Текст книги "Дверь с семью замками"

31

– Семь замков, семь ключей, – задумчиво сказал Дик, когда он вместе с капитаном Снидом ранним утром пошел к могилам Сельфордов. – У Коди был один ключ, у мистрисс Коди – другой, у садовника Сильвы – третий. Хейвлок и Сталлетти, будучи главами заговора, имели остальные четыре. Когда будет найдено тело Сталлетти, мы сумеем открыть дверь двадцать первой могилы.

Им пришлось обождать целый час, пока спасательная команда не вернулась из каменоломни с тремя прикрытыми носилками. Том Коулер с опущенной головой шагал рядом с телом своего брата. Дик задержал его на один момент и тихо сказал ему:

– Не правда ли, Коулер, вы навестите меня? Мисс Ленсдоун хочет лично поблагодарить вас. И не ломайте голову в заботах о вашем будущем. 06 этом уже позаботятся.

Том Коулер молча кивнул головой, судорожно сжал руку Дика и исчез в лесу.

Дик умолчал о его исповеди: никто никогда ничего не узнает о том; что Сталлетти был убит еще до падения в пропасть.

Один из людей, участвовавших в извлечении погибших со дна котловины, принес Дику два мокрых ключа.

Дик первый спустился по крутым ступенькам могильного склепа. Дверь в третью могильную камеру стояла открытой. Дик вошел и осветил ее. В полу зияло четырехугольное отверстие. Здесь начинается ход, который вел в замок и кончался под камином в зеркальной комнате. Это, очевидно было единственной комнатой, которую Сельфорду было разрешено посещать в замке своих отцов, ночью, когда все спали. Таким путем Сталетти, должно быть, сперва боролся с его тоской по родительскому дому, и, так как лорд Сельфорд оставался ребенком, даже когда подрос, то и не позволял лишать себя единственной жалкой радости своего тусклого прозябания.

Когда Сталетти открыл бегство мисс Лендстоун, его воспитанник как раз находился в замке. Сталетти должен был оставить его и Джонни здесь, чтобы сперва самому очутиться в безопасности и уничтожить все бумаги в своем доме. Оба больших беспомощных ребенка спрятались тогда вместе с Томом Коулером в этой могильной камере. Вероятно, он стоял здесь на страже в то время, как они прокрались в замок, чтобы взять игрушки Сельфорда.

Дик в сопровождении Снида вышел из склепа, свет его лампы упал на тяжелую дверь в конце коридора. Дик вставлял ключ за ключом в отверстие замков. Когда был отперт седьмой замок, дверь медленно отворилась. Ледяной запах тления ударил в лицо. Дик сейчас же подошел к каменной урне и поднял крышку. В урне находился узкий ящик. Кроме этого ящика в камере ничего не было. Они оба взяли ящичек, заперли ворота и прошли через парк. На момент они остановились перед дымящимися развалинами замка, которые еще поливались из пожарных рукавов, и отправились к дому привратника, чтобы открыть ящичек.

Когда удалось взломать крышку, взглядам сыщиков предстал узенький сверток, оказавшийся простой черновой, употребляемой школьниками тетрадкой. Страницы были исписаны узким почерком. Оба сейчас же узнали почерк Коди.

– Прочтите вслух, Мартин, – попросил Снид. – Вы лучше меня умеете расшифровывать рукописи.

Тогда Дик Мартин развернул первую страницу и начал читать удивительную историю: «Дверь за семью замками».

32

«Эту запись сделал Генри Кольстон Бертрам, по прозванию Бертрам Коди. Это сделано с ведома и согласия трех лиц, которые подписали этот документ. Эту запись было решено составить в ночь на 4 марта 1903 года, чтобы воспрепятствовать, в случае раскрытия всего дела, кому-нибудь из подписавшихся реабелитировать себя за счет своих товарищей.

