Текст книги "400 школьных сочинений"

Молчалинское в героях комедии А. С. Грибоедова

В комедии «Горе от ума» А. С. Грибоедов показывает жизнь московского общества, рисует целый ряд образов, весьма характерных для того времени. Исключением из этого ряда является Александр Андреевич Чацкий, который не приемлет сложившихся в этом обществе установок и в результате объявляется «сумасшедшим», «безумным». Во всех остальных героях есть общие черты – те самые, которые позволяют им выживать в современном им обществе. Ярче всего эти черты проявляются в характере Алексея Степановича Молчалина.

Речь здесь идет не о тех достоинствах Молчалина, которые он сам упоминает в разговоре с Чацким («умеренность и аккуратность»). Под «молчалинским» надо понимать и «бессловесность», присущую в некоторые моменты всем, даже самым значительным героям, и умение «сгибаться вперегиб», когда «надо подслужиться», а самое главное – привычка всегда принимать чужое мнение, любить все, что остальные ставят в пример. Молчалин, как и Фамусов, считает зависимость от других основным законом жизни. Он скромен и услужлив только лишь потому, что «в чинах …небольших», не может обойтись без «покровителей», даже если ему приходится всецело зависеть от других.

Искренний карьеризм и притворная любовь несовместимы, попытка соединить их оборачивается для Молчалина унижением и падением пусть с небольшой, но уже взятой им служебной высоты.

Можно проследить, как все эти черты то и дело проявляются у большинства героев комедии. Своеобразным призывом, требованием соблюдать правила служит реплика Фамусова, произнесенная уже в первом действии: «Молчать!» Тем самым он не только приструнивает окружающих, но и определяет основной принцип существования в обществе: «Молчи – и тебя никто не будет трогать». Здесь заметна авторская ирония: именно те, к кому обращен возглас Фамусова, и не желают соблюдать это необходимое требование. Это Софья, которая, по мнению Молчалина, слишком откровенна («хочу – люблю, хочу – скажу»), и Лиза, для которой, в отличие от прочих обитателей Москвы, еще существуют понятия преданности и любви.

Фамусов играет после самого Молчалина, наверное, самую значительную роль в раскрытии понятия «молчалинского». Его монолог про дядю, Максима Петровича, является своего рода гимном всему «молчалинскому».

Фамусов – убежденный защитник морали «века минувшего». По его мнению, жить правльно – означает поступать во всем так, «как делали отцы», учиться, «на старших глядя». Сам Фамусов весьма активно следует примеру собственного дяди. Он лебезит перед Скалозубом, поскольку тот может повлиять на его благосостояние, женившись на Софье. Главный вопрос для Фамусова – вопрос о службе. Истинная цель службы, полагает Фамусов, – сделать карьеру, «достигнуть степеней известных» и тем самым обеспечить себе высокое положение в обществе. К людям, которым это удается, например Скалозубу, или к тем, кто к этому стремится, как Молчалин, Фамусов относится с одобрением, признавая в них своих единомышленников.

Не являются исключением и другие герои комедии. Одни не боятся высказывать свои мысли, но лишь потому, что их более высокое положение позволяет им рассчитывать на всеобщее признание собственного мнения. Знаменитая Татьяна Юрьевна, видимо, пользуется непререкаемым авторитетом и при случае может оказать «покровительство». Грозная княгиня Марья Алексеевна приводит в трепет даже самого Фамусова. Другие умеют в нужный момент оказать услугу в надежде на благоволение. На этой почве случайно брошенная реплика Софьи о сумасшествии Чацкого становится в мгновение ока всеобщим мнением.

Тема «молчалинского» в комедии развивается постепенно и достигает высшей точки в седьмом явлении четвертого действия. Решающей становится реплика, которая неслучайно произносится всеми героями комедии «вместе»: «Да как вы! Можно ль против всех! Да почему вы? стыд и смех». Действительно, в этом обществе совершенно невозможно идти против всех, примером этого становится Чацкий, покидающий в финале комедии Москву навсегда.

