Текст книги "Социология и военные исследования. Классические и современные основания"

Чужой

И, наконец, важную роль для вооруженных сил играют работы Зиммеля о роли «чужого» [Wolff, 1950: 402–408; Levine, 1977]. Концепция связана с темами, обсуждаемыми нами ранее. «Чужой» – это человек, не являющийся частью сообщества, которое он посещает, следовательно, имеющий возможность наблюдать за ним с расстояния и с некоторой независимостью. Он подвергает сомнению то, что кажется неоспоримым, потому что у него есть чутье на несогласованность и неувязки в поведении, взаимодействиях и культуре внутри группы [Schuetz, 1944]. Классический пример: трейдер или консультант по продажам, который ездит по разным регионам и компаниям; или социолог, в силу своего образования склонный рассматривать повседневную социальную жизнь на расстоянии [Dahrendorf, 1968: 93–94]. Из более свежего: сегодняшние мигранты, которые как рабочая сила несут не только умения, навыки и знания, но также и все прошлое, которое другие могут или не могут понимать и ценить. Природа пребывания чужого (кратковременное посещение или долговременное проживание; по приглашению или принимаемое неохотно) также сказывается на взаимодействии между принимающей стороной и чужим [Levine, 1977: 23].

Зиммель в своем рассмотрении «чужого» подчеркивает положительные моменты. «Чужой» может передавать сообщения между группами, сообществами или компаниями, которые никак не были бы связаны без него. Поскольку он вовлечен только частично, «чужой» может придерживаться иного, более отстраненного взгляда на происходящее вокруг, в результате чего ему легче, чем своим, спровоцировать социальные изменения и инновации. К тому же, будучи одновременно далеко и близко, стоя одной ногой внутри, а другой снаружи, «чужой» зачастую может выступать в качестве доверенного лица или судьи между конфликтующими сторонами, поскольку он не вовлечен в эмоции, царящие внутри сообщества или группы [Coser, 1977: 182; Moss, Khurana, 2009: 295]. «Чужие» часто сталкиваются с удивительной открытостью своих.

Социальный тип «чужого» во многом интересен для вооруженных сил. В Главе 8 мы встретимся с военными переводчиками, которые, действуя между локальными национальными партнерами миротворцев и иностранными войсками, определенно обладают всеми характерными чертами «чужого». Как мы увидим в Главе 6, представители этнических меньшинств также могут выступать в этой роли. Следующий пример хорошо иллюстрирует, как много хорошие «чужие» могут в вооруженных силах и в особенности в военных операциях. Британский военный ученый Тео Фаррелл описал, как развивались со временем британские операции в Афганской провинции Гильменд [Farrell, 2010]. Он наблюдал за тем, как разные сменяющие друг друга войска вступали в ожесточенные бои с талибами, следуя по одному и тому же сценарию и прибегая все к той же боевой подготовке, корни которой уходят ко Второй мировой войне [также: King, 2010]. Даже несмотря на то, что британские позиции в регионе постепенно улучшались ввиду больших потерь, понесенных стороной противника, настоящее улучшение было связано с новообразованным боевым «подразделением 52». В прошлом резервная бригада была незадолго до описываемых событий пополнена личным составом, имеющим совершенно иной опыт, отличный от традиционных способов ведения боя. Ее командир ранее участвовал в двух миссиях без боевых действий. Одно его задание было связано с реформированием иракской военной полиции, другое – с реорганизацией ливанской армии. В обеих миссиях он понял, как важно влиять на локальных национальных партнеров, принимая их интересы всерьез. По сути, и этот командир, и другие вновь прибывшие военнослужащие в этом подразделении были «чужими в вооруженных силах» ввиду иного опыта, который они приобрели за время своей работы со многими военными и невоенными группами и сообществами. Они смогли успешно применить этот опыт на задании в Гильменде и оказались настоящими новаторами.

