Текст книги "Загадка Безумного Шляпника"

Глава 19
Под аркой Кровавой башни?

Это потрясающее заявление, казалось, нисколько не встревожило доктора Фелла. Он даже не шелохнулся. Не мигая, Гидеон внимательно смотрел на Арбора.

– Полагаю, – подавшись вперед, он оперся на трость, – голос действительно доносился из той комнаты?

– Да… Да, думаю, оттуда. Вокруг больше не было никого, да и те слова были адресованы не мне. Мне показалось, что я услышал отрывок чьего-то разговора.

– Что тот человек сказал?

И вновь Арбор смутился.

– Я понимаю, инспектор, что вы мне не поверите. Но я не могу молчать. Я старался припомнить те слова изо всех сил, но тщетно. Понимаете, я пришел в ужас, услышав тот голос… – Он неопределенно повел рукой, судорожно сжал кулак. – Начнем с того, что это был голос мертвеца. Я мог бы поклясться, что по телефону мне звонил племянник Биттона. А потом его убили. А затем этот зловещий шепот… Послушайте, инспектор. Я сказал вам, что человек, звонивший мне, говорил невнятно, хрипло, и я был уверен в том, что это Дрисколл. Но там, в коридоре, я услышал тот самый голос. Я в этом абсолютно уверен. Я не знаю, что он сказал. Знаю только, что тогда прижался к стене башни и подумал, что схожу с ума. Я попытался вспомнить, с кем говорил в той комнате, и понял, что вообще не припоминаю, кто именно находился там, кто молчал, а кто говорил. Я не смог выяснить, кто из вас произнес те слова. Поставьте себя на мое место. Все так запуталось. Я думал, что говорил с Дрисколлом, а потом этот голос… Я говорил в этой комнате с человеком… который, несомненно, был преступником. А может быть, и убийцей. Я рассказал вам, что являюсь законным владельцем рукописи. И кто-то, уже не помню кто, тогда еще сказал, что раз уж я нанял вора, чтобы вернуть мою же собственность, то ему пришлось бы рассчитывать на более скромную сумму за свои услуги. Он не получил бы тех денег, которые я ему пообещал. Я… честно говоря, я тогда вообще не думал. Я впал в отчаяние. Я был уверен, сам не знаю почему, что обладатель этого голоса убил Дрисколла. Словно мир сошел с ума, ведь самое страшное – то, что этот голос принадлежал кому-то из полиции! Если бы не это, я немедленно вернулся бы и во всем сознался. Но я боялся. Боялся открыться полиции. И боялся молчать. Наверное, я и сам действовал как сумасшедший. Но что же мне было делать? И вот, сегодня вечером, когда я услышал, как кто-то пытается пробраться ко мне в дом, я решил прекратить это безумие, так или иначе. Вот и все, инспектор. Я ничего не понимаю. Надеюсь, вам удастся во всем разобраться. – Он промокнул лоб носовым платком и откинулся на спинку кресла, испуганный, подавленный.

– И все же, – задумчиво произнес доктор Фелл, – вы могли бы поклясться, что голос доносился из той комнаты?

– Нет. Но…

– И вы не можете припомнить ни слова из сказанного?

– Боюсь, что нет. Вы мне не верите, я понимаю…

Доктор Фелл вздернул подбородок и выпятил грудь, точно намереваясь прочитать долгую лекцию.

– Итак, я вас выслушал, Арбор, и мне есть что сказать. Мы здесь одни. Никто не слышал вашу историю, кроме сержанта Рэмпола и меня. Мы можем позабыть обо всем сказанном, ведь так мы и поступаем, когда не находим состава преступления. Но я настоятельно рекомендую вам в дальнейшем помалкивать об этом. Если вы расскажете эту историю еще кому-то, то подвергнете себя угрозе – вас могут отправить в тюрьму или заточить в психиатрическую лечебницу… Вы сами понимаете, что сказали? – Он медленно поднял трость. – В той комнате было четыре человека. Соответственно, вы обвиняете либо старшего инспектора уголовного розыска, либо кого-то из его людей, либо заместителя коменданта Тауэра. Если же вы настаиваете на том, что тот голос принадлежал Дрисколлу, то вы оказываетесь связаны с этим убийством. Вас сочтут преступником или безумцем. Вы готовы пойти на это?

– Но я говорю правду, клянусь вам!

– Друг мой, – прогремел голос доктора Фелла. – Я не сомневаюсь в том, что вы верите, будто это правда. Я не сомневаюсь в том, что вы в своей одержимости этим вопросом услышали какой-то голос. Вопрос в том, чей это голос и откуда он доносился.

