Текст книги "Очи бога"

– Вы так молоды, – заговорил Карис. – Мои советники утверждают, вам всего двадцать четыре. Это правда?

– Ваши советники точны, король Карис, – ответил Акила. – Мне действительно двадцать четыре.

– Сколько лет Риик и Лиирия уже находятся в состоянии войны? – продолжал Карис. Его тон был сухим, в нем не слышалось ни угрозы, ни мягкости. – Вам известно это?

– Еще до моего рождения, милорд, – отвечал Акила. – Уже двадцать восемь лет, со дня битвы при Авалаке.

– Все верно, – вздохнул Карис. – Уже очень давно. Больше, чем вы живете на свете. Так, может, объясните мне, почему такой юнец стремится покончить с войной, которую любил его отец, едва заняв его место на троне?

Лукьен испуганно выступил вперед.

– Ваше предположение слишком смело, король Карис. – Король Балак никогда не любил воевать. Сказать так – значит, оклеветать его.

– Лукьен, успокойся, – Акила тронул его за плечо.

Король Карис поднялся с трона. Впервые в его глазах промелькнуло какое-то чувство. Это был гнев.

– Вы – Бронзовый Рыцарь, – заявил он. – Убийца. Я предупреждаю вас, чтобы вы держали язык за зубами, Лукьен Лиирийский. Вас здесь не ждали так, как вашего короля.

Лукьен хотел вмешаться, но настойчивый щипок за плечо остановил его.

– Лукьен защищает меня, милорд, – заговорил Акила. – Я никуда не езжу без него, и вы согласились, чтобы он меня сопровождал.

– Да, я согласился, потому что хотел поговорить с вами, король Акила, и выслушать ваши предложения, – он перевел взгляд на Лукьена. – Но предупреждаю вас, Бронзовый Рыцарь, я терплю вас только лишь ради удобства вашего короля.

– А я хочу напомнить вам, король Карис, что Лукьен был для короля Балака все равно что сын, – мягко проговорил Акила. – Любые слова, обращенные против короля, вызывают его гнев. И мой.

Карис подозрительно нахмурился:

– Так, значит, вы братья?

– Своего рода, – согласился Акила.

– Тогда ладно, – сказал Карис. – Мы все-таки собрались здесь, чтобы обсудить условия мира.

Прежде, чем Акила успел что-либо ответить, в дверях раздался шум и лязг металла. Лукьен повернулся и увидел Трагера, Брека, а с ними – еще четверых: они волокли тяжелый железный сундук. Им предводительствовал герцог Линук, улыбающийся своему королю.

– Простите, милорд, но король Акила прислал это для вас.

Король выглядел ошеломленным, но заметно было, что ему приятно. Он спустился с постамента как раз в тот момент, когда воины, отдуваясь, с грохотом опустили ношу на землю.

– Что это? – спросил Карис.

– Подарки, – весело ответил Акила. – Подарки вам из Лиирии, король Карис. Я думаю, вам понравится то, что мы привезли. На самом деле, у меня есть для вас нечто особенное.

У Лукьена волосы встали дыбом, когда он догадался, о чем речь. Но Карис казался заинтригованным. Он лишился, наконец, своей бесстрастности перед лицом предложенного ему изобилия. Раксор и Арнод подошли поближе. Они напоминали Лукьену ребятишек, с нетерпением ждущих, когда же Акила откроет волшебный сундучок с игрушками. Затем, внезапно, словно придя в себя, Раксор протянул руку.

– Подождите, милорд, – обратился он к Карису. А затем, сузив глаза, к Акиле: – Скажите вначале, что там находится?

– Раксор…

– Брат мой, это может быть опасно, – настаивал военный министр. – Прошу прощения, что приходится говорить такое гостям, но они, как ни посмотри, все же лиирийцы.

Король зарделся.

– Простите моего брата, король Акила. Он вовсе не хотел оскорбить, уверяю вас.

Акила достал из-под плаща блестящий серебряный ключик.

– Обещаю, милорд, что здесь нет ничего опасного. Только хорошие вещи. Можно мне открыть его?

