Текст книги "Положите ее среди лилий"

– Мне нужен Зальцер, – повторил я, стараясь владеть голосом.

– Завтра, золотце. А теперь укладывайся. Я сделаю тебе укольчик, а потом ты будешь спать.

– Он думает, что он детектив, – брякнул Хоппер, внезапно помрачнев. – Говорит, доктор Зальцер кого-то убил.

– Крайне непочтительно, но разве это имеет значение? – сказал Блэнд, вынимая из футляра шприц.

– Конечно имеет. Это же галлюцинации, – сердито пояснил Хоппер. – Так сказано в этой книге. Не понимаю, почему он должен лежать со мной. Мне это не нравится. Он может быть опасен.

Блэнд коротко хохотнул.

– Смешно слышать это от тебя. Помолчи, золотце, у меня еще полно дел.

Он вставил в шприц иглу и наполнил его бесцветной жидкостью.

– Я пожалуюсь доктору Зальцеру, – продолжал Хоппер. – Моему отцу это не понравится.

– К черту твоего отца и дважды к черту тебя! – раздраженно бросил Блэнд. Он подошел ко мне. – Ладно, давай сюда правую руку.

Я резко сел.

– Не смей тыкать в меня этим, – сказал я.

– Вот не надо так, золотце. Так мы ни к чему не придем, – сказал Блэнд, и его приклеенная улыбка сделалась шире. – Ляг и успокойся.

– Не смей, – повторил я.

Он схватил меня за запястье правой руки. Его короткие толстые пальцы впились в мою плоть словно клещи.

– Если хочешь грубо, – произнес он, приблизив ко мне свое красное веснушчатое лицо, – я не стану возражать.

Я напряг мышцы, быстро развернув кисть, в надежде вырваться из его хватки, но вместо этого едва не сломал себе руку. Я дернулся вперед, стараясь ударить его в грудь плечом, но и из этого ничего не вышло.

Он продолжал сжимать мою руку, широко улыбаясь и ожидая, что еще я выкину. Я не заставил его ждать и попытался высвободить ноги из-под простыни, но это оказалось невозможно. Простыня была плотная, как парус, и подоткнута так туго, что выдернуть ее не удалось.

– Закончил, золотце? – поинтересовался он почти радостно. – Я сейчас введу иглу, и, если будешь сопротивляться, она может сломаться, так что поосторожнее.

Я стиснул зубы и дернулся назад, лишив его равновесия, отчего он пошатнулся. Однако он тут же выпрямился, прекратив улыбаться.

– Так ты думаешь, что ты сильный, да? – прошептал он. – Ладно, золотце, посмотрим, какой ты силач.

И он принялся выворачивать мне руку. Я сопротивлялся, но с тем же успехом я мог бы пытаться удержать вагончик «американских горок». Он был гораздо, гораздо сильнее меня, невероятно могучий, и моя рука медленно заходила за спину, хрустя всеми суставами. Холодный пот струился у меня по спине, дыхание вырывалось со свистом, пока я боролся с ним.

Я собрался с силами и отвоевал пару дюймов. Блэнд и сам задышал с трудом. Может, если бы удалось навалиться на него всем весом, я пересилил бы его. Однако, пристегнутый за руку наручниками к кровати, обездвиженный простыней, я не имел ни шанса противостоять его силе и тяжести.

Дюйм за дюймом он наклонял меня вперед, и я дюйм за дюймом поддавался. Постепенно моя рука оказалась заведена за спину и уперлась в лопатки. Боли я не сознавал. Я был готов его убить. Затем я почувствовал резкий укол шприца, и Блэнд отступил назад, выпустив мою руку.

На его лице выступил пот, он тяжело дышал. Все вышло не совсем так, как он хотел.

– Вот так-то, золотце, – выдохнул он. – Ты напросился и получил. Если бы я не был таким мягкосердечным, сломал бы тебе руку.

Я попытался замахнуться на него, однако рука мне не повиновалась. Не знаю, что он мне вколол, но подействовало быстро. Красное, веснушчатое, полное ненависти лицо начало отдаляться. Стены комнаты расступились, и я увидел длинный черный туннель.

3

Я открыл глаза.

Сквозь забранные решетками окна сочилось бледное солнце, и тень от стальных прутьев падала на белую противоположную стену: шесть резко вычерченных линий напомнили мне, что я узник.

