Текст книги "Ворон и роза"

Глава 7

Майкл торопился к сараю, где вместе с лошадьми и оружием жили Раннульф и Элейн. Он был все еще ошеломлен внешностью своей невесты, чудесной девы из его грез, и пребывал в замешательстве от ее рассказа. Это бессмысленно, особенно теперь, когда он вышел в грубый и бурлящий мир. Но ее история, похоже, объясняет странные требования его матери, вероятно, скрывавшей, что он ее седьмое дитя. Со всеми своими другими детьми – а родила она десятерых, и шестеро достигли взрослого возраста, – она была практичная, добрая женщина, без избыточной набожности. Не из тех, кто настаивает, чтобы по крайней мере один отпрыск посвятил себя Богу, хотя именно это она сделала.

– Что с тобой случилось? Ты не пьян?

Заморгав, Майкл сообразил, что стоит посреди сарая и Раннульф и Элейн смотрят на него. Наверное, они что-то ему говорили.

– Нет, – быстро ответил он. – Просто задумался.

– Хорошо, думай о сражении. – Раннульф начал сыпать информацией о людях герцога и де Боэна, выкладывая все, что узнал и что может пригодиться в бою. Майкл слушал внимательно. Похоже, время скрывать свое мастерство прошло, он должен посодействовать победе команды герцога.

Расположение Генриха Анжуйского, будущего короля Англии, убедит семью Глэдис закрыть глаза на отсутствие у жениха земель. И это расположение еще больше понадобится, если Глэдис уговорит его покинуть лагерь без разрешения – тогда добрая воля Генриха Анжуйского спасет его от петли.

* * *

День для Глэдис тянулся ужасно медленно, хоть она и пыталась занять себя молитвами. Она не привыкла к праздной жизни. Снизу потянуло запахом еды, потом она услышала голоса, видимо, люди собрались за столом. Слышались смех и болтовня. Вдруг в комнату влетел мужчина, молодой, высокий. Грызя ломоть хлеба, он уставился на нее.

Нужно что-то сказать.

– Я невеста Майкла де Лаури, – представилась Глэдис.

Мужчина широко улыбнулся:

– Счастливчик де Лаури! Если его убьют на турнире, я к вашим услугам, прекрасная леди.

Он исчез прежде, чем Глэдис успела ответить. Впрочем, она не могла сдержать улыбки. Для нее было в новинку, что ее считают хорошенькой. Даже прекрасной. Она хотела быть прекрасной для Майкла.

Жена ткача принесла горшок с рагу, хлеб и немного фруктов. Глэдис взяла поднос, поблагодарила, но едва притронулась к еде. Аппетит пропал.

На улице стало тише, Глэдис подошла к маленькому окну и выглянула. Да, людей меньше. Наверное, все, кто мог, отправились на бой. Это просто турнир, говорила она себе. Никто не погибнет.

Она вспомнила пророчество, теперь оно казалось ей более убедительным. Майкл не умрет, пока остается целомудренным.

Потом она услышала ужасный шум битвы: крики мужчин, ржание лошадей, лязг оружия. Глэдис заткнула уши, но не могла отойти от окна, словно ее присутствие здесь хранило Майкла от бед.

– Карр!

Подскочив, она отыскала взглядом ворона. Он устроился на крыше напротив.

– Будь осторожен, – прошептала она. – Если тебя увидят, то убьют.

Ворон в тревоге переступал с лапы на лапу и больше не подавал голос.

– Что? – спросила Глэдис. – Что я теперь должна делать?

Птица двинулась вдоль крыши, поглядывая на нее.

– Идти за тобой? Но я не должна отсюда уходить.

Ворон открыл клюв, но не издал ни звука. Глэдис поняла, что это молчаливая команда.

– Куда мне нужно идти? Я нашла своего защитника.

В ее уме прозвучал четкий и грозный призыв. Глэдис застонала. Она подчинялась и подчинится, но это была самая пугающая задача.

– Я не могу этого сделать! – запротестовала она, но надела вуаль и спустилась по лестнице.

Внизу жена ткача хмуро посмотрела на нее:

– Вы собираетесь выйти, леди? Здесь небезопасно для таких, как вы.

– Кажется, стало тише.

– Да, многие отправились посмотреть сражение, но вокруг достаточно тех, кто может причинить неприятности.

