Текст книги "Книги мудрости и Псалмы"

Иов настолько поглощён болезненной тайной Божьего провидения, что не обращает внимания на прямые обвинения в злодеяниях, прозвучавшие со стороны Елифаза. В главе 23 он говорит о несправедливости выпавших на его долю испытаний. В главе 24 он обращается к несправедливости мира в целом.

Иов по-прежнему уверен, что то, что он претерпевает от рук Бога – до крайности неправильно. Он снова настаивает на своём желании найти Бога и представить Ему своё дело. После чего из-за размышлений о собственной беспомощности Иов снова погружается в уныние.

А. Желание Иова (23:1–7)

Иов знает, что его жалоба может быть расценена как мятеж против Бога, и именно такой её видят его друзья. И, хотя он пытается сдержать свои стенания, его старания безуспешны. «Страдания мои тяжелее стонов моих» (23:2).

Иов страстно желает оказаться рядом с Божьим троном, чтобы иметь возможность изложить Ему своё дело. Там он красноречиво докажет свою невиновность, сопроводив свою речь неопровержимыми аргументами. В этом случае он мог бы надеяться на прямой ответ. Столкнувшись с доводами Иова, Бог был бы вынужден признать несправедливость, причинённую Его слуге. Он убеждён, что Бог не воспользуется Своим великим могуществом. Здесь видно, что Иов изменил своё мнение со времени речи в 9:14–16. На небесном суде, убеждён Иов, он будет навсегда избавлен от несправедливости рукой небесного Судии (23:3–7).

Б. Защита Иова (23:8-12)

Внезапно Иов возвращается к действительности, в которой он удалён от Бога. Бог везде, но он нигде не может найти Его. Слова «вперёд», «назад», «на левой стороне» и «на правой» по-видимому обозначают четыре стороны света. Иов заключает, что Бог, должно быть, избегает его, потому что знает о его невиновности. Лицом к лицу с Иовом, Ему придётся признать, что Он допустил вопиющую несправедливость (23:8-10).

Как Иов может заявлять, что, если будет испытан Богом, то выйдет из испытания, как золото? Елифаз намекал, что Иов идёт по древнему пути нечестивцев (ср. 22:15). Но нет. Он всегда шёл по стезе Господа, не отклоняясь от неё ни на шаг. По словам Елифаза, Иову нужно прислушаться к заповедям, исходящим из уст Бога (ср. 22:22). Но на самом деле Иов никогда и не уклонялся от выполнения Его повелений. Для него они гораздо ценнее насущного хлеба (23:11–12).

В. Уныние Иова (23:13–17)

Зная, что Иов невиновен, Бог, тем не менее, полон решимости сокрушить патриарха. И, поскольку Он всемогущ, он волен поступать по Своему желанию. Елифаз утверждал, что, если Иов покается, все его планы будут одобрены (ср. 22:28). Этого не будет! В жизни Иова случается только то, что Он постановил. Всё это – неразрешимая загадка для Иова, причём не единственная: «И подобного этому много у Него». Это всего лишь одна из тайн, что окружают Божье правление в этом мире (23:13–14).

Загадочность и неодолимость Божьих путей вселяют в Иова трепет, чувство беспокойства и страха. Действуя так, как Иов считал несправедливым, Господь ослабил сердце патриарха. Он делает акцент на самом поступке Бога. Иова огорчает не обрушившиеся на него бедствия, а дар речи он потерял не от того, что его лицо было обезображено болезнью. Больше всего его волнует то, что именно Бог явился причиной его незаслуженных бедствий! (23:15–17).

В 24-й главе Иов уже приводил несколько примеров отсутствия справедливости в мире. Глава начинается с вопроса. Почему Всевышний не находит времени для того, чтобы справедливо судить людей? По сути, этим вопросом Иов обвиняет Бога в неспособности справедливо править. «Знающие» Его, то есть Его народ, напрасно ждут какого-либо проявления Его божественной праведности (24:1).

А. Жалоба касательно общественных преступлений (24:2-12)

Иов продолжает, иллюстрируя свою жалобу об отсутствии справедливости в Божьем управлении миром. В частности, он упоминает три преступления: передвижение межей, воровство и дурное обращение с нуждающимися. Межевые камни обозначали границы владений. Бесчестные люди передвигают их с целью расширить границы своих владений. В обществе скотоводов угон скота и последующий выпас его на своих пастбищах – вопиющее преступление. У вдов и сирот отбирают единственного вола или осла, с помощью которого они могли бы возделывать свои небольшие наделы. Права нуждающихся повсеместно попираются (24:2-4а).