– Ну хорошо, – смирился Арбор. – Но что же мне теперь делать? Что бы я ни предпринял, добром это не кончится. О господи! И зачем я только узнал об этой рукописи?! Теперь моей жизни угрожает опасность… Почему вы смеетесь, инспектор?

– Меня позабавили ваши опасения. Если вы так боитесь этой угрозы, то советую вам не волноваться. Мы уже задержали преступника. Тот человек, чей голос вы услышали, больше не сможет навредить вам. Я гарантирую это. А вы ведь не хотите больше вмешиваться в это дело, верно?

– О боже, конечно нет! Так вы говорите, вы уже арестовали этого человека?

– Арбор, убийца не имел никакого отношения к вашей рукописи. Можете забыть об этом. Как и о ваших страхах. Уверяю вас, к завтрашнему утру вы об этом даже не вспомните. Вы человек сдержанный, умеете держать язык за зубами, когда вам это выгодно. Вот и теперь я настоятельно рекомендую вам хранить молчание. Убийца Дрисколла мертв. В расследовании убийства нам осталось лишь уладить кое-какие формальности. Кроме того, это дело об убийстве не станет достоянием прессы, поэтому вам не о чем беспокоиться. Отправляйтесь в гостиницу, выспитесь. Забудьте о человеке, говорившем с вами по телефону или в башне. И если вы попридержите свой язык, даю вам слово, я попридержу свой.

– Но этот человек пытался напасть на меня сегодня!

– К вам пытался пробраться один из моих констеблей. Мы хотели припугнуть вас, чтобы вы рассказали нам все, что знаете. Успокойтесь, друг мой. Вам никогда и не угрожала опасность. Идите в гостиницу.

– Но…

– Уходите, друг мой! Или вы ждете, пока сюда придет сэр Уильям и устроит вам скандал?

Пожалуй, этот аргумент оказался самым весомым. Арбор даже не стал расспрашивать доктора Фелла, кто же, собственно, убил Дрисколла. Пока убийца ничем не грозил самому Арбору, все подробности этого жестокого преступления нисколько его не интересовали. Провожая Арбора к выходу, доктор Фелл и Рэмпол встретили Хэдли, как раз завершившего разговор с двумя констеблями.

– Я полагаю, нам далее не следует задерживать мистера Арбора. Он все мне рассказал. К сожалению, его показания бесполезны для нас. Спокойной ночи, мистер Арбор.

– Я, пожалуй, прогуляюсь до гостиницы, – с достоинством заявил тот. – Прогулка пойдет мне на пользу. Доброй ночи, джентльмены.

– Быстро же он убрался отсюда, – отметил доктор Фелл.

– Это вы его слишком уж быстро отпустили, – проворчал старший инспектор. – Учитывая, сколько у нас с ним было хлопот. Но я так и думал, что его показания окажутся пустышкой. Что он сказал?

– Дрисколл позвонил ему и предложил продать рукопись. – Доктор Фелл хихикнул. – Арбор боялся, что его сочтут соучастником преступления…

– Но, во имя всего святого, я думал, что вы говорили…

– Все это глупости, мальчик мой. Дрисколл никогда бы так не поступил, можете мне поверить. И, как вы уже отметили, он был в таком смятении, что сжег рукопись… А потом Арбору почудилось, будто он услышал, как мертвец говорит с ним. Знаете, Хэдли, я бы на вашем месте не полагался на его показания в суде. Если вы вызовете его свидетелем по делу, он всех нас выставит сумасшедшими… Но вам ведь и не нужны его показания, верно?

– Нет. Его бы вызвали только в том случае, если бы у него были какие-либо важные показания по делу. – Старший инспектор устало провел рукой по глазам. – Голоса! Ну надо же! Этот парень – настоящий невротик, похлеще истеричной дамочки. Я растратил время моих людей впустую и выставил себя на всеобщее посмешище. «Голоса!» А вся эта история с рукописью оказалась ложным следом. Ну, я рад, что он не стал все осложнять своими попытками выяснить, кому же все-таки принадлежал тот голос.

– Да, я с вами согласен, – кивнул доктор Фелл.

Ночную тишину нарушал лишь перезвон хрустальных люстр да эхо от звука шагов вдалеке.

– Что ж, теперь все кончилось, – устало заметил Хэдли. – Бедняга предпочел такой путь. Осталось прояснить пару деталей, и дело можно закрывать. Я поговорил с его женой…

– Так как вы намерены завершить это расследование?

Хэдли, нахмурившись, обвел взглядом холл.

