Текст книги "Книги мудрости и Псалмы"

Хотя Вилдад и пытался с богословской точки зрения говорить о судьбе абстрактного грешника, многие детали его описания были напрямую позаимствованы из обстоятельств дела Иова. После предварительных слов личного характера Иов развивает тему, которая и занимает оставшуюся часть главы, а именно, какое отношение имеет Бог к его страданиям.

А. Нетерпимость Иова к своим друзьям (19:2–6)

Иов устал от мучительных и терзающих душу слов своих друзей. «Раз десять», то есть раз за разом, они теснят его бесстыдными упрёками. Даже если допустить, что Иов «погрешил» (мягкое выражение для обозначения греха), неужели справедливо, что эта ошибка навсегда остаётся с ним? (19:1–3)

Если его друзья ждут какого-то вывода из всех этих бедствий, то, по мнению Иова, вывод в том, что именно Бог несправедливо навёл на него всё это. Бог поступился собственной справедливостью. Именно этот факт, а вовсе не вина Иова, объясняет его горести. Это не его собственные ноги завели Иова в ловушку, как утверждает Вилдад (ср. 18:8 и дал.). Бог был тем, кто обложил Иова сетями (19:4–6).

Б. Отчуждение Иова от Бога (19:7-12)

Иов начинает обвинять Бога во враждебном преследовании. Он чувствует, что подобно зверю запутался в силках. На его обращённый к жестоким небесам вопль о помощи нет ответа. От Божьего суда нет спасения, Бог «преградил» дорогу Иову. На стези Иова Бог «положил тьму», символ замешательства и подавленности. Все эти бедствия свидетельствуют о том, что именно Он нарушает закон. Бог снял «венец» праведности с головы Иова и совлёк с него славу благочестия (19:7–9).

Бог разорил Иова, как можно разорить и разрушить бесполезное строение. Иов восклицает: «И я отхожу!» Он имеет ввиду свою неизбежную смерть от болезни, которая, как он считает, уже близко. Его надежда на жизнь или выздоровление была вырвана с корнем и исторгнута будто ураганом. Бог воспылал на Иова Своим гневом. Он относится к Иову, как к Своему врагу. Иов чувствует себя так, будто на него обрушилось всё Божье воинство (19:10–12).

В. Отчуждение Иова от людей (19:13–22)

Бог не только обрушил на Иова несчастья, но и лишил его всякого человеческого сочувствия. Родственники и знакомые сторонятся его, а слуги в его доме не откликаются на его зов. Даже самые близкие люди не могут больше выносить его общества. Его дыхание опротивело его собственной жене. Он отвратителен своим братьям. Маленькие дети, беря пример со взрослых, насмехаются над его попытками подняться с земли. Те, кто были его «наперсниками» (букв. круг друзей), теперь гнушаются его. Иов любил этих людей, дорожил умными беседами, которые происходили между ними. А теперь они тоже обратились против него. Трудно представить себе что-то худшее! (19:13–19).

Помимо того, что Иов оказался покинут и столкнулся с отвращением со стороны ближних, ему приходится справляться с ухудшением своего состояния. Он описывает своё состояние так: «Кости мои прилипли к коже моей и плоти моей». Иов говорит, что он «остался только с кожею около зубов моих». Эта пословица означает, что его жизнь уже трудно отличить от смерти (19:20).

Сокрушённый ощущением устрашающей враждебности со стороны Бога, Иов взывает к состраданию: «Помилуйте меня, помилуйте меня вы, друзья мои!» Лишь их сочувствие способно помочь ему вынести мысль о том, что это Бог поразил его. Он не понимает, почему они приняли сторону Бога, присоединившись к Нему в гонениях на Иова. Почему они никак не могут насытиться его плотью? Эта ближневосточная метафора означает словесные нападки на человека. По сути, он спрашивает, почему они никак не устанут обвинять его? (19:21–22).

Г. Надежда Иова на будущее (19:23–27)

От удручающего настоящего Иов обращается к будущему. Он хочет, чтобы его признание собственной невинности было начертано в книге или даже высечено в камне. Его желание в том, чтобы будущие поколения поняли, что он страдал несправедливо. Но вера влечёт его к ещё более возвышенной мысли: «А я знаю, Искупитель мой жив!» Иов может умереть, но его искупитель будет жить и после него.