– Конечно, – поспешно сказал Карис, игнорируя тревогу брата. Он подошел поближе к сундучку, дабы продемонстрировать свою добрую волю. Раксор стоял рядом, но Арнод на шаг отступил. Герцога Линука тоже снедало любопытство, он придвинулся поближе к королю. Когда Акила щелкнул замочком и откинул крышку, на лицах риикийцев засиял свет, отражающийся от содержимого сундука. Почти все вещи, лежащие в нем, были из золота: цепи и канделябры, резные ножи, кольца, блюда и рамы для картин – все это так и полыхало. Да, это было более чем богатство, более чем королевский выкуп. У Кариса просто челюсть отвисла от удивления. Он топтался на месте, потеряв дар речи. Акила имел вид самый горделивый.

– Это для народа Риика от народа Лиирии, – сообщил он. – Почти каждый горожанин Кота прислал что-то от себя, милорд. Здесь не только ценности из моих сокровищниц, но от фермеров и кузнецов, даже от моих солдат. – Он указал на Лукьена, который сам кинул в сундук кинжал в золотых ножнах.

Карис едва мог вымолвить слово.

– Они сделали это для вас? – спросил он.

– Для мира, а не для меня, – уточнил Акила.

– Мой король скромен, – вмешался Лукьен. – Они не стали бы делать этого для другого правителя, даже для его отца.

Король Карис покачал головой:

– В Лирии вас зовут Акила Добрый. И мне это известно. А теперь известно также – почему.

– Это народ в Лиирии добрый, милорд. Я просил их внести пожертвования, и они охотно согласились, – просиял Акила. – Но это еще не все. Поглядите получше в сундук, милорд.

Карис с озадаченным видом сделал, как его просили, воззрился на сундук и его сверкающее содержимое.

– И что теперь?

– Вот этот кусок ткани. Поднимите его.

Поверх груды золота лежал лоскут голубой льняной ткани, в который был заботливо укутан некий предмет. Карис вытащил его из кучи, осторожно взял в руки.

– Что там? – спросил он.

– Давайте, разверните его, – настойчиво произнес Акила. Лукьен непроизвольно сжался. Подобно Трагеру, он опасался этого момента. По поводу этой вещи и он, и его лейтенант ощущали одинаковое опасение. Он видел, как Карис разворачивает льняную материю и извлекает маленькую хрустальную бутылочку, наполненную прозрачным содержимым. Карис поднес ее к свету. Советники приблизились, чтобы посмотреть поближе.

– Простите меня, Акила, но ваш дар… загадка для меня.

– Здесь вода из реки Крисс, – проговорил Акила. Его голос дрогнул, и Лукьен знал, что тот нервничает. Но теперь пути назад нет. – Она ваша, милорд.

Карис смотрел на него, не вполне понимая, а может быть, не осмеливаясь понять.

– Милорд, она ваша. Еще до того, как я родился, Риик и Лиирия воевали, и все из-за реки. Мы всегда считали Крисс нашим, а вы думали, что он принадлежит вам. Не знаю уж, сколько людей полегло на его берегах, превратив воды в кровавые; да и никому, наверное, не под силу сосчитать потери. Но теперь я король, и не хочу продолжать эту бойню. – Он вздрогнул и на какую-то долю секунды выглядел не королем, а мальчишкой. – Река Крисс ваша. Если вы разрешите Лирии свободно торговать на западной стороне, мы больше не будем ссориться с вами из-за этого.

Король Карис растерянно заморгал. Он не мог ни говорить, ни двигаться, только смотрел на Акилу с открытым ртом.

– Наша судьба в руках Божьих. Вы это имеете в виду? – спросил Линук.

– Все, что говорит мой король, – правда, – сказал Лукьен. – Акила Добрый не лжет.

– Вы отдаете нам Крисс? – спросил Раксор. – Вы это имеете в виду?

– Нет, – резко ответил Акила. – Не просто это. Все это для мира, ради одного только мира. Такова цена этих подарков. Пусть все золото будет у вас, но, если вы нарушите этот договор, снова начнется кровопролитие. Я уверен, никто из нас не хочет этого. Вы хотите войны, король Карис?

Карис не отвечал. Схватив бутылочку с речной водой, он взобрался на трон и теперь молча сидел в одиночестве. Лукьен понимал, что дар Акилы поразил его. После без малого тридцатилетней войны Крисс теперь вдруг стал принадлежать ему, и он попросту не знал, как поступить с этим даром.