Блэнд беззвучно сновал по палате с тряпкой в большой толстой руке, его веснушчатое лицо выражало сосредоточенность. Он вытирал пыль повсюду, ничто не ускользало от его внимания.

Хоппер сидел на кровати, читая свою книжку. Он был сердит и не обращал внимания на Блэнда, даже когда тот принялся стирать пыль с его ночного столика.

Блэнд перешел ко мне и протер мой ночной столик. Наши взгляды встретились, и его искусственная улыбка сделалась шире.

– Привет, золотце, – сказал он. – Как себя чувствуешь?

– Нормально, – сказал я и чуть приподнялся на кровати.

Правая рука и плечо болели, и на запястье виднелись следы от его толстых пальцев.

– Это хорошо. Через несколько минут принесу бритву. А потом ты сможешь помыться.

Это значит, что с меня снимут наручники, подумал я.

Блэнд, кажется, угадал, какие мысли бродят у меня в голове.

– Но послушай, золотце, давай не будем ссориться, – сказал он. – Даже не думай, что тебе удастся смыться. Не удастся. Тут поблизости еще двое таких парней, как я. Дверь на лестницу заперта, на окнах решетки. Вот спроси Хоппи. Он тебе расскажет. Когда Хоппи оказался здесь впервые, он тоже безобразничал. Он пытался убежать, но ничего не вышло.

Я тупо смотрел на Блэнда, ничего не отвечая.

– Спроси Хоппи, что мы делаем с теми, кто учиняет безобразия. Он тебе расскажет. – Он, ухмыляясь, взглянул на Хоппера. – Ты ведь расскажешь ему, Хоппи?

Хоппер поднял голову и хмуро поглядел на Блэнда:

– Не разговаривай со мной, ты, презренная крыса. Мне ненавистен твой вид.

Блэнд хмыкнул:

– Ничего страшного, золотце. Я не в обиде. Я к такому привык.

Хоппер грязно выругался.

– Не кипятись, золотце, – посоветовал Блэнд, все еще улыбаясь. – Не напрягайся. – Он пошел к двери. – Бриться, потом мыться, а потом завтракать. Попробую достать тебе лишнее яйцо.

Хоппер объяснил Блэнду, куда тому следует засунуть яйцо.

Блэнд вышел, посмеиваясь.

– Даже не пытайтесь, Сибрайт, – сказал Хоппер. – Не стоит. На вас наденут смирительную рубашку и будут несколько дней держать в холодной ванне. Насчет двери он не врал. Вы не выберетесь без ключа.

Я решил пока выжидать и наблюдать.

Спустя какое-то время Блэнд вернулся с двумя электрическими бритвами. Он воткнул их в розетки и дал одну Хопперу, другую мне.

– Пошевеливайтесь, мальчики, – сказал он. – У меня сегодня еще полно дел.

– Вечно ты бурчишь, – сердито воскликнул Хоппер. – Шел бы ты уже. Надоело видеть твою мерзкую рожу.

– Так это взаимно, золотце, – радостно отозвался Блэнд. – Поторопись и сделай все как надо. Доктор Зальцер любит, когда его пациенты выглядят хорошо.

Значит, мне предстоит встреча с доктором Зальцером. Не то чтобы я мог ожидать чего-то особенного, но это был шанс его припугнуть. Если меня сюда запрятал Шеррил, не попытаться ли мне втолковать Зальцеру, что играть в похищение людей опасно. И хотя из этого вряд ли что-то выйдет, но попробовать стоит.

Когда я закончил с бритьем, Блэнд подошел с белым хлопковым халатом.

– Никаких выкрутасов, золотце, – произнес он своим сиплым голосом и обошел кровать, чтобы снять наручники. – Главное, спокойно.

Я лежал неподвижно, пока он снимал браслет. Хоппер наблюдал за мной с сосредоточенным любопытством. Блэнд отступил на несколько шагов назад и тоже принялся наблюдать за мной.

– Вставай уже, золотце.

Я высвободил ноги из-под простыни, опустил на пол и встал. Как только я перенес свой вес на ноги, я тут же понял, насколько бесполезно что-либо затевать.

Ноги были слишком слабые и дрожали. Я не смог бы бежать, даже спасаясь от нападающего быка.

Я сделал один неуверенный шаг вперед и тут же сел на пол. Садиться было необязательно, но я решил убедить Блэнда в том, что чувствую себя гораздо слабее, чем на самом деле.

