Текст книги "Восхождение на Эверест"

Глава XII
СТЕНА ЛХОДЗЕ. ВТОРОЙ ЭТАП

За время короткого перерыва в работе по заброске на ледопаде произошел ряд неожиданных изменений. 9 мая мы с Эдом Хиллари вышли в лагерь III, для того чтобы освободить Джорджа Лоу для выполнения его новой задачи на стене Лходзе. Приближаясь к крутому участку пути ниже «Дороги через пекло», мы не увидели привычного зрелища – изящного пальцеобразного ледяного серака, раньше отчетливо вырисовывавшегося на фоне неба у обрыва террасы, где был разбит лагерь II. В одном отношении отсутствие серака было для нас облегчением, ибо он угрожал падением каждой группе, проходившей мимо него вверх или вниз. С другой стороны, этот серак служил полезным ориентиром при отыскании правильного пути в лабиринте трещин при свеже-выпавшем снеге. Зато высокий ледяной столб, являвшийся следующим грозным стражем, навис теперь над самой «Дорогой через пекло», явно обнаруживая свои смертоубийственные намерения. Необходимо было срочно что-то предпринимать.

«Район атомной бомбы» был неузнаваем. Мы потратили несколько минут на поиски нового пути через окружающий хаос и отметили необходимость деревянного моста через вновь открывшуюся трещину. Несколько позже, когда я отдыхал в лагере II перед тем, как приступить ко второй части путешествия к вершине ледопада, прибыл Грег с субвысотным отрядом. Нисколько не пытаясь сгущать краски, он рассказал мне, как они сегодня спаслись лишь благодаря счастливому случаю, когда прямо под лагерем II огромная глыба льда сорвалась над их головами и пронеслась позади Грега, слегка задев его охраняющего. Это был, пожалуй, самый близкий к катастрофе случай за все время нашего восхождения на Эверест.

Опасная трещина, выше лагеря II, с нависшими над ней непрочно держащимися ледяными глыбами теперь раскрылась так широко, что мост, состоявший из двух секций металлической лестницы, еле касался ее краев. Мы отметили и это обстоятельство, чтобы упомянуть о нем в вечерней радиопередаче для Базового лагеря. Двигаясь вдоль траверса верхней части склона, усеянного обломками льда, мы очутились как бы совершенно в незнакомом месте и шли по порошкообразному льду среди обломков всех размеров – от гальки до огромных голубых глыб в три с половиной метра высотой, недавно оторвавшихся от ледяных стен над нами.

Вечером в лагере II я разговаривал по радио с Уилфридом Нойсом. Он должен был на следующий день вести группу шерпов с грузами вверх, и я просил его заняться двумя самыми срочными проблемами: сераком, угрожающим «Дороге через пекло», и мостом над лагерем II, который в настоящее время находится в опасности и может свалиться в трещину под ним.

Я узнал позже, что Нойсу пришлось хорошенько поработать, подрубая серак у основания в течение сорока пяти минут; затем при помощи мостового бревна сераку был дан здоровенный толчок; к огромному удовлетворению Нойса, он, наконец, зашатался, накренился и упал, как подрубленное дерево, разбившись на бесчисленные обломки, засыпавшие путь, по которому наши многочисленные группы совершали свои утомительные переходы.

В течение первых двух недель мая, когда шла заключительная заброска через ледопад всех необходимых грузов, сам лагерь II, расположенный, казалось, в спокойном месте среди окружающего хаоса, стал небезопасным. Шум подвижек льда раздавался чаще и становился грознее; одной тревожной ночью появились во льду под палатками хотя и небольшие, но, по общему признанию, имевшие предательский вид трещины. После этого носильщики предпочитали заносить грузы в лагерь III и в тот же день спускаться в Базовый лагерь, чтобы не ночевать на леднике, несмотря на то, что такой переход требовал большого напряжения сил.

