Текст книги "Любимая"

– Отойди от нее, Роудон.

Она едва узнала голос Томми. Ее красивый, озорной брат превратился в опасного противника и заговорил тем же тоном, что Уэйд и Коул.

– А теперь бросай оружие, – приказал Уэйд, после того как приблизился к Коулу и вырвал из его рук Джулиану.

Губы Коула изогнулись в усмешке, однако он не шевельнулся.

– Уэйд, Томми, не надо! – Джулиана повернулась к братьям и в мольбе протянула к ним руки. В платье цвета морской волны, с золотистыми волосами, освещенная светом звезд, она казалась существом неземной красоты, ангелом или русалкой, поднявшейся из морских глубин. На ее прекрасном лице лежала печать тоски. – Уберите пистолеты! Коул не причинит мне вреда! Все это время он помогал мне. Он спас меня от людей Маккрея в Платтсвилле. Я даже не могу сосчитать, сколько раз он спасал мне жизнь. Уберите оружие, черт бы вас побрал! Немедленно! – Она метнулась к Коулу и загородила его собой, хрупкая, нежная. Защитила от пяти разгневанных вооруженных мужчин. – Делайте, как велено, иначе я уеду с ним и больше никогда не вернусь.

– Джулиана, что бы он ни говорил тебе, что бы ни делал, чем бы ни забивал тебе голову, все это ловушка, – поспешно произнес Уэйд, не сводя взгляда с Роудона. – Он охотник. Его цель – вознаграждение, то, которое назначили за тебя и за нас.

– Зайди в хижину и дай нам разобраться с ним. – Томми был не похож на себя. – Он врал тебе, Джулиана, это же ясно. Мы все обсудим потом, а сейчас, ради всего святого, зайди в хижину и оставь его нам.

– Чтобы вы пристрелили друг друга? Никуда я не уйду.

Джулиана бросила сердитый взгляд на братьев, потом, резко развернувшись, посмотрела на Коула. Ее охватила ярость.

– Мужчины! Как вы похожи! Вы считаете, что кровь решит все вопросы, так? Те, кто убил маму и папу и оставил их в луже собственной крови, думали так же. А теперь взгляните, с чем мы остались. Если бы все сложилось иначе, возможно, никого из нас не было бы сейчас на этой Богом забытой горе! Возможно, мы бы сейчас сидели за ужином с мамой и папой в нашем доме в Индепенденсе. С тех пор я бегу от жестокости. За последнее время я видела столько ужасов, что хватит на целую жизнь. Я сыта ими по горло, слышите? Сыта драками, перестрелками, побоями и угрозами!

Ее голос дрогнул. У Коула по спине пробежал холодок. Так вот что наводило на нее ужас, вот почему она падала в обморок при виде убитых и молила не убивать медведя! Ее родители, так же как и его, были зверски убиты. Как ни печально, но в этом их судьбы схожи. Бедняжка. Неожиданно гнев красной пеленой застлал ему глаза. В висках запульсировала боль. Жалость. Или просто напряжение, обнаженное и уродливое. Он был словно помешанный, с тех пор как вернулся в хижину, не нашел ее там и решил, что она в руках Ножа. Он едва не сошел с ума от страха за нее, впервые ему было так худо. Движимый отчаянием, он искал ее до тех пор, пока у ручья не обнаружил ее гребень. Он почувствовал себя так, будто кто-то выворачивает его наизнанку. Ее след было трудно разобрать, он дважды терял его, а потом находил снова. В конце концов он добрался до нее, целой и невредимой, в окружении братьев, красивой в этом платье, как морская ракушка. Она забыла думать о нем, ей и невдомек, что он выстрадал, когда она исчезла!

Коул ощутил острую боль в животе, но вызвана она была не тревогой или страхом за Джулиану. Чем-то еще. Тем, чему он не мог дать определения. В его мозгу билась единственная мысль: она в нем больше не нуждается. Она быстро забыла о нем, как только нашла своих братьев. Именно это и причиняло боль. Но он не намерен устраивать тут кровопролитие. Хотя, кажется, ее братцам не терпится отстрелить ему башку.

«Джулиана, – готов был сказать он, – успокойся. Я знаю, как говорить с твоими братьями. Мы выясним кое-что, и я уеду».

Но Джулиана так и не дала ему шанса разрешить проблему самостоятельно.