– Все будет в порядке, – заверила ее Глэдис, убежденная, что чаша позаботится об этом. Во всяком случае, праздные мужчины – не угроза по сравнению с тем, что ей предстоит.

Она вышла на улицу. Оглянулась в поисках своего провожатого.

Он снова исчез.

Облегченно вздохнув, она повернула к дому, но краем глаза заметила трепетание черных крыльев. Ворон на дальней крыше нервно переступал с лапы на лапу и четко показывал, куда она должна идти.

Глэдис подчинилась, удивившись, что ее путь не ведет в замок. Вместо этого ворон вел ее в военный лагерь, украдкой перелетая с места на место и стараясь не попадаться на глаза. Глэдис думала, что птица рискует не меньше ее, а может быть, даже больше. Ворон взмыл в воздух, покружил над большой палаткой, перед которой развевались флаги, потом улетел.

Как он мог оставить ее? Люди уже указывали на него и переговаривались. В воздухе засвистели стрелы, но не попали в цель. Ворон, хвала небу, исчез, но Глэдис поняла, как он рисковал. Могла ли она сделать меньше, чем птица?

Она повернула к палатке, видя, что стражник с любопытством смотрит на нее.

– Чья это палатка? – спросила она.

– Почему ты здесь, если не знаешь? – заигрывая, ответил стражник.

– Это секрет?

Он пожал плечами:

– Герцога Генриха.

Этого она и боялась. Но в душе знала ответ.

– Думаю, он еще сражается. – Глэдис заставила себя подойти ближе.

– Вероятно, сейчас уже принимает ванну. Разве ты не слышишь, что все кончилось?

Глэдис сообразила, что гул стих. Солнце садилось. Сейчас гораздо позже, чем она думала.

– Милорд герцог, конечно, победил, – гордо сказал стражник.

Глэдис сглотнула, чтобы смочить пересохшее горло, и протолкнула сквозь него те слова, которые должна была сказать:

– Тогда он захочет поговорить со мной. Могу я подождать внутри?

Стражник уставился на нее, потом хлопнул себя по бедру и расхохотался:

– А ты смелая. Почему бы и нет? Ты достаточно хорошенькая, чтобы заинтересовать его.

Откинув полог, он кого-то окликнул. Появился мужчина постарше.

– Вот эта особа хочет подождать его светлость. Ничего плохого в этом нет, но проследи, чтобы она никаких шуток не выкинула.

Мужчина кисло посмотрел на нее, но жестом пригласил войти, ей не оставалось ничего другого, как шагнуть в полумрак палатки. Глэдис словно вошла в логово льва. «Я не хочу этого делать», – безмолвно причитала она.

– Садись, – подвинул скамейку мужчина. – Жди здесь и ничего не трогай.

Глэдис села, пустой желудок сводило, но она с любопытством оглядывалась вокруг. В этой части палатки был стол со скамьями и одним креслом. Были еще табуретки, скамьи, несколько сундуков. Мужчина начал расставлять кубки и тарелки. Полог с одной стороны был откинут, впуская свет и воздух, но все равно внутри было сумрачно и душно, Глэдис не хватало воздуха.

– Что ты здесь делаешь, милая? – внезапно заговорил мужчина. – Он воспользуется тобой одну ночь, потом бросит, одарив какой-нибудь безделушкой, а ты, похоже, не из таких.

– Да, – тонким голосом сказала Глэдис. – Мне просто нужно поговорить с ним.

Мужчина только головой покачал:

– У тебя еще есть время вернуться домой.

– Не думаю. – Глэдис вздохнула.

Словно подтверждая ее слова, ввалилась группа мужчин, окружавшая коренастого смеющегося человека. Заметив ее, он посерьезнел, его глаза опасно прищурились.

В тишине кто-то сказал:

– Глэдис?

Ее взгляд метнулся к высокой фигуре. Глэдис вскочила.

Майкл шагнул вперед:

– Милорд, я не знаю, почему она здесь, но…

Поднятая рука остановила его.

– Пусть сама говорит.

Генрих Анжуйский не был красавцем, но исходившие от него энергия и сила заставили ее вздрогнуть.

Глэдис упала на колени:

– Простите меня, милорд, но я должна поговорить с вами.

– Кто ты?

Глэдис хотела сказать «Глэдис из Роузуэлла», но это показалось неразумным.

