Текст книги "Невыбирающее осознавание. Собрание выдержек из бесед"

Разделение между наблюдателем и наблюдаемым

Как может процесс наблюдать сам себя?

В: Я думаю, весьма важно знать, что мы подразумеваем под видением и наблюдением. Вы сказали, что нет никакого мотива или центра, а есть только процесс. Как может процесс наблюдать другой процесс?

Кришнамурти: Это похоже на перекрестный допрос! Конечно, вы не пытаетесь поймать меня в ловушку, а я не пытаюсь умело отвечать. Что мы пытаемся делать, так это понимать проблему, которая очень сложна, и один или два вопроса и ответа ее не решат. Но мы можем подходить к ней с разных сторон и смотреть на нее как можно более терпеливо.

Итак, вопрос таков: если есть только процесс, а не центр, наблюдающий его, то как может процесс наблюдать сам себя? Процесс активен, он движется, изменяется, все время пребывает в движении, и как такой процесс может наблюдать сам себя, если нет никакого центра? Я надеюсь, вопрос вам ясен, иначе то, что я намерен сказать, будет бессмысленным.

Если вся жизнь – это движение, поток, то как она может быть наблюдаемой, если только нет наблюдателя? Нас приучили верить, и нам кажется, мы знаем, что есть наблюдатель, равно как и движение, процесс, и потому мы считаем себя отдельными от процесса. Для большинства из нас есть мыслитель и мысль, переживающий и переживание. Для нас это так; мы принимаем это как факт. Но так ли это? Есть ли мыслитель, наблюдатель отдельно от мысли, отдельно от мышления, отдельно от переживания? Существует ли мыслитель, центр, без мысли? Если вы убираете мысль, то есть ли центр? Если у вас вообще нет мыслей, нет никакой борьбы, никакого побуждения приобретать, никакого стремления чем-то становиться, есть ли центр? Или, не создается ли центр мыслью, чувствующей себя неуверенной, недолговечной, в состоянии течения? Если вы понаблюдаете, вы обнаружите, что именно мыслительный процесс создал центр, который по-прежнему находится в поле мышления. И возможно ли – в этом суть – наблюдать, осознавать этот процесс, без наблюдателя? Может ли ум, представляющий собой процесс, осознавать сам себя?

Пожалуйста, это требует массы интуиции, размышления и проницательности, поскольку большинство из нас допускает, что есть мыслитель, отдельный от мышления. Но если вы посмотрите на это немного внимательнее – мыслителя создало мышление. Мыслитель, руководящий, являющийся центром, судьей – результат наших мыслей. Вы увидите, что это так, если действительно посмотрите на это. Большинство людей приучено считать, что мыслитель существует отдельно от мысли, и они приписывают мыслителю качество вечности, но то, что выходит за пределы времени, начинает обнаруживаться, только когда мы понимаем весь процесс мышления.

Может ли ум осознавать себя в действии, в движении, без центра? Я думаю, может. Это возможно, когда есть только осознавание мышления, а не мыслитель, который мыслит. Знаете, это действительно переживание – сознавать, что есть только мышление! И его очень трудно испытывать, поскольку привычно присутствует мыслитель, который оценивает, судит, осуждает, сравнивает, отождествляет. Если мыслитель перестает отождествляться, оценивать, судить, тогда есть только мышление, без центра.

Что такое центр? Центр – это «я», которое хочет быть большим человеком, у которого множество выводов, страхов, мотивов. Из этого центра мы думаем, но он был создан реакцией мышления. Так может ли ум осознавать мышление без центра – просто наблюдать его? Вы обнаружите, как чрезвычайно трудно просто смотреть на цветок, не называя его, не сравнивая с другими цветами, не оценивая как нравящийся или не нравящийся. Поэкспериментируйте с этим и вы увидите, насколько действительно трудно наблюдать что-либо, не привнося всех ваших предубеждений, всех ваших эмоций и оценок. Но, как бы это ни было трудно, вы обнаружите, что ум может осознавать сам себя без центра, наблюдающего движение ума.