– Бросьте оружие, вы все, – скомандовала она. Ее грудь вздымалась. – И немедленно. Если кого-нибудь из вас убьют или ранят, я… я спрыгну в пропасть. Клянусь.

В подтверждение своих слов она двинулась к краю обрыва, но Коул остановил ее, обняв за талию.

– Я уже оттащил тебя от одной пропасти, ангел мой. Не искушай судьбу, балансируя на краю другой.

Джулиана была потрясена тем, что теперь его голос звучал мягче и в нем слышались веселые нотки. Он держал ее за талию уверенно и крепко.

– Дикая кошка, – прошептал он ей на ухо и обратился к Уэйду: – Предлагаю объявить перемирие, чтобы кое-что выяснить. Интуиция подсказывает мне, что в данном случае мы союзники.

– Я не доверяю ему, Уэйд, – вспылил Томми.

– Томми! – возмущенно воскликнула Джулиана, но ее перебил Уэйд:

– Наша сестренка не дура, Томми. Мы дадим Роудону шанс. – Он сунул пистолет в кобуру. – Все в дом. Предстоит серьезный разговор.

Мужчины двинулись к хижине, а Коул задержал Джулиану:

– Скажи мне одну вещь. Они нашли хижину?

Он всегда считал свою хижину надежным укрытием, которое не под силу обнаружить тому, кто не жил долгие годы в «Огненной горе».

Ответ Джулианы подтвердил его худшие подозрения:

– Н-нет. Я пошла к ручью, чтобы искупаться.

Взгляд его голубых глаз пронзил ее насквозь.

– Понятно.

– Коул…

– Хватит с меня обещаний.

Отпустив Джулиану, Коул прошел мимо нее с таким видом, будто она была пустым местом, и вслед за братьями Монтгомери направился к хижине.

Глава 21

Два часа спустя Уэйд Монтгомери хмуро взглянул на голубоглазого охотника, который сидел опершись на сосновый стол, и сказал:

– Выходит, Роудон, мы с братом в долгу перед тобой и должны извиниться.

«Бедняга не спускает глаз с Джулианы, – подумал Уэйд. – Он любит ее». Странно, что он сразу обратил на это внимание. Однако он всегда отличался удивительной проницательностью и видел, что скрыто под масками, которые люди надевают каждый день. Он чувствовал ложь и умел проникать сквозь внешнюю оболочку, добираясь до самой сердцевины. То, что он обнаружил в Роудоне, потрясло его. Он много слышал о знаменитом охотнике, но ему никогда не приходило в голову, что перед ним окажется не холодный и безжалостный человек, гроза юго-западных территорий (хотя внешне Роудон выглядел именно так), а сильный мужчина, объятый любовной лихорадкой. Сам Уэйд никогда не любил и полагал, что любовь губит человека. В данном же случае Роудон влюбился в Джулиану, напомнил он себе, значит, можно считать, что парню повезло, если, конечно, она отвечает ему взаимностью. Но судя по тому, как Джулиана защищала его и как загорались ее глаза, когда охотник заговаривал, в ней пылает то же чувство. Если Джулиана хочет этого человека, решил Уэйд с типичной для Монтгомери непреклонностью, она его получит, даже если Роудона придется заарканить, как теленка, чтобы поставить к алтарю. Так или иначе, но именно алтарем дело и закончится. Джулиана потрясающая красавица, она будто ангел, спустившийся с небес, – вряд ли Роудон сможет долго сопротивляться. Только Томми придется держать рот на замке и не лезть в их отношения.

Услышав слова брата, Джулиана с облегчением вздохнула.

Мир. Возможно, между Коулом, Уэйдом и Томми установится мир. У Коула не очень-то дружелюбный вид, но он уже не выглядит таким пугающе бесстрастным и холодным, как в первые минуты.

Она не могла осуждать его за вспышку ярости. Ее сердце сжималось, когда она думала о собственной роли в сегодняшних событиях. Вина лежит только на ней. Она чувствовала, что причиной его ярости послужила тревога за нее. Наверное, он страшно волновался. Чуть не сошел с ума. Может, давние предрассудки со временем теряют свою власть, с надеждой предположила она. «Не любит». Да что может знать старая маргаритка?