– Я думаю, мы напишем в отчете, что дело не раскрыто. Закроем на случившееся глаза и обратимся к газетам с просьбой ничего не писать об этом. Нет смысла предавать это дело огласке. В этом доме и так слишком много горя, не так ли? Зачем преумножать его?

– Вам не нужно оправдываться передо мной, мальчик мой. Я думаю, что… кстати, где сэр Уильям?

– В своей комнате. Гоббс открыл дверь и разбудил его.

– Вы ему рассказали?

Хэдли резко мотнул головой.

– Знаете, а ведь я старею, – вдруг заметил он. – Сейчас всего два часа ночи, а я устал как собака. Я кое-что рассказал Биттону, но, по-моему, он меня не понял. Еще не закончилось действие снотворного. Он сидит у себя в комнате у камина, укутавшись в халат, и смотрит в одну точку. И повторяет: «Проследите, чтобы моим гостям подали что-нибудь перекусить; проследите, чтобы моим гостям подали что-нибудь перекусить». Похоже, ему чудится, будто он какой-то средневековый феодал в укрепленном замке. Наверное, он до сих пор грезит. Ему уже семьдесят лет, Фелл. Когда разговариваешь с ним, как-то забываешь об этом.

– Что планируете делать?

– Я послал за доктором Ватсоном, судмедэкспертом. Когда он приедет, я попрошу его приготовить что-нибудь, чтобы разбудить старика, а тогда… – Хэдли мрачно пожал плечами. – Мы с вами разделим эту «приятнейшую» обязанность рассказать ему все.

Царила ночь, в дымоходе завывал ветер. Рэмполу вспомнился портрет в библиотеке: белая кожа, орлиный нос, военная выправка. И вновь он подумал об этом одиноком человеке в пустом доме. Когда-то он вел за собой войска, а теперь сидел, кутаясь в халат, перед угасшим камином и в полусне пересчитывал солдат в несуществующей уже армии: длинный нос, кустистые брови, рот оратора. Он принадлежал к давно ушедшей эпохе, временам, когда в Лондоне реяли флаги Веллингтона[62]62
  Герцог Артур Уэлсли Веллингтон, английский полководец, участник Наполеоновских войн, в 1815 году одержал победу при Ватерлоо. (Примеч. пер.)


[Закрыть] и слышалась барабанная дробь в честь победы при Ватерлоо.

В холл вышел Гоббс.

– По приказу сэра Уильяма, джентльмены, я приготовил вам кофе и бутерброды, они в библиотеке. Там же вы найдете графин с виски, если изволите выпить горячительного…

Они вернулись в библиотеку. В камине полыхал яркий огонь, на столике стоял поднос с едой.

– Останьтесь с сэром Уильямом, Гоббс, – приказал Хэдли. – Если он придет в себя, позовите меня. И когда встретите судмедэксперта, проведите его наверх.

Они уселись у камина, доктор завозился с графином.

– Я получил окончательные доказательства, когда поговорил с миссис Биттон. Она сказала, что уже беседовала с вами. Сказала, что вы уверены, будто Дрисколла убил ее муж.

– Вот как? А как она сама считает?

– Она не была уверена в этом, пока я не рассказал ей всю историю. Поэтому я так задержался. Не мог ее разговорить. Она не в себе, как и старик. Она полагает, что Биттон был способен на такое, но скорее пришел бы к Дрисколлу и задушил его, а не стал бы подстерегать его в тумане с арбалетным болтом. И она не понимает, зачем он надел на парня цилиндр. Готова поклясться, что Биттону подобное и в голову не пришло бы. Мол, у него на такое просто не хватило бы воображения. – Хэдли, глядя в огонь, побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. – Меня это беспокоит, Фелл. Она права в этом. Впрочем, чужая душа – потемки.

Доктор, разводя виски содовой, замер, положив руку на сифон.

– Я полагал, что вы довольны результатами расследования, – не поворачиваясь, сказал он.

– Доволен. Нет никого, кто мог бы опровергнуть наши доказательства. А главное… Вы знали, что у Биттона был талант пародировать чужие голоса? Мне его жена сказала…

– Что?

– Да. Он не пользовался своим умением, поскольку считал это… неуместным. Но миссис Биттон говорит, что он передразнивал своего брата, произносящего речи, и у него прекрасно получалось. Он с легкостью мог бы подстроить тот телефонный звонок.

На лице доктора промелькнуло насмешливое выражение. Он посмотрел на портрет сэра Уильяма и хихикнул.

