Текст книги "Тайная свадьба"

Глава 22

Два часа спустя после прибытия в Маллорен-Хаус, Каро пригласили поужинать с хозяевами дома.

Маркиз и Диана ждали ее в маленькой комнате. За столом могло поместиться восемь человек, но он был накрыт на троих.

Диана позвонила, слуги принесли блюда, разлили суп. Когда они вышли, Каро и хозяева дома заняли свои места.

– Думаю, будет лучше, если вы сами расскажете свою историю Диане, – сказал лорд Ротгар.

Каро подчинилась, маркиз и Диана изредка прерывали ее повествование вопросами. Диана, казалось, внимательно слушала, но однажды озадаченно взглянула на мужа. Она обнаружила в рассказе упущения?

– Что скажешь, дорогая? – в конце поинтересовался Ротгар.

– Неприятное положение, – сказала Диана. – Нужно сначала выяснить, жив ли этот Хилл. Если он жив, надо узнать, законен ли этот брак. Если да, то как его расторгнуть.

– Согласен. Однако первое куда легче третьего.

– Хилла нет в живых, – заявила Каро.

– Вы не можете быть в этом уверены, Каро, – сказала Диана. – Неразумно обманывать себя.

Каро хотела было возразить, но Диана позвонила в колокольчик, и появившиеся слуги заменили тарелки. Они появлялись и исчезали с волшебной стремительностью.

Как только они ушли, Каро взорвалась:

– Меня не заставят жить в браке против моего желания. Не заставят!

Лорд Ротгар положил себе кусочек ветчины.

– Вас уже заставили. Отсюда и все ваши проблемы. Но по крайней мере можно будет получить a mensa et thoro.

– Что это означает, милорд? – сдерживая раздражение, спросила Каро.

– Разлучение от стола и ложа, как говорят юристы. Ваш муж не сможет принудить вас жить с ним, его власть над вами и вашей собственностью будет ограничена. Дальше этого в нарушении священных обязательств церковный суд обычно не заходит.

– В моем браке не было ничего священного.

Диана и маркиз промолчали.

Взяв себя в руки, Каро положила себе тушеного сельдерея.

– Но я буду все еще замужем, – сказала она.

– Да.

– И следовательно, не смогу выйти замуж за другого.

– Да.

– Тогда я буду добиваться развода.

Ротгар снова наполнил бокал Каро.

– Редкое дело, дорогое…

– У меня есть деньги.

– …и труднодостижимое, особенно для женщины. Обычно мужчина получает развод на основании прелюбодеяния.

– Прелюбодеяние мужчины вообще не считается грехом, – отрезала Каро и закрыла глаза. – Простите. Вы в моих бедах не виноваты. – Она занялась ветчиной. Воспоминания о Кристиане промелькнули у нее в голове. – Если я должна совершить прелюбодеяние…

Маркиз и Диана, казалось, были удивлены, но не шокированы.

– Ваш муж должен будет предъявить иск, – сказал Ротгар. – Кроме того, развод из-за супружеской неверности погубит вашу репутацию. Многие мужчины раздумают жениться на вас.

– Тогда будем считать, что Джек Хилл умер, как сообщалось, – заявила Каро. – Мне крайне неприятно этого желать, но это самый легкий путь к свободе.

Диана коснулась руки Каро.

– Мы выясним это завтра и решим, как лучше поступить.

– Все возможно, – чуть улыбнулся маркиз, – но на завтра могу только обещать выяснить, погиб ли Хилл на службе короне, а если нет, то служит ли он до сих пор в армии. Если он оставил армию, то потребуется больше времени, чтобы узнать его нынешнюю ситуацию и местонахождение.

– Я не могу жить в неведении, – возразила Каро.

– Да, – согласился маркиз.

Каро смотрела в пространство. Потребовались усилия, чтобы произнести имя.

– Грандистон. Он должен знать.

Лорд Ротгар улыбнулся. Странная это была улыбка, словно он смаковал что-то.

– Да, видимо, должен.

– Вы можете его найти?

Каро помнила, что умолчала о том, что Кристиан в гвардии. Могла ли она это сказать, не опасаясь, что лорд Ротгар заподозрит в ее истории нечто большее? По ее словам, она встретилась с Грандистоном единственный раз в Фроггат-лейн, изображая служанку.

– Полагаю, что могу, – подтвердил маркиз, и она успокоила этим свою совесть.

– Но вы, вероятно, пробудете здесь несколько дней, Каро, – сказала Диана. – Признаюсь в своем эгоизме, я в восторге. С удовольствием покажу вам Лондон.

