Текст книги "Изумрудный лебедь"

Миранда прошлась на руках среди зрителей, дразня смеющихся, возбужденных мужчин видом своего стройного, прелестного тела, облаченного в узкие штаны и куртку.

И тут чья-то рука схватила ее за лодыжку, помешав дальнейшим фокусам. Глаза Миранды, находившиеся на уровне земли, уперлись в пару сапог для верховой езды и складки длинного плаща. Она не видела лица того, кто схватил ее, но уже знала, кто это.

– Милорд? – прошептала она едва слышно.

– Он самый, – послышался сухой ответ графа Харкорта.

Глава 16

Берта, прочитав не слишком вразумительную записку Мод, пришла в ужас и бросилась к лорду Харкорту. Все же в ней еще оставалась капелька здравого смысла, и потому она не побежала к леди Дюфор.

Гарет молчал, пока женщина с воплями и причитаниями излагала ему то, что случилось. С момента появления в доме этого «подменыша, этой маленькой притворщицы» с леди Мод творилось что-то неладное. Никогда прежде она не делала ничего подобного, никогда не покидала дом без сопровождающих, даже не сообщив, куда отправляется. Вероятно, эта вторая девушка убедила ее, а возможно, заставила силой последовать за ней. Леди Мод никогда не сделала бы ничего подобного по доброй воле.

Гарет прочел торопливо начертанные рукой Мод каракули. В записке ничего не говорилось, куда они пошли, но об этом было нетрудно догадаться. Этот мальчик, Робби, повел Миранду к ее «семье», как она называла своих товарищей по ремеслу, куда-то в Сити, и по совершенно непонятному капризу она прихватила с собой Мод.

Он отослал Берту наверх, строго наказав ей держать все в тайне, надел плащ для верховой езды и направился в конюшню взять лошадь. Там ему сообщили, что леди Мод отправилась в паланкине в Сити, взяв двоих провожатых.

Он нашел носильщиков, наслаждающихся отдыхом и попивающих эль, на скамье возле гостиницы «Собака и куропатка» у подножия Лутгейт-Хилла. От них он узнал, в какую сторону отправились девушки, и поехал вверх по холму к церкви. Звуки музыки и смех указали ему верный путь к поросшей травой площадке за церковью.

С седла он хорошо видел происходившее. Он узнал Гертруду, Бертрана и Люка, потом взгляд его приковала фигурка Мод. Девушка весело смеялась, лицо ее разрумянилось, пряди волос выбились из прически и падали на течи. Кажется, она играла на тамбурине! Держа тамбурин над головой, она встряхивала его и делала это задорно, как цыганка!

Но он никак не мог найти Миранду. Какой-то паренек делал кульбиты, вертелся волчком, кувыркался. Нет, это был вовсе не юноша! Это была Миранда Он узнал бы это гибкое тело где угодно. Даже с такого расстояния он мог заметить, что каждое ее движение воспламеняло мужчин, толпившихся в первых рядах, и он чертовски хорошо знал, что она делала это намеренно. Она с ними играла, демонстрируя им свое обтянутое одеждой тело и отпрыгивала как раз тогда, когда им казалось, что они могут к ней прикоснуться.

Гарет спешился, передал поводья какому-то жаждущему заработка уличному мальчишке и двинулся сквозь толпу. Миранда как раз обходила на руках первые ряды зрителей, показывая им свой очаровательный задик, туго обтянутый облегающими штанами. Ленивым движением Гарет ухватил ее за лодыжку. Послышался смех.

– Милорд? – пискнула Миранда.

– Он самый, – прозвучал ответ.

Гарет выпустил ее лодыжку, и она вскочила на ноги, предоставив публике любоваться ее удивительной, предназначенной только для него улыбкой, наполнившей его смешанным чувством страха и восторга, в котором он не смел признаться даже самому себе.

Толпа засвистела, выражая разочарование сголь неожиданным окончанием представления Мод перестала играть. Да и все остальные лицедеи на мгновение онемели.

Наконец Гертруда ткнула Люка в бок острием своего зонтика. Он выпрыгнул вперед с веселой улыбкой и проделал обычные фокусы с Фредом. Чип обошел толпу со шляпой, собирая плату за выступление Миранды, и представление продолжилось.

