Текст книги "Спящая красавица"

Глава 24

Несмотря на замечательные дары фей – красоту, изящество, разум, мудрость, – принцесса преодолевает то, что должно было ее погубить, с помощью самого лучшего из подарков – стойкости.

Из предисловия к переводу «Спящей красавицы», Лондон, 1877 год.

Конечно, последовал скандал. Джеймса исключили из всевозможных комитетов, чуть было не бросили в тюрьму «за порчу университетского имущества» – за беспорядок, учиненный им среди образцов горных пород, привезенных с Африканского континента. Нет необходимости говорить, что Стокер так и не получил своего профессорского места.

В итоге он отказался от своих лекций – ему было трудно, почти невозможно чему-то учить студентов, отчасти из-за собственного безумия, отчасти из-за страстей, бушевавших вокруг него. Более того, ту часть работы, которую он не уничтожил, у него отобрали. К концу года Джеймс вернулся в Лондон, совершенно разочарованный городом, где родился, и университетской жизнью, которую он так любил. Стокер предпринял все возможное: он обратился в поисках должности в несколько университетов и ждал ответа.

Для него наступило трудное время, но он не отчаивался. Они с Николь вели размеренную семейную жизнь, ритм которой устраивал их обоих. Перед самым Новым годом Николь нездоровилось. Они было подумали, что она заболела гриппом. Николь несколько дней не вставала, была слаба и раздражительна. У нее не было обычных женских недомоганий, и она еще посмеялась, уж не беременна ли. Затем все наладилось, но, к огромному удивлению молодоженов, это оказалось выкидышем.

Николь быстро поправилась. Джеймс был счастлив. Потеря ребенка заронила в его душе сомнение, смогут ли они вообще иметь детей. Но вскоре здоровый румянец вернулся на лицо Николь. Она продолжала рисовать, начала подыскивать замок, планировать дневные поездки. Тысяча восемьсот семьдесят седьмой год обещал быть тихим и спокойным.

Так и было до тех пор, пока в дверь их лондонского дома не постучал посыльный. Джеймс ожидал худшего, но оказалось, что это королева Виктория – правда, в довольно шокирующей форме – выказала ему свою признательность:

«Сэр Джеймс,

Нас очень оскорбило Ваше недостойное поведение. Наши разногласия, однако, не умаляют Ваших заслуг. Вы человек чести, хотя я считаю, что природа обделила Вас здравым умом. Пожалуйста, примите прилагаемые документы, которые служат подтверждением нашей благодарности за Вашу службу нам.

Королева Виктория».

Через три недели Николь с Джеймсом, измотанные и запыленные, стояли рядом с нагруженным экипажем, запряженным восьмеркой лошадей.

– Милорд, а вот и замок, – произнесла она шепотом.

Окна Бромвикского замка смотрели на них, как сотни глаз, готовых вот-вот проснуться. Их было три ряда, этих высоких окон, прикрытых сверху пирамидальными синими башенками, которые, в свою очередь, подчеркивали линию крыши, очень изящно украшенную несчетным количеством печных труб, венчавших центральную часть замка, которая заканчивалась величественным шпилем.

– Думал ли ты когда-нибудь, что она сделает что-либо подобное? – спросила Николь.

– Нет, – ответил Джеймс. – Хотя подожди: мы еще не видели, как там внутри. Может быть, все это шутка.

Но это была не шутка. Внутри они сняли покрывала и чехлы с высоких комодов, бархатных диванов и сундуков, наполненных серебром. Старое и роскошное жилье было достойно элегантного графа, пользующегося благосклонностью королевы. Умерший хозяин не оставил после себя потомков. Министерство внутренних дел искало их почти двадцать восемь лет.

Старая династия умерла; начиналась жизнь новой.

Встретив Джеймса в кладовой после беглого осмотра, Николь спросила:

– Как там наверху?

– Все старое, покрыто дюймовым слоем пыли.

Она рассмеялась:

– Да и на первом этаже тоже. Достаточно пыли и паутины для векового сонного царства.

Она провела пальчиком по полке.

Затем почувствовала, как рука Джеймса обвила ее талию, он прижал жену спиной к себе.

– По крайней мере у тебя теперь есть английский замок, есть что рисовать. Это прекрасно.

– Конечно, – рассмеялась Николь в ответ, пока он целовал ее шею. – Ты должен поблагодарить ее, – сказала она.

Под ней Николь подразумевала королеву Викторию. Королева даровала Джеймсу графство Бромвик в собственное пользование без права отчуждения. Это был массивный каменный замок, пришедший в упадок после десятилетий пренебрежения, но поместье включало в себя еще и угодья, прилегавшие к замку. Оставалась надежда на восстановление и даже обновление вместе со строительством геологической лаборатории. Если ни один университет не пригласит Джеймса, то он будет заниматься самостоятельно. Он сам проведет исследования и опубликует результат в издании, которое согласится его напечатать. А английская деревня – прекрасное место для занятий: просторно, не то что в Лондоне, меньше критики, меньше надзора.

Николь чувствовала легкие прикосновение пальцев мужа. Она повернулась к нему.

– О, ты – опасный человек.

– Да, когда имею возможность для этого. Где остальные?

– Разгружают экипаж.

– Хорошо, – сказал он, пытаясь снова повернуть ее спиной к себе.

