – Похоже, будет еще один недурной вечерок.

– Ага, – согласился другой. – Посмотри на ту даму в красном платье. Только посмотри, как она одета. Могу поспорить…

Но я не дослушал, на что он готов поспорить. Я опасался, что они могут посмотреть вниз и заметить меня. Прямо передо мной была дверь. Я приоткрыл ее на пару дюймов и увидел трап, ведущий на нижнюю палубу. Где-то неподалеку раздался женский смех, громкий, хрипловатый, отчего я невольно оглянулся через плечо.

– Пьяна в стельку, – резюмировал один из мужчин на бридждеке. – Вот таких женщин я люблю.

На борт только что поднялись три девушки в сопровождении троих кавалеров. Одна из девушек была так пьяна, что с трудом держалась на ногах. Когда они направились в ресторан, я спустился по трапу на нижнюю палубу.

Внизу было темно и тихо. Я отошел от трапа. Лунный свет, пробивавшийся из-за тонюсенькой завесы облаков, позволял увидеть, что на палубе пусто.

Один-единственный освещенный иллюминатор бросался в глаза, словно пятно от супа на платье невесты.

Я направился к нему, ступая крайне осторожно. На середине палубы я остановился. Впереди появился кто-то, одетый в белое, он шел в мою сторону. Спрятаться на пустой палубе было негде. Мои пальцы сомкнулись на рукоятке револьвера, я отступил к леерному ограждению и склонился над ним.

В свет иллюминатора вышел высокий широкоплечий мужчина в майке и белых брюках. Он прошел мимо, напевая себе под нос и даже не поглядев на меня, и затопал по трапу на верхнюю палубу.

Я шумно выдохнул через нос и снова двинулся на свет иллюминатора. Остановившись рядом с ним, я быстро заглянул внутрь – и едва не завопил от радости.

В кресле, лицом ко мне, сидела Паула. Она читала журнал, лоб ее был слегка нахмурен. Она казалась такой прелестной и такой одинокой. Я очень надеялся найти ее на этой палубе. Мне трудно было представить, где еще ее могут прятать, однако я не даже не мечтал отыскать ее так быстро.

Я осмотрел дверь каюты. Она была закрыта снаружи на засов. Я отодвинул его, повернул ручку, толкнул дверь – та открылась, и я вошел. Я как будто попал в теплицу в разгар лета.

Паула при виде меня вскочила со своего кресла. Она не сразу узнала меня в белых штанах и фуражке, а когда узнала, упала обратно в кресло и попыталась улыбнуться.

Радость, светившаяся в ее глазах, была сама по себе наградой за мою поездку в упаковочном ящике.

– Как поживаешь? – спросил я, широко улыбаясь.

Не будь она такой чертовски строгой, я бы ее расцеловал.

– Нормально. Ты попал сюда без проблем? – Она старалась вести себя как ни в чем не бывало, но голос у нее дрожал.

– Да, справился. По крайней мере, они пока не знают, что я здесь. В девять прибудут Джек и Пэт. Возможно, придется возвращаться вплавь.

Она глубоко вздохнула и поднялась из кресла.

– Я знала, что ты придешь, Вик. – И когда я уже думал, что она бросится мне в объятия, она продолжила: – Но тебе не следовало приходить одному. Почему ты не привел полицию?

– Сомневаюсь, что они бы пошли, – пояснил я. – Где Энона?

– Не знаю. Мне кажется, здесь ее нет.

От жары в каюте я обливался потом.

– Как все произошло? Только быстро.

– Позвонили в дверь, я пошла открывать, – начала она. – Подумала, это ты пришел. В прихожую ворвались четверо итальянцев. Двое кинулись в спальню, и я услышала крик Эноны. Другие двое сказали, что повезут меня на этот корабль. Один из них угрожал мне ножом. Я поняла, что он пустит его в ход, если дать хоть малейший повод. – Она слегка скривилась. – Они затолкали меня в лифт и вывели на улицу. Все это время один из них держал рядом со мной нож. На улице ждала машина. Меня втолкнули внутрь. Когда мы отъезжали, – продолжала она, – я заметила большой черный «роллс-ройс», который остановился у дома. Один из бандитов вынес на руках Энону. И все это среди бела дня. Люди стояли и глазели, но никто ничего не сделал. Ее запихнули в «роллс-ройс», и больше я ее не видела. Меня привезли сюда и посадили под замок. Сказали, если подниму шум, мне перережут горло. Эти коротышки страшные люди, Вик.

