Текст книги "Флориан Бэйтс и похищенные шедевры"

Глава двадцать седьмая. Похищенный

Мы с Маргарет провели в Подземке вечер вторника и все время после уроков в среду, пытаясь раскрыть дело. Мы были с головой в ТЕМЕ, игнорировали то, что бросается в глаза, и концентрировались на мелочах, которые не вписываются в общую картину.

Вот кое-какие вопросы, которые мы хотели прояснить.

Кто слил историю? Мы завешали целую стену карточками, где перечислялись те, кто что-то знал. Потом мы начали сравнивать эти имена с той информацией, которая стала достоянием общественности, и той, которая осталась тайной.

Какова роль клининговой компании? Когда мы просмотрели видео из румынского посольства, снятое моими шпионскими очками, мы четко увидели, что тамошний уборщик – из одной компании с теми, кто работал в Национальной галерее.

Откуда грабители узнали об обновлении софта? Если ни Серена, ни Эрл не причастны – а мы всей душой верили, что это так, – то кто-то еще должен был иметь доступ к этой информации. Кто?

Кто встречался с Павлом Новаком?

– Ладно, – сказала Маргарет, уставившись на стену. – У меня для тебя есть еще кое-что. Но предупреждаю, это кое-что реально в духе ТЕМЕ.

– В каком смысле?

– В том смысле, что это даже не мелочь, а мини-мелочь. Крошечный вопросик. И ответа на него тоже нет.

– Выкладывай, – сказал я.

– Как он узнал о футбольном матче?

Задав вопрос, Маргарет дала ему уложиться у меня в голове.

– Что ты имеешь в виду?

– Нам известно, что дело связано с румынами.

– Верно.

– И все указывает на Невреску как на мозг операции.

– Да, хотя доказательств нет.

– Невреску узнал тебя в посольстве, потому что видел на матче.

– Именно.

– Но как он пронюхал, что ты собираешься на игру? Он не выслеживал тебя от дома – ФБР такое заметило бы. Они просто сообщили, что он приехал и наблюдал за тобой.

Осмыслив это, я улыбнулся:

– Ты абсолютно права. Такая крошка может оказаться солидным куском.

Этот вопрос не давал мне спать всю ночь и отвлекал весь следующий день в школе. Откуда Невреску узнал, куда я еду?

– Твоя карточка «СмарТрип»! – провозгласила Маргарет во вторник, едва увидела меня в кафетерии. – Агент понял, что ты там, потому что твоя карточка посылает какой-то сигнал. Невреску, должно быть, имеет доступ к этой информации либо такое же оборудование.

Я с минуту подумал:

– Пожалуй, ты права. Но это значит, что у него есть какие-то связи внутри ФБР. Нужно известить Маркуса.

– Ему нельзя с тобой общаться, – возразила Маргарет. – Он же во всех новостях. Я уверена, что сейчас он стоит в офисе адмирала и борется за то, чтобы сохранить работу. И ты не можешь просто послать вопрос через «спроси агента», подписавшись Йоханом Бланквортом.

– Ну, что-то же мы должны сделать, – возразил я. – Пойдем после школы прямо ко мне.

– Не могу, у меня урок фортепьяно.

– Ах да, я и забыл. Ладно, рвану домой и попробую поискать связь между Невреску и ФБР. А ты приходи, как только освободишься.

– Хорошо. И – я знаю, ты торопишься, но не срезай дорогу, как ты это любишь.

– А что в этом плохого?

– Ну вот та тропинка за «Верным путем» – там же просто отвратительно. Ты знаешь, что я думаю о мусорных баках.

– Не надо за меня беспокоиться, – сказал я. – Просто приходи в Подземку поскорее.

К концу уроков начался дождь, и я позвонил по очереди обоим родителям – надеялся, что у кого-нибудь из них получится за мной заехать. Но им было не вырваться, поэтому я решил бежать бегом и, несмотря на все предупреждения Маргарет, среза́ть везде, где только можно.

Протрусив по улице, я протиснулся через изгородь и оказался на задворках «Верного пути». Над головой я держал рюкзак, чтобы не слишком вымокнуть, пробегая мимо мусорных баков.

