Текст книги "Сомнительная репутация"

Глава 11

Не сразу придя в себя, Тобиас понял, что карета еще движется и можно продлить мгновения сладкой истомы.

– Тобиас?

– М-м?

Лавиния слегка зашевелилась под ним.

– Думаю, мы вот-вот подъедем к моему дому.

– Я предполагал, что именно это ты и скажешь. – Он накрыл рукой ее грудь, упругую, совершенной формы, похожую на спелое яблоко.

«Нет, пожалуй, сегодня больше не стоит возвращаться к теме фруктов, – подумал Тобиас. – Лавиния права, мы, должно быть, уже рядом с ее домиком на Клермонт-лейн».

– Скорее, Тобиас. – Она обеспокоенно заерзала под ним. – Нам нужно привести себя в порядок. Только представь, как будет неловко, если лакей миссис Доув застанет нас в таком виде.

Тревога в ее голосе позабавила его.

– Успокойся, Лавиния. – Тобиас медленно и неохотно сел, задержавшись лишь для того, чтобы еще раз поцеловать ее обнаженное бедро.

– Тобиас!

– Я слышу, миссис Лейк. Кучер и лакей тоже услышат, если вы не понизите голос.

– Быстрее. – Сев, она судорожно возилась с корсетом. – Мы сейчас остановимся. Ах ты, Господи, надеюсь, мы не испортили подушки миссис Доув? Что она подумает?

– Меня не особенно волнует, что она подумает. – Тобиас вдохнул аромат их недавней страсти, ощущавшийся в небольшом пространстве кареты. – Миссис Доув ведь больше не ваша клиентка, помните?

– Господи, сэр, но она же элегантная леди. – Лавиния нервно поправила серебряный кулон. – Уверена, эта дама не привыкла к тому, чтобы ее прекрасную карету использовали как дешевый наемный экипаж.

Тобиас посмотрел на Лавинию с глубоким удовлетворением. Желтый свет лампы искрился в ее взлохмаченных золотисто-рыжих волосах. Щеки Лавинии раскраснелись. Она была словно озарена теплым светом.

И тут он заметил панику в ее глазах.

– Вы смущены, да? – спросил Тобиас. – Опасаетесь, как бы миссис Доув после того, что здесь произошло, не отказала вам в звании леди?

Лавиния все еще сражалась с корсетом.

– Она, вероятно, сочтет, что я ничем не лучше тех женщин, которые собираются на Ковент-Гарден ближе к ночи.

Тобиас пожал плечами.

– Почему вы так озабочены тем, что она подумает о вас?

– Не хочется производить на клиента впечатление легкомысленной женщины.

– На бывшего клиента.

– Да, но и то, что будут говорить о нас, важно в этой профессии. Ведь нельзя же предлагать свои услуги в газетах. Приходится рассчитывать на рекомендации удовлетворенных клиентов.

– Я лично совершенно удовлетворен в данный момент. Это вас успокаивает?

– Нет, разумеется. Ты – деловой партнер, а не клиент. Не дразни меня, Тобиас. Ты прекрасно знаешь, я не могу допустить, чтобы миссис Доув рассказывала своим аристократическим друзьям, будто я всего лишь…

– Ты вовсе не такая, – твердо возразил он. – И мы оба знаем это. Так зачем же толковать об этом?

– Это дело принципа.

Тобиас кивнул:

– Ты уже упоминала о принципах. Похоже, они важны для тебя. Но сейчас речь вовсе не о них. Речь о здравом смысле. Я не хотел бы, чтобы у тебя появилась привычка швырять в лицо клиентам их деньги. Если миссис Доув, несмотря на все то, что ты сегодня ей сказала, все же пришлет тебе гонорар, я настоятельно советую принять его.

Лавиния перестала сражаться с корсетом и сердито посмотрела на него.

– Как вы смеете насмехаться над этим, сэр!

– Прости меня, Лавиния. – Он расправил ей платье на спине. – Но ты, похоже, впадаешь в истерику.

– Не смей обвинять меня в истерике! Я забочусь о своей репутации. Вполне обоснованное беспокойство, на мой взгляд. Я не хочу снова менять род занятий. Это такая морока.

Тобиас улыбнулся:

– Миссис Лейк, уверяю вас, если кто-нибудь осмелится опорочить вас, я буду защищать вашу честь всеми способами, вплоть до дуэли.

– Ты намерен превратить все это в шутку, да?

