Текст книги "Так убивать нечестно! Рождественский кинжал (сборник)"

Глава 9

На следующее утро почти все, имеющие хоть мало-мальское отношение к случившемуся накануне, были – вместо того чтобы подуспокоиться после ночного сна – охвачены кто волнением, кто отчаянием, а то и вовсе пребывали во власти дурных предчувствий. Инспектор, например, по самые уши увяз в трясине улик и противоречивых показаний; Мэри была уверена, что этот кошмар никогда не кончится; князь, судя по всему осознавший двусмысленность и уязвимость своего положения, теперь ломал голову над тем, как найти из него выход, а Эрминтруда вдруг воспылала еще более страстной ненавистью к Гарольду Уайту. Лишь Вики спустилась к завтраку в обычном безмятежном настроении.

Эрминтруду уговорили позавтракать в спальне, но отнюдь не в одиночестве. Взгромоздясь в роскошном халате на трон из шелковых, с кружевами, подушек, она, словно любимая жена султана, устроила у себя нечто вроде военного совета. Некоторое утешение она уже успела почерпнуть из утренней почты; вести в провинции разносились с неимоверной быстротой, и миссис Картер не без гордости отметила, что все знатные и известные люди прислали ей свои соболезнования. Кровать была почти доверху завалена письмами, и Эрминтруда всякий раз, вскрывая очередной конверт и находя в нем какие-то особенно трогательные слова, призывала к себе Мэри и Вики, чтобы зачитать эти строки вслух. В промежутках между чтением соболезнований она рассеянно поглощала бесчисленные плюшки и тосты с джемом, а также раздавала указания прислуге. Между тем в столовой завтрак проходил на редкость беспокойно: то и дело воинственно звякал колокольчик, Эрминтруда призывала в свою опочивальню Мэри или Вики, да и горничные сновали туда-сюда, выполняя очередные – зачастую противоречивые и даже взаимоисключающие – распоряжения хозяйки.

Во время очередного ночного бдения Эрминтруде вдруг пришло в голову, что она до сих пор не знает, с какой целью Уолли отправился в свой последний путь к Гарольду Уайту. Записка, доставленная ранним утром с нарочным от леди Диринг, отвлекла ее от этих мыслей, но позже, уже звоня, чтобы ей принесли завтрак, Эрминтруда вспомнила о своих мучительных сомнениях. Она тут же разбудила Мэри и велела ей позвонить в Дауэр-Хаус и вызвать Уайта для разговора.

– Помяни мое слово, дорогуша, я не знаю, что там понадобилось бедному Уолли, но печенкой чую, что Уайт затевал какую-то пакость, – заявила она. – И вообще, учитывая мое состояние и то, что Уолли застрелили буквально у него в саду, он должен был хотя бы зайти и извиниться… То есть не в том смысле, конечно… Словом, мог бы зайти!

Мэри позвонила в Дауэр-Хаус, но нарвалась на Джанет и угодила под такой поток причитаний, что довольно долго не могла передать просьбу Эрминтруды. Лишь заметив краешком глаза, как не на шутку разгневанная Эрминтруда уже тянет пухлую руку, чтобы забрать у нее трубку, Мэри резко оборвала Джанет, прокричав, что Эрминтруда хочет поговорить с Уайтом и будет очень признательна, если он заглянет к ней по пути на работу.

– «Признательна»! – фыркнула Эрминтруда. – Нечего перед ними расшаркиваться, Мэри! Пусть явится – и все!

Этого Мэри говорить не стала, потому что Джанет как раз объясняла, что отец уже ушел на работу.

Прикрыв микрофон ладонью, Мэри сказала Эрминтруде:

– Джанет сказала, что он уже ушел. Она хочет знать, передать ли ему, чтобы он заглянул вечером?

– Ах, он, видите ли, на работу ушел! – возмущенно взвизгнула Эрминтруда. – Я тут промучилась всю ночь, а этот чурбан даже зайти не соизволил! Хоть бы записку прислал!

– Джанет сказала, что он велел ей зайти к нам утром и оставить карточки с соболезнованиями.

– Кому нужны его мерзкие карточки? – с горечью произнесла Эрминтруда. – И Джанет эту я видеть не хочу, она меня раздражает! Можете вы хоть раз в жизни поберечь мои нервы или нет?

