Текст книги "Книги мудрости и Псалмы"

Джеймс Смит
Книги мудрости и псалмы. Актуальный комментарий для современного читателя

Посвящается

Роберт*у и Вильме Артур

Джеймсу и Софии Пеннингтон

Райли и Ирене Пратер

Вернону* и Тельме Симпсон

Виктору и Долорес Стегер

Джорджу и Билл*и Уиттон

Основателям Церкви Христа

в Шермоне, штат Кентукки[1]1
  * Отошли к Господу


[Закрыть]

James E. Smith

The wisdom litearature and Psalms

Originally publixhsed in the U.S.A. under the title

THE WISDOM LITERATURE AND PSALMS

by College Press Publishing Company

Copyright (c) 1996 by James E. Smith

© Религиозная Организация «Евангельский Христианский Центр Апостола Павла», перевод на русский язык, оформление, 2020

Предисловие

Уже в IV веке н. э. христианские писатели называли книги Иова, Псалмов, Притчей, Екклесиаста и Песнь Песней Соломона «поэтическими книгами». Возможно, об этих пяти книгах происходит больше споров, чем о любом другом разделе Ветхого Завета. Каноничность трех из них была поставлена под сомнение в древности. Интерпретация Екклесиаста и Песни Соломона, как известно, трудна. Даже среди консервативных ученых нет единодушия относительно даты создания книг Екклесиаста и Иова. Архаичная поэзия некоторых отрывков делает практически невозможной их расшифровку.

Несмотря на эти трудности, тщательное изучение поэтических книг является наиболее полезным делом. Иов изображает веру под судом. Здесь верующий уверен, что его страдание не обязательно является результатом тяжкого греха с его стороны, и что в конечном итоге власть во вселенной принадлежит наимудрейшему и всемогущему Богу. В Псалмах верующий может научиться выражать свою веру в различных жизненных обстоятельствах. Эта книга также полна прямых мессианских пророчеств, вышедших из-под пера пророка Давида. В Притчах содержится коллекция мудрых наблюдений, которые помогут верующему в его повседневной жизни. Екклесиаст подчеркивает, что вера является ключом к значению в этой жизни, и что наслаждение жизнью – это наш долг. Песнь Песней Соломона помещает божественную печать одобрения на человеческие эмоции любви и физического влечения. В этих книгах преподаются уроки, которые помогают правильно представить послание остальной части Священного Писания.

Настоящий том является третьим в серии книг Джеймса Смита. Автор в долгу перед издательством College Press за возможность сделать эту работу доступной для широкой публики. Как и в предыдущих томах этой серии, Линда Старк, библиотекарь Христианского колледжа Флориды, оказала неоценимую помощь в обеспечении исследовательских материалов и корректуре рукописи.

Если не указано иное, перевод текста является переводом автора. При подготовке материала данной книги автор пользовался следующими основными комментариями:

– для Книги Иова: A.B. Davidson, and H.C.O. Lanchester, The Book of Job in The Cambridge Bible for Schools and Colleges (1937);

– для книги Псалмов: A.F. Kirkpatrick, The Book of Psalms in The Cambridge Bible for Schools and Colleges (1910);

– для Книги Притчей и Книги Екклесиаст: W.J. Deane, in The Pulpit Commentary (New York: Funk & Wagnalls, 1909);

– для Книги Песнь Песней: S.M. Lehrman, “The Song of Songs” in The Five Megilloth (1961).

Глава первая
Знакомство с поэтическими книгами
В ожидании Христа

Несколько особенностей отличают поэтические книги от остальных книг Библии. Во-первых, они в основном состоят из стихов на древнееврейском языке. Во-вторых, они не историчны. За исключением Псалмов, в них практически не встречаются отсылки к историческим событиям. В-третьих, предмет этих книг – нечто, заботящее всё человечество. Уже на заре своего существования люди столкнулись с вопросами страдания, любви, недолговечности и смысла человеческой жизни. В-четвёртых, Бог редко говорит со страниц этих книг лично. Как правило, писавшие эти книги запечатлевали обращения человека к Богу, а не наоборот, и это стало важнейшей особенностью поэтических книг Библии. В-пятых, трудные вопросы в книгах обсуждаются с должной решимостью и честностью. Иными словами, бескомпромиссность тоже можно включить в список достоинств этих книг.