Я встал на четвереньки и снова поднялся на ноги. Блэнд не двигался с места. Он был подозрительный и не собирался попадаться на удочку.

– Ты что, не можешь дать мне руку? – проворчал я. – Или я лягу обратно в кровать.

– Слушай, золотце, я тебя предупреждаю, – проговорил он мягко. – Если ты что-то затеваешь, это станет твоей последней затеей на очень долгое время.

– Хватит брюзжать. Да что с тобой такое? Боишься меня, что ли?

Судя по всему, именно такой язык он понимал, потому что схватил меня за руку.

– Ни тебя, золотце, ни кого-нибудь еще.

Он помог мне влезть в халат, открыл дверь, и мы вместе вышли в длинный широкий коридор. Я сделал еще пару шагов и остановился, словно до сих пор не ощущая уверенности в себе. Эта заминка позволила мне оглядеться. Один конец коридора заканчивался массивной с виду дверью, другой – высоким, плотно зарешеченным окном.

– Ладно, золотце, – сказал Блэнд, ухмыляясь. – Теперь, когда ты осмотрелся, давай двигаться дальше. Я же тебе говорил, как тут все устроено. Впрочем, теперь ты все увидел сам.

Да, я все увидел сам.

Я шел по коридору с Блэндом, размышляя о ситуации, в которой оказался. Я должен каким-то образом достать ключ от этой двери и ключ от наручников. Либо сидеть здесь, пока им не надоест меня держать или пока я не сгнию.

Внезапный шум заставил нас остановиться: мы услышали сдавленный крик и потом тяжелый удар, как будто кто-то или что-то тяжелое рухнуло на пол.

Блэнд схватил меня за руку.

Ближайшая к нам дверь неожиданно распахнулась, и в коридор выскочила девушка. Она была совершенно нагая. Похоже, выскочила прямо из ванны, потому что вода блестела на ее белой коже, а на изящных руках виднелись мыльные разводы. Девушка была светловолосая, и кудряшки нимбом обрамляли ее лицо. Я не назвал бы ее красоткой, но и дурнушкой тоже. Я сказал бы, что она вызывала к себе интерес, несомненный интерес, но тут же я подумал, что в одежде она не была бы такой интересной, как без одежды.

На вид я дал ей лет двадцать пять. У нее было красивое тело, длинные ноги, высокая грудь и кожа цвета взбитых сливок.

Я услышал, как Блэнд присвистнул.

– Ну и дела! – пробормотал он себе под нос, ринувшись вперед.

Его толстые пальцы тянулись к девушке, глаза загорелись от скотского возбуждения. Блэнду удалось схватить девушку за предплечье. Ее крик огласил весь коридор. Намыленная рука выскользнула из пальцев Блэнда, девушка помчалась прочь по коридору. Она бежала с неожиданной грацией и быстро как ветер.

Блэнд хотел кинуться за ней, но затем передумал. Бежать ей было некуда. Она уже подскочила к массивной двери и колотила по ней сжатыми кулаками.

Все это произошло в считаные секунды, а затем из ванной комнаты показалась медсестра: высокая женщина недюжинного телосложения, чье грубое, словно вырубленное топором, лицо побелело от тревоги и гнева. Она посмотрела в конец коридора на обнаженную девушку, затем на Блэнда.

– Уведи отсюда своего пациента, – велела она. – И сам убирайся, ты… обезьяна!

– Не кипятись, – ответил Блэнд, не сводя с девушки глаз. – Ты выпустила ее, глупая кобыла.

– Уведи своего пациента, или я сообщу начальству, – с гневом произнесла медсестра.

– Я о тебе тоже сообщу, – парировал Блэнд, усмехаясь.

Он вцепился мне в руку:

– Пойдем, золотце, представление окончено. Теперь ты уже не скажешь, что жизнь здесь невыносима. О тебе заботятся лучшим образом, да еще и бесплатное «Фоли-Бержер»[12]12
  «Фоли-Бержер» – знаменитое парижское кабаре и варьете.


[Закрыть]. Чего еще желать?

Он втолкнул меня в ванную комнату напротив той, откуда выскочила девушка. Заметив приближение медсестры, девушка повернулась к ней и закричала. Ее крики разрывали мне мозг. Я обрадовался, когда дверь ванной закрылась за нами, заглушив эти звуки.