– Вы знаете о картах Нура, король Акила? – спросил он.

Акила кивнул. В Лиирии гадальные карты были широко распространены, как и прочие тайные знания.

– Я знаю о них, но это все, – отвечал он.

– Когда умер ваш отец, я обращался за советом к картам, – сказал Карис. – Хотел знать, что за человек унаследует трон. Карты сообщили мне: это будет человек мира. В первый раз я решил, что карты мне лгут. А теперь оказывается, они преподали мне урок, можно сказать, посрамили меня. Мне следовало прислушаться к предсказаниям.

Акила сделал шаг к трону.

– Так мы договоримся?

Карис одарил его улыбкой.

– О, юный король, нам нужно сделать так много. Мы заключили мир – и это впервые на моей памяти. Вы сделали меня, старика, счастливым!

Риикане в зале радостно оживились, Акила и Брек тоже развеселились. Даже Лукьен усмехнулся. Акила хлопнул по плечу герцога Линука, затем обнял по очереди Раксора и Арнода. Наконец, забрался на постамент, чтобы пожать руку Карису, но вместо этого тот сам поднялся, взял Акилу за руку и по-отечески поцеловал ее.

– Сегодня вечером будет праздник, – заявил он. – Много музыки, смеха, будем веселиться. Приглашены все ваши люди, мы покажем вам, как празднуют в Риике!

– Спасибо, милорд, – сказал Акила. Лукьен видел огромное облечение на его лице. – Значит, вечером увидимся. Мы будем вам признательны, если для нас найдутся комнаты. Очень уж долог путь из Лиирии.

– Комнаты для вас уже приготовлены, – отозвался король. – Герцог Линук проводит вас, а мои слуги – в вашем распоряжении, король Акила. И, знаете – не только вы приготовили подарки.

– Милорд? – Акила пристально взглянул на него.

Карис засмеялся и освободил руку.

– Вы увидите, что я имею в виду. А сейчас – отдыхайте и чувствуйте себя как дома.

2

Акиле предоставили покои в южной башне замка Хес, окна которых выходили на обширную рыночную площадь города. Комнаты оказались богато обставленными, подходящими особе королевской крови, со стенами, обитыми шелком и украшенными гобеленами. Комнаты соединялись причудливыми коридорами: ведь Акила получил не только спальню, но еще и гардеробную и ванную комнату. Для него приготовили огромную кровать из железа и латуни с плюшевыми подушками. Рядом стояло блюдо со свежеиспеченным хлебом и сыром. Герцог Линук, проводивший Акилу в комнату, предложил ему отдыхать и готовиться к последующему пиру. Линук лично прислуживал молодому королю, в то время как с другими гостями отправились слуги. Он не ожидал, что Лукьен захочет остаться в той же комнате, и мягко объяснил ему: для него, мол, приготовлены апартаменты по соседству с Акилой. Но тот пропустил объяснения мимо ушей. Лукьен никогда не оставлял своего короля.

Временами рыцарю казалось, что он неразлучен с Акилой всю свою жизнь. Сходства между ними не было никакого, но все эти годы они жили рядом, как братья, будучи воспитанными отцом Акилы, Балаком, восхищавшим Лукьена. Оставленный отцом и осиротевший после смерти матери, Лукьен жил на улицах Кота, и выжить в городе ему помогал только его не по годам острый ум. Ему было всего десять, а он уже стал вором и мог украсть все, необходимое для выживания. Когда он не воровал, то работал за гроши – помогал кузнецам. Тяжелый, рабский труд. К одиннадцати годам он едва держался на ногах, питаясь жидкой похлебкой, зато к тринадцати уже превратился в настоящего мужчину, чье тело закалила работа в кузнице. А в четырнадцать – встретил Акилу.

Акила, будучи тремя годами младше Лукьена, объезжал улицы столицы вместе с одним из советников отца. Их сопровождал отряд стражников, но Акила, жадный до всего неизведанного, убежал от них и попал в долину, служившую домом Лукьену. Для неотесанных простолюдинов оказалось проще простого обнаружить на своей территории хорошо одетого парнишку. Акила был невысок даже для своего возраста, но сумел защищаться против молодых грабителей. Когда Лукьен обнаружил его, мальчик клялся, что разбил носы двоим нападавшим. На самом деле, сам Акила истекал кровью, ибо ребята избили его, и он не знал, как найти дорогу и вернуться к охранникам. Когда же они обнаружили стражников, и Акила оказался в карете, он попросил не разыскивать обидчиков, ведь они бедны и жизнь их тяжела.