– Леди Глэдис из Бакфорда, милорд.

– Бакфорд? Де Брескары? – Генрих буквально выплюнул это имя. – Сторонники Стефана. – Герцог сердито повернулся к Майклу: – Ты ее знаешь?

Подняв глаза, Глэдис увидела, что Майкл хмуро смотрит на нее. Она сообразила, что не называла ему своей фамилии.

– Она моя нареченная, милорд.

– И твоя семья согласна? – Генрих переводил взгляд с Майкла на Глэдис, потом пожал плечами: – Загадка, и прехорошенькая. Ешьте, пейте, и мы ее решим.

Он уселся в кресло, остальные мужчины заняли скамьи. Слуги спешили обслужить их. Майкл, однако, подошел к Глэдис и встал рядом с ней. Она думала, что он поддержит ее, но чувствовала раздражение, исходившее от него.

Ну почему она вынуждена делать это? Так происходит с мучениками? Они не идут навстречу своей судьбе с неодолимой решимостью, просто у них нет сил сопротивляться, когда их тащат на костер или виселицу?

Герцог запил мясо вином.

– Я разговаривал с твоим отцом меньше недели назад, де Лаури, и он ни о чем подобном не упоминал. Так что она твоя любовница. Ничего постыдного в этом нет.

Глэдис слышала, как Майкл задохнулся, но твердо ответил:

– Нет, милорд, она добродетельная девушка, которая скоро станет моей женой. Мой отец еще не знает об этом.

– Не хотел бы я быть на твоем месте, – рассмеялся герцог. – А что она здесь делает? В лагере? В моей палатке?

Глэдис действительно было нехорошо. Властность герцога ощущалась физически, как надвигающаяся гроза. Глэдис хотелось исчезнуть, раствориться, улетучиться. Она не могла понять, как окружавшие герцога мужчины выносят это, как Майкл может говорить с ним так твердо. Рот у нее пересох, сердце так колотилось, что, казалось, все это слышат, она едва дышала, но знала, что должна сказать.

– Я пришла в лагерь, милорд, чтобы найти Майкла. Я пришла в вашу палатку, потому что у меня для вас сообщение.

– Для меня? – резко спросил герцог. – От твоей семьи?

– Нет, милорд. – Глэдис сглотнула. – Могу я побыть с вами наедине?

Наступила мертвая тишина, потом Генрих Анжуйский расхохотался:

– Де Лаури, тебе следует поколотить ее!

– Нет-нет! – ужаснулась Глэдис. – Я имела в виду с вами и Майклом, милорд.

– Еще хуже! – сказал герцог, мужчины вокруг разразились хохотом.

– Глэдис, замолчи, – выдавил Майкл. – Ты делаешь из себя посмешище. – Он взял ее под руку, чтобы поднять. – Пойдем.

– Нет, – резко сказал герцог. – Я хочу знать, в чем дело. Идем.

Он поднялся и прошел за занавес, в другую часть палатки. Глэдис подняли и толкнули вслед за ним. Остальные зрители смотрели им вслед. В отгороженной части палатки стояли кровать, несколько сундуков и кресло, в которое уселся герцог.

– Ну? – спокойно сказал он, его глаза холодно смотрели на нее. – Чей ты посланник, Глэдис из Бакфорда?

Глэдис с трудом держалась на ногах, голос был тонкий, но слова звучали четко.

– Меня послали предложить мир.

– Глэдис…

Снова поднятая рука герцога заставила Майкла замолчать.

– От Стефана Блуаского? – спросил Генрих ровным голосом.

– Нет, милорд. – Без всякой надежды она продолжила: – От Святой чаши, называемой гааларл. – Глэдис заставила себя подойти ближе.

Поморщившись, герцог отпил из своего кубка.

– О чем она говорит, де Лаури?

Глэдис ожидала, что Майкл извинится, даже пожалуется, что она сумасшедшая.

– Милорд, она верит, что ее миссия – найти Святую чашу Тайной вечери, которая принесет в Англию мир.

Глэдис изумленно смотрела на него. Майкл поверил?

Украдкой она взглянула на герцога. Вместо ожидаемого гнева и недоверчивости на его лице была задумчивость.

– Почему ты? – спросил он.

Странный вопрос.