Очень мало известно о том, почему эти книги были собраны и сохранены в своде еврейского священного писания. Мы можем лишь строить догадки.

На сохранение Книги Псалмов, вне всякого сомнения, повлияли три фактора. Во-первых, многие псалмы связаны с Давидом, человеком, в котором говорил Дух Господень (2 Цар. 23:2–3). Во-вторых, ценность многих псалмов представлена их пророческой функцией. В-третьих, по-настоящему религиозных иудеев к сохранению псалмов для будущих поколений могло побудить их использование в богослужении.

Мередит Клайн утверждал, что Пятикнижие было преднамеренно представлено в форме древнего договора. По его мнению, канонизацию всех остальных книг Ветхого Завета можно объяснить их связью с элементами и сопутствующими обстоятельствами этого древнего договора. В те времена за принятием любого договора или завета следовала церемония ратификации. Мы читаем, что подобные торжества проводились как у горы Синай, так и на равнинах Моава, где завет был обновлён. По сути, Книга Псалмов представляет собой многократно усиленный отзвук описанной в Пятикнижии церемонии ратификации.

Библейские книги мудрости, а именно Иов, Притчи, Екклесиаст и Песнь Соломона, были сохранены и включены в канон, во-первых, из-за того, что мудрость считалась даром Бога (3 Цар. 3:28, 4:29); и во-вторых, из-за того, что эти книги – во всяком случае три из них – имели отношение к Соломону. Книги мудрости связаны с Пятикнижием как минимум в пяти аспектах. Во-первых, их начало – страх Господень. То есть путь мудрости – это путь завета, который Израиль получил в дар от Яхве на горе Синай. Израиль провозглашал мудрость, сохраняя этот завет (Втор. 4:6–8). Во-вторых, книги мудрости переводили положения завета на язык правил и поучений, регулирующих различные стороны жизни. В-третьих, книги мудрости объясняют меру ответственности (наказания), изложенную в Пятикнижии. В-четвёртых, книги мудрости, как и Пятикнижие, заботятся о передаче заповедей следующим поколениям. И наконец, и Закон Моисеев, и книги мудрости акцентируют внимание на беззаветном повиновении Господу.

Ещё до эпохи христианства евреи разделили свод книг Писания на три части, которые сейчас известны как Тора («Закон»), Невиим («Пророки») и Кетувим («Писания»). Самое раннее свидетельство о порядке книг в третьем из этих разделов можно найти в Вавилонском Талмуде (Бава Батра 14б): Руфь, Псалмы, Иов, Притчи, Екклесиаст, Песнь Песней, Плач Иеремии, Даниил, Эсфирь, Ездра и Паралипоменон. Со временем, Екклесиаст и Песнь Песней были отделены от Псалмов, Иова и Притч и вместе с книгами Руфь, Плач Иеремии и Эсфирь помещены в отдельный раздел Кетувима под названием Мегилот («Свитки»). Сделано это было в интересах богослужения. Каждая из пяти книг читалась во время одного из главных еврейских праздников в течение года¹.

В еврейских кругах Псалмы, Иов и Притчи всегда составляли своего рода обрамление книг Ветхого Завета. В средние века группа переписчиков, называемая Масоретами, выделяла это собрание трёх книг особой акцентуацией, мнемонически названной по первым буквам названий книг: иногда они назывались «Истина» (˒emeth в отражение порядка Иов, Притчи, Псалмы), а иногда «Близнецы» (te˒om в отражение порядка Псалмы, Иов, Притчи). Главные еврейские манускрипты располагают книги в следующем порядке: Псалмы, Иов, Притчи. Первые пять изданий еврейской Библии содержат эти книги именно в таком порядке. Однако, в ранних греческих манускриптах Псалмы, Иов и Притчи не всегда следуют друг за другом.

А. Выделение в группу

Первым Отцом Церкви, который выделил эти пять книг в отдельную группу, по-видимому, был Кирилл Иерусалимский (ум. 363 г. н. э.). После «исторических книг» он упоминает пять книг, «написанных стихами»: Иов, Псалмы, Притчи, Екклесиаст и Песнь Соломона². Положение книги Иова в этом списке скорее всего продиктовано соображениями хронологии. Поскольку жизнь Иова относится к эпохе Патриархов, то и книга Иова помещена перед Псалмами, которые имеют отношение к Давиду. Притчи, Екклесиаст и Песнь Песней следуют за Псалмами благодаря связи с сыном Давида Соломоном.