Существует намного больше примеров того, как «чужие» появляются внутри и вокруг военных организаций. Особенно стоит отметить рассмотренную А. Шютцем ситуацию возвращающегося домой ветерана войны. Его статья была опубликована в 1945 г., когда вот-вот должны были демобилизовать большое количество американских солдат, поскольку подходила к своему завершению Вторая мировая война. Анализируя положение ветеранов, Шютц сначала подчеркивает, как все упорядоченно и структурированно в армии, какое положение и ощущение дает солдатам военная форма, когда они служат. Когда же ветеран возвращается домой, скорее всего, в первую очередь он столкнется с тем, что на гражданке все дезорганизовано, неупорядоченно. К тому же без формы теряется очевидный статус кого-то особенного, вся ситуация кажется «чужой». Поэтому к встрече и взаимному привыканию должен готовиться не только ветеран, но и встречающее его общество. Ветерану снова придется учиться понимать гражданское общество, а обществу нужно будет понять, что «человек, которого они так ждут, будет другой, не такой, каким они его себе представляют» [Schuetz, 1945: 376]. Этот урок и сегодня продолжает оставаться таким же важным и актуальным, как семьдесят с лишним лет назад.

Офицеры ННА в бундесвере 

Немецкий социолог Нина Леонхард [Leonhard, 2016] использовала соображения Шютца о чужом и возвращающемся домой ветеране в интереснейшем исследовании, посвященном интеграции восточногерманской Национальной народной армии (ННА) и западногерманских вооруженных сил (бундесвер) после объединения страны в 1990 г. Она изучала опыт и воспоминания офицеров ННА после их включения в более крупный бундесвер. Их рассказы о чувстве неопределенности относительно их новых должностей и рангов (включая вероятность понижения), оценка их прошлого (политического) поведения новым начальством, двойственные, но благодарные отношения с офицерами из бундесвера и отчуждение от предыдущих товарищей иллюстрируют, насколько сильно офицеры ННА были чужими в своей новой военной среде. Это часто происходит и в других ситуациях, когда политические и военные системы переживают серьезные изменения.

Заключение

Долгое время труды Зиммеля, возможно, оставались несколько недооцененными, но сейчас значение его изысканий стало очевидным во многих социальных, институциональных и организационных сферах (см., например, [Scott, 2009]). Его вклад в социологию трудно переоценить. Однако есть кое-что еще. Как и Макс Вебер, и Эмиль Дюркгейм, на закате своей жизни Георг Зиммель стал свидетелем начала разразившейся в августе 1914 г. Первой мировой войны и последующих за этим событий. Он так оптимистично и апологетично писал эссе и выступал по теме этих событий, говоря об «августовском переживании» и выражая поддержку взглядов Германии, что понять и принять это сегодня кажется невозможным [Joas, Knöbl, 2013: 134–137; 153]. Зиммель принял аналогичную Веберу (и другим немецким авторам) позицию в отношении этих событий. Это демонстрирует, что взгляды знаменитых социологов, какими бы профессионалами они ни были с аналитической точки зрения, зависят от времени и условий. Большая часть их взглядов остается очень полезной и важной, однако другую вряд ли можно назвать таковой.

Библиография

Bollen, M. and J. Soeters (2010) «Partnering with “strangers”». In J. Soeters, P.C. van Fenema and R. Beeres (eds), Managing Military Organizations: Theory and Practice. London and New York: Routledge.

Burt, R.S. (1995) «The social structure of competition». In N. Nohria and R. G. Eccles (eds), Networks and Organizations: Structure, Form and Action. Cambridge, MA: Harvard University Press.

Chayes, S. (2006) The Punishment of Virtue: Inside Afghanistan after the Taliban. London: Penguin Books.

Christia, F. (2012) Alliance Formation in Civil Wars. Cambridge: Cambridge University Press.

Collins, R. (2011) «C-escalation and D-escalation: a theory of the time-dynamics of conflict». American Sociological Review. 77(1): 1—20.