Майкл Уэстмекотт также поднялся в этот день наверх, чтобы присоединиться к Джорджу Лоу. Он так и не оправился окончательно после своей болезни, перенесенной им примерно месяц назад, в первые дни разведки ледопада, но самоотверженно продолжал помогать нам. Теперь, когда для Майкла наступило время выполнить свою важную миссию на стене Лходзе, стало очевидно, что он не в состоянии полностью справиться с этой задачей. Однако, несмотря на болезненный кашель, боль в горле и расстройство пищеварения, Майкл, вопреки очевидности, настаивал, что ему гораздо лучше. Не убежденный его уверениями, я не мог не восхищаться твердостью его духа; мы так нуждались в его помощи теперь, когда заболел Джордж Бенд, что я не предложил ему вернуться в Базовый лагерь.

В эту ночь в лагере III было много народу – четыре сагиба и не менее девятнадцати шерпов, так как мы взяли с собой дополнительных людей, чтобы усилить группу Джорджа Лоу, направлявшуюся на стену Лходзе. Эд Хиллари и я считали, что в любом случае в течение нескольких дней Эд будет руководить транспортировкой грузов из лагеря III в лагерь IV, в то время как я, взяв четырех из четырнадцати находящихся сейчас в лагере III людей, двинулся к лагерю IV, чтобы забросить в лагерь V грузы, предназначенные для штурма.

Вечером 10 мая Джордж уже был в лагере V. Майкл вынужден был остаться отдыхать с моей группой и надеялся присоединиться к Джорджу на следующий день. Я был в лагере IV, а Эд вернулся в лагерь III, доставив первую партию грузов этого второго этапа операций по заброске.

Эти транспортировочные работы на ледопаде и в цирке продолжались в течение последующих восьми дней. Хотя никаких особых инцидентов и не произошло, все же это было невеселое время, так как непогода, начавшаяся 9 апреля, то есть с того времени, как мы приступили ко второму акклиматизационному периоду, безжалостно мешала нашей работе. Если погода и менялась, то к худшему. 10 и 11 мая с середины дня и до полной темноты шел сильный снег, образовавший покров более 30 см глубины, по которому было очень тяжело продвигаться в цирке по утрам в сильную жару при полном безветрии. Во второй из этих дней группа Эда Хиллари потратила не меньше четырех с половиной часов на переход из лагеря III в лагерь IV. При благоприятных условиях этот путь совершался человеком с грузом не более, чем за три часа. В своем дневнике на 12 мая я нашел такую запись: «Очень трудно не чувствовать горькой досады от столь ужасной погоды. За сегодняшний день выпало еще около 18 см снега, и к вечеру я увидал, что все следы в цирке замерены». Это подействовало даже на состояние духа группы, находившейся в Базовом лагере. В одном из дневников записано: «Ужасный день. Даже здесь, внизу, 8 см снега». Выше нас, на стене Лходзе, Джордж Лоу по пояс увязал в опасном рыхлом снегу. Учитывая все это, следовало удивляться бодрой готовности всех и особенно шерпов. Чарльз Уайли сообщил, что, несмотря на условия, сложившиеся на ледопаде, группы вышли в очередной рейс. Выбывших из строя по болезни было меньше, чем до перерыва. Дурная погода – оружие Эвереста – замедлила наше движение, но не смогла его остановить.

Затем погода изменилась с драматической внезапностью. Предсказание об этом мы услышали по радио, но почти не решались поверить ему. «Снежные шквалы» прекратились, и ясная погода сохранялась и после полудня. Длинная трасса через ледопад и цирк к подножию стены Лходзе превратились в хорошо протоптанную тропу. Группы двигались вверх и вниз гораздо быстрее и легче и со значительно меньшими помехами, чем раньше. Несомненно, общая ситуация улучшилась, ибо новости со стены в этот период были очень обнадеживающими. Но об этом будет речь впереди, а сейчас я должен окончить историю операций по заброске.