– Знаю, – ответил я угрюмо. – Я с ними уже встречался. А «роллс-ройс» принадлежит Морин Кросби. Возможно, Энону увезли в ее поместье на скале. – Я немного подумал и спросил: – За тобой кто-нибудь здесь присматривает?

Она покачала головой.

– Я хочу немного осмотреться на корабле, прежде чем мы уйдем. Морин может оказаться на борту. Как думаешь, не пойти ли тебе со мной?

– Если они заметят, что я исчезла, поднимут тревогу. Наверное, мне лучше посидеть здесь, пока ты не будешь готов уходить. Только ты осторожно, ладно, Вик?

Я колебался: не уйти ли прямо сейчас, раз уж я нашел Паулу, или сначала удостовериться, что ни Морин, ни Эноны на корабле нет?

– Если на этой палубе их не окажется – уходим. – Я промокнул лицо носовым платком. – Это у меня жар или каюта перегрелась?

– Каюта. За последний час тут становится все жарче и жарче.

– Ощущение такое, будто они включили отопление. Потерпи еще десять минут, детка. И я вернусь.

– Будь осторожен.

Я слегка похлопал ее по плечу, улыбнулся и вернулся на палубу. Задвинув засов, я уже направился в сторону кормы.

– И какого лешего ты тут забыл? – вдруг требовательно спросил чей-то голос из темноты.

Я едва не подскочил на месте.

Невысокий, крепко сбитый мужчина в морской фуражке появился словно из ниоткуда. Как мы ни присматривались, мы не могли видеть лиц друг друга.

– Сколько раз я вам, парни, повторял, чтобы держались подальше от этой палубы? – прорычал он, приближаясь.

Он едва не ударил меня. Но я заметил, как взметнулась его рука, и увернулся. Обтянутая кожей дубинка задела меня по плечу. Я со всей силы двинул коротышке кулаком в живот. Он задохнулся от боли, согнулся пополам, пытаясь глотнуть воздуха. И тогда я заехал ему в челюсть так, что едва не разбил себе кулак.

Он опустился на четвереньки, а потом упал на спину. Я наклонился над ним, схватил за уши и приложил головой о палубу.

Все это заняло какие-то секунды. Бегом вернувшись к каюте Паулы, я отодвинул засов, распахнул дверь, метнулся обратно на палубу, затащил внутрь бесчувственного противника и оставил лежать на полу.

– Нарвался на этого типа, – выдохнул я, склонившись над ним.

Я приподнял ему веко. Он был в полной отключке и, судя по припухлости на затылке, еще какое-то время не представлял для нас опасности.

– Засунь его в этот шкаф, – посоветовала Паула. – Я за ним присмотрю.

Она была бледна, но совершенно спокойна. Чтобы лишить ее присутствия духа, требуется нечто большее.

Я протащил коротышку через каюту к шкафу. Пришлось утрамбовывать его внутрь, а дверца закрылась только тогда, когда я навалился на нее всем весом.

– Фух! – выдохнул я, утирая лицо. – Там ему самое место, если только он не задохнется. Здесь жара прямо как в топке.

– И это меня тревожит. Даже пол стал горячий. Тебе не кажется, что где-то внизу пожар?

Я пощупал рукой ковер. Он был еще какой горячий, слишком горячий. Я открыл дверь каюты и потрогал доски палубы и чуть не обжег руки.

– Черт побери! – воскликнул я. – Ты права. На проклятом корабле где-то внизу пожар. – Я схватил Паулу за руку и потащил на палубу. – Ты здесь не останешься. Идем, детка, не отставай. Мы быстренько тут все осмотрим, а потом пойдем на верхнюю палубу. – Я сверился с часами, было без пяти девять. – Джек будет здесь через пять минут.

Когда мы пошли вдоль палубы, Паула спросила:

– Разве нам не нужно поднять тревогу? На корабле ведь полно людей, Вик.

– Не сейчас. Чуть позже, – пообещал я.