И вот тут мы возвращаемся к истории, с которой я начал, – о моем похищении. С того начала я уже немало успел рассказать, так что напомню вам ключевые моменты.

Гигантский тип из цветочной лавки «Веселый лепрекон» вырубил меня, бросил в фургон и привез на ферму. По дороге мы немного сроднились на почве фразы о мартышках в моем звездолете, а затем мне удалось обдурить его, заставив активировать паническую кнопку, замаскированную под ингалятор для астматиков.

О да, и теперь я сидел за столом напротив Николае Невреску: криминального босса и мозга операций по краже предметов искусства.

– Ты – тот, о котором в ФБР говорят лишь шепотом. Тот, кого они зовут Маленьким Шерлоком.

– Без понятия, о чем это вы, – сказал я.

Он окинул меня разочарованным взглядом:

– Давай не будем играть друг с другом. Я знаю, кто ты, а ты знаешь, кто я.

Я неохотно кивнул:

– Знаю, что при ограблении в Национальной галерее искусств вы были мозгом операции.

Невреску хмыкнул:

– Мозг операции? Мне нравится, как это звучит. Хотел бы, чтобы это было так. Но ты ошибаешься. Я велел привезти тебя сюда для того, чтобы мы прояснили это недоразумение. А потом ты скажешь своим друзьям из ФБР, что они ищут не того.

Он закатал рукава, и я увидел его татуировки. В том числе ту, что сразу привлекла мое внимание: ромашка, прямо под которой было набито «24/7». В этой татуировке не было никакого смысла. Этот кусочек головоломки просто не подходил.

А потом встал на место. Как ответ на вопрос Маргарет о том, откуда Невреску узнал, что я буду на футбольном матче.

– Произошла огромная ошибка, – торопливо проговорил я. – Вам нужно срочно меня отпустить.

– Да ну? – рассмеялся Невреску. – Почему же я должен это сделать?

Я посмотрел ему в глаза не мигая:

– Потому что в течение пяти минут здесь появится ФБР, так что у нас совсем не остается времени обсудить, как ваша татуировка меняет все дело.

Это сбило его с толку.

– Тот ингалятор, – сказал я. – На самом деле это паническая кнопка. В ФБР получили тревожный сигнал, и они вот-вот начнут ломиться в дверь. И нам надо поговорить о вашей тату прежде, чем это случится, так?

Его глаза сузились, а губы сжались в тонкую нить. А потом он ответил:

– Так.

Развязывая мне руки, Невреску что-то прорычал остальным – судя по эффекту, велел проваливать. Нам обоим приходилось соображать быстро. Пока прочие врассыпную выбегали из амбара и рассаживались по машинам, мы с Невреску уселись обратно.

– Как ты узнал? – спросил он.

– В вашей татуировке нет смысла. Вы жесткий мужик, а не паренек-цветочник. Но тут я вспомнил, как по-румынски будет ромашка – «margareta». MARGARET A. А 24/7 – это европейский способ записи даты: двадцать четвертое июля. Это же настоящий день ее рождения, да? Двадцать четвертое число?

Я посмотрел на него через стол и увидел, как Невреску превращается в совсем другого человека.

– Вы – отец Маргарет.

Глава двадцать восьмая. Прибывает кавалерия

Ко мне на помощь спешило ФБР, люди Невре-ску выбирались из амбара, повсюду воцарился хаос. Но я не слышал ни звука. Мое внимание полностью поглотила татуировка Невреску и тот факт, что он – настоящий папа Маргарет.

– Вы приезжали на матч не для того, чтобы увидеть меня, – сказал я. – Вы хотели посмотреть на нее.

– Она великолепно играла, правда? – спросил Невреску.

– Она все делает великолепно.

Я прокрутил в памяти предыдущие события:

– И тогда, в посольстве, вы узнали вовсе не меня, а ее. Она же стояла совсем рядом.

– Ты должен понять: я – плохой человек, – сказал Невреску. – А она – нет. В ней – все только хорошее. Ничто и никогда не должно связывать ее со мной. Для ее же безопасности.