Джулиана поняла, что улыбается собственным мыслям. Именно в этот момент на нее посмотрел Коул. Казалось, он впитывает в себя и красоту ее волос, живописно рассыпавшихся по плечам, и прелесть платья, подчеркивавшего изящество ее фигуры. Он прищурился, и Джулиана увидела, как в бездонных глубинах его голубых глаз вспыхнул яркий огонь, хотя его лицо осталось бесстрастным. Он действительно мастер скрывать свои чувства, заключила она. Как игрок в покер. Возможно, он испытывает к ней нечто большее, чем простое расположение, но не хочет признаться себе в этом. Разве он снова и снова не приходил ей на помощь? Разве он не разыскал ее сегодня, несмотря на легендарное умение Серого Пера заметать следы? Она подумала о шраме на его щеке. Он столько вынес в Платтсвилле и все же пришел за ней. Он дрался и убивал, чтобы освободить ее из тюрьмы. Чтобы обеспечить ее безопасность, он привез ее в «Огненную гору», с которой связано столько тяжелых воспоминаний.

А она отплатила ему тем, что нарушила обещание, едва осела пыль, поднятая копытами его лошади, и забыла о нем.

Джулиана, сидевшая на диване рядом с Уэйдом, ощутила такой сильный приступ раскаяния, что у нее заболела голова. Надо поговорить с Коулом. Наедине. И как можно быстрее.

До нее как бы издали доносился голос Томми:

– Мы перед тобой в долгу, Роудон. Ты хорошо позаботился о нашей сестренке.

Коул ответил, как всегда, холодно и равнодушно:

– Нет проблем. Мне по душе все, что испортит настроение Лайну Маккрею.

– Мы разберемся с Маккреем и его людьми, – заверил его Томми. – И они больше никому не доставят неприятностей.

Коул, который уже собрался уходить, остановился и устремил на младшего Монтгомери предупреждающий взгляд.

– Будет лучше, если вы с братцем позаботитесь о Джулиане, – твердо произнес он. – Вознаграждение еще не выплачено, за ней будут охотиться, пока вы не уладите это дело. А Маккрея и Ножа оставьте мне.

С этими словами он пошел к двери – и даже не оглянулся.

Джулиана сорвалась с дивана и решительно преградила ему путь.

– Мне нужно поговорить с тобой, Коул. Наедине.

Коул взглянул на нее холодно и отстраненно.

– Наша совместная работа закончилась, ангел мой. Ты нашла своих братьев – ведь ты этого хотела. Кажется, им вполне по силам обеспечить твою безопасность. Мне же пора двигаться дальше.

Сначала его небрежность ошеломила Джулиану, но потом она сообразила, что это маска, за которой он прячет свои чувства. Она вспомнила, какая нежность светилась в его глазах, когда он ласкал ее прошлой ночью, когда держал в своих объятиях, когда они стали единым целым.

– А мне пора все объяснить тебе, – возразила она, взяв его сильную руку в свою и потянув к двери. – Пойдем. Я не хочу это делать при всех.

– Джулиана… – Джил Киди неожиданно оказался рядом с ней.

Казалось, он был охвачен безумием. На его лице, под шапкой огненно-рыжих волос, она прочитала три вещи: ревность, тревогу и глубокую тоску.

«Нет, Джил, – грустно подумала Джулиана, – прибереги все это для Джози, кем бы она ни была. Мне нужен только один человек. И если я не сумею доказать ему это, он уйдет и исчезнет навсегда».

– Джил, это касается только меня и Коула.

– Дай ему уйти, Джулиана. Умоляю тебя, – приглушенным голосом произнес Джил. – От него только неприятности. Он больше не нужен тебе. Мы позаботимся о тебе…

Она увидела, что в глазах Коула промелькнул гнев. Однако он не дал волю эмоциям.

– Он прав, – процедил Коул и выдернул руку. – Прощай, Джулиана.

– Все вон! – неожиданно закричала Джулиана, вихрем налетев на братьев. – Мы будем разговаривать здесь. Оставьте нас ненадолго!

Янси хохотнул: эта маленькая хрупкая женщина командовала, как бравые генералы, которых он немало повидал во время войны. Серое Перо усмехнулся и пошел к двери, а Скунс, пихнув Джила локтем в бок, подтолкнул пунцового ковбоя к выходу.

– Подожди, Джулиана, – начал Томми и с подозрением посмотрел на Роудона, однако Уэйд остановил его:

– Пошли, Томми, дружище. Наша очень решительная сестричка сказала свое слово.

– Ты намерен оставить ее наедине с ним?

– Да.

Коул, взбешенный всем происходящим, бросил на Джулиану убийственный взгляд.

