Текст книги "Любви не скажешь нет"

Глава 7

Мэри и Майкл выехали в Париж в конце следующей недели. Мэри совсем оправилась от болезни и с удовольствием наблюдала разноликую толпу на улицах легендарного города, пока машина везла их в тихий маленький отель на улице д'Артуа.

Майкл долго выбирал гостиницу, в которой им следует остановиться. Он мог предложить Мэри самые великолепные и знаменитые апартаменты в городе, но не стал этого делать. Они приехали в город любви не для того, чтобы провести здесь медовый месяц, а для довольно сомнительного предприятия по поискам следов трагической истории Ларри Джобсона.

В глубине души Майкл не рассчитывал на успех этого дела: что-то говорило ему, что найти причину его внезапной гибели будет достаточно сложно. Они с Мэри не сыщики и не имеют представления, как следует вести расследование. Но, с другой стороны, он чувствовал азарт гончей, которая напала на след. Ему хотелось знать продолжение и финал истории Мэри для того, чтобы найти интересный поворот в новом сценарии, который он начал писать с того вечера в ресторане «У Питера».

Они могли столкнуться с любыми непредвиденными обстоятельствами, поэтому ему не хотелось, чтобы об их поездке в Париж знала семья. Отец с большим скепсисом отнесся к его желанию снимать собственный фильм, потому что это не входило в его планы. Он надеялся увидеть в Майкле своего помощника, который хорошо разбирается в тонкостях экономики кино, но не художника. Эта стезя неопределенна и скользка: не один молодой подающий надежды режиссер проваливался после первой картины и навсегда получал клеймо неудачника.

Майкл горячо убеждал отца доверить ему новый проект, но тот считал это ребячеством и блажью, несмотря на то что сын имел диплом и несколько лет работал на студии. Кроме того у мистера Сноу-старшего были подозрения, что в деле замешана женщина: уж очень замкнулся сын в последнее время. Он стал подчеркнуто вежливым и погруженным в себя.

Чарльз Сноу видел, что Майклу не везет с женщинами. Вернее, чересчур везет, ухмылялся он. Молоденькие актрисы готовы были носить на руках завидного холостяка, желая получить выигрышный билет в мире кино. Но его сын почти не обращал на них внимания. Чарльз догадывался, что Майклу нужна не женщина вообще, а какой-то ему одному ведомый идеал. Они с женой давно перестали обсуждать эту тему, предоставив судьбе самой распоряжаться событиями. Их брак был на удивление долгим и прочным. Мелкие интрижки мужа, которые иногда омрачали жизнь миссис Сноу, не могли нарушить ее неколебимую уверенность в том, что она действительно единственная женщина для своего мужа. Майкл тоже ищет единственную, так пусть поможет ему Бог.

Отец с деланным равнодушием выслушал путаные объяснения Майкла по поводу внезапной необходимости отправиться в Париж и махнул рукой. Поскольку бюджет фильма был определен, его мало волновали нюансы. Он спокойно сказал сыну, что отвечать за результаты придется ему, так что любые телодвижения – это его дело…

Майкл знал, что, поселись они в какой-нибудь знаменитой гостинице, их тут же взяли бы под прицельный огонь репортеры. И не было бы никакой возможности спокойно заниматься тем, ради чего они приехали. Маленький отель в самом центре города – это именно то, что им нужно. Здесь было очень комфортно и тихо. Хозяин гостиницы устроил дело таким образом, что к нему обращались очень выгодные клиенты, которые хотели путешествовать инкогнито. Елисейские поля находилась в пяти минутах от улицы д'Артуа, но создавалось впечатление, что отель располагается вдали от центральных магистралей, самых дорогих магазинов и ресторанов, а также всего, что с этим непременно связано. Здесь гостей не донимал шум Парижа, который, казалось, не знал таких понятий, как «отдых» или «сон». В самый разгар ночного дефиле по центральной части города, когда на улицу высыпали представители всех мировых национальностей и слышался нескончаемый гул разноязыкой толпы, гости отеля могли спокойно и сладко спать в просторных кроватях шикарных номеров.