Все кусочки начали складываться воедино.

– Двенадцать лет назад вы еще не были преступником. Вы учились в Джорджтаунском университете. Там и встретили ее настоящую маму?

– Моя семья не приняла бы таких отношений. Они бы не приняли афроамериканскую невестку, афроамериканскую внучку. Мне пришлось делать выбор. Пришлось стать тем, кем я стал, в обмен на то, чтобы моя семья оставила их в покое. Я рассказываю это тебе, чтобы ты понял, на что я готов пойти, чтобы защитить Маргарет. И ты не должен никому об этом говорить.

– Ну, тогда вы должны помочь мне придумать какое-то объяснение тому, что мы тут делаем, – заметил я. – Потому что ФБР захочет узнать, как так вышло, что мы с вами решили затусить вдвоем.

Мы оба с пару мгновений сидели молча, тяжело дыша и пытаясь придумать выход. Я знал, что ФБР может появиться в любой момент. Мысленно я уставился на свою доску для расследования и соединил все точки на ней одной линией. Соединил все мелочи. И тут я увидел истину.

– Я знаю, кто это сделал! – воскликнул я. – Знаю, кто украл «Женщину с зонтиком»!

– Не я, – сказал Невреску.

– Да, не вы! Вы тут вообще ни при чем. Потому-то я и понял, кто настоящий вор.

Снаружи амбара послышался рев моторов. Агенты ворвутся к нам через несколько секунд.

– Помогите мне, и я помогу нам обоим.

Невреску лег на пол и сложил руки на затылке, чтобы с появлением агентов не начались неприятности.

– Что мне делать? – спросил он.

– Заставьте ВЕЛ отправить Павла Новака обратно в Америку, – сказал я. – И расскажите всем, что агент Риверс не был тем человеком, которого вы видели в посольстве. Скажите, что вы обознались. Иначе сделки не будет. Откажетесь – и я расскажу всем, включая Маргарет.

– Она слишком дорога тебе, чтобы так поступить, – возразил он. – Но я все равно согласен.

Дверь амбара слетела с петель, и внутрь ворвалась группа захвата. Они были в черном обмундировании, со шлемами и стволами. Выглядело пугающе. А посреди команды я увидел агента Риверса.

– Николае Невреску, держите руки за головой и не двигайтесь! – рявкнул он, а другой агент бросился к гангстеру и сковал его наручниками.

Риверс подошел ко мне:

– С тобой все хорошо?

– Не волнуйся, Маркус, я в порядке.

Он снова обнял меня.

– Пора это прекращать, – заметил он с нервным смешком. – Вообще-то, я решил заняться преступлениями, связанными с искусством, потому что рассчитывал на спокойную жизнь.

– Ага… Но нам много о чем нужно поговорить.

Когда пыль улеглась (в прямом смысле слова) и агенты полностью взяли ситуацию под контроль, мы с Маркусом и Николае уселись за деревянный стол для пикников. Только теперь руки были связаны не у меня, а у Ника Ножа.

– Вы говорите, что все это – недоразумение? – недоверчиво спросил Риверс после того, как мы поведали ему свою версию событий.

– Не все, – отозвался Николае. – Я попросил Грегора привезти Флориана, чтобы он помог мне объяснить, что я невиновен, но хочу поспособствовать вам в решении загадки. Грегор не совсем меня понял и повел себя грубовато. Но Флориану ничто не угрожало. Он – особенный мальчик, и я бы не дал ничему плохому случиться с ним. – Тут Невреску поглядел на меня и добавил: – Я не дам ничему с ним случиться.

Я понял, что он имеет в виду. Это важно для Маргарет: он не позволит причинить ей боль, навредив мне.

– Но важнее то, что мы раскрыли это дело, – сказал я. – Я знаю, кто похитил «Женщину с зонтиком», а Николае поможет нам добраться до Павла Новака.

– Конечно, – подтвердил Ник. – У меня есть друзья в Чехии, и они обязаны мне. В течение трех дней Новак окажется на самолете, летящем в Штаты. Я гарантирую, что он сдастся властям.

– Так ты знаешь, кто похититель? – спросил меня Риверс.

