Текст книги "Так убивать нечестно! Рождественский кинжал (сборник)"

Эрминтруда, приятно пораженная его речью, тем не менее нашла в себе силы спросить достаточно суровым тоном:

– Зачем же в таком случае вы ее искали?

– Я ее вовсе не искал, – ответил инспектор Хемингуэй. – Если на то пошло, она сама ко мне обратилась. Впрочем, не вижу причин скрывать от вас тему нашего разговора, тем более что вы все равно про нее узнаете. Ваша дочь считает, что выяснила, зачем ваш муж отправился навестить мистера Уайта в воскресенье.

– Да что вы! – воскликнула Мэри. – А вы уверены, что она… Словом, не думаете ли вы, инспектор, что Вики просто водит вас за нос?

– Не знаю, – честно признался инспектор Хемингуэй. – Однако рядом с ней был мистер Диринг, который всяческим образом понукал ее изложить мне свои догадки.

– Ах вот как! Так, значит, я была права и мой кузен действительно пошел на какую-то сомнительную сделку с Уайтом и Джоунсом?

– Если верить мисс Фэншоу, то да. Что служит, мадам, дополнительным аргументом в пользу того, что мистер Уайт не убивал вашего мужа.

– Господи, да как об этом вообще можно всерьез говорить? – удивилась Мэри, смахивая непослушную прядь со лба. – Насколько я знаю, с того места, где он стоял, и моста-то не видно!

– Это верно, – кивнул инспектор Хемингуэй. – Тем не менее я привык с уважением относиться к женскому чутью. Так уж я воспитан.

Эрминтруда устремила на него преисполненный подозрительности взгляд, однако вид у инспектора был такой торжественный и чинный, что вдова решила пока не обижаться.

– Не знаю я, где он стоял, – проворчала она, – но ставлю десять против одного, что он это все подстроил. Лично я ничего против Джанет Уайт не имею, однако доверять ни ей, ни Сэму Джоунсу не стала бы ни на грош! Более отъявленного жулика и пройдохи, чем этот Джоунс, свет еще не видывал! Зато я знаю наверняка, что Уайт именно в субботу утром принес ружье Уолли, а потом сам пошел относить его в оружейную комнату. Ни у кого, кроме него, если не считать еще этого юного шантажиста, не было столь прекрасной возможности стащить ружье! – Глаза Эрминтруды вдруг блеснули. – Надеюсь, вы не считаете, что ружье могли украсть Боутри или Диринги? – с вызовом спросила она.

– Но, тетушка Эрми, ведь ружье могли похитить и в воскресенье! – напомнила Мэри.

– В воскресенье к нам приходили только Боб Стил и вы, Морис. Надеюсь, ты не думаешь, что ружье мог взять Боб? Ха-ха! – Чуть помолчав, она вдруг торжествующе воскликнула: – Кстати, а разве Алан Уайт не приходил к нам воскресным утром играть в теннис! Значит, я все равно права! Ружье взял Уайт – пусть даже и не Гарольд, а Алан!

Инспектор Хемингуэй метнул на нее благоговейный взгляд, а из крыла прислуги появился дворецкий Пики. Хемингуэй жестом подозвал его.

– Скажите, голубчик, вы видели в субботу мистера Уайта, когда он принес ружье, взятое у мистера Картера?

– Я не видел, как он пришел, инспектор.

– Но вообще – видели?

– Я видел, как мистер Уайт выходил из оружейной комнаты. Признаться, я даже опешил, но мистер Уайт пояснил, что мадам попросила его поставить ружье на место.

– А вы не заметили, нес ли он что-нибудь в руках?

– Да, инспектор, мистер Уайт нес свой футляр.

– Какой футляр? – встрепенулся инспектор Хемингуэй.

– Ружейный.

– Да, это верно, – вмешалась Эрминтруда. – Он принес ружье в своем собственном футляре, и я даже сказала, насколько это в духе моего мужа – отдавать ружье без футляра.

– Это был самый обычный ружейный футляр? – поинтересовался инспектор Хемингуэй.

– Нет, какая-то потертая дешевка, – брезгливо ответила Эрминтруда.

Пики осторожно кашлянул.

– С вашего позволения, мадам, я мог бы объяснить инспектору. Охотники называют такие футляры окороками, инспектор.

– В самом деле? А что-нибудь еще у него было?

– Нет, инспектор, больше ничего.

