Текст книги "История книги от ее появления до наших дней. История книги на Руси (сборник)"

Как велики размеры производства «лубочной литературы»?

В Москве насчитывается до 10 издателей, занимающихся исключительно производством книжек и картинок для народа, а именно: Сытин, Абрамов Андрей, Абрамов Василий, Губанов, Морозов, Лузина, Барков, Меньшиков и Анисимов.

Книжная и картинная торговля Сытина по размеру производства занимает первое место. В типографии и хромолитографии Сытина работает до 200 человек рабочих, при 14 печатных машинах. Каталог печатаемых Сытиным книг отличается чрезвычайным разнообразием. В типографии Сытина печатаются книги учебные, святцы, духовно-нравственные книги, книги общеполезные, романы, повести и рассказы, драматические произведения, песенники, сборники стихотворений, оракулы, сонники, гадатели, письмовники.

Кроме того, под рубрикой «улучшенных народных книг» в каталоге значатся новейшие произведения Л. Н. Толстого, Гаршина и др.; далее идут картины двунадесятых праздников, царские портреты, портреты русских писателей, народные картинки, и, наконец, альбомы для вышивания по канве, поминальники и разные записные книжки.

Русское общество лишь весьма недавно заинтересовалось вопросом: что читает народ?

Народные былины, песни, сказки, пословицы и т. п. собраны тоже сравнительно недавно.

Когда в двадцатых годах, в подражание известной народной сказке, Пушкин написал «Руслана и Людмилу», тогдашние критики «пустили шип по-змеиному».

Один из них в «Вестнике Европы» писал, например: «прошу обратить внимание на новый ужасный предмет, который, как у Камоэнса "Мыс бурь", выходит из недр морских и показывается среди океана российской словесности… Возможно ли просвещённому, или хоть немного сведущему человеку терпеть, когда ему предлагают новую поэму, писанную в подражание Еруслану Лазаревичу?»

Как видно из вышеприведённого перечня рубрик каталога, Сытин старается главным образом приспособиться к потребности и вкусам своих многочисленных покупателей, и не гнушается ничем, лишь бы только удовлетворить спросу: издаёт, например, «альбомы для вышивания по канве», «поминальники» и т. п.

Но этого мало. Сытин раздробил книжную торговлю, можно сказать, до последних пределов. Так называемые «мелкие книги» отпечатываются в четверть печатного листа и в оптовой продаже стоят 50 к. за 100 книг. Затем идёт «листовик», который печатается в 1 печатный лист, книги в 2 печатных листа, и т. д.

У Сытина издаются книжечки ценой в четверть копейки, в полкопейки, в 1 копейку и т. д., оканчивая 1 рублём и дороже.

При такой раздробленности производства немудрено, что Сытин ежегодно отпечатывает: разных книг – 10 000 000 экз., «божественных» картин – 1 000 000 экз., светских картин 850000 экз. Самые дешёвые картинки для народа под именем «простовика», продаются по 50 копеек за 100. После отпечатания «простовик» отдаётся в некоторые подмосковные села и деревни для раскрашивания. Этим делом занимаются крестьянки села Никольского, Кучина, Кожухов и др. Работают зимой и осенью – по окончании полевых работ. «Цветильщицы» за окраску картин взимают по 1 рублю с 1000.

Получив из Москвы картины, «цветильщицы» не задумываются над тем, как получше раскрасить их. В своём распоряжении «цветильщицы» имеют только четыре краски: сурик, фуксин, зелень и куркуму, при этом никаких смешений этих красок они не делают.

Раскрашивание картин производится «от руки», «с маху». Пуская в дело кисть, «цветильщицы» мажут на «простовике» нужное и ненужное: всё, что попадётся на пути размаха кисти.