Я кивнул.

– Кто?

– Скажу, когда мы будем одни. А сейчас нужно еще кое о чем позаботиться.

– О чем?

– Николае, вы знаете его? – спросил я, указывая на агента Риверса. – Это его вы видели в субботу, две недели назад, в румынском посольстве?

Игра Невреску заслуживала «Оскара»:

– Готов свидетельствовать в любом суде мира: я в жизни не видел этого человека.

Глава двадцать девятая. Мелочь в ТЕМЕ

Мы с Маркусом ехали по шоссе обратно в Вашингтон. Я все еще был ошеломлен случившимся.

– Гораздо приятнее ехать так, а не связанным в кузове фургона, – заметил я.

– Удивительно, правда? – отозвался Риверс.

– До сих пор не могу поверить, что, когда я нажал на паническую кнопку, ты помчался мне на помощь в машине с гибридным двигателем. Вообще-то, я ожидал чего-то типа вертолета. Ну или хотя бы одного из тех пуленепробиваемых «универсалов».

– Я приехал не из-за панической кнопки, – ответил Маркус.

– Как это?

– Когда ты не дошел до дома, я начал искать тебя сам, отслеживая твой проездной. Нажав на кнопку, ты вызвал всех остальных. Я и так уже был в пути.

– Спорю, ты даже скорость ни разу не превысил.

– Ограничения скорости введены не просто так, – заявил он. – Безопасность на дорогах – это важно. – И, криво улыбнувшись, Риверс прибавил: – Хотя, возможно, я чуть-чуть и нарушил. Километров на шестьдесят в час.

– Что ж… спасибо, – произнес я. – Ты спас меня дважды за две недели. Своего рода рекорд.

– А ты обещал, что скажешь, кто украл картину, – напомнил он. – Так что выкладывай.

– Сперва я должен кое-что объяснить. А ты обещай, что никому не расскажешь.

– Я не могу пообещать такого.

– Сорок пять минут тому назад я сказал очень страшному человеку, что сохраню его тайну, так что мне нужно знать, что тайной это и останется. Ты должен обещать.

– Дай-ка я объясню тебе, как это работает, – сказал мне Маркус. – Если ты доверяешь мне секрет, это значит, что ты доверяешь моему суждению об этой информации. А не навязываешь мне своего суждения. Если мы собираемся работать вместе, нам нужно навести ясность в этом вопросе.

– А ты все еще хочешь со мной работать? – спросил я. – После всего этого?

– Безумие, не правда ли?

– Ладно, не надо обещаний, но, пожалуйста, суди взвешенно.

– Как всегда, – сказал Риверс.

– Все начинается с того матча, на котором играла Маргарет…

Я рассказал о том, как мы искали родителей Маргарет, и о том, что ее настоящий отец – Невреску. Когда я умолк, Маркус изумленно покачал головой:

– Ого… Такой секрет я точно буду хранить. Мы должны защитить ее от этой информации.

– Согласен.

– И это как-то помогло тебе определить, кто украл «Женщину с зонтиком»?

– Да, благодаря тебе.

– А я-то что сделал?

– В тот день в Куантико ты подстроил мне ловушку.

Я открыл бардачок и обнаружил, что лак для ногтей все еще там. И, достав пузырек, показал его Риверсу.

– Ты оставил зацепки вроде этой, которые я никак не мог проигнорировать, – напомнил я. – А потом сказал, что мое самое уязвимое место – в том, что, если кто-то узнает, что я расследую дело, он сумеет точно так же расставить сети для меня. И именно это со мной и проделали.

Мы продолжали катить по шоссе, а я выкладывал всю правду…

Глава тридцатая. Решение

Не буду вдаваться в сентиментальные подробности, но мое возвращение домой вышло довольно-таки эмоциональным. В какой-то момент я подсчитал, что мама обнимает меня уже в буквальном смысле слова полчаса подряд. После многочисленных заверений, что я в полном порядке, она наконец выпустила меня из рук, и нам удалось поужинать.

Затем пришла Маргарет, и все мы расселись в гостиной, поедая зефирно-ореховое мороженое. И тут я получил эсэмэс-сообщение от Маркуса.

