Текст книги "Вселенная 19. Стон металла"

Глава 14

Лукзар сидел на полу и смотрел, как лучи солнца Голлы блестят на носках его антигравитационных ботинок. Часы превращались в минуты, а мысли мчались в бешеной скачке, давя друг друга и обгоняя. Временами они замирали и исчезали и тогда беспокойный разум Лукзара и остальной его организм погружались в беспокойный сон, переполненный всевозможными кошмарами. Тревога преследовала его подобно тени и не покидала никогда, что бы он ни делал и как бы он не пытался от неё избавиться.

У харонов сохранились сказки о небесниках – смерчах с гуманоидной фигурой, о душах, чей пепел после смерти был брошен на ветер с плохими мыслями, с ненавистью или безразличием. Эти души по легенде не обретали покоя и были вынуждены скитаться по планете в виде вихрей и смерчей, неся в своей глубине свой пепел, они желали очистить его своим дыханием, но в результате всем вредили. Многие животные Харбона – колыбели харонов погибали от этих смерчей, многие дома и даже города древних харонов были разрушены ими. Но, даже спустя много сотен лет, когда над планетой харонов возвысились величественные небоскрёбы, а первый космонавт вылетел на орбиту Харбона, даже когда харонская империя стала империей, в фольклоре этого народа продолжали жить истории о небесниках и приметы связанные с ними.

Вспоминая об этой легенде, прочитанной им когда-то на уроке культуроведения, Лукзар горько усмехнулся. Разрываемый непонятной силой, он так же искал выход и не мог вернуться к той жизни, которой жил раньше, он так же нёсся куда-то вперёд, уничтожая то что ему было дорого. Лукзар винил себя во всех неприятностях, что произошли с его семьёй, винил себя за то, что под воздействием какой-то неведомой силы когда-то давно ударил Тинориана, винил себя в том, что мало внимания уделял своей жене Фиелии, а теперь, кто знает, возможно, и не увидит её. Он винил себя так же в том, что не мог передать весть о себе семье, и вот теперь его старший сын, его гордость и причина многих радостных минут в его жизни превратился в монстра и может ли кто-то помочь ему? Он не знал. Он не знал так же, что стало с Киноттином, и это неизвестность приводила его в отчаянье. Лукзар чувствовал, что огромное существо довлеющее над ним и ослабившее на время хватку, пока он был на Голле, снова овладело им, перекрыло доступ к кислороду и того и гляди раздавит. Приступы неконтролируемой агрессии стали случаться с ним всё чаще, всё остальное время Лукзар был как в тумане. Он помнил, как ушёл с базы, где погиб Роваин, и пошёл куда глаза глядят, надеясь найти Киноттина или свою смерть, однако нашли его. Это были арианские сборщики циода, утром несколько галлонов с сопровождением как всегда выступили с базы за этим полезным ископаемым совершенно не ожидая увидеть по возвращении горы трупов своих родных и близких. Вначале они удивились, что пленник сбежал, связали его и повели на базу, а после, увидев, что все на базе мертвы и не добившись от арианина ни пары связанных слов, на орнитоптере доставили его на соседнюю базу, где он теперь и находился в клетке за лазерной решёткой. После нескольких часов пребывания там, ариане начали задумываться о том, чтоб отгородить лазерную решётку металлической сеткой, так как пленник ни с того ни с сего срывался с места и бросался на ограждение, получая сильные ожоги. Он бы уже давно умер, если бы не охранник по имени Миреал, который каждый раз отталкивал пленного арианина стволом автомата от решётки. Глубокие обугленные шрамы остающиеся от касания с лазерными прутьями покрывали значительную часть тела Лукзара, но тот либо не чувствовал боли, либо не хотел её признавать.

– Зачем ты это делаешь? – спросил второй охранник Миреала, глядя как тот, в очередной раз отталкивает Лукзара от опасной решётки. – Он безумен. Нам было бы милосерднее убить его. Он потерял сына и предал Родину, оттого хочет смерти. Позволь ему умереть.

– Да, он не в себе. – ответил ему Миреал. – Но разве можем мы судить кого-то за его действия, если этот кто-то даже не понимает что делает? Он ведёт себя странно, но это показывает, что у него есть совесть и даже если он контролируемо предал императора и нарушил приказ, то он сильно сожалеет об этом. Взгляни на него. Ты думаешь, наши императоры не простили бы его за его горячечные действия?