Епифаний Кипрский упоминает «пять поэтических работ», а Григорий Назианзин говорит о пяти «поэтических книгах»³. Со временем в церкви утвердилось мнение об этих книгах, как об отдельном разделе Ветхого Завета⁴.

Б. Апокрифические книги

Начиная со II века, в обращении среди церквей находились ещё две поэтические книги (книги мудрости): «Книга премудрости Иисуса, сына Сирахова» (так же называемая «Екклеcиастикус») и «Книга премудрости Соломона». Эти книги мы находим в древнейших греческих манускриптах Ветхого Завета. Великий римский богослов Иероним Стридонский (346–420 н. э.), после кропотливого исследования, затронул вопрос статуса Екклеcиастикуса и Премудрости в предисловии к своему комментарию на «три книги Соломона» (т. е. Притчи, Екклесиаст и Песнь). Он признал, что указанные книги имели хождение среди христиан. Книгу Премудрости Соломона он назвал «псевдоэпиграфом», то есть книгой, претендующей на то, что её написал некий герой древности. Ему встречался список Екклесиастикуса на еврейском, но про Книгу Премудрости Иероним сказал, что «её среди евреев не найти». Иероним разделял мнение некоторых античных писателей о том, что на самом деле книга была написана еврейским философом Филоном. Закончил Иероним своё обсуждение Екклеcиастикуса и Премудрости такими словами: «Поскольку церковь читает Юдифь, Товит и книги Маккавеев, не признавая их каноническими, то пусть она так же читает и эти две книги в целях просвещения, но никак не для установления церковных догм»⁵.

В 1546 г. Тридентский Собор убрал разделение книг на доктринальные и поучительные, которое ввёл Иероним. Собор постановил, что между книгами Вульгаты не должно быть никакого разделения, ибо все они одинаково авторитетны. Указом этого собора апокрифы официально стали частью Библии. Ватиканский Собор 1896–70 гг. ещё раз подтвердил постановление Тридентского Собора по этому вопросу. Но на практике римско-католические богословы называют четырнадцать апокрифических книг «второканоническими», по сути признавая разделение, предложенное Иеронимом в четвёртом веке.

Екклеcиастикус и Премудрость Соломона не были частью той Библии, которую Иисус знал, любил и одобрял. Евреи никогда не признавали их частью Писания. А согласно Павлу, евреям «вверено слово Божье» (Рим. 3:2). Именно им было оказано доверие пронести священное Писание через века. Иными словами, христианское богословие требует от церкви ограничить канон Ветхого Завета книгами, дошедшими до нас в виде еврейского Писания.

Примерно одна треть Ветхого Завета написана в стихах, а Псалмы – это наиболее выдающийся пример еврейской поэзии. Споры о природе этой поэзии не утихают по сей день.

Открытия, сделанные на Ближнем Востоке, вынудили критиков пересмотреть своё мнение о том, что создание библейской поэзии относится к позднему, послепленному периоду истории Израиля. Теперь уже ясно, что в соседних культурах исполнение гимнов процветало ещё во втором тысячелетии до н. э. Наравне с ханаанскими, уже обнаружены египетские и вавилонские гимны. Исходя из внешних данных, можно смело утверждать, что библейская поэзия получила письменную форму именно так, как это описывает Библия.

А. Поэтический параллелизм

В еврейской поэзии рифма и размер не первостепенны, хотя определённая ритмическая составляющая там имеется. Заслуга в выделении в 1753 г. основной характеристики поэзии такого рода, а именно параллелизма, принадлежит Роберту Лоуту⁶. Лоут обнаружил три основных вида параллелизма: синонимический, антитетический и синтетический.

В синонимическом параллелизме вводная строка находит своё отражение в последующей. Хорошим примером служит Пс. 18:1.

«Небеса проповедуют славу Божию, и о делах рук Его вещает твердь».

Мы видим, что каждый ключевой элемент первой строки имеет свою параллель во второй. Перекрёстный параллелизм – это подвид синонимического параллелизма, где вместо повторения порядка идей в параллельном стихе, они даются в обратном порядке. Пример можно найти в Пс. 50:1:

Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих изгладь беззакония мои».

При антитетическом параллелизме вторая строка двустишия противопоставляется первой. Пс. 1:6, к примеру, противопоставляет образ жизни праведника образу жизни нечестивца.