– Что там? – спросила Маргарет, увидав мою усмешку.

– Дело закрыто! – триумфально провозгласил я.

– Как это? – не поняла мама.

– Ой, я что, забыл рассказать вам ту часть истории, в которой разгадываю, кто украл «Женщину с зонтиком»?

– Да! – завопила Маргарет.

– На самом деле я просто хотел убедиться, что был прав. И, очевидно, так оно и есть, потому что Маркус как раз собирается провести арест.

– Чей? – спросил отец.

– Давайте посмотрим пресс-конференцию, – предложил я.

Когда мы включили телевизор, на экране шло ток-шоу, и мы вновь увидели Оливера Хоббса. Он сокрушался по поводу истории с Национальной галереей и действий ФБР.

– Это практически преступление: так слабо охранять культурные сокровища подобного уровня, – заявил он.

– Уфф… – выдохнула мама. – Я не в состоянии продолжать слушать этого типа. Пожалуйста, заткните его.

– Хорошо! – Я нажал кнопку отключения звука.

– А теперь рассказывай, – потребовала Маргарет. – Как ты решил загадку?

– Ответив на твой вопрос, – сказал я ей. – Каким образом Ник Нож узнал, что я буду на футбольном матче? А ответ такой: он и не знал.

– О чем ты? – спросил отец.

– Он не знал, что я туда приду, потому что ему и дела не было, – объяснил я. – ФБР кое в чем ошиблось. Одна из девчонок в «Капитолийском краше» – двоюродная племянница Невре-ску… или что-то в этом роде. Так что он приезжал посмотреть на нее, а не на меня.

– Тогда зачем он тебя похитил? – спросила мама.

– Для того, чтобы объяснить все мне, чтобы я, в свою очередь, мог объяснить все ФБР. Понимаете, пока мы подозревали его, мы пытались подогнать улики под свои подозрения. Он имеет отношение к делу – улики указывают на него. Но стоило понять, что он ни при чем, как все эти улики испарились. Кроме одной.

– Ставки на аукционах, – напомнила Маргарет. – Этот след ведет в Румынию.

– Да, ведет, – отозвался я. – И это была финальная точка в ТЕМЕ. Невиновность Невреску означает, что эти ставки – фальшивка. Просто обязаны ей быть. Это единственное объяснение.

– Оливер Хоббс! – воскликнула Маргарет.

Я улыбнулся:

– Ты уловила суть. Ему нужно было повесить вину на кого-то, и, когда на сцене появился Ник Нож, Хоббс получил идеального козла отпущения. Ник уже и так казался виновным. Все, что требовалось от Оливера, – подставить его чуточку посильнее. Поскольку информация о ставках, которую он передал нам, была конфиденциальной, он думал, что мы никогда не сможем сличить ее с настоящими записями. Хоббс просто подбросил нам улики, а мы их отыскали.

– И после того, как ты это сообразил… – начала Маргарет.

– Все встало на свои места. Когда мы искали сообщника внутри музея, мы были уверены, что это кто-то из сотрудников, так что даже не рассматривали Хоббса. Но, как представитель страховой компании, он точно знал, когда будут проводить обновление.

– А что с тем АртФестом в Будапеште? – спросила Маргарет.

– Он и там был, – сказал я. – Маркусу подтвердили это в Интерполе. И, пап, помнишь, как быстро мы доехали до музея в ночь ограбления?

Мама метнула на отца укоризненный взгляд.

– Да не очень-то и быстро, – умиротворяюще заметил отец. – Случай-то был экстренный.

– Но, когда мы вошли в офис службы безопасности, Оливер сидел там на телефоне, – заметил я. – Как у него получилось нас обогнать? Он живет еще дальше.

– Он и так уже был поблизости от музея – ждал звонка, – догадался папа.

– В точку.

– Поглядите на него, – мама ткнула пальцем в физиономию Хоббса на экране. – По-вашему, он знает, что раскрыт?

– Нет, – сказал я, включая звук. – Но вот-вот узнает.

