Текст книги "Павшая луна: комплект из 2 книг"

– Я смогу забраться, – сказал Канте, пытаясь протиснуться мимо него.

– Это слишком опасно! – преградил ему дорогу рукой алхимик.

Принц указал на доносящиеся сзади приглушенные звуки рожков.

– Неужели это опаснее идущих за нами по пятам убийц-вирлианцев? – Отстранив руку Фрелля, он протиснулся вперед. – Я заберусь наверх и протяну веревку.

Сбросив с плеча мешок, Канте приготовил моток, который предусмотрительно забрал с волокуши. Вручив один конец веревки Фреллю, он подошел к обрушившемуся участку. Остановившись у края, принц почесал подбородок, обдумывая, как лучше преодолеть провал, просчитывая каждое свое движение.

* * *

«Что мне делать? О чем я думал?»

Столкнувшись лицом к лицу с задачей, Канте осознал всю нелепость своего бахвальства. Сердце его застряло в горле и бешено колотилось там, словно отчитывая за глупость. Мало того что на большом участке ступени обвалились – две отсутствовали полностью. Тропа стала похожа на беззубую ухмылку разбойника, насмехающегося над принцем за его опрометчивую браваду.

– Можно поискать другой путь, – шепнул принцу Фрелль.

Канте крепче схватил веревку. Он чувствовал на себе взгляды своих спутников и в первую очередь девушки, которая могла быть его сестрой. У него загорелось лицо. В прошлом Принц-в-чулане не знал, что такое стыд. Он прилюдно исторгал содержимое желудка в кабаках и просыпался в кровати, оскверненной собственными испражнениями, и тогда просто вытирал рот или задницу и шел дальше, не заботясь о том, что думали о нем окружающие. Однако во время этого путешествия у него в груди дало ростки что-то совершенно новое. Быть может, все дело было в том, что он вышел из тени своего брата, избавился от отцовских насмешек, а может быть, благородство его спутников разбудило в нем то, что присутствовало всегда, но до сей поры дремало.

Так или иначе, Канте не хотел отступаться от задуманного. И неважно, было дело в новообретенной гордости или злости на отца за попытку его убить: принц сделал шаг вперед. Прижимаясь спиной к скале, он переставил одну ногу на первую обломанную ступень и перенес свой вес на короткий каменный обрубок. Почувствовав уверенность, Канте сделал еще один шаг, затем еще. Медленно продвигаясь вперед, он достиг бреши из двух отсутствующих ступеней. Закрыв глаза, принц собрался с духом, понимая, что ему придется прыгать через этот провал до следующей ступени.

«Я смогу!»

Открыв глаза, Канте оглянулся на своих спутников. Те следили за ним, затаив дыхание. В голубых глазах девушки горела уверенность, которой не испытывал он сам. Она едва заметно кивнула.

Набравшись от нее мужества, принц сглотнул комок в горле и отвернулся. Оторвав одну ногу, он согнул другую и, резко распрямив ее, неуклюже прыгнул боком на обломок следующей ступени. Канте приземлился на нее одной ногой, ожидая, что она обломится, однако ступень каким-то чудом выдержала – чего нельзя было сказать про его равновесие.

Он качнулся, отрываясь от стены.

«Вот как мне суждено умереть…»

Но тут из тумана вынырнула черная тень, ударив его в грудь. Отскочив от него, летучая мышь снова устремилась вперед, лихорадочно молотя крыльями. То ли благодаря этому толчку, то ли из-за своего собственного изумления, но Канте дернулся обратно к стене, опуская на ступень вторую ногу.

Принц сделал на этом одиноком обломке три глубоких вдоха и выдоха, после чего быстро преодолел остаток обвалившегося участка до целых ступеней. Там он упал на колени, и его охватила судорожная дрожь.

«Ну вот, строил из себя храбреца, а сам…»

Однако никто над ним не засмеялся. Наконец Канте уселся на земле, огляделся по сторонам и нашел маленькое скрюченное деревце, укоренившееся в трещине в скале. Убедившись в том, что оно держится прочно, принц намотал веревку на узловатый ствол. Натянув веревку, Фрелль поступил так же со своим концом, привязав его к торчащему выступу скалы.