– Пойдемте, я познакомлю вас со своей семьей, – сказала Миранда. – Я помогала им, потому что сборы резко упали. – И она потянула его туда, где собрались остальные актеры. – Вы заметили, как хорошо Мод играла на тамбурине? Она просто рождена для этого. – Миранда, все еще разгоряченная и возбужденная своим выступлением, рассмеялась.

Гарет понял: она ничуть не сомневается, что он не будет ее ругать. Но Мод побелела, как простыня, видя его приближение, и глаза ее расширились от страха.

– Лорд Харкорт… – Вот и все, что она смогла вымолвить.

– Моя дорогая! – Гарет постарался ее успокоить. – Я и не подозревал о ваших музыкальных талантах. Пожалуйста, продолжайте.

Мод очень удивилась. Она бросила взгляд на Миранду, продолжавшую безмятежно улыбаться, потом посмотрела на своего опекуна. В его карих глазах плясали смешинки. Он указал девушке на инструмент, и она снова взяла его в руки.

– С тобой все в порядке, Миранда? – послышался голос Бертрана из-за спины Гарета. Он не смотрел на графа – бродячие комедианты не смели заговаривать с дворянами, если те не обращались к ним первыми, но косвенным образом этот вопрос был обращен к лорду, испугавшему всех своим появлением.

– Да, конечно. Это лорд Харкорт. Милорд, это Бертран. Вероятно, вы помните, что видели его в Дувре. Я так скверно себя чувствую из-за них. По моей вине их бросили в тюрьму. Это случилось из-за того недоразумения с Чипом.

Бертран поклонился, но в глазах его Гарет прочел настороженность и недоверие.

– Рад познакомиться, ваша светлость.

– Что здесь происходит? – вмешалась подплывшая к ним Гертруда. Перья на ее шляпе яростно колыхались. – Надеюсь, актеры вас не обидели?

– Это лорд Харкорт, мама Гертруда, – торопливо сказала Миранда.

Гертруда не питала раболепного почтения к особам высокого ранга и не постеснялась бы отчитать и лорда.

– Ах вот как! – Гертруда внимательно оглядела Гарета с головы до ног. – Надеюсь, вы не обидели нашу Миранду?

– Гертруда! – воскликнула Миранда с упреком.

Но если Гарета и смутил этот прямой вопрос, он ничем себя не выдал.

– Миранда рассказала вам о нашем договоре?

– Да, милорд, – вмешался Бертран. – Она сказала, вы обещали ей пятьдесят золотых, сэр.

– Это так, – подтвердил он.

– Без всяких особых условий? – допытывалась мама Гертруда. – Нет ничего такого, что она еще должна будет делать?

Гарет бросил взгляд на Миранду, казавшуюся глубоко уязвленной этими словами.

– Нет, – ответил он.

– Думаю, тогда все хорошо, милорд, – пробормотал Бертран. – Вы не обижены на нас?

– Напротив. Я думаю, Миранда должна чувствовать себя счастливой, что у нее столь заботливая и любящая семья.

Гертруда и Бертран сразу заулыбались. Миранда казалась смущенной. Мод забыла о своем тамбурине и с изумлением слушала этот обмен любезностями. Судя по всему, милорд искренне забавлялся тем, что нашел их в такой компании, и не проявлял ни малейшего недовольства, что они удрали. Он даже не рассердился на свою воспитанницу за то, что она играла на тамбурине на улице Лондона, развлекая чернь. Это была удивительная черта характера ее опекуна, о существовании которой она даже не подозревала. Глаза его смеялись, черты лица казались мягче, и в выражении лица не было заметно обычных для него иронии и цинизма.

– Однако, – сказал Гарет, – если разрешите, мне придется препроводить Миранду домой. Она должна выполнить свою работу.

– О да, милорд. Пусть уходит прямо сейчас, – сказал Бертран. – Тебе лучше сейчас вернуться на квартиру, девочка, и захватить это роскошное платье. Гертруда, сходи-ка с ней. А вы, милорд, если не побрезгуете выпить с простым человеком, я готов угостить вас кружкой эля. – Он указал на вывеску таверны напротив.