Майкл сам нашел эту прелестную гостиницу, когда решил на недельку скрыться от очередной настырной любовницы. Она искала его по всем адресам, но так и не нашла: ей в голову не могло прийти, что «золотой мальчик» проводит время не в самых дорогих апартаментах города. Через неделю девушка решила, что он достаточно испытал ее терпение, и утешилась в объятиях знаменитого престарелого фотографа, который пообещал сделать ей потрясающий портфолио. У Майкла же после этой истории имелся адрес отеля и договоренность с хозяином о том, что он всегда может рассчитывать на самый лучший номер. Майкл был уверен, что Мэри понравится отель и обслуживание.

Мэри ощущала приятную легкость в голове и во всем теле. Она ни о чем не думала, а просто наслаждалась майским солнцем, теплым ветерком, который трепал ее шарф, и красотами города. Она не знала, просил ли Майкл водителя провезти их мимо всех известных достопримечательностей, но у нее создалось впечатление, что она совершает автомобильную экскурсию. Площадь Согласия, набережные Сены с книжными развалами, Лувр, Триумфальная арка, Дворец президента, Эйфелева башня… Она как будто листала путеводитель.

Потом они обязательно погуляют по городу.

Майкл обещал ей показать Париж, который не знают туристы. Она вдохнула весенний веселый воздух и тихо засмеялась.

Майкл повернулся и удивленно посмотрел на Мэри. Он очень боялся ее настроения. Шумный, праздничный, разбитной Париж не соответствует тому, что должна была чувствовать Мэри. Она ехала сюда, чтобы найти свою потерянную любовь или хотя бы осколки от нее. Она не может наслаждаться жизнью и так смеяться.

– Что-то не так? – встревоженно спросил он.

– Почему? – удивилась Мэри. – Все так. Все именно так! – Она еще раз глубоко втянула в себя теплый воздух.

– Вы знаете, Майкл, я никогда не путешествовала. Это мой первый выезд за пределы страны. И, надо заметить, меня это будоражит.

Как ни странно, именно здесь можно обрести покой. Представляете, идете вместе с толпой, движетесь по ломаной линии и понимаете, что вы только крохотная часть вселенной, всех людских болей и радостей. В нашей стране нет ощущения такого пространства…

Как много был готов отдать Майкл за одну ее счастливую улыбку, как хотел он, чтобы эта причастность к бурлящему потоку жизни возвратилась к Мэри навсегда, но он не мог поверить, что это возможно так скоро. Она очнется, начнет думать о том, зачем они приехали сюда, и все изменится.

– Я надеюсь, вам понравится гостиница, – перевел разговор Майкл на бытовые вопросы. – Она небольшая, но я хорошо знаю хозяина. Нам будет обеспечен покой, хороший стол и внимание персонала.

– Мистер Сноу, – чопорно ответила Мэри, однако в ее глазах он заметил лукавую улыбку, – я настолько доверяю вам, что даже не думаю о превратностях путешествия. Я привыкла полагаться на мужчин.

– Вы ведь сказали, что никогда прежде не путешествовали? – заметил Майкл.

– Да. Ларри никогда не предлагал мне этого, а я не настаивала. Мне было просто хорошо от того, что он рядом. Если бы он предложил поселиться с ним на Северном полюсе, я и на это с радостью согласилась бы.

Мэри сказала об этом так просто, что у Майкла сжалось сердце. Ему никогда не стать в ее душе первым и единственным. Как любой мужчина, он внутренне подгонял события, поскольку для него вопрос о месте Мэри в его жизни был давно и однозначно решен. Но, как умный человек, он постоянно одергивал себя, заставляя быть терпеливым, корректным и сдержанным. Кто бы знал, как хотелось ему взять ее легкую тонкую ладонь и прижаться губами к самой ее середине, потом, нежно и аккуратно поцеловать каждый пальчик, потом коснуться косточки на запястье… Он даже не хотел большего! Видеть ее, говорить с ней…

Он украдкой посмотрел на Мэри: лицо ее было спокойным и светлым. Видимо, она действительно наслаждается путешествием. Какой бы ни была тайна, которую им предстоит узнать, это станет «прошлым», превратится в историю. Конечно, было самонадеянно и глупо предлагать ей участвовать в съемках фильма, рассчитывая на то, что любая женщина не сможет устоять против волшебства кино. Однако, когда Майкл загорался, никто и ничто не могло его остановить. Если история смерти Ларри окажется простой и понятной, он сделает еще одну попытку поговорить с Мэри. У нее действительно есть дар. Нет ремесла, но природные данные и эмоциональная восприимчивость безусловны, Майкл вспомнил день съемок и постарался побыстрее отогнать это видение. Мэри была не только раскрепощена, красива и точна во время работы, она была потрясающе сексуальна.