После того как импровизированные перила были готовы, Никс быстро преодолела обвалившийся участок, так уверенно, что, казалось, ей даже не нужно держаться за веревку. Поймав девушку на противоположном конце, Канте стиснул ее в крепких объятиях. Та напряглась, но не оттолкнула его.

– Спасибо! – поблагодарил ее принц.

Никс недоуменно наморщила лоб.

– Если ты подумал, что это я направила летучую мышь, то это не так. Мой брат поступил так сам.

Канте потер грудь, сомневаясь в справедливости ее слов. Он обратил внимание на то, как эти две ночи зверек, несомненно, блохастый, переносчик всякой заразы, устраивался рядом со спящей девушкой. Он ласково пищал и посвистывал, и Никс во сне повторяла эти звуки, словно эти двое еще теснее сплетались друг с другом. Посему даже если девушка и не направила летучую мышь ему на помощь усилием своей воли, маленькое животное все равно откликнулось на ее чувство.

И все же принц благодарил Никс не за это. Он помнил то, как она ему кивнула, помнил горящую в ее глазах уверенность.

«Уверенность во мне».

Канте не помнил, чтобы когда-либо видел такое чувство в чьих бы то ни было глазах – и уж определенно не обращенное к нему. Этот взгляд больше, чем все остальное, помог ему преодолеть ту проклятую брешь.

Оторвавшись от принца, Никс махнула рукой своему другу, школьному прислужнику.

– У тебя получится, Джейс! Я в тебе уверена!

И вот опять эта уверенность, но только теперь в другом человеке. Канте невольно ощутил раздражение. «Быть может, она одаривает ею кого ни попадя». Он залился краской, сознавая, что мысль эта была неблагодарной и злой.

Чтобы исправиться, принц окликнул Джейса:

– Давай, это совсем не трудно! Даже моя сестренка справилась без труда!

Никс нахмурилась, предположив, что он издевается над ней и ее другом.

Канте начал было объяснять, но остановился.

«Наверное, всему виной мой тон. Нужно над этим работать».

И тем не менее колебания у Джейса на лице сменились твердой решимостью. Иногда злость бывает лучше храбрости. Приняв вызов, прислужник ухватился за веревку. Он оказался не таким ловким, как Никс, ему приходилось держаться за веревку, чтобы сохранить равновесие, особенно в том месте, где ступени полностью обломились, однако и ему удалось перебраться через провал.

Никс обняла своего друга.

И снова Канте ощутил раздражение.

«Будь прокляты они оба!»

Последним к ним присоединился Фрелль.

– Отлично сработано! – похлопал он по спине своего ученика.

Принц принял похвалу угрюмо. Алхимик переместился в голову цепочки и снова двинулся вперед. Задержавшись, Канте отвязал веревку от дерева и освободил витки вокруг выступа скалы. Смотав веревку, он поспешил догнать остальных.

Какое-то мгновение летучая мышь неслась в тумане рядом с ним.

– Если и ты тоже ждешь от меня благодарности, – сверкнул на нее взглядом Канте, – можешь проваливать прочь!

По мере того как беглецы поднимались все выше, туман сгущался, делая путь еще более опасным. И дело тут было не в одной только сырости. Обильная влага висящих в воздухе водяных брызг давала буйный рост всевозможным растениям. Колючие лианы увивали стены и петляли змеями под ногами. На скалах повсюду торчали цветущие кусты. Деревья, внизу ущелья остававшиеся маленькими и скрюченными, здесь вырастали в гигантов, цепляя путников за ноги своими корнями, словно стараясь столкнуть их со ступеней.

Появление людей спугивало воронов, гнездящихся в трещинах в скалах, и ястребов, сидящих на ветвях высоких деревьев. На тропу то и дело выбегали мохнатые хорьки и прочие зверьки. Со злобным шипением проползали змеи, плюясь ядом. Канте даже заметил карликового оленя, который метнулся прочь, прыгнул на камень в стремнине и скрылся в зарослях на противоположной стороне.