– Твоя накидка, возможно, и пострадала, но думаю, что подушки в полном порядке. И даже если нет, я уверен, кучер позаботится о том, чтобы к утру они были безупречны. Он отвечает за то, чтобы карета была в идеальном состоянии.

– Моя накидка! – Лавиния так расстроилась, что даже побледнела. Неловко встав, она подхватила накидку с подушек. – О Боже!

– Лавиния…

Она села напротив и встряхнула накидку. Держа ее перед собой, Лавиния в ужасе уставилась на подкладку.

– О нет! Это ужасно. Совершенно ужасно.

– Лавиния, неужели потеря клиента так сказалась на твоих нервах?

Она оставила эти слова без ответа и, повернув накидку, продемонстрировала ему темное влажное пятно.

– Посмотри, что ты сделал, Тобиас. Ты погубил накидку. Как объяснить, откуда это пятно? Остается только надеяться, что мне удастся вывести его прежде, чем его заметят дома.

Тобиас подумал, что тревога Лавинии из-за подушек и накидки неминуемо испортит его настроение. Пережитые минуты любви были просто невероятны. Таких чувств он не испытывал очень давно. И мог поклясться, что и Лавиния испытала наслаждение. Кстати, изумление, прозвучавшее в ее голосе в момент наивысшего восторга, убедило Тобиаса, что до сегодняшней ночи она не чувствовала ничего подобного.

Но вместо того чтобы наслаждаться, Лавиния твердила об этом чертовом пятне.

– Ну что ж, Лавиния, хорошенько подумав, ты придешь к выводу, что лучше, если свидетельство наших недавних занятий останется на твоей накидке, нежели на чем-то ином.

Лавиния настороженно посмотрела на подушки рядом с ним.

– Конечно. Было бы ужасно, если бы мы запачкали сиденье. Но похоже, пятна нет.

Карета замедлила ход. Тобиас отодвинул занавеску на окне и увидел, что они прибыли на Клермонт-лейн.

– Я говорю не о подушках.

– А где же еще подобное пятно может иметь какое-то значение?

Тобиас встретился с ней взглядом и промолчал.

Лавиния нахмурилась. Растерянность промелькнула в ее глазах прежде, чем она поняла его.

– Да, – промолвила Лавиния и быстро свернула накидку.

– Между нами не должна возникать неловкость, Лавиния. Мы оба имели супружеский опыт. И мы отнюдь не юнцы.

Лавиния уставилась в окно.

– Верно.

– Давай говорить прямо. Это пятно – свидетельство небольшой предосторожности, необходимой в данных обстоятельствах. – Его голос смягчился. – Ведь надо думать о непредвиденных последствиях.

Она сжала свернутую накидку.

– Ты прав.

– Если они возникнут, ты обсудишь их со мной, хорошо?

– Да.

– Я слишком увлекся в минуту страсти. Но в следующий раз приму меры предосторожности, прежде чем мы снова займемся этим.

– Сэр, мы приехали! – с преувеличенной радостью воскликнула Лавиния, – Наконец-то я дома.

Коренастый лакей открыл дверь и опустил ступеньку для Лавинии. Она бросилась к двери так, словно дом был ее единственной надеждой на спасение.

– Доброй ночи, Тобиас.

Он взял ее за руку.

– Лавиния, с тобой все в порядке? Ты сама не своя.

– Разве?

Улыбка, которой она одарила его, блеснула, словно отполированная сталь. «Что ж, это в духе Лавинии», – решил он, не зная, хороший ли это знак.

– Вечер выдался утомительный, – осторожно заметил он. – У тебя шалят нервы.

– С чего бы это? Ведь я всего лишь потеряла единственного клиента и мне испачкали накидку. Кроме того, меня будет беспокоить весьма интимный вопрос в предстоящие несколько дней.

– Можешь винить меня во всех своих бедах.

– О, я так и делаю. – Она подала руку лакею. – Мне совершенно ясно, что все мои трудности исходят от вас, сэр. Вы вновь виноваты во всех моих проблемах.

Почему же все, что касается Лавинии, всегда так запутанно? Тобиас раздраженно вошел в свой кабинет, налил себе щедрую порцию бренди и опустился в любимое кресло. Когда он мрачно уставился на горящий огонь, перед глазами у него возник образ испачканной накидки.

Дверь позади него распахнулась.