– Я… я не знаю, – дрожащим голосом сказала Глэдис. – Я седьмой ребенок, и это важно… Правда, милорд герцог, я не хочу быть здесь и делать это.

– Я так и подумал. А ты, де Лаури? Какова твоя роль во всем этом?

– Я тоже седьмой ребенок и избран ее защитником. – Майкл замолчал, задумавшись. – Если в этом есть какая-то правда, я не могу отказаться. Англии нужен мир.

– Эта война не по моей вине, – горячо сказал Генрих. – Английские бароны присягнули, что моя мать будет королевой, и я поддержал бы их в этом. Мир наступит только тогда, когда она восстановит свои права через меня.

– Вы имеете на это право, милорд, – согласился Майкл спокойным тоном.

– И мне для этого не нужны чудеса. Права Стефана на трон всегда были сомнительны, а сейчас он стар и устал. Всплеск активности пройдет, и он капитулирует.

Майкл заговорил снова:

– Она говорит, что Эсташ владеет Святым Копьем и это вызовет новую войну.

Глэдис ожидала, что это озадачит герцога, но Генрих помрачнел.

– Как? – требовательно спросил он.

Глэдис заморгала. Он верит?

– Я не знаю, милорд. Злая сила…

– Эсташ! – со злостью бросил герцог и, вскочив, зашагал по импровизированной комнате. – Я слышал весной от тамплиеров, что Копье украдено, что оно может снова разжечь войну. Я думал, это чепуха, но потом Стефан буквально стал новым человеком, а Эсташ перешел всякие границы. Он опустошил земли монастыря Сент-Эдмундсбери.

Глэдис услышала, как Майкл шумно выдохнул. Она знала это название. Это место, как и Роузуэлл, было предназначено для седьмых детей. Это туда отправили Майкла? И у принца Эсташа, кроме жадности, были другие причины разорить монастырь? Он искал вероятных защитников, чтобы погубить?

Нужно немедленно найти чашу.

Герцог снова повернулся к Глэдис:

– Тамплиеры говорили, что если они не вернут Копье, единственной защитой станет чаша. – Он всматривался в ее лицо. – Так где она?!

Глэдис отшатнулась, близкая к обмороку.

– Я не знаю, милорд, – выдохнула она. – Но если мы с Майклом отправимся на поиски, мы…

– На поиски?! – загремел герцог. – Люди веками искали эту чашу, и пока никто ее не нашел. Веками! Я таким временем не располагаю!

– Это неправда! – Глэдис удивилась силе собственного голоса. – Простите, милорд. Но мне говорили, что по крайней мере один раз ее нашли. Когда король Генрих взошел на трон и его брат развязал войну, чтобы отобрать власть.

Она ожидала, что герцогу это будет приятно, но в его глазах засверкала новая ярость.

– Что?! Ты знаешь, что произошло тогда? Генрих Боклер захватил трон. Его брат, герцог Нормандский, вторгся в Англию, но проиграл. Владелец короны сохранил ее, а герцог Нормандский хлебнул горя в плену у брата. Теперь трон у Стефана Блуаского, – рыкнул он, – а я герцог Нормандский! Я не допущу, чтобы история повторилась.

От его ярости у Глэдис так перехватило дыхание, что она не смогла бы и звука издать, даже если бы слова пришли к ней. Но заговорил Майкл, причем самым спокойным тоном. Она не понимала, как он сумел это сделать.

– Милорд, в то время был избран правильный король. Генрих был сильным монархом и принес порядок на эту землю. Святая чаша наверняка явит свою благосклонность снова. Не к Стефану. И никогда к Эсташу Булонскому.

Поразмыслив, герцог немного успокоился и отпил из своего кубка. Такое впечатление, что прохладный воздух вдруг проник в маленькое помещение, и Глэдис снова смогла дышать.

– Верно, верно, – сказал он, но Глэдис видела, что герцог все еще просчитывает ситуацию в уме. Он не из тех, кто доверяет свою судьбу незнакомцам. И даже священным тайнам.

Он снова принялся шагать.

– Я кое-что об этом знаю, – вдруг сказал он. – От своей матери. А она узнала от своего отца, того самого короля Генриха. Он родился в Англии и гордился этим. Он изучал древние предания. Святая чаша спрятана в Гластонбери, да?