Мы смотрели, как Хоббс продолжает разоряться насчет безрукости ФБР. И тут, словно нарочно выбрав особенно удачный кадр, на съемочную площадку вошел специальный агент ФБР Маркус Риверс. Прямо посередине передачи.

На несколько секунд воцарилось всеобщее замешательство, а затем ведущая узнала его:

– Агент Риверс, вы пришли к нам сегодня, чтобы оспорить заявления мистера Хоббса?

– Нет.

– Тогда для чего же вы здесь?

– Я просто делаю свою работу, – ответил Маркус.

И арестовал Оливера. В прямом эфире. А мы в гостиной дружно подбадривали его громкими воплями.

Когда все закончилось, интервьюер постаралась подать дело так, словно с самого начала была в курсе происходящего.

– Отличная работа, – сказала она, тыча микрофон под нос Риверсу. – Как вы раскрыли дело?

Он посмотрел прямо в камеру и подмигнул:

– Без комментариев.

Два дня спустя Павел Новак был встречен в международном аэропорту Даллеса, где сдался властям и согласился сотрудничать в обмен на смягчение наказания. Он рассказал, что Оливер Хоббс, с которым они встретились на АртФесте в Будапеште, связался с одним криминальным боссом из Чехии и предложил ему идею. Хоббс снабжает их информацией об обновлении софта, а взамен получает «Женщину с зонтиком». Ну а чехи по ходу дела накладывают лапу на те три картины, что мы обнаружили в мусорном баке.

Вооруженные этими сведениями, фэбээровцы смогли добиться от Хоббса признания. Это он переоделся «лишним» уборщиком. План заключался в том, чтобы вывезти Моне из музея той же ночью в своей машине. Но Оливер промешкал, и полиция успела оцепить место преступления прежде, чем ему удалось слинять. Поэтому ему пришлось спрятать шедевр в надежно запертом шкафчике, который держит в музее страховая компания.

Таким образом, как и три первые картины, «Женщина с зонтиком» вообще не покидала здания. Все это время, что ее искали, она была рядом.

Специального агента Маркуса Риверса чествовали как героя, но, несмотря на многочисленные запросы от всевозможных средств массовой информации, интервью он дал всего одно. «Журналу Викинг» – ученической газете средней школы Элис Дил.

Глава тридцать первая. (В некотором роде) верный путь

Меня зовут Флориан Бэйтс. Мне двенадцать, я учусь в средней школе Элис Дил в Вашингтоне, округ Колумбия. Я детектив-консультант, работаю на ФБР, страстный фанат девчоночьей футбольной команды «ОК Динамо» и всегда приканчиваю яичные роллы подчистую из опасения, что в случае зомби-апокалипсиса они так и останутся несъеденными.

Еще я помог раскрыть крупнейшую кражу предметов искусства в истории США.

И никто об этом не знает. Ну почти.

Да и ничего страшного, поскольку в курсе именно те люди, чье мнение имеет для меня значение. Мои родители – очень классные, несмотря на чрезмерную любовь к фотографированию. Мой куратор в ФБР, который каким-то образом умудряется быть и крутым, и гиковатым, олдскульным и авангардным, и все это одновременно. И моя лучшая подруга, которая… ну… просто лучший человек из всех, что я когда-либо знал. И на самом деле вот это отстойно, поскольку мне известен ответ на тот единственный вопрос, который значит для нее больше всего. Но я не могу сказать ей. Я вынужден врать.

Но в остальном жизнь моя вполне себе обалденна.

Мы с Маргарет идем из школы домой, и я в шутку мотаю головой в сторону задворок «Верного пути»:

– Что скажешь? Срежем?

Она смотрит на меня – тем самым фирменным маргаретовским взглядом – и спрашивает:

– А ты помнишь, что говорил Бен Франклин?

– Бен Франклин не говорил: «Если вокруг тебя – мусорные баки, ничего хорошего не жди». Гарантирую.

– А я почти уверена, что говорил, – возражает она. – По-моему, в «Альманахе Бедного Ричарда»[17]17
  Ежегодник, который издавал Бенджамин Франклин, публикуясь в нем под псевдонимом Бедный Ричард.