Выкрасив всю партию картин одной краской, начинают красить её другой краской, затем третьей и, наконец, четвёртой. Ограниченность числа красок заставляет цветильщиков простовика окрашивать предметы такими красками, которые нисколько не соответствуют действительности, натуре предмета; и так как при этом никаких теней на картину не кладётся, то окрашенные места простовика имеют вид сплошных цветных пятен, за которыми иногда бывает довольно трудно разглядеть самый рисунок. Чтобы представить себе работу цветильщика простовикового сорта картин, возьмём для примера общеизвестную картинку «как мыши кота хоронят» и посмотрим, что делает с ней цветильщик.

Громадный кот, лежащий на дровнях посередине картины, окрашивается им в зелёную краску; вереница же мышей, которые везут кота, стоя на задних лапках, раскрасятся таким образом, что первый мышонок будет, допустим, красный, второй – желтый, третий – зелёный, четвёртый – темно-красный; затем следуют те же цвета и в том же порядке, как и первый раз.

Цветильщицы делят картины по содержанию на божественные и светские.

Светские картины подразделяются на «виды», т. е. пейзажи, на «критику», т. е. картины сатирического или юмористического содержания, «войну», «конницу», «портреты» и т. п.

В течение недели мастерица окрасит 1500 картин.

По переписи 1869 года, в Московском уезде цветильщицы раскрасили до 3 000 000 простовика и других картин.

Простовик печатается на дереве; бумага, употребляемая для него, не клееная, очень низкого достоинства.

За раскраску картинок цветильщицы получают следующую плату:

При такой ничтожной плате цветильщица, с помощью малолеток, может заработать 2 рубля в 1 неделю.

В последнее время промысел цветильщиков падает: его вытесняет машинное производство. И только раскрашивание простовика по-прежнему остаётся всецело в руках цветильщиков.

Спрос на простовик среди народа значительно уменьшился под влиянием наплыва более лучших картинок.

Стоимость производства «лубочных картин» определяется так: бумага на 1000 картин – 2 р. 75 к., печать – 1 р., цветильщицам – 1 р., итого 4 р. 75 к., между тем продают картины оптом по 5 руб. за 1000 картин. Окраской или «цветкой» картин в упомянутых селах занимаются даже 5–6 летние мальчики и девочки: 1000 картинок они успевают выкрасить в 3–4 дня. Всего этим занимается около 100 семей крестьян.

Расходятся в продаже преимущественно книги «духовного содержания», «листовик», т. е. в 1 печатный лист, а из картин идут «божественные» и царские портреты. Календари тоже бойко идут, например, у Сытина до 1500 000 календарей в год, у Лузиной до 500 000. Календари имеют разные названия, например, «народный календарь», «мелкий календарь», «двойной» и т. п. Есть календари в оптовой продаже в полкопейки ценой.

Каждый издатель народных книжек имеет несколько «писателей», «сочинителей» или, как их ещё называют, «алтынных литераторов». Они пишут от 10 до 20 произведений ежегодно, с платой от 3 до 5 и 25 рублей за 1 печатный лист. Морозов, например, за маленькую брошюрку, народную книжку по случаю 900-летней годовщины крещения Руси, уплатил автору 5 рублей. На обложке обозначены инициалы автора.

– Что ж, он сам составил?

– Бог его знает! Понадёргал где-нибудь!

– Сколько отпечатали?

– Двенадцать тысяч экземпляров!

– Почём будете продавать?

– По и рублей за 1000.

Рисунки на «сорочках» народных книг делаются по указанию самого автора, или же по мысли художника. Обыкновенно самый «патетический момент» рассказа воспроизводится на «сорочке» книги. Сытину одни художники обходятся до 10 000 рублей в год.

Некоторые книги идут более или менее постоянно, ровно. Так, например, у издательницы Лузиной, наследницы Шарапова, существует с 1840 года известная народная книжка «Кащей бессмертный» которая ежегодно расходится в 20 000 экземплярах.

В последнее время производство народных книжек несколько приутихло благодаря огромному распространению сочинений Пушкина. В народе Пушкин расходится более в прозе, нежели в стихах.

Кроме полных собраний сочинений Пушкина петербургских и московских издателей, некоторые из народных издателей выпустили по дешёвой цене ряд отдельных произведений Пушкина.