В дальнем конце палубы, в переборке, виднелась дверь. Я остановился перед ней, прислушиваясь; повернул ручку и приоткрыл.

Здесь было жарче, чем в духовке, и краска на стенах уже начала подтекать. Каюта была отличная: просторная, полная воздуха и хорошо меблированная – наполовину кабинет, наполовину гостиная. В окнах, выходивших на оба борта, открывался вид и на пляж Оркид-Сити, и на Тихий океан. Одинокая лампа на письменном столе заливала светом сам стол и часть ковра. Остальная часть каюты была погружена в темноту. Сверху доносились звуки танцевальной музыки и легкое шарканье движущихся ног.

Я вошел в каюту, выставив перед собой оружие. Паула зашла вслед за мной и закрыла дверь.

Здесь пахло гарью, а подойдя к столу, я заметил, что ковер тлеет, и дым тоненькими струйками вырывается из-под обшивки стен.

– Пожар прямо под нами, – сказал я Пауле. – Останься у двери. Пол может провалиться. Похоже, это кабинет Шеррила.

На всякий случай я осмотрел ящики письменного стола. В одном из нижних ящиков обнаружился квадратный конверт. Одного взгляда мне хватило, чтобы понять – это пропавшее досье Эноны Фридлэндер. Я сложил конверт пополам и убрал в карман брюк.

– Ладно, – сказал я. – Давай выбираться отсюда.

Паула тихонько позвала:

– Вик! Что это там… за столом?

Я присмотрелся. Что-то там действительно было, что-то белое, что-то, похожее на тело человека. Я посветил лампой и услышал, как ойкнула Паула.

Это был Шеррил. Он лежал на спине, оскалив зубы в безрадостной усмешке. Одежда на нем дымилась, а руки, лежавшие на горящем ковре, уже опалились. Он был убит выстрелом в голову с близкого расстояния. Половина черепа у него была размозжена.

Когда я подался вперед, чтобы посмотреть на него внимательнее, внезапно что-то ухнуло, и два длинных языка пламени вырвались из-под пола и лизнули его мертвое лицо.

2

Низкорослый итальяшка стоял в дверях, ухмыляясь нам. Тупоносый пистолет в его маленькой смуглой руке был нацелен мне в грудь. Смуглое уродливое личико блестело от пота, а темные маленькие глазки сверкали ненавистью. Он бесшумно явился из ниоткуда.

– Отдай это мне, – велел он, протягивая руку. – То, что ты положил себе в карман, – живо!

Я держал револьвер в опущенной руке и не сумел бы навести его и выстрелить в бандита раньше, чем он в меня. Я вынул досье из кармана левой рукой. И в этот момент увидел, как внезапно переменилось выражение его лица: ненависть сделалась какой-то патологической. Палец на спусковом крючке побелел – он собирался стрелять. Все это я заметил за долю секунды.

Паула швырнула стул, и тот с треском упал на пол между мной и итальяшкой. Это его отвлекло. Пистолет выстрелил, но пуля просвистела в паре футов от меня. Я спустил курок раньше, чем он успел снова перевести взгляд на меня. Три пули ударили его в грудь с силой кузнечного молота. Его отшвырнуло к стене, пистолет выпал из его руки, лицо исказилось от ужаса.

– Бежим! – крикнул я Пауле.

Она наклонилась, схватила пистолет итальянца и бросилась за дверь.

Я бежал, и пол подо мной шатался. Вдруг раздался треск ломающегося дерева. На меня пахнýло жаром, словно я бежал по раскаленной докрасна плите. А потом пол провис и провалился.

В какой-то жуткий миг мне показалось, что я провалюсь вместе с полом, но хорошо подогнанный ковер продержался ровно столько, чтобы я успел добраться до двери и выскочить на палубу.

В кабинете Шеррила раздался страшный треск, я успел заметить, как мебель исчезает в красном, ревущем жерле, а потом Паула схватила меня за руку, и мы вместе побежали по палубе.

Деготь выступал из нагретых досок, дыма становилось все больше.

Кто-то выстрелил в нас из темноты. Пуля врезалась в деревянную перегородку у меня за спиной и с грохотом разбила зеркало в одной из кают.

Я прикрыл Паулу собой. В белой одежде я, наверное, был похож на призрака, выбравшегося на ночную охоту.