– Наши императоры великодушны и благородны. Многие ублюдки этим пользуются…

– Сомневаюсь, что он ублюдок. – покачал головой Миреал. – Я чувствую своей душой, что он не ублюдок, а арианин, чувствую что он заслуживает жизни и хорошего врача.

– У тебя здесь мало единомышленников. – безразлично пожал плечами его собеседник. – Никто не знает, что произошло на 12 подбазе, я бы на твоём месте был осторожнее.

«Осторожнее». Пролетевшие слова зацепились за разум Лукзара. Он никогда не был осторожным. Или был? Почему Роваин не убил его как остальных? Почему? Неужели он стал таким же чудовищем, как и его товарищ? Как Тинориан? Что если в те моменты, когда он выпадал из реальности или спал, в те моменты, о которых он не помнил, длилась его кровавая охота? От этих мыслей Лукзару становилось неприятно, он смотрел на себя как на мерзкого и гадкого червя, которого необходимо уничтожить и он прекрасно понимал теперь поступок Роваина… Они стали так похожи… Нет. Такого определённо не могло быть. Последние несколько дней или недель, он находится за решёткой, а значит, не мог причинить вред окружающим. «Но чудовище ли я? А точнее насколько я чудовище?» – так думал Лукзар, часы и дни уставившись в одну точку. Временами им овладевало отчаянье, злость или тоска по родным, временами ему казалось, что вот они – двое его сыновей Тинориан и Киноттин стоят около него и улыбаются, он кидался им навстречу и чувствовал боль от варящих и испепеляющих прутьев лазерной решётки. Видение вмиг развеивалось, а Лукзар оставался наедине со своими мыслями.

Так прошло много дней, но сегодня Лукзар понял, что этот день не такой как предыдущий. Рассудок его немного прояснился, он постарался убедить себя, что всё не так уж и плохо и Киноттин возможно ещё жив, что только он, Лукзар способен помочь своему сыну и защитить его пускай не своими руками – он больше не верил им – пускай руками других, тех, кто сильнее и умнее его.

– Мне нужно увидеть императора. – тихо сказал он обращаясь к Миреалу. Тот от неожиданности вздрогнул. Было странно слышать от пленника хоть какие-то слова. Второй охранник вместе со всеми колонистами ушёл на ужин, оставив Миреала одного сторожить пленника, и если бы Лукзар ждал подходящего момента – это был именно он.

– Императора? – удивлённо переспросил Миреал. – Вряд ли. Понимаешь, наш комтысячнер собирался тебя казнить. Тебе повезло, что умы всех наших солдат заняты другим… Фреймеры окружили со всех сторон, боюсь, что и другие базы не в лучшем положении… А в чём собственно дело?

– Я знаю, что произошло с 12 подбазой. Её уничтожило существо, сильное существо. Я боюсь, речь идёт о каком-то вирусе, и подозреваю, что я тоже заражён. Я должен сообщить об этом императору и должен отдать себя в руки учёных, чтобы они смогли победить этот вирус.

– Ты в этом уверен?

– Мой сын тоже болен… Мой второй сын может быть убит или тоже заражён. Я знаю, что мои слова звучат странно, но помогите мне.

– Я могу позволить тебе поговорить с ним по передатчику, хоть многие посчитали бы, что я глуп, и ты этого не заслуживаешь… Но не смей от меня требовать большее. Император сам решит твою участь.

– Хорошо. Я согласен. – кивнул Лукзар.

Несколько минут Миреал набирал на своём передатчике всплывающие многомерные символы, он связывался по очереди со всеми вышестоящими чинами арианского воинства передавая им слова Лукзара и замалчивая то что того объявили предателем. Старания Миреала увенчались успехом, и спустя некоторое время из передатчика сверкнул голографический луч, воссоздав фигуру императора.

– Приветствую одного из величайших императоров! – поприветствовал его громко и по-военному Миреал, опустившись на колени.

– У вас что-то случилось? – император Готвариан, несомненно, был уже уведомлен вкратце в том что случилось, но желал знать детали.

– Ваше Величество. – Лукзару поднесли передатчик, и теперь император мог его видеть. – Я не достоин отрывать вас от ваших государственных дел, и понимаю это, но я боюсь, что умалчивание некоторых фактов негативно отразится на нашем отечестве и нашей Империи.

– Говори. – кивнул император и в его глазах отразился нетерпеливый интерес ребёнка, жаждущего послушать захватывающую сказку.

Глава 15

– Держи.