– Для меня это будет огромным удовольствием, – непринужденно согласился Гарет. – И я буду рад заплатить за нашу выпивку.

Не взглянув на Миранду, он последовал в таверну за Бертраном.

– Мой кузен собирается выпить с ним! – с ужасом сказала Мод.

– Бертран – прекрасная компания для кого угодно, – ответила Миранда, хотя удивилась не меньше Мод. Правда, ее удивило не то, как учтив был Гарет с ее семьей, – ей в отличие от Мод часто приходилось видеть его таким. Однако учтивость – это одно, а совместная выпивка – совсем другое.

Гарет оказался в компании с Раулем и Джебидайей, а не с одним Бертраном, и хотя он догадывался, что улещивать следует маму Гертруду, он сумел и с мужчинами повести себя так, что скоро они почувствовали себя рядом с ним легко и свободно. Ему требовалось их полное доверие, если он хотел добиться успеха в задуманном деле. И если бы ему удалось перетянуть мужчин на свою сторону, то и маму Гертруду можно было бы убедить.

Когда появились Мод и Миранда, переодетая в свое атласное платье, они увидели графа, небрежно развалившегося на скамье с кружкой эля и с любопытством слушающего одну из историй Рауля.

Изумление Миранды все росло. Лорду Харкорту не было нужды вступать в дружеские отношения с труппой. Не надо было стараться понравиться им. И все же, казалось, он был вполне доволен общением с ними. А возможно, оно даже было ему приятно. Или эти люди просто его забавляли? Он находил их смешными и нелепыми? Нет, не может быть. Было бы настоящей низостью забавляться странностями и чудачеством людей, менее счастливых и удачливых, чем он, а ей было известно, что Гарет на такую низость не способен. Для этого он был слишком благороден.

Гарет поднялся на ноги и осыпал целым дождем монет доски деревянного стола, залитого элем.

– Выпейте как следует, джентльмены. Хотелось бы мне побыть с вами подольше. Но я должен проводить домой дам, пока их отсутствие не вызвало толков.

И под хор мужских голосов, желавших ему доброго пути, он галантно предложил руки Мод и Миранде.

Миранда на мгновение задержалась.

– Я скоро приду снова, – сказала она. – Принесу новую одежду для Робби. Люк, присматривай за ним. У него такой усталый вид.

Гарет вместе с Мод ожидали, пока Миранда попрощается со своими друзьями. Он не проявлял ни малейшего нетерпения, хотя был полон холодной и твердой решимости разлучить Миранду с этим сбродом, как только представится случай. Следовало порвать все ее связи с ними, какими бы прочными они ни были. В конце концов они ей больше не нужны. Их время прошло. Ей предстояло завязать новые отношения, в ее новом мире у нее должны были возникнуть новые привязанности, новые узы. Она казалась погруженной в свои мысли, когда наконец присоединилась к ним. Они подошли к мальчишке, все еще державшему коня милорда. Чип бежал впереди, а Гарет не пытался нарушить молчание Миранды. Он чувствовал ее смущение, а если это было так, значит, он почти добился чего хотел.

И в самом деле, Миранда не понимала и сама, что чувствует. Она была рада встрече со своей семьей, но радость эта была омрачена смутным сознанием, что она больше не принадлежит им. Она не могла понять, как столь краткая разлука могла произвести в ней эти перемены, но теперь чувствовала себя такой непохожей на них, такой далекой. Как будто прошлой ночью в саду с ней свершилось некое чудесное и непонятное превращение, как будто она стала совсем иной. И все же труппа оставалась ее семьей. Она их любила. Они имели право на ее дружбу и верность, на ее помощь. Но она столь остро ощущала близость Га-рета – его тело, кожу. И чувство это было необыкновенно сильным и живым, как если бы он стал частью ее самой.

Она не знала, как это сочетать с верностью семье. Как примирить непримиримое – как соединить эти два чуждых друг другу мира?

– Не могу поверить в покладистость моего кузена, – сказала Мод, когда она, Миранда и Чип вновь устроились в паланкине. – Мне показалось, что все это его скорее позабавило, чем рассердило. Я не предполагала, что он может быть таким любезным, таким приятным в общении.