Грегор виконт Сельфорд умер l4 ноября 1900 года. Он всю жизнь был чудаком, но его чудачества так усилились в последние годы жизни, что перед смертью ему пришла в голову сумасбродная мысль ликвидировать все свои владения и спрятать деньги в могильной камере, где был похоронен основатель дома Сельфардов, и в которой он сам желал быть похороненным. Поэтому он приказал сломать старую дверь, которая едва ли могла противостоять взлому, и по ее образцу заказать дверь из железобетона у фирмы Рицини в Милане. Эта дверь тоже имела семь замков. Семь ключей лорд Сельфорд собирался распределить между семью душеприказчиками, которые должны были передать их его сыну в день его двадцатипятилетия. Таким путем он надеялся уберечь своего сына одновременно от перспективы быть обманутым и от грехов молодости. Он посвятил в свой план мистера Гевелака и даже тогда, когда его поверенный заявил ему, что подобный поступок противоречит закону о майорате, он все же крепко держался за свою мысль и доверился также итальянскому врачу доктору Сталлетти, который ввиду этого, был частым гостем в Сельфард-Манар.

Лорд Сельфард уже в течение долгого времени был неисправимым алкоголиком и за три недели до смерти у него был сильный припадок белой горячки. Припадок едва успел миновать, как прибыл мистер Хейвлок, собираясь принести повинную. Он спекулировал на бирже и понес при этом настолько тяжелые убытки, что в отчаянии растратил также и деньги своих клиентов. На прямой вопрос он должен был ответить, что находится на краю разорения, и на коленях умолял своего доверителя избавить его от позора судебного преследования. Растраченная сумма составляла десять тысяч фунтов, но хотя лорд Сельфорд имел ежегодный доход, во много раз превышавший эту сумму, он все же не согласился простить нарушение его доверия. Наоборот, он серьезно угрожал Хейвлоку предать его суду. Но возбуждение в результате этого бурного объяснения оказалось слишком сильным для его организма, уже ослабленным предыдущим припадком, С ним случился удар, и его в бесчувственном состоянии пришлось отнести в пастель. При этом активную помощь оказали Елизавета Каулер, экономка, и садовник-португалец по имени Сильва. Сейчас же был призван доктор Сталлетти, и при помощи его усилий к лорду Сельфорду еще раз вернулось сознание. Он резким тоном повторил свои обвинения по адресу Хейвлока, так что его поступок был теперь известен не только лорду Сельфорду, но еще трем другим лицам.

Сейчас же после этого лорда Сельфорда поразил второй удар, от которого он больше не оправился. Он умер вечерам 14 ноября, совершенно парализованный. Доктор Сталлетти, мистрисс Коулер и Хейвлок присутствовали при его смерти. У лорда Сельфорда больше не оставалось времени изменить свое завещание, и таким образом Хейвлок, согласно прежним распоряжениям, оставался единственным душеприказчиком и опекуном единственного шестилетнего сына лорда.

Доктор Сталлетти первый сделал мистрисс Коулер и Сильве предложение молчать об обвинении покойного против Хейвлока. В качестве возмещения он поставил Хейвлоку условие делить доходы, получаемые с имущества лорда Сельфорда, между четырьмя заговорщиками. Сильва сначала колебался, но так как он был беден, а лорд Сельфорд однажды из-за незначительного упущения побил его, он в конце концов изъявил согласие.

Намерения заговорщиков в это время ограничивались только тем, чтобы до совершеннолетия наследника обогащаться процентами, но не трогая капитала и недвижимостей Сельфорда. В задачу мистера Хейвлока входило вести управление таким образом, чтобы ни теперь, ни в день, когда придется дать отчет, не надо было опасаться подозрений или судебного преследования. Однако со дня на день становилось все более и более ясным, что молодой лорд страдает явно выраженным слабоумием. Из этого могла возникнуть, как убедительно изложил Хейвлок, непосредственная опасность для всех, кто извлекал пользу из состояния Сельфардов. Потому что, если слабоумие мальчика дошло бы до сведения сиротского суда, то был бы назначен официальный опекун для него и при нем целый консорциум па делам управления. В виду этого была решено отдать мальчика в частную школу, руководитель которой должен был обязаться хранить строгое молчание об умственном состоянии мальчика. Выбор пал на упомянутого Бертрача Коди, который имел несчастье, вследствие незначительного проступка, вступить в конфликт с законом. Вскоре после того, как он вышел из тюрьмы, Хейвлок сделал ему предложение принять руководство школой, единственным воспитанником которой должен был быть маленький лорд.