Снова стрельба. Я ощутил, как пуля пронеслась мимо лица. Огонь вели откуда-то из-за спасательной шлюпки. Мне показалось, я вижу темный силуэт, скорчившийся у леера. Я выстрелил дважды. Второй выстрел задел его. Он, пошатнувшись, вышел из-за шлюпки и упал плашмя на горячую палубу.

– Скорее, – велел я Пауле.

Мы побежали. Палуба раскалилась так, что едва не прожигала нам подметки. Каким-то образом мы сумели добраться до трапа, ведущего на верхнюю палубу. Сквозь рев пламени мы слышали вопли и крики и звон бьющегося стекла.

Мы вскарабкались на верхнюю палубу. Леерное ограждение осаждали мужчины и женщины в вечерних нарядах, орущие что есть силы. Черная завеса дыма поднималась над кораблем, и здесь было почти так же жарко, как на нижней палубе.

Я увидел, как три или четыре корабельных офицера пытаются сдержать панику. С тем же успехом они могли бы захлопнуть вращающуюся дверь.

– Джек должен быть где-то рядом! – прокричал я Пауле. – Держись поближе ко мне, будем пробираться к лееру.

Мы начали прокладывать себе путь через напиравшую толпу. Какой-то мужчина схватил Паулу и оттолкнул ее от меня. Не знаю, способен ли он был соображать. Лицо у него подергивалось, глаза бешено сверкали. Он яростно вцепился в меня, и я дал ему в челюсть, он отшатнулся, а я снова пробился к Пауле.

Какая-то девица в платье с начисто оторванным лифом обхватила меня за шею и завизжала в лицо. Ее дыхание, насыщенное парами виски, едва не обожгло мне кожу. Я попытался отпихнуть девицу, но ее руки душили меня. Паула оттащила от меня несчастную, надавав ей пощечин. Девица вернулась в толпу, завывая, словно паровозный гудок.

Мы добрались до леера. Со всех сторон к шхуне приближалась армада мелких суденышек. Море буквально кишело лодками.

– Эй! Вик!

Голос Кермана перекрыл рев толпы, и мы увидели его: он стоял на леере недалеко от нас, цепляясь за навес и отбрыкиваясь ногами от обезумевшей публики каждый раз, когда его пытались оторвать от его опоры.

– Сюда, Вик!

Я проталкивал Паулу перед собой. После некоторых усилий мы добрались до Кермана, Пауле при этом едва не разорвали платье.

Керман возбужденно улыбался.

– Вам что, пришлось поджечь корабль? – проорал он. – Ну и паника! Да в этих болванов словно бес вселился! Хотя все они уже будут сидеть на берегу, прежде чем эта посудина пойдет ко дну.

– Где наша лодка? – выдохнул я, отпихнув с дороги какого-то старого бонвивана, который пытался перелезть через леер. – Полегче, папаша, – сказал я ему. – Вода слишком мокрая, чтобы купаться. Сюда уже идут катера со всего света.

– Нам туда, – сказал Керман, указав вниз.

Он помог Пауле подняться на леер, пока я осаживал тех, кто хотел последовать за ней. Джек подстраховал Паулу, когда она ставила ногу на перекладину веревочной лестницы, спускавшейся с борта корабля, а дальше она уже действовала как заправский матрос.

– Это не для вас, мадам, – выкрикнул Керман, когда какая-то девица пробилась к нам. – У нас закрытая вечеринка. Попытайтесь пройти чуть дальше.

Девица, истерически визжа, бросилась на него и обхватила за ноги.

– Да ради бога! – заорал он. – Вы меня без штанов оставите! Эй, Вик, дай мне руку! Эта дамочка обезумела.

Я перемахнул через леер и встал на веревочную лестницу.

– А мне казалось, ты как раз таких любишь. Забирай ее с собой, если уж она так к тебе прикипела.

Не знаю, как он от нее избавился, но, когда я плюхнулся в лодку, он прыгнул с лестницы и едва не сбил меня с ног, приземляясь.

– Полегче, – сказал я, поддержав его, чтобы он не вывалился за борт.

