Текст книги "Ньюгейтская невеста"

Глава 22Сабли среди ночи

Элфред быстро двинулся к буфету по твердым ровным половицам, на которых не поскользнулись бы даже башмаки, испачканные грязью.

– Отлично! – Файрбрейс сбросил накидку и швырнул ее Томасу. – Нам придется обойтись без секундантов, поскольку здесь нет джентльменов... – его взгляд равнодушно скользнул по Малберри и Таунсенду, – пригодных для этой роли. Прошу прощения! Здесь Джемми Флетчер!

– Я не стану в этом участвовать! – заявил Джемми. Тем не менее он подбежал к Файрбрейсу, словно в поисках защиты. – Вы ведь разрубите его пополам, верно? – взмолился Джемми. – Вы самый подходящий для этого человек!

Только боль в глазах омрачала радость Файрбрейса.

– Тешу себя надеждой на маленькую победу, – согласился тот. – Не бойтесь, дружище. Я побрею ему башку.

Кэролайн подбежала к Даруэнту и схватила его за руки.

– Вы не верите моим словам, – воскликнула девушка, изо всех сил стараясь его убедить, – но я люблю вас! Пожалуйста, Дик, не делайте этого! Вы не в состоянии драться!

Несмотря ни на что, Даруэнт не мог изгнать из своего сердца любовь к Кэролайн. Ему хотелось обнять жену, но... он просто взял ее за руки.

– Взгляните мне в глаза и тогда скажите, в состоянии ли я драться.

Последовала пауза.

– Да, – прошептала наконец Кэролайн, отведя взгляд. Ее щеки зарделись. – Могу я остаться здесь, чтобы увидеть вашу победу?

– Можете, если таково ваше желание.

– Черта с два! – рявкнул мистер Малберри, хлопоча вокруг Кэролайн, словно толстая старая наседка. – Леди не может здесь оставаться! Если вы настолько глупы, Дик, что не хотите думать о более важных делах, то поймите, такое зрелище нельзя видеть даже девке из таверны!

– Этот человек прав, – согласился Файрбрейс.

Элфред протянул ему пару сабель рукоятками вперед. Выбрав наугад одну из них, Файрбрейс прислонил ее к стене возле двери, снял сюртук, жилет, галстук, отстегнул воротничок и придворную шпагу. Боль в глазах побудила его добавить со злобной усмешкой:

– Разве только слух насчет леди Даруэнт соответствует действительности.

Кэролайн резко повернулась:

– Могу я спросить, что за слух, сэр?

– Коль скоро меня вынуждают упомянуть об этом... говорят, будто вы предпочли бы отсутствие лорда Даруэнта его дальнейшему существованию. В таком случае, разумеется, вам следует остаться, чтобы...

– Нет, сэр. – Кэролайн говорила спокойно и четко. – Я останусь, потому что мой муж заставит вас выглядеть абсолютным новичком.

– Вот как? – прошипел Файрбрейс и громко крикнул: – Отойдите!

Все отошли назад. Файрбрейс, в батистовой рубашке, подчеркивающей его силу и длину рук, изучал позицию. Если Даруэнт захочет остаться в том же положении, спиной к стене, соединенной с соседним домом, их будет разделять ширина, а не длина комнаты. Они будут сражаться футах в шести от ее края, стоя параллельно оконным занавесям.

Непосвященных удивили бы мысли, роящиеся в голове Файрбрейса. Но дело в том, что дуэлисты на саблях, как, впрочем, и на рапирах, редко двигаются назад или вперед. Поединок состоит из непродолжительных схваток. При этом сабли не «звенят», а глухо ударяются друг о друга.

– Сабля, милорд. – Элфред подошел к Даруэнту.

Сбросив сюртук и жилет вместе с пустыми ножнами, Даруэнт с трудом оторвал взгляд от Кэролайн.

– Благодарю вас, Элфред. Отличное оружие.

Задняя грань клинка была тупой и плоской, а передняя – острой как бритва. Даруэнт стиснул обтянутую кожей рукоятку, крепкую, но не тяжелую.

Напротив, в стане врага, раздался взрыв смеха.

– Превосходно! – воскликнул Файрбрейс, хотя его глаза все еще слезились от боли.

– О чем вы, старина? – с энтузиазмом осведомился Джемми.

– Ни о чем, – отозвался Файрбрейс, вновь становясь серьезным.