Блэнд разволновался. Его колючие глазки сияли, и он то и дело проводил языком по губам.

– Какая бабенка! – сказал он, обращаясь в основном к самому себе. – Я не пропустил бы такое зрелище даже за недельное жалованье. Эй, ты, скидывай одежду и лезь в ванну. Такое уж мое везение, сидеть тут и глазеть на тебя, когда там такое шоу.

– Хватит вести себя как ребенок, – сказал я, сбрасывая с себя халат и пижаму. – Кстати, кто она такая?

– Эта бабенка? Ты ее не знаешь. Она когда-то работала здесь медсестрой, свихнулась внезапно, когда от нее ушел парень. Во всяком случае, так говорят. Она уже была здесь, когда я начал работать. Не понимаю, с чего бы ей сходить с ума из-за какого-то парня. Да я закрутил бы с ней роман, пусть только поманит.

Я неподвижно лежал в ванне, скрывая волнение. Медсестра! Уж не та ли это пропавшая медсестра, о которой мне рассказывал Мифлин? Очень похоже.

– Ее зовут Энона Фридлэндер? – выпалил я.

Блэнд выказал удивление:

– Откуда ты узнал?

– Я детектив, – проговорил я со всей серьезностью.

Блэнд ухмыльнулся. Он присел на стул рядом с ванной и закурил сигарету.

– Ты пошевеливайся, золотце. Расследовать тут нечего. А у меня еще полно дел. – Он с рассеянным видом уронил спичку в воду.

– А что не в порядке с Хоппером? – спросил я, меняя тему. – Почему он здесь?

– Хоппи тот еще фрукт, – ответил Блэнд и покачал головой. – Каждый месяц с ним случается такое, что я стараюсь к нему не подходить. А так по виду и не скажешь, правда? Очень обманчивая внешность. Если бы не деньги его старика, он сидел бы в клинике для душевнобольных преступников. Он убил девушку: вырвал ей горло прямо зубами. И его будут держать здесь до самой смерти. С ним никогда не угадаешь. Если он встает не с той ноги, он убийца. Сегодня все нормально, а уже завтра он становится опасным, как голодный тигр.

Я задумался о Блэнде, задаваясь вопросом, можно ли его подкупить.

– Как насчет сигаретки? – спросил я, глубже погружаясь в воду. – Я бы сейчас покурил.

– Конечно, золотце. Пока ты ведешь себя паинькой, я буду обращаться с тобой как с родным братом. – Он достал пачку «Лаки страйк», дал мне сигарету и поднес огонь. – Все вы, парни, как только попадаете сюда, пытаетесь умничать и устраивать безобразия. Послушай моего совета: не делай так. Мы найдем достойный ответ на любую выходку. Просто не забывай об этом.

Я затянулся. Но сигарета оказалась на вкус не совсем такой, как я ожидал.

– Думаешь, долго меня здесь продержат?

Он вынул из кармана старый конверт и стряхнул в него пепел, а потом положил на край ванны, чтобы я тоже мог воспользоваться.

– Судя по записям в твоей карте, ты застрял здесь навсегда.

Я решил рискнуть и спросил:

– А ты не хотел бы заработать сотню долларов?

– За что это? – В маленьких глазках появилась настороженность.

– Очень простое дело. Позвони моему другу.

– И что мне ему сказать?

Блэнд согласился слишком быстро и слишком уж легко. Я присмотрелся к нему. Ничего не получится. Его выдала насмешливая улыбка. Он со мной играл.

– Не важно, – сказал я, потушил в воде сигарету и бросил мокрый окурок в конверт. – Забудь. Дай мне лучше полотенце.

Он протянул полотенце.

– Ну зачем ты так, золотце. Я могу тебе подыграть. Мне бы не повредили сто долларов. Какой у твоего друга номер?

– Забудь, – повторил я.

Блэнд сидел, наблюдая за мной, на его лице играла ухмылка, окурок сигареты приклеился к нижней губе.

– Может, ты хочешь поднять ставки? – предложил он. – К примеру, пятьсот долларов…

– Просто выброси это из того, что ты называешь своей головой, – сказал я и надел пижаму. – Как-нибудь мы с тобой встретимся на равных. Я жду этого момента с нетерпением.

– Все в порядке, золотце. Мечтать не вредно. Мне от этого никакого убытку. – Он открыл дверь и выглянул в коридор. – Пошли. Мне еще Хоппи сюда вести.