– А, наконец ты вернулся. – Энтони, с развязанным галстуком и в расстегнутой рубашке, вошел в комнату. – Я заглянул сюда час назад по пути домой, чтобы узнать новости. Доел остатки пирога с лососиной, приготовленного Уитби. Я скучаю по его стряпне.

– Как ты можешь по ней скучать, если не пропускаешь ни одного обеда, да еще поздно ночью перекусываешь.

– Не хочу, чтобы тебе было одиноко, – хмыкнул Энтони. – ты что-то припозднился. На тебя это непохоже. Полагаю, вечерок выдался интересный?

– Нашел дневник.

Энтони тихо присвистнул:

– Поздравляю. Полагаю, ты вырвал страницы, которые важны для тебя, миссис Лейк и твоего клиента?

– В этом не было необходимости. Кто-то бросил чертов дневник в огонь до того, как я нашел его. Узнать его можно, но прочитать что-нибудь – уже нет.

– Понятно. – Энтони задумчиво провел рукой по волосам. – Тот, кто убил Феликса и забрал дневник, хотел показать тебе, что ты должен прекратить расследование?

– Наверное.

– Начиная это дело, ты говорил, что в дневнике упоминаются несколько человек. Любой из них мог убить Холтона Феликса и потом уничтожить записи.

– Конечно.

– Как Невилл отнесся к новости?

– Я еще не сообщил ему о последних событиях.

Энтони с любопытством посмотрел на него:

– И что дальше?

– Иду спать, вот что дальше.

– Я собирался отправиться к себе, когда услышал, что у наших дверей остановилась роскошная карета. – Энтони усмехнулся. – Поначалу я даже решил, что кто-то ошибся адресом. И тут увидел, что ты выходишь из нее.

– Карета принадлежит клиентке Лавинии. – Тобиас сделал несколько глотков бренди. – Бывшей клиентке.

– Потому что дневник найден?

– Нет. Потому что Лавиния отказала ей. Отказалась принять гонорар.

– Не понимаю. – Энтони встал перед камином. – Какого дьявола миссис Лейк отказалась от положенного ей гонорара?

Тобиас осушил бокал и поставил его на подлокотник кресла.

– Она сделала это из-за меня.

– Из-за тебя?

– Понимаешь, это дело принципа.

Энтони озадаченно посмотрел на него:

– Нет, не понимаю. Не обижайся, Тобиас, но ты как-то бестолково объясняешь. Ты сколько сегодня выпил?

– Мало. – Тобиас постучал пальцем по бокалу. – Лавиния отказалась от клиентки, обвинив ее в том, что та подвергла меня сегодня опасности.

– Объясни, пожалуйста.

Тобиас объяснил. Когда он закончил, Энтони долго смотрел на него.

– Так-так-так, – сказал он наконец.

– Лавиния вспыльчива, а клиентка вывела ее из себя.

– Это очевидно. Тобиас пожал плечами:

– Полагаю, моя партнерша уже жалеет о своем поступке.

Энтони вопросительно выгнул бровь:

– Почему ты так считаешь?

– Выходя из кареты, Лавиния сказала, что я опять виноват во всех ее проблемах.

Энтони кивнул:

– Довольно разумный вывод.

– Ты, кажется, говорил, что собирался домой.

– У тебя сегодня отвратительное настроение, да?

– Пожалуй, так.

Энтони осмотрел его с ног до головы.

– Ты сказал, что переоделся после потасовки в переулке?

– Да.

– Значит, твой растерзанный вид объясняется еще одной потасовкой?

Тобиас прищурился.

– Если, по-твоему, у меня сейчас плохое настроение, то продолжай свои расспросы и вскоре заметишь, что оно еще больше ухудшится.

– Вот мы наконец и добрались до сути дела. Ты поцеловал миссис Лейк, и она наградила тебя за это пощечиной.

– Миссис Лейк не дала мне пощечины.

Энтони широко раскрыл глаза:

– Черт побери, только не говори, что ты… что ты… С миссис Лейк? В карете? Но ведь она леди. Как ты мог?

Тобиас пристально посмотрел на него.

То, что Энтони увидел в глазах шурина, заставило его замолчать и поспешно заняться углями в камине.

Высокие напольные часы неумолимо отсчитывали последние часы перед рассветом.

Тобиас поудобнее устроился в кресле, раздраженный тем, что ему читает нотации молодой человек, никогда еще серьезно не увлекавшийся женщиной.

Спустя некоторое время Энтони кашлянул.