Затем Иов рисует вызывающую жалость картину обнищания тех, кого он называет «уничижёнными земли». Многие думают, что в этом отрывке Иов говорит о положении коренных жителей регионов к востоку от Иордана. Их земли и жилища были захвачены более сильными племенами. Они бежали от жестоких притеснений, которым они подвергались со стороны своих завоевателей. Всё, что им остаётся – подобно диким ослам собираться вместе в жалких убежищах, прячась от угнетателей. Коренья и травы пустыни – это всё, чем они могут накормить своих детей. Чтобы получить плоды, они должны довольствоваться остатками с полей и виноградников нечестивых. Без одеяния и нагие, они «жмутся к скале» и мокнут под горными дождями, пытаясь укрыться от непогоды под естественным навесом (24:4б-8).

Богачи забирают грудных детей у разорившихся молодых вдов, чтобы сделать их рабами в счёт возмещения финансовых потерь. В качестве залога они забирают у бедняков всё, включая даже верхнюю одежду. Подобные действия вынуждают лишившихся всего людей «ходить нагими, без одеяния» (24:9-10а).

Несмотря на обильные урожаи на полях своих хозяев, их рабы валятся с ног от голода. Даже с животными обращаются лучше (см. Втор. 25:4). В обнесённых стенами виноградниках и давильнях богачей они выжимают оливковое масло и топчут виноград. Производя своим трудом огромное количество вина, они не могут его пить и «жаждут» (24:10б-11). Та же самая несправедливость, которая распространена в сельских районах, присутствует и в более крупных поселениях. Там люди тоже стонут под пятой угнетателя, и оскорблённые взывают к справедливости. Но Бог как будто не замечает всех этих злодеяний. Он не назначает дней (ст. 1) для того, чтобы рассудить и прекратить беззаконие (24:12).

Б. Жалоба касательно тайного греха (24:13–17)

Иов переключает внимание на «врагов света», то есть тех, кто предпочитает действовать под покровом тьмы. Убийца встаёт «с рассветом», то есть до начала дня, когда ещё не до конца рассвело. В этот ранний час он и поджидает одинокого путника. А ночью тот же самый человек становится вором (24:13–14).

Прелюбодей же ждёт вечерних сумерков. После чего скрывает своё лицо для того, чтобы незамеченным пробраться в дом своего соседа. В темноте он «подкапывается под дом», где у него подготовлен тайный вход в комнату женщины, с которой он совершает свой грех. Верша свои дела ночью, прелюбодеи запираются в своих домах на светлое время суток. Они боятся дневного света, как люди боятся ночной тьмы. «Смертная тень», то есть непроглядная ночь, – это то, где они чувствуют себя комфортно (24:15–17).

В. Уверенность в последнем суде (24:18–25)

В предыдущих стихах Иов сетовал на то, что Бог не делает ничего, чтобы остановить притеснения и грех. Теперь же он заявляет, что Бог наказывает нечестивых. Из-за того, что комментаторы видят здесь несоответствие, они пытаются обойти то, о чём прямо заявляет патриарх². Однако Иов никогда не утверждал, что нечестивые не страдают. Вместо этого, он говорит о том, что праведные и нечестивые одинаково страдают, и одинаково процветают³. Друзья же, напротив, утверждают, что только нечестивые страдают, и только праведные процветают.

В глазах Иова нечестивый так же незначителен, как щепка на поверхности бушующего потока. Его «часть», то есть поля и владения, прокляты и со временем придут в упадок. Придёт день, и грешник не посмотрит больше «на дорогу садов виноградных», то есть не сможет наслаждаться жизнью в достатке, символом которой и являются виноградники. Шеол поглотит грешников. Они исчезнут с лица земли с той же неотвратимостью, с какой засуха и жара заставляют таять зимний снег. Даже та, которая дала жизнь грешнику, забудет о его существовании. Он не принесёт радости никому, кроме червя, для которого станет лакомством его разлагающееся тело. Нечестивый будет сломлен так же внезапно, как ломается надвое дерево под натиском бури (24:18–21).

Тому, кто пользуется беззащитностью женщин⁴, не стоит ждать от Бога добра. В день суда нечестивый может быть уверен – ему не пережить этот день. И, хотя может показаться, что Бог дарует нечестивым безопасность, Его взор всегда направлен на них. На какое-то время они могут возвыситься, благодаря своему богатству и власти. Но в день суда они будут унижены и собраны подобно верхушкам срезанных колосьев (24:22–25).