Мэри, сделав круглые глаза, знаком попросила ее говорить потише, а сама сказала Джанет, что Эрминтруда не в состоянии принимать посетителей.

Джанет ответила:

– Просто мне кажется, что, поскольку я была последней, кто видел мистера Картера живым, ей захочется пригласить меня, чтобы узнать, как он умер.

– Нет, это вряд ли, – сказала Мэри.

– Я думала, это будет ей приятно, – не унималась Джанет. – Он ведь совсем не мучился. Пиф-паф – и готово! Представляешь, я как раз стояла и смотрела на него, а он вдруг – брык и…

– Бога ради, Джанет, только не по телефону! – взмолилась Мэри.

– Ну конечно. Я забегу и расскажу тебе все в мельчайших подробностях – это тебя успокоит.

– Спасибо, – неуверенно произнесла Мэри.

Едва она положила трубку, как в спальню вошла Вики; под мышкой она держала скатерть, а в руках несла тосты и масло. Закатив глаза, Вики замогильным голосом произнесла, что двое репортеров просят впустить их в дом.

Поначалу Эрминтруда, в ужасе заломив руки, воскликнула: «Пресса!» – и принялась поправлять волосы, но уже в следующую секунду решительно отставила в сторону поднос с остатками недогрызенных плюшек и произнесла:

– Что бы ни случилось, Вики, ты не должна с ними говорить! И даже на глаза им не попадайся!

– Ой, мамочка, почему? – взвыла Вики. – Я так мечтала увидеть свое фото в газете, а ведь им наверняка захочется меня щелкнуть!

– Вот именно этого я и пытаюсь избежать, – твердо заявила Эрминтруда. – И не спорь со мной, будь умницей! Сама знаешь, кисеночек мой, как я хочу увидеть твою хорошенькую мордашку в газетах, но только не в связи с этой историей! Мэри, по-быстрому предупреди Пики, чтобы и на порог их не пускал! Нет, стой! Дай мне подумать! Ведь что-то мы им должны сказать? О, придумала – пусть Алексис ими займется! Я не возражаю, пусть сфотографируют его. Мэри, солнышко, только попроси князя быть поосторожнее.

Мэри со всех ног кинулась выполнять поручение. Поначалу князь отнесся к затее Эрминтруды без особого восторга, однако Мэри настаивала, подчеркнув, что если князь и в самом деле так мечтает им помочь, то сейчас выпал как раз тот самый случай.

Не прошло и нескольких минут, как подоспела Джанет с огромной охапкой георгинов для Эрминтруды.

– У меня камера спустила, и я не смогла выбраться во Фриттон, – пояснила она, – вот и пришлось нарвать то, что в саду было. Жаль, конечно, что не лилии, но других не нашлось.

Поблагодарив Джанет, Мэри отнесла цветы в гостиную и поставила в вазу с водой. И тут как раз нелегкая принесла Эрминтруду, выбравшую именно эту минуту, чтобы спуститься из своих покоев. Увидев цветы, вдова не только не умилилась и не исполнилась благодарности, но горестно заявила, что такие пестрые георгины куда более уместны на свадьбе, нежели на поминках, и попросила Мэри убрать оскорбительные для ее взора растения с глаз долой.

Мэри унесла провинившиеся георгины на веранду, а затем вернулась и передала Джанет слова Эрминтруды.

Джанет не только выглядела более растрепанной и замызганной, чем обычно, но также то и дело шмыгала носом, готовая в любой миг расплакаться. Хотя к Уолли Картеру она при его жизни относилась с подозрением, будучи наслышана о недостатках и проказах незадачливого мужа и опекуна, однако ожидала, что Мэри должна быть страшно огорчена, и поэтому держалась с ней соответствующим, как считала, образом. Набравшись духу, Джанет спросила Мэри, выплакалась ли она уже.

– Нет, – покачала головой Мэри, – меня почему-то не тянет плакать.

– Это из-за потрясения, – убежденно заявила Джанет. – Ты, должно быть, убита горем. Я прекрасно понимаю, что ты испытываешь, можешь мне поверить. Попробуй всплакни – сразу полегчает!

Понимая, что разуверить Джанет – дело гиблое, Мэри пробормотала что-то невразумительное, тщетно пытаясь принять приличествующий скорбный вид.