– Ты знаешь, что она собирается в театр завтра вечером? – Он бросил взгляд на часы. – Вернее, уже сегодня, да? В любом случае ты можешь тоже там появиться. Они с Эмелин приглашены в ложу леди Уортхэм. Будет вполне уместно, если ты посетишь их в ложе.

Тобиас усмехнулся:

– Неужели?

– Не беспокойся, – продолжил Энтони. – Я ни за что не оставлю тебя одного в таких обстоятельствах. Тебе явно нужен спутник. Буду рад составить тебе компанию.

– А, так вот в чем дело.

Энтони невинно посмотрел на него:

– Прошу прощения?

– Ты хочешь пойти завтра в театр, потому что там будет мисс Эмелин. И тебе нужен повод, чтобы зайти в ложу Уортхэмов.

Энтони напрягся:

– Эмелин завтра представят на рынок невест. Лавиния надеется завлечь достойного жениха, помнишь?

– В жертву этому принесен Аполлон. Как же, помню.

– Вот именно. Эмелин так очаровательна и так умна! Боюсь, план Лавинии принесет свои плоды.

Тобиас поморщился. Энтони встревожился:

– Нога сильно болит?

– Меня беспокоит не нога, а разговор о фруктах.

При этом Тобиас подумал, что нога-то как раз совсем не беспокоит его. Бренди, несомненно. Только теперь он вспомнил, что перестал чувствовать обычную боль еще раньше, когда предавался любви с Лавинией. «Ничто так не отвлекает мужчину от боли и неприятностей», – удовлетворенно решил Тобиас.

Энтони озадаченно смотрел на него:

– Ничего не понимаю. При чем тут фрукты?

– Не обращай внимания. На твоем месте я не стал бы беспокоиться о планах Лавинии. Эмелин – интересная молодая дама и, конечно, не останется без внимания. Но как только станет известно, что она не богатая наследница, алчные мамаши постараются отвлечь от нее своих сынков.

– Все это, возможно, и так, но как насчет волокит и профессиональных соблазнителей? Ты же знаешь, любая молодая дама может оказаться в опасности, когда они рядом. Соблазнять невинных девушек для них своего рода спорт.

– Лавиния убережет Эмелин. – Тобиас вспомнил о хладнокровии Эмелин в Риме. – А вообще-то мисс Эмелин сама способна позаботиться о себе.

– Тем не менее я предпочел бы не рисковать. – Энтони решительно ухватился за каминную полку. – И поскольку мои цели, похоже, сходны с твоими, нам стоит действовать заодно в этом деле.

Тобиас глубоко вздохнул:

– Мы с тобой пара дураков.

– Говори за себя. – Энтони, повеселев, направился к двери. – Утром я позабочусь о билетах.

– Энтони!

– Да?

– Я говорил тебе, что родители Лавинии занимались гипнозом?

– Нет, но мисс Эмелин упоминала об этом. А что такое?

– Ты некоторое время интересовался этой темой. Как по-твоему, опытный гипнотизер способен погрузить человека в транс так, что тот этого не осознает?

Энтони улыбнулся:

– Допускаю, что слабый человек уязвим перед опытным гипнотизером. Но уверен, нельзя погрузить в транс мужчину с сильной волей и острой наблюдательностью.

– Не сомневаешься в этом?

– Нет, только если он сам не захочет быть околдованным.

Энтони вышел.

Хохот шурина доносился до Тобиаса, пока тот не закрыл за собой парадную дверь.

Глава 12

– Да что такое с тобой сегодня? – спросила Эмелин, потянувшись к кофейнику. – У тебя какое-то странное настроение.

– Я имею все основания пребывать в странном настроении, – ответила Лавиния, положив яичницу на тарелку и подумав при этом, что она сегодня зверски голодна. Она ощутила голод, уже проснувшись. Лавиния объясняла это занятиями в карете миссис Доув. – Я же говорила тебе, мы остались без клиента.

– Ты поступила правильно, прервав отношения с миссис Доув. – Эмелин налила себе кофе. – Она не имела права поручать своему человеку шпионить за мистером Марчем. Кто знает, каковы были ее намерения?

– Я почти уверена, что она приказала лакею первым добраться до дневника или же отобрать его у мистера Марча силой. Ей был необходим этот дневник. Миссис Доув не желала, чтобы Тобиас или я узнали ее секреты.

– Даже после того, как она рассказала тебе о них?