В течение долгих лет Лукьен не мог забыть этого момента. Будь он жертвой, он бы уж непременно отыскал обидчиков и уничтожил их. А этот юнец поступил так странно! Акила же стал настаивать, чтобы Лукьен поехал вместе с ними в замок, где ему дали чистую одежду и пищу, и где он встретился с его отцом, королем. Там Лукьена приветствовали как героя, спасшего принца, и король Балак практически усыновил его. С тех пор он не покидал крепости и ни разу не оставил Акилу, ведь принц нуждался в нем.

Но Лукьен навсегда выучил трудные уроки улицы, и никогда не простил своего отца-пропойцу за уход из семьи, а мать – за то, что умерла. Эту ношу он постоянно нес на плечах, даже на поле битвы: настоящий враг, только внутренний. В замке Кот он стал взрослым мужчиной, обучался в Лиирийской военной школе, которую закончил лучшим учеником. Стал образцом кавалериста, вырос до командующего королевской гвардией. И все же он иногда с грустью вспоминал жизнь на улицах Кота.

Все эти воспоминания пронеслись перед ним, когда Лукьен сидел у окна, рассматривая рыночную площадь Хеса и жуя яблоко. Хес выглядел во многом похожим на Кот, и это сходство пробуждало болезненные воспоминания, частично похороненные в его душе. Лукьен потянулся, издав горестный вздох. В гардеробной Акила одевался для праздничной церемонии. Сам Лукьен уже оделся, выбрав простую коричневую тунику и узкие черные сапоги, принесенные слугами Кариса. Он чувствовал, как в нем растет напряжение. Ему не нравилась сама идея ужина вместе с рииканами, когда все будут пялиться на него. Но Акила был в прекрасном расположении духа, ведь ему удалось заключить мир с королем Карисом – чем не повод для праздника. Юный король одевался в соседней комнате, и Лукьен слышал, как тот насвистывает.

Насвистывает, надо же. Лукьен не смог сдержать смеха. В свои двадцать четыре Акила порой напоминал мальчугана.

– Акила Добрый, – прошептал он, покачав головой. Подходящее имя для такого безупречного человека. Лукьен почувствовал радость оттого, что является защитником молодого короля. Иногда братья значат друг для друга меньше, чем друзья. Отложив яблоко, Лукьен встал с кресла и подошел к двери комнаты. – Ты готов? Нас уже ждут.

Акила вышел в маленькую комнатку. Его волосы блестели от масла, синяя туника спадала складками. На поясе красовался серебряный пояс с маленьким церемониальным кинжалом, а на ногах – доходящие до бедер сапоги, начищенные до блеска.

– Я готов, – объявил он. – И жутко голоден.

– Будем надеяться, что риикиане умеют готовить, – проворчал Лукьен. Он бросил взгляд на кинжал: – Ты берешь его с собой?

Акила понял смысл вопроса. Риикиане настаивали, чтобы сам Лукьен не брал на пир оружия.

– Он просто для украшения, – объяснил Акила. – Кроме того, ты ведь сидишь рядом со мной. Если кто-нибудь попытается причинить мне вред, схватишь мой кинжал и спасешь меня, хорошо?

Лукьену было не до смеха. Без оружия он чувствовал себя голым.

– Думаю, они попытаются вначале отравить тебя. Тогда от меня будет немного толку.

Акила нашел зеркало и поправил воротник.

– Знаю, ты не доверяешь им. Но увидишь, пришло время мира. Время новой Лиирии, может быть, целой новой эпохи.

– Великая мечта.

– Нет, не мечта, Лукьен. План. – Юный король пригладил волосы. – Мы идем?