– Хэдли, это знак. Такое совпадение немыслимо. Я и сам бы в такое не поверил. Я рад, что не услышал об этом в начале расследования, это могло бы сбить нас с толку. Теперь же уже поздно…

– О чем вы?

– Расскажите мне, что именно сделал Биттон. Как вы это видите?

Хэдли устроился в кресле, взяв чашку кофе и бутерброд с курятиной.

– Ну, по сути, все просто. Биттон задумал убийство Дрисколла, когда вернулся из поездки. Мы видели, в каком эмоциональном состоянии он находился, его поведение говорит само за себя и объясняет то, что произошло потом. Я думаю, что вначале он не собирался строить столь запутанные козни. Он хотел пойти к Дрисколлу и задушить его и решил сделать это тем утром. Как вам известно, он горел желанием увидеться с Дрисколлом. Взял у сэра Уильяма ключ, чтобы проникнуть в квартиру… Человек, который просто хотел нанести визит родственнику, действовал бы иначе. Итак, он приехал к Дрисколлу домой, но парня не было. Тогда он начал обыскивать квартиру – наверное, искал доказательства любовной связи Дрисколла и его жены. Помните масло и точильный камень у Дрисколла на столе? Масло пролили недавно. Наверное, Дрисколл обрабатывал арбалетный болт, и тот лежал на виду. Вспомните также, что этот сувенир был важен для Биттона – они с женой купили его вместе.

– Я об этом не подумал. – Доктор Фелл потер лоб. – И вновь – это знак. Продолжайте, Хэдли.

– И он нашел цилиндр. Наверное, Биттон понял, что Дрисколл – Безумный Шляпник, но это его не особенно заинтересовало. Однако он вспомнил, что Дрисколл пожелал умереть в цилиндре. Сработала психология, Фелл. Если бы он просто увидел цилиндр, эта мысль не зародилась бы в нем. Но шляпа принадлежала его брату – все складывалось идеально. И Биттон разработал план. Он не хотел нести ответственность за убийство Дрисколла. Если бы парня закололи в месте, никак не связанном с Лестером Биттоном, и надели трупу на голову цилиндр, то главным подозреваемым по этому делу стал бы Безумный Шляпник. Но Безумный Шляпник был тем самым человеком, которого он намеревался убить! Соответственно, за это убийство никогда не арестовали бы невиновного. Биттон был человеком чести, нужно отдать ему должное. К тому же он выполнил бы заветное желание Дрисколла. Далее. С такой точки зрения арбалетный болт является идеальным орудием убийства. Он был важен. Дрисколл украл этот сувенир у него из дома, но Биттон не знал об этом. Увидев дома у Дрисколла арбалетный болт, он подумал, что любой у него дома подтвердит, что этот сувенир принадлежал Дрисколлу. А значит, никого из его близких подозревать не станут! Биттон даже представить себе не мог, что Дрисколл украл этот сувенир, в то время как ему достаточно было просто попросить. Вы представляете его ужас, когда мы начали подозревать его жену?

Доктор отпил виски.

– Вы прекрасно распутали дело, мой мальчик, – отметил Гидеон. – Джентльмен, управляющий нашими судьбами, был бы доволен. Итак, я вас слушаю.

– И вот, в своем полубезумии, Биттон разрабатывает новый план. Он знал, что Дрисколл к часу пошел в Тауэр на встречу с Далри. Об этом ему сказали за завтраком. Он не знал, что туда пойдет и его жена, конечно. Биттон хотел застать Дрисколла в одиночку. В Тауэре Дрисколл все время был бы с Далри, и тогда убить его было бы довольно сложно. Полагаю, вы понимаете, что Биттон сделал. Взял шляпу и арбалетный болт, вышел из дома пораньше. Позвонил Далри с телефона-автомата, подделал голос Дрисколла и выманил Далри из Тауэра. В час он уже был в крепости. Но Дрисколл там не появился, он опоздал на двадцать минут… – Хэдли отхлебнул кофе и отставил чашку в сторону, а затем стукнул кулаком о ладонь. – Вы понимаете, дружище, что время совпадает? Майор Биттон вошел в Тауэр за пару минут, а может быть, и пару секунд до Лоры Биттон! Дрисколл опоздал, она пришла раньше. Поднявшись в комнату генерала Мейсона, он выглянул в окно и увидел Лору Биттон у Ворот Изменников. Иными словами, Лестер Биттон, ищущий возможность как можно быстрее убить Дрисколла, увидел Лору. Он не рассчитывал встретить там свою жену. Она явно пришла туда встретиться с Дрисколлом. А Биттон не мог нанести удар, опасаясь, что его увидят. Он ждал. Ведь, как он полагал, столь нетерпеливый человек как Дрисколл не сможет усидеть в комнате генерала Мейсона. Парень пойдет прогуляться. И уж точно спустится для встречи с Лорой. Фелл, когда Дрисколл подошел к Воротам Изменников и встретил Лору у заграждения, Биттон прятался под аркой Кровавой башни и наблюдал за ними!