Когда он отсматривал пленку, он заметил, что оператор нервно теребит бороду и судорожно сглатывает; А уж он-то видел массу женщин и принимал участие в более рискованных проектах. Когда Майкл спросил, как тот находит пробы, оператор развел руками и сказал, что этой женщине достаточно просто появляться в кадре, чтобы у мужской части зала возникала бешеная необходимость звонить подружке или мчаться домой к жене. Она действительно излучает сексуальную энергию. Самое интересное, что этот эффект на пленке производит впечатление в несколько раз более сильное, чем в реальной жизни. Женщина, которая сидит сейчас радом с ним в машине, вызывает скорее желание заботиться о ней, а не накидываться в пароксизме страсти. Когда он увидел Мэри в кадре, он испытал давно забытое ощущение, какое бывало с ним только в юности, когда он еще не знал женщин и относился к ним как к самой сладкой и запретной мечте.

Моментальное бурное желание, страх, радость, головокружение – все эти чувства были скручены в плотный клубок и заставляли до боли сжимать зубы…

Майкл очнулся от воспоминаний, когда легкая рука Мэри коснулась его рукава.

– По-моему, мы приехали, – сказала она, указывая на вывеску гостиницы.

– По-моему, тоже, – кивнул он и открыл дверь.

Мэри вышла из машины и с интересом огляделась. Улочка была очень узкой и так заставлена машинами, что встречным автомобилям приходилось выполнять фигуры высшего пилотажа, чтобы не задевать друг друга. Здесь почти не было вывесок магазинов, только таблички с названиями фирм и парадные жилых домов.

– Надо же, – удивилась она, – мы находимся в самом центре, а здесь такая тишина.

Если бы не машины, можно было бы подумать, что мы в глухой провинции.

– Именно это мне и нравится, – улыбнулся Майкл. – Здесь нам никто не будет мешать.

Но стоит сделать чуть более сотни шагов – и вы окажетесь на самой оживленной улице города. Давайте отдохнем с дороги, а потом я отведу вас пообедать.

– С удовольствием, – откликнулась Мэри, вдыхая аромат цветущих каштанов.

– Думаю, номер вам тоже понравится.

– Я тоже так думаю, – ответила Мэри, проходя в дверь, предупредительно распахнутую швейцаром.

В небольшом холле их встретил худощавый высокий мужчина с темными курчавыми волосами и блестящими карими глазами, в которых играли веселые искры. Он был сдержан и весьма любезен, но от Мэри не укрылась его ироничная улыбка, когда Майкл уточнил, что ему требуется два номера. Естественно, их принимают за любовников, даже не подумала обидеться на него Мэри и покосилась на Майкла.

Тот, к счастью, ничего не заметил, поскольку отдавал какие-то распоряжения. Он ведет себя как настоящий джентльмен. Кроме того мимолетного поцелуя в день съемок, его ни в чем нельзя упрекнуть. Если бы молодой француз знал об этом, то посчитал бы его блаженным или святым. Мэри вдруг стало весело от этой мысли. Скоро она тоже начнет считать Майкла Сноу святым.

Они еще перед началом поездки составили примерный план действий, и сейчас у нее есть еще несколько часов, чтобы попытаться ни о чем не думать. Когда они найдут гостиницу, где останавливался Ларри, и людей, которые что-либо знают о нем, ее будут одолевать другие эмоции. Пока же она может позволить себе смеяться, наблюдая за Майклом и портье, и думать о предстоящем обеде. Интересно, куда он ее поведет?

Пройдя около сотни шагов от дверей отеля по тихой улице и свернув в один из переулков, они оказались у светящегося огнями китайского ресторана. Мэри сделала шаг в распахнутую дверь и инстинктивно отдернула ногу: ей показалось, что она упадет в воду. Майкл подхватил ее под локоть и засмеялся.

– Мэри, я не намереваюсь утопить вас. Здесь стекло, – сказал он и шагнул первым.

Мэри тоже засмеялась. Надо же быть такой наивной! Пол и стены ресторана представляли собой аквариумы, в которых плавали немыслимых форм и расцветок рыбы. Стекло, по которому они шли, было так искусно отшлифовано, что создавалась иллюзия того, что действительно шагаешь по воде. Мэри испытывала смесь восторга и ужаса, пока они пробирались к столику. Рядом с ним тихо журчал фонтан, заглушая голоса. Стены и перегородки были устроены таким образом, что других посетителей как будто не было вообще. Только они с Майклом посреди немых глазастых рыб.