Миранда только кивнула в ответ. Она была слишком удивлена тем, что Гарет не показал своего недовольства.

Что касалось ее самой, то принимать участие в уличном представлении комедиантов для нее было не внове, но такое поведение было чудовищным для леди Мод д'Альбар, подопечной графа Харкорта… Миранда только сейчас осознала это. У Гарета были все основания гневаться, но он обуздал свой гнев. Она только сейчас поняла это.

Когда они добрались до конюшен, граф уже дожидался их там.

– Мод, вам лучше войти в дом через боковую дверь. Возможно, у моей сестры гости, и было бы не совсем удачно, если бы вы с ними столкнулись.

Когда Миранда собралась было последовать за Мод, он удержал ее, положив руку девушке на плечо:

– Мы войдем вместе.

Взяв Миранду под руку, Гарет повел ее к дому.

– Я полагаю, ты хотела доставить Мод удовольствие, развлечь ее. Но если бы кто-нибудь из тех, кто знает нашу семью, увидел вас там вдвоем, все бы пропало.

– Я и подумала, что вы расстроились, – сказала Миранда почти с облегчением.

– Ну, не совсем. Мод, играющая на тамбурине, – зрелище незабываемое, – ответил он со смешком. – Разумеется, дело обстояло бы много хуже, если бы вас обеих увидел кто-то еще.

– Простите меня. Я не подумала, – ответила Миранда с печальной улыбкой. – Кажется, совсем перестала соображать после…

Наступил момент, когда им обоим следовало перестать притворяться, что ничего не случилось. Гарет говорил спокойно, стараясь, как только умел, быть убедительным, чтобы заставить поверить и Миранду, и себя, что ничего важного между ними не произошло.

– Миранда, тебе следует забыть то, что случилось прошлой ночью. Нам обоим следует забыть об этом. Господь свидетель, я напился и ничего не соображал…

– Я не могу этого забыть, – сказала она тихо, но твердо. – Это было самым чудесным, что случилось в моей жизни, и я никогда не смогла бы забыть об этом. И не хочу забывать.

Гарет положил руку ей на плечо и заговорил яростно и убежденно:

– Послушай меня. Это был сон, Миранда. Не более того. Просто сон. Прекрасный сон, но приходит день, и сны рассеиваются. И этот тоже потускнеет при свете солнца.

– Нет, – ответила она. – Этот сон не забудется. – Вырвавшись, она направилась к дому.

– Кровь Господня! – пробормотал Гарет и рассеянным жестом провел рукой по волосам. Она не понимает, что говорит, не знает, что делает с ним.

– Меня удивляет, что эта девка так отлично танцует, – пробормотала Имоджин. – Где эта бродяжка могла научиться выполнять сложные па с таким изяществом?

– Она прирожденная танцовщица, мадам, – ответил Майлз.

Имоджин кисло проговорила:

– Интересно знать, может, она к тому же и прирожденная шлюха? Ты заметил, как она флиртует? И держится с моим братом с неподобающей фамильярностью. И он ей это позволяет! Ничего не понимаю.

Майлз задумчиво потер подбородок, продолжая наблюдать за Мирандой в кругу поклонников. Она обладала необычайной легкостью движений, а ее пленительная улыбка и мелодичный голос привлекали к ней мужчин. Конечно, Майлз заметил ее непринужденное обращение с Гаретом, но он не мог себе представить, чтобы и Гарет флиртовал с ней.

– Иногда мне думается, что в отношениях с женщинами Гарет – сущий младенец! – добавила Имоджин и помрачнела. – Казалось бы, после Шарлотты он мог бы научиться разбираться в них и сразу распознать шлюху, если она ему встретится.

– Не думаю, что это справедливо, моя дорогая, – ответил Майлз, уязвленный такой оценкой Миранды. – Миранда – живая и дружелюбная девушка, но она ничуть не похожа на Шарлотту.

Имоджин выглядела разъяренной, и на миг Майлзу показалось, что она бросится на него с кулаками, но, к его огромному облегчению, после очередного танца к ним приблизилась леди Мэри.