Джанет сочувственно стиснула ее локоть и проникновенным голосом произнесла:

– Давай, я расскажу тебе, как все это случилось.

Мэри, припертая к стенке, была вынуждена согласиться, и Джанет выплеснула на нее свой рассказ, приукрашая его таким ворохом излишних подробностей, что смысл то и дело норовил ускользнуть. Услышав, что к чаю на встречу с Уолли был приглашен Сэмюель Джоунс, Мэри нахмурилась и прервала сбивчивое повествование Джанет:

– Ты имеешь в виду владельца этого огромного магазина во Фриттоне?

– Именно. Он мне, по правде говоря, не особенно нравится, хотя и Алан не прав, распекая его на все корки: как-никак этот Джоунс – член городской управы! В том смысле, что не могут ведь избрать на такую должность совершенно непотребную личность, верно?

Не дождавшись ответа, Джанет на одном дыхании продолжила:

– Ох, милочка, мне даже подумать страшно о случившемся! Ах, какой кошмар! Ты ведь даже не представляешь, сколько я натерпелась за этот жуткий день! Узнав о приходе мистера Джоунса, Алан так психанул, что прямо за обедом выскочил из-за стола и сбежал из дому! Даже пудинг не доел! А я плюшек напекла, но мы их даже не попробовали, да и чайник новый совсем некстати сгорел, а ведь в воскресенье чайник не купить – сама знаешь, поэтому дошло до того, что Флоренс пришлось готовить чай в кастрюльке, ведь оказалось, что и старый-то наш чайник тоже совсем прохудился, а она мне даже сказать не соизволила! По-моему, папочке пришлось даже ждать завтрака, хотя он заранее предупредил Флоренс, что хотел позавтракать без четверти восемь, чтобы поспеть пораньше на работу. А Алан даже к ужину не явился, а сегодня утром, когда я спросила, куда он запропастился, так на меня наорал, что до сих пор в ушах звон стоит! Папа дуется, Алан зол как черт – представляешь, каково мне?

Джанет разразилась слезами, и Мэри лишь с превеликим трудом удалось ее утешить. Едва она уговорила Джанет вернуться домой через садовую калитку, чтобы не попасться на глаза толпившимся у ворот репортерам, как дворецкий возвестил о том, что пришел мистер Стил, который хочет поговорить с Мэри, прежде чем предстать перед Эрминтрудой.

Мэри провела очередного посетителя в библиотеку и плотно притворила за собой дверь.

– Роберт, я должна вам кое-что сказать, – произнесла она.

– Ты уже сказала мне вчера вечером, – кивнул Роберт Стил. – Ваш проныра дворецкий подслушал наш вчерашний разговор. Шпики ко мне уже заходили.

– Ах, Роберт, мне страшно жаль! Я вам не сказала, но боюсь, что я вас тоже выдала. Когда инспектор в лоб спросил меня о вашем приходе, я… Словом, я, должно быть, со страху наплела лишнего.

– Ничего страшного, – спокойно ответил Стил. – Я вовсе не скрываю, что нисколько не горюю по поводу смерти Картера. Более того, я даже рад, что его отправили на тот свет! Правда, даже ума не приложу, с какой стати они меня в этом подозревают.

– А где вы были, когда это случилось?

– На ферме.

– И вы можете это доказать? У вас есть свидетели?

– Старина Джефферсон ошивался где-то поблизости. Не совсем, правда, рядом, но это никого не колышет. Уж мне-то арест не грозит.

– Ах, Роберт, мне бы вашу уверенность! Все ведь знают, как вы относитесь к тетушке Эрми, а этот инспектор… Он такой подозрительный!

– Пусть он подозревает хоть отца родного – мне ему это убийство пришить не удастся, пусть даже не надеется! Откуда, черт побери, я мог знать, что Картер без пяти пять будет переходить через этот дурацкий мостик? Я вообще понятия не имел о том, что они намылились пить чай у Уайта. Послушай, детка, я вовсе не затем сюда пришел. Я хочу знать, как дела у Эрминтруды?

– Все хорошо. А как вы считаете, Роберт, инспектор вам поверил?

– Не знаю – я его не спрашивал. А этот ваш чертов альфонс уже свалил?