Друзья утверждают, что нечестивые погибают немедленно, Иов же говорит о том, что они временно «поднимаются высоко». Для патриарха даже такое временное процветание подобных людей – несправедливость. В заключение своей речи Иов призывает друзей попробовать доказать, что он неправ (24:25).

По всей видимости, Вилдад чувствует, что не может ничего противопоставить доводам Иова. Но он не может просто так отступить без того, чтобы лишний раз не укорить своего противника за излишний пыл. Исторические факты и опыт могут служить подтверждением точки зрения Иова. Но воодушевление, с которым он выдвигает свои доводы, а также выводы относительно Бога, вытекающие из этих доводов, без сомнения лживы. Вилдад повторяет мысли, ранее выраженные Елифазом, и это явный признак того, что спор выдохся.

Богу принадлежит «держава» и власть, а Его величие внушает страх. Он обитает «на высотах», то есть на небесах. Там он «творит мир», успокаивая бури своим неизмеримым могуществом. Армии, повинующиеся слову Яхве, неисчислимы. Возможно, здесь мы видим отсылку к ангельскому воинству или звёздам (ср. Ис. 40:26). Ему подчиняется и дневной свет. Светом, который Он посылает, Бог достигает всего творения, приводя всё под Свою власть (25:1–3).

Ввиду такого величия и всеобъемлющей власти, как может человек быть правым перед Ним? Здесь Вилдад повторяет слова Елифаза (ср. 4:17а) и самого Иова (ср. 9:2б). Под действием совершаемого в жизни греха люди обретают нечистоту (ср. 4:17б; 15:14). Поскольку Иов представитель человечества, он тоже нечист перед Богом (25:4).

Перед Творцом даже луна и звёзды всего лишь невзрачные светила. Тем более человек – здесь использовано древнееврейское слово, указывающее человека, как на слабое тварное существо – ничтожен перед Ним. «Сын человеческий», то есть рождённый от человека, – это в духовном смысле не что иное, как слабый и мерзкий червь. Луна «не светла», ведь она просто отражает свет. Звёзды «не чисты пред очами Его», то есть их яркость ничто в сравнении с Богом. Как Елифаз противопоставлял человека ангелам (ср. 4:18–19; 15:15–16), так и Вилдад противопоставляет человека луне и звёздам (25:5–6).

Цель Вилдада в том, чтобы Иов осознал свою незначительность в масштабах мироздания. Величие Бога, однако, не является предметом спора. Иными словами, третья речь Вилдада лишена смысла. Она не даёт надежды на оправдание, которого так жаждет Иов, и не даёт надежды на очищение, от которого Иов уже успел отказаться. Эти заключительные слова, звучащие из уст друзей Иова, омерзительны в своей уклончивости, бессердечности и безнадёжности.

Слабость доводов противников Иова хорошо видна в том, насколько краткой оказалась последняя речь Вилдада. Софар вообще не осмелился что-либо сказать в третьем раунде спора. За Иовом остаётся последнее слово. В главе 26 он непосредственно обращается к предшествующей речи Вилдада. Главы 27–28 знаменуют собой начало грандиозного финального ответа всем троим оппонентам.

Иов отвечает Вилдаду, (1) обличая его высокомерие и (2) рисуя свой собственный портрет величественного Бога.

А. Слабое место в рассуждениях Вилдада (26:1–4)

Вилдад утверждает, что все люди, включая Иова, ничтожные и подлые; Иов указывает на то, что Вилдад тоже ничтожен. Иов саркастически восхищается речью Вилдада, выражая благодарность за помощь, и выдвигает обвинение, состоящее из четырёх пунктов.

Во-первых, короткая речь Вилдада никак не помогла Иову. Если патриарх так слаб и ничтожен, почему же друг не «поддержал мышцу немощного» и не помог Иову? Во-вторых, Вилдад не проявил мудрости и не дал никаких полезных советов касательно положения Иова. Если Иов так глуп, почему же Вилдад не наставил его? (26:2–3).

В-третьих, Вилдад обратился в своей речи к тому, кто превосходит его в мудрости: «Не ниже я вас; и кто не знает того же?» (12:3). В-четвёртых, источник воодушевления Вилдада – это не Святой Дух, и даже не мудрость древних. Как Вилдад не помог Иову, так и ему самому никто не помог с его речью. Всё, что говорил Вилдад исходило из его собственной головы (26:4).