Стокгольм, Швеция, 3-я публичная беседа, 21 мая 1956 г.

Собрание трудов, т. X, стр. 14–15

Мое отношение претерпевает колоссальное изменение

Обычно я смотрю на жену, на мужа, на человека со всеми своими предубеждениями и памятью. Я смотрю посредством этой памяти; это центр, из которого я смотрю; поэтому наблюдатель отличается от наблюдаемого. В этот процесс постоянно вмешивается мысль посредством ассоциации и с быстротой ассоциации. Но когда я мгновенно понимаю весь смысл этого, имеет место наблюдение без наблюдателя. Это очень просто делать с деревьями, с природой, но что происходит с людьми? Если я могу смотреть на свою жену невербально, не как наблюдатель, это довольно пугающе, не так ли? Поскольку мое взаимоотношение с ней совершенно иное. Невербальное смотрение ни в каком смысле не личное; это не вопрос удовольствия, и я этого боюсь. Я могу смотреть на дерево без страха, потому что очень легко общаться с природой, но общение с людьми гораздо более опасное и пугающее; мое отношение претерпевает колоссальное изменение. Раньше я обладал моей женой и она обладала мной; нам нравилось это обладание. Мы жили в нашем собственном изолированном, отождествленном с «я» пространстве. В наблюдении я устранял это пространство; теперь я нахожусь в непосредственном контакте. Я смотрю без наблюдателя и потому без центра. Если только человек не понимает всю эту проблему, развитие такого способа смотрения пугает. Тогда человек становится циничным и пр.

Лондон, 6-й публичный диалог, 9 мая 1965 г.

Собрание трудов, т. XV, стр. 145–146

Если вы можете смотреть… без наблюдателя, имеет место полностью иное действие

В: Если мы все – та подоплека, прошлое, то кто наблюдатель, смотрящий на прошлое? Как мы разделяем прошлое и сущность, говорящую: «Я на него смотрю»?

Кришнамурти: Кто эта сущность, наблюдатель, смотрящий на прошлое? Кто эта сущность, мысль, это существо, как бы вы это ни называли, говорящее: «Я смотрю на бессознательное»?

Есть разделение между наблюдателем и наблюдаемым. Так ли это? Не является ли наблюдатель наблюдаемым? Поэтому нет вообще никакого разделения! Рассматривайте это не спеша. Если бы вы могли понимать одно лишь это, это было бы самое исключительное явление, которое могло бы иметь место. Вы понимаете вопрос? Есть бессознательное, а также сознательное, и я говорю, что я должен знать о нем все; я должен знать содержание, а также состояние сознания, когда нет никакого содержания, что на шаг дальше, и мы этим займемся, если у нас будет время.

Я смотрю на это. Я говорю, наблюдатель говорит, что бессознательное – это прошлое; это раса, в которой я был рожден, традиция – не только общества, но также семьи, имя, наследие всей индийской культуры, наследие всего человечества со всеми его проблемами, тревогами, виной и так далее. Я – все это, и это бессознательное, которое является результатом времени, многих тысяч вчера, и есть «я», его наблюдающее. Так кто такой наблюдатель? Снова узнавайте сами, открывайте, кто такой наблюдатель! Не ждите, чтобы я вам сказал!

В: Наблюдатель – это смотрящий.

Кришнамурти: Но кто такой смотрящий? Наблюдатель – это наблюдаемое. Подождите, подождите! Мадам, это очень важно. Наблюдатель есть наблюдаемое. Нет никакого различия, и это означает, что наблюдатель – это наблюдаемое. Тогда что наблюдатель может делать в отношении бессознательного?

В: Ничего.

Кришнамурти: Нет, мадам, это действительно очень важный вопрос. Вы не можете просто отбросить его и сказать «ничего». Если я – результат прошлого и я и есть прошлое, то я ничего не могу делать с бессознательным. Вы понимаете, что это значит? Если я ничего не могу с ним делать, то я от него свободен. Ах, нет, нет, мадам! Не соглашайтесь так быстро; это требует огромного внимания. Если я вообще ничего не могу делать, на каком бы то ни было уровне, со страданием – физическим, равно как и психологическим, – если я ничего не могу с ним поделать, потому что наблюдатель есть наблюдаемое, тогда я от него полностью свободен. Только когда мне кажется, что я могу с ним что-то делать, я в его ловушке.