Маракуев, например, издал «Капитанскую дочку» – 10 копеек, «Полтава» – 5 коп. «Медный всадник» – 3 коп.

Сытин издал: «Сказку о рыбаке и рыбке», «Арап Петра Великого», «Гробовщик», «Капитанская дочка» и т. д.

Морозов издал:

«Барышня-крестьянка» 2 коп.

«Цыгане» 2 коп.

«Братья разбойники» 2 коп.

Из петербургских издателей для распространения Пушкина много потрудился Ф. Павленков, который издал Пушкина отдельными произведениями, ценой от 1 копейки до 20. Кроме того, некоторые произведения Пушкина изданы им роскошно, с иллюстрациями на каждой странице, как, например, «Капитанская дочка».

Таким образом, сбылись слова поэта:

 
Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастёт народная тропа.
 

Спрос на последние рассказы Л. Толстого в народе значительно уменьшился. Не знаю, насколько верно, но по словам одного издателя народных книжек, рассказы Л. Н. Толстого простой народ перестаёт покупать потому, что они «надоели уже со своими поучениями». Годовое производство народных книжек и картин простирается на сумму: Сытин от 200 000 до 300 000 рублей, Абрамов —150 000 р., Лузина 15 000 р., Барков 30000 руб., Морозов 25 000 р. Все пятеро издателей ежегодно производят на 665 000 р. народных книг и картин.

Сбытом этого так называемого «московского книжного товара» занята бывает не одна тысяча рук. Сытин имеет до 2 000 постоянных покупателей, рассеянных в разных местах империи; из них некоторые живут в Сибири, на Кавказе и даже на Амуре.

Морозов торгует, преимущественно по монастырям, духовно-нравственными и назидательными книжками, «житиями» святых; он имеет до 200 постоянных покупателей. Заметим, что постоянными покупателями они называют таких, счета и адреса которых внесены в конторские книги.

Все издатели народных книг посылают свой товар на главнейшие русские ярмарки, или по крайней мере на Нижегородскую. Морозов посылает своего приказчика с книжным товаром на следующие ярмарки: Нижегородскую, Мензелинскую, в городе Уфе (открывается 26 декабря), Ирбитскую в городе Ирбите Пермской губернии (открывается 1 февраля), Урюпинскую (открывается в Крещение). На упомянутых ярмарках он распродает товару: на Нижегородской ярмарке на 10 000 р., Мензелинской – 5 000 р., Ирбитской – 5 000 р., Урюпинской – 4000 р.

Здесь кстати заметим, что в 1886 году на Ирбитской ярмарке всяких вообще книг, а также эстампов, картин и музыкальных инструментов распродано было на 50 000 рублей. Принимая во внимание многомиллионные обороты с другими товарами, невольно бросается в глаза, что книжная торговля на Ирбитской ярмарке занимает последнее место. Очевидно, спрос на книги в Сибири весьма слабый.

Непроданный товар передвигается с одной ярмарки на другую, оттуда – на третью и т. д.

Провоз книг из Москвы на Нижний Новгород водой обходится в 26–28 коп. с пуда, из Нижнего Новгорода в Мензелинск – 40 коп. с пуда, в Ирбит – 60 коп. и т. д. Зимой плата за провоз увеличивается.

Вся торговля народными книжками и картинами на Нижегородской ярмарке простирается никак не менее 100 000 р. в год.

Как известно, в земледельческой России хлеб – главнейшее богатство крестьянина. Пошлёт Бог урожай – и крестьянин обеспечен, нет урожая – и крестьянин бедствует. Замечено, что спрос на книжный товар вполне обусловливается состоянием урожая. В урожайные годы книги в известной местности идут больше, чем в другой, где неурожай.