Увидев противника без сюртука и жилета, Файрбрейс был вынужден признать, что парень хорошо сложен. Но он казался довольно хрупким и не слишком высоким, что подходило для мощной, сокрушительной атаки.

В то время начало дуэли на саблях было таким же стандартным, как и начало шахматной партии. Каждый наносил удар справа, целясь в голову или плечо противника. Но опытный Файрбрейс разработал иную тактику.

Обычно он задавал вопрос: «Никаких салютов и церемоний?» – на что противник почти всегда соглашался. Тогда Файрбрейс прыгал вперед и наносил удар в голову, слева, а не справа, продолжая атаковать, прежде чем противник восстановит равновесие.

– Готовы? – осведомился он, поднимая прислоненную к стене саблю.

Джемми Флетчер поспешил присоединиться к зрителям возле люстры.

– К вашим услугам! – отозвался Даруэнт.

Противники медленно двинулись навстречу друг другу, опустив оружие. Оба были в пропотевших батистовых рубашках с тремя перламутровыми пуговицами на запястьях и черных бриджах до колен с золотыми пряжками у Даруэнта и бриллиантовыми – у Файрбрейса. Пламя свечей тускло поигрывало на клинках и длинных рыжеватых локонах Файрбрейса. Даруэнт рискнул бросить взгляд на Кэролайн, что не осталось не замеченным остальными.

Футах в шести друг от друга противники остановились.

Мистер Малберри, выражавший эмоции погружая кулак в тулью своей шляпы, крикнул им:

– Чего вы тянете? Этой ночью у нас есть работа!

– Мы закончим быстро, – отозвался Файрбрейс.

– Надеюсь! – подтвердил Даруэнт.

– Никаких салютов и формальностей? – осведомился Файрбрейс.

– Согласен!

Файрбрейс устремился вперед, нанося свой коронный удар слева.

Даруэнт парировал его с такой силой, что рука Файрбрейса почти онемела от запястья до плеча, а локоть пронзила острая боль. На сей раз Дик не стал активно контратаковать, экономя силы, но предотвратил дальнейшую атаку Файрбрейса, который, потеряв равновесие, едва успел отбить ответный удар справа.

Противники остановились, покачивая головами. Затем Файрбрейс сделал выпад острием вперед. Но клинок скользнул мимо, а ребро сабли Даруэнта нетрадиционным ударом слева просвистело по горизонтали над глазами Файрбрейса, словно стараясь снести ему верхушку черепа.

– Проклятие! – выругался старый Таунсенд, все еще ковырявший в зубах лезвием ножа. Он порезал себе десну, и нож упал на пол.

Даруэнт отскочил, тяжело дыша и держа саблю наготове. Файрбрейс не чувствовал ни боли, ни крови на лбу, но его лицо исказила гримаса ярости и унижения. Срезанные пряди его рыжеватых волос посыпались на пол.

– Кажется, – вежливо заметил Даруэнт, – вы намеревались побрить мне башку?

Файрбрейс молча рванулся вперед. Во время краткой схватки оба противника попытались нанести два рубящих и два колющих удара. Клинки со стуком отскакивали друг от друга, а ноги шаркали по половицам.

Схватка прекратилась так же внезапно, как и началась. Глаза Файрбрейса слезились не то от перца, не то от злости. Его зрение затуманилось.

– Осторожно! – предупредил Даруэнт. – Берегитесь трюков!

Внезапно он нанес быстрый ложный удар слева, якобы целясь в правое плечо противника. Файрбрейс отвел клинок в сторону, чтобы парировать удар, но сабля Даруэнта взлетела вверх и опустилась на левую щеку Файрбрейса.

И лучшим фехтовальщикам едва ли под силу срезать бакенбарду. Волос слишком эластичен, клинок не настолько остр, и даже самый верный глаз способен лишить противника бакенбарды вместе со щекой.

Но Даруэнт нанес удар с поистине ювелирной аккуратностью. Пучки волос полетели в разные стороны, а на месте левой бакенбарды Файрбрейса осталась кожа, покрытая крошечными капельками крови.

– Ах вы, паршивый... – Файрбрейс умолк, чтобы перевести дух.

Еще четыре раза клинки ударялись или скользили друг о друга. Кэролайн, вне себя от страха, не могла заставить себя отвернуться, почему-то закрывая ладонями не глаза, а уши.

Даруэнт вновь применил финт. Файрбрейс, возвышающийся над ним, как мастиф над бультерьером, сделал полоборота влево, когда сабля едва не выпала у него из руки. На момент он оказался незащищенным, и клинок Даруэнта проделал с его правой бакенбардой ту же операцию, что и ранее с левой.