К 15 мая эти операции еще не были завершены. В этот день – после прибытия 14 мая свежей группы, состоявшей из Чарльза Эванса, Тома Бурдиллона, Грега и Уилфрида Нойса, – я спустился вниз по цирку, чтобы поменяться местами с Эдом Хиллари, как мы с ним условились раньше. После пяти дней переноски грузов и руководства транспортировочными группами, курсировавшими между лагерями IV и V, настало время организовать окончательное перемещение всех восходителей в Передовой базовый лагерь. Лучше всего было начинать эту операцию из лагеря III, в котором с 6 мая в основном сосредоточивалась наша деятельность. Там находились Грифф Паф и еще двое, спускавшиеся вниз: Майкл Уэстмекотт, вынужденный теперь спуститься для отдыха, и Джемс Моррис, который не только вторично прошел ледопад, но и сопровождал в то утро Чарльза Эванса и других до Передового базового лагеря. Все мы были восхищены его достижением; он вполне заслужил право считаться полноправным членом экспедиции. Вечером мне удалось связаться по радио с Чарльзом Уайли. Я сказал ему, чтобы он свернул субвысотные заброски, расплатился с ненужными больше людьми и к 18 мая поднялся с Тенсингом в Передовой базовый лагерь. Сведения, которые передавал по радио Лоу с высоты, из лагеря VI, как будто подтверждали такое решение, и с установлением долгожданной благоприятной погоды нам пора было выходить на старт. План распределения палаток всегда отличался большой сложностью, и я попросил ведавшего этим Майкла Уэстмекотта, чтобы он, перед тем как спуститься в Лобудже, составил вместе с Чарльзом Уайли окончательную схему. Выяснилось, что прямая радиосвязь между лагерем IV и Базовым лагерем невозможна, хотя, между прочим, интересно отметить, что, будучи в лагере III, я сумел установить двухстороннюю связь с лагерем IV через Джорджа Лоу, находившегося в лагере VI.

Примерно в то же время произошел несколько менее успешный разговор по радио между только что поправившимся Да Намгьялом, находившимся в лагере III, и Тенсингом в Базовом лагере. Тенсингу очень хотелось передать важное сообщение Да Намгьялу, и его уговорили использовать для этой цели переносный радиотелефон. В лагере III Да Намгьял неохотно взял другой аппарат. Ни тот, ни другой ни разу не пользовались этим аппаратом, и оба почему-то очень взволновались. Произошел примерно такой разговор: «О! Да Намгьял!» – «О! Тенсинг!» – «О! Да Намгьял!» – «О! Тенсинг!» Дальше этого дело не пошло, и совершенно растерявшимся шерпам пришлось оставить эту попытку.

Я пробыл в лагере III две ночи, каждый вечер переговариваясь с Джорджем Лоу и через него – с Хиллари в лагере IV. Пока я находился там, Грифф Паф дал мне испробовать «кислород для сна», что оказалось столь же приятным, как и полезным экспериментом. Для этой цели мы захватили специальные легкие маски того типа, который употребляется Британской трансокеанской компанией воздушных сообщений в самолетах без герметических кабин. Эти маски соединялись с кислородным баллоном так же, как и наши большие маски. Обычно два человека пользовались одним баллоном с Т-образной легкой резиновой трубкой, через которую и поступал каждому в одинаковом количестве кислород – около одного литра в минуту. Я не испытывал никаких неудобств от маски и по-настоящему отдохнул за ночь, наслаждаясь приятными снами.

Другой не менее важный эксперимент был проделан в это время на ледопаде. Мы старались сделать все возможное для того, чтобы обеспечить доставку к месту назначения грузов, необходимых для проведения двух штурмов, на которых был построен весь наш план. У Майкла Уорда среди медикаментов был бензедрин – лекарство, успешно применявшееся на войне для поддержания выносливости войск в периоды длительных боев. Его специфическое действие заключалось в подавлении желания спать. Майкл считал несколько рискованным проводить первые эксперименты на самой стене Лходзе, и поэтому попробовал это средство на двух добровольцах – шерпах, работавших на леднике. Когда Чарльз Уайли спросил их о впечатлении от эксперимента, один ответил: «Великолепно! Это излечило мой кашель». У другого впечатление было иным, но не более обнадеживающим: «Прекрасно! Это помогло мне уснуть».