В: Что происходит, когда я ничего не могу с этим поделать? Не является ли прошлое настоящим? Ум попадается в это, и что он может поделать?

Кришнамурти: Настоящее – это прошлое, видоизмененное, но это все равно прошлое, которое будет создавать будущее, завтра. Прошлое, через настоящее, является будущим. Будущее – это преобразованное прошлое. Мы разделили прошлое на настоящее и будущее, поэтому прошлое – это бесконечное движение, видоизмененное, но всегда действует именно прошлое. Так что нет никакого настоящего. Всегда действует прошлое, хотя мы можем называть это настоящим и пытаться жить в настоящем, пытаться отталкивать прошлое или будущее и говорить: «Единственное существование, имеющее значение, – это настоящее»; однако это все равно прошлое, которое мы подразделяем на настоящее и будущее. Но что происходит, спрашивают меня, когда я понимаю, что прошлое – это я, наблюдатель, исследующий прошлое, когда я понимаю, что наблюдатель – это прошлое? Что происходит? Кто вам скажет? Проводящий беседу? Если бы я собирался сказать вам, что происходит, это был бы просто еще один вывод, становящийся частью бессознательного. Вы будете действовать в соответствии с тем, что было сказано, а не открывать ничего самостоятельно. Все, что вы делаете, когда ждете, что проводящий беседу вам скажет, – просто накопление. Это накопление видоизменяется в качестве прошлого и будущего, и вы постоянно живете в потоке времени. Но когда вы понимаете, что наблюдатель, мыслитель – это прошлое и потому между наблюдателем и наблюдаемым нет никакого разделения, тогда вся деятельность со стороны наблюдателя прекращается, не так ли? Это то, в чем мы не отдаем себе отчета.

В: Но время – иллюзия.

Кришнамурти: О, нет, нет! Время – не иллюзия. Как вы можете утверждать, что время – иллюзия? Вы идете на обед; у вас есть дом, вы возвращаетесь домой; вы собираетесь сесть на поезд, и эта поездка займет пять часов или час. Это время. Это не иллюзия. Вы не можете интерпретировать его как иллюзию. Это факт, что бессознательное – это прошлое, и наблюдатель говорит: «Я должен опустошать прошлое: я должен с ним что-то делать; я должен ему сопротивляться; я должен очищать его; я должен удалять определенные невротические состояния», и так далее, и так далее. Так что он, наблюдатель, действующее лицо, смотрит на это как на что-то отличное от самого себя, но когда вы смотрите на это очень внимательно, наблюдатель является бессознательным, является прошлым.

В: Как человек может опустошать прошлое?

Кришнамурти: «Вы» не можете. Вы полностью опустошаете прошлое, когда нет наблюдателя. Именно наблюдатель создает прошлое; именно наблюдатель говорит: «Я должен с этим что-то делать в контексте времени». Это самое важное. Очень важно понимать, что когда «вы» смотрите на дерево, есть «дерево» и также есть «вы», наблюдатель, смотрящий на него. У «вас», смотрящего на него, есть знание о дереве. Вы знаете, к какой разновидности оно относится, какого цвета, какой формы, какой фактуры, хорошее ли оно. У вас есть знание о нем, потому вы смотрите на него как наблюдатель, полный знания о нем, как вы смотрите на свою жену или мужа со знанием прошлого, со всеми обидами и удовольствиями. Когда «вы» смотрите, всегда присутствуют наблюдатель и наблюдаемое – два разных состояния. Вы никогда не смотрите на дерево; вы всегда смотрите со знанием дерева. Это очень просто. Чтобы смотреть на другого – жену, мужа, друга, – требуется, чтобы вы смотрели со свежим умом; в ином случае вы не можете видеть. Если вы смотрите с прошлым, с удовольствием, с болью, с тревогой, с тем, что она или он вам сказали, это остается; и со всем этим, через все это, вы смотрите. Это – наблюдатель. Если вы можете смотреть на дерево, цветок или другого человека без наблюдателя, имеет место совершенно иное действие.