Coser, L. (1963) «Peaceful settlements and the dysfunctions of secrecy». Journal of Conflict Resolution. 7(3): 246–253.

Coser, L. (1977) Masters of Sociological Thought: Ideas in Historical and Social Context. 2nd edn. Long Grove, IL: Waveland Press.

Cotesta, V. (2017) «Classical sociology and the First World War: Weber, Durkheim, Simmel and Scheler». History. 102(351): 432–449.

Dahrendorf, R. (1968) Pfade aus Utopia: Arbeiten zur Theorie und Methode der Soziologie. Gesammelte Abhandlungen 1. Munich: Piper & Co. Verlag.

De Jong, M. (2007) Icons of Sociology. Amsterdam: Boom.

Dufresne, R.L. and E. H. Offstein (2008), «On the virtues of secrecy in organizations…. Journal of Management Inquiry. 17(2): 102–106.

Farrell, Th. (2010) «Improving in war: military adaptation and the British in Helmand province, Afghanistan 2006–2009». Journal of Strategic Studies. 33(4): 567–594.

Granovetter, M. (1973) «The strength of weak ties». American Journal of Sociology. 78(6): 1360–1380.

Granovetter, M. (1983) «The strength of weak ties: a network theory revisited». Sociological Theory. 1(1): 201–233.

Hannan, M.T. and J. Freeman (1984) «Structural inertia and organizational change». American Sociological Review. 49(2): 149–164.

Joas, H. and W. Knöbl (2013 [2008]) War in Social Thought: Hobbes to the Present. Princeton NJ and Oxford: Princeton University Press.

King, A. (2010) «Understanding the Helmand campaign: British military operations in Afghanistan». International Affairs. 86(2): 311–332.

Leonhard, N. (2016) Integration und Gedächtnis: NVA-Offiziere im Vereinigten Deutschland. Cologne: Herbert von Halem Verlag.

Levine, D.N. (1977) «Simmel at a distance: on the history and systematics of the sociology of the stranger». Sociological Focus. 10(1): 15–29.

Levine, D., E. B. Carter and E. Miller Gorman (1976) «Simmel’s influence on American sociology. I». American Journal of Sociology. 81(4): 813–845.

Lowry, R.P. (1972) «Toward a sociology of secrecy and security systems». Social Problems. 19(4): 437–450.

Möllering, G. (2001) «The nature of trust: From Georg Simmel to a theory of expectation, interpretation and suspension». Sociology. 35(2): 403–420.

Moore, W.E. and M. M. Tumin (1949) «Some social functions of ignorance». American Sociological Review. 14(6): 787–795.

Moss Kanter, R. and R. Khurana (2009) «Types and positions: the significance of Georg Simmel’s theories for organizational behavior». In P. S. Adler (ed.), The Oxford Handbook of Sociology and Organization Studies Classical Foundations. Oxford: Oxford University Press, pp. 291–306.

Nowak, M. (with R. Highfield) (2011) Altruism, Evolution, and why We Need Each Other to Succeed. New York: Free Press.

Resteigne, D. and S. van den Bogaert (2017) «Information sharing in contemporary operations: the strength of SOF ties». In I. Goldenberg, J. Soeters and W. Dean (eds), Information Sharing in Military Operations. Cham, Switzerland: Springer International.

Schuetz, A. (1944) «The stranger: an essay in social psychology». American Journal of Sociology. 49(6): 499–507.

Schuetz, A. (1945) «The homecomer». American Journal of Sociology. 50(5): 369–376.

Scott, A. (2009) «Georg Simmel: the individual and the organization». In P. S. Adler (ed.), The Oxford Handbook of Sociology and Organization Studies: Classical Foundations. Oxford: Oxford University Press, pp. 268–289.

Simmel, G. (1902) «The number of members as determining the sociological form of the group». American Journal of Sociology. 8(1): 1—46.

Simmel, G. (1904) «The sociology of conflict. I». American Journal of Sociology. 9(4): 490–525.