– Мне нужно быть осторожной, чтобы не встретить знакомых, иначе миссис Грив будет разоблачена.

– В Лондоне сейчас мало людей, – уверила ее Диана. – Только те, кто близко связан с кабинетом министров и двором. Если вы с такими знакомы…

– Только с вами, – сказала Каро.

– Тогда все будет хорошо, – заявила Диана с удивительной жизнерадостностью.

Позже, уже в постели, Диана спросила:

– Этот Грандистон, конечно, лорд Грандистон и, следовательно, Хилл?

– Крайне странно, если это окажется не так, – согласился муж, целуя ее.

– Тот самый Хилл?

– Я уверен, что его зовут Кристиан, а не Джек, он в армии и, кажется, служит в колониях.

– Но если он женился на Каро, почему он игнорировал вопрос все эти годы?

– А она почему этим не интересовалась?

– Потому что считала его мертвым.

– Возможно, он верил в то же самое. Зато я не мертвый.

– Я это чувствую, – сказала Диана. – Видишь, какой живительной оказалась поездка в Йоркшир?

– Тихо, или весь юг бросится на север. О, младенец активен.

– Я тоже. – Диана с восхищением шевельнулась. – Грандистон должен знать, что его жена жива.

– Особенно потому, что он, как предполагается, ухаживает за леди Джессинем.

– О!

– Точно, – улыбнулся он и переключил внимание на ее грудь.

Гораздо позже он сказал:

– Нельзя удержаться от мысли, что миссис Хилл была бы более подходящей женой.

– Чем я? – недоверчиво спросила Диана.

Ротгар усмехнулся.

– Ты так легко теряешь нить беседы, любовь моя. Чем леди Джессинем.

– Ну, в качестве жены лучше ее почти любая. Но леди Джессинем красива. Многие мужчины ценят это.

– Многие мужчины… – маркиз подбирал слово, – ее имеют.

– Действительно!

– Включая Иторна до недавнего времени.

– Близкий друг Грандистона, – сказала Диана, скользя рукой по любимому знакомому телу.

– Они названые братья. С десяти лет он жил с Иторном.

– Еще хуже. Ты, конечно же, выяснил все подробности об Иторне, когда Петра вышла замуж за Робина.

– Робин – кузен Иторна и третий в веселой компании гуляк, – согласился Ротгар. – Иторн, Грандистон, Хантерсдаун.

– Боже, помоги нам всем. Брак Каро стал нашим семейным делом.

– Так и было с самого начала. Потому что это тебя заботит, а любая твоя забота – моя забота.

– И любой враг. – Диана повернулась к мужу. – Если Грандистон желает Каро зла, он мой враг.

– И любой враг Грандистона – противник Иторна и Робина.

– И Петра окажется между мужем и отцом.

– Чего нельзя допустить.

– Но что мы можем сделать? – спросила Диана. – Ты не думаешь, что нужно сообщить Каро о наших подозрениях?

– Я хочу сначала выяснить правду об их отношениях.

– Их нет, кроме краткой встречи в Шеффилде.

– Возможно, и так.

– Почему ты подозреваешь иное?

– Я провел с ней больше времени, чем ты, любимая, и кое-что вызывает у меня предположения о более тесной связи. Последовательность событий, которые она изложила, не совсем убедительна.

Диана нахмурилась в темноте.

– Ты хочешь, чтобы я выведала у нее правду?

– Пока нет. У большинства людей правда просачивается наружу в обычной дневной рутине.

Все еще хмурясь, Диана кивнула.

– Если они юридически женаты, нет никакого способа освободить ее.

– Грандистон один из самых очаровательных мужчин в Лондоне.

– И слишком этим наслаждается.

– Ты имеешь что-нибудь против удовольствий? – Ротгар поцеловал ее.

Диана смаковала его поцелуй, потом отстранилась от мужа.

– Я в них умеренна.

– В самом деле?

– Завтра я должна быть в состоянии гулять, и я тревожусь за Каро. Я не уверена, что правильно утаивать от нее информацию.

– Доверяй мне, дорогая.

– Я всегда тебе доверяю, и ты это знаешь. Но Каро заслуживает счастья. Я всегда чувствовала, что она живет скованно, и теперь, больше зная о ее браке, понимаю почему. Она сильная, добрая, щедрая женщина и заслуживает совершенного мужа, а не подобного Грандистону.

– Он герой войны, красивый, умеет доставить удовольствие женщинам и вообще хороший и благородный человек.

