Текст книги "Флориан Бэйтс и похищенные шедевры"

Глава шестнадцатая. Куантико

Агент Риверс забрал меня в семь пятнадцать утра – в точности тогда, когда мы и договорились. На этот раз никакого черного бронированного «универсала» с пуленепробиваемыми стеклами не было: мы уселись в коричневый гибридный автомобиль[7]7
  Гибридный автомобиль – автомобиль, использующий более одного источника энергии. Двигатель внутреннего сгорания совмещается с электродвигателем либо с двигателями, работающими на сжатом воздухе.


[Закрыть] с разрешением на парковку на территории Гарвардского клуба в Вашингтоне, округ Колумбия. И хотя никакой защиты от шальной пули у нас не имелось, на случай экстренной философской дискуссии мы были подготовлены хорошо.

Обычный темный костюм и галстук Риверса заменили спортивные штаны и футболка – и то и другое аккуратно отглаженное и с нашивками ФБР.

– Готов к знаменательному дню? – спросил он, когда мы влились в поток машин на трассе, ведущей на юг.

– Настолько, насколько это возможно, учитывая, что я не знаю, что делаю, – отозвался я.

Если не считать времени встречи и требования захватить спортивный костюм, сообщение Риверса было бедновато по части подробностей.

– Это просто что-то вроде вводного тренинга, – ответил он. – Если собираешься работать консультантом в Бюро, тебе понадобится периодически его проходить. Мы называем его неизбежным злом.

– И мы будем тренироваться вместе?

– Нет. Мне надо пройти парочку курсов для подтверждения квалификации. Я записался на них с месяц назад и сообразил, что твои можно запланировать на это же время. И родителям не придется везти тебя в Куантико и ждать весь день в вестибюле.

Куантико – это база морской пехоты в сельской Вирджинии. Там же расположен и учебный центр ФБР. Нам понадобилось примерно полтора часа, чтобы туда доехать, и за это время я кое-что понял об агенте Риверсе.

1. Несмотря на то что в машине у него царит почти такая же чистота, как в офисе, пара пустых стаканчиков в автодержателях указывает на пристрастие к изысканным сортам кофе.

2. В отличие от агента, который вез нас в «универсале», он никогда не превышает допустимую скорость больше чем на полтора километра в час.

3. Судя по его реакции на программу спортивной радиостанции, он страстный фанат баскетбольной команды «Вашингтон Нэйшналс».

4. Когда я спросил о кофре для трубы на заднем сиденье, он сказал, что играет в группе под названием «Фанк Бразерс Инкорпорейтед», состоящей исключительно из агентов и выступающей на вечеринках Бюро и свадьбах.

Мы съехали с шоссе в городе под названием Гаррисонвиль, и тут я начал слегка…

Не знаю.

«Тревожиться» – наверное, не совсем подходящее слово. Но, конечно, меня очень интересовало, что день грядущий мне готовит.

– А вы можете рассказать, какого рода этот тренинг? – спросил я. – Или это сверхсекретная информация?

– Для тебя – не секретная, – отозвался он. – Твое расписание торчит из внешнего кармана кейса, который лежит за моим сиденьем.

Я потянулся к кейсу и вытащил бумагу. И стоило мне прочесть, что там написано, как мое настроение резко улучшилось.

– Вы серьезно? – воскликнул я. – Это же будет просто эпично! Лучший день в моей жизни!

– Видишь, я же говорил, – отозвался Риверс.

– Тактическое и уклоняющееся вождение. Владение оружием. Взрывчатка! – Я в изумлении покачал головой: – Взрывчатка?!

– Упс, – отозвался Риверс. – Кажется, это мое расписание. Твое, наверное, на другой странице.

Я снова потянулся назад и подцепил другой лист. И, просмотрев текст на нем, вернулся в реальность:

– Аудиторная лекция. Самооборона. Поведение заложника.

– Это уже больше похоже на правду.

– Вы имеете в виду – больше похоже на жуткую скукоту?

– Поверь мне, – сказал Риверс, – этот тренинг, может, и не самый увлекательный, но там тоже много интересного. И, кстати, тебе наверняка будут слышны взрывы. А это же половина всего веселья, которое доставляет взрывчатка.

– Кто такой Йохан Бланкворт из Бетесды, штат Мэриленд? – осведомился я, читая имя над расписанием.