Доктор откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза ладонью. От камина веяло жаром, и Рэмпола начало клонить в сон.

– Он слышал их разговор. Можно представить себе, какая ярость охватила его. Наверное, ему даже хотелось выйти из своего укрытия и заколоть их обоих. Он слышал, как Лора Биттон призналась Дрисколлу в любви… А затем он увидел, как Дрисколл бросил ее там… Наверное, чудовищная ироничность происходящего и подтолкнула Биттона к окончательному решению. Дрисколл оставил его жену и направился прямо к нему, к арке Кровавой башни. Дрисколл не просто соблазнил его жену, он оскорбил ее. А теперь шел навстречу ему в тумане, и арбалетный болт уже был зажат в руке Биттона.

Доктор Фелл, не отнимая руки от глаз, раздвинул пальцы, и Рэмпол увидел, как блеснули стекла его очков.

– Скажите, Хэдли… Когда вы допрашивали миссис Биттон, она сказала, что Дрисколл направился к арке Кровавой башни?

– Она не обратила на это внимания. Говорит, она была так расстроена, что даже не посмотрела ему вслед. Повернулась и пошла по дороге, где, как вы помните, ее увидела миссис Ларкин.

– Ага!

– Она ничего не скрывала, – равнодушно заметил старший инспектор. – При допросе мне показалось, что я говорю с автоматом. Или с ожившим мертвецом… Как бы то ни было, Дрисколл прошел под аркой. Все случилось очень быстро: рука Биттона зажимает ему рот, один точный удар – и Дрисколл умирает в одно мгновение. А когда миссис Биттон пошла обратно, ее муж прижимался к стене арки, держа в руках тело ее любовника. Затем он снял берет Дрисколла, разложил цилиндр – как вы помните, шляпа была складной, поэтому ее легко было спрятать под плащом – и надвинул его парню на глаза. Двинулся к заграждению и сбросил тело за поручни. Там оно ударилось затылком о ступени. Потом Биттон, никем не замеченный, вышел через боковые ворота, бросил берет Дрисколла в реку – и, осмелюсь предположить, направился в буфет, чтобы отдохнуть от случившегося и выпить чашку какао.

Договорив, Хэдли повертел в руках бутерброд и отложил его в сторону. В комнате было очень тихо, и только сильный ветер гудел в дымоходе, да в комнате над ними кто-то ходил туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда. Стояла глухая ночь. В саду за окнами гнулись мертвые ветви деревьев, где-то в доме мелодично пробили часы. Затем в холле послышались какие-то голоса, хлопнула входная дверь, и этот звук эхом разлетелся по дому. Шаги на верхнем этаже утихли, но потом зазвучали вновь.

– Наверное, прибыл судмедэксперт. – Хэдли сонно протер глаза и потянулся. – Осталось уладить формальности, и я отправляюсь спать. Давно я не занимался таким расследованием… Обычно подобные дела достаются другим… Как же я устал…

– Простите, можно с вами поговорить? – донесся голос от дверного проема.

Сказано это было таким тоном, что Хэдли медленно повернулся, замирая от ужаса. Словно мертвец заговорил с ним. Из тени коридора вышел Далри. Галстук был развязан, лицо покрывали капельки пота. Глаза юноши остекленели.

– Ничего не говорите! – вдруг воскликнул доктор Фелл. Он вскочил с кресла и схватил Далри за руку. – Бога ради, молчите! Вы пожалеете об этом, вы…

Далри стряхнул его ладонь.

– Какая разница… – Его взгляд остановился на Хэдли. – Я хочу сдаться, сэр, – звонко сказал он. – Я убил Филиппа Дрисколла.

Глава 20
Убийца говорит

В библиотеке воцарилась глубокая тишина, и даже шорохи, доносившиеся с верхнего этажа, умолкли. Все были потрясены услышанным. В камине мерно горело пламя, его желтые отблески играли на бледном безрадостном лице юноши. Далри, сам того не замечая, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке.