– Обращаюсь ко всем присутствующим! – крикнул мистер Малберри, словно пытаясь обуздать мятежную толпу. – Это безобразие следует прекратить, говоря по-латыни, instanter[125]125
  Немедленно (лат.).


[Закрыть]. Должен добавить...

Даруэнт, вновь отступив, заговорил из-под сабельной гарды:

– Послушайте, Файрбрейс, вы же почти слепы! Я не хочу причинять вам вред. Вам незачем сдаваться – просто прекратим дуэль. Для вас не будет никакого бесчестья!

Хотя Файрбрейс выглядел нелепо со срезанными волосами и бакенбардами, отечными красными веками и слезящимися глазами, в нем все еще оставалось нечто от упрямого, несгибаемого вояки.

– Прекратить дуэль? – шепотом отозвался он.

Элфред быстро направился к нему:

– Да, сэр. Если вы позволите...

Файрбрейс взмахнул саблей, и Элфред чудом спас свою жизнь, бросившись на пол. Он откатился в сторону. Призмы люстры задрожали, стуча, как стеклянные зубы. Одна из свечей свалилась на пол. Файрбрейс вертел головой, пытаясь разглядеть Даруэнта.

– Где вы? – кричал он, нанося удары по воздуху. – Идите сюда и сражайтесь!

Вместо этого Даруэнт швырнул свою саблю на пол и шагнул, невооруженный, туда, где находился в начале поединка, стоя спиной к стене в нескольких футах от него.

– Что вы делаете, Дик? – ужаснулась Кэролайн.

Неужели они не понимают? Если полуслепой Файрбрейс нанесет сильный удар, но попадет не в Даруэнта, а в старую деревянную стену позади, подпираемую трехфутовой кирпичной стеной соседнего дома, сабля либо сломается, либо выпадет у него из руки. Это единственный способ избежать игры в жмурки с вооруженным саблей безумцем.

– Я здесь! – откликнулся Даруэнт, размахивая руками. – Теперь вы меня видите?

– Получайте! – заскрежетал зубами Файрбрейс, разглядев смутный силуэт, и бросился вперед.

Даруэнт видел устремившегося к нему гиганта с красными опухшими глазами, открытым ртом и вздувшимися жилами на шее. Если он поскользнется или не успеет увернуться в нужный момент...

– Получайте! – завопил Файрбрейс.

Его сабля взвилась вверх, готовясь раскроить противнику череп. Видя перед собой это кошмарное лицо и клинок в трех футах над головой, Даруэнт едва успел отскочить в сторону. Файрбрейс, несмотря на затуманенное зрение, смог увидеть маячившую впереди стену. Он попытался сдержать удар, но было слишком поздно.

То, что случилось потом, озадачило зрителей не меньше, чем Файрбрейса.

За деревянной панелью не оказалось кирпичной стены!

Сабля Файрбрейса врезалась в побуревшую от возраста панель, как в мягкую сосновую древесину. Она вошла настолько глубоко, что застряла даже часть эфеса, и Файрбрейс не мог ее выдернуть, как ни старался. Поняв, что это конец, он застыл с поникшими плечами, даже не проявляя интереса к происходящему.

Поднявшись, Хьюберт Малберри указал на саблю в стене и взмахнул белой шляпой.

– Теперь, Дик, вы, наконец, прислушаетесь к голосу разума? Неужели вы не видите, что перст Божий указывает вам на правду?

Даруэнт огляделся вокруг. Его ошеломленный взгляд задержался на щели в стене, сквозь которую проникал слабый свет.

Кэролайн судорожно стиснула покрытые засохшей грязью руки. Джон Таунсенд прижимал покрасневшую от крови тряпку к порезанной десне. На лицах Томаса и Элфреда отсутствовало всякое выражение. Что касается Джемми Флетчера, то следует с прискорбием констатировать, что он лежал на полу в глубоком обмороке.

– Неужели вы и теперь не понимаете, дружище, – продолжал мистер Малберри, – что обмануло вас в ночь вашего приключения с голубой каретой?

– Нет! И что же?

– Власть тьмы, – мрачно ответил старый адвокат.

– Власть тьмы?