Киноттин взял в руки только что испечённое яйцо какого-то гибрида. Песок на Голле был таким горячим, что для того чтобы оно сварилось, хватало всего несколько секунд, даже сквозь толщину детского скафандра Киноттин чувствовал его жар.

– Скажи, Некар, почему эти яйца не варятся? Из них же вылупляется кто-то?

Некар – высокий пожилой арианин сидел около Киноттина и пытался почистить себе яйцо, в скафандре было это сделать довольно непросто, а потому его лицо выражало сосредоточенность. Услышав вопрос ребёнка, он поднял голову к небу и задумался. Киноттин заулыбался от предвкушения, за две недели их путешествия он давно успел выучить привычки своего спутника, а данный жест означал, что их ждёт долгая и интересная беседа. Киноттин любил слушать рассказы Некара – арианина выросшего на Голле, на этой испечённой солнцем планете, любил слушать о детстве, так отличающемся от его собственного, о невероятных приключениях и опасностях, поджидающих колонистов в горячих песках. Он любил задавать вопросы обо всём на свете и всегда знал, что получит на них самый полный ответ.

– Я думаю, они хранятся не на песке. – немного подумав ответил ему Некар.

– А где? – с интересом спросил Киноттин. – Расскажи мне!

Некар улыбнулся и прищурился…

– А что если их мамы обладают ледяным дыханием? – предположил он утвердительно. – Они дуют на яйца и те немного остывают?

– Ты так думаешь? – спросил уже поверивший ему Киноттин.

– Кто знает, друг мой, кто знает. – ответил задумчиво Некар кладя яйцо в приёмочный ящичек скафандра, располагающийся недалеко от шлема. Спустя секунду лампочка недалеко от этого места загорелась зелёным светом, и старик стал мерно посасывать получившуюся смесь из специальной проходящей в шлем трубки. – Многие считают, что удивляться и верить в чудеса это прерогатива детства, но когда эти люди становятся старше, они понимают, что понятие чуда растяжимо, а наш мир настолько огромен, велик и разнообразен, что никогда не перестанет удивлять нас. Нельзя считать что то, что нормально и обыденно для нас где-то недалеко так же обыденно, возможно там всё совсем по-другому.

– Верно. – ответил ему Киноттин кивнув и закидывая яйцо в приёмочный ящичек своего скафандра. – Я когда жил на Атгате думал, что это нормально, что у нас повсюду стоят огромные дома. А здесь нет домов, нет воды… Я бы никогда не поверил, что здесь кто-то может жить.

– Чудеса, верно? – спросил его, улыбнувшись, Некар. – Чем больше ты будешь узнавать о мире, тем больше будет тебя он удивлять, бойся перестать удивляться, это будет значить, что ты остановился и не развиваешься, что ты не идёшь дальше. Любое разумное существо в нашей галактике должно удивляться. Помни это и пронеси это знание с собой, расскажи о нём другим.

– Тем, кого я встречу?

– Да. Тем существам, с которыми ты пойдёшь дальше.

Лицо Киноттина помрачнело, и он опустил взгляд на песок под своими ногами.

– Не печалься, мы обязательно встретимся. – подбодрил его Некар. – Я бы проводил тебя до твоего дома на Атгате, но, к сожалению, меня отпустили совсем ненадолго. Моя работа стоит, а я должен ходить в рейды и собирать циод для нашей империи. Семьдесят первая база довольно безопасна, если есть здесь вообще какое либо безопасное место. Тебя посадят на звездолёт, и ты полетишь к своей маме, ты ведь соскучился по ней, верно?

– Да, очень… А ещё по Тинориану. Я так давно не видел его… Однажды утром я проснулся и не нашёл его. Может быть, он сам улетел уже к маме? – с надеждой спросил Киноттин, глядя в глаза Некару.