– Ты, – отозвался агент. – И хорошо, что напомнил. Там, в бардачке, – подарок для тебя.

Однако, открыв бардачок, я не увидел там ничего подаркообразного.

– Что мне искать?

– Бумажник.

– Вы дарите мне деньги? – неуверенно уточнил я.

– Нет. Сам бумажник – это и есть подарок, – пояснил Риверс. – Он из этих штучек, которые производят из переработанного мусора. Очень модно сейчас.

Как правило, когда взрослые говорят, что что-то «модно», – это совершенно точно НЕ модно. Но бумажник был реально классный. Внутри лежали ученическое удостоверение из средней школы Северной Бетесды, читательский билет из библиотеки округа Монтгомери и летний пропуск в бассейн Христианской молодежной ассоциации. На каждой из карточек стояло имя Йохана Бланкворта, но фотка была моя. Последней карточкой в бумажнике оказалась карта лояльности «Скупер-стар» из мороженицы «Вау Кау».

– Я буду работать под прикрытием? – спросил я.

– Вроде того, – ответил Риверс. – Но не так, как ты это себе представляешь. Ты обманываешь только всех прочих фэбээровцев. Мы не хотим, чтобы имя Флориан Бэйтс засветилось где-то в записях Бюро. Для того, чтобы ты стал по-настоящему негласным специалистом, нам нужно полностью скрыть твою идентичность.

– Но тогда, как мы объясним, почему какой-то Йохан Бланкворт проводит день на тренингах ФБР? Разве это не покажется подозрительным?

– Он – то есть ты – победил в конкурсе сочинений на тему: «Что значит для меня Америка». И это – первый приз.

– Миленько, – сказал я. – Надеюсь, мое сочинение удалось на славу.

– До слез меня тронуло, – отозвался Риверс. – Ты должен испытывать законную гордость. Кстати, если берешь в «Вау Кау» второй рожок, то третий получаешь бесплатно. Все для тебя.

Я никогда не бывал на военной базе, так что мне понадобилось какое-то время, чтобы привыкнуть к присутствию морпехов, вооруженных стволами. Правда, учебный центр занимал свой собственный небольшой корпус и выглядел как небольшой колледж. Я зарегистрировался как Йохан Бланкворт и был направлен в аудиторию номер четыре. У Риверса было время до первого занятия, так что он показал мне, куда идти.

Мы прошли мимо спортзала, где уже тренировались несколько групп. И не требовалось быть детективом, чтобы найти нечто общее во всех инструкторах. Каждый выглядел так, словно его только что вытащили из клетки ММА[8]8
  ММА – Mixed Martial Arts, то есть смешанные боевые искусства (часто их называют боями без правил).


[Закрыть].

Кроме моего.

Моя инструктор выглядела как воспитательница детского сада. Росточком едва ли полтора метра, с волосами, собранными в «конский хвост», в черных спортивных штанах до колен и серой футболке с огромными буквами ФБР на груди. Она делала растяжку и, увидев нас, улыбнулась.

– Хочу познакомить тебя с агентом Кросс, – сказал Риверс.

– Можно просто Кайла, – добавила моя инструктор, протягивая мне руку.

– Рад познакомиться, Кайла, – отозвался я, отвечая на приветствие. – Я… Йохан.

Они оба рассмеялись.

– Кайла-то как раз в курсе. Из всех присутствующих сейчас в учебном центре она – единственный человек, кроме нас, знающий, кто ты на самом деле. Но продолжай в том же духе, – сказал Риверс, а потом повернулся к агенту Кросс и добавил: – Я тебе говорил, что он соображает.

– Отрадно слышать, – заметила Кайла. – Пойдем, Йохан. Посмотрим, насколько ты сообразителен на мате.

Я уже начал чувствовать себя уверенно – в силу своего возраста и младшешкольного вида моей инструкторши. Но потом мы взялись за йогические позы, и это выглядело откровенно смешно. Я заметил ухмылки парней, которые отжимались рядом.

– Игнорируй их, – сказала Кайла, безошибочно считывая мою реакцию. – Тренировочное правило номер один: занимайся своим делом и не парься о том, что думают остальные. В спортзале тебя должен волновать только ты сам.

Я кивнул:

– Ясно.