– Мне говорили, милорд, что чаша не задерживается в одном месте. Она во многих местах появлялась. Но Гластонбери-Тор – самое важное. Иосиф Аримафе…

– Да, да, – нетерпеливо махнул рукой герцог. – Но если есть другие места, откуда ты знаешь, где искать?

Глэдис хотела было упомянуть о вороне и сияющей тропинке, но храбрость оставила ее.

– Я просто буду знать, милорд. Как только мы отправимся.

Ей казалось, что герцог сейчас просто зарычит, но он сказал:

– Вам нужно отправляться в путь, де Лаури. Выполните эту миссию. Найдите чашу и принесите ее мне.

Глэдис рот разинула, строки Евангелия о царе Ироде мелькнули у нее в голове. «Ирод призвал волхвов и послал в Вифлеем узнать о Младенце. Получив во сне откровение не возвращаться к Ироду, иным путем отошли они в страну свою»[1]1
  Евангелие от Матфея. 2, 7 – 9.


[Закрыть]. Но что оставалось делать им с Майклом? Глэдис была уверена, что чашей нельзя обладать.

– Если нам будет позволено, – мягко сказал Майкл. – Думаю, никто из нас не имеет в этом деле свободы.

– Я имею, – властно сказал герцог, снова становясь грозным. – Хорошо. Принесите мне мир. Но мир в мою пользу. Иначе вы и ваши родственники поплатитесь за это. Идите и возвращайтесь с миром.

Майкл обнял Глэдис за талию и повел мимо любопытных взглядов из палатки на свежий воздух. Глэдис повисла на нем, ноги у нее подгибались.

Он поднял ее на руки и понес к деревне, повторяя:

– Господи, спаси и помилуй нас всех.

– Аминь, – сказала Глэдис. – Мне все это не нравится. Это слишком трудно.

– Даже быть в моих руках?

Она подняла на него глаза.

– Как ты можешь дразниться?

– Почему нет? – улыбнулся Майкл. – Мы отправляемся выполнить миссию, которая может принести мир. Но если я правильно понял суть дела, мы скоро разделим ложе, моя милая Глэдис. Вот и повод для веселья.

Глэдис обдало жаром, но она сказала:

– Я бы хотела, чтобы мы сначала поженились.

– Любимая, я женился бы на тебе, если бы мог, но нам велено торопиться, и я чувствую необходимость. Она звучит под моими ногами, как барабаны войны. Эсташ грозит Сент-Эдмундсбери. Там мне не место, но я не хочу видеть его разгромленным.

Он поставил ее на ноги у дома ткача.

– Мы по крайней мере можем произнести клятвы перед свидетелями.

Майкл вял Глэдис за руку и повел в дом, где ткач с женой сидели на скамье у окна, отдыхая после долгого трудного дня.

– Будьте добры, друзья, мы бы хотели, чтобы вы стали свидетелями наших брачных клятв.

– Нет, – ответил ткач. – Вам нужен кто-то повыше нас, да и священник тоже.

– Мы уезжаем и должны дать клятву сейчас. Позднее можно будет сделать это снова, с большей помпой. – Майкл повернулся к Глэдис. – А эти клятвы будут простыми. Я, Майкл де Лаури, беру тебя в жены, Глэдис из Бакфорда, и буду верен тебе всю жизнь Я буду любить и почитать тебя, делить с тобой все, что имею. Клянусь.

Глэдис сглотнула слезы и попыталась повторить:

– Я, Глэдис из Бакфорда, беру тебя, Майкл де Лаури, в мужья. Я буду верна тебе всю жизнь. Я буду любить и почитать тебя, делить с тобой все, что имею. Клянусь.

Майкл снял кольцо с ее правой руки, надел на левую и поцеловал его.

– Дело сделано, – сказал он, его глаза сияли от радости, и Глэдис вдруг охватил приступ малодушия. Она вспомнила слова Генриха Анжуйского, намекавшие на гнев отца Майкла.

– Ты можешь пожалеть об этом, – прошептала она. – У меня нет ни денег, ни приданого, ни земель…

Он поцелуем заставил ее замолчать.

– И у меня тоже. Мы предназначены друг для друга, Глэдис из Бакфорда, остальное не имеет значения. Но мы должны отправляться в путь. Подожди здесь, пока я найду свою лошадь.