Simmel, G. (1906) «The sociology of secrecy and secret societies». American Journal of Sociology. 11(4): 441–498.

Simmel, G. (1909) «The problem of sociology». American Journal of Sociology. 15(3): 289–320.

Simmel, G. (1955, originally various publications) Conflict and the Web of Group-Affiliations. New York: The Free Press.

Soeters, J. (2013) «Odysseus prevails over Achilles: a warrior model suited to post-9/11 conflicts». In J. Burk (ed.), How 9/11 Changed Our Ways of War. Stanford, CA: Stanford University Press.

Turner, M.A. (2006) Why Secret Intelligence Fails. Revised edn. Washington, DC: Potomac Books.

Von Clausewitz, C. (1989 [1832]) On War. Princeton, NJ: Princeton University Press.

Wolff, K. (ed.) (1950) The Sociology of Georg Simmel. New York: Free Press.

Zerubavel, E. (2006) The Elephant in the Room: Silence and Denial in Everyday Life. Oxford: Oxford University Press.

Глава 5. Джейн Аддамс: От мирного активизма к прагматичному миротворчеству

Джейн Аддамс (1860–1935) скорее больше занималась социальным активизмом, нежели наукой, но ею было опубликовано много эссе, выступлений и книг о прагматизме и социальной политике. Долгое время они оставались незамеченными, однако сегодня приобрели большое значение. В этих публикациях, включая и напечатанные в «Американском журнале социологии», сохранились ее идеи, которые постепенно и принесли ей репутацию одной из основательниц социологии.

Включение Джейн Аддамс в книгу о социологии и военных исследованиях может показаться странным на фоне Нобелевской премии мира, присужденной ей в 1931 г. Начиналась ее карьера с будничной жизни, ведения домашнего хозяйства, развития местной и городской инфраструктуры в Чикаго. Постепенно она превратилась в активистку и феминистку, занимающуюся посредничеством в мирном урегулировании. Она неустанно подчеркивала необходимость поиска позитивного, а не негативного мира, который представляет собой просто отрицание войны. Она видела, что к разрешению конфликтов, даже по-настоящему жестоких и кровопролитных, слишком часто подходят грубыми военными средствами. Как ни парадоксально, идеи Джейн Аддамс могут оказаться ценными для вооруженных сил, поскольку относятся к ведению операций, политике и общему поведению. Аддамс предлагает альтернативу негативному подходу – это плотная работа по «вплетению мира» с локальными сообществами (название концепции дано Патрисией Шилдс [Shields, 2017: 38–40]). Достичь этого можно, разрабатывая стратегии государственного управления, безопасности, здравоохранения и развития местной инфраструктуры. Именно из этого складывается позитивный мир. Даже несмотря на то, что некоторые идеи Аддамс могут показаться на первый взгляд наивными, их можно широко применять во многих сферах жизни общества (см., например, [Wozniak, 2009]), включая сегодняшние миротворческие миссии в регионах, разрываемых конфликтами.

Джейн Аддамс не первая отметила важность «будничных» вопросов, таких как ведение домашнего хозяйства, развитие местной инфраструктуры и улучшение жилищных условий в городских районах. Примерно за полвека до нее Гарриет Мартино [Giddens, Sutton, 2013: 19] познакомила Великобританию с социологией, настаивая на том, что анализ общества должен включать в себя понимание жизни женщин. Также она обратила внимание на прежде игнорируемые вопросы брака, детей, болезней, домашней и религиозной жизни и расовых отношений. В своих поездках в Америку она наблюдала, с какими проблемами и трудностями сталкиваются люди, желающие наладить расовые отношения (к этой теме мы обратимся в следующей главе). Мартино выступала и за права женщин, и за эмансипацию рабов. Вместе с Джейн Аддамс они стали одними из первых женщин-основательниц социологии и социальной теории [Madoo Lengermann, Niebrugge-Brantley, 1998].