– А теперь – вот тебе сценарий, – сказала она, когда мы закончили разминку: – Я жертва, а ты – правонар. Так мы зовем плохих парней. Я иду домой одна, по темной улице, а ты на меня нападаешь. Покажи мне, как ты это сделал бы.

Мои воспоминания о дальнейшем весьма отрывочны. Помню, как попробовал подойти к Кайле сзади и схватить ее в охапку. Потом – железная хватка на запястье и крик. Допускаю, что мой. (Ладно, я абсолютно уверен, что крик был мой.) Затем – полет в воздухе с переворотом вверх тормашками. Когда я приземлился на мат, перед моими глазами стояла картина: мама, готовя домашнюю пиццу, с душой шлепает тестом о столешницу.

– Унффф…

Из моих легких разом вышел весь воздух, и мне понадобилась секунда, чтобы перевести дух. А открыв глаза, я увидел агента Риверса. Причем с моего ракурса – вверх ногами.

Нависая надо мной, он посоветовал:

– Да, к слову: не позволяй внешности Кайлы задурить тебе голову. Она – как самый настоящий ниндзя.

Усмехнувшись, Риверс направился прочь, пообещав напоследок:

– Я заберу тебя в четыре. Постарайся остаться целым.

Кайла была моим инструктором весь день и каким-то образом умудрялась сохранять жизнерадостную бодрость, чем бы мы ни занимались. Полтора часа я под ее руководством практиковался в самообороне, и самым крупным моим достижением стало то, что последние двадцать пять минут я хотя бы не летал по воздуху. Аудиторное занятие касалось типичных протоколов и процедур ФБР, и пока скука переходила все мыслимые пределы, мое измученное тело требовало отдыха. Обедали мы в просторном кафетерии, который назывался кухней-столовой. Я взял себе длинные сэндвичи из багета и чипсы. Кайла – салат с киноа и суп.

– Дай угадаю, – предложил я, наполовину расправившись с едой. – Ты вегетарианка и выросла в Филадельфии.

Она улыбнулась:

– Все верно. Как ты узнал? У меня все еще есть акцент?

– Вовсе нет, – ответил я. – Но ты назвала мой сэндвич «хоуги». Исключительно филадельфийское словечко.

– А о вегетарианстве ты догадался, потому что только так можно было объяснить, почему я прошла мимо всех других блюд и остановилась на киноа и овощном супчике?

Я кивнул:

– В общем-то, да.

– А ты хорош, Йохан Бланкворт, – подколола меня Кайла. – Очень, очень хорош.

Занятие по поведению заложников включало в себя множество сценариев, которые полагалось разыгрывать по ролям. У каждого было экзотическое название из серии «Токийский перехват» или «Стокгольмский сюрприз». Кайла погружала меня в некую ситуацию – например, связывала мне руки за спиной и надевала мешок на голову, – а потом спрашивала, что я теперь должен делать. Признаю: я не уделил этому занятию столько внимания, сколько следовало бы. Но в тот момент мне казалось, что вероятность моего похищения примерно равна шансу полететь на Луну. (Да-да, безумная глупость.)

Последнее занятие понравилось мне больше всего. Мы пошли на аллею Хогана – искусственный город, выстроенный прямо на базе. В этом городе есть жилые дома, кафе, почта и несколько других небольших заведений. И населен он живыми людьми – только что актерами. Предполагается, что ты можешь взаимодействовать с ними как агент ФБР.

Упражнение было командным. Кайла и я объединились как напарники и играли против двух кадетов из академии. Точно не знаю, они ли хихикали над нами во время йоги, но сильно смахивали на тех весельчаков.

Всем руководил старший агент, и он объяснил нам ситуацию:

– Банк Хогана только что ограбили. Вы двое будете ведущей командой, – он указал на кадетов. – А вы, – это уже относилось к нам с Кайлой, – будете их прикрывать. Я хочу, чтобы вы зашли внутрь, осмотрели место преступления и опросили свидетелей. У вас всего десять минут. Когда время истечет, дайте мне полный отчет и опишите, какими должны быть следующие шаги.

Перед тем как приступить к заданию, Кайла отвела меня в сторонку для короткой мобилизующей беседы:

– Ключ к успешной работе в команде – это знание ее сильных сторон. Какое у нас самое большое преимущество?