Финнеган запустил подвесной мотор, и лодка поплыла к берегу. Мы с трудом лавировали среди лодок и катеров, устремившихся к «Мечте», их количество впечатляло. Прямо Дюнкерк![17]17
  Имеется в виду эвакуация в мае 1940 г. английских, французских и бельгийских частей, блокированных у города Дюнкерк немецкими войсками. Было собрано примерно 850 небольших гражданских судов, чтобы под огнем неприятеля вывезти на Британские острова более 330 000 человек.


[Закрыть]

– Отличная работа! – похвалил я, хлопнув Пэта по широкой спине. – Вы, парни, появились как раз вовремя.

Я обернулся. Теперь нижняя палуба шхуны была охвачена огнем, и дым валил со всех сторон.

– Интересно, на какую сумму застрахована эта посудина?

– Так это ты ее подпалил? – спросил Керман.

– Ты что, дурак? Шеррил погиб. Кто-то застрелил его и поджег корабль. Если бы мы совершенно случайно не увидели тело, никто бы никогда не узнал о его судьбе.

– Дорогие получились похороны, – сказал Керман в изумлении.

– Если корабль застрахован, не такие уж дорогие. Вы пока поболтайте с Паулой. А я хочу взглянуть на это. – И я вытащил из кармана брюк досье Эноны Фридлэндер.

Керман протянул мне фонарик.

– А что это? – спросил он.

Я уставился на первую страницу, не веря собственным глазам.

Паула сказала:

– Вик, разве нам не стоит подумать, как действовать дальше?

– Как дальше? Мы с Джеком сразу едем за Эноной. И я хочу, чтобы ты рассказала Мифлину о Шерриле. Пусть немедленно отправляется к дому Морин Кросби на скале. Все должно завершиться сегодня.

Она посмотрела удивленно:

– Разве не лучше тебе самому увидеться с Мифлином?

– У нас нет времени. Если Энона в доме Морин, ей угрожает опасность.

Керман подался ко мне:

– А из-за чего такая спешка?

Я помахал перед ним досье:

– Все вот здесь, только болван Мифлин не счел это достаточно важным, чтобы мне рассказать. Начиная с сорок четвертого года Энона страдала от эндокардита. Говорил же я, они пытаются удержать в мешке кота. Так вот, теперь кот вылез!

– У Эноны больное сердце? – Керман разинул рот. – Ты, наверное, имеешь в виду Дженет Кросби?

– Послушай, как здесь описана внешность Эноны, – сказал я. – «Пять футов, смуглая, карие глаза, полная». Пораскинь мозгами.

– Но это же не так. Она высокая и светловолосая, – возразил Керман. – О чем ты вообще толкуешь?

Паула сразу все поняла:

– Та девушка – не Энона Фридлэндер. Верно?

– Именно, это не она, – в волнении подтвердил я. – Неужели не понятно? Это же Энона умерла от сердечной недостаточности в поместье «Крествейз»! А девушка из санатория Зальцера – Дженет Кросби!

3

Мы стояли у подножия почти отвесной скалы и вглядывались вверх, в темноту. Далеко в море виднелось огромное красное зарево – это горела шхуна «Мечта». В ночном небе повис столб дыма.

– На самый верх? – спросил Керман. – Ты думаешь, я обезьяна?

– Ну, об этом ты лучше поговори со своим отцом, – ответил я, широко усмехнувшись в темноте. – Другого пути нет. Главный вход под охраной двойных автоматических ворот, и колючей проволоки тоже не пожалели. Если нам суждено туда попасть, то только так.

Керман отступил назад, чтобы лучше рассмотреть скалу.

– Триста футов, не меньше, – подытожил он с благоговейным ужасом в голосе. – И мне придется полюбить каждый из них!

– Ладно, полезли. Хотя бы попытаемся.

Первые двадцать футов дались достаточно легко. Крупные валуны у подножия утеса образовывали опоры для ног, карабкаться по ним было просто. Мы остановились с Керманом на каменной площадке, я посветил фонариком в темноту. Шершавая поверхность скалы нависала над нами, а почти на самом верху торчал выступ, который мог оказаться непреодолимой преградой.

– Особенно там мне нравится, – сказал Керман, указывая рукой. – На самом верху, где выступ. Будет весело: придется цепляться зубами и когтями.