А. А. Бестужев-Марлинский

Русский характер в произведении А. А. Бестужева-Марлинского «Мореход Никитин»

Александр Александрович Бестужев – выдающийся писатель, известный под псевдонимом Марлинского. В литературе он один из немногих не знал разлада между течением внешних событий и внутренними переживаниями. В своем творчестве он сделал наметки реалистичного изображения моряков. Так появились произведения, отличающиеся правдой жизни. Повесть «Мореход Никитин» – это повесть о мужестве простых людей. В этом произведении Марлинскому удалось показать героизм русского человека, побеждающего врагов бесстрашием своих действий, умом и сметливостью. В повести отражены реалии далекого времени, постепенно создававшие русскую морскую культуру.

Для русского романтизма океанская стихия стала очень распространенной темой творчества. Марлинский смог расширить эмоциональный уровень понимания моря, море у него – это протест. Морская стихия в силу своей изменчивости, текучести усиливала неизвестность, что более всего соответствовало настрою того времени. Глобальность, неожиданность, непредсказуемость, величественность океана сопрягалась с представлениями о масштабности Вселенной.

Океан у Бестужева-Марлинского – равноправный действующий персонаж, корабль выделяется в отдельную категорию, подчеркивается отличие моряков от сухопутных жителей. Но при этом мало упоминается о флотской организации, о своеобразии жизни моряка на судне, о служебных и внеслужебных отношениях, их воздействии на психологию и характер человека.

Главный герой так предстает перед читателем: «…Молодой человек, сидевший на руле, был полный и законный хозяин карбаса…его томила охота отведать своего счастья, поторговать на свое имя…впрочем, никогда еще Савелий Никитич – это было его имя – не пускался в море с таким запасом веселости, как в этот раз…»

Так он сам говорит о себе: «…Притом я имею суднишко и кредит… ношу голову на плечах и благодаря создателя не пустоголов, не сухорук. Прошлый год я выгодно продал в Соловках свои товары, был там и по весне; да если с тобой поладим, так с жениной легкой руки в Спасово заговенье опять спущусь…»

Автор не дает увидеть изнутри склад души своих героев, сознание человека, рвущегося в море. Художественное исследование этих проблем не входило в замысел этих писателей.

Рассматривая море как символ абсолютной свободы, Бестужев не особенно стремился воссоздать бытовые реалии судна. Критики отмечали романтическую приподнятость и полную «морскую» безграмотность его произведений.

Поразительны мысли героев в тот момент, когда они попали в стихию: «…Савелий не хотел умереть, потому что собирался пожить; Алексей – потому что не успел пожить; дядя Яков – потому что не готов был умереть. Но что значила смерть, что прошлое и будущее для Ивана? Он покинул бы свет точно так же, как и вошел в него, – без малейшего произвола или сожаления. Счастливец Иван! Не отбил бы я у тебя твоей жизни, но твоей смерти позавидовал бы. Кто, отваливая в гробу от жизни в вечность, не оглянется назад со вздохом, не взглянет вперед с сомнением, если не с ужасом?.. А он тонул и пел!..»

Савелий обладал очень сильным характером, был отважным, знал, чего он хочет от жизни, и был готов добиваться этого. Он не испугался трудностей: «…Савелий подобрался к борту, отцепил топор и прямо пошел к рулевому. Тот вполглаза взглянул на него, подернул штуртрос…Савелий разнес ему череп до плеч; несчастный упал через румпель безмолвен, и кровь рекой полилась по палубе. Трое русских схватили одного спящего англичанина и перебросили его через борт в море…Савелий правил рулем и надзирал над капитанским люком… Все они были обвешаны оружием… Тяжко бы им было управляться с парусами, если бы ветер переменился…»

Море – это дорога, открывающая мир, моряк существует в гармонии с океаном, корабль – это дом, судьба морехода, которая представляется нескончаемой борьбой со стихией, когда человек постоянно преодолевает собственные слабости и проверяет себя на прочность.