– Знаете, я не хотел его убивать, – глядя в огонь, продолжил он. – Это был несчастный случай. Я не должен был пытаться все скрыть, в этом-то и состояла моя ошибка. Полагаю, теперь вы мне не поверите. Но мне, в сущности, все равно. Я бы ничего вам не сказал, если бы вы не начали подозревать майора Биттона… если бы он не застрелился… если бы вы не были так уверены в том, что это он убил Фила… Я не мог с этим смириться. Он был… настоящим другом. Фил ни о ком, кроме себя, не думал. А майор Биттон… – Далри привычным жестом потянулся к переносице. – Я потерял очки, а без них почти ничего не вижу. Вы не возражаете, если я присяду, сэр? Я пришел сдаться.

Никто не шелохнулся. Парень, пошатываясь, сел в кресло перед камином и протянул руки к огню. Только сейчас все заметили, что он дрожит.

– Какой же вы глупец, юноша, – протянул доктор Фелл. – Вы все испортили. Я прикрывал вас весь вечер, с тех самых пор, как увидел вашу невесту. А теперь все пошло прахом. Не было никакого смысла рассказывать нам. Вы лишь навлекли очередную беду на этот дом.

Хэдли отпрянул, точно ему только что влепили пощечину. Не сводя глаз с Далри, он кашлянул.

– Это ложь, – сказал он. – Это не может быть правдой. Вы говорите мне, старшему инспектору полиции, что…

– Я битый час бродил по улице, – не обращая на него внимания, продолжил Роберт. Его плечи дрожали от холода. – Поцеловал Шейлу на прощанье, оставив ее у подруги… Я знал, что вижусь с ней вот так в последний раз. Теперь нас разделит тюремная решетка. И я подумал, что нельзя вам рассказывать. Но понял, что я так не смогу. Я дрянь-человек, но не настолько. Я пытался понять, кто же я такой, взглянуть на себя со стороны. Но не смог. Все так сложно… – Он спрятал лицо в ладонях. Затем, словно его осенило, он вдруг вскинулся: – Но кто-то тут сказал… что вы уже знали?

– Да, – мрачно откликнулся доктор Фелл. – И если бы у вас хватило ума держать язык за зубами…

Хэдли достал свой блокнот. У него слегка подрагивали пальцы.

– Мистер Далри, – негромко сказал он. – Вынужден предупредить вас, что все сказанное будет использовано…

– Хорошо. Я все расскажу. Как холодно, господи, как холодно! Дайте немного отогреться. Это… – Он остекленевшим взглядом вперился в бокал в руке Рэмпола и протянул руку. – Спасибо. Спасибо, мне бы это не помешало… Полагаю, не стоит даже пытаться убедить вас в том, что это был несчастный случай, да? Но он сам себя убил, знаете… Прыгнул на меня, и в драке… Видит Бог, я только… только пытался украсть эту проклятую рукопись… – Далри шумно вздохнул.

– Может быть, и так. – На лице старшего инспектора промелькнуло какое-то странное, едва уловимое выражение. – Но я надеюсь, что вы ошибаетесь. Еще я надеюсь, что вы объясните, как вам удалось взять трубку в квартире у Дрисколла без четверти два и убить его в Тауэре спустя несколько минут.

Доктор Фелл стукнул тростью о каминную доску.

– Теперь это уже не стоит скрывать, Хэдли. Все прояснилось. Позвольте отметить, что вы попали в самую точку. В этом-то ваше расследование и пошло по ложному пути. Видите ли, Дрисколла убили не в Тауэре. Его убили в собственной квартире.

– Его… О господи! – В отчаянии воскликнул старший инспектор. – Но это же несуразица какая-то!

– Отнюдь. – Далри отхлебнул еще виски. Похоже, он постепенно отогревался. – Именно так все и было. Не знаю, почему Фил явился к себе в квартиру, даже представить себе не могу. Я приложил все усилия, чтобы он задержался в Тауэре. Поэтому-то я и подстроил тот телефонный звонок самому себе. Но я… я просто хотел отвлечь его, чтобы я мог украсть рукопись и сделать вид, будто это дело рук какого-то грабителя… – Он уже почти не дрожал, но вид у него по-прежнему был печальный и смертельно усталый. Он говорил тихо и рассеянно, словно тяжелобольной. – Мне уже лучше. Знаете, теперь мне уже лучше. Я не смог бы это скрывать. Наверно, такова уж моя натура.

– Полагаю, нам нужно обсудить произошедшее по порядку, – вмешался старший инспектор. – Вы утверждаете, что намеревались украсть рукопись По.

– Я должен был! – заявил Далри, словно это все объясняло. – Должен был, понимаете!

– Вот как?