– Но неисправимый повеса, – сказала Диана. – Что делает его соблазнительное обаяние особенно опасным. Если Каро заставят жить в браке, она влюбится в Грандистона, а он в конце концов разобьет ей сердце. Я знаю, что разобьет.

– Развод был бы лучше?

– Нет, но… Я хочу для нее счастья. Совершенного, полного счастья.

– Ты неизлечимо романтична.

– А почему нет? Ведь есть же мы.

Глава 23

Кристиан вышел из комнаты и увидел сидящего на полу Джека. Лицо мальчика сияло, он проворно поднялся.

– Я думал, что понадобится проводить тебя в столовую.

Кристиан спрятал улыбку.

– Какой ты заботливый. Спасибо.

Джек засиял еще сильнее.

– Дом огромный! – объявил Джек и с опасной скоростью припустился вниз по лестнице. Если парень руку сломает или еще что похуже, это будет плохим началом вечера. – Мы можем играть в прятки и порой целую вечность друг друга ищем! Тут есть где спрятаться, и мы еще не все тайники разведали.

– Удача для семьи. – Кристиан был рад, что они с Джеком добрались в холл без происшествий.

– Держу пари, что Кит просто позеленел от того, что пришлось отправиться в школу. Не знаю, почему ты не живешь здесь, Кристиан. Ты наследник.

Не успев придумать ответ, Кристиан задохнулся: братья мчались вниз по лестнице или съезжали по перилам, с акробатической ловкостью, вставая внизу на ноги. Это действительно напоминало забаву. Маргарет спустилась за ними, держа за руку Бена, и нестрого выговаривала за такое поведение. Она здесь за гувернантку? Это несправедливо. Следом появились другие сестры, родители вышли из кабинета отца.

О-хо-хо. Если родители были вместе в этом святилище, значит, они обсуждали серьезные вопросы.

Родственники увлекли Кристиана в столовую ужинать. Огромная комната вместила всех, хотя изначально, конечно, не предназначалась для такого многочисленного собрания.

Отец сел в одном конце стола, мать – напротив, Бена устроили справа от нее, положив на стул обитый мягкой материей ящик. Кристиан знал свое место – по левую руку от отца. Справа от графа дети усаживались по очереди, сегодня вечером это место с гордостью и трепетом занял Лук.

Эта традиция зародилась давно, тогда, кроме Кристиана, было только пять детей и самые младшие были малышами или младенцами. Его очередь приходила часто. Когда привозили сюда Торна, то и он иногда оказывался по правую руку от сэра Джеймса Хилла, рассказывая о своих недавних приключениях и получая мягкие советы.

Слуги разлили суп, но прежде чем все начали есть, Лук прочел молитву. Он с сознанием долга благодарил Бога за пищу и многочисленные благодеяния, за родителей и семью, а потом добавил:

– И за то, что Кристиан дома.

– Аминь, – хором отозвались все.

Смешно, но Кристиан едва не прослезился.

Отец повернулся к Луку, так что Кристиан уделил внимание девятнадцатилетней Энн, оживленной, веселой и из-за этого склонной к глупостям. Выказав восторг по поводу его визита, она добавила:

– Мне так хотелось, чтобы ты привез Иторна. Он должен искать невесту.

– Должен? Почему? – едва не вытаращился Кристиан.

– Для продолжения рода, дуралей, – закатила глаза Энн.

– А если герцогский род Иторнов заглохнет, мир рухнет?

– Да! – объявила Энн и обратилась к сидящим за столом: – Иторн должен жениться и завести наследника, правда?

Мальчишки озадаченно хлопали глазами, но женщины согласно закивали.

– Конечно, ему нужна жена, – сказала мать, – но не приставай к Кристиану, дорогая. Я уверена, он вскоре привезет сюда Иторна. Он, должно быть, несчастен, живя один.

Подали большой пирог с крольчатиной. Это напомнило Кристиану другую трапезу, клыкастых кроликов и гессенскую кошку.

В конце концов отец переключил внимание на Кристиана.

– Ну, мой мальчик, как жизнь?

Кристиан едва не выложил всю историю, но вовремя сдержался. Семейный ужин не место для великих откровений.

– По крайней мере нескучная.

– Спокойствие и безмятежность обычно считаются благословенными.

– Но не в армии и при дворе.

– Двор? Сейчас там скучно. Когда я был молод, двор был полон жизни.

Об этой стороне жизни отца Кристиан никогда не думал.

– В самом деле?