Казалось, что, по мере того как ступени впереди скрывались в плотном тумане, лес становился все более густым. Где-то недалеко раздался грозный львиный рык. Канте мысленно представил себе далекие леса Приоблачья, низвергающиеся в ущелье так же стремительно, как и река, бурлящая на дне.

Наконец путники вышли на просторную площадку у водопада. Фрелль поднял руку, объявляя привал. Всем требовалось отдохнуть, прежде чем преодолевать последний участок задыхающегося от густой чащи ущелья. Никто не возражал.

Джейс напоминал вынутую из воды собаку. Он развернулся спиной к обрыву, словно не в силах на него смотреть. Однако на самом деле причина была в другом.

– Никс, смотри, – сказал Джейс, указывая в ту сторону, откуда они пришли.

Все обернулись.

Сквозь туман в последний раз показались болота Миррской трясины, обрамленные стенами ущелья. Лицо Никс стало грустным, и принцу захотелось столкнуть Джейса в реку за то, что тот напомнил девушке обо всем том, с чем ей предстояло расстаться, и в первую очередь о людях. Канте не знал, общая ли кровь течет в жилах у них с Никс, но он понимал, что двое мужчин, Бастан и Аблен, не связанные с нею узами родства, были для нее настоящими братьями.

«Они и кое-кто еще…»

Словно почувствовав печаль Никс, летучая мышь описала круг у нее над головой. А может быть, маленький зверек также был расстроен. Посреди изумрудной зелени топей возвышалась величественная черная гора. Макушка Кулака была покрыта венцом пара, а из щелей в стенах вырывались струи, окрашенные в алый цвет огнями Гадисса.

Даже на таком большом расстоянии Канте различал черные тени, кружащиеся в восходящих потоках у самой вершины. Крошечная летучая мышь пронзительно пискнула, словно взывая к своим собратьям, отчего у принца волосы на затылке встали дыбом.

Прикрыв глаза козырьком ладони, Фрелль поднял взгляд на крылатое существо.

– Похоже, Никс, твой друг собирается остаться с нами, вместо того чтобы возвращаться в свою стаю.

Девушка ничего не ответила, по-прежнему глядя назад.

Канте попытался отвлечь ее от грустных мыслей.

– Раз он остается с нами, полагаю, нам нужно дать ему имя. Хотя бы для того, чтобы мне было проще проклинать его.

Джейс кивнул, озабоченно глядя на Никс.

– Как, по-твоему, нам следует его окрестить?

Девушка по-прежнему не обращала на них никакого внимания.

Канте вспомнил, как летучая мышь резко ударила его крылом, когда он как-то раз попытался к ней прикоснуться.

– Эта тварь такая неприветливая, что имя должно отражать ее необузданную природу. Предлагаю назвать его Гадокрылом.

– Это не просто тварь, – сверкнул на него глазами Джейс. – В нем есть грациозное изящество, чего ты, похоже, не видишь.

– Посмотрим, как ты попробуешь его приласкать, – закатил глаза Канте.

Тем не менее он вспомнил, как Анскар выразил подобное чувство относительно всех летучих мышей. «В их лютости своеобразное благородство». При воспоминании о командире Вирлианской гвардии принца захлестнула злость. Игра в называние летучей мыши разом ему надоела.

Чего нельзя было сказать про Фрелля.

– Полагаю, вы оба правы. Дикость и изящество являются неотъемлемыми качествами этого создания. Может быть, ему нужно дать имя на языке древних, живших здесь задолго до того, как была записана наша история. На их мертвом языке дикость будет «бааш».

– И если я правильно помню, – просиял Джейс, – изящество будет «алийя».

– Совершенно верно, – улыбнулся алхимик. – По-моему, самое подходящее имя.

– Бааш-Алийя, – произнес вслух Джейс.

Никс отшатнулась от своего друга, и ее лицо исказилось от ужаса.

– Нет!..

Глава 30

Никс не вслушивалась в приглушенные голоса у нее за спиной – как вдруг произнесенное насквозь пробило печаль, пронзив в самое сердце.