– Ох… – Он опять потянулся к переносице, но очков там не было. – Да, должен был. Я же вам не рассказал. Просто случай подвернулся – оп! Вот так. Наверное, я бы и не подумал о том, чтобы украсть ее из дома Биттона. Это было бы… Ох, не знаю! Не могу объяснить. Но когда Фил позвонил мне утром в воскресенье и сказал, что стащил дядину шляпу, а с ней и рукопись…

– Вы знали, что Дрисколл – Безумный Шляпник?

– О боже! – В голосе Далри слышалось раздражение. – Ну конечно же знал. Он же обращался ко мне за помощью. И я ему помогал. Филу… Филу всегда нужна была помощь. Да и в любом случае он все мне рассказал бы. Он ведь собирался украсть церемониальную шляпу йомена в Тауэре, посчитав это блестящей идеей…

– Во имя Господа нашего и Вакха Всемогущего! – пробормотал доктор Фелл. – Об этом-то я и не подумал. Ну конечно! Любой уважающий себя шляпный вор попытался бы…

– Вы не могли бы помолчать? – рявкнул Хэдли. – Послушайте, мистер Далри. Он рассказал вам об этом?

– И тогда-то мне в голову пришла эта идея. – Роберт с отсутствующим видом кивнул. – Я уже впал в отчаяние, понимаете. Они давили на меня, и через неделю все вскрылось бы. Поэтому я сказал Филу по телефону, чтобы он ничего не предпринимал с этой рукописью. Вообще не трогал ее, пока я не разработаю план действий. Предложил ему сходить к дяде в воскресенье вечером и разузнать все, что удастся. И только потом что-то делать. Тем временем… – Он откинулся в кресле. – Я знал, куда Арбор отправился на выходные. Я гулял с Шейлой в субботу вечером, и, конечно же, она мне рассказала. Я не решился бы звонить ему, если бы он был у Биттона…

– Так это вы позвонили Арбору?

– Ну да. Он что, вам не рассказал? Я боялся, что он узнал мой голос. Признаюсь, я запаниковал, когда услышал, что он придет.

Хэдли перевел взгляд на доктора Фелла.

– Так что же тогда Арбор имел в виду? Я думал, он уверен в том, что говорил с Дрисколлом.

– Он и уверен, – согласился Гидеон. – Но, боюсь, вы невнимательно слушали мисс Биттон сегодня, Хэдли. Помните, она говорила нам, что Дрисколл иногда разыгрывал ее, звонил ей по телефону и выдавал себя за Далри, а она ему верила? Ваш голос очень похож на голос Фила, не так ли, мальчик мой?

– Будь наши голоса несхожи, я не сумел бы все это провернуть, – пробормотал Роберт. – Я не актер, вы и сами это видите. Но если он мог притвориться мной, то и я мог притвориться им. Мог поговорить с Паркером по телефону, чтобы перенести встречу, мог отправить самого себя к Филу домой…

– Погодите-ка, – прервал его Хэдли. – Я не понимаю. Вы сказали, что вначале позвонили Арбору и предложили ему рукопись, которой на тот момент у вас еще не было. Но почему? Почему вы хотели ее украсть?

Далри осушил стакан.