Интеллигентный человек покупает книгу в книжных магазинах; народ наш ничего этого не знает, книжный товар ему доставляют «ходебщики» и «офени», а при случае и «коновалы»; эти последние, отправляясь по деревням лечить лошадей, забирают с собой и кое-каких книжек и картинок. Если у крестьянина не случилось денег, коновал предлагает выменять книжку на разные сельские продукты, например, на рожь, холст, свиную щетину, и т. п. Понятно, при этой мене коновал себе охулку на руку не положит, сдерёт за книжку втридорога.

Картинной и книжной торговлей занимаются самые бедные крестьяне: коробейники. Такие офени, закупив товара на какие-нибудь 5 рублей, пробавляются им от осени до весны. Название «офени» происходит от торговцев-венгров из города Офена: они ходили во Владимирской губернии и первые начали называть себя офенями. Потом это название перешло на туземных торговцев-ходебщиков.

Распродав весь свой товар вразнос в неделю, много в две, офени вновь закупают товара на 5 рублей, а вырученный барыш идёт на прокормление себя и своей семьи.

Весь расчёт сводится к торговому обороту.

Покупка московского книжного товара на 5 рублей:

На право торговли офени получают от губернаторов свидетельство.

Главное качество, требующееся от коробейника, это говорливость, соединённая с известной долей навязчивости. Офеня за словом в карман не лезет и усиленно расхваливает свой товар.

Имея дело с разными народами, населяющими окраины России, офени нередко выучиваются говорить по-польски, по-немецки и т. д.

Кроме того, известно, что офени имеют издавна свой собственный язык, тайны которого они стараются скрыть от непосвящённых.

Сущность офенского языка заключается в условном употреблении одних русских слов вместо других (например, рюмка называется аршином, лошадь – остряком, армяк – шерстяком, дверь – скрипотой, лето – теплухой, и проч.), в лексическом отношении это тот же русский язык.

Этот особый язык, которым славятся офени, придаёт им некоторый оттенок таинственности, загадочности и сектантской замкнутости.

Неграмотные офени имеют особенные письменные знаки, которыми отмечают на обороте цену книги или картины. Вот эти знаки:

В земледельческой России не только во всех уездных городах, но и в некоторых губернских, торговцы «галантерейным товаром» являются в то же время и книгопродавцами. Где-нибудь в глуши, у этих «галантерейщиков» находятся и склады народных книжек и картинок.

Эти склады находятся не на видных местах, как, например, на Невском проспекте или на Кузнецком мосту; эти склады вовсе не похожи и на те книжные магазины в губернских городах, над которыми красуются вывески; нет, эти склады находятся в захолустьях нашего обширного отечества. Неведомые публике, склады эти зато усердно посещаются офенями, которые и запасаются тут продуктами печатного станка для немногосложных потребностей русского народа.

Московские издатели народных книжек и картинок снабжают своим товаром и Петербург, где его покупают торговцы Апраксиного рынка. Петербургские разносчики торгуют книжками преимущественно во время народных гуляний, например, на Марсовом поле, где книги на продажу раскладываются прямо на земле, на рогоже.

В Москве разносной торговлей народных книжек и картинок промышляют так называемые «фарисеи». Это – московский тип: фарисеями в Москве в насмешку называют лиц, не имеющих ни определённых занятий, ни места жительства, и поддерживающих своё существование разноской народных книжек и картинок по трактирам и постоялым дворам.

Ежедневно из подмосковных деревень приезжает в Москву масса крестьян, особенно много их бывает в базарные дни недели, по средам, пятницам и воскресеньям, когда крестьяне привозят для продажи разные сельские продукты. Распродав товар, крестьянин заходит в трактир. Сюда являются и фарисеи, предлагая купить какую-нибудь дешёвую книжку. Обыкновенно фарисеи рано утром, как только открываются книжные магазины, бегут на Никольский рынок (главный очаг народной литературы: тут находятся книжные лавки Сытина, Абрамова, Морозова и друг.). Закупив товара, они отправляются по трактирам, где обходят все столы, предлагая посетителям купить что-нибудь. Распродав товар, фарисеи снова бегут на Никольский рынок. Фарисеи ходят и на рынках.