«Ибо знает Господь путь праведных, а путь нечестивых погибнет».

«Синтетическим» или «конструктивным» параллелизм называется тогда, когда его невозможно однозначно отнести к синонимическому или антитетическому. Вторая строка в нём развивает или усиливает первую. Например, в Пс. 2:6 вторая строка дополняет первую:

«Я помазал Царя Моего над Сионом, святою горою Моею».

Иногда синтетический параллелизм указывает на сравнение. Особенно часто этот приём встречается в Притчах, как например в 15:17.

«Лучше блюдо зелени, и при нём любовь, нежели откормленный бык, и при нём ненависть».

В синтетическом параллелизме, выражающем причину, во второй строке предлагается объяснение того, о чём говорит первая. Пример мы находим в Прит. 26:4.

«Не отвечай глупому по глупости его, чтобы и тебе не сделаться подобным ему».

Синтетический параллелизм иногда включает более одной строки. В Пс. 1:1, к примеру, опорными точками для развития мысли служат глаголы «ходит», «стоит» и «сидит».

«Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых, и не стоит на пути грешных, и не сидит в собрании развратителей».

Некоторые авторы выделяют дополнительные виды параллелизмов в еврейской поэзии, но обозначенные нами представляются наиболее важными.

Б. Вопрос ритма

Имеет ли еврейская поэзия распознаваемый ритмический рисунок? На этот счёт горячие споры ведутся годами. В избранных местах можно наблюдать определённые колебания ритма, иногда на протяжении нескольких стихов. К примеру, начальные стихи Пс. 22 соответствуют схеме 2:2, где каждая половина стиха содержит два акцентных ударения. Критики убеждены, что те места древнееврейского текста, где ритм не прослеживается, можно дополнить (исправить) так, чтобы «изначальный» ритм восстановился. Либеральные комментарии на поэтические книги часто содержат множество таких предполагаемых дополнений, которые иногда в корне меняют смысл текста.

Находка табличек из Рас-Шамры в 1928 г. пролила свет на этот вопрос. Эти таблички со стихами написаны на ханаанском (угаритском) диалекте, близкородственном еврейскому языку. Таблички датируются временем Моисея, то есть современны некоторым древнейшим экземплярам библейской поэзии. При внимательном изучении этих литературных памятников выяснилось, что они не содержат сколь бы то ни было выраженной метрической схемы⁷. Параллелизм требует строк примерно одной длины, часто содержащих одинаковое число ударных слогов. Вот откуда создалось впечатление, что время от времени в стихах наблюдается некая ритмичность. Другими словами, за ритм принималось одно из следствий параллелизма⁸.

В. Другие особенности

Еврейская поэзия имеет и другие особенности, которые едва ли можно передать в переводе. Среди них:

1. Аллитерация: использование одинаковых или похожих звуков в начале строф или в ударной позиции внутри строфы.

2. Парономазия: обыгрывание звуков или значений слов.

3. Структура акростиха: строфы (а иногда половины строф, стансы), последовательно начинающиеся с букв древнееврейского алфавита. Например, в Пс. 118 каждая из восьми строф в первой стансе начинается с алеф, первой буквы древнееврейского алфавита. В двадцати одной стансе следующих стихов эта схема повторяется с использованием оставшихся букв алфавита. В другом примере, в поэме о добродетельной женщине (Прит. 31:10–31), каждая строфа начинается со следующей буквы алфавита.

4. Немногословность: древнееврейским поэтам удавалось немногими словами говорить об очень многом. По большей части, псалмы состоят из коротких стихотворных фраз, обычно содержащих три слова на древнееврейском, и очень редко можно встретить более четырёх слов. Союзы при этом часто опускаются (напр., Пс. 22:1). При пропуске элемента высказывания, вторая строка поэтического стиха подразумевает часть сказанного в первой строке (напр., Пс. 87:6). К сожалению, краткость выражения мыслей иногда затрудняет понимание того, что хотел сказать сочинитель.

5. Образность: хотя использование образов характерно не только для поэзии, в ней они особенно заметны. Образность – очень выразительный способ описания чего-либо, так как одновременно и даёт информацию, и вызывает эмоциональный отклик. Целые страницы текста могут потребоваться, чтобы разъяснить простой поэтический образ вроде «Господь – Пастырь мой». Образность призвана подстегнуть наше воображение.