– Мне нужно было тысячу двести фунтов, – спокойно ответил он, глядя в камин и подслеповато щурясь. Его дыхание уже успокоилось. – Давайте я вам все объясню. Тысяча двести фунтов – это не так много для большинства моих знакомых. Но для меня что тысяча фунтов, что сто тысяч. Не знаю, рассказывали ли вам обо мне. Мой отец был священником на севере Англии. Я младший из пяти сыновей. Мы жили небогато. Полагаю, мне не так много и надо было. Мне дали хорошее образование, но приходилось наизнанку выворачиваться, чтобы получать стипендию, потому что я не из тех парней, которые все схватывают на лету. Если у меня что и было, так это мое воображение, и я хотел когда-нибудь… знаете, это даже забавно… Нет, не стану я вам рассказывать, чего я хотел. В общем, хотел кое-что написать. Но хорошее воображение не помогает сдать экзамены, и было нелегко получать отличные оценки. Однако меня это не особо волновало. Я проводил кое-какое исследование для университета в Тауэре и там познакомился с генералом Мейсоном. Я ему понравился, да и он мне. Генерал предложил мне поработать его секретарем. Так я познакомился с Биттонами. Странно, но, знаете, я восхищался Дрисколлом. У него было все, чего не было у меня. Я высокий, неуклюжий, близорукий, да и лицом не вышел. В играх мне не везло, а женщины… Женщины считали меня милым и обходительным, и все рассказывали мне, как влюблены в других парней. Дрисколл же… ну, вы знаете. Он был яркой личностью. Несся вперед сверкающим метеором, а я потом вытаскивал его из неприятностей, как верная грузовая лошадка. И, признаюсь, мне было лестно, когда он принимал мои советы. А потом я познакомился с Шейлой. Сам не знаю, что она во мне нашла. Другие женщины на меня даже не смотрели. Я вам все как есть рассказываю, и, чего уж тут таить, я… я ее боготворю. Вы себе даже не представляете, как я ее люблю. То есть это, конечно, смешно, и все такое… – Он пристально уставился на окружающих, но все взирали на него с невозмутимым видом. – И они тоже решили, что это смешно. Дружки Фила. Смешно. Преуморительно. Один франт даже как-то отпустил шуточку, мол, «ох, этот старый зануда и биттоновская дурочка». Я не возражал, когда меня называли занудой, они все так поступали. Но то, что он сказал о Шейле… И я ничего не мог поделать. Но я нашел способ заткнуть ему рот. Однажды вечером встретил его на улице. Сказал, чтобы попридержал язык. И врезал ему в челюсть. Он неделю из дома не выходил. Но потом они опять принялись насмехаться надо мной: «Ай да Боб, ай да пройдоха!» Говорили, что мне нужны деньги Шейлы. Это было ужасно. А самое худшее началось, когда мы с Шейлой объяснились в любви, а ее отец об этом узнал. Он позвал меня к себе и сказал то же самое. И тогда я повел себя не очень-то красиво. Не помню, что именно я сказал. Мол, не нужны мне его окаянные деньги. Ну, сами понимаете. Старик очень удивился. Я сказал, что мы с Шейлой все равно поженимся. Он все думал и думал, а потом вмешался майор Биттон. Почему-то старик не так обиделся на мои слова, как я думал. Встретился со мной опять, почесал подбородок и сказал: «Ну, не будем разрушать семью». Сказал, что Шейла сама не справится. Предложил мне подождать год, и если после этого мы все еще захотим пожениться, то так тому и быть. И я согласился. Но было одно условие – я должен был сам обеспечивать свою семью. Короче говоря, Фил предложил мне заполучить легкие деньги. Мол, тогда все будет в порядке. А я был в отчаянии. Год отсрочки, данный мне Биттоном, – и мы оба это знали – лишь означал, что потом старик скажет, мол, мои перспективы нисколько не улучшились. А я не мог заставлять Шейлу ждать. За ней столько женихов увивалось, так что же мне было делать? И я попал в переделку с этой «легкой наживой». Ну, не важно. Я сам в этом виноват. Фил… – Далри поколебался. – Его это так не затронуло. Мы оба были в этом замешаны, но это я… Как бы то ни было, если бы старик когда-нибудь об этом узнал, моей помолвке с Шейлой пришел бы конец. Поэтому мне за неделю нужно было раздобыть тысячу двести фунтов. – Он закрыл глаза. – Странно. Эти насмешки у меня из головы не идут. «Старый зануда». Помню, они заставляли меня смешивать для них коктейли, чтобы я «отвлекся от занудства». А потом мне пришла в голову эта нелепая идея: украсть рукопись у Фила и продать ее Арбору. Безумие какое-то. Да я и сам словно с ума сошел. Не могу себе простить. Когда возникли настоящие проблемы, я повел себя столь же ребячески, как и Фил. Вы и сами знаете, что случилось. В воскресенье вечером я сказал ему позвонить мне утром. Он и позвонил – в панике. На него обрушились какие-то новые хлопоты – проблемы с чужой женой, вы-то знаете, но я сам тогда еще не знал. Мне уже удалось убедить его в том, что нужно спрятать рукопись, оставить ее в квартире. Я не раз говорил ему это, потому что так я мог бы ее украсть. Он и оставил. То есть перед встречей со мной в Тауэре он попытался подбросить рукопись в машину старику, вы же знаете. Но мои уговоры произвели на него такое впечатление, что он вернулся домой, оставил рукопись за каминной полкой в кабинете и только потом поехал ко мне. Устроить подложный телефонный звонок было просто. Фил мне действительно позвонил, а я через пару минут позвонил из архива Паркеру, выдав себя за Дрисколла. Я знал, что он свяжется со мной по внутреннему аппарату. И тогда нужно будет просто сделать вид, что я взял трубку, сказать: «Привет, Фил!» и ответить себе же, а потом Паркер отключится от разговора. Я думал, что все подстроил. – Далри задумался, вновь опустив голову на руки.