– Вы проводили его?

– Разумеется, – с легкой обидой произнес Пики.

– Что ж, тогда у меня все. – Дождавшись, пока дворецкий уйдет, инспектор произнес с видом человека, все иллюзии которого только что рассеялись прахом: – Похоже, что нам все-таки придется вычеркнуть Уайта из списка подозреваемых. Хотя и жаль.

– Не понимаю, с какой стати! – возмутилась Эрминтруда. – Я все равно убеждена, что это его рук дело!

– Да, но мое собственное чутье подсказывает мне, что ружье длиной в три фута нелегко засунуть в тридцатидюймовый футляр[5]5
   90,9 см и 73,5 см соответственно.


[Закрыть], – вкрадчиво произнес инспектор. – А жаль! Увы, таков уж удел полицейских. Сплошные разочарования!

Глава 14

Поскольку сама мысль о том, чтобы отвергнуть убежденность в виновности заклятого недруга, была для Эрминтруды нестерпимой, последние слова инспектора Хемингуэя по вкусу ей не пришлись. Она заявила, что мужчины вообще в большинстве своем способны только придираться, брюзжать и выискивать недостатки у других, а уж сам инспектор Хемингуэй видит в чужом глазу соринку, не замечая в своем бревна. В ответ же на его просьбу объяснить, каким образом можно запихать винтовку в футляр, предназначенный для дробовика, Эрминтруда обиженно заявила, что это его дело ломать голову над подобными загадками, но уж никак не ее.

Прежде чем ответить, инспектор Хемингуэй дважды сглотнул, после чего проборомотал изменившимся голосом:

– Что ж, если ему удался такой фокус, значит, мы имеем дело с талантливым иллюзионистом, и я удивлен, как это от меня утаили столь важные сведения.

Эрминтруда, чуткая на сарказм, гневно полыхая очами, ответила:

– Вы сами отлично знаете, что никакой он не иллюзионист и не фокусник! И не смейте надо мной издеваться, потому что я этого не потерплю!

Доктор Честер посчитал своим долгом вмешаться, напомнив, что Эрминтруде ни в коем разе нельзя волноваться, а она и так уже перевозбудилась сверх всякой меры. Он предписал ей до полдника абсолютный покой, а Мэри, по его знаку, поспешила увести не слишком упиравшуюся Эрминтруду в гостиную.

Инспектор Хемингуэй наградил доктора благодарным взглядом и, дождавшись, пока Мэри и Эрминтруда скроются с глаз, добавил:

– Не понимаю, как только это сходит с рук вашему брату! Стоило бы мне только заикнуться, что мадам нуждается в покое, как она велела бы вышвырнуть меня вон или закатила истерику, что, впрочем, привело бы к такому же исходу.

– Вы ведь не ее лечащий врач, инспектор, – усмехнулся доктор Честер. – Я, между прочим, пользую миссис Картер уже много лет.

– И должно быть, неплохо ее изучили?

– Любой врач всегда хорошо знает своих пациентов.

– В данном случае речь идет не о ее легких или почках, – произнес инспектор Хемингуэй. – Признаться честно, меня всегда мутит от медицинских разговоров. Стоит только какому-нибудь лекарю заговорить о своих любимых кишках… Брр! Кстати, мистер Картер тоже был вашим пациентом?

– Да, но он крайне редко жаловался на какие-либо недомогания.

– И все же вы должны были знать и его?

– Вы правы. Если вас интересует, входил ли он в число моих друзей, то я отвечу: нет.

Инспектор Хемингуэй вопросительно посмотрел на него:

– Не хотите ли вы сказать, что тоже недолюбливали его, как, кажется, и все остальные?

– Совершенно верно, – преспокойно ответил доктор Честер. – Люди его склада мне не по нутру – беспринципные, бесхарактерные, ненадежные…

– Но вас удивило известие о его смерти, сэр?

– Конечно!

– Вы не знаете, кому он мог мешать?

– Нет. Хотя, разумеется, множество людей считали, что миссис Картер совершила ошибку, выйдя за него.

Голос его прозвучал довольно безжизненно.

– Странное дело, доктор Честер, – произнес инспектор Хемингуэй. – Мне почему-то кажется, что вы со мной не столь откровенны, как хотелось бы.

– Очень жаль, – сухо ответил доктор, – но больше помочь вам я не в силах. Я не входил в число друзей Картера.