Я с секунду подумал:

– Эти двое парней ни на миг не допускают, что женщина и ребенок могут их побить.

Она коварно улыбнулась:

– В точку. И что мы собираемся делать?

– Размажем их.

– С каждой минутой ты нравишься мне все больше и больше, Йохан Бланкворт.

Мы зашли в банк, и двое других агентов немедленно взяли дело в свои руки. Уже по тому, как они разговаривали, было очевидно, что эти парни чересчур увлекаются кино про копов и воображают себя героями блокбастера. Мы с Кайлой то и дело втихаря обменивались ухмылками и качали головами.

Тем не менее, поскольку надо было работать в команде, мы выслушали их указания и сделали все возможное, чтобы установить факты касательно ограбления. Все очевидцы твердили в основном одну и ту же историю, хотя каждый добавлял одну-две детали от себя.

Вот что мы от них узнали.

Двое мужчин в масках вошли в банк с поднятыми автоматами. Они заставили всех работников и клиентов спуститься в подвал и заперли там, а сами опустошили кассы. Один из клиентов заметил, как они выходили из темно-синего грузовичка-пикапа. Рассказчик обратил внимание на то, что у одного из грабителей на тыльной стороне ладони вытатуирована звезда. А менеджер сообщил, что, когда грабители сматывались, они вывернули на юг, на Оук-стрит, – то есть к железнодорожной станции.

Когда наше время вышло, главный агент велел нам остановиться.

– Жертвам потребовалось пять минут, чтобы освободиться из подвала, еще пять минут прошло до момента прибытия ФБР, и десять минут вы потратили на изучение места преступления, – сказал он. – Это означает, что у ваших правонаров по меньшей мере двадцать минут форы, и время сейчас важнее всего. Каковы ваши дальнейшие действия?

Как ведущая команда сперва высказались кадеты – по-прежнему в голливудской манере.

– Перекрывать дороги смысла нет: у них слишком большая фора, – заявил один. – Так что нам остается применить БЫНА, – он умолк, посмотрел на меня в упор и самодовольно пояснил: – Это означает «быть начеку».

Повернувшись к остальным, кадет заключил:

– Будем высматривать синий грузовичок-пикап и мужчину с татуировкой в виде звезды на руке. Нужно получить записи с камер безопасности каждого заведения на этой улице и связаться с нашими друзьями из вооруженных сил, потому что есть неплохой шанс, что эти двое – из бывших военных.

– Почему вы так считаете? – спросил старший агент.

– Интуиция, сэр.

– Плюс ко всему, – добавил второй, – в три двадцать семь со станции ушел поезд. Нам нужно остановить его и провести жесткий целевой обыск каждого вагона на случай, если они бросили машину и сели в поезд, чтобы добраться до какого-то места сбора.

– Откуда вы знаете, что в три двадцать семь проходил поезд? – спросил ведущий агент.

Кадет улыбнулся, гордый своим открытием:

– В углу висело расписание. Я сверился с ним сразу, как услышал, в каком направлении поехали грабители.

– Очень впечатляюще, – сказал ведущий. – И вы оба согласны с таким планом действий?

Кадеты кивнули с полнейшей уверенностью в себе.

– Что насчет вас? – спросил агент Кайлу и меня.

Мы посмотрели друг на друга, и по выражению лица Кайлы я понял, что мы с ней пришли к одному выводу.

– Давай, – подбодрила она. – Скажи ему.

– Ну, все это звучит очень хорошо и солидно, – поделился я впечатлениями о рапорте той парочки. – Особенно вот эта тема про БЫНА. Но, думаю, для такого плана потребуется куча людей и ресурсов.

– Когда речь идет об ограблении банка, нельзя халтурить, – заявил один из кадетов.

– Вот и я так подумал, – отозвался я. – Поэтому – не хотим ли мы просто арестовать менеджера?

Кайла и ведущий агент расхохотались, а кадеты таращились на меня, словно я изъяснялся на иностранном языке.

– Если он был заперт в подвале вместе со всеми, то не мог видеть, куда уезжают грабители, – пояснил я. – Разве что он член банды и пытается сбить нас со следа. Я бы сказал, давайте повяжем его и надавим как следует, чтоб сдал своих подельников.

– Сколько тебе, сынок? – спросил ведущий.

– Двенадцать с половиной, сэр, – ответил я.