Когда я шел по коридору, в ванной комнате напротив уже было тихо. Теплая ванна улучшила мое состояние. Если бы имелся хоть какой-нибудь шанс проникнуть за ту дверь, я воспользовался бы им.

Однако я уже принял решение быть крайне терпеливым. Я намеренно ступал медленно, опираясь о руку Блэнда: чем слабее я выгляжу в его глазах, тем больше он будет ошеломлен, когда придет мое время действовать.

Я залез в кровать и кротко позволил Блэнду защелкнуть наручник.

Хоппер заявил, что не желает принимать ванну.

– Ну же, золотце, так не годится, – сказал с укоризной Блэнд. – Сегодня утром ты должен быть красавчиком. В одиннадцать состоится официальный визит. С тобой собирается поговорить коронер Лессуэйз. – Он покосился на меня и усмехнулся. – И с тобой он тоже поговорит. Каждый месяц члены городского совета приходят навестить психов. Не сказать чтобы они обращали особое внимание на то, что болтают психи, но все равно приходят, иногда даже слушают. Только не надо нести им всякую чушь про убийство, золотце. Они всего этого уже наслушались. Для них ты просто очередной психопат из множества других психопатов, и ничего хорошего из твоей затеи не получится.

Блэнд уговорил Хоппера вылезти из кровати, и они вместе отправились в ванную комнату. Я остался один. Я лежал в кровати, вглядываясь в шесть четко вычерченных линий на противоположной стене, и напрягал мозги. Значит, придет коронер Лессуэйз. Ладно, это уже что-то. Как сказал Блэнд, нет никакого смысла рассказывать Лессуэйзу о том, что Зальцер повинен в убийстве Эвдоры Дрю. Это слишком уж неубедительно, слишком невероятно, однако, если выпадет шанс, я смогу подкинуть ему пищу для размышлений. Первый раз за все время, что я провел в этой мышеловке, я ощутил хоть какую-то надежду.

Внезапно я увидел, что дверь в палату медленно открылась. Но за ней никого не оказалось. Дверь просто распахнулась и так и осталась открытой. Я подался вперед, заглядывая в пустой коридор. Сначала я решил, что это сквозняк, но затем вспомнил, как щелкнула задвижка, когда Блэнд с Хоппером уходили.

Я ждал, таращась на открытую дверь и прислушиваясь. Ничего не происходило, не было никаких посторонних звуков. Но я понимал, что кто-то эту дверь открыл, и потому перепугался.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я услышал шуршание бумаги. В мертвой тишине это прозвучало громовым раскатом. Затем я уловил движение, и в поле зрения показалась женщина.

Она остановилась в дверном проеме, в руке у нее был бумажный кулек. Взгляд ее светлых глаз имел пустое, отсутствующее выражение. Она смотрела на меня, не проявляя никакого интереса, будто я предмет мебели, а рукой слепо шарила в пакете. Да. Это была именно она, пожирательница слив, и, более того, она по-прежнему пожирала сливы.

Мы долго смотрели друг на друга. Ее челюсть двигалась медленно и ритмично, пока зубы перемалывали сливу. Она выглядела такой же счастливой и беспечной, как корова, пережевывающая жвачку.

– Привет, – произнес я, и меня неприятно удивил собственный осипший голос.

Ее толстые пальцы выуживали сливу, настигли одну и вытащили на свет.

– Вы мистер Маллой, верно? – сказала она так же вежливо, как жена священника, которая знакомится с новым прихожанином.

– Совершенно верно, – подтвердил я. – Последний раз, когда мы встречались, не было времени познакомиться ближе. Кто вы?

Она немного пожевала, сплюнула косточку в сложенную лодочкой ладонь и бросила ее в бумажный пакет.

– Ну как же, я миссис Зальцер, – ответила она.

Я должен был и сам догадаться. Кто же еще?

– Не хотелось бы переходить на личное, – сказал я, – но вы любите своего мужа, миссис Зальцер?

Отстраненное выражение лица сменилось удивлением, которое, в свою очередь, сменилось слабым приливом гордости.

– Доктор Зальцер очень хороший человек. Второго такого во всем мире не найти, – заявила она, выпятив в мою сторону мягкий круглый подбородок.

– Какая жалость. Вы будете по нему скучать. Даже в наших цивилизованных тюрьмах жен и мужей по-прежнему разделяют.

Отстраненное выражение вернулось.