Бааш-Алийя…

Девушка снова низверглась в кошмарное видение на вершине горы. У нее в голове загремели барабаны войны, которым вторило нарастающее крещендо криков. Она снова понеслась по погруженному в полумрак склону к крылатому силуэту, пригвожденному к алтарю. У нее из горла вырвалось имя, своей силой крушащее камни, называющее существо, распятое на каменном алтаре.

Баашалийя!

– Нет!.. – простонала девушка вслух.

Этой подробностью своего видения Никс никогда не делилась с настоятельницей Гайл и Фреллем. Тогда она казалась ей несущественной, особенно потому, что девушка списывала это видение на лихорадочный бред, порожденный ядом и ужасом.

– Никс, в чем дело? – изумленно уставился на нее алхимик.

Не обращая на него внимания, Никс повернулась к крошечному брату, кружащемуся в тумане. В ее видении он был размером с взрослого буйвола, крылья которого были способны запросто поднять в воздух такого гиганта. Разумеется, не может быть и речи о том, что это одно и то же существо.

«Однако имя…»

– Никс, прости, – ошибочно истолковал причину ее волнения Джейс. – Конечно, это ты должна выбрать имя своему брату.

Не отрывая взгляда от своего крылатого брата, Никс вынуждена была признать то, что, как понимала она в глубине души, было правдой.

– Он Баашалийя, – прошептала она, ужасаясь собственным словам.

Словно уловив ее отчаяние, летучая мышь со свистом закружилась в пропитанном туманом воздухе. У Никс перед глазами все расплылось. Она не видела никаких жгущих сердце видений, однако сердце ее гулко колотилось, разожженное возбуждением ее крылатого брата, подпитанное его криками.

Даже Канте обратил внимание на поведение маленького создания.

– Что с ним стряслось?

Ответ прозвучал позади, поднимаясь из глубины ущелья. Громкое рычание отразилось от каменных стен. Все застыли.

– Филасозавры! – пробормотал Фрелль.

Оглянувшись на болота, Канте прикрыл глаза козырьком ладони, всматриваясь в бездну, затем указал рукой.

– Вон они!

Никс шагнула к нему. Ее внимание привлекло какое-то движение. Отблески солнечного света сверкнули на доспехах рыцарей, длинной вереницей поднимающихся по каменным ступеням. Легион двигался быстро, но все-таки не так быстро, как черные тени, бежавшие впереди.

К ним подошел Джейс.

– Что насчет обломанных ступеней? Как вы думаете, они смогут преодолеть этот участок?

– Возможно, это задержит людей короля, – ответил ему Фрелль. – Им придется мастерить веревочную лестницу.

– Но только не филасозавров, – добавил Канте. – Я видел их на охоте. Они без труда перепрыгнут через брешь и вскоре настигнут нас.

Рычание становилось все громче.

Принц прислушался.

– Я бы сказал, их там не меньше десяти, а то и целая дюжина.

– В таком случае поторопимся! – указал на ступени Фрелль. – Мы должны достичь Приоблачья до того, как они нас догонят.

– И что тогда? – спросил Джейс.

– Об этом будем думать потом. – Канте подтолкнул Никс и Джейса к алхимику. – А пока надо постараться сделать так, чтобы нас не настигли на этих узких ступенях.

Беглецы вернулись к заросшим ступеням и поспешили вперед. Каждый шаг давался с боем. Острые колючки раздирали одежду и впивались в тело. Корни и ветки преграждали дорогу. Казалось, весь влажный лес вознамерился остановить путников, не дав им подняться выше.

И дело было не только в буйной растительности.

Преодолев пару десятков ступеней, маленький отряд подошел к своду из известняка, соединяющему края ущелья. Баашалийя подлетел к ней, нырнул под нее, затем резко взмыл вверх и замахал крыльями, подавая знак.

– Стойте! – окликнула Никс.

Все повернулись к ней.

– Он хочет о чем-то предупредить нас, – сказала она, указывая на своего крылатого брата.

Воздух наполнился грозным рычанием.

– По-моему, это ясно и без твоего братца, – махнул рукой назад Канте.