А. Предпосылки мудрости

В древности на Ближнем Востоке повседневная жизнь управлялась четырьмя разновидностями вождей: князьями, священниками, пророками и мудрецами. Проявления мудрости мы встречаем в Едоме (Иер. 49:7; Авд. 8), Финикии (Иез. 38; Зах. 9:2), Вавилоне (Ис. 44:25; 47:10), Ассирии (Ис. 10:13), Египте (Ис. 19:11–13) и Персии (Есф. 1:13).

Ко времени написания израильских книг мудрости, литература мудрости в соседних культурах развивалась уже как минимум тысячелетие. В Шумере, Вавилоне и, особенно, в Египте было создано большое число произведений, подпадающих под это определение. В Египте свет увидели несколько сборников «поучений» для учеников школ или учащихся царских кровей. «Поучение Аменемопе»⁹, вероятно, самый известный из них. «Вавилонская теодицея» (ок. 1000 г. до н. э.) – это диалог на тему социальной несправедливости между потерпевшим и его другом, напоминающий книгу Иова. Ещё одно вавилонское произведение, «Диалог о пессимизме»¹⁰ – это разговор между господином и слугой о ценности различных людских деяний. Подобно Екклесиасту, в нём поднимается вопрос истинного смысла жизни человека.

Этого краткого обзора достаточно для понимания того, что внешние формы библейской литературы мудрости были хорошо известны на Ближнем Востоке с древних времён. Но вот содержимое древнееврейской литературы мудрости основано на её уникальном богословии. Более того, учение Нового Завета требует признать библейские книги мудрости Словом Божьим. Сам Святой Дух участвовал в написании и отборе материала для них. Тот факт, что откровения встречаются в книгах мудрости довольно редко, не даёт нам права думать, что Святой Дух бездействовал при написании этих книг.

Б. Грани мудрости

Исследование Ветхого Завета раскрывает множество граней «мудрости». Во-первых, считалось, что даром мудрости наделён каждый искусный ремесленник. Про участников постройки скинии сказано, что Яхве «исполнил сердце их мудростью, чтобы делать всякую работу резчика и искусного ткача и вышивателя» (Исх. 35:35). В других местах похожие слова применяются к описанию труда ювелиров (Иер. 10:9).

Во-вторых, мудрость считалась присущей искусным музыкантам, как композиторам (3 Цар. 4:31–32), так и исполнителям (Иер. 9:17). В-третьих, мудрыми назывались военные вожди и государственные деятели (Ис. 10:13; 29:14; Иер. 49:7). В-четвёртых, мудрыми считались волхвы и предсказатели (Исх. 41:8; Ис. 44:25). В-пятых, признаком мудрости была способность принимать сложные судебные решения (2 Цар. 14:17, 20; 19:27). Давид, к примеру, в силу своей рассудительности сравнивался с ангелом Божьим.

Мудрецы в Израиле в своём праве управлять народом приравнивались к священникам и пророкам. Злодеи замышляли убийство Иеремии из-за того, что его непримиримая проповедь бросала вызов общепринятому образу мыслей. Им хотелось побыстрее убрать Иеремию с глаз долой, «ибо не исчез же закон у священника и совет у мудрого, и слово у пророка» (Иер. 18:18; ср. Иез. 7:26). Иными словами, священники были официально наделены правом учить Божьему закону. За пророками оставалось то, что мы называем откровениями от Бога. Мудрецы же выступали в качестве личных консультантов и политических советников.

Библейская литература мудрости начинает появляться в период Единого Царства.

А. Соломон и мудрость¹¹

Бог наделил Соломона практической мудростью, рассудком (способностью решать сложные проблемы), и «величием сердца», то есть всеобъемлющими знаниями. Амплитуду его мудрости можно увидеть в четырёх сравнениях. Его мудрость была как (1) «песок на берегу моря». (2) Она превосходила таковую у «сынов востока», то есть различных арабских племён к востоку от Ханаана, включая идумеев, знаменитых своей мудростью. (3) Она была выше мудрости Египта, чьи мудрецы были известны своими познаниями в геометрии, арифметике, астрономии и медицине. (4) Соломон превосходил и мудрецов своего собственного народа: Ефана, Емана, Халкола и Дарду. Слава о всесторонних знаниях Соломона гремела среди всех окрестных народов (3 Цар. 4:29–31).