Отцу пришлось рассказать несколько историй, намекавших на его удивительно бурную карьеру в юности, когда королем был Георг II, а двор был почти таким же, как во времена Реставрации. Яркая картина несколько тревожила, особенно когда мать хихикала, словно вспоминая бурные приключения, но за рассказами обед прошел более гладко, чем предполагал Кристиан.

В конце мать выпроводила всех, оставив Кристиана наедине с отцом.

– Бренди? – спросил отец, задержавшись у столика с графином.

– Да, спасибо.

Налив стакан, отец вручил его Кристиану и уселся в кресло у камина. Кристиан чувствовал, что поза нашкодившего ребенка больше соответствует ситуации, но сел в другое кресло и отхлебнул бренди. Как всегда, напиток превосходный. Его родители не были расточительны, но умели наслаждаться малым.

– Ну, Кристиан, – сказал отец, – ты навещаешь нас так редко, что, должно быть, приехал с какой-нибудь целью.

Это уязвило Кристиана, он замялся, а отец с полной надежды улыбкой продолжил:

– Миссис Джессинем?

– Нет, – ответил Кристиан. Какой-то болезненный порыв заставил его добавить: – Доркас Фроггат.

Отец уставился на него.

– Доркас Фроггат? Сын мой, что ты наделал?

– Ничего. По крайней мере в последнее время. Черт… – За прошедшее десятилетие он ни разу не был так косноязычен.

– Значит, девять месяцев назад? – Серьезное выражение отца было хорошо знакомо по детским проделкам.

– Нет. – Кристиан взял себя в руки. – Отец, я должен рассказать историю с начала до конца, но началась она давным-давно. Десять лет назад, если быть точным.

– В тот год, когда ты отбыл за границу?

– Как ты помнишь это среди множества других деталей?

– Я могу иногда перепутать имена детей, Кристиан, но никогда не забываю важное. Мы каждый вечер за тебя молились.

А он даже не думал о доме.

– Я не тот наследник, которого ты заслуживаешь.

– Ерунда. Мы с матерью знаем, что ты всегда поступаешь правильно.

– Но я редко здесь появляюсь.

– Поскольку я намерен жить долго, смешно тебе это делать, я порицаю праздность. А теперь расскажи о Доркас Фроггат.

Кристиан кратко резюмировал:

– По-видимому, она моя жена. Уже десять лет.

Повисла тишина. Отец отпил глоток бренди.

– И ты нам слова не сказал. Мой мальчик, это глубоко ранит твою мать.

Черт возьми, Кристиан покраснел от стыда.

– Я знаю. Не думал, что это реально. Позволь рассказать, как это случилось. – Он отчаянно погрузился в историю.

Отец покачал головой, но скорее от изумления.

– Очень странная история. Говоришь, твоя жена, возможно, хорошо воспитана и даже из хорошей семьи?

– Да, но я надеюсь расторгнуть брак. Думаю, она хочет этого не меньше, чем я.

– Как ты можешь знать, если не говорил с ней? Она могла действительно отправиться в Лондон. К тому же у тебя есть качества, привлекающие женщин.

– Титул, – поморщился Кристиан.

– Не только, – сухо сказал отец. – Или ты хочешь убедить меня, что соблюдал целибат, пока не стал виконтом?

Смешно смущаться, но Кристиан сконфузился. У него был соблазн ответить циничным замечанием, что за деньги любой мужчина может заполучить женщину. Но перед его мысленным взором возникла комната в Донкастере, и это смутило его еще больше. Там ни титул, ни деньги не играли роли. Только объединившая их страсть.

– Возможно, твоя жена богата, – сказал отец. – Сирота и единственный ребенок? Производство клинков, говоришь?

Кристиан с облегчением ухватился за эту тему.

– Да, там должны быть деньги, но я подписал документ, который дает ей полный контроль над ее собственностью, – признался Кристиан.

– Молодец.

Кристиан, должно быть, не смог скрыть удивления, поскольку отец сказал:

– Несмотря на проблемы, которые вызывает твой благородный поступок, я рад, что ты не смог закрыть глаза на злодейство и не желал извлечь из этого выгоду.

– Спасибо. Но мне надо было суметь избежать брака.

– Ты был очень молод. Не намного старше, чем Кит сейчас, а он из добрых намерений и энтузиазма бросается во всякое неправое дело. Я уверен, он поступил бы точно так же.

– Но он быстро признается в своих безрассудствах.

– Да, действительно, – сказал отец. – Он целиком наш ребенок.