– Может, все не настолько плохо, как кажется, – отозвался я, сам не в восторге от увиденного. – Если бы у нас была веревка…

– Если бы у нас была веревка, я бы тихонько отошел в сторонку и повесился, – мрачно заявил Керман. – Это сэкономило бы время и усилия.

– Утихомирься, ты, пессимист! – оборвал я резко и начал карабкаться по поверхности скалы.

Здесь имелись уступы для рук и ног, и, не будь скала отвесной, забраться было бы довольно легко. Я сознавал, что один неверный шаг может закончить и мое восхождение, и мою жизнь. Я просто сорвусь вниз. Мне не придется скользить или цепляться за камни, спасая свою жизнь.

Преодолев примерно пятьдесят футов, я сделал паузу, чтобы перевести дух. Посмотреть вниз я не мог. Малейшая попытка отклониться от скалы могла нарушить равновесие, и тогда я бы упал.

– Как ты там? – выдохнул я, прижимаясь к скале и глядя в усеянное звездами небо.

– Как и следовало ожидать, – со стоном отозвался Керман. – Поразительно, что я до сих пор живой. Как думаешь, это действительно опасно, или мне просто кажется?

Я ухватился за выступавший камень и преодолел еще пару футов.

– Опасно, только когда падаешь, в таком случае это даже смертельно, – ответил я.

Мы лезли дальше. Один раз я внезапно услышал грохот обвалившегося камня и возглас Кермана. Волосы у меня встали дыбом.

– Будь осторожнее, – просипел он. – Один из камней только что сорвался из-под моей руки.

– Буду осторожнее.

Примерно на четверти подъема я неожиданно очутился перед уступом в четыре фута шириной, я забрался на него, прижался спиной к поверхности скалы и попытался выровнять дыхание.

Я ощущал, как холодный пот стекает по шее и спине. Если бы я знал, насколько ужасен подъем, то попробовал бы пройти через ворота. Но теперь уже было поздно. Подняться наверх еще возможно, а вот спуститься – уже никак.

Керман присоединился ко мне на уступе. Лицо его блестело от пота, а ноги заметно тряслись.

– После такого я охладел к скалолазанию, – выдохнул он. – Одно время мне хватало глупости считать это веселым занятием. Думаешь, нам удастся преодолеть тот выступ?

– Придется, черт побери, – ответил я, всматриваясь в темноту. – Теперь другого пути нет – только наверх. Ты лишь представь себе спуск!

Я поводил лучом фонарика, еще раз осматривая скалу. Слева, минуя выступ, тянулась куда-то вверх расщелина в четыре фута шириной.

– Видишь это? – сказал я. – Если упираться в стены расщелины ногами и плечами, можно обогнуть выступ.

Керман тяжко вздохнул.

– Ну и идеи у тебя, – сказал он. – Это просто невозможно сделать.

– Мне кажется, возможно, – возразил я, подбираясь к стенам расщелины. – И я собираюсь попробовать.

– Не валяй дурака! – В его голосе звучала тревога. – Ты сорвешься.

– Если хочешь добраться до выступа – вперед! А мой путь здесь.

Я сошел с каменного уступа, нащупал ногой опору, пошарил рукой по поверхности скалы, пока не сумел надежно ухватиться, и снова полез вверх. Я двигался медленно и с трудом. Лунный свет, пробивавшийся сквозь туман, не сильно мне помогал, почти все время приходилось выбирать дорогу на ощупь. Когда мои плечи оказались на одном уровне с началом расщелины, камень, на котором я стоял, зашатался подо мной. Я почувствовал, что он вот-вот упадет, и бросился вперед, цепляясь за скалу в безумной попытке удержаться. Мои пальцы ухватились за растрескавшуюся каменную поверхность, и я повис в воздухе.

– Спокойно! – проревел Керман, впадая в истерику, словно старая леди, у которой загорелся подол. – Держись! Я рядом!

– Стой, где стоишь, – выдохнул я. – Ты только сорвешься вместе со мной.

Я старался нащупать опору под ногой, но носки моих ботинок лишь скребли по камням, болтаясь в воздухе. Тогда я попытался подтянуться, удерживаясь на одних лишь кончиках пальцев, но это было выше моих сил. Удалось лишь подняться на пару дюймов – это все, чего я добился.

Снизу что-то коснулось моей ступни.