А. С. Пушкин

Любимые страницы лирики А. С. Пушкина

До поэзии ли сегодня в нашей стране, где все общество пытается найти ответы на традиционно русские вопросы: «Кто виноват?» и «Что делать?» До поэзии, доказала наша российская общественность, и в стране с невиданным размахом было отмечено 200-летие со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина.

Да, меняются формации, политические позиции, лидеры. Но целая эпоха античности обозначена гомеровской, а век ХIХ – пушкинским. Любовь Ромео и Джульетты, Татьяны и Евгения переживает века.

У каждого есть любимые строчки Пушкина. Для меня таковыми являются его стихи «К морю», написанные в 1824 г.:

 
Прощай, свободная стихия!
В последний раз передо мной
Ты катишь волны голубые
И блещешь гордою красой.
 

Свобода прежде всего привлекает поэта. И в последующих строфах мотив свободы и силы, мощи морской стихии неоднократно звучит вновь. Поэт сравнивает с морем Байрона:

 
Он духом создан был твоим:
Как ты, могущ, глубок и мрачен,
Как ты, ничем не укротим.
 

Эту черту ничем неукротимой вольности, свободы поэт усиливает, говоря о своеволии моря. Поэт любит в нем

 
...И своенравные порывы!
Смиренный парус рыбарей,
Твоею прихотью хранимый,
Скользит отважно средь зыбей:
Но ты взыграл, неодолимый,
И стая тонет кораблей.
 

Образ моря здесь выступает уже как образ какого-то живого богатыря, и не случайно эпитет «неодолимый» поставлен в мужском роде.

Какие еще стороны привлекают поэта в море? Красота, в которой отражается для него его свобода, мощь. Образ моря – прекрасного, свободного, могучего – близок поэту, он наделяет море чертами живого существа. Поэт с ним, как с другом, делится своими думами и желаниями и находит в нем отклик:

 
Как я любил твои отзывы,
Глухие звуки, бездны глас
И тишину в вечерний час...
 

Тесно связаны с образом моря в этом стихотворении и размышления о двух великих могилах, как бы возникающих в поэтическом воображении автора при взгляде в туманную беспредельную даль. Одно имя названо:

 
...Один предмет в твоей пустыне
Мою бы душу поразил.
Одна скала, гробница славы...
Там погружались в хладный сон
Воспоминанья величавы:
Там угасал Наполеон.
 

Другой, не менее романтический образ появляется в следующих строках:

 
И вслед за ним, как бури шум,
Другой от нас умчался гений,
Другой властитель наших дум.
 

Это – Байрон, погибший на берегу Ионического моря в апреле 1824 г.

Две могилы великих людей, включенные поэтом в развернувшийся до масштаба безграничного океана образ моря, делают его не только живым, чувствующим, думающим.

Море и его жизнь как бы связываются с человечеством и его жизнью. Так углубляется и расширяется облик моря, приобретая величественные очертания...

Общий характер стихотворения грустный, как и должно быть, когда прощаешься с близким и любимым тобою существом.

Вот почему всякий раз, когда мне становится грустно, я открываю томик Пушкина, нахожу это стихотворение и еще раз перечитываю. И представляю Черное море, Крым, Гурзуф, ведь именно там родилось это стихотворение, посвященное стихии и так точно описывающее чувсва человека охваченному созерцанием этой стихии.

«Я вас любил...» (лирика А. С. Пушкина)

Пушкин... Как говорить о нем? Пушкин, Пушкин! Говорить о нем можно по праву, которое дает любовь и только любовь. Она, именно она приближает нас к поэту куда больше, нежели иные, специальные рассуждения на пушкинские темы.