От благоустройства города к движению за мир

Аддамс стала активисткой в Чикаго после смерти отца. Он оставил ей наследство, на которое она смогла приобрести полуразвалившийся домик, совсем скоро преобразовавшийся в известный Халл-Хаус. В этом доме, позже ставшем музеем, они с подругой Эллен Гейтс Старр совместно основали социальное поселение с целью улучшить жизнь бедных, больных, грязных, дурно пахнущих и склонных к конфликтам иммигрантов [Addams, 2018 (1911); Shields, 2017: 5—13; Deegan, 2007]. Там они проводили читальные вечера и другие образовательные мероприятия, предоставляли услуги детского сада и кров для обездоленных, построили общественные душевые и спортзал, создавали атмосферу, которая была особенно благоприятной для молодых женщин с детьми, приглашали высокопоставленных спикеров, таких как Теодор Рузвельт, Джордж Герберт Мид, Уильям Айзек Томас и Уильям Дюбуа (афроамериканский социолог, с которым мы познакомимся в следующей главе). Аддамс также инициировала ранние социологические проекты: она организовывала исследования в кварталах иммигрантов и затем использовала полученные данные для составления городских карт, выделяя различными цветами территории расселения различных национальностей и уровня трудоустройства населения. Эта работа стала плодотворной почвой для последующего роста «Чикагской школы» социологии города. Она говорила, что метафора «город как домохозяйство» должна заменить милитаристский взгляд на «город как цитадель» [Addams, 2007 (1907)].

Аддамс часто и много выступала, в том числе перед Американским социологическим обществом. Она писала тексты для своих выступлений, статьи для социологических и общих журналов, а также книги, формировавшие общественное мнение (см., например, [Addams, 1896; 1899; 1905; 2002; 2007]). Круг проблем, которыми она занималась, был очень широк, но особенно она акцентировала внимание на том, что нельзя искать корни бедности в нравственных недостатках человека. Она беспрестанно повторяла, что семьи очень быстро могут обеднеть не по своей вине, а по причине не зависящих от них экономических спадов [Shields, 2017: 47]. Она подчеркивала: чтобы видеть положение, интересы и тяготы других людей, необходимо сочувствующее понимание [Hamington, 2009]. У нее была способность видеть множество точек зрения. Она выступала за культурный плюрализм и была сторонницей действий, а не просто построения теорий [Shields, 2017]. Это и был фундамент ее феминистических и прагматических взглядов.

Деятельность Аддамс в Чикаго носила не только социальный и образовательный характер. В кварталах рядом с Халл-Хаусом группы иммигрантов из разных стран и регионов (Италии, Польши, Германии, евреи из диаспоры, афроамериканцы с раздробленного Юга) часто воевали друг с другом. Можно сказать, это была своего рода гражданская война. Религиозные и расовые различия, несовпадения интересов, собственность и положение на рынке были мотивами жестоких преступлений, мафиозных разборок и уличных убийств. Наблюдения Аддамс показали, что конфликты смягчались и иногда сходили на нет, когда оппозиционные группы совместно выступали против общей проблемы [Shields, 2017: 11]. В отличие от Карла Маркса, она видела решение проблем бедности, нищеты, неравенства и преступности в сотрудничестве, а не в конфликте. И она активно пыталась претворить свои идеи в жизнь. В то время Аддамс прославляли во всей стране как «хорошую женщину» [Deegan, 2007] и «полноправную гражданку» [Deegan, 2010].

Однако с началом Первой мировой войны в 1914 г. все резко изменилось. Аддамс начала активно отстаивать свои взгляды, когда США стали готовиться к участию в ожесточенных боевых действиях на территории Бельгии и Франции. В 1915 г. она председательствовала на женской мирной конференции в Гааге в Нидерландах, которым удавалось сохранять нейтралитет. В своем выступлении она заявила о необходимости развития посредничества для построения мира. Женщины впервые организованно выступили против войны и против своего исключения из процесса принятия решений. Резолюции конференции четко дали понять, что женщины также подвержены влиянию войны и что им должно быть предоставлено место во всех сферах управления и администрирования, включая процессы принятия решений о войне и мире. Таким образом соединились движение за права женщин и миротворчество.