– Имоджин, лорд Дюфор, – приветствовала она их. В этот вечер глаза ее казались скорее серыми, чем зелеными, потому что на ней было платье из шелка цвета голубиного крыла. – Я наблюдала за леди Мод. Я и не знала, что она так прекрасно танцует. Помнится, в прошлом году я видела ее на рождественских празднествах, она с трудом переставляла ноги, и, судя по всему, танцы ее ничуть не увлекали. Она тогда казалась просто безжизненной, да, именно лишенной жизненной силы.

Леди Мэри обмахивалась веером.

– Осмелюсь заметить, что выздоровление и вызвало столь разительную перемену в Мод, – вступился Майлз.

Леди Мэри недоверчиво взглянула на него:

– Чудесное выздоровление, милорд, самое чудесное, какое мне известно.

– Ах, вы говорите о леди Мод? – Кип Росситер присоединился к беседующим. – Это и в самом деле чудесное исцеление. И особенно меня удивляет то, что женщина, столь долго прикованная к постели и не выходившая из своей комнаты много месяцев, вдруг очнулась от сонного существования и теперь порхает с резвостью бабочки. Вы должны назвать мне имя вашего врача, леди Дюфор. Он просто чудотворец.

Имоджин едва не зашипела в ответ. Кип не в первый раз ставил ее в неловкое положение. Ей казалось, что он потешается над ней. Однако в его шутках не было ничего смешного. Напротив, у нее создавалось впечатление, что за ними кроется нечто опасное, очень опасное.

– Как она скачет, – заметила Мэри с явным неодобрением. – Вы заметили, сэр Кристофер, как скачет леди Мод?

– Вы выбрали неверное слово, мадам, – ответил Кип. – В ее движениях столько грации и изящества, что скачками это назвать трудно.

Мэри поморщилась:

– Меня удивляет, Имоджин, почему вы не внушите ей, что молодой леди следует вести себя скромнее. Для девушки, впервые появившейся в свете, она ведет себя слишком свободно.

– Возможно, она возбуждена, потому что предвкушает встречу с женихом? – предположил Кип. – Вы ведь ожидаете прибытия герцога завтра, мадам?

– Да, полагаю, он прибудет на закате, – ответила Имоджин из-под веера.

– Мне ненавистна даже мысль о том, что подопечная лорда Харкорта ведет себя так нескромно, потому что надеется на столь выгодную партию, – сказала леди Мэри. – Право, Гарет не должен этого допускать.

– Я не вижу ничего нескромного в поведении Мод, – сказал Майлз. – Она молода, полна сил и наслаждается своим первым появлением в свете. И все от нее просто в восхищении. К тому же напомню вам, что и королева нашла ее общество чрезвычайно приятным, вносящим свежую струю.

– Браво! – зааплодировал Кип, но взгляд его был холодным. – Я и не думал критиковать поведение леди Мод, Дюфор, вовсе не думал. Я просто был приятно изумлен и очарован тем, что леди Мод, которую я давно знаю, способна быть такой восхитительно общительной.

Он ослепительно улыбнулся всем присутствующим, потом, поклонившись, удалился.

– Интересно знать, где Харкорт, – сказала леди Мэри плаксиво. – В последнее время я его почти не вижу. Он постоянно занят политикой.

– Будьте благодарны, моя дорогая Мэри, за то, что ваш будущий муж умеет блюсти свои интересы, – сверкнула на нее глазами Имоджин. – Счастлива жена того мужа, который заботится о своем будущем.

При этих словах она бросила ядовитый взгляд на собственного супруга.

Майлз слишком привык к таким уколам, чтобы даже пытаться защититься от них. С чувством огромного облегчения он приветствовал новую даму, приблизившуюся к их кружку. Дама походила на линкор и была облачена в шафранного цвета бархат с круглым стоячим воротом, из-за которого она совершенно не могла поворачивать голову.

– Леди Эвермаус! Как очаровательно вы выглядите, – сказал Майлз с улыбкой. – Этот оттенок желтого цвета чрезвычайно вам к лицу.

Леди, польщенная комплиментом, благосклонно улыбнулась. Столь благоприятный отзыв от признанного знатока в области моды и хорошего вкуса польстил ей.