Лукьен следом за Акилой покинул покои и вышел в коридор, где их ждали двое стражников из Риика, чтобы препроводить вниз по лестнице. Они объяснили, что король Карис уже в зале для пиршеств, равно как и большинство их подчиненных. Акила с трудом сдерживал нетерпение, пока стражники вели их по лестницам. И вот они входят в широкий просторный зал с высоким потолком. Зал был убран цветами и, когда они подошли к дверям, их ушей достигли звуки музыки. Лукьен увидел Трагера и Брека, поджидающих у входа. Брек встретил ухмылкой, лицо же Трагера, как всегда, ничего не выражало. Однако, оделись они по-праздничному, накинув на плечи плащи, подбитые волчьим мехом. Оба являли собой образцы лиирианского благополучия, и Лукьен мог ими гордиться. Оба поклонились, завидев Акилу.

– Ну, и как там, внутри? – спросил Лукьен Брека, тронув лейтенанта за плечо. Зал был заполнен народом и клубами дыма: многие курили трубки.

– Вам стоит взглянуть на роскошь, которую для нас приготовили, – ответствовал Брек. Это был крупный мужчина, большой любитель поесть, и глаза его сверкали в предвкушении вкусной еды.

– Король Карис уже там, ждет вас, милорд, – сообщил Трагер Акиле.

– Пойдемте вместе, вы впереди, – сказал Акила.

Он пропустил Трагера и Брека в пиршественный зал и попросил риикиан вести их. Акила задержался, делая глубокий вдох. Затем, вместе с Лукьеном, сделал шаг – в оживленный, радостно галдящий зал. Немедленно все головы повернулись в их сторону, музыка зазвучала громче. Аплодисменты смолкли, и риикиане сдвинули высокие кружки с пивом, приветствуя чужеземного короля. Слуги с блюдами в руках стояли на подхвате, а дети придворных, пышно разодетые, указывали на гостей пальцами и хихикали. В конце просторного зала за высоким столом стоял король Карис, аплодирующий вместе со всеми. В руке он держал огромный кубок; борода его тряслась от смеха. Рядом находились герцог Линук и еще с десяток дворян, а слева за столом уселись несколько прекрасных женщин, поражавших своим сходством. Дочери Кариса, догадался Линук. Он слышал об их красоте, но, по сравнению с увиденным, слухи оказались неубедительными. Все они были одеты в длинные бархатные платья, драгоценности так и сверкали на них. Возле каждой находился муж или поклонник. Как только Акила оказался в центре зала, его королевская гвардия, уже собравшаяся здесь, приветствовала его громогласными криками, заглушив даже свист ребятишек. Такая встреча заставила Акилу зардеться. Молодой король одарил собравшихся улыбкой. Он подошел к столу, где уже ждал Карис, и где справа находились два пустых кресла. Акила поблагодарил народ, стараясь перекричать шум и гвалт, жестами призывая к тишине. Но потом, видя, что это не получается, махнул рукой и стал вместе с Лукьеном пробираться к своим местам. И здесь они с Карисом обнялись, на глазах у всех собравшихся. Объятие было легким, дружеским, скорее напоминавшим рукопожатие, но Карис слегка коснулся щеки Акилы, и тот понял: старый король вполне искренен.

– Великий день! – заявил Карис. – А теперь наступает великая ночь праздника!

Акила обвел рукой весь радостный люд, он был тронут:

– Это чудесно, милорд. У меня нет слов, чтобы выразить свою благодарность.

– Вы это заслужили, – отвечал Карис. – Весь Риик сегодня отмечает наш успех. А теперь садитесь, мой новый друг, и наслаждайтесь пиром. Напьемся пьяными – сегодняшняя ночь этому способствует!

Акила сел рядом с королем, а Лукьен – в следующее кресло. Таргер и Берк, ожидавшие возле, уселись за тот же стол. Хорошенькая служанка принесла эля. Лукьен протянул кубок, подмигнув красотке. Трагер заметил сценку и неприязненно покачал головой.

– Что такое? – спросил Лукьен.

Трагер нахмурился.

– Вы что, собираетесь заняться одной из этих рииканских волчиц, капитан? – спросил он, уверенный, что Акила не слышит. – Как только окажетесь с ней в постели, она тут же лишит вас мужского достоинства при помощи острых зубов.

– Точно, – засмеялся Лукьен. – А ты-то откуда это знаешь? Что, на твои яйца уже покушалась местная шлюшка?