17 мая я вернулся в лагерь IV вместе с Гриффом Пафом. Прекрасная погода сохранялась, и нам не терпелось окончить приготовления к штурму, пока вершина была столь доброжелательно расположена к нам. Среди этих подготовительных работ первостепенное значение имела та, которой Джордж Лоу уже в течение недели занимался на стене Лходзе. Настало время рассказать о его приключениях на этой гигантской преграде из льда и снега.

Джордж поднялся в лагерь V 10 мая во второй половине дня с четырьмя из наших лучших шерпов: Да Тенсингом, Анг Ньимой, Гьялдженом и Анг Намгьялом. Задача шерпов состояла в том, чтобы пополнить запасы Лоу и Уэстмекотта в их промежуточном лагере на стене Лходзе, а затем забросить грузы, необходимые для снабжения швейцарского лагеря VII; этот лагерь должен был служить для ночевок во время штурма на полпути вверх или вниз между Южной седловиной и цирком. Джордж сначала намеревался обосноваться в швейцарском лагере VI и оттуда совершать походы вверх и вниз, вытаптывая тропу, вырубая ступени и навешивая веревочные перила на наиболее крутых участках. Он поднялся туда со своими шерпами 11 мая. Условия продвижения были очень трудными, так как свежий снег опять лежал глубоким слоем на пути, по которому прошла разведывательная партия, и Лоу увязал в снегу, по меньшей мере, так же, как и участники разведки. Подъем на 180 м. от начала крутого склона до лагеря занял у группы пять с половиной часов, что соответствовало набору высоты немного более 30 м. в час.

Так как к моменту выхода Лоу из лагеря V Уэстмекотт еще не прибыл, то Джордж попросил наиболее опытного и квалифицированного из поднявшихся с ним шерпов – Анг Ньиму – остаться с ним в лагере VI. Остальные направились вниз в лагерь V. И Лоу и Анг Ньима очень устали после такого изнурительного испытания и сразу же улеглись спать. Они проспали пятнадцать часов. В последующие дни группа на стене Лходзе работала на двух уровнях. Джордж и Анг Ньима действовали, базируясь на лагерь VI и улучшая и обновляя тропу ниже лагеря и постепенно прокладывая трассу наверх к верховьям ледника Лходзе. Уэстмекотт с тремя оставшимися шерпами обосновался в лагере V. Он ежедневно поднимался по направлению к лагерю VI, иногда доходя до самого лагеря, и доставлял Джорджу необходимое продовольствие, горючее, крючья, веревки, а также постепенно забрасывал штурмовые грузы в этот лагерь. Поистине ужасная погода, доставлявшая нам столько неприятностей на более низких участках, была очень суровым испытанием для этой головной группы, действовавшей на необработанных и значительно более трудных склонах и притом в более разреженной атмосфере.