Имоджин насмешливо улыбнулась. Насколько она могла видеть, этот цвет только подчеркивал желтушную бледность лица леди Эвермаус. Но Майлз был непревзойденным лицемером, когда ему было это нужно, а она достаточно сообразительна, чтобы не мешать мужу вести игру. Сделать эту даму своим врагом было бы крайне нежелательно.

Майлз, исполнив свой долг, поклонился и удалился, с невероятной скоростью покрывая расстояние, отделявшее его от жены и приближавшее к благословенному карточному раю.

– Ваша юная кузина произвела фурор, – заметила графиня, оглядываясь на зал, где еще продолжались танцы. – Она необычайно грациозна.

– К ее услугам были самые лучшие учителя, – ответила Имоджин.

– Но даже самые лучшие учителя не могут привить чувство ритма тем, кто лишен его от природы.

– Девушка достаточно одарена, – неохотно согласилась Имоджии.

– Я так понимаю, что герцог Руасси прибывает завтра с намерением посвататься к ней? – Глаза графинн сверкнули, она намеревалась выудить из графини Дюфор все, что удастся.

– Он приезжает к нам на неделю, не больше, – ответила Имоджин. – Хочет закончить переговоры по поводу помолвки.

– Какие связи, моя дорогая мадам! Вас следует поздравить. – Графиня подняла брови, которые были выщипаны до такой степени, что почти исчезли. – Если, конечно, исход этих переговоров будет благоприятным, – добавила она, ехидно улыбаясь.

– Не вижу причины, почему бы им не завершиться к обоюдному согласию, – высокомерно ответствовала Имоджин. Церемонно присев, она удалилась, бросив повелительный взгляд на Мэри, тотчас последовавшую за ней. – Чудовищная женщина!

– Зависть, моя дорогая Имоджин! – попыталась успокоить ее Мэри, похлопывая леди Дюфор по руке. Но в ее голосе прозвучала невольная досада. – Принимать и развлекать герцога под своим кровом в течение двух недель будет нелегким делом. Надеюсь, Мод сознает, как ей повезло с опекунами, столь заботящимися о ее будущем…

Она снова бросила взгляд на танцующих. Мод улыбалась своему партнеру, но вдруг девушка резко повернула голову, и, проследив за ее взглядом, Мэри заметила, что она смотрит на лорда Харкорта, появившегося с группой других мужчин из маленькой комнаты, примыкавшей к сводчатому залу Уайтхолла. В эту минуту выражение лица Мод было таким задумчивым, что на мгновение она, как видно, забыла о своем партнере, и когда снова посмотрела на него, на губах ее блуждала рассеянная улыбка.

Мэри это не понравилось. Она нахмурилась и искоса посмотрела на Имоджин. Та тоже наблюдала за леди Мод, и выражение ее лица было отнюдь не веселым.

– Ваша кузина всегда была привязана к лорду Харкорту, Имоджин?

Имоджин поджала губы:

– Мод проявляет должное почтение к своему опекуну.

– Да? – В это единственное слово Мэри сумела вложить столько яда, что Имоджин поморщилась.

– Гарет не из тех, кто будет настаивать на соблюдении формальных отношений со своими близкими и членами семьи, – ответила она. – Как, вне всякого сомнения, вы скоро убедитесь сами.

– Вне всякого сомнения, – кисло улыбнулась Мэри.

Когда танец подошел к концу, Миранда присела в реверансе перед своим партнером. Она нежно улыбнулась молодому человеку, с которым только что танцевала:

– Прошу вас отвести меня к моему опекуну, сэр. Есть кое-что, о чем я должна срочно поговорить с ним.

Молодой человек очень огорчился, но все-таки предложил ей руку, и они двинулись через весь зал к стоящей у входа группе мужчин.

Гарет почувствовал приближение Миранды прежде, чем увидел ее. Он всем своим существом ощутил, что она рядом. Стараясь держаться непринужденно, Гарет обернулся. Она была очаровательна в платье из шелка цвета абрикоса с высоким стоячим воротником, расшитым по краю сапфирами под цвет ее глаз. Воротник подчеркивал высокие скулы, маленький, четко очерченный подбородок и рот с пухлой нижней губой. Шея ее была белой и стройной, как шея лебедя.