– Что помешает мне выйти вместе с ними? – тихим голосом осведомился он.

Вместо Джулианы ответил Уэйд. Он уже был у двери, но все же расслышал его вопрос.

– Этим ты только навредишь себе, Роудон. Ты все равно не сможешь уехать. Пока мы разговаривали, Скунс по моему приказанию спрятал твою лошадь. Ты уедешь только тогда, когда получишь разрешение от моей сестры.

С этими словами он выпихнул Томми за порог, закрыл за собой дверь и расхохотался. Его смех затих среди укутанных ночным мраком гор Аризоны.

Джулиана хотела погладить Коула по щеке, но он уклонился.

– Говори, что хотела, и давай покончим с этим. У меня много работы. Если думаешь, что я буду и дальше нянчиться с тобой, ты ошибаешься. Крупно ошибаешься.

– Ты считаешь, я хочу именно этого? – В изумрудных глазах Джулианы вспыхнула ярость. Она вздернула подбородок, но тут вспомнила о своей цели и попыталась подавить гнев. – Коул, – мягко произнесла она. Положив руку на его предплечье, она ощутила под ладонью четкий рельеф мышц. Ей показалось, что при ее прикосновении его рука слегка дрогнула. – Я хочу извиниться перед тобой.

– За что?

– За то, что нарушила обещание. За то, что к вечеру не вернулась в хижину и не рассказала тебе о братьях. Я знаю, что поступила ужасно, но я была так потрясена встречей, нам нужно было так много поведать друг другу…

– Послушай, – грубо перебил ее Коул, – замечательно, что вы встретились. Я рад за тебя. Ты снова с ними – ведь твое место рядом с братьями.

Джулиана принялась гладить его руку, легко проводя по ней пальцами. Эта ласка подействовала на Коула странным образом. Он почувствовал, что тугой узел внутри его превращается в нечто, похожее на расплавленное железо. Черт бы ее побрал, с ее штучками!

Внезапно он схватил ее за запястья.

– Этот парень, Киди, прав насчет меня. Я приношу одни неприятности. Причем столько, что тебе трудно представить.

– И я тоже. – Джулиана отбросила прядь волос с лица. – Ты не раз говорил мне об этом. Мы отлично подходим друг другу.

– Ты неправильно поняла меня, Джулиана. Я не из тех, кто может кому-либо подойти.

Коул почувствовал, что лоб покрывается испариной. Она выглядит такой хрупкой и нежной. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы не прикоснуться к Джулиане. Его одолевало безумное желание вынуть шпильки из ее волос и ощутить, как эта золотистая масса обрушивается ему на руки. Ему хотелось сжать ее в объятиях и никуда не отпускать. Но это было бы худшим из всех зол. Он должен расстаться с ней навсегда.

Коул с мрачной обреченностью понимал, что он не из тех мужчин, с которыми можно строить семью. Он даже не из тех, с кем можно обрести покой и довольство, а ведь именно к этому стремилась Джулиана и именно это она заслужила в полной мере. Уж лучше ей держаться своих братьев. Возможно, когда-нибудь она выйдет замуж за Киди или за парня вроде него – но только не за «одинокого волка», в совершенстве овладевшего искусством ни в ком не нуждаться и никому не доверять.

Ему никогда не сделать ее счастливой. Его преследуют несчастья, да и смерть маячит поблизости. Из этого порочного круга нет выхода. Коул знал, что он обречен жить в мире жестокости и опасности. Джулиана же с детства, с тех пор как она лишилась родителей, бежит прочь от насилия. Ей нужен мужчина, который защитил бы ее от боли и трудностей. Зачем ей тот, чье существование представляет собой бесконечную цепь противостояний, кто выжил только потому, что научился быть более жестким, безжалостным и опасным, чем его возможные противники. А Джулиане нужен дом с занавесочками на окне, с садиком, с книгами и фарфоровым сервизом – и дети. Он не может дать ей всего этого. Он может приносить одни беды.

– Послушай, – сказал Коул, стараясь говорить спокойно и не выдать боли, раздиравшей его душу. – Знаю, ты считаешь, будто в долгу передо мной за то, что я вытащил тебя из Платтсвилла. Это неверно. Я поступил так по собственному желанию, и нет надобности объяснять тебе мои причины. Теперь все позади. Уэйд и Томми позаботятся о тебе. Я же займусь Маккреем.