Лавиния приподняла брови:

– Полагаю, каковы бы ни были тайны миссис Доув, они содержат в себе нечто большее, чем сведения о не совсем порядочном поведении в далеком прошлом.

– Но теперь это уже совсем не важно, не так ли? Дневник уничтожен.

– Я, возможно, несколько поторопилась, отказавшись от гонорара.

Глаза Эмелин сверкнули.

– Это был вопрос принципа.

– Вот именно. Мистер Марч, конечно, очень трудный партнер, но мы работали вместе в этом деле. Я же не могу допустить, чтобы клиентка считала, будто может обращаться с ним, как с пешкой, используя его в своих интересах. У человека ведь есть гордость.

– А чью гордость ты вчера защищала – свою или мистера Марча? – поинтересовалась Эмелин.

– Сейчас это не важно. Суть в том, что с сегодняшнего дня у меня нет клиента.

– Не волнуйся. Вскоре может появиться новый.

«Безудержный оптимизм Эмелин иногда так утомляет», – подумала Лавиния.

– Мне вот что пришло в голову, – промолвила она. – Мистер Марч, несомненно, получит гонорар от своего клиента. И в таком случае он, по-моему, должен разделить его со мной, правда?

– Конечно.

– Пожалуй, я скажу ему об этом. – Лавиния ела яичницу и рассеянно прислушивалась к глухому стуку копыт и скрипу колес кареты на улице. – Знаешь, как бы трудно с ним ни было в этом деле, все же мистер Марч принес определенную пользу. Ведь в конце концов именно он нашел дневник дворецкого.

Эмелин с любопытством посмотрела на нее:

– Что ты задумала, Лавиния?

Та небрежно пожала плечами:

– Если я иногда еще буду сотрудничать с мистером Марчем, это может принести пользу нам обоим.

– Так. – Странное выражение появилось в глазах Эмелин. – Так-так-так. Действительно. Поразительная мысль.

Да, мысль о будущем партнерстве с Тобиасом вызывала у Лавинии возбуждение и жуткий страх, и она решила сменить тему.

– Сначала самое главное, – твердо заявила Лавиния. – Сейчас нам следует поразмыслить о твоем посещении театра сегодня вечером.

– Нашем посещении театра.

– Верно. Как мило, что леди Уортхэм пригласила и меня.

Брови Эмелин приподнялись.

– Думаю, ты вызываешь у нее любопытство.

Лавиния нахмурилась.

– Надеюсь, ты не упоминала ей ни об одном из моих прежних занятий?

– Конечно, нет.

– И ничего не говорила ей о моем новом деле, надеюсь?

– Нет.

– Отлично. – Лавиния немного успокоилась. – Едва ли леди Уортхэм сочтет любую из моих профессий достойной.

– В ее кругу для женщин просто не существует достойных профессий.

– Точно. Сегодня я обязательно намекну, что у тебя есть хотя и скромное, но вполне обеспеченное наследство.

– Это не совсем намек, тетя Лавиния. Это, скорее, похоже на ложь.

– Вздор! – отмахнулась Лавиния. – Итак, не забудь, что сегодня утром нам предстоит последняя примерка у мадам Франчески.

– Не забуду. – Эмелин заколебалась, и непривычно тревожная складка появилась на ее обычно безмятежном челе. – Лавиния, по поводу сегодняшнего вечера. Полагаю, ты не питаешь слишком больших надежд? Я уверена, что не понравлюсь.

– Чушь! Ты будешь просто красавицей в новом платье.

Эмелин усмехнулась.

– Но не такой, как Присцилла Уортхэм. Именно поэтому ее мать так добра ко мне, и ты это прекрасно знаешь. Она считает, что на моем фоне Присцилла кажется особенно красивой.

– Мне нет никакого дела до того, что леди Уортхэм решила представить Присциллу в наиболее выгодном свете. При этом она подарила нам прекрасную возможность, и я хочу в полной мере использовать ее.

Дверь в столовую распахнулась, и на пороге появилась миссис Чилтон. Глаза ее возбужденно сверкали.

– Прибыла миссис Доув, мэм, – громко объявила она. – Вы принимаете посетителей в такой ранний час?

– Миссис Доув?

Паника охватила Лавинию. Значит, Тобиас ошибся, заверив ее, что не осталось пятен на подушках кареты. При тусклом освещении он, конечно, не заметил изобличающего пятна. Она даже заподозрила, будто Джоан Доув явилась с требованием компенсировать ущерб, нанесенный ее роскошному экипажу. Сколько же стоит новая обивка для сидений?