[Закрыть].

– Бен Франклин умер задолго до того, как человечество изобрело мусорные баки. И все тут.

Она расцветает широкой улыбкой и признает:

– Возможно. Но совет все равно очень даже хороший.

– С этим спорить не стану, – говорю я, вспоминая свой прошлый опыт по этой части. – По советометру это был бы «очень сильный» совет.

– Итак, что ты собираешься делать теперь, когда дело раскрыто, а тебе опять нужно превращаться в милого семиклассника?

– Ну, в седьмом классе есть свои плюсы, – говорю я. – К примеру, в школьном коридоре тебя точно никогда не похитят.

– Вот видишь, а тебе еще не понравились те металлодетекторы, – шутит она. – От них реально сплошная польза.

– И, хотя пока Флориан-Бэйтсовские Расследования – предприятие небольшое, мы надеемся, что оно расширится, – продолжаю я.

– Верно, и на нас все еще не закрытое дело висит: «Осиное гнездо».

Напоминание о поиске ее настоящих родителей наполняет меня чувством вины.

– Мне очень жаль, что я до сих пор их не нашел, – искренне говорю я. – Знаю, я обещал, но…

– Сколько это займет времени – столько и займет, – говорит она, обрывая меня. – Если я хоть что-то знаю в жизни, так это что ты найдешь их, Флориан. Я в тебя верю. На сто процентов.

Искушение рассказать ей все сейчас же очень велико. Лучшие друзья честны друг с другом, так ведь? Но прежде, чем я успеваю открыть рот, начинается дождь. И не какая-то там морось, а полноценный ливень.

Я бросаю взгляд на Маргарет, потом снова на задворки «Верного пути».

– Точно не хочешь срезать? – спрашиваю я. – Так мы быстрее всего попадем туда, где посуше.

Она быстро взвешивает решение, затем кивает. Потоки воды уже стекают по ее лицу.

– Только давай обойдем вот так, – Маргарет указывает на тропинку чуть в стороне от той, которой я ходил раньше.

– Назовем ее «В некотором роде верный путь», – киваю я.

Мы мчимся через улицу, и я придерживаю цепь ограждения, чтобы Маргарет могла подлезть. Оказавшись с другой стороны, она так же держит ее для меня.

– Если наткнемся на каких-нибудь темных личностей, не забудь выпустить на волю сокрушающую силу твоего кунг-фу, – шучу я.

Мы бежим вдоль выстроившихся рядком мусорных баков, пытаясь укрыться под собственными рюкзаками. И, завернув за угол, буквально натыкаемся на черный фургон без опознавательных знаков. Двигатель громко урчит, дворники бешено мотаются туда-сюда по лобовому стеклу.

– Не могу поверить! – восклицаю я.

– О господи! – вскрикивает Маргарет. – Что же я натворила?

Боковая дверь отъезжает в сторону – и вот он, с широченной ухмылкой на лице.

– Ты так ничему и не научился? – спрашивает специальный агент Маркус Риверс. – А ведь еще Марк Твен говорил: «Если вокруг тебя – мусорные баки, ничего хорошего не жди».

– Так вот кто это был, – замечает Маргарет. – Марк Твен!

– Это не был Марк Твен! – протестую я. – Это была Маргарет! Она придумала эту цитату. Так говорила Маргарет, и никто другой.

– Ну, – замечает он, – должно быть, Маргарет неплохо соображает, потому что совет хороший.

– Да, хороший. И мы с ней уже сошлись на этом. Ты для этого приехал? Напугать нас до смерти, чтобы потом выдать фальшивую цитату о мусорных баках, пока мы тут стоим и мокнем?

– Вообще-то, нет, – говорит он.

– А зачем тогда?

– Похоже, сложилась непростая ситуация, и нам нужна твоя помощь, – он поворачивается к Маргарет: – Помощь вас обоих. Меня послал адмирал. Так что скажете – интересно вам такое предложение?

Маргарет и я обмениваемся взглядами, напрочь забывая о дожде, который молотит по нашим макушкам. Зов приключений. Кто мы такие, чтобы сказать ему «нет»?