Слово «искупитель» (go˒el) часто использовалось тогда, когда нужно было подчеркнуть тот факт, что Бог вызволяет свой народ из плена (напр. Ис. 49:7, 26), а также когда речь шла об избавлении от страданий отдельных людей (напр. Быт. 48:16). Кроме того, словом go˒el обозначался ближайший кровный родственник, на которого возлагались определённые обязанности в отношении умершего. Эти обязанности включали выкуп утраченного имущества, заботу о вдове покойного и взыскание справедливости, если родственник был убит несправедливо (ср. Руфь 2:20; Чис. 35:19). Иов называет Бога своим go˒el. Этот божественный go˒el отстоит его права и обличит зло, причинённое ему людьми и Богом. Этот отрывок тесно связан с 16:18 и дал., где Иов ссылается на небесного «свидетеля» и «поручителя» или представителя.

Касательно своего искупителя (Бога) Иов уверен в трёх фактах. Во-первых, искупитель восстанет (перевод МБО), т. е. появится и ответит на призыв. Бездействие неба закончится в тот великий миг, когда Бог вмешается в человеческую историю. Во-вторых, его искупитель восстанет над землёй. Если принять во внимание контекст, то отрывок можно понять так, что Бог придёт на ту землю, где покоится Иов. В-третьих, его искупитель появится на земле «в конце». Бог Библии первый и последний (Ис. 44:6; 48:12), Он был до всего сущего, и Он будет после того, как существующий порядок вещей канет в небытие (19:25).

Кроме того, Иов выражает уверенность и насчёт собственной судьбы. Во-первых, он уверен, что преодолеет смерть. Он надеется, что после смерти обретёт состояние истинного человека, и у него состоится благоприятная встреча с Богом. Он говорит: «Я во плоти моей узрю Бога». Несмотря на то, что его тело будет уничтожено, Иов уверен, что увидит Бога именно во плоти.

Во-вторых, Иов убеждён, что он именно увидит Бога. Всё время до этого Иов выказывал желание услышать Бога. В стихах 26–27 он трижды говорит о том, что узрит Бога. Упоминания Иовом кожи, плоти и глаз ясно указывают на то, что он ожидает увидеть Бога как Его увидел бы человек, а не в форме видения или будучи бесплотным духом. В-третьих, Иов говорит, что в тот благословенный день «не буду Ему чужим» (перевод МБО), то есть Бог уже не будет относиться к Иову, как к постороннему (19:26–27).

Д. Заключительная угроза (19:28–29)

Ответ Иова Вилдаду заканчивается угрозой по отношению к троим друзьям. Встреча с Богом, которая принесёт радость Иову, будет кошмаром для тех, кто преследует и ложно обвиняет его. Друзья продолжают настаивать, что «корень зла», то есть причина его страданий, таится в самом Иове, в его прегрешениях. За эти необоснованные обвинения им стоило бы «убояться» меча, который есть «отмститель неправды». Тем самым они узнают, что Бог наказывает за несправедливость, подобную той, что они проявили по отношению к Иову.

Софар разозлился на Иова за то, что тот угрожает ему и его друзьям. Излив свой гнев, Софар продолжает развивать свою мысль о скоротечности благоденствия нечестивого человека. Как и Вилдад до него, он подчёркивает, что как гром среди ясного неба нечестивца настигнет разорение и нищета. Эта речь – самая язвительная из всех звучавших до сих пор.

А. Ответ на укоры Иова (20:1-11)

Наамитянин начинает свою речь с указания на то, что отвечать его побудили прозвучавшие только что слова. По словам Софара, есть две причины его второго выступления. Во-первых, его потрясли укоры и пустые предостережения Иова. Во-вторых, он услышал оскорбительные обличения Иова, и его «дух разумения» готов опровергнуть то, что изложил патриарх. Возможно, Софар выражается подобным образом, отвечая на предыдущий вопрос Иова: «Что побудило тебя так отвечать?» (20:1–3; ср. 16: 3).