Однажды нам приходилось наблюдать одного фарисея на Никольском рынке. Уже вечерело. Единственные завсегдатаи Никольского рынка – «серая публика» – расходилась по домам. Разносчики и бабы-торговки непроданный товар несли домой. Книжные лавки уже были заперты. Мимо меня прошмыгнул человек, невольно обращавший на себя внимание: босоногий, с расстегнутым воротом, откуда виднелось грязное тело, штаны засучены были до колена, волосы растрёпаны, одной рукой подмышкой он держал засаленную папку с книгами, в другой руке – несколько лубочных картинок.

– Кто это?

– Книжник! Фарисей!

Услышав, вероятно, прозвище, фарисей вернулся.

– Барин, поддержите коммерцию: купите что-нибудь.

– Что у тебя есть?

– Вот Пётр Великий, преобразователь России. Тут изображена вся его деятельность… Вот календари по копейке штука!

– Что у тебя больше расходится?

– Календари ходко идут. Себе стоит полкопейки, а продаёшь по 1 копейке. Простой народ покупает их на папиросы!

– Много выручаешь в день?

– Четвертак, а по праздникам – и полтинник! Прокормиться хватит! Ночую в «Аржанове», за пятачок.

– Где продаешь товар?

– По трактирам! В день-то трактиров пятьдесят обегаешь!

Производством народных картинок славится и слобода Мстера Вязниковского уезда Владимирской губ. Здесь работа эта началась в 1840 году: крестьянин Голышев открыл книжную и картинную торговлю и картины получал из Москвы.

Первоначально его дочери, а потом другие бедные девочки начали раскрашивать картинки. Этот промысел увеличился, и теперь составляет исключительную женскую работу; работают не только на Голышева, но и на московских, вязниковских, холуйских и мастерских книго-картинных торговцев.

В 1858 году Голышев открыл для печатания народных картинок литографию; ежедневно из этой литографии выходит до 3 000 народных картинок, раскрашиванием которых занимается более 200 человек.

Девочки начинают работать с 10-летнего возраста и зарабатывают от 50 к. до 1 p. 50 к. в неделю. В летнее время работа обыкновенно уменьшается по случаю занятия огородничеством. Навык цветильщиц доведён до некоторой степени совершенства, они умеют составлять краски; ими раскрашивались присылаемые сюда рисунки издания С.-Петербургского общества любителей древней письменности; также ими раскрашены: «Житие Александра Македонского», «Житие Асафа царевича», они же принимали некоторое участие в раскраске изображений «Житие Николая чудотворца», за экземпляр которого платилось по 200 рублей.

Годовое производство народных картинок в слободе Мстере, деревенской литографии Голышева, выражается следующими цифрами:

30 000 картин под названием «литография листовая»,

35000 картин под названием «праздники и конница»,

150 000 картин под названием «простовик»

20000 тетрадей: гадательных книг, «Соломонов», сонников и т. п.

Итого 550 000 экземпляров.

Картинки отпускаются офеням по следующим ценам:

Литография листовик 4–4 р. 50 к. за 100 штук.

Праздники и конница 6–6 р. 50 к. за 1000

Простовик 4–5 р. за 1000

Тетради гадательные 9-11 р. за 1000

Как видно из приведенной стоимости росписи картинок, деревенская литография Голышева фабрикует картинки самого низшего сорта, доступные по своей цене каждому простолюдину.

«Офени больше выручают от продажи 1000 картинок самого низшего достоинства, чем от сотни высшего сорта; на дешёвые картинки офеня встретит покупателей в каждом захолустье, в каждой деревне, во всякой избе или мазанке, в каждом кабаке, трактире и постоялом дворе. На высшие же сорта ему приходится выискивать покупателей и оставаться с пустым карманом».