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Как же так, вы должны понимать. Если вашего мужа не отправят в газовую камеру, ему дадут двадцать лет. Похищение человека и убийство тянут именно на такой приговор.

– Какое убийство?

– Женщина по имени Эвдора Дрю была убита по указанию вашего мужа. Меня похитили, и здесь находится девушка, которую, насколько я понимаю, тоже похитили, – Энона Фридлэндер. И еще медсестру Герни.

Полное лицо этой женщины расплылось в хитрой улыбке.

– Он не имеет ко всему этому ни малейшего отношения. Он считает, что мисс Фридлэндер – моя подруга, которая потеряла память.

– Вероятно, меня он тоже считает вашим другом? – саркастически поинтересовался я.

– Не совсем мой друг, но друг моих друзей.

– А что насчет Эвдоры Дрю?

Миссис Зальцер пожала плечами:

– То был несчастный случай. Она хотела денег. Я отправила Бенни ее урезонить. Он просто перестарался.

Я почесал подбородок большим пальцем и внимательно посмотрел на нее. Я скорее почувствовал, чем поверил, что она говорит правду.

– Где медсестра Герни? – спросил я.

– О, тоже несчастный случай, – сказала миссис Зальцер, снова заглядывая в свой пакет. Она вытащила сливу и протянула мне. – Не хотите штучку? Очень полезно, когда лежишь в постели.

– Нет. Забудьте о сливах. Что с ней случилось?

Лицо миссис Зальцер снова сделалось отстраненным.

– О, она бежала по пожарной лестнице и оступилась. Я погрузила ее тело в машину. Как мне показалось, она сломала себе шею. Даже не знаю почему, но она как будто очень испугалась, увидев меня.

Я произнес сдавленным голосом:

– Что вы с ней сделали?

– Оставила ее в каких-то кустах посреди песка. – Миссис Зальцер откусила кусочек сливы, неопределенно махнув рукой в сторону окна. – Где-то там, в пустыне. Что еще я могла с ней сделать?

Я провел пальцами по волосам. Наверное, она сумасшедшая, подумал я, иначе это я свихнулся.

– Так это вы пристроили меня сюда?

– О да, – сказала она, прислоняясь к дверному косяку. – Видите ли, доктор Зальцер не разбирается в медицине и в душевных болезнях. Зато разбираюсь я. У меня когда-то была очень большая практика, но что-то пошло не так. Не помню точно, что именно. Доктор Зальцер купил мне это заведение. Он притворяется, будто всем тут заправляет, но на самом деле всю работу делаю я. Он всего лишь подставное лицо.

– Нет, это не так, – возразил я. – Он же выписал свидетельство о смерти Макдональда Кросби. Он не имел на это права. Он не обладает квалификацией.

– Вы полностью заблуждаетесь, – сказала она спокойно. – Свидетельство подписала я. Так получилось, что у нас с доктором Зальцером одинаковые инициалы.

– Но он ведь лечил Дженет Кросби от инфекционного эндокардита, – напомнил я. – Так сказал мне доктор Бьюли.

– Доктор Бьюли ошибся. Доктор Зальцер случайно оказался в доме Кросби по совсем другому делу, когда девушка умерла. Он сказал доктору Бьюли, что я ее лечила. Доктор Бьюли совсем стар и слегка глуховат. Он неправильно понял.

– Зачем его вообще позвали? – спросил я резко. – Почему вы сами не подписали свидетельство, если лечили ее?

– Меня в тот момент не было в городе. Мой муж правильно поступил, вызвав доктора Бьюли. Он всегда поступает правильно.

– Прекрасно, – сказал я. – В таком случае ему лучше выпустить меня отсюда.

– Он считает, что вы опасны, – сказала миссис Зальцер, снова заглядывая в пакет. – И так оно и есть, мистер Маллой. Вы слишком много знаете. Мне жаль вас, но все же не стоило вам вмешиваться. – Она посмотрела на меня, как-то придурковато улыбаясь. – Боюсь, вам придется остаться здесь, и уже скоро ваш разум начнет разрушаться. Понимаете ли, люди, которые постоянно принимают наркотики, становятся слабоумными. Вы этого не замечали?

– Так вот что должно случиться со мной?

Она кивнула:

– Боюсь, что так, но я не хотела бы, чтобы вы дурно думали о докторе Зальцере. Он такой хороший человек. Именно поэтому я рассказала вам так много. Больше, чем следовало, но это не важно. Вы отсюда не выйдете.