– Вот именно! – Малберри тряхнул каштановыми с проседью волосами, прилипшими к вспотевшему лбу. – Вы искали «потерянную комнату»! Комнату, исчезнувшую за ночь, словно по волшебству! Знаете, где она? – Адвокат указал шляпой на щель в стене. – В соседнем доме за этой панелью! И пусть у меня лопнут штаны, если вы не находились рядом с ней все это время!

– Нет! – вскрикнула Кэролайн и тут же умолкла.

Но мысли Даруэнта, также открывшего рот для возражения, цеплялись за обрывки причудливых воспоминаний, время от времени мелькающих у него в голове.

– Элфред и Томас, – обратился он к лакеям. – У мистера Файрбрейса, кажется, пропала охота сопротивляться. Отведите его в другую комнату, промойте ему глаза и оставьте там.

– Да, милорд, – склонил голову Элфред. – Но что касается глаз, то не лучше ли мистеру Херфорду ими заняться?

– Мистеру Херфорду? Разве он еще здесь?

– Да. Он... э-э... расспрашивал... Карета все еще у дверей.

По знаку Даруэнта слуги направились к ошеломленному Файрбрейсу. Даруэнт, не имея возможности совладать с круговоротом мыслей, повернулся к мистеру Малберри. Адвокат уставился на него, точно пушка, готовая выстрелить.

– Я буду спрашивать, Дик, а вы – отвечать! Что сделал с вами кучер вечером 5 мая?

– Но я не...

– Тогда я отвечу за вас. Он повез вас из Гайд-парка в деревню, но, не доехав до Кинсмира, повернул карету и доставил вас в Лондон на Сент-Джеймс-сквер!

– Быть не может! Я готов поклясться...

– Стоп! – прервал его мистер Малберри, надевая шляпу. – Теперь ответьте на вопросы, которые вы сами задавали нам в этой комнате за завтраком. Признаюсь, что даже я не знаю, почему вас ударили по голове, прежде чем Флетчер запихнул вас в карету...

– Зато я знаю, – буркнул Даруэнт.

– Вы?

– Я понял это, разговаривая с Тиллотсоном Луисом. Фирма «Фрэнк Орфорд и компания» вызвала у него подозрения. Смелый молодой человек начал расследование и предупредил их об этом письменно. Они решили похитить его, предварительно оглушив, чтобы избежать сопротивления, и держать в плену, пока не выяснят, что именно ему о них известно.

– Так! – с удовлетворением произнес мистер Малберри. – А теперь, Дик, перейдем к делу! Обычных клиентов им незачем нокаутировать. Вы ведь признали, не так ли, что понимаете, почему их могли связывать и надевать повязку на глаза? Но почему вас уложили на подвесную койку, Дик, когда могли просто усадить в карету? А главное, зачем понадобилось затыкать вам уши так, что вы едва услышали прозвучавший рядом крик?

– Ну и зачем же?

– Потому что кучер вез вас назад в Лондон после маленькой экскурсии в деревню. В подвесной койке вы не могли чувствовать разницу между тряской по скверной мостовой и по сельской дороге. А с затычками в ушах вы не в состоянии были слышать уличный шум, который дал бы вам понять, что вы находитесь в городе. Вы ведь ничего не услышали, верно?

Несмотря на столь очевидные доводы, Даруэнт не мог в это поверить.

– Я клянусь вам, – воскликнул он, – что побывал в Кинсмир-Хаус в Букингемшире!

– Но вы же сами говорили, что никогда раньше не были внутри дома.

– Да, но я видел сельскую местность, видел указатель...

– То-то и оно, как говорят мудрецы! – изрек адвокат. – Когда вы проехали три четверти пути к деревне Кинсмир, вам один или два раза позволили ослабить повязку на глазах. И вы увидели указатель при свете луны?

– Да!

– Это случилось по дороге к дому, прежде чем вы обнаружили тело Орфорда?

– Да!

– Тогда позвольте процитировать ваши собственные слова. «Я увидел ряд дорожных указателей с надписью „Кинсмир“ задом наперед». Задом наперед, Дик? На дорожном указателе?

Мистер Таунсенд, наконец остановивший кровотечение во рту, издал каркающий звук, по-видимому означающий веселый смех.

– Но когда едешь в определенное место, – вступила в разговор Кэролайн, – надпись на указателе читается обычным способом – слева направо. Только по обратной дороге ее видишь задом наперед. Значит, Дик, вас везли...