Майкл поблагодарил ошеломленную пару и ушел. Глэдис, слабо улыбнувшись ткачу и его жене, стояла у двери, потрясенная всем, что произошло. Но сильнее всего ощущением неотложности, о котором говорил Майкл. Казалось, оно пульсирует под ее ногами, словно огромные армии маршируют под зловещий бой барабанов.

Майкл скоро вернулся верхом, с мечом, но без кольчуги и щита.

– Почему ты не надел доспехи? – спросила Глэдис.

– Их надо чинить, и я решил положиться на волю Божью.

Он подъехал к камню, и Глэдис с него села на лошадь позади Майкла – трюк такой же волнующий и неожиданный, как и все, что она совершила за этот день. Ей было совсем неудобно, но, обхватив Майкла, она чувствовала себя в полной безопасности.

– Я не видел никакого ворона, – сказал Майкл, когда они пересекали лагерь. – Какой дорогой нам ехать?

– Скоро станет ясно, – ответила Глэдис, молясь, чтобы так и было.

– Скоро станет совсем темно, – напомнил Майкл.

– Совсем недавно ты был так крепок в вере. Почему ты теперь усомнился?

– Я решил поддержать тебя перед герцогом, несмотря на некоторые сомнения. А теперь я снова думаю, что мы оба сумасшедшие. Да и герцог, возможно, тоже.

– Удивительно, что он об этом что-то знает.

– Это-то и тревожит. Он хочет получить чашу и соединит ее с Копьем, если сможет.

Глэдис знала, что Майкл прав.

– Он ее не получит, но когда мы найдем ее, мы должны опасаться других.

– По крайней мере Эсташ сейчас далеко, в Саффолке.

Глэдис хотела было сказать, что в мире чаши расстояния не подчиняются обычным законам, но и она этого толком не понимала. Майкл сам увидит.

Они скоро покинули лагерь и ехали по дороге, ведущей в лес. Когда они достигли его, Майкл натянул поводья и остановил коня.

– Что это? – спросил он.

Пригнувшись, Глэдис посмотрела вперед и улыбнулась, увидев теплое свечение.

– Наша тропа. – Вверху мелькнула темная тень, лошадь вскинула голову. – А это наш проводник. Следуй за вороном по золотой тропе, муж, и мы скоро найдем мир.

Майкл то ли фыркнул, то ли застонал, но пустил лошадь по светящейся тропе. Глэдис оглянулась и увидела, что сияние гаснет позади них. Их ведут к месту отдыха? Она надеялась, что нет. Теперь будет слишком трудно лечь вместе без физического воплощения брачных клятв, а этому пока не время. Она надеялась, что их путь лежит к Гластонбери, к вершине холма.

Теперь они ехали по лесу, но, как и прежде, тропа оберегала их от низких веток и всего, что могло зацепить одежду. Глэдис отдыхала, прижавшись к Майклу, убаюканная мерным ходом лошади.

И грезила…

Она снова видела битву. И слава Богу, в отдалении, поскольку битва была ужасная, полная крови и огня. Бой шел в монастыре. Монахи бежали от вооруженных людей. Солдаты хватали еду, питье, имущество. Некоторые бросали в огонь книги. А в центре заходилась ликованием демоническая фигура, потрясая древним копьем.

Должно быть, это Эсташ Булонский разрушает монастырь Сент-Эдмундсбери, возможно, ищет Майкла и таких, как он, чтобы убить. Если Эсташа не остановить, то следующим будет Роузуэлл. Глэдис хотелось потянуться, выхватить у него копье и убить.

Сцена поблекла, и Глэдис увидела женскую руку, держащую древний сосуд, скорее горшок, чем чашу, полный чудесной еды. Потом сосуд превратился в высокую чашу с ручками, до краев наполненную золотистым вином. Потом она сменилась кубком эля, затем появилась чаша, похожая на ту, что была в Роузуэлле. Она сверкала красными, зелеными, синими драгоценными камнями и была полна кроваво-красных роз.

Снова женщина держала чашу, на ее левой руке было кольцо, такое же, как теперь у Глэдис.

Покой наполнил сердце Глэдис, запах роз, сладкая музыка, солнечный свет и журчащая вода.

– Где мы? – спросил Майкл.

– Чаша находится в Гластонбери-Тор, – сказала она. – Следуй за вороном по тропе, муж. Он приведет нас туда, где мы должны быть.