И снова он испытал странное и уже знакомое чувство утраты. Акробатка, похожая повадками на цыганку, бродяжка исчезла, будто ее и не было, и перед ним теперь стояла элегантная аристократка, похожая на остальных придворных дам. Он должен был бы прийти в восторг оттого, что она так умело играла свою роль, оттого, что глаза мужчин одобрительно оглядывали ее, его должно было бы порадовать то, как сопровождавший ее кавалер смотрел на нее и как жеманно он вел ее, демонстрируя всем оказанное ему предпочтение, но вместо радости Гарет испытал прилив раздражения из-за того, что она привлекала внимание мужчин и притягивала их взгляды. Что знала эта толпа легкомысленных придворных о настоящей Миранде? Внезапно Гарет испытал необъяснимое и нелепое желание стереть глупую улыбку с лица ее партнера.

– Милорд, – обратилась к нему Миранда, делая реверанс.

Они не разговаривали наедине после возвращения из Сити нынешним утром, и он различил в ее взгляде нечто похожее на вызов. У нее не было возможности поговорить с ним теперь, как и тогда.

– Моя воспитанница. – Он взял ее за руку и склонился над ней. Его взгляд оставался спокойным и холодным. Изумрудный лебедь нежно качнулся на золотом браслете в виде змейки. – Вы знакомы с его светлостью герцогом Суффолком?

– Знакома, сэр. – Миранда повернулась к герцогу и присела в реверансе. – Но возможно, его светлость не помнит меня.

Тонкие губы герцога дрогнули.

– Если бы так было, мадам, меня следовало бы пригвоздить к позорному столбу.

– Братец… милорд Суффолк. – Пронзительный голос Имоджин ворвался в узкий кружок беседующих. Она сделала реверанс – при этом спина ее оставалась неподвижной и прямой, как шомпол. – Я собираюсь вернуться домой. Наша кузина нуждается в отдыхе.

– Право же, нет, мадам. Я ничуть не устала, – запротестовала Миранда.

На губах Имоджин появилась ледяная улыбка. Леди Дюфор не сводила глаз с брата:

– Вы проводите нас?

– Нет, – ответил Гарет. Он заметил взгляд Миранды, полный разочарования, но отвернулся, не позволив себе поддаться искушению.

– Я полагаю, – продолжала Имоджин с мученическим вздохом, – надо сделать кое-какие приготовления к визиту нашего высокого гостя. – Поэтому я должна пожелать вам приятного вечера, милерд Суффолк. Идемте, кузина.

Она взмахнула веером, приглашая Миранду следовать за собой, как обычно подзывают собаку, и поплыла к выходу. Миранда, поколебавшись всего одно мгновение, снова скромно присела и последовала за сестрой Гарета.

Имоджин подозвала своего слугу:

– Сообщите лорду Дюфору, что его жена желает, чтобы он ее сопровождал. Найдите его в комнате для игры в карты.

Слуга поторопился выполнить поручение, а Имоджин остановилась и ждала, нетерпеливо обмахиваясь веером. Они стояли в длинном коридоре, у дверей бального зала, и Миранда с преувеличенным интересом изучала узор на гобелене, отделявшем маленькую комнату для игры в карты. До них доносился приглушенный гул голосов, и Имоджин вдруг насторожилась, шагнула ближе, прислушиваясь к разговору. Миранда тоже напрягла слух. Она узнала громоподобный бас Брайена Росситера и голос его брата. Прошла минута, прежде чем Миранда поняла, что речь идет о ней. Вернее, о леди Мод.

– Вы не находите ничего необычного в леди Мод, Брайен? – спросил Кип.

– Боже милостивый, конечно, нет. Да и что может измениться в таком маленьком и нежном создании? Она такая веселая и живая… Что может быть в ней необычного?

– Вот именно, – перебил Кип. – Веселая, живая, улыбчивая и чертовски остроумная. Она совсем не похожа на прежнюю леди Мод. И посмотри, как ведет себя Гарет. Он от нее в восторге. А ведь он всегда говорил, что его кузина – наказание Божье, скучное маленькое создание, донимающее всех своими хворями, своим глупым упрямством и постоянными жалобами. Неужели это та самая девушка?