– Назад в Лондон, – подхватил адвокат, – с больной головой и спутанным ощущением времени. А если вы не верите старому Берту Малберри, – свирепо добавил он, вновь указывая шляпой на стену, – отправляйтесь в соседний дом, и увидите комнату, которую видели в тот вечер!

Внутри у Даруэнта похолодело, хотя он сам не понимал почему.

– Но дом заперт! У кого мне взять ключ?

– У меня, – ответил мистер Малберри. – Черт возьми, Дик, неужели вы забыли, что вчера просили меня найти меблированный дом для... для...

Адвокат не знал о смерти Долли. Даруэнт не мог определить, инстинкт или умозаключения подсказали ему это.

– Неужели вы решили снять для Долли соседний дом?

– Нет. Но когда я услышал в тот же день, что еще один дом, принадлежащий Кинсмирам, стоит запертым два года, то почуял след потерянной комнаты и воспользовался убедительным предлогом, чтобы добыть ключ.

– Погодите! – воскликнул Даруэнт. – Когда я был сегодня в гостиной с Тиллотсоном Луисом, то мог поклясться, что слышу звуки из соседнего дома. Это были вы?

– Да, Дик. Я все еще был пьян как сапожник и двигался чертовски неуклюже. Черт возьми, почему мы теряем время? Эй! – крикнул мистер Малберри голосом, каким, по его мнению, отдавал приказы монарх из династии Стюартов, а не свинорылый ганноверец. – Свечи для этих добрых людей, чтобы они могли воочию лицезреть обитель зла и тайну потерянной комнаты!

По неизвестной причине в столовой воцарился ужас.

Возможно, его испытывал только Даруэнт. Он слишком долго пребывал среди мрачных фантазий. Образ таинственной комнаты преследовал его по ночам, заставляя просыпаться в холодном поту, и не отставал даже днем. И теперь Дику казалось, что там его ожидает какая-то новая катастрофа.

Как выяснилось позже, предчувствие Даруэнта не подвело.

– Хорошо, пошли туда, – согласился он.

Потом Даруэнт лишь смутно припоминал те несколько минут, пока они добирались до двери злосчастной комнаты. Кэролайн принесла свечи в красивых подсвечниках с ножками в виде серебряных блюдец. Что-то проворчав, Таунсенд склонился над лежащим Джемми и приковал наручниками его правое запястье к своему левому. После этого пинками привел Джемми в чувство и поставил его на ноги.

Все пятеро – каждый держал свечу – вышли на улицу через парадную дверь.

Снаружи было прохладно и тихо. Кучер дремал на козлах кареты мистера Херфорда. Даруэнт различил в темноте кивер, движущийся по Сент-Джеймс-сквер. Очевидно, какой-то офицер возвращался домой среди ночи. Черное небо уже начало сереть перед рассветом.

Рассвет... Посмотрев на небо, Даруэнт припомнил несколько событий.

– Вот, – заявил мистер Малберри, указывая на тротуар у дома номер 36, – где остановилась голубая карета. А это, – продолжал он, поднеся свечу к восьми ступенькам, ведущим к парадной двери, – лестница, по которой вас несли. Вы говорили, что лестница была широкой, но как вы могли это знать? Ваше воображение стимулировала сельская местность, а также... Но это не важно. – Мистер Малберри отпер массивную входную дверь. – Эту дверь кучер открыл ногой, как сейчас открою я. А сейчас поднимите свечи повыше!

Все повиновались. Правда, состоялась короткая потасовка между скованными наручниками Джемми и Таунсендом, покуда Джемми не получил укол в ребра ножом, зажатым в левой руке раннера. Флетчер захныкал, но быстро умолк.

– Вот это правильно! – одобрил мистер Малберри.

– Благодарю вас, сэр, – с поклоном отозвался Таунсенд. – Иногда приходится втыкать нож поглубже, – серьезно добавил он, – но этого лучше доставить живым.

– Нельзя ли поскорее покончить с этим, Малберри? – нервно осведомился Даруэнт.

– Смотрите! – Адвокат описал круг свечой, стоя внутри холла. – В этих двух домах передние комнаты расположены лицом друг к другу. Нам нужна первая дверь направо. Вы готовы, Дик?

– Готов ко всему!

– Тогда идите вдоль правой стены до первой двери... Стойте, вот она! Сюда притащил вас кучер.

Остальные толпились за спиной Даруэнта.

– За нами никто не идет? – послышался голос Кэролайн.

– Можете не беспокоиться, миледи! – ободряюще подмигнул Таунсенд.