Он повернулся к столу, чтобы забрать свой чемоданчик, но не успел покинуть дом, как впорхнула Вики, по пятам за которой следовал Хью Диринг.

– Ой, приветик! – пропела Вики, слегка удивленная тем, что увидела инспектора. – Здравствуйте, Морис! Как дела у Эрминтруды?

– Не очень хорошо, – мрачно ответил доктор. – И тебе бы стоило это знать.

– Ой, бедняжка, боюсь, что до завершения всей этой истории она так и не придет в себя. А почему вы не приехали на дознание? Скучища, правда, была жуткая.

– Я не видел, чтобы это имело ко мне хоть какое-то отношение, – сухо ответил доктор Честер.

Кивнув инспектору Хемингуэю, он напомнил Вики, чтобы мать никто не беспокоил, и вышел из дома.

– Чего это Морис так окрысился? – недоуменно спросила Вики. – Это вы его разозлили, инспектор? Кстати, а что вы тут вообще делаете? Или вы все равно мне не скажете?

– Нет, никакой тайны здесь нет, – ответил Хемингуэй. – Я только пытаюсь – без особых, впрочем, успехов – выяснить, кто мог вынести из дома роковую винтовку. К сожалению, помощи мне ждать не приходится.

– О, тогда я вам помогу! – вскричала Вики. – Хотя винтовку мог взять кто угодно.

– Это меня мало куда приведет, – вздохнул инспектор.

– Например, я могла, – предложила Вики. – Причем запросто. Правда, мне никогда не доводилось стрелять из такой, поэтому вряд ли я смогла бы уложить из нее своего отчима.

– Скажите мне, мисс, – внезапно произнес инспектор Хемингуэй, – где именно вы находились, когда услышали выстрел?

– О, да прямо за излучиной речушки! Причем я никого не видела и не слышала, а мой пес не только не лаял, но даже не казался настороженным! Впрочем, должна ли я снова все это повторять?

– А вам не показалось странным, что кто-то стреляет поблизости?

– Нет, хотя, откровенно говоря, я об этом и не задумывалась. Здесь ведь частенько постреливают. Мало ли, может, мистер Уайт или еще кто зайчишку уложил.

– А мост вы видели?

– Нет, из-за излучины его не видно. Я, между прочим, это вам уже говорила. Потом я поднялась на холм по одной из тропинок и лишь тогда, услышав крики Джанет, поняла – что-то случилось. Только я ума не приложу, почему вы меня расспрашиваете, когда прямо под носом у вас князь, по которому уж явно веревка плачет! А ведь ему умыкнуть ружье ровным счетом никакого труда не составило бы!

– Но только не в воскресенье, – веско заметила Мэри, выходя из гостиной.

– Мэри, душенька, ты что, хочешь меня на эшафот отправить? – укоризненно вопросила Вики.

– Нет, конечно, но я всегда выступаю за справедливость, а я сама видела князя в воскресенье, когда он покидал дом.

– Ну и что из этого? – фыркнула Вики. – Он мог замыслить злодеяние заранее. Еще в субботу.

– А он в субботу заходил в оружейную? – спросил вдруг Хью.

– Конечно. Я бы ничуть не удивилась, узнав, что он слямзил ружье ночью, а потом где-нибудь его припрятал. Да, наверняка именно так и случилось!

– Извините, мисс, что позволяю себе вмешаться, – осторожно произнес инспектор Хемингуэй, – но, прежде чем вы окончательно сровняете своего иноземного аристократа с грязью, хочу напомнить, что мистер Уайт пригласил к себе в гости мистера Картера лишь в воскресенье утром.

– Подумаешь! – поморщилась Вики. – Алексис вполне мог припрятать ружьецо и заранее, выжидая удобного случая. Ведь рано или поздно мой отчим все равно отправился бы на прогулку.

Это было чересчур даже для ушей ко всему привычного инспектора Хемингуэя, и он огляделся по сторонам, ища глазами свою шляпу. Мэри сказала:

– Как тебе не стыдно, Вики! Нельзя же быть такой безответственной! За такое ведь и поплатиться можно.

– Правда? – восхитилась Вики. – Может, меня за клевету привлекут?

– Вот видишь, что ты натворила! – покачал головой Хью, глядя на Мэри. – Нет, Вики, даже и не надейся! И не пытайся вообразить себя в роли Юной свидетельницы, глядя на которую судьи обливаются слезами жалости и сочувствия.