– Еще немного – и я подумаю, что стала русалкой, – сказала Мэри, зябко поводя плечами.

– Вам холодно? – с тревогой спросил Майкл.

– Нет, просто это так необычно, что у меня всю кожу покалывает. Вы умеете заставлять меня видеть мир по-другому.

– Это всего лишь дизайнерский проект. Кстати, не такой уж необычный. Заслуга хозяина в данном случае в том, что он сумел так оригинально использовать идею.

– Может быть, это и так. Но в последнее время я все чаще думаю о том, что почти ничего не видела и очень мало знаю о жизни. Я жила как во сне. Мне и сейчас кажется, что я сплю.

– Если этот сон приятен вам, то я согласен, – легко ответил Майкл, уловив в ее словах какой-то тайный смысл и пытаясь перевести разговор на шутливый лад. – Спите на здоровье.

– А вы будете добрым волшебником, который рассказывает сказки, – согласилась Мэри.

– Нет, я буду вашей любящей нянюшкой, которая заставляет вас пообедать вместо глупых фантазий. – Он нахмурился и раскрыл карту блюд. – Поскольку вы капризная воспитанница, заказ буду делать я сам.

– Отлично, – согласилась Мэри. – К тому же я совершенно не разбираюсь в китайской кухне. Если можно, закажите что-нибудь такое, что напоминает обычную еду.

– Ну уж нет, – запротестовал он, – пусть будет все по правилам: жуткие каракатицы, страшные осьминоги, разноцветные морские звезды, ласточкины гнезда…

– А это все съедобное?

– А это уже совершенно неважно, – серьезно ответил он. – Вы моя пленница. К тому же заточенная в морской пещере.

– Вы уже не похожи на добрую нянюшку, – засмеялась Мэри. – По-моему, теперь вы пират.

Они довольно долго еще дурачились, выбирая блюда, пока не остановились на закуске из морских водорослей и спаржи; на королевской форели под каким-то сложнейшим соусом из ста трав; шариках из белой рыбы, обвалянных в миндале и жаренных в гриле, к которым подавалась приправа, вызывающая онемение языка, и жасминном чае.

К концу обеда Мэри почувствовала себя совершенно обессиленной. Еда была пряная, острая, кисло-сладкая и очень уж непривычная.

Так что, когда подали чай, Мэри обрадовалась ему как хорошему старому другу.

– Я не разочаровал вас? – спросил Майкл, который внимательно следил за своей спутницей.

– Вы действительно волшебник, – засмеялась Мэри. – Теперь я понимаю, почему вам так хочется снимать кино. Если вы из обычного обеда всегда умудряетесь сделать спектакль, как же повезет вашим зрителям.

– Не льстите мне. Я снял только несколько кадров. Говорить о будущем фильме не принято.

– Я желаю вам только всего хорошего, поэтому мои слова не будут иметь отрицательного воздействия.

– Я знаю, Мэри, – серьезно ответил он. – Вы из тех удивительных женщин, которые одним своим присутствием приносят удачу.

– Не всегда, – горько усмехнулась она. – Ларри я не принесла удачу…

– Мэри, похоже, стоит поговорить о том, зачем мы сюда приехали. – Тон Майкла изменился, и его глаза из серо-голубых превратились. в стальные. – Я многое отдал бы, чтобы мы могли просто гулять по Парижу и наслаждаться жизнью. Но мне кажется, что вы должны сделать этот шаг и оказаться лицом к лицу с проблемой.

Мэри вздрогнула. Он прочитал ее мысли.

Когда они только договаривались о поездке, все было для нее просто. Она хотела найти людей, которые знали Ларри, чтобы узнать, что случилось и почему он погиб. Но сейчас, здесь, на пороге решения этой проблемы, ей вдруг стало страшно. Она понимала, что сама оттягивает тот момент, когда они отправятся в другой район города и войдут в гостиницу, название которой она постоянно повторяет как заклинание. Ей стало по-настоящему страшно. Она не знала почему, но ей вдруг расхотелось знать о той части жизни своего возлюбленного, которую, как она теперь поняла, он старательно скрывал от нее. Но как об этом мог догадаться Майкл? Она не сказала ни одного слова. Она была весела и говорлива весь обед.