– Откройте дверь и входите, Дик, – велел мистер Малберри. – Но сделайте не более трех шагов вперед. Помните, вы говорили, что в тот раз сделали только три шага?

Даруэнт стиснул зубы. Он чувствовал себя так, словно опять готовился предстать перед палачом.

– Хорошо, – согласился Дик.

Переложив подсвечник в левую руку, Даруэнт открыл дверь, вошел в комнату, сделал три шага вперед и лишь тогда решился оторвать взгляд от пола.

Сначала он увидел три свечи в стеклянном канделябре, теперь слегка покрытом пылью. Но они уже догорали и были готовы погаснуть.

Над турецким ковром Даруэнт увидел отделанный черепаховым панцирем письменный стол Фрэнка и стоящий за ним стул, в высокой спинке которого виднелись темно-коричневое пятно крови и тонкий разрез в том месте, где ее пронзила рапира. С правой стороны Даруэнт обнаружил знакомые высокие окна, закрытые ставнями.

Но самое худшее ожидало милорда, когда он посмотрел вперед – на стену, оклеенную красно-золотыми обоями. Позади письменного стола находилось еще одно окно, а за ним – освещенная луной лужайка с кустарником и статуей бога Пана.

– Но там не может быть никакой лужайки! – воскликнул Даруэнт. – По другую сторону этой стены столовая Кэролайн!

– Не совсем по другую сторону, – поправил мистер Малберри.

– Что вы имеете в виду?

– Ростовщик – мистер Калибан – хотел соорудить комнату, в точности повторяющую комнату в Кинсмир-Хаус, за окном которой стояла настоящая статуя. При наличии просторных помещений это не составляло труда. Фрэнк Орфорд убрал кирпичи и подпер потолок железными и деревянными балками. Он хотел построить фальшивую стену из дерева. Но за ней ему нужно было пространство длиной не менее четырех-пяти футов, чтобы вставить в деревянную перегородку фальшивое окно с видом на иллюзию лужайки сельского дома. Я включил лампы, чтобы она выглядела так, как вы ее видели в прошлый раз. Смотрите!

Шагнув вперед, мистер Малберри поставил подсвечник на успевший запылиться стол, где стояла ваза с подгнившими и сморщенными апельсинами, и поднял стоящий позади стул.

– Не делайте этого! – вскрикнула Кэролайн, скользнув к Даруэнту. – Кажется, я поняла! Мы...

Ответа не последовало. Окно имело две скользящие рамы. Размахнувшись, мистер Малберри ударил стулом в нижнюю.

Вместе со звоном разбитого стекла лунный свет и статуя дрогнули и заколебались. Когда адвокат нырнул в отверстие и выпрямился, шорох его ноги по битому стеклу окончательно разрушил мнимую реальность. Он хлопнул рукой по статуе – это оказался не мрамор, а гипс. Малберри посмотрел в комнату сквозь верхнее стекло, и его голова в белой шляпе казалась самым диким зрелищем, какое только можно представить.

– Я видел это, – пробормотал Даруэнт, – всего в трех шагах от двери и при свете только трех свечей. Должно быть, другим удавалось подойти ближе, но ненамного. Власть тьмы...

Мистер Малберри вынырнул из-под верхней рамы:

– Вы же видели в опере, Дик, точно такой же эффект лунного света, сотворенный с помощью ламп! Бутафорская растительность создавала впечатление перспективы. – Он указал на окно позади. – Но было ли это сделано так же мастерски, как здесь?

– Нет, ничего похожего! Но какая разница...

– Спросите себя, – настаивал адвокат, – многие ли могли нарисовать этот задник с четким изображением каждого кустика и каждой травинки, чтобы сцена выглядела абсолютно реальной? – Он кивнул на вазу с апельсинами. – А потом спросите, многим ли, тем более потенциальным врагам, было позволено приближаться к Фрэнку Орфорду со шпагой в руке? Только человеку, знаменитому своими трюками со шпагой! Почему здесь вообще оказались рапиры? Потому что человек, который мог подбросить вверх четыре или пять апельсинов и поймать их острием рапиры...

– Одну минуту! – послышался новый голос, когда Таунсенд втащил в комнату протестующего Джемми.

Вновь пришедший, который также держал свечу, выпрямился и медленно огляделся вокруг.

– Да, это я убил Орфорда, – заявил мистер Огастес Роли с презрительным выражением на худощавом лице. – Но стоит ли так суетиться и печалиться о его кончине?