Софар утверждает, что закон жизни, гласящий, что «веселье беззаконных кратковременно», неизменен со времени появления человека. «Радость» нечестивого лицемера мгновенна. Земная слава его в один прекрасный момент может возрасти до небес, но она навеки пропадёт, как его собственный помёт (20:4-7а). Софар явно не самый утончённый из троих.

Видящие будут поражены скорой кончиной грешника. Его минута славы так же мимолётна, как сон или видение. После этого никто из знавших его не увидит его более. Он навсегда будет стёрт из памяти людей (20:7б-9).

В расцвете лет, когда тело ещё наполнено энергией юности, нечестивец погибнет. Его молодость сойдёт в могилу вместе с ним. А дети умершего раздадут всё, что он неправедно нажил (20:10–11).

Б. Небесное воздаяние грешникам (20:12–22)

Софар сравнивает грех со сладким на вкус лакомым кусочком. Грешник не торопится проглотить его, а вместо этого бережёт его под языком. Но со временем ему всё же придётся его проглотить, и в его утробе грех превратится в смертоносную «желчь аспидов». Особым примером соблюдения этого принципа становится неправедно нажитое богатство. Оно не пребудет с грешником, а вместо будет исторгнуто. Возможно, здесь мы видим сравнение с пищей, которую желудок не может перенести. «Бог исторгнет его из чрева его» (20:12–15).

Всё, что «сосёт» грешник, то есть в чём он себе потакает, обратится в змеиный яд. «Не видать ему ручьёв, рек, текущих мёдом и молоком». Иными словами, ему уже никогда не насладиться изобилием. Он будет вынужден вернуть всё, что удалось нажить. Он «не проглотит», то есть не порадуется всему этому. Как бы велико ни было его имение, ему не обрести радости, которую он сам себе обещал. Почему? Потому что он угнетал и отсылал бедных, захватывал дома, которые не строил (20:16–19).

Небесное воздаяние грешнику будет соответствовать мере его греха. Он чувствовал и проявлял безудержную, ненасытную жадность. «Ничего не спаслось от обжорства его». Алчность такого человека может быть возмещена только полной потерей всего и нуждой. Во времена самого большого изобилия его ждёт внезапное несчастье. Все обиженные и угнетаемые им восстанут против него, сделав его своей добычей.

В. Полнота Божьей кары (20:23–29)

Грешнику будет чем наполнить своё чрево, но это будет лишь Божья кара. Ярость гнева Всемогущего ливнем обрушится на него. Он будет убегать от одной смерти лишь для того, чтобы встретить другую. Он как будто столкнётся с врагом, вооружённым медным луком. Из этого грозного оружия будет выпущена стрела, которая пронзит его тело. Софар изображает грешника вытягивающим из своего тела сверкающую стальную стрелу в надежде спасти себя. Однако, вскоре ужасы смерти всё равно настигнут его (20:23–25).

Описывая кары небесные, Софар рисует один образ за другим. Всё самое мрачное станет единственным сокровищем грешника. Сверхъестественный, «никем не раздуваемый» огонь поглотит всё оставшееся в его шатре (20:26).

Небеса и земля объединятся в борьбе с грешником. Это может быть отсылкой к взыванию Иова к земле (16:18) и его лицемерной уверенности в том, что у него есть свидетель на небесах (16:19; 19:25). Небеса «открывают» беззаконие Иова в карах, которые на него обрушиваются. Земля восстаёт против него в виде враждебности к нему ближних. В день Божьего гнева вся собственность грешника будет смыта потоком (20:27–28).

Завершая речь, Софар ещё раз обращает внимание Иова на ту картину, которую он только что представил. Иову стоило бы увидеть себя на этой картине. Уверенность Софара в том, что такой поворот в судьбе Иова – это Божье наказание, заставляет Иова снова дать ответ своему другу.

В первом раунде спора Иов был подавлен мыслью о том, что Бог стал его врагом; во втором – что от него отвернулись люди. В обоих случаях потребовались язвительные слова Софара, чтобы Иов обратил внимание на аргументы своих друзей. В первый раз при ответе Софару Иова переполнял горький сарказм (гл. 12). Теперь патриарх обрушивает на него шквал фактов, которые непосредственно касаются доводов друзей.