– Нет, – ответила Мэри, без особого труда догадавшись, кого имел в виду Стил. – Он не уедет, пока все не прояснится до конца.

– Полиция не отпускает? – ухмыльнулся Стил.

– Вряд ли. Тетушка Эрми сама попросила его задержаться.

Фермер стиснул зубы. На скулах заходили желваки.

– Понятно. Могу я увидеть Эрминтруду?

– Да, она будет рада вашему приходу, – кивнула Мэри. – Только прошу вас по возможности не затевать ссору с князем. Мы и так уже натерпелись за последнее время.

– Ты что, за идиота меня считаешь? – недовольно произнес Роберт Стил и вдруг грозно нахмурился: – А чем, кстати говоря, занимался ваш драгоценный князек, когда убили Уолли?

– Он ездил в гости к доктору Честеру.

– Мне казалось, что нашим полицейским ищейкам стоило бы разобраться с ним, прежде чем приставать ко мне. Впрочем, должно быть, это дельце им не по зубам.

Хотя слова эти Роберт Стил произнес в запальчивости, к такому же неутешительному выводу вскоре пришел, причем совершенно независимо от фермера, и доблестный инспектор Кук. Возвращался он из Пейлингса в приподнятом настроении, однако внимательное изучение материалов дела если и не повергло его в полное уныние, то довольно быстро лишило уверенности в благополучном исходе.

Будучи ревностным блюстителем правопорядка, инспектор Кук пожертвовал собственным ужином и, не откладывая дела в долгий ящик, разыскал Перси Бейкера.

Адрес мисс Глэдис Бейкер он нашел без труда. Она проживала с братом и овдовевшей матерью на одной из тихих улочек Фриттона. Дверь открыла миссис Бейкер, которая настолько опешила, увидев перед собой полицейского, что сыну и дочери пришлось едва ли не силой сопроводить ее на кухню, где испуганная женщина осталась на попечении Глэдис.

Хмурый Перси Бейкер провел инспектора Кука в гостиную, в которой царил стойкий запах плесени, а вдоль стен выстроились горшки с кактусами и аспидистрами, и довольно недружелюбно осведомился о цели визита полицейского.

Молодой человек был недурен собой, однако его портило угрюмое выражение, едва ли не навечно поселившееся на его лице. В ответ на вопрос инспектора о том, чем он занимался в течение предыдущего дня, мистер Бейкер разразился пространными и довольно откровенными рассуждениями о полицейских, которые только и знают, что совать нос в чужие дела, а в заключение даже квалифицировал их как «отрыжку буржуазного общества». Однако невозмутимому инспектору все-таки удалось выведать, что в означенное время мистер Бейкер уезжал кататься на мопеде.

– Вот как, на мопеде, значит? – вежливо переспросил он. – А кто-нибудь сопровождал вас?

Бейкер метнул на него подозрительный взгляд:

– На что это вы намекаете?

– Пожалуйста, отвечайте на мой вопрос, – терпеливо произнес инспектор. – Давайте, не тяните время! Небось с девушкой своей катались, да?

Бейкер презрительно фыркнул.

– По-вашему, мне больше делать нечего, как катать ваших девиц? Это все буржуазные предрассудки, а мне…

– Хорошо-хорошо, только меня все это не интересует, – замахал руками инспектор. – Скажите только, был с вами кто-нибудь или нет?

– Нет, – мрачно ответил Бейкер.

– А где вы катались?

– А вам-то какое дело?

– Послушайте, молодой человек, если вы считаете, что я расспрашиваю вас только из праздного любопытства, то вы глубоко заблуждаетесь. Более того, не отвечая на мои вопросы, вы ставите себя в крайне неприятное положение.

– Нечего меня стращать! – огрызнулся Бейкер. – Империалисты новоявленные! Только и знаете, что топтать рабочий класс!

– Ах, так вы из этих, – понимающе протянул инспектор. – Что ж, раз вы отказываетесь отвечать, мне придется забрать вас в участок.

– У вас разные законы для богатых и бедных! – обиженно выкрикнул Бейкер. – Если хотите знать, то я просто опробовал новый мопед. Прокатился в Кершоу и обратно. А что – нельзя, что ли?

Инспектор казался весьма заинтересованным.

– Кершоу, говорите? А через деревню Стилхерст вы проезжали?