Сама Царица Савская предприняла поездку в Иерусалим, чтобы лично убедиться в мудрости царя. Встретившись с Соломоном, она заключила: «Блаженны люди твои и блаженны сии слуги твои, которые всегда предстоят пред тобою и слышат мудрость твою!» (3 Цар. 10:8). Её слова могут служить косвенным свидетельством существования некой придворной школы мудрости для знати во времена царя Соломона.

Лишь малая часть литературных плодов мудрости Соломона включена в Библию. За время своего правления он изрёк три тысячи притч, из которых только треть сохранилась в книге Притч. Из его 1,005 песен лишь три не канули в лету: прекрасная Песнь Песней и два псалма (71 и 126). Вдобавок, в ходе своих занятий ботаникой и зоологией Соломон сделал множество наблюдений. Величие его мудрости привлекало царей со всего Ближнего Востока (3 Цар. 4:32–34).

Мудрость Соломона выступает главной темой первых глав 3-й книги Царств. Блистая множеством граней, его премудрость не ограничивалась написанием умных строк и красивых песен. Библейский историк наглядно показывает мудрость Соломона в политике (3 Цар. 2:13–3:1), прошении (3 Цар. 3:2-15), правосудии (3 Цар. 3:16–28), управлении (3 Цар. 4:1–6), экономике (3 Цар. 4:7-28), переговорах (3 Цар. 5:1-12) и устройстве (3 Цар. 5:13–18).

Так или иначе, на основании текста или традиции, имя Соломона тесно связано с тремя библейскими книгами мудрости. Как Моисей был провозвестником закона, а Давид внёс главный вклад в собрание псалмов, так и Соломон стал отцом библейских поучительных книг. Он был израильским мудрецом в полном смысле этого слова.

Б. Мудрость и Псалмы¹²

Псалмопевцы довольно часто используют язык мудрости. В книге Псалмов мы встречаем четыре проявления мудрости. Во-первых, в псалме может встретиться изречение или пословица (Пс. 126:1; 132:1). Пс. 36 во многом состоит из отдельных поговорок, расположенных в порядке акростиха. Во-вторых, псалом мудрости может быть сосредоточен на обсуждении жизненных вопросов. К примеру, в Пс. 48 обсуждается должное отношение к земным богатствам. В-третьих, назидательные псалмы содержат учение о «страхе Господнем» (Пс. 24) или призывают к благочестию на основании опыта псалмопевца (Пс. 33; 61; 110). Четвёртая категория псалмов мудрости касается обуревающих человека сомнений. Выдающийся пример – это Пс. 72, призванный осветить вопрос процветания нечестивцев и невзгод праведников. В этом он близок по тематике к Книге Иова.

В. Езекия и Мудрость

Во времена доброго Царя Езекии царским двором тоже руководила мудрость. Большая подборка притч указывает на то, что при дворе Езекии родилась своего рода школа мудрости: «И это притчи Соломона, которые собрали мужи Езекии, царя Иудейского» (Прит. 25:1). Из этого стиха можно сделать вывод, что Езекия покровительствовал литературе. Его окружали писцы, способные читать и переписывать притчи из древних манускриптов, восходивших ко временам Соломона. В своём стремлении восстановить славу царства Соломона, Езекия прилагал множество усилий для пробуждения у людей былого интереса к мудрости.

Г. Мудрость и пророки

Какой видели мудрость пророки Израиля? Всегда ли они были не в ладах с мудрецами? Маккейн¹³ утверждал, что исходные позиции мудрецов и пророков были настолько разными, что трения между двумя этими группами были попросту неизбежны. Исходя из некоторых отрывков, можно предположить, что так оно и было (напр. Иер. 8:8–9). Похоже, что со временем мудрецы всё больше обмирщались и начинали заниматься политикой. Политические вопросы в их случае рассматривались с позиции холодного разума. А пророки на те же вопросы отвечали Божьим откровением, которое могло быть диаметрально противоположным тому, что диктовала логика. Очевидно, что такие отвергавшие слово Божье мудрецы вряд ли хорошо ладили с пророками. Пророки же всю мудрость приписывали Яхве (Ис. 28:29; Иер. 10:12), позаимствовав у мудрецов кое-какие методики обучения и терминологию¹⁴. Следовательно, вполне оправданным будет вывод, что пророки одобряли лишь ту мудрость, которая всецело продиктована страхом Господним.