Отец не хотел его обидеть, утверждение было верно. Это замечание глубоко задело Кристиана, но он скрыл это.

Но отец, конечно, заметил.

– Я не это имел в виду, Кристиан. – Он вздохнул. – Это была огромная возможность, я даже не знал, как Бога благодарить за такую щедрость. К тому же молодой Иторн был один на свете. Ты, вероятно, в то время не понимал, сколько раз мы с матерью это обсуждали, но решили, что Иторну нужен друг с веселым сердцем, но с принципами и моралью.

– Принципы и мораль? – эхом отозвался Кристиан, вспоминая свои детские выходки.

Отец махнул рукой.

– Я имею в виду заботу о других. Правила и грехи? Они для мелких умов.

– Как ты высиживаешь еженедельные проповеди? – удивился Кристиан.

– С терпением, мой мальчик, и твердой рукой с нетерпимыми священниками.

Кристиан громко рассмеялся, и глаза отца блеснули.

– Мы с матерью согласились отпустить тебя к Иторну не только в надежде, что тебе там будет хорошо, но и потому, что ты смог бы сделать там добро, – посерьезнев, сказал отец. – Мы оказались правы, но дорого заплатили за это. Мы всегда молились, чтобы ты не страдал от разлуки с семьей.

В словах отца был скрытый вопрос.

– Не думаю, чтобы я страдал. – Помолчав, он добавил: – Но иногда чувствую, что следовало бы.

– Ну-ну, довольно! Мы хотим тебе счастья. Это молитва всех родителей. Теперь у тебя есть небольшая проблема, и мы должны с ней разобраться. Жаль, что ты не сообщил нам сразу, я уверен, что это можно было решить.

– Я сожалею о леди Джессинем, отец.

– В самом деле?

Проклятие.

– Нет.

Отец удивил его, кивнув.

– До меня дошли кое-какие истории. Я, возможно, действовал импульсивно, решив, что она подходящая жена для тебя, но вижу, красавице не терпится выйти замуж за титул, так она склонна к щедрости.

На это нечего сказать.

Отец отхлебнул забытый бренди.

– Тогда все к лучшему. Ты должен найти свою жену и привести ее в новую семью.

У Кристиана знакомо застучало в голове. Доркас может не захотеть этого.

– Единственный ребенок, рано осиротевшая, оставшаяся на попечении неприятной тетушки. Она будет рада дружеским объятиям большой и счастливой семьи. – Отец поднялся. – К которой нам пора вернуться. Твоей матери я сообщу новости позже, а остальным скажу завтра.

Кристиан вышел из комнаты, испытывая желание крепко напиться.

Большая и счастливая семья собралась в гостиной. Несмотря на прекрасные картины и золоченый потолок, комната выглядела такой же переполненной и беспорядочной, как гораздо меньшая в Рейзби-Мэноре. Одному Богу известно, что делали бы родители, если бы приехали гости.

Маргарет играла на клавесине, Элизабет и Энн танцевали с Мэттом и Марком. Какими суровыми мерами удалось этого добиться?

Вбежавшие Лук и Джек умоляли Кристиана поиграть с ними в бирюльки. Он пошел – и едва не свалился, споткнувшись. Глянув вниз, он увидел хохочущего Бена, вцепившегося в его ногу. Вспомнив игру, Кристиан покачивал ногой, за которую ухватился смеющийся малыш.

Присев за маленький стол, он усадил Бена на колени, поймав себя на мысли, что в общем-то воспринимает все это спокойно, но не мог себе представить, как отнесется к этому незнакомка, воспитанная внушающей страх Абигейл Фроггат.

Когда подошла его очередь, он попытался извлечь из груды бирюльку из слоновой кости, не задев другие, но большие руки мешали. Победил Джек. Музыка смолкла, примчавшиеся Марк и Мэтт пытались согнать со стульев младших братьев.

Слово Кристиана положило конец боевым действиям – эх, если бы его подчиненных было так легко утихомирить, – и братья принялись выбирать другую игру. Мальчики с энтузиазмом рассказали ему, как придумали использовать узор турецкого ковра в игре в шарики. Граф Ройланд был судьей, а графиня участвовала в игре. Встав на колени, она мастерским щелчком пальца посылала стеклянные шарики в победный сектор.

Как всегда, мальчиков постепенно отправляли спать. Первым удалился Бен, потом горничные пришли за Луком и Джеком. Поцеловав родителей, мальчики ушли, но не раньше, чем Кристиан пообещал, что будет здесь завтра утром. Полчаса спустя за Марком и Мэттом явился немолодой мужчина, их личный слуга. Братья поцеловали мать и поклонились отцу, который положил каждому руку на голову, словно благословляя.