Саанен, 1-я публичная беседа, 10 июля 1966 г.

Собрание трудов, т. XVI, стр. 199–201

Если не понимается сам мыслитель, очевидно, что его мышление – это процесс ухода

Безусловно, важно осознавать без выбирания, поскольку выбирание вызывает конфликт. Выбирающий пребывает в замешательстве, поэтому он выбирает; если он не в замешательстве, тогда никакого выбора нет. Только человек, находящийся в замешательстве, выбирает, что ему делать или не делать. Не замороченный и простой человек не выбирает: есть то, что есть. Действие, основывающееся на идее, это, очевидно, действие выбора, и такое действие не освобождает; напротив, оно лишь создает дальнейшее сопротивление, дальнейший конфликт, в соответствии с таким обусловленным мышлением.

Поэтому важно осознавать от момента к моменту без накопления опыта, который приносит осознавание; потому что как только вы накапливаете, вы осознаете только в соответствии с этим накоплением, в соответствии с этим образцом, в соответствии с этим опытом. То есть ваше осознавание обусловливается вашим накоплением, и потому больше нет наблюдения, а только интерпретация. Там, где есть интерпретации, есть выбор, а выбор создает конфликт; а в конфликте не может быть понимания.

Как мы обсуждали в течение последних четырех недель, трудность понимания самих себя существует потому, что мы никогда об этом не задумывались. Мы не видим важности, значения исследования самих себя непосредственно, а не согласно каким бы то ни было идее, образцу или учителю. Необходимость понимания самих себя воспринимается, только когда мы видим, что без знания себя не может быть никакой основы для мысли, для действия, для чувства; но знание себя – не результат желания достигнуть цели. Если мы начинаем исследовать процесс познания себя посредством страха, сопротивления, авторитета или с желанием получить результат, у нас будет желаемое, но это не будет понимание самости и ее особенностей. Вы можете помещать самость на любой уровень, называя ее высшей самостью или низшей самостью, но это все равно будет процесс мышления; если же не понимается сам мыслитель, его мышление, очевидно, представляет собой процесс ухода.

Мысль и мыслитель – одно; но именно мысль создает мыслителя, и без мысли нет мыслителя. Поэтому человек должен осознавать процесс обусловливания, которым является мышление; а когда есть осознавание этого процесса без выбора, когда нет чувства сопротивления, когда нет ни осуждения, ни оправдания того, что наблюдается, тогда мы видим, что центром конфликта является ум. При понимании ума и действий ума, сознательных, равно как и бессознательных, посредством сновидений, посредством каждого слова, каждого процесса мысли и действия, ум становится чрезвычайно безмолвным; и такая безмолвность ума – начало мудрости. Мудрость нельзя купить, ей нельзя научиться; она рождается, только когда ум безмолвен, совершенно недвижим – не делается безмолвным посредством принуждения, насилия или дисциплины. Только когда ум спонтанно безмолвен, возможно постигать лежащее за пределами времени.

Нью-Йорк, 5-я публичная беседа, 2 июля 1950 г.

Собрание трудов, т. VI, стр. 206–207

III. Понимание самости

Все человеческие проблемы возникают из этого чрезвычайно сложного, живого центра, который является «мной», и человек, желающий открывать его тонкие особенности, должен быть осознающим без предубежденности, внимательным без выбирания.

Лондон, 6-я публичная беседа, 17 июня 1962 г.

Собрание трудов, т. XIII, стр. 202

Другой вид изучения

Меня удивляет, что большинство из нас ищет. А когда мы все-таки находим искомое, оно полностью неудовлетворительно, или в нем всегда остается тень разочарования. И возможно ли учиться на всем, на наших горестях и радостях так, чтобы наши умы делались свежими и способными изучать бесконечно больше?