– Ну да, мэм. Куда ее проводить – в гостиную или в ваш кабинет?

– А что ей надо? – настороженно осведомилась Лавиния.

– Ну уж этого я не знаю, мэм. Она хочет поговорить с вами. Отказать ей?

– Нет, конечно, нет. – Лавиния глубоко вздохнула и взяла себя в руки. Она опытный человек и справится с подобными вещами. – Я приму миссис Доув. Пожалуйста, проведи ее в мой кабинет.

– Слушаюсь, мэм.

– Могу поклясться, миссис Доув приехала, чтобы оплатить твои услуги, – проговорила Эмелин. Лавиния воспрянула духом:

– Ты действительно так думаешь?

– А какие еще могут быть причины?

– Ну…

– Возможно, она желает принести извинения.

– Сомневаюсь.

– Лавиния? – Эмелин нахмурилась. – Что случилось? Я полагала, ты будешь в восторге от того, что она приехала расплатиться с тобой.

– Я в восторге. – Лавиния направилась к двери. – В полном восторге.

Лавиния заставила миссис Доув ждать целых четыре минуты, но больше она уже сама не смогла вытерпеть. Неторопливо войдя в кабинет, Лавиния изобразила учтивую безмятежность. Опытную женщину, словом.

– Добрый день, миссис Доув. Какой сюрприз! Я не ждала вас.

Джоан стояла перед шкафом с книгами в темно-сером платье, явно сшитом мадам Франческой. Оно подчеркивало ее элегантную фигуру и выгодно оттеняло отливающие серебром волосы.

Вуаль изящной черной шляпки была красиво собрана на полях. Выражение глаз Джоан, как и всегда, было непроницаемым.

– Вижу, вы увлекаетесь поэзией, – сказала она. Застигнутая этими словами врасплох, Лавиния быстро взглянула на изрядно опустевшие полки.

– У меня сейчас немного книг. Мне пришлось оставить их, когда мы поспешно покинули Италию. Со временем я надеюсь пополнить мою библиотеку.

– Простите, что беспокою вас так рано, – промолвила Джоан. – Но я совсем не спала ночью и больше не выдержу ожидания.

Лавиния направилась к своему письменному столу, укрывшись за ним, словно в крепости.

– Прошу вас, садитесь.

– Благодарю вас. – Джоан расположилась у стола. – Сразу перейду к делу. Я хотела бы извиниться за то, что произошло прошлой ночью. Меня отчасти оправдывает лишь то, что я не совсем доверяла мистеру Марчу. Я считала, что за ним лучше присмотреть.

– Вот оно что.

– Я приехала, чтобы убедить вас взять деньги, которые должна вам за работу. Ведь вы с мистером Марчем преуспели. И не ваша вина, что дневник уничтожен.

– Это, вероятно, к лучшему, – осторожно заметила Лавиния.

– Возможно, вы правы. Однако остается еще один крайне неприятный вопрос.

– Полагаю, вы хотите выяснить, кто прислал вам ту ужасную миниатюру из воска.

– Я не успокоюсь, пока не узнаю этого, – призналась Джоан. – Прошу вас продолжить расследование дела.

Значит, Джоан явилась не по поводу подушек. Она намерена заплатить гонорар и попросить о новых услугах.

Лавиния была поражена. Внезапно утро показалось ей более светлым, несмотря на дождь. Однако она выказала не облегчение, а профессиональную деловитость. Сложив руки на столе, Лавиния обронила:

– Ясно.

– Я пойму, если вы потребуете увеличить гонорар, поскольку была не вполне откровенна с вами в вопросе о дневнике.

– Я учла это обстоятельство.

– Конечно. Назовите вашу цену.

Лавиния подумала, что должна ухватиться за этот шанс, получить кругленькую сумму и забыть о прошлом. Но тут некстати у нее мелькнула мысль о том, что грозило Тобиасу прошлой ночью.

И вопреки здравому смыслу она заявила:

– Если мы продолжим сотрудничество, миссис Доув, я обязана предупредить вас, что вы должны отказаться от слежки. Я не допущу, чтобы за мистером Марчем следили так, словно он вор или негодяй. Мистер Марч – профессионал, такой же, как и я.