– Отличная работа, – похвалил он. – Почти уверен, что однажды мы все будем работать на тебя. – Тут он прервался и поглядел на кадетов: – Ну, может, не все.

Шагая обратно к главному комплексу, я чувствовал себя немного не в своей тарелке из-за наших заносчивых напарников. А вот Кайла была на седьмом небе. На половине пути мы повстречали агента Риверса, который возвращался со своего занятия по взрывчатке.

– Это было вее-лии-коо-лее-пно, – сказала ему Кайла. – Те двое голливудских парней всю дорогу строят из себя мачо, а Флориан раскрывает дело за секунду. Думаю, они все еще сидят там с раскрытыми ртами и пытаются осмыслить, что это сейчас такое произошло.

Агент Риверс гордо улыбнулся:

– А я тебе говорил!

– Это точно, – подтвердила Кайла.

– Хорошо потрудился, Флориан, – похвалил меня Риверс. – Так что ты думаешь о дне, проведенном в Академии ФБР?

– Мне понравилось. Даже очень, – признался я. – Кроме той части, когда меня швыряли в воздух. Это было больно. А остальное понравилось.

– А Кайла?

– Кайла – лучшая, – заявил я. Потом поглядел на него с секунду и решил слегка покрасоваться: – Но, конечно, вы и так это знаете: она же ваша девушка.

Оба ошеломленно замерли и уставились на меня. Ничего не добавляя к сказанному, я просто грелся в лучах славы. На самом деле это-то мне и нравится больше всего в раскрытии тайн: миг, когда ты рассказываешь, что обнаружил, и все прочие смотрят на тебя вот так вот.

– К-как ты… – начал Риверс.

– А разве предполагалось, что я не узна́ю?

Глава семнадцатая. Проблема с секретами

К главному корпусу по аллее Хогана я шел вприпрыжку. Я ведь не только отлично выполнил упражнение с ограблением банка, но еще и вычислил, что агент Риверс и Кайла встречаются.

– Так как ты это выяснил? – настаивал Риверс.

Широко улыбнувшись, я начал объяснять:

– Ну, мои соображения строились на четырех зацепках. Первую я получил в машине. Я не слишком-то высокого роста, но мне все же пришлось отодвигать пассажирское кресло назад. Значит, тот, кто обычно на нем сидит, еще ниже меня.

Я взглянул на малышку Кайлу:

– Потом я увидел, как вы разговариваете с ней, когда мы только приехали. Вы положили ей руку на плечо, а она буквально просияла, увидев вас. Я бы мог сказать, что вы друзья. Пожалуй, очень добрые друзья.

– Видишь, о чем я? – сказал Риверс девушке. – Он все замечает.

– Это хорошо, – отозвалась она. – Но этого мало. Как ты и сказал, мы можем быть просто друзьями. Что у тебя еще за зацепки?

– Самая важная – ваше имя, – объяснил я.

– А при чем тут оно? – удивилась Кайла.

– В машине агента Риверса остались два кофейных стаканчика. На одном написано «Мар-кус», а на другом…

– «Кайла».

– Но даже не это решило дело, – прибавил я.

– Нет? – Она улыбнулась, подыгрывая моему бенефису. – А что решило?

Я не успел ответить – меня перебил агент Риверс:

– Лак для ногтей.

Вот теперь уже я был ошеломлен.

– Верно, – смущенно признал я. – В бардачке лежала маленькая бутылочка. Тот же цвет, что на ногтях Кайлы сейчас. – Я повернулся к агенту, удивленный, что он меня просчитал: – А как вы поняли, что я его видел?

– Ну, вообще-то, я для того его туда и положил, – ответил он. – И для того дал тебе поискать бумажник самому. Я хотел, чтобы ты увидел лак.

Я совершенно растерялся:

– Не понимаю. Зачем?

– Это часть твоего обучения, Флориан. Возможно, самая важная. Правда в том, что Кайла – не моя девушка. Я подбросил все эти зацепки, чтобы посмотреть, сложишь ли ты одно с другим. Ты умен, так что мне надо было сделать их неявными. Но я знал, что ты не удержишься от того, чтобы собрать детали пазла воедино.

– А-а… – сконфуженно протянул я. – Так вы хотели надо мной приколоться?