В памяти Джулианы всплыли бледные лепестки маргаритки. «Не любит». Неужели она так сильно ошибалась? Неужели она просто дурачила себя? Охваченная отчаянием, Джулиана пристально всматривалась в его лицо.

Красивый, он выглядел таким же хладнокровным и невозмутимым, как в тот день в Денвере, когда она потеряла сознание и упала ему на руки. Он смотрел на нее совсем не так, как Киди или молодые люди, ухаживавшие за ней в Сент-Луисе. И совсем не так, как прошлой ночью. Однако Джулиана не знала, как вернуть его взгляду прежнюю нежность. Казалось, она исчезла навсегда.

«Потому что я подчинилась ему. Ему было любопытно, какова я в постели, к тому же мы были одни в хижине. Так все и случилось. Но для него это ничего не значит. И я для него ничего не значу. Ему надо было избавиться от меня с наименьшими потерями. Вот он и добился этого, а теперь уезжает».

Джулиана почувствовала, словно ее сердце пронзили тысячами острых иголок. От страшной боли у нее перехватило дыхание. Горло сдавил такой болезненный спазм, что она не смогла сглотнуть. Испугавшись, что сейчас заплачет, Джулиана начала лихорадочно придумывать, что бы сказать. И придумала. Идея была абсурдной и не имела никакого отношения к происходящему, однако она ухватилась за нее, как за спасательный круг.

– Ты… ты сказал, что привезешь мне подарок. М-можешь отдать мне его, прежде чем уедешь?

Ни он, ни Уэйд, ни Томми не увидят ее слез. Ни за что. Она будет держаться с достоинством и не допустит, чтобы в его памяти остался образ жалкой рыдающей дуры.

Коул стоял и смотрел на Джулиану. Зеленое платье подчеркивало живой блеск ее удивительных изумрудных глаз. Он думал о дешевой мексиканской крестьянской юбке и блузе, которые сегодня утром купил у Люситы, экономки Джозефа Уэллса. Юбка была сшита из цветастой ткани, а у белой блузы простого покроя было низкое декольте с кружевной отделкой. А еще он купил желтых и красных лент для волос и изящный золотой браслет. Подарки для Джулианы. Первые подарки, которые он приготовил женщине.

Однако они оказались глупыми, наивными. Он решил не ехать в ближайший город, чтобы надолго не оставлять Джулиану одну, и ограничился этими безделушками. Всю дорогу он представлял, как она, нарядившись в юбку и блузу, надев браслет и перехватив волосы лентами, сядет за стол ужинать. Потом она начнет убирать со стола, и при каждом ее шаге юбка будет обвиваться вокруг ее ног. И хижина превратится в настоящий дом, а не во временное убежище. А затем, с наслаждением предвкушал Коул, он медленно, неторопливо снимет с нее одежду.

Однако он нашел ее в тайном укрытии банды братьев Монтгомери, одетую в столь изящное платье, что по сравнению с ним юбка и блуза маленькой Люситы выглядят уродливыми и убогими. Он заметил и жемчужные серьги в ее ушах, и у него защемило сердце. Серьги были красивыми и дорогими – очевидно, подарок братьев. Представив одежду и браслет, лежавшие в седельной сумке, – то, что, по его мнению, должно было привести ее в восторг, – он почувствовал себя ничтожным щенком, выпрашивающим подачку с хозяйского стола.

– Я не смог раздобыть для тебя подарок, – сказал Коул. Он пытался убрать руки с ее плеч, но пальцы сжимали их еще сильнее. – Прости, ангел мой.

– Ничего страшного. – Джулиана попыталась улыбнуться. Слезы обжигали глаза, и ей стоило огромного труда не расплакаться. – Куда… ты теперь поедешь?

– Обратно в Платтсвилл. Я хочу выяснить у Ножа, где найти Маккрея. А потом я рассчитаюсь с обоими.

– Не надо, – неожиданно взмолилась Джулиана. Охвативший ее страх пересилил душевную муку. – Просто… уезжай. Отправляйся… в Нью-Мексико или в Техас. Я хочу попросить Уэйда и Томми увезти меня из Аризоны. И тогда ни тебе, ни мне не придется беспокоиться из-за Маккрея, или Джона Брина, или кого-то другого…

– Я давно уяснил, дорогая моя, что бегство не избавляет от проблем. Они последуют за тобой.

– Неправда. Я же сбежала от Джона Брина и избавилась от проблем.