– Нет. Дело не в филасозаврах. – Протиснувшись вперед, Никс схватила алхимика за руку. – Филасозавров Баашалийя не боялся. Он не хочет, чтобы мы прошли за этот свод. Вот о чем он пытался предупредить нас с самого начала. Баашалийя учуял впереди какую-то опасность.

– Какую? – подошел к ним Джейс.

Никс покачала головой. Ответа она не знала, но одно было ясно.

– Это что-то похуже филасозавров.

Поддержку она получила там, откуда не ждала.

– Полагаю, маленький мошенник все-таки прав, – пробормотал принц.

* * *

Остановившись на краю маленькой площадки, Канте привлек внимание своих спутников к голубой заводи в реке далеко внизу. С одной стороны в нее с грохотом втекал каскад, с другой вырывался окутанный дымкой водопад. Между ними поверхность заводи была зеркально-гладкая, а кристально прозрачная вода позволяла видеть дно. Оно было усеяно гладкой галькой – но вода отполировала не только камни.

В прозрачных глубинах громоздились груды костей. Черепа всех размеров устилали дно, от огромных, со сломанными рогами, до совсем крохотных с острыми клювами. Беспорядочными кучами были навалены кости конечностей, заканчивающиеся пожелтевшими когтями или отбеленными копытами. Сотни сломанных грудных клеток переплелись вместе подобно ветвям в буреломе, и среди них деловито суетились крабы и сновали серебристые рыбешки.

Самым жутким зрелищем были человеческие черепа с зияющими пустыми глазницами, некоторые в сияющих шлемах. Сотни мечей торчали из этих груд, некоторые еще зажатые в истлевших руках.

– Кажется, теперь понятно, почему этот проход окрестили «Тропой Павших», – обернулся к своим спутникам Канте.

Все повернулись к своду и снова увидели летучую мышь, отчаянно старавшуюся предостеречь их.

– Что там может быть? – спросил Джейс.

Рычание филасозавров, отражаясь от каменных стен, становилось все более зловещим. Теперь в этих криках звучала жажда крови.

– Этого мы не знаем, – сказал Канте. – Но мы знаем, что позади.

– Нужно двигаться вперед, – решительно произнес Фрелль. – У нас нет выбора. Быть может, этим костям уже сотни лет.

Никто не стал с ним спорить. Злобный рев филасозавров нарастал. Оставаться на ступенях и дожидаться приближения свирепой своры означало верную гибель.

Слова наставника не обманули принца. Когда все направились к своду, он проводил взглядом летучую мышь, кружащуюся в воздухе, снял с плеча лук и достал стрелу. И все-таки у него не было уверенности, что эта предосторожность поможет. У него перед глазами стояла картина сверкающих мечей в руках мертвецов.

«Да уж, им от оружия не было никакого толка».

Затаив дыхание, беглецы осторожно прошли под сводом. Однако за ним продолжались такие же в точности ступени, как и те, что остались позади. Ущелье впереди полностью заросло лесом. Беглецы с трудом пробирались все выше, шаг за шагом, ступень за ступенью. И по-прежнему не было никаких признаков опасности.

«Возможно, Фрелль был прав…»

Никс первая заметила перемену.

– Птицы исчезли, – прошептала она.

Канте остановился, напрягая зрение и слух, всматриваясь и вслушиваясь в густые заросли. С ветвей не кричали ястребы. В гнездах в скалах не суетились вороны. Принц поймал себя на том, что уже какое-то время не замечал перебегающих дорогу грызунов и не увертывался от зубов змей.

Фрелль махнул рукой, предлагая идти вперед.

Канте двинулся дальше, ища по сторонам хоть какие-нибудь признаки жизни, которая не была бы зеленой и колючей. Разглядывая каменные стены, он находил высоко в скалах гнезда, однако все они казались пустыми и покинутыми.

«Куда они все…»

Его взгляд привлекло какое-то движение в одной из щелей. Что-то вывалилось из нее и скатилось по поверхности скалы, исчезнув в траве внизу.

Принц остановился, пропуская остальных. Он всмотрелся в другие щели, но не увидел ничего похожего. Канте уже собирался отвернуться, решив, что это был просто сорвавшийся камень, как вдруг из другого заброшенного гнезда воронов вывалился еще один серо-черный комок, покатившийся по крутой стене.