– Нет-нет-нет! – ответил Риверс. – Я бы не стал тебя вышучивать, Флориан, я целиком и полностью тобой восхищен. У тебя талант, какой встречается раз на поколение. В Бюро не найдется и трех агентов, которые сложили бы все эти зацепки вместе.

Я по-прежнему оставался сбитым с толку:

– Так почему это было частью обучения?

– Это было проверкой. Я хотел узнать, легко ли направить тебя в нужном направлении. И именно по этой причине нам так важно держать тебя в секрете. Никто никогда не узнает, что ты на нас работаешь, и от этого твой талант становится еще ценнее. Потому что, если кто-то раскроет твою тайну, он сможет заманить тебя в ловушку. Вот как я сейчас. Отправить по ложному пути.

Я не представлял, как на это реагировать. Не мог поверить, что повелся на трюк.

– Я по-прежнему считаю, что ты невероятный, – утешила меня Кайла. – Совершенно невероятный.

Она ткнула меня пальцем под подбородок и надавила, так что мне пришлось поднять взгляд от земли:

– Работать с тобой было очень приятно, Флориан.

– Спасибо, – я постарался развеять резко накатившее уныние. – И большое спасибо за помощь.

Кайла улыбнулась и смотрела мне в глаза до тех пор, пока я не вернул ей улыбку. Потом повернулась к Риверсу:

– А было забавно на денек притвориться твоей девушкой. Знаешь, если захочешь, можешь как-нибудь вытащить меня на свидание. Поглядим, на что это будет похоже без притворства.

Я не понимал, шутит она или нет. Зато совершенно точно впервые увидел агента Риверса взволнованным.

– Поставлю этот проект на рассмотрение.

Кайла обняла его и свернула к раздевалке. А мы с Риверсом продолжили идти своей дорогой.

– Мне правда очень жаль, Флориан.

– По поводу?

– Жаль, что я тебя подставил, – сказал агент. – На самом деле я не хотел, чтобы так вышло. Честно говоря, я начал думать, что ты не сумеешь собрать эти подсказки: слишком тяжело. И я не учел, как ты будешь себя чувствовать, если справишься.

– Нет, это хороший урок, – признал я. – Теперь едем домой?

– Еще нет. Надо заглянуть в лабораторию.

Лаборатория ФБР находилась в самом конце кампуса. Риверс воспользовался бэйджем, чтобы провести нас через два пропускных пункта, а потом мы поднялись на пятый этаж на лифте.

– Что тут? – спросил я.

– Вспомогательное полевое оборудование и приспособления.

Я поднял одну бровь:

– Вы тут, ребята, просто ненавидите английский язык, да?

– Гаджеты, – усмехнулся он. – Очень крутые гаджеты.

Вот там-то я и получил свою паническую кнопку, замаскированную под ингалятор для астматиков. Как и очки с крошечной камерой, встроенной в оправу.

– А это мне зачем?

– А просто так, – ответил Риверс. – Они клевые. Подумал, тебе понравятся.

Я улыбнулся:

– Вот это по мне.

– Еще я хочу дать тебе вот эту карточку «СмарТрип». Удобно: можно ездить на метро или любом автобусе по всему округу.

– Но у меня уже есть проездной, – возразил я. – Я им постоянно пользуюсь.

– Ну, это немного не такой проездной. Во-первых, тебе не нужно класть на него деньги. Вообще. Он пополняется автоматически, так что ты теперь сумеешь бесконечно кататься задарма.

– Круто!

– А еще круче вот этот чип внутри. Мы отследим его перемещения, куда бы ты ни направился. Как чипы в собачьем ошейнике, знаешь, на случай, если пес убежит.

– Разве не для этого у меня паническая кнопка?

– Нет, – ответил Риверс. – Паническую кнопку ты нажимаешь, когда у тебя неприятности. Если ты так сделаешь – мы напролом бросимся тебя спасать, и все твое прикрытие улетит в трубу. А этот чип просто позволяет отслеживать, где ты.

– Ну ладно, – сказал я. – Похоже, штука полезная.

– Не переживай, никто не будет за тобой шпионить, – заверил меня Риверс. – Мы просто хотим, чтобы ты был в безопасности. А теперь давай-ка спустимся в цоколь, повидаем одного друга.

На лифте мы приехали на минус четвертый этаж и еле-еле пробились через толпу людей, чей рабочий день закончился.