А. Призыв к вниманию (21:1–6)

Начиная свою речь, Иов указывает на четыре причины, по которым его друзьям стоит к нему прислушаться. Во-первых, по мнению друзей, они давали ему «утешения Божии» (15:11); утешение, которое Иов от них ожидает, – это их внимание к его словам. Во-вторых, после того, как Иов выскажется, Софар может над ним насмехаться, если хочет. В-третьих, жалоба Иова не касается ни его друзей, ни людей вообще. Его жалоба имеет отношение к одному лишь Богу. Из-за того, что Бог продолжает молчать, Иов считает, что у него есть повод проявлять нетерпение. В-четвёртых, один лишь взгляд на его страдания должен ужаснуть друзей Иова и заставить их замолчать. Сам Иов ужасается при взгляде на себя, но они смотрят на него и продолжают свою болтовню.

Б. Благоденствие беззаконного (21:7-16)

Иов в свою очередь обращается к вопросу о том, почему же благоденствуют беззаконные. Почему вопреки всем нравственным законам Бог позволяет им жить? Причём они не просто живут, но достигают преклонных лет и земного могущества. В отличие от Иова, беззаконные имеют благословение видеть, как их дети растут рядом с ними. Не только они сами и их дети, но и их дома и все в них исполнены мира – ещё одно косвенное указание на жезл Божий, который пал на всё, что принадлежало Иову Их дети танцуют, поют и играют на музыкальных инструментах (21:6-12).

Итак, беззаконные проживают жизнь в достатке. Затем, через время, без страданий от продолжительной болезни, они умирают и спускаются в Шеол, обитель мёртвых. Тем самым Иов изображает мирный конец благоденственной жизни (21:13). Это совершенно противоположно тому, о чём говорили его друзья. По их словам, нечестивых ждут муки совести (15:20), преждевременная смерть (20:11), бездетная старость (18:19) и ужасающий конец (20:24).

Радость и процветание они испытывают несмотря на то, что они сознательно исключили Бога из своей жизни. Их безбожие – не мгновенный и необдуманный порыв, а осознанная и формальная позиция. Они не хотят знать Его путей и открыто издеваются над важностью служения Всевышнему или молитвы (21:14–15).

Наконец, Иов раскрывает эту загадку. Благоденствие нечестивых «не от их рук», то есть от них не зависит. Оно исходит только лишь от Бога. Почему же Бог так благословляет тех, кто в Него не верит? Каким бы ни был ответ – а у Иова нет никакого ответа – претерпевающий страдания патриарх не хочет иметь ничего общего с советом нечестивых. Он отвергает те принципы, по которым живут такие люди. Его яркое описание жизни нечестивых не следует истолковывать как означающее, что он поддерживает их образ жизни. Он не оставит Бога, даже если не понимает Его путей (21:16).

В. Мир беззаконных (21:17–21)

Далее Иов утверждает, что беззаконные помимо благоденствия наслаждаются ещё и миром. Внезапные и катастрофические Божьи наказания вовсе не обрушиваются на них, как не устают повторять друзья. Есть ли у них примеры того, что светильник беззаконных угасает (ср. 18:5–6), или что на них находит беда (ср. 18:12)? Могут ли они показать нечестивых, которые подобны соломинке пред ветром? (21:17–18).

А может быть, его оппоненты хотят сказать, что если сам нечестивый и не страдает, то его дети точно не избегут этой участи? Но мертвецу всё равно, и он не знает о том, что испытывают его дети. Если говорить о нравственности, то беззаконный должен нести своё наказание лично. Пусть он сам «пьёт от гнева Вседержителева» (21:19–21).

Г. Дерзость друзей (21:22–26)

Доктрина провидения, сформулированная друзьями, не соответствует действительности. Придерживаясь такого учения, друзья пытаются показать, что они мудрее самого Бога. Может быть, им стоит поучить Его, как управлять вселенной? Вседержитель «судит горних», то есть небожителей, так какой же человек может научить его мудрости в отношении земных дел? (21:22).

Иов замечает, что смерть – это великий уравнитель. Один внезапно умирает «в самой полноте сил»; другой умирает «с душою огорчённою», так и не вкусив добра. Прожив совершенно разную жизнь, оба они оказываются в земле, где черви поглощают их плоть. Мысль Иова в том, что человека нельзя судить по тому достатку, который был у него в жизни. Иными словами, друзьям не стоит полагать, что в богатстве или здоровье человека можно лицезреть Божий суд. Все люди умирают, и только Бог может беспристрастно судить их, не полагаясь на обстоятельства, окружавшие их жизни (21:23–26).