Большинство из нас слушает, чтобы им сказали, что делать, или чтобы приспособиться к новому образцу, или мы слушаем просто для того, чтобы собирать дальнейшую информацию. Если мы здесь с подобным отношением, процесс слушания будет иметь очень малое значение для того, что мы пытаемся делать на этих беседах. И я боюсь, что большинство из нас интересует только это: мы хотим, чтобы нам сказали, мы слушаем, чтобы нас учили, а ум, который хочет только готового, очевидно неспособен изучать.

Я думаю, есть процесс изучения, не связанный с желанием быть обучаемым. Будучи в затруднительном положении, большинство из нас хотят найти кого-то, кто поможет избежать замешательства, и поэтому мы просто учимся или приобретаем знание, чтобы приспосабливаться к определенному образцу; и мне кажется, что все подобные формы изучения должны неизменно вести не только к дальнейшему замешательству, но и к деградации ума. Я думаю, есть другой вид изучения, представляющий собой исследование нас самих, в котором нет ни учителя, ни обучаемого, ни ученика, ни гуру. Когда вы начинаете изучать действие своего собственного ума, когда вы наблюдаете свое собственное мышление, свои повседневные действия и мысли, вас невозможно научить, поскольку нет никого, чтобы учить вас. Вы не можете основывать свое исследование ни на каком авторитетном мнении, ни на каком допущении, ни на каком предшествующем знании. Делая так, вы всего лишь приспосабливаетесь к образцу того, что уже знаете, и потому более не изучаете себя.

Я думаю, изучать себя очень важно, поскольку без освобождения ума от старого не может быть никакого нового побуждения. Именно это новое, творческое побуждение необходимо, чтобы человек мог создавать иной мир, иные отношения, иную структуру морали. И только посредством полного освобождения ума от старого может рождаться новый импульс, называйте его как хотите – побуждением реальности, милостью Бога, – чувство чего-то полностью нового, непредвиденного, чего-то, о чем вы никогда не думали, что не было состряпано умом. Без такого необычайно творческого импульса реальности, все, что бы вы ни делали, чтобы прояснить затруднительное положение и привнести порядок в социальную структуру, может вести только к дальнейшему мучению. Я думаю, это совершенно очевидно, когда наблюдаешь политические и социальные события, происходящие в мире.

Поэтому мне кажется важным, чтобы ум был освобожден от всего знания, поскольку знание – это неизменно знание прошлого; пока ум обременен осадком прошлого, нашего личного или коллективного опыта, не может быть никакого изучения.

Существует изучение, начинающееся с самопознания, изучение, приходящее с осознаванием вашей повседневной деятельности: что вы делаете, что вы думаете, каковы ваши отношения с другим, как ваш ум реагирует на каждые событие и вызов вашей повседневной жизни. Если вы не осознаете свою реакцию на каждый вызов в жизни, то не знаете самого себя. Вы можете знать себя таким как вы есть только в отношении к чему-либо, в отношении к людям, к идеям и вещам. Если вы что бы то ни было допускаете в отношении себя, например, если вы постулируете, что вы – атман, или высшая Самость, и исходите из этого, что, очевидно, представляет собой форму заключения, ваш ум изучать неспособен.

Когда ум обременен заключением, формулировкой, исследование прекращается. А исследовать необходимо, не только так, как это делают определенные специалисты в научных областях или в психологии, но и исследовать самого себя и знать всю полноту своего бытия, действие своего собственного ума на сознательном и бессознательном уровне во всей деятельности своего повседневного существования: как ты функционируешь, как ты реагируешь, когда идешь на работу, едешь в автобусе, когда ты разговариваешь со своими детьми, со своей женой или мужем, и так далее. Если только ум не осознает всю полноту самого себя – не таким, каким ему следует быть, а таким, как он есть, – если он не осознает свои выводы, свои допущения, свои идеалы, свое соответствие, не существует возможности рождения этого нового, творческого импульса реальности.