– По-моему, вы с ней одного поля ягода, – с неожиданной резкостью произнес инспектор Хемингуэй и оставил их.

Мэри была настолько согласна с прощальной репликой полицейского, что, вместо того чтобы пригласить Хью остаться к обеду, строгим тоном осведомилась, какова цель его приезда в Пейлингс.

– Я хотел только вернуть нашу Сару Бернар в лоно семьи, – чуть смущенно ухмыльнулся Хью. – Автомобиль мадемуазель объявил забастовку.

– Аккумулятор сдох! – выпалила Вики. – Гадина! Да, Мэри, ты правильно сделала, что не поехала на дознание. В жизни так не зевала!

– А где Морис? – с прежней строгостью спросила Мэри.

– Смылся, поросенок! – непринужденно ответила Вики. – Некомпанейская все-таки личность. А может, Алексис довел его до такого состояния… как Китса, например.

Мэри вздохнула.

– Ты хочешь сказать, что он осознал всю серьезность положения?

– Да мы все это давно осознали, – вставил Хью.

– Тебя, по-моему, это только забавляет, – ядовито заметила Мэри.

– Извини! Не следовало тебе спускать на меня Вики!

– Я очень рада, что вы с ней развлекаетесь. А мне вот не до смеха!

С этими словами Мэри круто повернулась и зашагала к лестнице.

Проводив ее взглядом, Хью ухватил Вики за локоть и наставительно встряхнул.

– Послушай, птичка моя, ты, кажется, уже достала Мэри! Я понимаю, что для тебя смерть Картера – благословение Господне, но Мэри почему-то считает иначе. Он, между прочим, доводился ей кузеном. Родня вроде бы. Словом, веди себя прилично, будь паинькой и все такое.

– Я и так веду себя прилично! – возмутилась Вики. – Между прочим, из-за вашей зануды Мэри я даже не попыталась скрытничать с инспектором! А ведь могла такого тумана ему на мозги поднапустить! Даже с вами держусь учтиво, хотя мне это, поверьте, немалого стоит!

– Ну и дрянь же ты, Вики! – взорвался Хью. – Постарайся поменьше попадаться мне на глаза, не то я как-нибудь ненароком сверну твою тонкую шейку!

– Если Пики, как всегда, подслушивает, вы пожалеете об этих словах, – процедила Вики. – Особенно если завтра в окрестных кустах обнаружат мое хладное тело. На обед останетесь?

– Нет, меня дома ждут. Кстати, я бы на твоем месте не разбалтывал то, что рассказал тебе Алан Уайт.

Попрощавшись с Хью, Вики поднялась по лестнице и заглянула в спальню Мэри.

– Мэри, зайчик, ты обиделась, да?

– Да, – отрезала Мэри.

– Бедненькая! Хотя я лично не понимаю, чего ты куксишься. Слушай, скажи честно: тебя правда огорчила смерть Уолли?

– Конечно! – негодующе вскричала Мэри. Однако в следующую минуту взгляд ее затуманился. – Хотя, если хорошенько подумать… Нет, все-таки жаль его: был человек и вдруг – убили!

– Мне и самой немного не по себе от этого, – призналась Вики.

– И тем не менее только и думаешь, как бы выяснить – кто убил его!

– Ты тоже, – заявила Вики. – Кстати, ты напомнила мне о неприятной сцене, случившейся сразу после дознания. Джанет спутала Роберту все карты, прилюдно возвестив, что он знал о том, что Уолли приглашен на чай в Дауэр-Хаус. Боюсь, что инспектор попытается теперь приклепать убийство ему!

– Нет! – в ужасе воскликнула Мэри. – Неужто Роберт и вправду знал? Быть такого не может.

– Джанет его выдала с потрохами. Я-то, конечно, с самого начала его подозревала, но только не хотела, чтобы его разоблачили. Ради Эрминтруды. Именно поэтому я и попыталась натравить инспектора на Алексиса.

– Но ведь так нельзя! Ты не имеешь права! Если Роберт… Нет, ни за что не поверю! Если же убийца все-таки он, то с твоей стороны очень гадко валить все на князя!

– Ничего подобного! Роберт в сто раз приятнее Алексиса, который спит и видит, как бы наложить лапу на денежки Эрминтруды! Если Роберт и убил Уолли, то лишь потому, что хотел сделать как лучше. А почему у Мориса была такая вытянутая рожа?