«Офеня знает, что икон в 6 копеек и картин в полкопейки с небольшим он продаст каждый день понемногу, отчего в барышах у него останется уже рубль; между тем как картин высшего достоинства он не продаст и десятка. Отсюда очевидно, что ему совершенно не к лицу хорошая литография или изящный рисунок: тогда покупщик-мужичок, пожалуй, ещё задумается над картиной, а теперь он берет ее даже не торгуясь».

«Литография могла бы производить и картины высшего достоинства, но при сказанных условиях это невозможно; это значило бы навсегда бросить производство, ибо офени перестали бы быть покупателями» (Голышев, «Картинное и книжное народное производство», «Русская Старина», 1886 г., март).

При таких же условиях, наряду с картинами работаются и распространяются образа или иконы для простого народа, низкой работы, фабрикуемые в селе Мстере, Холуе и Палехе, под названием «суздальского богомазания», продаваемые по цене, едва покрывающей стоимость затраченного на них материала.

Иконное ремесло в сл. Мстере и особенно в Холуе составляет господствующий промысел. Образа самой низкой работы и дешёвой стоимости, вознаграждающей единственно от значительного сбыта, распространяются через посредство офеней по всей земле русской.

О слободе Холуе г. Максимов говорит: «пишет образа и мой хозяин, у которого я нанял светелку; пишут образа во всех домах и не пишет их только мельник (но и он писать умеет) и то потому, что сделался мельником».

Иконным мастерством крестьяне занимаются круглый год. Иконопись производится всеми возрастами: мальчики 8-9-летнего возраста начинают уже писать иконы.

К технике иконописи применяют в широкой степени принцип разделения труда. Почти всегда иконные мастера подразделяются на два сорта: одни мастера – «личники», а другие – «доличники»; редко можно встретить, чтобы один мастер написал всю икону: обыкновенно один пишет только лица, а другой – платье, одежду.

Кисти, как необходимая принадлежность при работах иконописи, бывают пяти разных сортов.

Кисти употребляются беличьи; от долгого употребления они делаются тупыми.

Кисти изготавливаются в сл. Холуе; их работают женщины, что и составляет для них порядочный промысел, так что часто мужчина-иконник не в силах заработать столько, сколько выработает на кистях женщина.

Беличьи хвосты для кистей покупаются на Нижегородской ярмарке по 30–35 р. за пуд.

Для иконописи употребляются доски еловые, сосновые, ольховые и частью, по особому заказу, липовые и кипарисовые. Доски привозятся в большом количестве, и особенно зимой, в великом посту: привоз бывает по 20 возов и более; в каждом возу укладывается от 300 до 600 досок, которые доставляются преимущественно из Вятской губернии.

Иконописание производится так.

Доска загрунтовывается алебастром, на грунтовку накладывается рисунок. Лист бумаги, на которой проколот иглой контур иконы, наклеивают на доску, затем по рисунку бьют мешочком с толчёным углем; черная пыль проходит сквозь игольные скважины, оставляя отпечаток изображения. После этого пишут «до-личное», т. е. платье; по окончании «доличного» икона переходит к другому мастеру, и затем покрывается олифой. Хорошей работы икона проходит через руки мастеров более 100 раз.

Иконы подразделяются на несколько категорий иконописи и вместе с тем – по ценности.

Иконы «полномерные»: величиной и вершков длины и 9 вершков ширины, цена гуртом 25–30 р. за 100 икон.

«Маломерок»: величиной 8,5 вершков длины и 7 вершков ширины, за 100 икон от 15 до 20 рублей.

«Десятерик», длина 7 вершк. ширина 5 вершк.; цена 7-10 р. за 100 штук.

«Девятерик» и «осьмерик», длиной 5 вершков, шириной 4 вершка; цена 100 икон от 3 до 4 рублей.

«Листоушка» – самые маленькие образа: от 1 до 2 и от 3–4 вершков; цена 1–3 руб. за 100 икон.

Иконы пишутся чрезвычайно быстро и сбываются, как говорят иконники, «не счётом, а возами». Недаром они в народе слывут под именем «богомазов». Среди иконописцев обращают на себя внимание так называемые «старинщики»: они занимаются контрафакцией старинных икон и сбывают свои произведения в Москву и Нижегородскую ярмарку.