Затем еще один.

И еще.

Канте пытался разгадать эту загадку, как внезапно впереди раздался резкий крик. Принц поспешил сквозь густой кустарник, нагоняя своих спутников. На следующей площадке стояла Никс, вскинув руку к губам. Джейс схватил ее, заставляя отступить назад, в то время как Фрелль шагнул вперед, наклоняясь.

Что-то лежало распростертое на каменистой земле.

Канте протиснулся вперед, чтобы разглядеть получше.

– Бедняжка… – пробормотала Никс.

Канте присоединился к алхимику. На площадке лежало на боку тело карликового оленя. Окоченевшие ноги торчали в стороны, остекленевшие глаза смотрели невидящим взором. Брюхо вздулось.

– Что его погубило? – спросил Джейс.

Взглядом опытного охотника принц поискал рану, следы крови.

От следующих слов Фрелля его охватила дрожь.

– Олень жив.

– Что? – Никс отступила еще на шаг, озвучивая ужас, охвативший принца.

Однако алхимик был прав. На глазах у Канте олень перевел взгляд на говорящего Фрелля. Из его ноздрей вырвался болезненный вздох, настолько слабый, что грудь почти не шелохнулась.

Принца охватило чувство жалости к несчастному созданию.

«Олень жив, но не может пошевелиться».

С отталкивающим любопытством ученого алхимик опустился перед оленем на корточки.

– Что это за черные шипы торчат у него в шее? – задумчиво пробормотал он.

У Канте не было желания разгадывать эту загадку. С трудом сглотнув подкативший к горлу клубок, он отвел взгляд в сторону – но увидел нечто еще хуже. По вздутому брюху оленя пробежала рябь, похожая на медленно закипающее варево.

– Фрелль!.. – предостерег алхимика принц, указывая на оленя.

Тот схватил своего ученика за плечо, отгоняя прочь.

– Всем отойти назад!

Бурление у оленя в брюхе усиливалось. Из горла несчастного существа вырвался жалобный стон. Затем брюхо его лопнуло, проливаясь кровью, в которой копошились белые черви размером с мизинец. Они выплескивались на землю, плавая в крови и гное.

Никс вскрикнула. Все отпрянули назад. Однако слепые черви не обращали внимания на людей. Извиваясь, они ползли в тенистые заросли, спеша покинуть голые камни, открытые солнечным лучам.

– Что это такое? – спросила Никс.

Алхимик повернул к ней свое лицо, пепельно-серое от ужаса осенившей его догадки. Однако прежде чем Фрелль смог ответить, повсюду вокруг раздался стук, похожий на барабанную дробь града по черепичной крыше.

Канте вспомнил странное зрелище, увиденное несколько мгновений назад. Выпрямившись, он обернулся к просвету в зарослях, в который были видны скалы по обе стороны ущелья. Из старых заброшенных гнезд воронов выбирались твердые шарики размером с кулак и с грохотом катились по камням. Сотни. Спереди и сзади. И даже на противоположном берегу реки.

Стук стал оглушительным.

На глазах у принца прямо перед ним один шарик отскочил от стены, развернул свою твердую оболочку, открывая длинные черные иглы на спине и расправляя трепещущие прозрачные крылышки. Таинственное существо взмыло в воздух с угрожающим жужжанием.

«Во имя огненного нутра Гадисса, что это такое?»

На его немой вопрос ответил Фрелль.

Слова алхимика прозвучали смертным приговором.

– Визглявки…

* * *

Никс в ужасе всматривалась в окутанные туманом заросли. Грохот, напоминавший стук сухих костей, перерастал в усиливающийся гул крыльев. Этот звук стремительно распространялся во все стороны подобно лесному пожару в сухостое. С бешено колотящимся сердцем, девушка приготовилась бежать, однако Фрелль, перехватив ее взгляд, покачал головой.

Схватив принца за руку, алхимик заставил его присесть на корточки.

– Никому не шевелиться! – тихим голосом предупредил он.

Джейс схватил Никс, увлекая ее на землю.