Вы можете знать поверхностные слои своего ума, но знать бессознательные мотивы, побуждения, страхи, скрытые залежи традиции или расового наследия – осознавать все это и уделять ему пристальное внимание – это очень тяжелая работа; она требует колоссальной энергии. Большинство из нас не склонно уделять этому пристальное внимание; нам не хватает терпения, чтобы изучать самих себя шаг за шагом, дюйм за дюймом, чтобы узнавать все тонкости, все замысловатые движения ума. Но только ум, который понял сам себя во всей полноте и потому неспособен к самообману, может освобождаться от своего прошлого и выходить за пределы своих собственных движений в поле времени. Это не очень трудно, но требует большой тяжелой работы.

Вы много работаете, когда ходите в офис; вам приходится трудиться, чтобы зарабатывать себе на жизнь или на что угодно еще. Вас приучили усердно работать в коммерческом мире, и вы также готовы усердно трудиться в так называемом духовном мире, если в конце этого вас будет ждать награда. Если вам обещают место на Небесах, или если вы верите, что можете достичь блаженства, вечного покоя, вы будете усердно трудиться, чтобы это получить, но это просто жадность.

Но есть другой способ работы – исследовать самого себя и точно знать, что происходит в поле ума, не для того чтобы получить какое-то вознаграждение, но по очень простой причине, что страданию в мире очевидно не будет конца, пока ум не станет понимать себя. И в конечном счете мир, в котором мы живем, – это не огромный мир политической деятельности или научных исследований и так далее; это маленький мир семьи, мир отношений между двумя людьми дома или на работе, между мужем и женой, родителями и детьми, учителем и учеником, адвокатом и клиентом, полицейским и гражданином. Это маленький мир, в котором мы все живем, но мы хотим убегать из этого мира отношений и идти вовне в удивительный мир, созданный нашим воображением, на самом деле не существующий. Если мы не понимаем мир отношений и не вызываем там фундаментальное преобразование, то, вероятно, не можем создавать новую культуру, иную цивилизацию, миролюбивый мир. Так что это должно начинаться с нас самих. Мир требует огромного, радикального изменения, но оно должно начинаться с вас и меня; а мы не можем вызывать реальное изменение в самих себе, если не знаем всю полноту нашего мира мыслей, чувств, действий, если не осознаем самих себя от момента к моменту. А при наличии такого осознавания вы увидите, что мир начинает освобождаться от всех влияний прошлого. В конце концов, ум сейчас – это результат прошлого, и все мышление – проекция прошлого, просто реакция прошлого на вызов, а потому одни лишь размышления о создании нового мира никогда новый мир не породят.

Большинство людей, когда они сбиты с толку, расстроены, хотят возврата в прошлое. Они стремятся возрождать прежнюю религию, восстанавливать древние обычаи, возвращать формы культа, которые практиковали наши предки, и все остальное. Но что необходимо – это, безусловно, выяснять, может ли ум, являющийся результатом прошлого, ум, сбитый с толку, расстроенный, ищущий наугад – может ли подобный ум учиться, не обращаясь к гуру, может ли он путешествовать без проводника. Поскольку отправиться в такое путешествие возможно, только когда есть свет, приходящий через понимание самого себя, и такой свет не может дать вам никто другой; вам не может его дать никакой учитель, никакой гуру, и вы не найдете его в Гите или любой другой книге. Вы должны находить этот свет в самом себе, а это означает, что вы должны исследовать самого себя, и такое исследование – тяжелая работа. Никто не может вас вести, никто не может учить вас исследовать себя. Могут указывать, что такое исследование необходимо, но действительный процесс исследования должен начинаться с вашего собственного самонаблюдения.

Ум, который будет понимать то, что истинно, то, что реально, то, что является благим, или то, что лежит за пределами меры ума – называйте это как хотите, – должен быть пустым, но не осознавать, что он пуст. Я надеюсь, вы видите разницу. Если я осознаю, что я добродетелен, я больше не добродетельный; если я осознаю, что я скромен, то скромности конец. Конечно, это ясно. Точно так же, если ум осознает, что он пустой, он больше не пустой, поскольку есть наблюдатель, переживающий пустоту.