– Допустим, проезжал, – прищурился Бейкер.

– В котором часу?

– Понятия не имею. Думаете, мне делать больше нечего было, кроме как на часы глазеть?

– И мимо Пейлингса, наверное, проезжали, – как бы невзначай произнес инспектор. – Мимо резиденции миссис Картер.

Щеки Перси вдруг заполыхали. Сжав кулаки, он шагнул вперед.

– К чему это вы клоните? – недобрым тоном произнес он.

– Ого! – вскинул брови инспектор. – Что это вы вдруг так распетушились?

– А ну, признавайтесь! – почти угрожающе проревел Бейкер. – Что из того, если я и проезжал мимо Пейлингса? Какое ваше собачье дело?

– Не советую говорить со мной таким тоном, юноша, – строго предупредил инспектор. – Я ведь знаю, что вчера вы дважды посещали Пейлингс, чтобы повидаться с мистером Картером. А что вам от него вдруг понадобилось?

– Коль скоро вы знаете, что я говорил с этим гадом, то должны знать и остальное! – отрезал Бейкер. – И вообще, раз уж вам так это любопытно, идите и спросите его самого!

– Очень тонко, но со мной этот номер не пройдет, – сказал инспектор. – Давайте выкладывайте все начистоту! Небось пошантажировать его хотели? Руки нагреть?

Бейкер снова вспыхнул.

– Тому, кто так говорит, я зубы вышибу! – прошипел он.

– Ладно, хватит дурака валять! – с неожиданной резкостью произнес инспектор. – Вы ездили в Пейлингс и угрожали Картеру из-за того, что он вогнал вашу сестру в положение…

– Замолчите, черт вас подери! Понятно, значит, шантажистом меня хотите изобразить! Так вот, передайте своему мистеру Засранцу Картеру, что моя сестра – полноправная гражданка, и вам всем, вместе взятым, не удастся его выгородить! Погодите, вот водрузим над Британией красный стяг, тогда и вам и ему не поздоровится…

– Хватит болтать! Вы угрожали мистеру Картеру и требовали у него пятьсот фунтов!

Результат высказанного инспектором Куком обвинения превзошел все его ожидания. Челюсть Бейкера отвалилась, а взгляд остекленел.

– Пятьсот фунтов? – ошалело переспросил он.

– Да. Разве не так?

– Пятьсот… фунтов… стерлингов? – с расстановкой повторил молодой человек. – Слушайте, за кого вы меня принимаете, черт возьми? Хватит, я вас наслушался! Ну надо же такое ляпнуть – пятьсот фунтов! Чтоб я сгорел! Охренеть можно! Должно быть, этот подонок вам набрехал? Так вот, передайте ему, что он мерзкий враль и пакостник! А вы, если верите, что я готов нажиться на позоре своей сестры, такой же негодяй, как и он!

– Полегче на поворотах, приятель! Так вы отрицаете, что приехали в Пейлингс, чтобы потребовать у мистера Картера деньги?

– Я вообще про деньги и словом не обмолвился, не говоря уж о пятистах фунтах! Хотя такой человек, как он, – чтоб его черти разорвали! – который бедной девушке в отцы годится, вполне мог бы о ней позаботиться. Сами подумайте, кто будет кормить картеровского ублюдка? Содержать его. По всей справедливости он должен давать деньги на свое отродье.

– И какую сумму вы у него требовали? – терпеливо уточнил инспектор. – Он ведь отказался платить, верно?

– Никто, – уклончиво ответил Бейкер, – не имеет права делать из моей сестры уличную шлюху!

– Ах вот в чем дело! – воскликнул инспектор Кук. – Значит, у мистера Картера возникли сомнения, да? Он не хотел платить, не будучи уверен, что ребенок родится от него, верно?

– Я заставлю его позаботиться о Глэдис, чего бы мне это ни стоило! – упрямо процедил Бейкер.

– И тем не менее он вам отказал! – твердо сказал инспектор.

– Каких только причин не сочинял, паразит! – сплюнул Бейкер. – Будь на то моя воля, я бы ему кишки выпустил! Чтоб неповадно было соблазнять порядочных девушек! Впрочем, Глэдис от этого не легче.

– Вас очень удивит, если я скажу, что вчера вечером, без пяти пять, мистера Картера застрелили насмерть? – бесстрастно спросил инспектор.