– Они – наши враги, – серьезно отвечал Трагер. – Ходячие разносчики беды, большинство из них. Вам ли не знать этого, капитан?

– Времена меняются, Трагер. Хочешь еще эля?

Лейтенант торжественно положил руку на сердце.

– Клянусь, я не стану пить с этими свиньями.

– Ну, как хочешь.

Опустив глаза, Лукьен увидел просвет между столами. Там был настелен ковер, и вот туда прыгнул акробат. В то время как народ смеялся и аплодировал, он сделал несколько кульбитов назад, снова и снова приземляясь на ноги. К нему присоединился жонглер, потом скрипач, и вот уже все пространство заполнили артисты. Лукьен откинулся назад, наслаждаясь зрелищем.

Из маленького алькова за пиршественным залом Кассандра подглядывала, скрытая бархатным занавесом, сгорая от предвкушения предстоящей встречи. Спустя минуту заиграет нежная музыка, и отец позовет ее. Кассандра загадочно улыбалась. Она великолепно танцует, а приготовленное Джансиз платье облегает ее фигуру во всех нужных местах. Даже если Акила привык к обществу красивых женщин, она сможет соблазнить его, без сомнения. Мужчины, когда смотрят на ее танец, становятся такими мягкими и покорными: лепи из них, что хочешь. Рядом, с озорной улыбкой замерла Джансиз, наслаждаясь представлением. Со своего места в алькове они едва могли видеть в толпе Акилу, но все же разглядели и его, и телохранителя, Бронзового Рыцаря. Лиирийский король пил и смеялся. У него темные волосы, хотя и не такие, как у самой Кассандры, а улыбка просто ослепляет. Кассандра решила, что он красив. Не холодной, вызывающей красотой, а довольно милой, обаятельной. Она слышала столько историй о том, как герцогские дочери выходили замуж за настоящих скотов, которые непрерывно заставляли их рожать сыновей. Из тех скудных сведений о лиирийце, которыми она располагала, следовало, что он совсем иной. И его рыцарь – тоже, к великому изумлению Кассандры.

Лукьен Лиирийский был куда красивее. Высокий и стройный, с резкими чертами лица, с которого не сходило суровое выражение, а медового цвета волосы делали его менее пугающим, чем представляла Кассандра. Подобно всем остальным жителям Риика, она наслушалась легенд о рыцаре. На рииканском берегу Крисса это были страшные легенды. Но сейчас, когда она смотрела из-за занавеса, Лукьен вовсе не казался таким уж страшным. Вполне ручной.

– Смотри, акробаты уходят, – отвлекла Джансиз.

Выступающие покинули зал. Кассандра бросила последний взгляд на мужа.

Нет, поправилась она. Не мужа. Еще нет. Он должен увлечься ею, так что придется быть совершенной. Сколько женщин побывало в его объятиях, подумала она. А ей, девственнице, придется соблазнять его. От этого сердце забилось сильнее.

– О Боже, почему отец медлит? – изнывала она от нетерпения.

– Просто музыканты еще не появились, – подсказала Джансиз.

Кассандра высунула голову из-за занавеса и увидела скрипачей, идущих по ковру. Когда они заиграют, отец позовет ее. Она закрыла глаза, собираясь с духом, и стала ждать.

Лукьен с интересом смотрел, как акробаты освобождают ковер. Ему понравились их трюки. Музыканты устроились на ковре – лютнист и двое скрипачей. Маленький лютнист опробовал инструмент, струна тоненько зазвенела. От этого звука рыцарь глухо застонал.

– О, нет, – пробормотал он, готовясь к утомительной процедуре.

Сидевший рядом Акила не переставал улыбаться. Он говорил с королем Карисом, но, когда появились музыканты, разговор внезапно смолк. Карис, кажется, отвлекся.

– Будет еще музыка, милорд? – спросил его Акила. Странно, но все в зале затихли. Скрипачи опустили на струны смычки, приготовились.

– Король Акила, у меня есть для вас особый сюрприз, – проговорил Карис. – Сладчайший плод моего сада – моя дочь Кассандра.

– Дочь? – удивился Акила. Он подбородком сделал жест в сторону соседнего стола. – А там – разве не ваши дочери?