Я направился в лагерь VI 13 мая после того, как прошел с транспортной группой в лагерь V. Когда я пришел в лагерь V, там находился Майкл Уэстмекотт. Его состояние было значительно хуже, чем три дня назад, когда я видел его в последний раз; хотя он и вышел с твердой решимостью достичь цели, но у него не хватило сил дойти до лагеря VI. Было очевидно, что он близок к полному истощению. Все же он настоял на том, чтобы сопровождать меня. Столь же достойны похвалы самоотверженная работа и альпинистское мастерство шерпов, в особенности Да Тенсинга и Анг Намгьяла, которые накануне поднялись на свой страх и риск в лагерь VI с исключительно большим грузом, возместив тем самым недостаток носильщиков. Анг Ньима был занят выше на прокладке пути с Лоу, а Гьялджен чувствовал себя нездоровым; он все еще не оправился от болезни, из-за которой не смог принять участие в разведке в начале месяца. Взяв с собой Анг Намгьяла, я двинулся вверх по глубокому снегу, выпавшему накануне вечером и занесшему все следы. Вслед за нами шли Майкл и Да Тенсинг. Через два с половиной часа, крайне усталые, мы добрались до Джорджа и Анг Ньима, которые в тот день были заняты расчисткой снега с крутого ледового склона непосредственно под их лагерем, вырубанием больших ступеней – «лоханок» и навешиванием прочных перил из манильской веревки взамен старых, обветшавших от непогоды швейцарских репшнуров. Оба они чувствовали себя великолепно. Джордж собирался запечатлеть наши измученные фигуры своим киноаппаратом. Анг Ньима, который показался нам хитрецом, не желающим работать, когда он с Робертсом в конце апреля впервые присоединился к нам, находился теперь в своей стихии. Несомненно, что он является одним из тех немногих смертных, таланты которых расцветают лишь начиная с определенной высоты. В то время как в Базовом лагере и даже в лагере III Анг Ньима не выделялся среди других ни поведением, ни готовностью предложить свои услуги, здесь, на трудных склонах нижней части стены Лходзе, он действовал самоотверженно и умело, и широкая открытая улыбка не сходила с его лица. Анг Ньима курил непрерывно, и мы постарались доставить ему все необходимое для удовлетворения его привычки. Он вполне заслужил это.

Пробыв около получаса в лагере VI, я начал спускаться при вечерней, на этот раз непродолжительной метели и вскоре встретил вторую связку. Уэстмекотт, совершенно очевидно, был не в состоянии идти дальше, но он снова стал убеждать меня, что чувствует себя сегодня гораздо лучше, и они с Да Тенсингом кое-как преодолели последние 15 м, чтобы доставить грузы Джорджу Лоу. Это было поистине героическим усилием.

В тот же вечер по возвращении я передал в Базовый лагерь распоряжение, чтобы Уилфрид Нойс, а несколько позднее и Майкл Уорд поднялись для усиления группы Джорджа. По моим собственным наблюдениям и по тому, что рассказывал Джордж, было очевидно, что подъем на стену Лходзе оказался значительно труднее, чем мы предполагали на основании результатов разведки. И Уилфрид и Майкл были в какой-то мере подготовлены к этому поручению, ибо я говорил относительно такой возможности 7 мая при обсуждении плана. Оба они с нетерпением рвались в бой.

14 мая при хорошей погоде Джордж и Анг Ньима поднялись вверх на 300 м. и обнаружили швейцарский лагерь VII. Тогда же вечером я смог сообщить Джорджу по радио о проектируемом подкреплении; в ответ он с энтузиазмом рассказал о своих успехах в этот день и о намерениях на будущее. Следующий, шестой с момента прибытия в лагерь V, день он собирался отдыхать, а затем подняться на высшую точку ледника Лходзе и просмотреть, а может быть, и подготовить путь траверса. Легко было догадаться, какие дальнейшие намерения лелеял неугомонный Джордж, хотя он и не говорил об этом прямо. Он мечтал ни больше ни меньше, как о Южной седловине. Наш разговор был отчетливо слышен в лагерях IV, III и в Базовом. Это было радостной вестью, и каждый, подобно мне, считал, что мы уже победили.

Все наши силы были теперь брошены на стену Лходзе. Каждый день из лагеря IV вверх выходили две группы; первая из них, в которую для сохранения спортивной формы часто включались в качестве носильщиков участники будущего штурма, поднималась до лагеря V, пополняя запас штурмовых грузов, и обратно. Другая группа поднималась в лагерь VII с ночевкой в лагере V или непосредственно из лагеря IV, забрасывая грузы, необходимые для самого лагеря VII, а также снаряжение, предназначенное для Южной седловины. Таким путем мы надеялись облегчить нагрузку для групп, которые направятся на Южную седловину, когда придет их очередь подниматься по стене. После того как 15 мая Уилфрид Нойс присоединился к группе, работающей на стене Лходзе, заменив нуждавшегося в отдыхе Анг Ньиму, Эд Хиллари, затем Том Бурдиллон, а вслед за ними Джордж Бенд и Майкл Уорд в последующие дни сопровождали шерпов на этом шестисотметровом маршруте.