Джоан приподняла бровь:

– Мистер Марч вам небезразличен, не так ли? Лавиния поклялась себе, что не поддастся на эту уловку.

– Уверена, вы поймете, если я скажу вам, что у меня есть серьезные обязательства перед мистером Марчем. Ведь он мой деловой партнер.

– Значит, чувство долга?

– Именно. Итак, миссис Доув, обещаете ли вы, что не пошлете своего человека следить за мистером Марчем, когда он будет заниматься расследованием?

Джоан, поколебавшись, кивнула:

– Даю вам слово больше не вмешиваться.

– Хорошо. – Лавиния холодно улыбнулась. – Я немедленно отправлю сообщение мистеру Марчу. Если он согласится возобновить расследование, я приму ваш новый заказ.

– Что-то подсказывает мне, что мистер Марч продолжит сотрудничать с вами в этом деле. Прошлой ночью ему явно не понравилось, что вы отказались от моих денег.

Лавинию бросило в жар. Она откинулась на спинку стула.

– Полагаю, вы правы, и мистер Марч охотно возобновит расследование. Поэтому я, пожалуй, задам вам ряд вопросов. Это сэкономит время.

Джоан слегка наклонила голову:

– Конечно.

– Вероятно, тот, кто сжег дневник и оставил его мистеру Марчу, пытался убедить нас, что шантаж прекратится. Думаю, вы больше не получите записок от человека, пославшего вам восковую миниатюру. Полагаю, у него пропало желание шантажировать вас.

– Возможно, вы правы. Узнав, что я наняла профессионалов для расследования дела, он, несомненно, встревожился и решил уйти в тень. И все же я должна знать, кто этот человек. Уверена, вы меня понимаете. – Джоан грустно улыбнулась. – Я не потерплю, чтобы незнакомцы угрожали мне смертью.

– Разумеется. На вашем месте я чувствовала бы то же самое. Лежа в постели этой ночью, я размышляла над некоторыми моментами расследования. Мне пришло в голову, что тут дело не в обычном шантаже. Прошу вас не обижаться, но я должна спросить вас кое о чем.

– О чем же?

– Прежде чем ответить, подумайте и будьте честны, миссис Доув. – Лавиния прикинула, как бы поучтивее задать вопрос. – Есть ли причины, по которым кто-то хочет наказать вас?

Никаких эмоций не отразилось на лице Джоан. Ни удивления, ни возмущения, ни страха. Она просто кивнула, словно предвидела этот вопрос.

– Не представляю, что я сделала, чтобы кто-то захотел убить меня.

– Вы очень богатая женщина. Были ли у вас деловые контакты, принесшие кому-то значительный материальный ущерб?

В глазах Джоан появилось грустное, даже тоскливое выражение, но оно быстро исчезло.

– Многие годы я была замужем за очень мудрым и умным человеком. Он управлял моими и своими делами весьма успешно. От него я много узнала о вложениях капитала и разных финансовых тонкостях, но едва ли когда-нибудь стану столь же умелой. После смерти Филдинга я старалась как могла, но все это так сложно.

– Понимаю.

– Я по-прежнему бьюсь над многими аспектами вложений капитала, который он оставил мне. Тем не менее, уверена, после его смерти я не совершила ничего такого, чтобы кто-то потерял из-за меня деньги.

– Простите, а в вашей личной жизни ничто не могло спровоцировать эту историю?

– Я глубоко любила мужа, миссис Лейк, была верна ему все годы супружества, а после его смерти не имела никаких романтических связей. Не представляю, какие личные причины моей жизни побудили кого-то угрожать мне.

Лавиния встретилась с ней взглядом.

– Однако угроза смерти – это очень личное дело, не так ли? Пожалуй, более личное, чем шантаж.

– Да. – Джоан встала. Прекрасно скроенные юбки ее платья незачем было поправлять. Они упали вниз изящными складками. – Вот поэтому я и прошу вас продолжить выяснение этого дела.

Лавиния тоже поднялась:

– Я немедленно отправлю записку мистеру Марчу.

Джоан направилась к двери.

– Вы с мистером Марчем довольно близки, не так ли?

Совершенно необъяснимым образом носок туфли Лавинии зацепился за ковер. Она споткнулась и ухватилась за край стола, чтобы не упасть.

– У нас деловые отношения, – ответила Лавиния, поняв, что ее голос прозвучал слишком громко и твердо. Она поспешила открыть дверь.