– Не избавилась. Потому что тебя поймал я. И ты все еще остаешься целью для многих других охотников. Они обязательно попытаются доставить тебя Джону Брину, чтобы получить вознаграждение.

– Возможно, мне следует вернуться и встретиться с ним лицом к лицу, – медленно произнесла Джулиана. Она говорила об этом абсолютно серьезно, хотя одна мысль о предстоящей встрече вызывала у нее тошноту. – В этом случае я навсегда избавлюсь от Джона Брина и его нелепых обвинений.

«Нет! – хотелось закричать Коулу. – Держись подальше от Брина. Я боюсь за твою жизнь». Его потрясло, сколь велико в нем желание защитить ее, уберечь от всех возможных несчастий.

– Возможно, Уэйд и Томми встретятся с Брином и заставят его прекратить поиски.

Еще не договорив, Коул уже понял, что сделать это следует ему. Неожиданно благополучие и безопасность Джулианы стали наиважнейшим делом его жизни. Не «Огненная гора». И даже не желание рассчитаться с Джексоном и Маккреем. Только Джулиана. Он хотел быть уверен, что никто не причинит ей вреда.

Очевидно, что-то отразилось в его глазах – слабый отблеск обуревавшего его чувства, потому что лицо Джулианы внезапно просветлело, на щеки вернулся румянец, и теперь она напоминала очаровательного ребенка, которому пообещали долгожданное удовольствие. Поддавшись порыву, она бросилась ему на шею.

– Коул, ведь я небезразлична тебе, правда? – восторженно прошептала Джулиана. – Ведь тебя пугает то, что может случиться со мной, если я попаду в руки Брина.

Коул нашел в себе силы высвободиться из ее объятий.

– Я чувствую себя ответственным за тебя, – признался он, с трудом подбирая слова. – Точно так же, как я отвечаю за свое имущество, за лошадь…

– За… лошадь? – Пламя надежды, вспыхнувшее в Джулиане всего минуту назад, померкло. Глаза наполнились слезами. – За лошадь, – ошеломленно повторила она.

– Я хотел сказать… – Коул почувствовал себя нашкодившим школьником. К черту и ее саму, и ее глаза, которые сводят его с ума! – Я хотел сказать, что не мог бы оставить оседланную и взмыленную Стрелу в грозу под дождем. Так и тебя я не могу оставить, пока не закончено дело с Маккреем. – Ему понравилось это сравнение – для него оно было исполнено глубокого смысла. – Я пришел к выводу, что мне лучше будет держаться поблизости и помочь твоим братьям разобраться с этим делом. А еще я хотел бы убедиться, что Брин больше не пристает к тебе. Если твои братья рискнут отправиться в Денвер, не исключена вероятность, что их схватят и посадят под замок. Я должен поехать с ними.

– Ты делаешь это ради меня?

– Предложив такое огромное вознаграждение, Брин втянул меня в то, к чему я не имел никакого отношения. Теперь же для меня важно вернуть все на свои места.

Его доводы звучали вполне убедительно. Проклятие, он сам почти уверился в том, что именно это и удерживает его здесь. Он разберется с Маккреем и Брином, а потом уедет. Навсегда исчезнет из ее жизни. У него хватит на это сил, сказал он себе, надо только убедиться, что Джулиане ничто не угрожает и что ее братья, отказавшись от прежнего образа жизни, обеспечат ей достойное существование.

– Очень мило с твоей стороны.

Джулиана повернулась к Коулу спиной и подошла к очагу. Поднимавшееся от него тепло достигало самых отдаленных уголков хижины. Джулиана поняла, что дрожит. Горный воздух очень холодный, тонкий шелк платья не может надежно защитить ее. А вдруг холод поселился в ее сердце, подумала Джулиана, оно умерло и превратилось в кусок льда?

Она предоставила Коулу Роудону возможность признаться в любви или хотя бы в том, что она ему не безразлична. Он же заявил, что несет ответственность за нее и беспокоится о ней так же, как о своей лошади. Эти слова отдались в ее душе мучительной болью. Она фактически бросила себя к его ногам, а он спокойно заявил, что она значит для него не больше, чем эта чертова лошадь.

Ну что ж, прекрасно. Она ошибалась во всем, что касалось их отношений. Женская интуиция подвела ее. Он ее не любит.

– Естественно, мы с братьями заплатим тебе за работу, которую ты для нас выполнишь. У меня есть деньги в кошельке… – Она неожиданно замолчала. – Я оставила его в хижине.