В своих оптимистических расчетах Джордж Лоу не учел трудностей, связанных с большой высотой. Когда Уилфрид поднялся к Джорджу в лагерь VI, оба они приняли на ночь снотворное. На следующий день Уилфрид заметил, что его товарищ был в каком-то дурмане. Ему пришлось энергично тормошить Джорджа перед выходом, чтобы вернуть его в состояние активности. Уилфрид все больше и больше беспокоился о своем спутнике, который двигался исключительно медленно и дошел до лагеря VII в полусонном состоянии. На преодоление 180 м. они потратили два с половиной часа. Временами при движении Джордж впадал в какое-то оцепенение, а на привале для отдыха и принятия пищи Уилфрид застал его спящим с торчащей изо рта сардиной (Джордж очень любит сардины). Было очевидно, что продолжать движение в таком состоянии неблагоразумно, и группа начала опускаться, чем сильно обеспокоила наблюдателей внизу в цирке: «Это походило, – рассказывал Уилфрид, – на комическую сцену спуска с горы пьяного человека». По прибытии в палатки лагеря V Джордж впал в коматозное состояние и очнулся лишь на следующий день.

Утром болезненные симптомы полностью исчезли, и Джордж с Уилфридом снова двинулись наверх наверстывать упущенное. Они не только достигли лагеря VII, оборудование для которого было доставлено Эдом Хиллари 15 мая, когда он за один день проделал двойной путь от лагеря IV до лагеря VII и обратно, но во второй половине дня наблюдавшие за ними зрители с восхищением увидели, как они появились из-за серака, скрывавшего от взоров лагерь, и продолжали подъем еще на 180 с лишним метров. Это было большим достижением, и мы с надеждой ожидали их триумфального продвижения на следующий день. К этому времени Майкл Уорд поднялся к Джорджу и заменил Уилфрида, который с радостью остался бы в авангарде и не очень охотно подчинился моему распоряжению вернуться для отдыха перед ожидавшимся первым выходом на Южную седловину, назначенным теперь на 20 мая.

Однако наши надежды, порожденные событиями предыдущего дня в верхней части стены Лходзе, рухнули, после того как 18 мая трое восходителей, одним из которых был Да Тенсинг, вышли из лагеря VII только для того, чтобы повернуть назад, поднявшись лишь немного выше, чем накануне. Было очень досадно, и в том состоянии напряжения, в котором мы находились, нам трудно было понять, что произошло. Позднее мы узнали от Тома Бурдиллона, вернувшегося из рейса в лагерь VII, что был исключительно сильный ветер. Действительно, даже у нас в закрытом месте мы слышали, как наверху ревел ветер, напоминая грохот поезда. Когда они все же решились выйти, у Майкла Уорда, уставшего после подъема накануне, сильно болели закоченевшие ноги, а Джордж слегка обморозил руку. При таких обстоятельствах немалым достижением было то, что они вообще вышли.

Положение на стене продолжало оставаться напряженным. Наступило 19 мая – десятый день борьбы на стене. Ветер продолжал обрушиваться высоко над нами на скалы западного склона Эвереста. Он обтекал стену Лходзе и прорывался через теснину между сераком, охранявшим лагерь VII, и склонами за лагерем. Все это утро мы провели в ожидании, тщетно надеясь увидеть какие-либо признаки движения. Но оно не начиналось. Джордж Бенд поднялся наверх, и из его рассказа мы получили некоторое представление о шторме. И все же мы испытывали разочарование. В довершение наших трудностей мы больше не могли установить радиосвязь с лагерем VII. Мне очень хотелось получить сведения от самого Джорджа Лоу, чтобы иметь возможность составить собственное мнение о положении наверху. Джордж, наверное, ужасно устал после своего изумительного подвига выносливости. Грифф Паф даже опасался, не подействует ли на его психику столь длительное пребывание на высоте более 7000 м.