– Ну, пожалуй, ты прав. Но черт побери. Кип, может, когда она поправилась, то и характер у нее переменился к лучшему? Ты ведь знаешь, что хронические болезни скверно влияют на характер.

– Да, – протянул Кип, кажется, ничуть не убежденный.

Миранда бросила взгляд на Имоджин. Леди Дюфор, по-видимому, вслушивалась в каждое слово. Выражение лица у нее было мрачное.

– Ах, миледи, вы…

– Ш-ш-ш! – Она свирепо взглянула на Майлза, как раз приблизившегося к дамам. – Слушай!

Он бросил изумленный взгляд на Миранду и остановился рядом с женой.

– Они говорят о Мод, – прошипела его жена.

– Возможно, девушка возбуждена мыслью о скорой свадьбе, – продолжал Брайен. – Ты же знаешь, как молодые девицы трепещут в предвкушении свадебных торжеств. А Руасси – блестящая партия. Думаю, потому-то она так оживлена.

– Нет, все не так просто, – возразил Кип. Голос его был тихий и задумчивый. – Как ни нелепо звучит такое предположение, Брайен, но мне кажется, это другая девушка. Я почти готов поклясться в этом.

Дыхание Имоджин со свистом вырывалось сквозь стиснутые зубы, и даже Майлз изменился в лице и теперь казался встревожен ным.

– Забавно, что ты это говоришь, – заметил Брайен. – Леди Мэри Эбернети сказала мне почти то же самое. Нечто вроде того, что же могло так сильно изменить воспитанницу Гарета. Она сказала, совсем другая девушка. Но я думаю, все это женские фантазии. Возможно, она просто ревнует Гарета. Ее тревожит, что он так привязан к девчонке. Ревность, ревность! И ничего более.

– Я говорила тебе! – прошептала Имоджин, отойдя от гобелена. – Разве я не говорила тебе того же, муж мой?

Майлз не помнил, что ему говорила по этому поводу жена, но счел целесообразным кивнуть.

– Я знала, что это не сработает. Теперь весь двор только и судачит, что об этой девке… А завтра приезжает ее жених. – Похоже было, что леди Дюфор забыла о присутствии Миранды. – Что теперь делать, я спрашиваю? Что делать? – Она двинулась по коридору, бормоча что-то, а Майлз старался не отстать от жены.

Миранда, пожав плечами, последовала за ними и оказалась в огромном дворе, где их уже ожидала тяжелая карета.

Сэр Кристофер, к несчастью, оказался очень наблюдательным, и было весьма неприятно, что леди Мэри позволила себе высказываться подобным образом, но Миранда не думала, что дело обстоит так уж скверно. Скоро люди привыкнут к новому облику и манерам леди Мод д'Альбар. Но по дороге домой ей стало ясно, что у леди Имоджин было другое мнение на этот счет.

Миранда сидела в уголке кареты и слушала бормотание Имоджин, особенно не придавая значения ее словам. Но через некоторое время стала прислушиваться к ним внимательнее, поскольку уловила, что словоизвержение леди Дюфор имело определенный смысл.

– Что-то надо предпринять, – бормотала леди. – Гарет не понимает, что делает. – Она бросила взгляд на Миранду, сидевшую в тени, в уголке кареты. – Эта самозванка никогда не сойдет за Мод.

– Но это уже произошло, – отважился вставить слово Майлз. – Росситеру скоро наскучит задавать вопросы… как только все это утратит прелесть новизны.

– А вот тут ты ошибаешься! – Имоджин выпрямилась на сиденье. – Если уже теперь возникают вопросы и ходят всякие слухи, то как люди воспримут появление настоящей Мод? Даже те, кто не задается вопросами, заметят разницу. А Рос-ситер и его друзья будут копаться и попытаются узнать правду… Вот увидишь! А если француз сначала увидит Миранду, а потом Мод, обмануть его не удастся. Ты только погляди на нее. Неужели трудно отличить вульгарную бродяжку от благородной, аристократичной Мод?

– Пожалуй, Мод бледнее.