– Спокойно, – почти умоляюще произнес Керман, он подставил под мою ногу свое плечо. – А теперь переноси свой вес на меня и поднимайся дальше.

– Я же спихну тебя вниз, болван! – просипел я.

– Давай! – Голос его дрожал. – Я хорошо держусь. Только медленно и плавно. Ничего не делай без предупреждения.

А что мне еще оставалось? Очень осторожно я перенес вес своего тела на его плечо, затем нащупал руками другой край скалы, за который можно было взяться понадежнее.

– Я поднимаюсь, – выдохнул я. – Готов?

– Да, – ответил Керман, и я ощутил, как он весь напрягся.

Упираясь локтями и плечами, я подтянулся наверх и заполз в расщелину. Там я лег, тяжело дыша. Когда показалась голова Кермана, я подполз и втянул его в расщелину рядом с собой. Мы лежали рядом, ничего не говоря.

Спустя какое-то время я, пошатываясь, поднялся на ноги.

– Ну и ночка у нас выдалась, – заметил я, прислоняясь к стенке расщелины.

Керман сощурился, глядя на меня.

– Да, – сказал он. – А медаль мне за это дадут?

– Я тебе выпивку поставлю.

Сделав глубокий вдох, я изо всех сил уперся плечами и ступнями в каменные стены расщелины и таким образом сумел зависнуть.

– Это так ты собираешься путешествовать? – уточнил Керман с ужасом в голосе.

– Ага, старинная швейцарская традиция.

– И мне тоже придется так?

– Если только ты не хочешь остаться здесь до конца своих дней, – безжалостно подтвердил я. – Другого способа нет.

Я начал подтягиваться наверх. Острые камни впивались мне в лопатки, двигаться приходилось медленно, но у меня все же получалось. Если только мышцы ног меня не подведут, я доберусь до верха. Но если подведут, меня ждет стремительное падение на камни.

Я продолжал подниматься. Лучше уж таким способом, чем пытаться перелезть через выступ. Примерно на трети пути пришлось остановиться и отдохнуть. Ноги ныли, будто я пробежал сотню миль, а мышцы на бедрах тряслись.

– Как дела, приятель? – прокричал Керман, высвечивая меня фонариком.

– Ну, я по-прежнему цел, – с сомнением отозвался я. – Подожди, пока я доберусь до верха, прежде чем лезть самому.

– Лезь. Я никуда не спешу.

Я двинулся дальше, очень медленно, и плечи начали болеть. Я то и дело поглядывал на усыпанное звездами небо. Мне казалось, оно становится ближе, – может быть, это было самовнушение, но оно меня вдохновляло. Я карабкался дальше, дыхание шумно вырывалось сквозь стиснутые зубы, ноги одеревенели, плечи покрылись ссадинами. Все выше и выше, дюйм за дюймом, понимая, что обратного пути нет.

Я должен добраться наверх или упасть.

Расщелина начала сужаться, и я понял, что нахожусь как раз на уровне того выступа. Продвижение усложнилось. Места для того, чтобы упираться в стены плечами и ногами, не хватало.

Затем я остановился. Дальше двигаться было некуда. Расщелина над головой сузилась до трех футов. Вжавшись в скалу покрепче, я вынул фонарик и поводил лучом по стенам надо мной. На расстоянии вытянутой руки рос жесткий куст. Справа от меня было подобие узкой полки – верхняя часть выступа.

Я убрал фонарик в карман и потянулся к кусту. Схватившись за него у корней, я осторожно потянул. Куст выдержал. Я потянул с усилием. Куст все равно выдержал. Затем, сделав резкий вдох, я перестал давить ногами в стену расщелины и расслабил их. Волнующий был момент. Куст согнулся, но держал меня. Я покачивался из стороны в сторону, чувствуя, как холодный пот стекает по спине, затем я подтянулся в сторону каменного уступа и вцепился в него свободной рукой. Пальцы нащупали трещину – этого было недостаточно, чтобы удерживаться, но достаточно, чтобы переменить положение. Я висел там, прижимаясь телом к поверхности скалы, брыкая ногами в воздухе, вцепившись правой рукой за куст, а левой за узкую щель в каменном уступе. Теперь одно неверное движение – и я полечу вниз. Я здорово испугался.