– Визглявки, – понизив свой голос до едва слышного шепота, обратился он к Фреллю. – Я полагал, они вымерли столетия назад.

– В том, что написано чернилами, порой больше надежды, чем убежденности, – ответил алхимик. Он быстро изложил то, что было ему известно, что требовалось для того, чтобы остаться в живых. – Визглявки – это смертельная напасть, известная с древнейших времен. Они парализуют своим жалом разных животных и откладывают в них свои личинки, которые питаются живой плотью. Охотятся визглявки вслепую, ориентируясь на громкие звуки и запах дыхания жертвы.

Никс в ужасе уставилась на останки карликового оленя. Судьба уже смилостивилась над несчастным существом. Оно было мертво, выпотрошенное оравой кровожадных червей. Бо`льшая часть личинок уже расползлась по тенистым зарослям, но горстка все еще копошилась в лопнувшем брюхе и извивалась в лужице крови. В воздухе стоял не чистый запах свежей жертвы, а зловонный смрад разложения и гниения.

Фрелль указал вперед.

– Вверх! Это по-прежнему единственная наша надежда. Но двигаться нужно крайне осторожно. И прикрывайте свое дыхание. – Алхимик показал, как это сделать, закрыв рот и нос свободным рукавом мантии. Его голос стал приглушенным. – И будем молиться о том, чтобы их матка не проснулась.

С этими загадочными словами он первый двинулся вперед.

Джейс остановился у останков оленя.

– Подождите! – прошептал он, прикрывая лицо полой плаща. – Я как-то снимал копию с пораженного плесенью манускрипта Хаасина «Биологика древности», написанного четыре столетия тому назад. В нем говорилось о визглявках. Согласно Хаасину, личинки выделяют в плоть жертвы какое-то пахучее вещество, обозначая свои гнезда. Вероятно, для того чтобы предупредить других визглявок о том, что эта добыча уже занята.

Алхимик пристально посмотрел на него, вероятно, увидев друга Никс в новом свете. Девушка вспомнила свой разговор с Джейсом, когда примеряла мантию Восхождения, – казалось, с тех пор прошла целая вечность. Тогда она сказала ему, что за время работы в скриптории он набрался очень ценных и важных знаний.

– Но как нам это поможет? – спросил Канте, озираясь вокруг.

Опустившись на корточки, Джейс промокнул свой плащ в лужице крови.

– Если от нас будет исходить столь характерный запах, это отвлечет внимание визглявок, убедив их в том, что мы уже заражены.

– А почему бы и нет? – кивнув, согласился принц. – В прошлом случалось, что от меня воняло и похуже, это уж точно.

Все быстро испачкали в зловонной жиже свои плащи, блузы и штаны и измазали ею себе щеки. Никс едва сдержалась от того, чтобы исторгнуть содержимое своего желудка. Канте протянул к ней свою смердящую руку. Девушка отпрянула было, однако он снял у нее с плеча жирного червя, готового заползти в волосы. Никс лихорадочно осмотрела себя в поисках других личинок, но ничего не нашла.

Как только с этим было покончено, Фрелль окинул взглядом жужжащее облако, заполнившее лес.

– Полагаю, визглявки до сих пор не напали на нас только из-за того, что нас маскирует запах, исходящий от дохлого оленя. Будем молиться о том, что этой зловонной жижи хватит, чтобы мы выбрались из их владений. Пошли!

Все снова углубились в лес. Туман сгустился, полог листвы над головой скрылся из вида. Зловещее гудение визглявок не ослабевало. От взмахов их крыльев дрожали листья. Клочья тумана перемещались из стороны в сторону. Беглецы медленно продвигались вперед. Каждый шаг давался им с огромным трудом.

Визглявки по-прежнему не обращали на них никакого внимания. Через какое-то время Никс, прикрывая себе ладонью рот и нос, заметила, что крылатые твари начинают садиться на ветки кустов, качающиеся под их весом. Другие цеплялись за стволы деревьев, сливаясь с корой. Похоже, смертоносная орда потихоньку уставала.

Но тут что-то ударило Никс в плечо.