– Ничего подобного! Просто он очень встревожен, да и состояние тетушки Эрми его беспокоит.

Глаза Вики широко раскрылись.

– Разве она заболела?

– Нет, но ведь он ее любит, вот и волнуется.

– Не хочешь ли ты сказать, милочка, что он к ней и правда неровно дышит? – осведомилась Вики.

– Нет! Но он сказал, что когда-то она была к нему очень добра.

– О, это он имел в виду свою сестру! Когда она умерла, Эрминтруда оплакивала ее как родную. Правда, все это случилось еще до Рождества Христова, когда я под стол пешком ходила. Я бы не удивилась, узнав, что Морис тоже подозревает Роберта.

– Почему? Неужели вы говорили с ним на эту тему?

– Нет, но просто Роберт его друг, а ты сама заметила, насколько озабоченным выглядит наш милейший доктор. Как будто опасается худшего.

– Не может он подозревать Роберта! Да и вообще он выглядел как всегда. При мне по крайней мере.

– Значит, Хью нагнал на него смертную тоску. Мне ведь сразу показалось, что Хью ему на нервы действует. Знаешь, что он мне напоминает? Зубную боль!

Мэри уставилась на нее с озадаченным видом:

– Чем это, хотела бы я знать?

– Консерватизмом хотя бы. Алана, например, это просто бесит. И я его прекрасно понимаю! Высокомерие, заносчивость, поучительный тон…

У Мэри глаза на лоб полезли.

– Ах вот оно что! – воскликнула она. – Господи, Вики, неужели ты в него влюбилась?

– Нет! Во-первых, он противный и скучный, а во-вторых, я не влюбляюсь в чужих воздыхателей.

– Если ты подразумеваешь меня, то зря! – выпалила Мэри. – Никакой он мой не воздыхатель, и я тебе уже это говорила!

– Это правда? – взволнованно спросила Вики.

– Да! Хотя одно время вроде к тому шло, да и мне он нравился. Однако с тех пор как убили Уолли… Я даже объяснить не могу – его словно подменили. Мы с ним на все смотрим разными глазами. Ты, должно быть, считаешь меня слишком правильной и серьезной, но я и в самом деле не вижу в случившемся ничего смешного. Поэтому игривый тон Хью меня не только огорчает, но и задевает.

– Мне он совершенно безразличен, – презрительно фыркнула Вики. – Старомодный зануда, который к тому же даже не видит во мне великую актрису. Пожалуй, я его тоже терпеть не могу и ни капельки не удивлюсь, если инспектор заподозрит его в убийстве.

По счастью для мистера Хью Диринга, инспектор Хемингуэй если и подозревал его, то лишь в безудержном потакании капризам главной мучительницы русских князей и английских полицейских. Настоящие же подозрения инспектора пока распределялись между пятью людьми, у которых имелись причины желать смерти Уолли Картера. В наименьшей степени он подозревал юного Бейкера, с которым, покинув Пейлингс, переговорил, а вот в наибольшей – Роберта Стила.

Посмотрев на серьезную физиономию суперинтенданта Смолла, примкнувшего к их беседе с сержантом Уэйком, инспектор Хемингуэй спросил:

– А верно, что мистера Молчальника Стила все в здешних местах любят?

– Я никогда не слышал ни единого дурного слова в его адрес, – ответил Смолл. – Он держится просто, богатством не кичится, в аристократах не слывет – за что его не любить-то?

– Да, так я и думал. Все его любят, и все знают, что последние два года он увивается за златокудрой Эрминтрудой. Поэтому никто его не выдаст, что бы он ни натворил.

– Почему вы так полагаете? – нахмурился суперинтендант Смолл.

– Во мне говорит математик, – ответил инспектор Хемингуэй. – Привычка складывать два и два. С детства страдаю.

– В этом что-то есть, – задумчиво промолвил Уэйк. – При одном упоминании о князе Варсажазы… ну, вы поняли о ком, все закипают. Перси Бейкер и его сестрица, судя по всему, тоже популярностью не пользуются. Во всяком случае, никто не возражал бы, чтобы этого горлопана осудили. А вот стоит завести речь про Стила, как все словно языки проглатывают. Никто его не видел и никто даже не подозревает о том, какие чувства он питает к миссис Картер.