Я рад, что выбрал Пушкина своим духовным учителем еще в детские годы, начиная со сказок, что читала мне мама. Повзрослев, обратился к лирике поэта. Именно она оказала особенное воздействие на мою душу. Убежден, что именно в лирике он раскрывается наиболее полно, всесторонне, доверительно, я бы даже сказал, молитвенно.

Обычно лирику определяют как вид, как род поэтического творчества, в котором с той или иной полнотой раскрывается духовная жизнь человека. В лирике чаще всего присутствуют личные местоимения, поэт говорит от первого лица.

И сегодня я хочу обратиться к тем его посланиям, балладам, сонетам, одам, элегиям, из которых вырисовывается прежде всего живой человек:

 
Прощай, письмо любви, прощай! Она велела...
Как долго медлил я, как долго не хотела
Рука предать огню все радости мои!..
Но полно, час настал: гори, письмо любви.
 

(«Сожженное письмо», 1825 г.)

И действительно, ничто человеческое не было чуждо Александру Пушкину. Всюду мы слышим его живой голос, переливы живого чувства поэта. Вот, например, Пушкин в упоении:

 
Поднимем стаканы, содвинем их разом.
 

Пушкин озорничает:

 
Подъезжая под Ижоры,
Я взглянул на небеса
И воспомнил ваши взоры,
Ваши синие глаза.
 

Пушкин в отчаянии:

 
Дар напрасный, дар случайный,
Жизнь, зачем ты мне дана?
 

Пушкин в раздумье:

 
Брожу ли я вдоль улиц шумных,
Вхожу ль во многолюдный храм...
Сижу ль меж юношей безумных,
Я предаюсь моим мечтам.
 

Пушкин в гневе:

 
А вы, ребята – подлецы, —
Вперед! Всю вашу сволочь буду
Я мучить казнию стыда,
Но если же кого забуду,
Прошу напомнить, господа!
 

При упоминании Пушкина чаще всего (и справедливо) называют его стихи и поэмы, прозу и драмы, но мало кто говорит про его публицистику, критику, письма. А ведь они не второстепенны. Красота и в прозе остается красотой:

«Вот уже скоро две недели, как я в деревне, а от тебя еще письма не получил. Скучно, мой ангел. И стихи в голову нейдут; и роман не переписываю... Скажи, пожалуйста, брюхата ли ты? Если брюхата, прошу, мой друг, быть осторожней, не прыгать, не падать, не становиться на колени перед Машей (ни даже на молитве)... Тебе надобно себя беречь... Прощай, Христос Вас храни», – писал в сентябре 1834 г. Пушкин из Болдина в Петербург жене. С именем Натали связаны и почти все лирические стихи Пушкина после их помолвки 6 апреля 1830 года:

 
О, как милее ты, смиренница моя!
О, как мучительно тобою счастлив я.
Когда, склоняяся на долгие моленья,
Ты предаешься мне нежна без упоенья,
Стыдливо холодна, восторгу моему
Едва ответствуешь, не внемлешь ничему
И оживляешься потом все боле, боле —
И делишь наконец мой пламень поневоле!
 

Я не знаю, что еще сказать о Пушкине, ведь, помните, кажется, Есенин утверждал: «О любви в словах не говорят».

Пушкин бился за любовь не просто проникновенными строчками своей лирики. Он дрался за любовь, за честь своей жены в прямом смысле, поступил, как рыцарь, – и погиб.

Я понимаю, что Пушкина не воскресить, я радуюсь, что он продолжает жить каждой своей строчкой в сердце любого своего читателя:

 
Я вас люблю – хоть я бешусь,
Хоть это труд и стыд напрасный...
 

Дал бы нам Бог хоть немного его чувств...

Мой любимый поэт А. С. Пушкин

Я предпочитаю поэзию, точнее, лирику Александра Сергеевича Пушкина:

 
Без вас мне скучно – я зеваю;
При вас мне грустно – я терплю;
И, мочи нет, сказать желаю,
Мой ангел, как я вас люблю!
 