Другой причиной для беспокойства было состояние Чарльза Эванса, считавшегося до сих пор одним из самых здоровых восходителей. Два дня назад он поднялся в лагерь V, чтобы сопровождать транспортировочную группу к лагерю VII. Он принял натощак дозу ауреомицина, почувствовал себя очень плохо и, провалявшись в лагере V, на следующий день вернулся в лагерь IV. С тех пор он почти не мог есть, и я сомневался, поправится ли он к тому времени, когда ему надо будет участвовать в первой попытке штурма. В довершение всех несчастий нам, повидимому, угрожал неизбежный продовольственный кризис. Джордж Бенд вел строгий учет наших запасов, что было в этот период чрезвычайно трудным делом, так как они были разбросаны по нескольким лагерям. Несмотря на то, что предположительные нормы продуктов были сокращены, при составлении плана считалось, что наших основных запасов продовольствия – «компо» – хватит до 7 июня. Это еще можно было считать достаточным, хотя вначале я настаивал на том, чтобы мы были обеспечены продовольствием, по меньшей мере, до середины июня. Теперь, однако, я увидел, что запасы «компо» могут истощиться к концу мая; это было бы для нас серьезным ударом, так как вполне могло случиться, что нам придется ожидать следующего месяца для начала штурма. Кроме того, безусловно, нам было бы трудно организовать третью и последнюю попытку. Позже Джордж, к счастью, смог успокоить меня на этот счет, но мы уже больше не имели достаточно резервных продуктов.

В это же время начались такие же затруднения с продуктами для шерпов. В Передовом базовом лагере и ниже основной пищей для них служила их национальная еда дзамба, дополненная продуктами штурмового рациона. Ответственный за пищу для шерпов Уилфрид Нойс обнаружил, что дзамба съедалась в гораздо большем количестве, чем они с Тенсингом рассчитывали. В Базовый лагерь было послано срочное распоряжение о том, чтобы шерп Нимми – бывший парашютист, один из пострадавших во время нашей экспедиции, которому было поручено снабжение всей партии шерпов местными продуктами питания, – закупил дополнительно 225 кг дзамбы. Она была доставлена во-время, чтобы спасти положение.

Всеобщее беспокойство если не исчезло полностью, то, во всяком случае, смягчилось 18 мая с прибытием Тенсинга и Чарльза Уайли с последним транспортом наших палаток и другого снаряжения. Я решил приступить к заброске грузов на Южную седловину на следующий день, когда первая группа под руководством Нойса должна будет подняться в лагерь V и тем самым пройти первый участок своего пути. 20 мая вслед за Нойсом должен был выйти Чарльз Уайли со второй партией шерпов, и в случае удачи этого предприятия немедленно могла выходить и первая штурмовая группа. Итак, штурмовая группа могла выйти 22 мая.

Принимая это решение, я руководствовался тем, что у нас уже не было возможности дожидаться дальнейших работ по улучшению пути на стене Лходзе. Необходимо было использовать продолжавшуюся уже седьмой день прекрасную погоду, пока она не кончилась. Медлить – значило искушать провидение. Кроме того, отбрасывая даже соображения о погоде, к этому времени силы Джорджа Лоу были уже на исходе, и его некем было заменить, не разбивая групп, назначенных для штурма. Это решение всеми было встречено с радостью.