Бертрам Коди дал свое согласие, и его труды были щедро вознаграждены.

В январе 1902 года мальчик был передан его попечениям.

Но учитель скоро увидел, что слабоумие ребенка делает его неспособным к учению. Кроме душевных недочетов, скоро выяснились осложнения в физическом здоровье мальчика, так что приходилось считаться с преждевременной смертью маленького лорда. В этом отчаянном положении доктор Сталлетти оказался спасителем. Ему удалось найти препарат, который устраняет все духовные функции и очень хорошо влияет на физическое развитие. Ученый доктор испытал свое открытие с большим успехом на крысах, кроликах и молодых щенках. Но для того, чтобы пациент, которого лечили при помощи этого препарата, не мог бы стать опасным благодаря своей физической силе, рука об руку с пластическим развитием тела должно было совершаться психическое внушение. Доктор Сталлетти высказался в том смысле, что внушение и гипноз, начатые в детском возрасте, в состоянии почти уничтожить в человеческом сознании своего» я «, и вместо этого останется одно автоматическое послушание. Страстным желанием Сталлетти было создать расу физически совершенных людей с колоссальной мускульной силой, которыми, как машинами, мог управлять мозг одного человека. Таким человеком-машиной доктор Сталлетти собирался сделать молодого лорда Сельфарда: рабом сильным и послушным, который знает только волю того, кому он служит. Его мысли встретили горячее сочувствие Бертрама Коди, так как только таким путем было возможно черпать из доходов лорда Сельфорда, не боясь его совершеннолетия. Единственный, кто высказался против предложения Сталлетти, был Хейвлок.

Во-первых, он не был убежден в удаче эксперимента, а во-вторых, это значило бы, быть может, подвергнуть жизнь мальчика опасности. Тогда мистрисс Каулер пришла в голову предоставить одного из племянников, которые после смерти ее сестры были для нее обузой, Сталлетти поклялся убедить Хейвлока на фактах в правдивости своих открытий. И в самом деле он в течение немногих недель достиг поразительных успехов. Мальчик, имевший слабое телосложение и немного упрямый характер, уже через восемь дней слушался одного слова Сталлетти и изумительно развивался физически в то время, как его интеллект явно ослабевал. Теперь Хейвлок перестал сопротивляться, и маленький лорд переселился к Сталлетти.

В это время, когда случилось все вышеупомянутое, Бертрам Коди предложил письменно изложить все события вплоть до этих самых мероприятий, чтобы ни одному из заговорщиков впоследствии не могло придти в голову поставить свою ответственность под сомнение. Эта запись должна была быть подписана всеми и положена на сохранение в надежном месте, куда имел бы доступ не каждый по одиночке, но только все вместе и одновременно. Такое место уже имелось налицо. Где можно было лучше всего сохранить тайну, как не за дверями с семью замками? Так как эта дверь при жизни старого лорда еще не прибыла, то его гроб был поставлен в нише шестой камеры. Тем временем дверь была сделана, и ключи находились в руках Хейвлока.

Теперь они были распределены между заговорщиками, и каменная урна была предназначена для сохранения записей.

В данное время лорд Сельфорд, таким образом, находится у Сталлетти. Он расцветает физически. Забыл свое имя и наслаждается детскими играми. Оба мальчика слушаются всего того, что им приказывает Сталлетти, и настолько закалены, что даже в холодную погоду играют в парке почти голые, не жалуясь и не чувствуя никаких недомоганий. По предложению Сталлетти и желаниям Хейвлока, Бертрам Коди женился на мистрисс Коулер, хотя он…

(то, что следовало за этими словами, было несколько раз перечеркнуто чернилами, но все же Дику удалось расшифровать) имел совершенно другие планы для своего будущего.