Д. Невежество друзей (21:27–34)

Наконец, Иов обращается к выпадам друзей в сторону него самого. Ведь описывая судьбу беззаконных и нечестивых, они имели ввиду Иова. Когда они изумлённо спрашивали: «Где дом князя?», они говорили именно о нём, подразумевая, что жилище нечестивого князя было сметено (21:27–28).

Подобные намёки говорят о полном невежестве его противников. Спрашивали ли эти трое путешественников о том, что они видели? А ведь они могут рассказать истории, которые сильно отличаются от того, о чём говорят друзья. Так что же видят эти путешественники? (21:29).

Во-первых, они видят, что злодей бывает пощажён в день погибели. Во-вторых, они свидетельствуют, что нечестивому позволено безнаказанно творить зло без какого-либо осуждения с чьей бы то ни было стороны. В-третьих, они очевидцы того, что злодеев даже хоронят с почестями. Их несут к могиле в сопровождении торжественной процессии, а саму могилу охраняют от осквернения. В-четвёртых, ближние не только не отвергают его, но ещё и делают своим кумиром. «За ним идёт толпа людей», знаменуя собой бессчётное количество поклонников и подражателей, как и у других, бывших до него (21:30–33).

Иов знает, что полностью опроверг теорию своих друзей относительно предполагаемых бедствий и страданий нечестивого, будь то в жизни или смерти. Следовательно, их попытки утешить его подобными идеями пусты, так что испытывающий страдания патриарх расценивает все их ответы как ложные. Несмотря на все разговоры, трое друзей едва ли хоть чем-то ему помогли (21:34).

1 Те, кто считает болезнь Иова элефантиазом, указывают на возможные непроизвольные выделения жидкостей, связанные с этой болезнью.

2 Roy Zuck, Job (Chicago: Moody, 1978), p. 78. Большинство комментаторов, однако, считают, что Иов говорит о самом Боге, как о свидетеле.

Глава шестая
Заключительный раунд спора
Книга Иова 22–31

В первом раунде спора гости Иова настаивали на том, что он грешник и призывали его к покаянию. Во втором они давали понять Иову, что он виновен, и делали упор на ужасную судьбу, уготованную грешникам, не давая Иову возможности покаяться. В третьем раунде спора друзья открыто нападают на Иова с обвинениями в конкретных грехах. Иов в очередной раз не поддаётся. Он отрицает то, что нечестивый неизбежно страдает, и решительно отвергает утверждение, что он преднамеренно согрешил.

Елифаз хватается за довод Иова о том, что в отношении Бога к человеку нельзя увидеть никаких нравственных законов (ср. 21:23–26). Его речь делится на пять частей.

А. Равнодушие Бога к Иову (22:1–5)

По мнению Елифаза, отношение Бога к человеку не зависит от отношения человека к самому себе. Бог слишком возвышен для того, чтобы на Него влияло что-то человеческое. Ни сила человека, ни его разумность не имеют для Бога никакого значения. Ему нет никакой отрады в праведности или непорочности человека. На взгляд Елифаза, Бог по большей части равнодушен к людям (22:2–3).

Ради них же самих, Бог подходит к людям на основании того, кем они являются. Елифаз не считает, что Бог способен осудить человека за его набожность. Поэтому, если Иов страдает, то, должно быть, за свои грехи. Единственное, что заботит Бога – это справедливость. По этой причине, Он взаимодействует с людьми только когда грехи человека требуют соответствующего воздаяния (22:4–5).

Б. Обвинения против Иова, касающиеся общества (22:6-11)

Какие же конкретно грехи совершил Иов? Елифаз начинает их перечисление. Среди них все те грехи, которые мог бы совершить любой могущественный восточный правитель. Во-первых, он обвиняет Иова в бесчеловечном отношении к бедным. Он требовал залога от нуждающихся в помощи братьев, принимая в качестве этого самого залога даже их верхнюю одежду (22:6).