– Что это за друг?

– Его зовут доктор Эдуардо Гонзалес, и он – один из ведущих в мире экспертов по криминалистике, – Риверс хотел было открыть дверь, но, коснувшись ручки, обернулся ко мне: – Еще он немного… странный. Но в хорошем смысле.

Мы вошли в комнату, наполненную звуками испанской музыки. Все стены помещения были исписаны числами. У меня сложилось впечатление, что этот доктор, когда его осеняет какая-то идея, не тратит время на поиски бумажки. Сразу на трех столах, похоже, проходили какие-то эксперименты, и сам доктор работал за средним.

Гонзалес мог похвастать буйной копной кучерявых волос и подпевал музыке, компенсируя недостаток вокальных способностей громкостью. Он был настолько увлечен своим экспериментом и пением, что заметил нас только секунд через двадцать.

– Старина Риверс, – произнес доктор, отрываясь от микроскопа. – Ке паса?[9]9
  Qué pasa? (исп.) – Как дела? (буквально «что происходит?»).


[Закрыть]

– Ничего особенного. Как поживаешь, Гонзо?

Безмятежное настроение ученого испарилось в тот же момент, когда он заметил, что в комнате нахожусь еще и я.

– А это кто?

– Друг, – сказал Риверс. – Йохан Бланк-ворт.

– Буэнас тардес[10]10
  Buenas tardes (исп.) – Добрый вечер.


[Закрыть], – поздоровался я, пытаясь завоевать его расположение.

– Буэнас тардес, – хмуро пробурчал доктор Гонзалес.

– Это про его бабушку я тебе рассказывал, – сообщил ему Риверс.

Я совершенно не представлял, о чем идет речь, и, догадавшись об этом, агент повернулся ко мне:

– Я рассказал ему, что твоя бабушка нашла у себя на чердаке картину и не может понять, настоящая она или поддельная, – сказал он. – Надеюсь, ты не возражаешь.

– Нет, – осторожно проговорил я, все еще не понимая, что происходит.

– Понимаешь, я хотел, чтобы Гонзо провел здесь тест и сказал нам, старая картина или современная. Так мы бы разобрались, что оказалось у нас на руках.

Я наконец-то сообразил: вот что он сделал с кусочком краски, соскобленным с «Женщины с зонтиком».

– Ага, а я ответил, что не собираюсь использовать служебное оборудование для левых работ, – отозвался Гонзалес. – Такая проверка, между прочим, стоит налогоплательщикам денег.

Тут я понял, что между ними какое-то соглашение.

– И во сколько это обойдется налогоплательщикам? – спросил Риверс. – Места́ в ложе на игру Национальной лиги?

Он вытащил из кармана пару билетов и положил на стол. Гонзалес билеты не взял, но бросил на них взгляд.

– Игра «Янки» в субботу, – восхищенно протянул он. – Да, это, пожалуй, покроет стоимость проверки. Но, когда ты принес образец, ты сказал, что это срочно. А срочность требует дополнительной оплаты.

– Я так и подумал, – ответил Риверс. – Поэтому принес еще два билета на следующее воскресенье.

Он выложил на стол другую пару. Гонзалес сгреб билеты и сунул в карман лабораторного халата:

– Давай-ка посмотрим, готовы ли результаты.

Ученый нырнул в маленькое офисное помещение, а Риверс шепнул мне:

– Эти билеты ему самому даже не нужны. Он отдает их в Клуб для мальчиков и девочек. Гонзалесу нравится напускать на себя суровый вид, но на самом деле он из хороших парней.

Буквально минуты через две доктор вернулся с распечаткой, которую вручил Риверсу. Тот уставился на листок в полнейшем непонимании.

– Знаешь, из трех человек в этой комнате ученый-атомщик – ты один, – заметил он. – Можешь перевести?

Гонзалес ткнул пальцами в какие-то цифры на распечатке:

– Видишь? Это стронций. – Он провел пальцем дальше и добавил: – А вот и цезий.

– Что это означает? – спросил я.

Ученый посмотрел на меня поверх очков и сказал:

– Это означает, что картина твоей бабушки – никакой не антиквариат. Она точно написана уже после тысяча девятьсот сорок пятого года.

Риверс и я переглянулись. В музее висела поддельная «Женщина с зонтиком».