– Застрелили насмерть? – тупо переспросил Бейкер. – Это не я. Я в него не стрелял. Господь свидетель, что мне ничего об этом не известно!

Вот и все, чего удалось добиться инспектору Куку от Перси Бейкера. Как инспектор ни старался, ему так и не удалось заставить себя усомниться в искренности молодого человека, категорически отрицавшего не только свою причастность к смерти Уолли Картера, но и саму попытку шантажа. Во всяком случае, ни о каких пятистах фунтах речь не шла и в помине. И вообще инспектору все больше и больше казалось, что родные покойного затеяли какую-то непонятную игру, к которой Бейкер был ну совершенно непричастен.

Не успел инспектор прибыть в участок, как его огорошили вестью, что найденное в кустах ружье удалось опознать – десять лет назад оно было приобретено мистером Фэншоу и с тех пор хранилось в его доме.

У инспектора перехватило дыхание.

– Значит, все-таки домочадцы! – произнес он, качая головой. – Что ж, я так и думал. Похоже, они сговорились и пытаются сделать юного Бейкера козлом отпущения, выставив его шантажистом! Держу пари, суперинтендант, что за всем этим стоит наша молодящаяся истеричка, которая задумала избавиться от Картера, чтобы выйти замуж за своего иноземного князя!

– Не спешите с выводами! – благоразумно посоветовал ему начальник. – Ей ведь ничто не мешало просто подать на развод, верно? Уж поводов-то бедняга подал ей предостаточно. Начальство считает, что мы должны привлечь к расследованию Скотленд-Ярд.

Инспектор с ним не согласился, однако, допросив на следующее утро Роберта Стила и служанку доктора Честера, вынужден был признать, что и впрямь зашел в тупик. Во всяком случае, он так и не нашелся что ответить на выпад Роберта Стила, с презрительным вызовом спросившего, каким образом он мог предвидеть, что Картер без пяти пять окажется на том мостике. По словам Стила, сам он и понятия не имел о том, что Картер собирался навестить Уайта, а раз так, то никоим образом не был причастен к случившемуся. Конечно, показания его следовало перепроверить, но особых надежд инспектор уже не питал.

Служанка доктора Честера, хотя и заметно взволновалась, увидев перед собой полицейского, без труда вспомнила все обстоятельства посещения иностранного гостя и без колебаний показала, что тот приехал за несколько минут до пяти, еще до того, как доктор вернулся домой от больного.

Далее инспектор отправился в Пейлингс. В обществе Эрминтруды он застал леди Диринг, которую привез с собой Хью; сам молодой человек уединился в саду с Мэри. Как только Пики возвестил о приходе инспектора, леди Диринг поднялась, распрощалась с новоиспеченной вдовой и вышла через террасу в сад. На Эрминтруду ее визит оказал благотворное воздействие: она вдоволь выплакалась и излила душу. Вдовушка столь успокоилась, что даже инспектора встретила без привычных душераздирающих криков и стенаний.

Инспектор без обиняков перешел к делу, спросив Эрминтруду в упор, она ли является законной владелицей винтовки «маннлихер» калибра 0,275, зарегистрированной под номером 668942.

– Господи, да я даже понятия не имею! – всплеснула руками Эрминтруда. – Хотя, кажется, припоминаю… Да-да, одно из ружей моего покойного первого мужа и впрямь было «маннлихер». Не лучшее, правда! Вот на «ригби» он просто молился! И еще на одно – с которым на слонов охотился. Бедняжка обожал охоту!

– А после его смерти, мадам, вы сохранили все эти ружья?

– Ну разумеется! Не то чтобы они мне были нужны, но я бы скорее рассталась с его коллекцией трубок!

Инспектор с ужасом отметил, что в голосе Эрминтруды вновь появились надрывные нотки.

– Как бы то ни было, – продолжила она, – все в его оружейной комнате осталось точь-в-точь так, как было при его жизни. Точнее, так оставалось до моего брака с мистером Картером, который не раз позволял себе похозяйничать там.

– Ружья хранятся под замком, мадам?

– Сама оружейная комната не запирается! А все этот неугомонный Уолли… – Эрминтруда осеклась, сообразив, что поносить убитого мужа сейчас не стоит. – Он и так никогда ничего не запирал, да еще и ухитрился потерять ключ…

– Значит, доступ к оружию был открыт для любого желающего?