(«Признание к Александре Ивановне Осиповой».)

При упоминании имен тех или иных писателей сразу же возникают названия лучших их произведений, наиболее удачные образы и строчки. При упоминании Пушкина вместе с тем сразу же встает образ самого поэта, образ живой и меняющейся жизни. А быть синонимом самой жизни – это для поэта и означает быть бессмертным:

 
Она цвела передо мною,
И я чудесной красоты
Уже отгадывал мечтою
Еще неясные черты.
И мысль о ней одушевила
Моей цевницы первый звук
И тайне сердца научила.
 

(«Дубравы, где в тиши свободы...»)

Большинство любовных стихотворений Пушкина – это воспоминания о близком или далеком, безвозвратно ушедшем прошлом, но всегда продолжающем жить в душе поэта. «Я помню чудное мгновенье» («К.., 1825 г.»), «Все в жертву памяти твоей» (1825 г.), «Заклинание» (1830 г.):

 
Явись, возлюбленная тень,
Как ты была перед разлукой,
Бледна, хладна, как зимний день,
Искажена последней мукой.
Приди, как дальняя звезда,
Как легкий звук, иль дуновенье,
Иль как ужасное виденье,
Мне все равно, сюда, сюда!
 

(«Заклинание».)

Главное в этом переживании не его предмет – вспоминаемое прошлое, которое обозначено самыми общими чертами, – а эмоциональная тональность и психическая действенность самого процесса воспоминания. «Воображение» ожившего «призрака» былого. Наиболее примечательно, на мой взгляд, в этом отношении стихотворение «Прощание», написанное в 1830 г. Созданное в преддверии женитьбы, оно поражает необыкновенным благородством и трагизмом выраженного в нем чувства, повелевающего поэту принести в жертву супружеской верности драгоценнейшую для него «память сердца» об одном из самых сильных увлечений молодости:

 
В последний раз твой образ милый
Дерзаю мысленно ласкать,
Будить мечту сердечной силой
И с негой робкой и унылой
Твою любовь воспоминать...
Прими же, дальняя подруга,
Прощанье сердца моего,
Как овдовевшая супруга,
Как друг, обнявший молча друга
Пред заточением его.
 

Конечно, это стихотворение – лишний аргумент для тех, кто считает брак Александра Сергеевича с Натальей Николаевной Гончаровой неудачным. А я не согласна с таким утверждением.

Почитайте, что пишет сам Александр Сергеевич, правда, уже в прозе: «Участь моя решена. Я женюсь... Та, которую я любил целых два года, которую везде первые отыскивали глаза мои, с которой встреча казалась мне блаженством, – боже мой – она... почти моя». Разве можно так писать о девушке, к которой равнодушен? Конечно, нет! «Дамы в глаза хвалят мне мой выбор, а заочно жалеют о моей невесте: „„Бедная! Она так молода, так невинна, а он такой ветреный, такой безнравственный...““ Признаюсь, это начинает мне надоедать».

Я начинала сочинение с сожалений о том, что мои сверстники в своем абсолютном большинстве не способны на столь высокие чувства, как Пушкин. Я сама благодарна Александру Сергеевичу за то, что любовной лирикой своей он научил меня быть строгой, не разменивать на мелкую монету увлечений столь высокое чувство – любовь.

И, заканчивая, я хочу, чтобы мои сверстники обязательно прочитали вот эти строки:

 
Куда бы ты ни поспешал,
Хоть на любовное свиданье,
Какое б в сердце ни питал
Ты сокровенное мечтанье, —
Но, встретясь с ней, смущенный, ты
Вдруг остановишься невольно,
Благоговея богомольно
Перед святыней красоты.
 

(«Красавица».)