– Пусть у него хоть крылышки на спине растут, мне он крайне подозрителен, – произнес инспектор Хемингуэй. – Его ничем не проймешь: мисс Уайт в открытую разоблачила его, сказав, что он знал о приглашении Картера к ним на чай, а он даже ухом не повел! Да и отвечать он не торопится, предпочитая сперва основательно подумать. Не знаю, может, так его мамочка приучила, но мне это не по вкусу. А они дружны с доктором?

– Вы имеете в виду Мориса Честера? – уточнил суперинтендант Смолл. – Да, я бы сказал, что они с ним на короткой ноге. А что?

– Да так, ничего особенного, – отмахнулся инспектор Хемингуэй. – Просто сегодня утром в Пейлингсе я имел возможность почесать язык с нашим любезным доктором и был изрядно удивлен его немногословием. Между тем я убежден, что никто так не знает эту семейку, как он. Держу пари, что златокудрая Эрминтруда посвящает его во все свои тайны и помыслы.

– Возможно, – согласился Смолл. – Однако не думаете же вы, что он выдаст ее секреты?

– Нет, но я также не ожидал, что он от каждого моего вопроса будет шарахаться как черт от ладана, – ответил инспектор Хемингуэй.

– Думаете, ему известно нечто такое, что могло бы уличить Стила?

– Утверждать я бы не стал, но вполне допускаю, что определенные подозрения в его голове зародились. Хотя нельзя исключить и того, что речь идет вовсе не о Стиле, а об одной из двух девушек, думаю все-таки, что он выгораживает своего дружка.

– Или князя, – заикнулся сержант Уэйк.

– Нет, – убежденно ответил инспектор Хемингуэй. – Только не после того, как тот поселился в его доме. Никакая человеческая натура не в состоянии вынести подобного типа.

– Думаете, он что-нибудь видел? – поинтересовался суперинтендант Смолл. – Судя по его показаниям Куку, в воскресенье его вызвали к пациенту, и, проезжая мимо Дауэр-Хауса, он вполне мог что-то заметить. Вы его не спросили?

– Нет, – усмехнулся Хемингуэй. – Я наперед знал, какой ответ получу. – Он кинул взгляд на свои наручные часы. – Что ж, мне пора повидаться с Гарольдом Уайтом. Он уже должен вернуться со службы.

– Хотите расспросить его про то, что услышали от мистера Диринга и мисс Фэншоу? – осведомился Уэйк. – Лично мне не кажется, что это может иметь хоть какое-то отношение к убийству.

– А вот мне сказали, что именно в этой истории и кроется ключ к разгадке убийства, – сказал инспектор Хемингуэй.

Уэйк ошарашенно заморгал.

– Вы не шутите, сэр? А кто вам такое сказал?

– Мисс Фэншоу, – с серьезным видом ответил Хемингуэй.

У суперинтенданта от изумления пропал дар речи. Лишь через минуту после ухода инспектора он пришел в себя и спросил сержанта:

– А что вообще может знать эта мисс Фэншоу? И стоит ли так слепо доверять показаниям взбалмошной девчонки?

– Он нас разыгрывает, сэр, – ответил Уэйк, чуть помолчав. – На самом деле он весьма смекалистый малый. Его на мякине не проведешь.

Тем временем инспектор Хемингуэй добрался до Дауэр-Хауса, где и застал только что вернувшегося с работы Гарольда Уайта.

Уайт принял его в кабинете – по-спартански обставленной клетушке с видом на вечнозеленый кустарник. Не скрывая своего удивления при виде инспектора, Уайт тем не менее вполне любезно осведомился, чем обязан его визиту.

– Должно быть, вы располагаете куда большими сведениями, чем мы услышали сегодня утром, – заметил также он. – Странная все-таки история. Просто ума не приложу, кому могло понадобиться палить в беднягу Картера! Хотя случайностью такой выстрел назвать нельзя. Нет-нет, случайностью тут и не пахнет! – Уайт взял со стола пачку сигарет и угостил инспектора. – Вас, должно быть, привели ко мне сегодняшние слова моей дочери? Она страшно взволнована. Едва дождалась моего прихода, чтобы выплеснуть на меня все эмоции. Впрочем… – Он приумолк и, чиркнув спичкой, поднес ее к сигарете инспектора. – Я, конечно, не вправе вам советовать, но дело в том, что моя дочь излишне разговорчива и порой увлекается… На вашем месте я бы не стал придавать ее словам слишком много значения.