Вот уже более 100 лет Международная женская лига за мир и свободу (МЖЛМС) [22]22
  Международная женская лига за мир и свободу (The Women’s International League for Peace and Freedom (WILPF) (англ.)) – некоммерческая общественная организация, занимающаяся «объединением женщин с различными политическими, философскими и религиозными взглядами, преисполненных решимости изучать и объяснять причины войны и добиваться прочного мира», а также объединением женщин во всем мире, выступающих против угнетения и эксплуатации. Имеет отделения в 37 странах, штаб-квартира находится в Женеве. (Примеч. пер.)


[Закрыть] продолжает оставаться крупнейшей организацией с момента своего основания Джейн Аддамс и ее соратниками. В сопровождении делегации конференции Аддамс посетила глав воюющих государств, группы граждан и раненых солдат, чтобы передать им основные идеи конференции [Shields, 2017: 12]. Когда США вступили в войну, она продолжала настаивать на мире. Это внезапно изменило ее имидж и положение в обществе и в популярной прессе. Из «хорошей женщины» она моментально стала злодейкой и изгоем, от которой отвернулись друзья, коллеги и, что весьма примечательно, другие социологи [Deegan, 2007: 6]. Этот процесс достиг кульминации в 1919 г., когда американское правительство обрушилось на Джейн Аддамс как на самого опасного человека Америки. Такой поворот судьбы выбросил ее со сцены социологии на многие десятилетия. Однако после войны она постепенно вернула свое положение общественного лидера, среди прочего присоединившись к гуманитарной деятельности США по оказанию продовольственной помощи жертвам войны в Бельгии и Франции. С ее точки зрения, представление о женщинах как о кормилицах только подкрепляло необходимость социальной ответственности. Вся эта работа в итоге принесла ей Нобелевскую премию мира в 1931 г.

Шилдс и Сутерс [Shields, Soeters, 2017] воссоздали идеи Джейн Аддамс о мирном развитии и применили их к современным вызовам, стоящим сегодня перед организациями безопасности. Аддамс заявляла, что перспективы мирного развития часто подрываются пережитками милитаризма и колониализма [Addams, 2007]. Она критиковала сохранившееся отношение завоевателя к «второсортным людям», коими в ее время в Чикаго были в основном иммигранты. Она высказывалась против силового ответа на действия «противоборствующей стороны», например, бастующих профсоюзов или протестных движений. В ее понимании милитаризм или «мышление понятиями „друг-или-враг“» нарушали способность создавать сложное социальное полотно сообществ и городов. Она считала, что социальная справедливость и управление городом как домохозяйством будут способствовать развитию позитивного мира и разрешению кровопролитных конфликтов.

Аддамс ввела несколько особых характеристик, необходимых для миротворчества:

– поддержание гармоничных отношений в обществе;

– отсутствие негибкой страсти к нравоучениям, фиксированной системы убеждений и построения стереотипов;

– ценность сочувствующего знания;

– сообщество исследователей, сосредоточенное на общих проблемах и участии каждого;

– горизонтальный прогресс, предполагающий иной взгляд на прогресс, включающий продвижение вперед всех, в том числе по-настоящему уязвимых.

Идеи, разрабатываемые и отстаиваемые Аддамс, значимы сегодня в отношении принимаемых политик, касающихся иммигрантов, ищущих убежище на Западе. На эту тему мы порассуждаем в Главе 9, когда будем пытаться понять динамику пограничного контроля, следуя за идеями Мишеля Фуко. До конца этой главы мы поговорим о предлагаемом Джейн Аддамс «искусстве плетения мира» применительно к использованию военных ресурсов в миротворчестве ООН [Shields, Soeters, 2017]. Несложно догадаться, что это идет вразрез с более известными военными подходами, направленными на ведение войны, противодействие терроризму и специальные операции.