Б. Величие Бога в преисподней (26:5–6)

Вилдад говорил о том, что Бог величественен; Иов отвечает словами, в которых величие Бога проявляется гораздо более явно. Власть Бога проявляется как в подземном обиталище душ умерших, так и на земле и небесах.

Вилдад упоминал, что Бог своей властью «творит мир на высотах Своих», то есть на небесах (25:2). Но Иов заверяет, что Его сила распространяется даже на Шеол. Рефаимы (духи усопших) трепещут в Шеоле. Это слово, по-видимому, означает «первых среди мёртвых»⁵. Мир духов поэтически представлен как покоящийся под водами моря, то есть максимально удалённый от земной жизни. Тёмный и мрачный Шеол обнажён пред Его очами. Слово Аваддон⁶, или Разрушение, (ср. 28:22) выступает здесь синонимом Шеола (26:5–6).

В. Величие Бога на небесах (26:7-10)

На небесах Иов видит три свидетельства величия Господа. Во-первых, Он распростёр прекрасные созвездия над северными небесами, как человек мог бы натянуть купол палатки. Небеса распростёрлись над «пустотою», то есть над огромным пространством между небом и землёй. Он «повесил землю ни на чём», то есть её не удерживает ничто материальное. Иными словами, Он сам поддерживает землю (26:7).

Во-вторых, человек заключает воду в мехах или бутылках, а Бог «заключает воды в облаках Своих». Иов поражён мыслью о том, что облака – это летающие резервуары, которые не обрушиваются на землю под весом содержащейся в них воды. Только Божья сила может быть источником такого чуда. С помощью облаков Бог может даже скрыть полную луну (26:8–9).

В-третьих, «начертил Он круг над гладью вод» (перевод МБО). По-видимому, здесь говорится о горизонте, который выглядит слегка изогнутым. Солнце восходит из-за горизонта на востоке, проходит по дуге неба и садится за горизонт на западе. За этим невидимым кругом лежит абсолютная тьма космоса (26:10).

Г. Величие Бога на земле (26:11–14)

На земле Иов наблюдает ещё три свидетельства Божьего величия. Во-первых, это «столпы небес», то есть величественные горы, достигающие облаков, которые дрожат от грозы Господа. По всей видимости, здесь мы видим отсылку к тому, что в поэзии гром часто выступает в качестве гласа Божьего. Ещё одна точка зрения состоит в том, что во время землетрясений горы в страхе дрожат перед Его величием (26:11).

Во-вторых, Бог успокаивает разбушевавшееся море. В семитской культуре бушующее море было персонифицировано и носило имя Рахав (ср. 9:13). Бог Библии сражает это яростное чудовище, превращая бурные воды в тихую водную гладь (26:12).

В-третьих, своим дыханием Господь разгоняет мрачные тучи, открывая землю небесному свету. Грозовые облака подобно дракону проглатывают небеса, но Бог своей рукой пронзает этого стремительного змея (26:13, перевод МБО). В этом и предыдущем стихе возможна отсылка к монстроподобным божествам ханаанского пантеона. Если это так, то мысль состоит в том, что Яхве – это Бог, превосходящий любых воображаемых языческих богов.

Могущество Бога явно видно в великих деяниях, описанных выше. Но человек способен увидеть лишь «часть Его дел», услышать о Нём только «слабый шёпот». Никто из людей не может уяснить «грома Его мощи»! (26:14, перевод МБО). Из этих слов видно, что представления Иова о Божьей невероятной силе намного превосходят таковые Вилдада.

Иов делает паузу, чтобы позволить Софару высказаться, но его беспокойный друг, похоже, исчерпал свою мудрость по данному вопросу. Поэтому Иов продолжает свои рассуждения. Он обращается ко всем троим своим спутникам⁷.

А. Провозглашение невиновности (27:1–6)

Иов торжественно клянётся в том, что, защищая свою невиновность, он совершенно искренен. Формула традиционной клятвы «жив Бог» подразумевала, что сказанное так же верно, как и то, что Бог есть. Иов ощущает иронию в том, что клянётся Богом, в то же самое время обвиняя Господа в вопиющей несправедливости. Причиняя страдания, Бог лишил Иова «суда», то есть права предстать перед Господом. Отказывая Иову в праве быть выслушанным, Бог «огорчает» его душу. Из этих слов становится понятно, что Иов так и не изменил своего мнения. Он всё ещё верит в Бога, так как клянётся Им, но одновременно и продолжает обвинять его в несправедливости. Обращение Иова к Богу идёт рука об руку с выдвинутым против Него обвинением (27:1–2).