Эрминтруда недоуменно уставилась на него.

– Ружья находятся в застекленном шкафчике. Ключ обычно торчит в замке. С какой стати… Послушайте, куда вы клоните?

– Винтовку «маннлихер» с номером 668942 нашли вчера в кустах у ручья, мадам.

Эрминтруда охнула и, с неожиданным проворством вскочив с кресла, устремилась к двери.

– Следуйте за мной! – бросила она через плечо и провела инспектора в оружейную комнату.

В изящном шкафчике красного дерева, инкрустированном перламутром, за стеклом виднелись два ружья; стойка была рассчитана на четыре.

– О Господи! – воскликнула Эрминтруда.

Повернув ключик, инспектор открыл дверцу и осмотрел ружья.

– Одно «холланд и холланд», второе – «ригби», – провозгласил он.

– Именно, – машинально откликнулась вдова. – Так я вам и сказала.

– Скажите, мадам, а патроны для этих ружей сохранились, или после смерти мистера Фэншоу вы их сдали полиции?

– Господи, откуда мне знать? Я и не помню вовсе. Вон в том ящике они были когда-то.

Инспектор выдвинул указанный ящик и обнаружил посреди всяких ружейных принадлежностей раздавленную картонную коробочку с горстью патронов.

– Если не возражаете, я их заберу, – произнес он.

– Берите все, что хотите! – махнула рукой Эрминтруда. – Господи, но что это может значить?

– Это значит, мадам, что вашего мужа застрелил кто-то из тех, кто имел доступ к этой комнате.

Эрминтруда заломила руки.

– Но ведь это может быть кто угодно! – воскликнула она. – Любой из нас!

– Не обязательно, – поправил инспектор. – Это мог быть человек, достаточно хорошо знающий расположение комнат в вашем доме.

– О, это почти ни для кого не секрет, – вздохнула Эрминтруда. – У нас бывает столько людей… К Уолли многие приходили… Господи, до чего же несправедливо, что его застрелили именно из ружья моего бедного мужа!

Инспектор Кук проследовал за Эрминтрудой в гостиную, где огорченная вдова опустилась на софу; вид у нее был такой, точно она вот-вот разразится слезами. Однако присутствие инспектора, похоже, подействовало на Эрминтруду как красная тряпка на быка.

– Что вам еще нужно? – спросила она почти угрожающе. – Неужто вам мало того, что вы меня опять почти до слез довели?

– Всего несколько слов, мадам, – бесстрастно ответил инспектор. – Я бы хотел задать вам несколько вопросов об отношениях мистера Картера с Перси Бейкером.

Поникшие было плечи Эрминтруды гордо расправились.

– Я не намерена это обсуждать! Мне и без того больно, а вы бередите мои раны!

– Вы сказали мне, мадам, что Бейкер требовал у мистера Картера пятьсот фунтов стерлингов.

– Да! И даже не требовал, а вымогал! На мой взгляд, это чистейшей воды шантаж!

– Во избежание недоразумения, мадам, хочу вас уведомить, что мистер Бейкер это категорически отрицает.

Эрминтруда и бровью не повела.

– Надеюсь, вы это не всерьез? Или вы рассчитывали, будто он сам признается в том, что шантажировал моего мужа?

– У меня есть основания полагать, что он сказал правду, – осторожно ответил инспектор.

В глазах Эрминтруды засверкали молнии.

– Ах вот, значит, как! – многозначительно произнесла она.

– Вы уверены, что речь шла именно о пятистах фунтах, мадам?

– Уверена ли я? – Эрминтруда закатила глаза. – О да! Неужто вы считаете, что я могу ошибиться в таких вещах?

Она встала, подошла к двери на террасу и позвала:

– Мэри! Мэри! Ах вот ты где! Зайди ко мне, милочка.

Мэри, сидевшая в тени развесистого вяза в обществе Хью и Вики, поспешно встала и зашагала к дому. Дождавшись ее прихода, Эрминтруда театральным жестом указала пальцем на инспектора и провозгласила:

– Этот человек только что меня оскорбил! Мало того что я потеряла мужа, так теперь я еще должна терпеть наглых полицейских!