Вздрогнув, она осторожно повернула голову. На плече сидела визглявка. Девушка застыла неподвижно, не отрывая от нее взгляда. Восемь пар членистых ног вцепились ей в рукав. Тело существа было разделено на такое же количество покрытых панцирем сегментов, два средних из которых были раскрыты, выпустив по два крылышка в обе стороны, верхнее и нижнее, пронизанные крохотными жилками. Визглявка приподняла голову, шевеля покрытыми бахромой усиками, обнюхивая воздух. Также были видны две пары челюстей. Сидя у Никс на плече, визглявка тяжело дышала, расправляя и сжимая свои сегменты. При каждом вдохе и выдохе поднимались и опускались длинные черные иглы у нее на спине.

Девушка мысленно представила себе, как эти иглы пронзают горло карликового оленя.

Опустив голову, визглявка поползла по плечу, оказавшись в пятне кровавой жижи. Мерзкая тварь задержалась там. Никс затаила дыхание. Наконец визглявка взмыла в воздух и улетела прочь.

Девушку передернуло от отвращения. Обнаружив, что остальные остановились и смотрят на нее, она махнула им рукой. Вскоре лица у всех покрылись по`том, угрожающим смыть пятна маскировки. Все двигались молча, делая все возможное, чтобы уклоняться от зудящей оравы, заполнившей лес. Все больше и больше визглявок усаживались на деревья и кусты, но многие по-прежнему продолжали кружиться в воздухе.

Не смотревший себе под ноги Джейс наступил на сухую ветку, сломавшуюся с громким хрустом. Тотчас же к нему из густой листвы устремились две визглявки. Парень в ужасе пригнулся. Пролетев у него над головой, мерзкие твари недоуменно закружились в воздухе, ища вслепую источник шума. Джейс крепче зажал рот плащом. Покружившись над ним, визглявки наконец улетели прочь.

Алхимик выразительно поднял брови, без слов призывая Джейса впредь быть осторожнее.

Беглецы двинулись дальше.

Никто не мог сказать, как далеко простираются владения визглявок, однако Никс предполагала, что у них есть какая-то граница. На протяжении многих столетий колония тварей не разрослась, спустившись в низ ущелья. Казалось, что-то закупоривает их наверху. Быть может, это объяснялось густым туманом; быть может, все дело было в каком-то запахе, подобном тому, что исходил от перепачканной одежды путников.

Шедший впереди Фрелль остановился, понуро опустив плечи.

Подойдя к нему, остальные поняли причину остановки. Дорогу пересекала река. Ведущие вверх ступени продолжались на противоположном берегу.

– Нам предстоит преодолевать ее вплавь, – угрюмо произнес алхимик.

Все поняли, что опасность таится не в сильном течении. Этот участок ущелья был относительно плоским, поэтому поток казался медлительным и преодолимым. Однако лес на противоположной стороне был наполнен жужжанием визглявок. Скалы впереди были изрыты сотнями оспин их гнезд. Если беглецы преодолеют реку вплавь, зловонная жижа смоется с их одежды и тел, оставив их совершенно беззащитными.

– Придется рискнуть, – наконец сказал Фрелль.

Никто не стал с ним спорить.

Один за другим беглецы спустились в холодную воду, стараясь не плескаться и не привлекать к себе внимание. Никс держалась рядом с Джейсом. Канте плыл последним, одной рукой держа над водой лук и работая ногами. Взгляды всех были обращены вверх. В воздухе жужжали визглявки. Некоторые даже садились на поверхность воды, и течение уносило их, тщетно трепещущих крыльями.

Наконец беглецы достигли противоположного берега. Фрелль отыскал под водой ступени, ведущие наверх.

– Нужно двигаться быстро, – присев на корточки, сказал он. – Будем молиться о том, чтобы владения визглявок поскорее закончились. Если кого-нибудь из вас ужалят, бегите столько, сколько сможете. И будьте готовы помогать друг другу, если кто-то не сможет идти сам.

Сглотнув комок в горле, Никс кивнула.

Алхимик развернулся, собираясь продолжить путь, – но Канте схватил его за руку.

– Стойте!

– Понимаю, это опасно… – нахмурился Фрелль.