До тех пор, пока жизнь (букв. дыхание) не покинет его изнурённое тело, Иов будет настаивать на том, что говорит правду. Иными словами, он не поддастся друзьям и не согласится с их обвинениями в ужасном грехе. Иов заявляет, что не уступит своей «непорочности», то есть не перестанет говорить о своей невиновности. На протяжении всех своих дней он был твёрдо уверен в своей праведности, не отступит он и теперь. Его «сердце», то есть совесть, не укорит его за его утверждения. Эта чётко сформулированная клятва вполне согласуется с более ранними заявлениями Иова о своей невиновности (27:3–6)⁸.

Б. Проклятие врагов (27:7-11)

В оставшихся стихах 27-й главы Иов рассказывает о судьбе грешников. Его желание в том, чтобы его врагов постигла судьба этих нечестивцев. Это ещё один способ, которым он утверждает свою невиновность. Он не считает, что сам окажется среди нечестивых или беззаконных. Законы древнего мира предписывали, чтобы лжесвидетель нёс такое же наказание, которое он требовал для несправедливо обвинённого. Подразумевается, что трое друзей, ложно обвинивших Иова, заслуживают того, чтобы понести наказание, которое, по их мнению, он должен был понести он сам (27:7).

В трёх вопросах Иов обрисовывает несчастное и безотрадное состояние разума наказываемого беззаконника. Нечестивый не получит (1) надежды в смертный час, (2) ответа на свой вопль о помощи в тяжёлую минуту и (3) Божьего спасения в своей жизни. Мысль состоит в том, что нечестивому будет не к кому обратиться, когда ему понадобится помощь свыше. Не имея общения с Богом, нечестивый не может взывать к Нему. Пусть Иов и сбит с толку молчанием небес, у него всё же есть Тот, у кого он может искать защиты в своём положении. Один лишь этот факт говорит о том, что Иова нельзя причислять к нечестивым (27:8-10).

Елифаз настаивал на том, что Иову нужно послушаться Бога (ср. 22:21–27). Теперь Иов возвращает оппонентам эти слова. Он расскажет троим друзьям – местоимение второго лица здесь во множественном числе – о Божьем могуществе и о том, как Он поступает с беззаконниками. Однако, это будет лишь напоминанием о том, что они и так уже знают о Боге (27:10–11).

В. Участь беззаконных (27:12–23)

Иов начинает перечислять, что же ждёт нечестивых⁹. Он показывает окончательное уничтожение грешников с помощью пяти картин. Во-первых, беззаконный потеряет всех своих детей. Несмотря на их многочисленность, они или погибнут в войне, или умрут от голода. Те же, кто переживёт войну и голод, умрут от мора. Их так быстро похоронят, что не останется времени даже на традиционные обряды прощания (27:12–15). Может показаться, что эти слова противоречат предыдущим утверждениям касательно детей нечестивых в 21:8–9. Но ранее говорилось о том, что смерть детей не может являться доказательством порочности, тогда как сейчас речь идёт об окончательной судьбе беззаконников.

Во-вторых, беззаконник лишится всех своих богатств. Пусть он и накопил серебра, как праха, и одежд, как брения, то есть очень много, но ему не суждено будет насладиться этими материальными ценностями. В конце концов все его богатства перейдут в руки праведных и невинных, в качестве которых в этой книге чаще всего выступают бедняки (27:16–17). Безбожники будут сметены с лица земли, а праведные будут жить и владеть их имуществом. Кроткие наследуют землю (Пс. 37:29, 34).

В-третьих, беззаконный потеряет своё жилище. Его дом окажется таким же непрочным, как кокон моли или шалаш, построенный фермерами на время сбора урожая. Вот он богат, а вот он на следующий день просыпается нищим или даже хуже. Открыв глаза, он увидит, что «он уже не тот», и что грядёт полное разорение, предваряющее гибель (27:18–19).

В-четвёртых, сам беззаконный тоже погибнет. Среди ночи он станет жертвой наводнения, или же его унесёт приходящая с востока песчаная буря, которую местные жители называли сирокко. «Поднимет его восточный ветер и понесёт», и не будет от него никакого спасения (27:20–22).

В-пятых, гибель беззаконного вызовет ликование в сердцах тех, кто об этом услышит. Они будут насмехаться над ним, рукоплеская и освистывая (27:23).