Прибытие вместе с последней партией нашего главного повара Тхондупа было вторым не менее радостным событием. Я уже упоминал о том, что, будучи исключительно хорошим поваром, Тхондуп не мог считаться альпинистом и не был, по понятиям шерпов, достаточно молод. Все же, как правильно рассудил Чарльз, присутствие Тхондупа в Передовом базовом лагере (так мы называли теперь лагерь IV), должно было сильно поднять настроение. Вопросы питания продолжали очень интересовать большинство из нас; никто не терял аппетита. «Хороший ужин, – записал в дневнике Джордж Бенд 16 мая, – суп, кусок тушеного мяса с горохом, консервированные персики и ананасы». Даже находившийся на стене Лходзе Джордж Лоу требовал мяса и фруктов. «Ребята, что вы там внизу едите? – внезапно спросил он вечером посреди серьезного разговора по радио о забросках, шерпах и планах на будущее. – Наверное, персики?» Он шумно выражал свое недовольство, когда его впервые перевели на высотный паек. Жаль, что Грег не вел дневника; он прославился своим исключительным интересом к вопросам питания, и его заметки представляли бы интерес.

Восторженно встреченный всеми нами, Тхондуп со своей улыбкой, которую портило отсутствие нескольких зубов, появился вечером после путешествия через ледопад, полного приключений, начавшихся с того, что он на потеху своим приятелям шерпам, умевшим ценить шутки, пытался надеть кошки зубьями к подметке. Тхондуп и Тенсинг быстро реорганизовали весь лагерь, в особенности кухню, по своему вкусу, и к чаю у нас уже были оладьи.

В эти последние дни перед штурмом в лагере установился регулярный распорядок жизни. В зависимости от населенности Передового базового лагеря в то или иное время вам могло посчастливиться, и вы один занимали какую-нибудь из шести палаток типа «Мид»; или же вы могли предпочесть компанейскую обстановку пирамидальной палатки либо большой шатровой, в которой мы также собирались для еды. Все они находились на расстоянии нескольких шагов друг от друга. Около двенадцати палаток различных размеров были расставлены на площади около 100 кв. м в небольшой впадине, обеспечивавшей надежную защиту от ветра.

Сейчас около восьми часов утра. Стены вашей палатки внутри совершенно белые от инея. Солнце еще не достигло лагеря, и стоит убийственный холод. В дверях палатки появляется сияющее лицо шерпа с кружкой очень сладкого чая, густо заправленного сухим молоком. Подкрепившись, вы ждете, пока теплые лучи солнца коснутся крыши палатки; это происходит примерно в три четверти девятого. Холод настолько ужасен, что требуется колоссальное напряжение воли, чтобы заставить себя выйти из палатки раньше. Вы выходите навстречу очередному «Эверестскому» дню; безоблачное небо, ослепительный блеск вынуждают вас надеть защитные очки. Вы бросаете беглый взгляд вокруг, прежде всего вверх на склоны Лходзе: «Вышли или нет?» Достав бинокль, вы пристально рассматриваете на середине пути вверх по стене столь знакомую точку, в которой расположен лагерь VII. Там никаких признаков движения. Вы отмечаете величину снежных надувов на гребне седловины и на башнях вершинного гребня Лходзе. Затем вы направляетесь в большую палатку завтракать.

Да Намгьял приносит из кухни тарелки с горячей овсяной кашей. Внутри палатки в невероятном беспорядке были разбросаны ящики, рюкзаки, газеты и банки с консервами. Среди этого хаоса на надувных матрацах нежатся в своих спальных мешках «коренные» жители палатки. С завтраком не торопятся, так как находится достаточно тем для разговоров о предстоящих в этот день событиях. Поглощая очередную порцию бекона, а может быть, яиц или жареного мяса, мы высказываем предположения о том, когда прибудет следующая почта; произошли изменения в списке снаряжения, предназначенного для Южной седловины, в связи с чем придется включить еще одного шерпа в группу, сформированную для подъема на седловину; необходимо передать важную радиограмму в Базовый лагерь: сколько «штурмовых» ящиков и ящиков «компо» еще находятся внизу? Это жизненный для наших планов вопрос, и может случиться, что нам придется съесть значительную часть штурмовых запасов здесь, в Передовом базовом лагере, – очень неприятная перспектива; кто-то пишет записку, чтобы попытаться передать сообщение Джемсу Моррису, находящемуся в Базовом лагере.