– Я не могу этого знать. – ответил Некар, по его лицу скользнула и тут же пробежала тень тревоги. Исчезновения с 11 базы приобрели завидную тенденцию, глава колонии в тандеме с коммерганером приняли решение срочно отправить ребёнка на безопасную базу и эвакуировать с планеты. Саму 11 базу часто атаковала орданская авиация и шансы на то, что космолёт не собьют на взлёте, были минимальны. Некоторое время коммерганер ещё надеялся, что удастся отвоевать небо над Голлой целиком и полностью, но с каждым днём надежды на это таяли. Когда же раненых от воздушных ударов стало так много, что пришлось оборудовать под лазарет столовую, где недалеко был собственный кабинет коммерганера и где жил Киноттин, коммерганер понял что пора предпринимать решительные меры. Укрепила его уверенность череда исчезновений солдат с 11 базы и мрачные рассказы сборщиков циода. Коммерганер понимал, что база обречена и то, как скоро погибнут её жители лишь вопрос времени, понимал это и Некар, именно этим объяснялась его задумчивость последнее время. Момент расставания с Киноттином приближался, а он успел уже сильно прикипеть душой к этому любознательному и жизнерадостному пареньку. Некар потерял своих детей в песчаной буре много лет назад, а Киноттин сильно напоминал ему его сына в детстве. Увидит ли он его ещё? Некар знал, что скорей всего он тоже обречён на смерть на этой базе, но смерть давно не пугала его, он больше переживал о Киноттине, а потому, пока мальчик спал, перелил ему половину воды из своего контейнера на скафандре. «Бедный ребёнок, ты должен выжить» – думал Некар, понимая, что оставшейся воды уже не хватит на обратную дорогу. А потом он глубокомысленно молчал, слушая удивлённые возгласы и предположения Киноттина о том, что датчик, наверное, сломался, раз показывает большее значение, Некар не мог соврать, как не мог и сказать правды, в арианском кодексе чести нет особых правил для общения с детьми.

– Это те ариане, с которыми я пойду дальше? – прервал его мысли Киноттин – указывая на еле заметную точку на горизонте.

– Надеюсь что да. – ответил ему Некар покручивая колёсико у бинокля – синей пластины опустившейся сверху на обзорное стекло скафандра. – Да, это они. – добавил он спустя пару минут, захватив в поле обзора клостер и рассмотрев внимательно водителя.

Когда клостер подъехал ближе, из его кабины вышел приземистый арианин пожилого возраста, но намного моложе Некара, обменявшись скупыми приветствиями, он отвёл Киноттина в машину и умчался, оставляя за собой тонкие цепочки следов от антигравитонов. Некар смотрел вслед уносящемуся клостеру. «Вот он и в безопасности» – думал Некар. «Вот он у меня.» – думал водитель клостера бросив взгляд на мальчика. Тот опустил голову на грудь и, прикрыв глаза, мирно посапывал, долгая дорога, несомненно, утомила его и лишила сил.

«Пускай отдохнёт. Ему нужны чистый разум и чистая голова. Всё ещё не верится. Такое везение… Сколько раз я просил у империи поддержки моих исследований и всё безрезультатно. Министр боится, что это может пагубно повлиять на подопытных, что у них сформируется ложное представление о реальности. Он не способен оценить всё величие перспективы, которое откроется в случае удачи эксперимента. Это бы могло приподнять завесу тайны над нашей историей, над тем, кто мы и какими мы созданы, на то насколько важна роль воспитания детей, накопление ими опыта, сам процесс наложения. Этот ребёнок просто подарок для меня и моих исследований, то, что я услышал о нём и мне разрешили его забрать якобы на Атгату всё это непременно подарок судьбы. Конечно, он не совсем маленький и эксперимент будет не очень чистым но, несомненно, показательным. К счастью нельзя отследить, куда ребёнок отправится, а отправится он не Атгату, он полетит в семью негуманоидов, моих верных товарищей. Хароны и орданы, наконец, разрешили колонистам покинуть Голлу, пытаются, проявив благосклонность к мирным жителям, уговорить арианских императоров пойти на мировую. Мой друг капитан корабля изменит курс следования, и потом мы посмотрим, каким вырастет этот парень. Надеюсь, что я доживу до этого момента, до этого момента моего триумфа.»

Глава 16

Император орданов Аргас-ди-Вейри сидел в парящем кресле недалеко от трона и смотрел в потолок. Вся его поза и всё его поведение показывало то, что он был явно чем-то опечален. Лицо императора было покрыто какой-то пеленой грусти и задумчивости, которая вместе с надвигающимся мраком за окном очень хорошо дополняли друг друга. На улице уже почти стемнело, но император не спешил включать освещение, только под потолком стайками суетились, светя зелёным цветом, крошечные светлячки. Свет от них падал вниз, перекрывал друг друга, и создавалось такое ощущение, будто вся комната находилась на уровне воды, по которой шли, меняя своё направление, волны. С характерным тихим вжиком, справа разъехались створки двери и в тёмную комнату дворца жёлтой дорожкой ворвался свет из соседнего коридора.

– Ваша Светлость, получены данные от выловленного шпиона цивилизации Зао… – быстро проговорил вошедший начальник шпионского штаба, поклонившись.

– Погоди, не торопись, куда ты торопишься? Лучше присаживайся напротив, и поговорим нормально.