– Завтра я привезу его.

– Ты собираешься вернуться в хижину? Сейчас? Один?

Коул невольно усмехнулся:

– Я уже большой мальчик, ангел мой, и не боюсь темноты.

– Сколько ты хочешь… за помощь мне?

Коул был готов застонать. «Нисколько!» – едва не выкрикнул он. Увидев страдальческое выражение лица Джулианы, он понял, что причинил ей боль, хотя и не желал того. Ему хотелось сжать ее в объятиях и целовать, пока она не задохнется, пока не поймет, какие чувства он испытывает к ней. Однако он знал, что от него требуется совсем иное: убедить ее в том, что он просто занимается своим делом, работает за плату, выполняет свои обязательства и тем самым набивает свои карманы. Возможно, тогда она забудет о нем и откажется от глупых грез, которые он пробудил в ней, не желая того. Возможно, она встретит мужчину, способного дать ей спокойствие и безопасность, детей и дом. Он же этого сделать не может. Судьбой это ему не предназначено. Ему суждены одиночество и опасность, его удел – скакать по долинам и горам, охотиться на людей, решать свои проблемы и становиться проблемой для других.

– Наверное, ты не расслышал меня. – Голос Джулианы дрожал, однако ее лицо, освещенное лунным светом, было спокойно. – Я спросила, сколько ты хочешь за помощь мне.

– А сколько у тебя есть? – выдавил Коул.

– Около сорока долларов. Уверена, у Уэйда и Томми тоже есть кое-что.

– Отлично. – Коул ненавидел себя лютой ненавистью. Но он делает это ради нее. – Сотня долларов кажется мне разумной суммой, – набрав в грудь побольше воздуха, выпалил он.

– О да, – еле слышно пробормотала Джулиана. – Разумной.

Коул направился к двери, и она ухватилась за спинку стула, чтобы не упасть.

Работа. Для него это только работа. Так было всегда. Как же она могла так глупо ошибаться?

Ее колени дрожали, ладони покрылись холодным потом. Коул открыл дверь и растворился в ночном мраке. Джулиана услышала, как он небрежно бросил через плечо:

– Спокойной ночи, хозяйка.

Он ушел. Джулиана осталась одна. Она дрожала, как осенний листок, подхваченный злобным зимним ветром.

Спустя минуту в хижину, хохоча и обмениваясь шутками, ввалились Уэйд, Томми и остальные мужчины. Джулиану окружила атмосфера веселья и добродушного подтрунивания друг над другом, которая, очевидно, была свойственна этой группе людей. Возможно, Томми еще не отказался от мысли потанцевать. Она же совсем была не расположена к танцам. По идее, эта ночь, о которой она столько мечтала, должна бы стать самой счастливой в ее жизни – ведь она нашла братьев, – однако ею владело безграничное одиночество.

Радость и сердечность встречи, ощущение сплоченности и всеобщей любви исчезли. Коул ушел и забрал с собой ее счастье. Возможно, ей больше не суждено испытать того, что было между ними прошлой ночью: душевной близости, нежности, всепоглощающей страсти. Джулиана чувствовала себя опустошенной.

До чего же она глупа! Ей не следовало верить своим чувствам. Не следовало даже допускать мысли о том, что он относится к ней серьезнее, чем к танцовщицам и шлюхам, которых, без сомнения, часто навещает в городах, лежащих на его пути. Наивная дурочка, вот она кто. Глупышка, решившая, что, если мужчина спас ей жизнь и поцеловал, значит, он что-то испытывает к ней, причем нечто большее, чем к своей лошади.

К тому времени, когда все угомонились, Джулиана уже справилась с собой. Взгляд ее стал ясным, улыбка – ослепительной. Она даже согласилась потанцевать с Томми. Легко переступая по дощатому полу, она в конце концов убедила себя в том, что никто не догадывается о ее душевных муках.

Вдруг она перехватила пристальный взгляд Уэйда и одарила его улыбкой. Однако он не улыбнулся в ответ. Ее брат слишком сообразителен, слишком проницателен, чтобы можно было долго морочить ему голову. И все же надо попытаться.

Ведь если ей не удастся обмануть Уэйда, Томми и остальных, как она сможет обмануть саму себя? И где тогда она найдет силы, чтобы пережить эту ночь, если не сможет убедить себя в том, что он ей безразличен. Безразличен?