– Вот как? – вскинул брови инспектор Хемингуэй. – Так она не приглашала к вам Стила в воскресенье?

– Нет, я не то имел в виду, – поправился Уайт. – Она вечно пытается затащить его к нам. Почему-то вбила себе в голову, что он очень страдает от одиночества. Знаете ведь этих женщин – такие сердобольные… А хотел я сказать, что Стил наверняка слушал ее вполуха.

– Понимаю, – произнес инспектор Хемингуэй. – А слышал он, когда вы предупреждали его о приходе Картера?

– Когда я предупреждал его о приходе Картера? – озадаченно переспросил Уайт. Однако уже в следующий миг его лицо просветлело. – Воистину моя дочь мастерица делать из мухи слона! Это я ей сказал, что позвал к нам Картера и не уверен, примет ли теперь Стил ее приглашение.

– Ах вот, значит, как? А не мог он услышать, как вы это ей говорили?

– Чего не знаю, того не знаю, – развел руками Уайт. – Кто его знает.

– Что ж, это весьма любопытно, – сказал инспектор Хемингуэй. – И вполне соответствует цели моего приезда.

– Выкладывайте! – любезно разрешил Уайт, придвигая полицейскому кресло и усаживаясь за стол.

– Прежде всего мне хотелось бы знать, что именно побудило вас пригласить к себе мистера Картера в это злополучное воскресенье.

– Интересно… – Улыбка медленно сползла с лица Уайта. – Что ж, я догадываюсь, кто надоумил вас задать мне этот вопрос. Считаю своим долгом предупредить, что мы с Эрминтрудой Картер особой любви друг к другу не испытываем. Дай ей волю, так тут же распустит слух, что это я убил Уолли! Хотя даже она зашла бы в тупик, спроси ее кто-нибудь, зачем мне совершать такой идиотский поступок.

– Почему вы называете его идиотским, сэр? – вкрадчиво осведомился инспектор Хемингуэй.

– Господи, да это и ежу ясно! Разве не идиотизм – убивать человека без малейшей причины?

– Я был бы склонен скорее согласиться с вами, услышав, каким образом его смерть не сыграла бы вам на руку, – произнес инспектор Хемингуэй.

– Да бросьте вы! – отмахнулся Уайт. – Знаю я, куда вы клоните, но все это чушь собачья!

Инспектор встал и притушил окурок о край пепельницы.

– Мне хотелось бы, чтобы мы с вами поняли друг друга, – произнес он. – Я вообще стараюсь вести любое расследование крайне осторожно, особенно когда речь заходит о каких-либо деликатных вопросах. Скажите, вы уверены, что не сговорились с мистером Джоунсом и мистером Картером заработать деньги на строительстве нового здания во Фриттоне?

Уайт, несколько ошарашенный этой лобовой атакой, зачем-то потянулся к пресс-папье.

– Не знаю, с какой стати я должен отвечать вам на этот вопрос, – пробормотал он.

– Вы должны всячески помогать мне в расследовании, сэр, – напомнил инспектор Хемингуэй.

– Но не думаете же вы, что я готов сделать подобное признание. Тем более что…

– Я вижу, вы все-таки меня не поняли, сэр. Меня ведь вовсе не строительство волнует.

– Что ж, допустим тогда, что мы и впрямь собирались немного подзаработать, – вызывающе произнес Уайт. – Что тут такого?

– Не знаю, и, более того, меня это нисколько не интересует, – ответил инспектор Хемингуэй.

– Хорошо, тогда мой ответ утвердительный!

– Удовлетворите мое любопытство, сэр: мистер Картер собирался вносить в ваш проект наличные деньги?

– Не знаю, ведь мы… ведь я так и не успел ему об этом рассказать. Думаю, что возможность набить карманы его бы порадовала.

– А вам с Джоунсом досталась бы львиная доля?

– За Джоунса отвечать не могу, но, разумеется, на определенные комиссионные мы рассчитывали.

– Скажите, – улыбнулся инспектор Хемингуэй, – вам, должно быть, было приятно иметь компаньоном мистера Картера?

Уайт коротко хохотнул.

– Да, бедняга так мечтал хоть немного подразжиться, чтобы не отчитываться перед женой!