Нижеподписавшиеся не боятся никакого разоблачения.

Единственный оставшийся в живых родственник лорда Сельфорда – отдаленный кузен, который еще при жизни старого лорда прервал всякие сношения с домом Сельфордов.

Mистер Хейвлок намерен впоследствии объявить, что лорд Сельфорд в целях продолжительного учения отправился за границу. Сим заявляем вместо присяги, что вышеупомянутое сообщение слово в слово соответствует истине.»

33

Только под вечер Дик вернулся в свою квартиру. Он медленно отворил зеркальную дверь платяного шкафа. Держа рукой ключ, он неподвижно остановился. Тени стали складываться в бледное лицо, мертвые глаза тихо и жалобно глядели на него.

– Ты отомщен, Лью Фини, – прошептал Дик в глубину шкафа, Потом он осторожно прикрыл дверь. Он подошел к окну и неподвижно поглядел во тьму. Резкие линии обрисовались на его лице. Как это ни было странно, но больше всего он ненавидел Сталлетти именно за это преступление. Все прочее поддавалось исцеляющему действию времени. Но эта рана не могла зажить. Он никогда не будет в состоянии забыть Лью Фини. Час спустя его автомобиль остановился перед домом номер 107 на Корем-стрит. Дик вышел на тротуар и расплатился. Потом он бросил неуверенный взгляд на хорошо знакомые ему окна. Медленным шагом он вошел в дом.

У дверей его встретила Сибилла. Выражение облегчения на ее лице сторицей вознаградило его за страх и заботы, которые ему пришлось вынести ради нее.

– Вы пришли вовремя, слава Богу, – тихо сказала она, – Я дрожала за вас, но теперь я рада, хотя… – она запнулась, – все те ужасы, которые произошли, свинцовой тяжестью ложатся на мое сердце. Н: о теперь войдите, пожалуйста. Я хотя одна дома, но не оставить вас за дверьми.

Она прошла вперед и отворила дверь в гостиную.

– Это правда, что Хейвлок арестован? Я прочла об этом в газетах.

Он кивнул головой.

Она содрогнулась.

– И от Сельфорд-Манора остались только дымящиеся развалины?

Он снова ответил утвердительно. Потом медленно добавил:

– А вы знаете, кстати, что вчера ночью пламя пожрало ваши владения?

– Мои владения? – она недоверчиво посмотрела на него.

– Лорд Сельфорд умер, – серьезно сказал Дик, – а вы – его законная наследница.

Он в кратких словах рассказал ей все, что случилось; потому что многое еще не было опубликовано в газетах.

Когда он рассказал ей о трагическом конце лорда Сельфорда, она закрыла лицо руками…

Оба некоторое время молчали, погруженные в серьезные размышления. Потом он нежно взял ее за руку.

– Вы теперь богаты, Сибилла. Вы снова отстроите дом.

Встанет новое поколение и будет подрастать в солнечных светлых комнатах, поколение, в жилах которого будет течь здоровая кровь, давая ему силу и жизнь… Ах, Сибилла!..

Он отвернулся.

– Да, Дик? – спросила она и склонилась к нему полная ожидания.

– А это все не создаст между нами большой разницы?

– Разницы? Я не понимаю вас…

– А ваши чувства ко мне не изменятся, когда перед вами откроются все врата жизни?

– Что вы знаете о моих чувствах? – спросила она поддразнивающим тоном, совсем как его прежняя Сибилла.

Он смутился. Беспомощная улыбка скользнула по его красивому энергичному рту.

– Все и ничего, – медленно ответил он.

– Предположим ничего, – торжествовала Сибилла.

– Ладно, значит ничего, – малодушно согласился он.

Но вдруг ему пришла счастливая мысль, и его голубые глаза смело блеснули.

– Но зато в своих чувствах я гораздо лучше разбираюсь.

Вы мне разрешите рассказать об этом? Тут она скользнула к нему.

– Расскажите пожалуйста – ласково прошептала она ему в ухо и, полная ожидания, уселась к нему в кресло…