Кристиан помнил этот переход. Это происходило в одиннадцатый день рождения и воспринималось как посвящение в мужчины.

Родители захотели поиграть в вист. Две дочери составляли им компанию, но Маргарет вернулась к музыкальному инструменту, а Элизабет настояла, чтобы Кристиан занял ее место за карточным столом. Она хотела набросать его портрет. Он подчинился, зная, что она не любитель игры в отличие от азартной Энн. Поскольку его родители были превосходными игроками, Кристиан и Энн быстро потерпели сокрушительное поражение, но настроение было замечательное.

Когда часы пробили десять, все отправились в спальни. Элизабет подошла показать Кристиану картину. Он был к этому готов и любезно отозвался о мужчине с незнакомыми чертами лица. Элизабет прелестно изображала цветы и деревья, но человеческие фигуры ей не давались.

Кристиан поднялся в свою комнату эмоционально опустошенный, но улыбающийся, хотя ему предстоял разговор с матерью. Выпив немного бренди, он ждал.

Войдя, мать крепко обняла его.

– Глупый мальчишка! Слова не сказать о таком событии! Ты, должно быть, волновался.

– Не слишком, – признался он.

Покачав головой, она рассмеялась.

– Конечно. Полагаю, что ты был слишком рад играть в войну.

– Это не игра, мама.

Она посерьезнела.

– Нет. Прости мне мое легкомыслие. Но ты не можешь отрицать, что был в восторге от боевых действий? Такое у меня сложилось впечатление, когда ты приезжал в увольнение. Мало того что ты горел желанием вернуться в полк, так вы с Торном и Хантерсдауном занялись каперством.

Кристиан засмеялся.

– Ты, как всегда, права, мама. Жалею, что так долго хранил в секрете свою женитьбу, но сначала я стыдился, что попался в ловушку, а потом почти забыл об этом. Вроде бы моя невеста умерла, и на этом все кончилось.

Кивнув, она села у камина.

– Избирательная память – ключ к счастью.

Кристиан с изумлением уставился на нее.

– Подумай, дорогой, разве мы не забываем плохое: выдернутый зуб или сломанную руку? Господь позаботился о том, чтобы облегчить наш ум. Почему бы нам не поступать так же с другими неприятностями? Нет ничего хорошего в том, чтобы задерживаться на печальных моментах нашей жизни. И я так рада, что ничего не вышло у этой Джессинем.

– Да?

– Я Бога молила, чтобы ты от нее отказался, и пыталась придумать, как тебе об этом намекнуть. Меня заставило понервничать то, что ты можешь ввязаться в это без предупреждения. Хотя эта женщина казалась сердечной, она избегала детей, особенно Бена.

– Когда это было? – спросил Кристиан.

– Она приезжала сюда. Заехала по пути, как она сказала, но это было смотринами с обеих сторон. У нее много достоинств, но у меня появились опасения.

Он улыбнулся.

– Ты очень мудрая, мама. С нетерпением жду твоих впечатлений о Доркас, если я ее когда-нибудь найду.

– Я и слышать не хочу о принуждении! – строго сказала мать.

– Конечно, мама. Но отец хочет, чтобы я привез ее сюда. Я не могу обещать, что она приедет, но поскольку мы женаты, можно попытаться что-то сделать.

– Думай, дорогой, – сказала она, снова сбив его с толку. – Используй свою хитрость, возможно, в постели, поскольку вы женаты.

Мать поднялась, снова обняла и поцеловала его и вышла, оставив его с обычным чувством – будто его крутили на веревке и пару раз стукнули о стену.

Уговорить Доркас Фроггат на брачное ложе? Когда-то он в ответ на это предложение только пожал бы плечами, но сейчас его мысли все время возвращаются к проклятой, сводящей с ума Кэт. Какой союз возможен для женщины, с которой бессердечно обошелся мужчина?

Но нечего об этом думать. Сначала надо найти свою жену, поговорить с ней и узнать ее пожелания. Кристиан решил, что, несмотря на свою смехотворную власть мужа, он не сделает ничего, что ухудшило бы жизнь бедной Доркас.

Он улегся со спокойной душой. И услышал ритмичный скрип кровати.

Что это?

Его комната рядом со спальней родителей…

О черт. Сунув голову под подушку, он старался не думать о том, что происходит за стеной.