Для раскольников «старинщики» пишут вновь «старинные иконы», подновляются древние повреждённые от времени иконы: это называют они «починкой»; покупают древние иконы повсюду у офень, которые привозят старые иконы из разных мест России. Цена «старинных икон» доходит до 1000 р. за штуку.

Для руководства к иконописи у иконников существуют с давнего времени рукописные подлинники, в которых описываются изображения святых.

Сл. Холуй производит самый низший и дешёвый товар так называемой суздальской живописи. Дешевизна и скорость работы, выходящая из границ всякого вероятия, составляют предмет народного юмора, выражающегося в разных анекдотах и поговорках насчет этих художников, прозванных в народе «богомазами».

При невероятно низких ценах (например, 6 копеек за икону в четверть аршина величиной, изображающую несколько ликов святых), едва превосходящую стоимость материала, не понимаешь, какое может остаться вознаграждение за труд; прибыль происходит единственно от массы и быстроты этого производства, мгновенно превращающего возы леса в возы с иконами, т. е. доски – в «деки».

Огромное требование на иконы поддерживается всеобщей насущной потребностью многомиллионного русского народа, в котором каждый нищий скорее согласится обойтись в своём углу без куска хлеба, чем без «божницы».

К тому же иконопись – одно из тех производств, где трудно ожидать конкуренции машинного производства. Народные картинки, как мы видели, фабрикуются при помощи паровой машины; в этом отношении иконописи ничто не угрожает.

Число икон, производимое ежегодно Холуём, достигает до 1000 000 экземпляров. Иконописцы-холуяне говорят, что они пишут письмом греческим, «подвизантийским», а что другие пишут письмом «живописным» и «фряжским».

Мастер греческой живописи держится старых оригиналов и руководствуется старыми эстампами. Он старается, чтобы не было ни живых цветов, ни ярких красок, лица бледные, фигуры тёмные, потому что «в таких святости больше видно». Письмо «живописное» руководствуется фантазией иконописца, оттого – большая свобода поз, более натуральные цвета ликов, большая живость и блеск красок. «Фряжская» живопись занимает середину между этими двумя родами иконописи.

Проворный мастер вырабатывает до 3,5 руб. в неделю, и пишет до 150 «лиц» или «доличников»; пишущий только 60 или 70 «лиц» или «доличников» считается иконописцем вялым и ленивым.

История русской газеты (а вместе с тем и журналистики) ещё ждёт своего исследователя.

Чтобы дополнить картину печатного дела в России, следует упомянуть и о русской периодической прессе.

Разные периодические издания в России в 1889 году распределялись по городам в следующем порядке:

В настоящее время всех журналов и газет выходит в России, за исключением Финляндии, 668; из этого числа 405 изданий выпадает на долю провинции и 263 – на Москву и Петербург.

Из 405 провинциальных журналов и газет 152 выходят на иностранных языках: более всего на польском – 75, затем на немецком – 39, на эстонском —12, латышском – 7, армянском – 6, грузинском – 4, французском – 2, древнееврейском – i; шесть изданий выходят одновременно на двух языках: русском и одном из следующих: польском, татарском, молдаванском, киргизском и сартском.

Из 253 провинциальных изданий на русском языке только 79 принадлежат частным лицам, остальные издаются различными правительственными и общественными учреждениями; сюда относятся: «Губернские Ведомости» – 70, «Епархиальные Ведомости» и другие издания духовного ведомства – 54; циркуляры по учебным округам – 9, издания земские —13, издания городской полиции – 4, известия и труды университетов и других высших учебных заведений – 7, издания учёных и других обществ —17.

Из частных провинциальных изданий – литературно-политических газет насчитывается 47.

Все периодические издания выходят в России в 94 городах. Остальные 1180 городских поселений никакого участия в издании газет и журналов не принимают.