– Мои. Но эту вы еще не видели, – круглое лицо короля озарилось улыбкой гордости. – Она – нечто особенное, король Акила. А теперь она будет танцевать для вас.

Прежде, чем Акила успел ответить, Карис захлопал в ладоши. Скрипачи заиграли, выводя нежную мелодию. К ним присоединился лютнист, медленно водя по струнам. Музыка была просто волшебной. Лукьен внезапно расслабился. Мелодия убаюкивала его, словно робкий огонек свечи. Даже Трагер выглядел вполне мирным. Сердитый блеск исчез из глаз, сменившись любопытством. Акила оглядел зал, удивляясь, где же спрятана эта загадочная дочь. И тут она появилась из-за бархатного занавеса.

В центр зала скользнула гибкая изящная девичья фигурка с волосами черными, как вороново крыло, в блестящем ало-зеленом платье. Она парила, едва касаясь ногами пола, лицо окрасил легкий румянец, темные глаза блестели. Лукьен медленно опустил кубок, глаза его сузились. На нее стоило посмотреть. Само совершенство. Платье облегало безупречную фигуру, и под его складками угадывались стройные бедра и великолепная грудь. Когда она кружилась, волосы соблазнительными волнами овеивали лицо. Музыка звучала, заполняя пространство, и все глаза смотрели на нее, восхищаясь ее изяществом. Лукьен бросил мимолетный взгляд на Акилу и увидел: король очарован. Он также поставил кубок, вцепился в подлокотник кресла, будучи в трансе.

– Кассандра. Моя младшая дочь, – прошептал Карис.

– Кассандра, – тупо кивнул Акила.

Музыка играла все громче. Танцовщица приближалась. Ритм убыстрялся, и она двигалась быстрее, ее движения завораживали. Вскоре присоединились еще инструменты: другая лютня и флейта. Кассандра вплетала свое гибкое тело в мелодию, вращаясь, падая и откидывая голову назад, как будто подставляя тело ласкам невидимого любовника. Лукьен проглотил комок, не в силах оторвать глаза от девушки. Она просто излучала красоту, ее соблазняющие движения заставляли его кровь закипать. Повернув к ним лицо, девушка послала Акиле легкую улыбку. При этом молодой король чуть не потерял сознание. Он склонился к уху Лукьена:

– Взгляни на нее. Как она прекрасна!

Лукьен кивнул. В этот момент Кассандра из Риика показалась ему самой желанной из всех виденных прежде женщин. В нем проснулась прямо-таки животная страсть, темная и могучая. Но, к немалому его удивлению, к этой страсти примешивалось и нечто тонкое, нежное – то, что можно обозначить, как любовь к женщине. Он откинулся в кресле, и снова нахлынули воспоминания. Вот он снова на улицах Кота, одинокий и испуганный, разве может он надеяться на встречу с подобной женщиной? Общаться с принцессами – удел принцев. Лукьен схватил кубок и машинально отхлебнул из него. Да, ему доводилось делить ложе с женщинами, но в их жилах не текла королевская кровь. Даже будучи приближенным Акилы, он был лишен подобной привилегии.

– О, она изумительна, – проговорил Акила, обращаясь к Карису. – Она великолепно танцует, милорд.

– Моя дочь танцевала с детства. Она наделена этим даром в совершенстве. – Он бросил любопытный взгляд на гостя: – Вам понравилось?

– О да, конечно. Эта девушка – настоящее сокровище. Ваша дочь – как и все ваши дочери – прекрасна!

Карис придвинулся к нему поближе:

– Не правда ли, Кассандра – лучшая из всех?

– Она необыкновенна, – согласился Акила и замолчал, полностью сосредоточившись на танце, позабыв обо всем на свете.

Кассандра танцевала, пока на лбу не выступила капелька пота, а прекрасные длинные волосы не спутались. Она кружилась и кружилась без конца, а когда музыка закончилась, в драматической концовке упала на колени, откинув голову назад и одарив всех зрителей широкой улыбкой. Когда зал взорвался аплодисментами, она встретилась глазами с Акилой. Король не сводил с нее взгляда. Лукьен замер, не дыша.

– Прелестна, – прошептал он.

Акила поднялся на ноги.