Так возможно ли для ума быть свободным от наблюдателя, от цензора? В конце концов, наблюдатель, цензор, исследователь, мыслитель – это самость, «я», которое всегда хочет больше и больше опыта. У меня уже был весь опыт, который может дать мне этот мир, с его удовольствием и болью, его честолюбием, жадностью, завистью, и я не удовлетворен, разочарован, ограничен. Поэтому я хочу дальнейшего опыта на другом уровне, который я называю духовным миром, но переживающий остается, наблюдатель остается. Наблюдатель, мыслитель, переживающий может культивировать добродетель; он может дисциплинировать себя и стараться следовать тому, что он считает моральной жизнью, но он остается. А может ли этот переживающий, эта самость, полностью прийти к концу? Поскольку только тогда ум может опустошать себя и может рождаться новая, истинная, творческая реальность.

Проще говоря, возможно ли для меня забыть мое «я»? Не говорите «да» или «нет». Мы не знаем, что это означает. В священных книгах говорится то-то и то-то, но все это просто слова, а слова – не реальность. Важно, чтобы ум выяснял, может ли то, что было составлено, – переживающий, мыслитель, исследователь, «я» – исчезнуть, уничтожить «себя». Не должно быть никакой другой сущности, которая его уничтожила бы. Надеюсь, я говорю ясно. Если ум говорит: «Чтобы достичь того необычайного состояния, которое обещают священные книги, «я» должно быть уничтожено», тогда есть действие воли; есть сущность, которая хочет достигать, так что «я» все еще остается.

Но может ли ум освободиться от наблюдателя, исследователя, переживающего, без всякого мотива? Очевидно, что если есть мотив, то сам этот мотив составляет суть «меня», наблюдателя. Можете ли вы полностью забыть «себя» без всякого принуждения, без всякого желания вознаграждения или страха наказания, просто забыть «себя»? Я не знаю, пробовали ли вы это делать. Приходила ли вам когда-либо в голову подобная мысль? А когда такая мысль все же возникает, вы сразу же говорите: «Если я забываю «себя», то как я могу жить в этом мире, где каждый изо всех сил старается оттолкнуть меня и пробиться вперед?» Чтобы иметь верный ответ на такой вопрос, вы сперва должны знать, как жить без «меня», без переживающего, без «я»-центрированной активности – создателя горя, самой сути смятения и страдания. Так возможно ли, живя в этом мире со всеми его сложными отношениями, со всем его напряжением, полностью отказаться от самого «себя» и быть свободным от вещей, «меня» образующих?

Вы видите, дамы и господа, – это исследование, а не ответ от меня. Вам придется выяснять это для самих себя, что требует огромного исследования, тяжелого труда – гораздо более тяжелого, чем зарабатывать себе на жизнь, что просто рутина. Это требует огромной внимательности, постоянной бдительности, непрестанного исследования каждого движения мысли. И как только вы начнете исследовать процесс мышления, что означает выделять каждую мысль и рассматривать ее до конца, вы увидите, насколько это трудно; это не развлечение для ленивых. А это необходимо делать, потому что только у ума, освободившегося от всех своих прежних представлений, отвлечений, конфликтов и внутренних противоречий, бывает новый, творческий импульс реальности. Тогда ум создает свое собственное действие; он порождает совершенно новую активность, без которой просто социальные реформы, как бы они ни были необходимы и полезны, вероятно, не могут вести к миролюбивому и счастливому миру.

Все мы, как человеческие существа, способны к исследованию, к открытию, и весь этот процесс представляет собой медитацию. Медитация – это исследование самого существа медитирующего. Невозможно медитировать без знания себя, без осознавания способов действия своего собственного ума, от поверхностных реакций до самых сложных тонкостей мышления. Я уверен, что на самом деле не трудно знать, осознавать себя, но это трудно для большинства из нас, потому что мы боимся исследовать, идти ощупью, искать. Мы боимся не неизвестного, а освобождения от известного. Только когда ум позволяет известному исчезать, есть полная свобода от известного, и только тогда может рождаться новый импульс.

Бомбей, 4-я публичная беседа, 20 февраля 1957 г.

Собрание трудов, т. X, стр. 252–255