Подобно книгоиздательству, и русская пресса утвердилась преимущественно в Петербурге и Москве; затем более развилась печать на юге и на западных окраинах государства; в этом отношении первое место принадлежит Привислянскому краю и его умственному центру – Варшаве, которая по числу изданий оставляет позади даже Москву, где выходит всего 70 журналов и газет, тогда как в Варшаве их 74. На юге следует назвать Киев (20 изд.), Одессу (19 изд.), Тифлис (14 изд.) и Харьков (10 изд.). На востоке – Казань (10 изд.).

В отношении к общему числу жителей в Европейской и Азиатской России одно издание приходится почти на 500 000 человек.

Что касается до продолжительности русских периодических изданий, то заметим следующее: каждый год обыкновенно разрешается 20–40 новых изданий.

Следовательно, в десятилетний период их должно народиться 200–400. Однако большая часть новых изданий существует не более двух лет, а многие, хотя и считаются существующими, но в действительности едва влачат своё существование. Из опубликованных данных видно, что от 1 до 5 лет у нас существуют 147 изданий, от 6 до 10 лет 107 изданий и т. д., свыше же 100 лет существуют всего только 4 издания: «С.-Петербургские Ведомости» и «St.-Petersburger Zeitung» выходят 163 года, «Московские ведомости» —134 года и «Rigasche Zeitung» —114 лет.

Старейшими из провинциальных периодических изданий, кроме упомянутой «Рижской Газеты», надо считать «Rigasche Stadtblatter» («Рижские городские листы»), издаваемые рижским литературно-критическим обществом с 1810 года, польскую газету «Kurjer Warszawski» («Варшавский курьер»), разрешённый в 1821 году, «Одесский Вестник», выходящий с 1826 года.

В каком количестве экземпляров может расходиться русское периодическое издание?

Едва ли не самым наглядным примером нашего умственного преуспевания, после освобождения крестьян от крепостной зависимости, служит рост русской журналистики. Возьмём хотя бы только последнее двадцатилетие, с 1869 по текущий год, и только петербургскую печать. Какая громадная разница в цифрах! В 1869 г. петербургская печать высылала в провинции всего только 90 изданий в количестве немногим более 180 000 экземпляров. Тогда у нас не было ни одного периодического издания, у которого бы число подписчиков доходило до 20 000.

Наибольшее число их имели:

«Правительственный вестник» 15 000

«Сын Отечества» 13 000

«Биржевые ведомости» 11 000

«С.-Петербургские ведомости» 8 500

«Голос» 7 000

Из «малой прессы» только у одного «Петербургского Листка» было 5500. Рядом с этими цифрами сопоставим другие. В 1886 году расходились:

«Нива» 100 000

«Свет» 43 000

«Новое время» 30 000

«Новости» 16 000

«Сын Отечества» 12 000

«Петербургская газета» 8 000

«Петербургский листок» 4 000

«Биржевые ведомости» 2 700

«Петербургские ведомости» 2 000

На обыденном языке русская периодическая пресса подразделяется на следующие отделы: 1) учёные или специальные издания; 2) солидные «толстые журналы»;

3) «дешёвые издания»; 4) «большая газета»; 5) «малая газета» или «уличный листок», «уличная пресса».

Замечательно, что спрос на солидные журналы остался почти без изменения, тогда как спрос на дешёвые издания и на уличную газету возрос до небывалых размеров.

«Вестник Европы», имевший в 1869 году 6500 подписчиков, остаётся и теперь почти при том же числе, в 1887 году он насчитывал подписчиков:

В Финляндии 27

в Сибири 324

на Кавказе 378

в Петербурге 1 178

в Москве 554

Итого: 6 159

Более других посчастливилось московскому журналу «Русская мысль», который имеет более 10 000 подписчиков.

Что же касается до провинциальной печати, то она, можно сказать, выросла и окрепла за последнее время, вслед за освобождением крестьян. Некоторые провинциальные газеты, например, в Одессе, насчитывают до 10 000 подписчиков.