– Вы меня неверно поняли, мадам, – поспешно ввернул инспектор. – Я хотел только спросить вас, уверены ли вы, что полученные вами сведения правильны. Не стоит так…

– Молчать! – прогремела Эрминтруда. – Мэри, скажи этому человеку, сколько денег просил Уолли, чтобы откупиться от Бейкеров!

– Пятьсот фунтов стерлингов, – с готовностью ответила Мэри.

– Спасибо, милочка, – кивнула Эрминтруда и мстительно спросила инспектора: – Теперь вы удовлетворены, милостивый государь?

Мэри метнула на полицейского недоуменный взгляд:

– А что, у вас есть какие-то сомнения? Мой кузен, безусловно, назвал мне именно эту сумму. Ошибиться я не могла, тем более что она показалась мне настолько несуразной, что я так об этом и заявила.

– Очень хорошо, мисс, – кивнул инспектор. – Что ж, тогда у меня больше вопросов нет. До свидания, мадам!

После его ухода Эрминтруда продолжала кипятиться, пока не обратила внимание на задумчивое выражение Мэри. Она тут же потребовала, чтобы девушка объяснила, в чем дело.

В голосе Мэри прозвучала плохо скрытая тревога.

– А почему он задал этот вопрос, тетушка Эрми?

– Не спрашивай меня, милочка! Я ведь всегда терпеть не могла шпиков, и это заметно, да? Но по поведению этого чертова наглеца можно подумать, будто я сама измыслила всю эту историю!

– Ну что вы! – поспешно вставила Мэри. – Речь, без сомнения, шла именно о пятистах фунтах. И вы и я слышали это собственными ушами. Одно меня тревожит: правду ли сказал нам Уолли?

– Господи, да что ты плетешь! Даже у Уолли не хватило бы наглости клянчить у меня пятьсот фунтов на любовницу без насущной необходимости! Это же яснее ясного!

– Но ведь вы и так уже знали про его связь с Глэдис Бейкер, тетушка. А вдруг эти деньги потребовались ему для какой-либо иной цели?

– Мэри, да что на тебя нашло? Я никогда Уолли ни в чем не отказывала! Я бы и так дала ему эти пятьсот фунтов!

– Смотря на что, тетушка.

Эрминтруда недоуменно заморгала.

– Не пойму, детка, куда ты клонишь. Что может быть хуже, чем его связь с этой уличной девкой? Или я чего-то не понимаю?

– Тетушка Эрми, давайте позовем Хью. Меня кое-что беспокоит, но я не знаю, стоит ли делиться своими подозрениями с полицией. Мне хотелось бы посоветоваться с Хью…

– Что ж, деточка, я не возражаю. Но как же леди Диринг? Не можем же мы оставлять ее одну.

– Она уже уехала.

Мэри подошла к двери на террасу и окликнула Хью.

Он пришел, но не один. Опередив его, в гостиную влетела Вики и громко спросила, зачем приезжал инспектор.

– О, Вики, я просто своим ушам не поверила! Они нашли в кустах одно из ружей твоего покойного папочки! И это правда – на стойке его нет!

– О черт! – процедил Хью. – Но… кто мог его взять, миссис Картер?

– Кто угодно!

– Но только не Бейкер, – убежденно сказала Мэри. – Он про него и понятия не имел. Это еще больше убеждает меня, что он не просил у Уолли эти пятьсот фунтов!

– Что? – нахмурился Хью.

– Мэри, золотко, у тебя с головой нормально? – ехидно осведомилась Вики. – По-моему, у тебя глюки!

– Нет, – отмахнулась Мэри. – Просто… мне кажется, что я знаю кое-что такое, о чем всем вам неизвестно. И… я почему-то опасаюсь, что это как-то связано со вчерашним визитом Уолли к Уайту.

– Ты, может, перестанешь говорить загадками? – спросил Хью. – Поделись с нами своими подозрениями.

Мэри вздохнула и сказала:

– Мне кажется, что Уолли и Гарольд Уайт замыслили какую-то денежную махинацию. Он не раз говорил мне, что с помощью Уайта заработает кучу денег. Даже в последний раз, когда я укоряла его за то, что он одолжил Уайту деньги. Понимаете?

– Боюсь, что нет, – честно признался Хью. – Какое отношение все это имеет к истории с Бейкером?