– Прелестна! – эхом отозвался он, хлопая в ладоши. От его одобрения Кассандра так и засияла. Все еще стоя на коленях, она склонила голову в сторону лиирийского короля.

– Спасибо, милорд, – произнесла она. Голос ее напоминал журчание ручейка.

– Поднимись, дочь моя, – велел Карис.

Кассандра подчинилась, поднимаясь на ноги. Она не отвела взгляда, как ожидал Лукьен, продолжая смотреть на Акилу. Потом, на короткий миг, ее глаза встретились с Лукьеном. Это застало рыцаря врасплох, и он сам отвел взгляд, а, когда вернул его, девушка снова смотрела на короля.

– Вы чудесно танцевали, принцесса, – сказал Акила. – Вы – лучшая танцовщица из всех, кого я знаю. Ты согласен, Лукьен?

– Конечно, милорд.

– Хорошо! – воскликнул Карис. – Значит, вам понравится то, что я сейчас скажу. Сядьте, пожалуйста, милорд.

Они вернулись на свои места и, пока Кассандра стояла перед ними, Карис поднял кувшин с элем и начал наполнять кубок Акилы. Акила прикрыл кубок рукой:

– Нет, на сегодня хватит, милорд.

– Но у нас есть тост, король Акила, – заявил Карис. Он до краев наполнил кубок и сел на место. Его лицо приняло задумчивое выражение.

– Милорд, что случилось? – обратился к нему Акила.

– Король Акила, вы привезли нам великий дар. И золото, и добрую волю своего народа. А еще даровали нам реку Крисс для наших собственных нужд. Но главное, вы привезли нам весть о мире – то, чего я в своей жизни не чаял увидеть.

Акила смущенно заерзал:

– Спасибо, милорд.

– Вы – выдающийся человек, король Акила. Для такого молодого человека вы весьма мудры. В отличие от вашего отца.

– Пожалуйста, милорд…

– Нет, позвольте мне договорить, – лицо Кариса было серьезным. – Я никогда не встречался с вашим отцом, никогда не сражался с ним на поле брани. Но от своих советников знаю, что он был суровым воином и ненавидел Риик. Тем удивительнее, что у такого отца вырос столь мудрый и великодушный сын. Вы – исключительный человек, король Акила, и мне почти нечего предложить вам взамен бесценных даров, которыми вы наградили меня.

– Но мне ничего и не нужно, милорд Карис, – отвечал Акила. – Кроме возможности мирно править Лиирией.

Карис кивнул.

– Верю. Знаю, что вам нужен от нас только мир. И, чтобы скрепить наш мирный договор, я предлагаю вам величайшую ценность из всего, чем владею. Она для меня больше, нежели все остальные вещи в мире. – Он указал на ожидающую Кассандру. – Дарую вам королеву. Мою дочь, Кассандру.

Широкая улыбка исчезла с лица Акилы.

– Как это?

– Жену, король Акила. Дабы упрочить мир между нашими державами.

Лукьен остолбенел. Акила обернулся к нему за объяснениями, но рыцарь только пожал плечами. Кассандра смотрела на них с доверительной улыбкой.

– Жену? – выпалил Акила. – Для меня?

– Знаю, вы удивлены, – продолжал Карис. – Но вы ведь молоды и вам неизвестно, как подобные дела устраиваются у нас в Риике. Мирные договора всегда скрепляют подобным образом, милорд.

– Да, но…

– Она – величайший дар, какой я могу вам предложить. Если вы примете ее, то будете довольны. Она подарит вам детей, столь же красивых, как и она сама, а также связь с Рииком, и мы никогда больше не будем воевать. Разве не этого вы хотели, милорд? Разве не мира?

Лишившись дара речи, Акила посмотрел на Кассандру. Она все еще тяжело дышала из-за танца, но встретила его взгляд прямо, не таясь. Акила закусил губу, ошеломленный происходящим. Лукьен положил руку ему на плечо.

– Это великий дар, мой король, – дипломатично заметил он. – Но несколько неожиданный. Уверен, вам понадобится время, чтобы все обдумать.

– Да, – быстро согласился Акила. – Время подумать, осознать все.

– Конечно, – подтвердил Карис. – В его голосе прозвучало легкое разочарование. – Такой союз не так-то просто заключить. Пока вы мой гость, – подумайте над моим предложением.