– Мэри, – продолжил он, понимая, что попал в точку, – что бы мы ни узнали, это не должно вас пугать. Правда всегда лучше неизвестности. Вас измучили вопросы. Получите на них ответы. Мы в нескольких шагах от истины.

– А если они не захотят со мной говорить?

– Во-первых, вы не одна. А во-вторых, положитесь на судьбу. Если вам суждено узнать, то лучше сделать это как можно быстрее. Как это ни ужасно звучит, но вы должны попрощаться с Ларри и отпустить его.

– Тогда поехали, Майкл, – решительно сказала Мэри, складывая салфетку. – Вы правы, просто я ужасно боюсь.

Когда они добрались до площади Пигаль, на город спустились сумерки. Майкл знал, что в этот час порядочной женщине лучше не появляться в этом районе Парижа, но Мэри была настроена более чем решительно. Он попросил водители подождать, и они двинулись вдоль кричащих витрин и шумных кафе.

Она вцепилась в рукав пальто Майкла и почти прилипла к нему. Каждый шаг ее был шагом в человеческое бесстыдство. То, что в полумраке ее спальни было нежностью, откровением и служением божеству любви, здесь в мертвом неоновом свете представало грубостью, похотью, ложью, товаром. Каждый миллиметр этого района пестрел эротическими картинками, призывами посмотреть, потрогать, хлебнуть сладострастия. В витринах многочисленных магазинов были выставлены всевозможные предметы удовлетворения самых низменных страстей: фаллосы различных размеров, цветов и конфигураций, дешевое кричащее белье, приспособленное к тому, чтобы его не снимать, кнуты, наручники, кожаные ремни, сапоги и туфли невероятных размеров с какими-то бляшками и приспособлениями.

Афиши рекламировали эротические шоу, где можно было узнать все тайны женского тела, кинотеатры, возле которых стояли зазывалы и буквально хватали сальными руками прохожих…

Мэри хотелось закрыть глаза, заткнуть уши, не вдыхать этот плотный, напоенный тяжелым потом, спермой и слезами воздух. Но она должна была дойти до конца…

Майкл видел, что Мэри с трудом продолжает путь, но не спешил увести ее отсюда. Это даже хорошо, что они попали в сюда вечером, когда здесь начинается жизнь. Днем, когда заведения отдыхают от ночных оргий, это место не производило такого отталкивающего впечатления. Всего лишь более бедный район Парижа, где на каждом углу находятся дешевые магазины и случайный прохожий может стать свидетелем ссор между китаянками и негритянками, не поделившими какой-нибудь лакомый кусок. Бедность, тоска, безысходность…

Майкл не позволял себе пока ничего анализировать, но в душе его рождался протест против Ларри Джобсона, который заставил побывать здесь Мэри.

– Мэри, вы точно помните название гостинцы? – спросил он, чтобы привести ее в чувство.

– Да. Ларри несколько раз упоминал, что у него отличные отношения с хозяином и что он пользуется кредитом доверия. Он рассказывал, что чувствует себя там почти как дома.

– Тогда мы пришли, – остановил Майкл поток ее воспоминаний и показал на темную маленькую дверь одного из домов. – Вот вывеска.

Мэри несколько раз перечитала название.

Сомнений не было. Это был отель «Флер д'амур».

Она нерешительно взглянула на Майкла. Он кивнул и сделал шаг к двери. В этот момент из-за угла с пьяными криками высыпала компания. Это были шотландцы. Толстые короткие ноги, красные расплывшиеся лица, похотливые руки, которые цепляли за шарфы и кофточки певичек и танцовщиц, перебегавших для выступления в соседний бар. Один из них нес на плече волынку, другой держал большую бутылку виски, предлагая каждому, кто появлялся поблизости. Зрелище было отвратительным.

Мэри шагнула к Майклу и прижалась лицом к его груди. Он обнял ее и оттеснил к стене дома, позволяя подгулявшей компании пройти мимо.

Когда шотландцы отошли на безопасное расстояние, он поднял лицо Мэри, легко коснулся губами ее лба и ласково спросил:

– Может быть, стоит вернуться в отель?

Здесь не так уж весело, как кажется этим бравым ребятам.

– Майкл, мы почти пришли, – ответила Мэри и поправила волосы. – Помоги мне.

– Конечно, моя дорогая, – ответил он, взял ее за руку, словно она маленькая девочка, и решительно открыл дверь.