– Скажи мне, Воскас-фон-Ривер, как ты думаешь, хорошо быть императором Империи Орданов? – спросил император задумчиво после того как Воскас опасливо присел рядом.

– Я никогда не думал об этом Ваше Величество мне не нужен такой титул, всё равно я не стану в этом лучше чем Вы. – изо всех сил скрывая собственный страх пробормотал он.

– Ложь, Воскас, наглая ложь. – протянул улыбаясь император. – Но я то тебя с детства знаю, ещё с тех времён как мой отец привязал ко мне собственную охрану и запрограммировал её не исполнять моих приказов, а только его. Боялся, что я захочу править раньше положенного срока. Тебе то он доверял и я доверял тебе, мы играли вместе и были друзьями, и поэтому сейчас я обращаюсь именно к тебе, не желая слышать чьей бы то ни было лжи. Так что, Воскас? Хорошо быть императором?

– Наверное… Император же полностью свободен и у него есть всё что он хочет, а ещё… – Воскас-фон-Ривер удивлённо замолчал, так как император резко встал и подошёл к окну.

Там, так как погода была хорошей, множество узких зданий, подобно винтам торчали из снега, образуя нечто похожее на непроходимый лес. Кое-где уже включили свет, и теперь все дома были в светлых огоньках. Спиральные выступы на каждом доме теперь тихонько мерцали. По некоторым из них вверх друг за другом ползли рекламные ролики, рассчитанные на обладателей каплевидных летающий машин каплеров, пропускающих через продолговатые, расположенные в несколько рядов горизонтальные прорези синее свечение, представляющее собой специальные молекулы, которые и толкали машину вперёд.

– Посмотри. – проговорил император повернувшись корпусом и указав рукой в сторону окна. – Знаешь, чего хотят все эти гуманоиды? Они хотят власти, безраздельной власти, они так и ждут, чтобы захватить её, и ты знаешь это! Стоит только раз ошибиться, только раз показать в чём-то свою несостоятельность и они тут же начинают считать всю династию гнилой и торопятся её сменить. Арианских императоров охраняют хорошо обученные воины атхарбены, а у нас слуги и охранники биороботы, поскольку верить нельзя никому. Я уже двадцать пять лет живу отдельно ото всех, от своего отца, матери, двух младших сестёр и жены, которая нужна императору лишь для продолжения рода. За последний год 50 заговоров, 50! А ариане будут ещё удивляться, почему я бросил свою жену и сестёр в тюрьму, хоть они ничего и не сделали. Я их же даже на другую планету сослать не могу, и они знают почему, потому что в любую минуту может начаться смута, а как же мой народ? Он же ведь не переживёт смуту. Так что, жизнь императора не так сладка, как может показаться…

– Я не отрицаю, но Вы, Ваша Светлость, здорово справляетесь со своей работой, всегда заботитесь об орданах, мы уже таких высот достигли! Наши колонии повсюду, нас ценят, уважают и боятся и всё это благодаря Вам, мой Величайший из Императоров!

– Ты умеешь говорить приятные вещи. – ответил с улыбкой Аргас-ди-Вейри. – Ладно, иди, и ты сам знаешь, какие у нас правила насчёт информации.

– А как же доклад?

– У меня нет настроения тебя слушать, приходи попозже и подготовь отчёты о наших поставках глегаря, разумеется, не подлинные, а то кумоны протестуют и требуют компенсаций.

– Конечно, Ваша Светлость! Я не имею права больше Вас тревожить и вторгаться в ваши мудрые размышления своими несвоевременными вступлениями.

– Доклад подождёт. – подумал Аграс-ди-Вейри, как только начальник шпионского штаба покинул комнату. – Сейчас у меня есть проблемы и поважнее. Кто-то готовит опять восстание, я чую это, а моё чутьё никогда не подводило меня. Воскас-фон-Ривер ничего мне не докладывал об этом, но вряд ли что-то укрылось от его всевидящего ока. Нельзя было не заметить, как он заволновался, когда я просил его насчёт доли императора. Если он причастен к заговору, то скорей всего сейчас думает, что я его подозреваю и знаю что-то, а значит, это даст мне время выяснить детали и основательно подготовиться к покушению на меня. Повезло же моему деду, он развил своё чувство эмпатии до такой степени, что умел слышать чужие мысли. Жаль, что он не смог сохранить эту свою способность в тайне, в нашем мире, где каждому есть что скрывать, подобные знания равнозначны преступлению.