– А как он отчитался перед ней за сотню фунтов, что одолжил вам пару месяцев назад? – мягко осведомился инспектор Хемингуэй.

Гарольд Уайт пожал плечами:

– Понятия не имею. Она ведь выделяла ему какое-то довольствие. Вполне возможно, что, если бы не его нелепая смерть, она бы так и не узнала об этих деньгах. А деньги я у него занял, просто чтобы расплатиться по квартальным счетам, – не стройте тут иллюзий! Я могу хоть сейчас сесть и выписать чек на эту сумму, и мой банк этот чек примет! – Уайт смущенно посмотрел на инспектора. – По правде говоря, Картера застрелили очень некстати! Богачами мы бы с ним, конечно, не стали, но в наши дни и лишний шиллинг не помешает.

Инспектор понимающе кивнул.

– А кто еще, помимо Джоунса и Картера, знал о вашем замысле?

– Естественно – никто! – нетерпеливо вскричал Уайт. – Иначе тут бы такой свинячий визг поднялся! И вообще не пойму – зачем это вам? К вашему делу это ни малейшего касательства не имеет. – Вдруг его осенило. – Слушайте, а вам-то кто напел?

– О, я не стану вас этим обременять, сэр, – ответил инспектор Хемингуэй. Он засунул руку в карман и извлек пригоршню предметов, которые разложил на столе перед Уайтом. – Сумей вы что-нибудь из этого опознать, сэр, оказали бы мне колоссальную услугу, – сказал он. – Сломанная пилка для ногтей, дамская заколка, игрушечный магнитик и новехонький перочинный нож. Видели что-нибудь прежде?

Уайт ответил не сразу.

– Что это вы вдруг задумали? Старьевщиком, что ли, заделались? Где вы нарыли это барахло?

– В окрестных кустах.

– В жизни ничего из этой дряни не видел!

– Странно, поначалу мне показалось, будто вы что-то узнали, – заметил инспектор Хемингуэй.

– Ничего подобного. – Уайт пренебрежительно отодвинул ногтем заколку. – Горничная, должно быть, обронила. Лично я ими не пользуюсь. Магнитиками я тоже не забавляюсь, да и пилка мне ни к чему.

– А как насчет ножа? – осведомился инспектор Хемингуэй.

– О, его мог потерять кто угодно. Я таких сотни видел. Собственно говоря, и у меня когда-то такой был. Да любой его мог потерять.

– Не представляете, кто именно, сэр?

– Без малейшего понятия, – ответил Уайт, глядя прямо ему в глаза.

– Жаль, – вздохнул инспектор Хемингуэй. – А вы не возражаете, если я спрошу вашего сына, – вдруг он что-нибудь знает?

– Господи, не думаете же вы, что мой сын может иметь хоть какое-то отношение к смерти Картера? Уверяю вас – вы только зря теряете время! Ему никогда не было никакого дела до Картера.

– Тогда мне тем более непонятно, с какой стати вы должны возражать против того, чтобы я спросил его про ножичек, – произнес Хемингуэй.

Уайт вскочил:

– Я вовсе не возражаю! Просто мне жаль, что вы понапрасну растрачиваете время, вот и все! Я позову сына.

Алан не заставил себя долго ждать и появился в кабинете довольно скоро. По его нахохлившемуся виду инспектор заключил, что юнец ожидал взбучки, и поспешил развеять его опасения, предъявив перочинный нож.

– Добрый день, сэр. Скажите, вам не приходилось прежде видеть эту вещицу?

Алан с видимым облегчением взял ножичек и повертел в руках.

– Где вы его нашли?

– Вы узнали его, сэр?

– Да, это мой нож. Так мне кажется, во всяком случае. Я как раз потерял его пару дней назад.

– Это еще не доказывает, что нож твой, – возразил Уайт. – Такие у всех есть.

– А я вовсе не утверждаю, что он мой, – запальчиво ответил Алан. – Я сказал только, что он выглядит точь-в-точь как мой. А в чем дело-то? Где вы его нашли?

– В кустарнике у ручья, – ответил инспектор Хемингуэй.

Алан поспешно положил нож на стол.

– Ясно! – произнес он. – Впрочем, что тут особенного? Я часто там брожу, мог и обронить!

– Именно так я и думал, – кивнул инспектор. – А что вы скажете про мою остальную коллекцию?

Алан посмотрел на разложенные перед ним предметы.