Она начала удаляться так же беззвучно, как пришла.

– Эй! Стойте, – окликнул я, подавшись к двери. – Сколько вам заплатила Морин Кросби, чтобы вы держали меня здесь?

Ее бессмысленные глаза слегка выпучились.

– Да Морин вообще ничего не знает, – ответила она. – Это не имеет к ней никакого отношения. Я думала, вы понимаете. – И она уплыла прочь, словно усталое привидение после долгого и утомительного спиритического сеанса.

4

Настроение у Хоппера улучшилось после ванны, и, пока мы сидели за завтраком, я спросил, не пытался ли он бежать из клиники.

– Мне некуда бежать, – сказал он, пожимая плечами. – Кроме того, я прикован к кровати за щиколотку. Если бы кровать не была привинчена к полу, я, может, и попытался бы.

– А при чем тут вообще кровать? – спросил я, намазывая джем на тоненький тост (это было непросто делать одной рукой).

– Запасной ключ от наручников держат в верхнем ящике, – пояснил он, указывая на комод у противоположной стены. – Он там лежит на случай пожара. Если бы я мог передвинуть кровать, я бы заполучил ключ.

Я чуть до потолка не подпрыгнул:

– Что?! Прямо здесь, в ящике?

– Точно. Никому не полагается знать, но я видел, как Блэнд вынимал его оттуда однажды, когда потерял свой ключ.

Я оценил расстояние от изножья своей кровати до комода. Комод стоял ближе ко мне, чем к Хопперу. Если бы я был прикован за ногу, то вполне мог бы достать до ключа. Пришлось бы как следует растянуться, но, скорее всего, я справился бы. Однако это невозможно, пока браслет надет у меня на руке.

– А почему вы прикованы за ногу, а я за руку? – поинтересовался я.

– Меня тоже сначала пристегивали за руку, – равнодушно пояснил Хоппер, отодвигая от себя поднос. – Но так мне было неудобно читать, поэтому Блэнд стал надевать браслет мне на ногу. Если вы попросите, он и вас будет приковывать за ногу. Вы не против немного помолчать? Я хочу сосредоточиться на этой книге.

Нет, я был не против. Я был вовсе не против. Я был взволнован. Если удастся убедить Блэнда пристегнуть меня за ногу, я смогу дотянуться до ключа. Эта мысль не давала мне покоя весь следующий час.

Оставалось несколько минут до одиннадцати часов, когда Блэнд притащил в палату огромную вазу с гладиолусами. Он водрузил ее на комод и, любуясь, отступил назад.

– Красотища, правда? – сказал он, сияя. – Это все ради отцов города. Просто смешно, как эти ребята любят цветы. Последняя делегация даже и не смотрела на пациентов. Все столпились вокруг вазы и болтали о цветах.

Блэнд собрал у нас подносы после завтрака и вынес их, но почти сразу же вернулся. Окинул нас критическим взглядом, поправил простыню Хоппера, прошелся по палате, взбил мне подушку.

– А теперь так и сидите, – велел он. – Ради всего святого, постарайтесь выглядеть опрятно. У тебя книжка есть? – спросил он меня.

– Ты мне не давал.

– Должна быть книжка. Это еще один их пунктик. Им нравится, когда пациенты читают.

Он выскочил из палаты и вернулся, слегка запыхавшись, с тяжелым томом, который бросил мне на колени.

– Штудируй пока это, золотце. Когда они уйдут, найду тебе что-нибудь повеселее.

– И как мне переворачивать страницы одной рукой? – спросил я, разглядывая том «Гинекологии для учащихся старших курсов».

– Хорошо, что напомнил, золотце. – Блэнд вынул свой ключ. – Не нужно, чтобы эти мягкосердечные болваны увидели наручники.

Наблюдая за тем, как он надевал браслет мне на щиколотку, я едва верил в свою удачу. Это был счастливый момент в моей жизни.

– Ладно, золотце, не забывай хорошо себя вести, – продолжал Блэнд, снова поправляя кровать. – Если спросят, как тебе здесь живется, скажи, что мы о тебе заботимся. И не вздумай нести свою чепуху. Они все равно не поверят ни единому твоему слову, зато потом тебе придется иметь дело со мной.

Я раскрыл книгу. Первая же страница вызвала у меня чувство неловкости.