«Душа твоя прекрасна...» (образ возлюбленной в пушкинской лирике)

Прочитав тему данного сочинения, каждый наверняка представит себе великое множество страниц, исписанных пушкинским мелким почерком и испещренных абрисами прекрасных женщин, вызывавших в сердце поэта любовное чувство.

Как известно, великий русский поэт был страстным поклонником женской красоты, которую и запечатлел в стихах, прозе и рисунках. Он сам признается в этом следующим образом:

 
И сердце вновь горит и любит – оттого,
Что не любить оно не может.
 

Однако любовь к женщине для поэта – это не пылкая страсть, которая, начавшись бурно и нетерпеливо, очень скоро проходит, не оставляя в сердце и следа. Любовь к женщине для него – это всегда душевное страдание:

 
Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем,
Восторгом чувственным, безумством, исступленьем...
О, как милее ты, смиренница моя!
О, как мучительно тобою счастлив я...
 

Прекрасная дама для поэта – всегда неземное существо, небожительница, мадонна, перед которой он преклоняется, чью красоту он воспевает.

Читая стихи, посвященные прекрасной возлюбленной, мы сразу же понимаем, что женщина в жизни поэта – это всегда явление роковое, приносящее одновременно и счастье, и беду, и упоение, и страдание:

 
Я призрак милый, роковой,
Тебя увидев, забываю;
Но ты поешь – и предо мной
Его я вновь воображаю.
 

Именно в этих строках проявился потрясающий дар предвидения поэта, сумевшего предугадать собственную судьбу.

В строках его стихов мы не найдем откровений о радости и обретенном окончательно счастье, но только грусть, печаль, несбывшиеся мечты, связанные с далекой возлюбленной:

 
Мне грустно и легко: печаль моя светла;
Печаль моя полна тобою...
 

Помимо единственной любви, дамы, чей образ постоянно в сердце, поэт не оставляет вниманием и женщин, встреченных в пути, в многочисленных переездах, вдали от родины. Так, замечательны образы грузинок, родившиеся у Пушкина во время путешествия по Кавказу:

 
Не пой, красавица, при мне
Ты песен Грузии печальной…
 

Знатные барышни далеко не всегда отвечали поэту, известному своим бурным нравом и не отличавшемуся красотой, взаимными чувствами. Пушкин, пытаясь смириться с этим, описал свои ощущения в стихах следующим образом:

 
Быть может, за грехи мои,
Мой ангел, я любви не стою!
Но притворитесь! Этот взгляд
Все может выразить так чудно!
Ах, обмануть меня не трудно!..
Я сам обманываться рад!
 

Два наиболее известных стихотворения Пушкина, посвященных прекрасной возлюбленной, стали текстами замечательных романсов, созданных известными русскими композиторами. Это не случайно, ведь строки, написанные поэтом, столь лиричны, так наполнены внутренним звучанием, что переложение их на музыку стало совершенно естественным.

В одном из названных стихотворений, «Я помню чудное мгновенье...», Пушкин создал образ женщины-видения, столь характерный для всего его творчества и нашедший в этих строках свое логическое завершение:

 
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты...
 

Этот образ настолько значим для поэта, что именно с ним Пушкин связывает вдохновение, желание жить и творить.

Во втором стихотворении поэт проявляет себя как идеальный возлюбленный, рыцарь, восхищающийся красотой дамы, но никогда не решающийся приблизиться к ней, с тем чтобы потревожить ее покой:

 
Я не хочу печалить вас ничем...
 

Это лирическое обращение говорит читателю о многом: о том, что любовное чувство поэта осталось безответным и смогло найти выражение только на бумаге, превратившись в прекрасные строки о тихом поклонении возлюбленной.

Может показаться, что неразделенная любовь слишком травмирует чувствительную душу поэта, не давая ему покоя, повсеместно преследуя и лишая сна. Однако более верно предположение о том, что великий поэт нуждается в подобного рода переживаниях, поскольку они стимулируют его творчество, давая возможность создавать множество прекрасных стихов.