– Вы удивляете меня. – Джоан выглядела озадаченной. – Судя по тому, как вы тревожились о его безопасности и благополучии прошлой ночью, я предположила, что у вас не только профессиональные, но и личные отношения.

– Я беспокоюсь о нем не больше, чем всякий другой о своем деловом партнере.

– Ну что ж. – Джоан вышла в прихожую и остановилась. – Кстати, чуть не забыла. Сегодня утром мой кучер сказал мне, что нашел кое-что на сиденье кареты.

Во рту у Лавинии пересохло, и она, вцепившись в ручку двери, залилась краской.

– На сиденье?

– Да, думаю, это ваше. – Джоан открыла сумочку и, вытащив сложенный квадрат муслина, протянула его Лавинии. – Это определенно не мое.

Лавиния уставилась на ткань. Это было то самое фишю, которое она надевала прошлым вечером. Рука ее потянулась к горлу.

– Благодарю вас. – Лавиния торопливо взяла фишю. – Я не заметила, что потеряла его.

– Нужно проявлять осторожность в карете. – Джоан опустила вуаль. – Особенно по ночам. В полутьме трудно что-либо заметить. И легко потерять что-то ценное.

Лавиния отправила послание Тобиасу, едва Джоан удалилась в своей элегантной темно-бордовой карете.

«Дорогой сэр.

Наша бывшая клиентка вновь обратилась ко мне. Она желает, чтобы мы продолжили расследование ее дела. Я заручилась твердым обещанием миссис Доув соблюдать строгие условия. Представляет ли для вас интерес возобновление делового сотрудничества со мной?

С уважением, миссис Л.».

Ответ пришел менее чем через час.

«Дорогая миссис Л.

Буду рад принять участие в нашем деле в любом качестве, которое вас устроит.

С уважением, М.»

Лавиния долго изучала короткую записку. В конце концов она решила не искать скрытый смысл в написанном Тобиасом. Он не высказывал намеков в своих посланиях к ней. И не проявлял тонкости.

Да, Тобиас явно не поэт.

– Уничтожен, говорите? – Невилл был совершенно обескуражен этой новостью. – Черт побери! Полностью сожжен?

– На вашем месте я бы понизил голос. – Тобиас обвел многозначительным взглядом зал клуба. – Никогда не знаешь, кто может услышать.

– Верно. – Невилл озадаченно покачал головой. – Я забылся. Просто меня поразило такое развитие событий. Ничего не осталось?

– Несколько страниц уцелели от огня. Полагаю, это было сделано с целью убедить меня в том, что я обнаружил именно дневник.

– А как же страницы с записями о членах «Голубой палаты»– ни одну нельзя прочитать?

– Я очень тщательно проверил пепел, – заверил его Тобиас. – Не осталось ничего представляющего интерес.

– Проклятие! – Рука Невилла сжалась в кулак, и в этом жесте было нечто театральное. – Это означает, что дело закончено, так?

– Ну…

– Все это, разумеется, крайне прискорбно. Я очень хотел узнать имя единственного оставшегося в живых члена «Голубой палаты», человека, ставшего предателем во время войны.

– Понимаю.

– Теперь, поскольку дневник уничтожен, мы никогда не узнаем его. И также не выясним, кто на самом деле этот Азур.

– Если учесть, что он уже почти год как мертв, то это, возможно, и не важно.

Невилл нахмурился и потянулся к бутылке с бордо.

– Пожалуй, вы правы. Я бы многое отдал, чтобы заполучить этот дневник. Но в конце концов самое главное то, что «Голубая палата» больше не существует как преступная организация.

Тобиас откинулся в кресле и задумчиво соединил кончики пальцев.

– Есть одна незначительная проблема.

– Что такое?

– Тот, кто уничтожил дневник, прежде мог прочесть его.

Невилл вздрогнул:

– Прочитал его? Проклятие! Да, я не подумал об этом.

– Кому-то, таким образом, известно, кто скрывается под личиной Азура. И этот же человек знает также единственного оставшегося в живых члена «Голубой палаты».

Бутылка с бордо слегка задрожала в руках Невилла.

– Черт побери, Марч, вы правы!

– Кто бы это ни был, он, возможно, вовсе не собирается раскрывать тайны дневника. И полагаю, именно в этом он и пытался убедить нас, сделав так, чтобы я нашел сожженные страницы. – Тобиас помолчал. – Однако этот человек знает ответы на наши вопросы. И это делает его опасным.