– Даже не знаю, достаточно ли я взрослый, чтобы смотреть на такое, – сказал я, показывая картинку.

Блэнд уставился на нее, присвистнул, выхватил у меня книгу и прочитал название.

– С ума сойти! Что ж это такое творится?

Блэнд выскочил с книгой из палаты, а затем вернулся, запыхавшись от бега, с томом параллельного перевода дантовского «Ада». И кто только тянул меня за язык?

– Вот это произведет на них впечатление, – сообщил он удовлетворенно. – Впрочем, эти болваны вряд ли умеют читать.

В начале двенадцатого в приоткрытую дверь из коридора донеслись голоса.

Блэнд, стоявший в ожидании у окна, одернул свой халат и пригладил волосы.

Хоппер сморщился и захлопнул книгу.

– Вот они, явились.

В палату вошли четверо мужчин. Первый, конечно, доктор Джонатан Зальцер, самый представительный из четверки: высокий, худощавый, с копной волос, как у Падеревского[13]13
  Игнаций Ян Падеревский (1860–1941) – польский пианист и композитор, государственный деятель и дипломат. Периодически проживал и концертировал в США. Отличался ярким внешним видом и особенно буйной шевелюрой.


[Закрыть], белых, словно крыло голубки. Его загорелое лицо было исчерчено строгими морщинами, глаза – глубоко посаженные, задумчивые. Я предположил, что ему уже далеко за пятьдесят, но он все еще полон сил: осанка прямая, словно у кадета на параде. В черной визитке и полосатых брюках он выглядел безупречно, словно портновский манекен. Следующее, на что вы обращали внимание после шевелюры, – это его руки: очень красивые, длинные, тонкие, с изящными пальцами – руки хирурга или убийцы, они могли быть одинаково хороши для того и другого.

За ним вошел коронер Лессуэйз. Я узнал его, потому что видел на фотографиях в газетах: невысокий коренастый мужчина, голова похожа на шар, глазки маленькие, а узкие губы поджаты в недовольной гримасе. Он выглядел точно так, как и должен выглядеть крючкотвор, который всю свою жизнь занимается мошенничеством.

Его товарищ был той же породы, такой же раскормленный ловкач.

Четвертый замешкался перед дверью, как будто сомневаясь, входить или нет. Я не потрудился взглянуть в его сторону. Мое внимание было сосредоточено на Зальцере.

– Доброе утро, джентльмены, – произнес Зальцер глубоким, звучным голосом. – Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете. Сегодня вас пришли навестить коронер Лессуэйз, член городского совета Линкхаймер и мистер Стрэнг, известный писатель. – Он посмотрел на Лессуэйза. – Не хотите ли поговорить с мистером Хоппером?

Пока Лессуэйз с недоумением таращился на Хоппера, стараясь держаться от него подальше, я взглянул на четвертого, кого Зальцер представил как Стрэнга.

На какой-то миг мне показалось, что я действительно сумасшедший, потому что в дверном проеме, скучая, стоял Джек Керман. Он был в летнем белом костюме и очках в роговой оправе, а из нагрудного кармана, в лучших традициях денди, выглядывал краешек желто-красного шелкового платка.

Я вздрогнул так, что едва не опрокинул кровать. По счастью, Зальцер был погружен в мою медицинскую карту и ничего не заметил. Керман посмотрел на меня ничего не выражающим взглядом, поднял одну бровь и спросил у Зальцера:

– Кто этот мужчина, доктор? Он выглядит вполне здоровым.

– Это Эдмунд Сибрайт, – ответил ему Зальцер. Его холодное лицо озарилось улыбкой, и он напомнил мне Санта-Клауса, готового вручить игрушку послушному ребенку. – Поступил к нам совсем недавно. – Он протянул мою карту Керману. – Может быть, вам будет интересно взглянуть. Говорит само за себя.

Керман поправил очки в роговой оправе и сощурился, читая. Мне показалось, что и в них он видит плохо. Зная Джека, я догадался, что он позаимствовал их у кого-то.

– О да, – протянул он, поджимая губы. – Любопытно. Полагаю, с ним можно поговорить?

– Конечно, пожалуйста, – сказал Зальцер и направился к моей кровати.

Керман присоединился к нему, и они оба уставились на меня. Я тоже уставился на них, стараясь сосредоточиться на Зальцере: я боялся расколоться, глядя на Кермана.