Но это бесстыдное создание – Николь прижалась к нему, опустив руки на выпуклость на его брюках. У него было отменное снаряжение, лучшее, которое Николь когда-либо видела, а уж она-то в этом знала толк. Джеймс мгновенно отреагировал на ее возбуждение, став твердым, как горные породы, которые он исследовал. А она исследовала его, вверх-вниз, едва касаясь своим коленом его паха. Ей нравилось возбуждать его, а больше всего ей нравилось, когда он приходил в неистовство.

Джеймс знал об этом. Он рассмеялся и повлек жену в чайный кабинет. Он был очень осторожен с нею, как со стеклом, стоявшим в буфете. Джеймс примостил ее ягодицы на край стойки этого буфета и принялся ласкать. У Николь закружилась голова, всю ее обдало жаром. Она силилась что-то сказать ему.

– Джеймс…

Но ему было не до разговоров. Однако Николь удержала его:

– Не выходи…

В последнее время он прерывал акт до наступления кульминации.

– Не оставляй меня, – попросила она.

Затем, чтобы не произошло ошибки, взяла его лицо в свои ладони, заставив смотреть ей в глаза, и отчетливо прошептала:

– Останься во мне, оставь частицу себя во мне.

Джеймс поднял ее ноги повыше и сказал сквозь зубы:

– Я оставлю в тебе наше дитя.

Их обоих встряхнуло, когда он сильным толчком вошел в нее. Джеймс проник в нее очень глубоко, так что в ее глазах все затуманилось.

– Да, – сказала она. – Да.

Николь закрыла глаза.

– Я… хочу… хочу тебя, – выдохнула она и рассмеялась.

Каждый из них знал, что нужно другому, как именно доставить ему удовольствие. Николь смеялась, тяжело дыша, отчасти от удовольствия, отчасти от обеспокоенного выражения на лице Джеймса. Она объяснила с раздражением:

– Я… не чувствую… что стара.

Он улыбнулся. Последней мыслью Николь, перед тем как она полностью растворилась в блаженстве, была: «Подари мне ребенка, Джеймс».

Через несколько месяцев они с Николь переехали в Бромвик. Оксфордский университет (напуганный, но тайно наслаждавшийся скандалом, учиненным Джеймсом в Кембридже) предложил заслуживавшему уважения новоиспеченному графу читать лекции по геологии. К тому времени когда родился ребенок – сын Сэмюель, названный так в честь отца Джеймса, – Джеймс радостно обсуждал, сможет ли Оксфорд опубликовать его африканские дневники и стоит ли упоминать о золоте на континенте в его лекциях, которые начнутся с Рождества.

Для Николь, ставшей английской графиней, все вокруг было удивительно и ново. Она написала Дэвиду:

«Пожалуйста, приезжай. Я знаю, тебя раздражает Джеймс, но я так счастлива»

Дэвид наконец приехал навестить их, хотя ему и пришлось преодолеть для этого свою неприязнь к Джеймсу. Он ненавидел его за то, что произошло с его отцом. В этом он винил одного Джеймса. Поэтому, когда Дэвид приехал, то был приятно удивлен тем, как Джеймс организовал торжества в честь двух важнейших событий той осени: крещения Сэмюеля и публикации «Спящей красавицы» с иллюстрациями Николь.

В честь этих событий Стокеры открыли Бромвикскую церковь для своих новых соседей – и удивительное дело: подавляющее большинство приглашенных пришли на торжества. И что особенно обрадовало и смутило Николь, так это то, что викарий и его жена, проживавшие в соседней деревне Викерли, прибыли с цветами для нее и игрушкой, милым маленьким утенком на палочке, для Сэмюеля. Сельский викарий удобно расположился в ее гостиной. Николь не могла знать, что он и его жена были так далеки от света, что просто не догадывались, кем она была когда-то и какой скандал учинил Джеймс. Во всяком случае, в тот день викарий, его жена и множество соседей вели себя на удивление дружелюбно.

Единственным разочарованием был отъезд Дэвида сразу же после церемонии – на целый день раньше, чем планировалось. Он ничего не объяснил, а Николь предположила, что он ревнует. Она видела, как взволновал его неожиданно новый поворот в ее жизни и ему было трудно его принять.

С другой стороны, Джеймс не выразил неудовольствия. Лежа в постели после удачного приема, он впервые читал книгу своей жены сыну, который уютно спал в складках рубашки своего отца. Затем, прежде чем отнести малыша в колыбель, папа сам немного подремал над книгой Николь, лежавшей открытой на его груди.

Николь обнаружила мужа и сына спящими вместе. Никогда, подумала Николь, не было милее спящих красавцев, ни в одном королевстве на земле. Она была так очарована этим зрелищем, что открыла свою папку и начала рисовать их.

Когда Николь закончила, то взглянула на свою работу и подумала: «Что ж, в королевстве должен быть еще один спящий принц».

Она взяла карандаш и написала по рисунку наискось:

«Дэвид!

Сэмюель так напоминает мне тебя. Как жаль, что у тебя не было такого отца, как Джеймс. Хотя отцы и матери бывают очень бестолковыми. На самом же деле мальчику нужен брат. Пожалуйста, приезжай к нам почаще. Когда придет время изучать химию, играть в крикет и встречаться с друзьями, ты будешь просто незаменим.

Тысяча поцелуев,

Коко».

В это время Джеймсу снились звезды.

Карта звезд… Черное африканское небо, мерцающее узорами света… Небесный ландшафт, такой яркий, ясный в его памяти, как расположение деревьев или изгибы дороги из Лондона домой. Он вспоминал, как Мтцуба играл на своей носовой флейте. В своих мечтах Джеймс говорил ему: «Я счастлив. Я не там, где собирался быть, но мне здесь нравится. Я нашел дорогу домой».