Во-вторых, он был негостеприимен. Он не давал ни воды утомлённым жаждой, ни хлеба голодным. А ведь законы гостеприимства очень строго соблюдались по всему древнему Ближнему востоку. Скупость Иова была тем более непростительной из-за того, что он был «властным человеком» (перевод МБО). В-третьих, Елифаз обвиняет Иова в жестокосердии. Когда к нему с просьбой о помощи обратились вдовы, он отослал их ни с чем, а сироты остались с «пустыми руками» (22:7–9).

Из-за своей бесчеловечности и бессердечности Иов окружён ловушками и ужасами. Он оказался в непроглядной тьме, скрытый под потоком несчастий (22:10–11).

В. Духовные обвинения против Иова (22:12–20)

Елифаз гадает о том, какими же были преступления Иова, и кем же Иов считает Бога, раз осмелился совершать такое. Иов, должно быть, решил, что Бог так далёк, что, скорее всего, не знает о том, что происходит на земле. Как Он вообще может разобрать, кто прав, а кто виноват, восседая на бесконечно далёких небесах? Более того, когда Он ходит по небесному кругу, Его взгляду препятствуют облака (22:12–14)¹.

Согласно мысли Елифаза, Иов относится к Богу так же, как относились величайшие грешники ещё до потопа. Неужели Иов так хочет повторить их судьбу? Божий суд настиг их задолго до того, как пришло их время. Зыбкое основание их верований было смыто потоком воды. По всей видимости, это отсылка ко Всемирному потопу (22:15–16).

Далее Елифаз искажает слова Иова. Он так переворачивает речь патриарха, что создаётся впечатление, что тот был вопиющим грешником, который приказал Богу уйти из его жизни, несмотря на данное Господом процветание. Именно так поступали жившие до Потопа. Поэтому Елифаз дистанцируется от такого высокомерного неповиновения Богу и вызывающей неблагодарности. «Но совет нечестивых будь далёк от меня», – провозглашает он (22:17–18).

Праведники «радуются», глядя на то, как над грешниками вершится суд, утверждает Елифаз. «Непорочные» смеются над ними. Истребление злоумышленников – это повод для великой радости. Один лишь вид богатств, сгорающих в пламени Божьего суда, служит подтверждением их веры в справедливость Бога (22:19–20).

Г. Призывы и убеждение (22:21–25)

Елифаз убеждает Иова примириться с Богом, заверяя в том, что только в этом случае его ждёт мир и восстановление. Он трижды обращается к страдающему Иову, каждый раз сопровождая свой призыв обещанием. Во-первых, Елифаз просит Иова «сблизиться» с Господом и принять Его слова в своё сердце. Через это к нему придёт мир и добро (22:21–22).

Во-вторых, ему нужно обратиться ко Вседержителю, удалив от себя беззаконие. Поступив так, он будет восстановлен в своём прежнем состоянии. В-третьих, ему следует отказаться от земного богатства, втоптав его в прах или бросив в воды потока. После этого его золотом и серебром станет сам Вседержитель (22:23–25).

Д. Награда за покаяние (22:26–30)

Вслед за призывами к покаянию и причинами так поступить, Елифаз даёт четыре обещания того, что последует после восстановления Иова. Во-первых, Иов будет радоваться о Вседержителе и сможет, не боясь страданий, с уверенностью поднять своё лицо к Богу. Во-вторых, Иов сможет обращаться к Богу с молитвой в полной уверенности, что будет услышан. И, поскольку его молитвы будут услышаны, он сможет исполнить данные Господу обеты (22:26–27).

В-третьих, планы Иова на будущее исполнятся, ибо над его путями будет сиять свет. В-четвёртых, покорившись Богу, он сможет с Его помощью обратить в возвышение любое уничижение. Наконец, заступнические молитвы Иова от лица других грешников станут действенны из-за его «чистоты рук», то есть безвинности. По его молитвам они будут избавлены от суда (22:28–30).

Обвинения в неправедности (стихи 5-11) и нечестии (стихи 12–17) показывают, насколько далеко может зайти человек в пылу спора, защищая свои религиозные теории. Тем не менее, заключительные слова Елифаза (стихи 21–30) носят примирительный характер и вполне присущи тому, кто одновременно и стар, и набожен.