Текст книги "Ты самая любимая"

– Рита, а я тэж титульна нация!

– Это вы к чему, Василий Гаевич? – удивилась Рита.

– Ты сама знаеш.

– Не понимаю, – сказала Рита, беря со стола какую-то закуску.

Василий, не колеблясь, пошел до конца и, показав на спящего Альбертовича, сказал ей в упор:

– Ну, ты йому зараз дала?

– Что? Что ты сказал? – тут же вскочил Илья.

Маргарита с криком «Вон! Мерзавец!» схватила велосипед Василия и потащила к выходу, продолжая кричать:

– Пошел отсюда! Вон!!!

– Нет, повтори, что ты сказал! – требовал Илья от Василия.

Но Василий небрежно отмахнулся:

– Та пишов ты!..

Однако Илья с неожиданной силой схватил Василия за грудки.

– Повтори, сука! Что ты сказал?

Василий грубо оттолкнул его:

– Отвали, жидяра!

Илья коленом саданул Василия в пах. От боли Василий прогнулся вперед, и Илья тут же саданул его по затылку с такой силой, что Василий упал. Илья замахнулся ногой, чтобы добить его, но тут вмешались Арсен и Маргарита:

– Стоп! Хватит! Убьешь!

– И убью! – сказал Илья в бешенстве. – Сволочь…

Оттаскивая Илью от хрипящего Василия, Маргарита удивленно спросила:

– Где ты так научился?

– В армии, где же еще? – сказал тот, жадно выпивая воду.

– Ты что, в армии был?

– Ну, был…

– В какой? Когда?

Василий, держась за пах, со стоном катался по полу и матерился.

– Ну, в какой, в какой… – нехотя сказал Илья. – В израильской, сержантом.

– Да ладно! – не поверила Маргарита.

– Правда, что ли? – спросил Арсен.

– Правда… – сказал Илья.

– Ты был в Израиле и вернулся? – изумился Арсен.

Ну, вернулся…

– Зачем? – спросил Арсен.

– Потому что… – сказал Илья.

– Почему, Илья? – спросила Маргарита. – Там что, плохо?

– Нет, там хорошо.

– А почему вернулся? Скажи! – настаивал Арсен.

– Ну, потому что достали! – с досадой ответил Илья. – В армии в душ нельзя было пойти, все приставали: «Ой, у тебя необрезанный! Сделай обрезание! Сделай обрезание!» Я говорю: «Да пошли вы!» У меня две награды за ливанскую войну, итур хаоз – за мужество. А они все равно: «Сделай обрезание!» Ушел из армии, живу в Натании, но и там – только придешь в баню: «Илья, ты опять с необрезанным?! Когда обрежешься?» Я говорю: «Какое вам дело? Я еврей и горжусь, что еврей! Но есть же предел! Почему я должен член резать?» Но уже вся Натания знает, что у меня не обрезан, и даже на улице вместо «Шолом» снова этот еврейский расизм: «Илья, когда обрежешься? Когда обрежешься?» Достали так – плюнул и вернулся в Россию.

Василий, все еще лежа на полу и держась за пах, расхохотался.

– Что ты хохочешь? – удивился Илья.

– Ой, здохну зараз! – продолжал смеяться Василий.

– От чего ты сдохнешь?

– А тому шо весь ваш Израил, – поднялся Василий, – не коштуе одного едыного хера! – Налил всем самогон и протянул один из стаканов Илье. – От за цэ и выпьемо!

– Не буду я с тобой пить! – ответил Илья. – Иди ты…

– Никуды я нэ пиду. – Василий залпом выпил и брякнулся на колени перед Маргаритой. – Рита, пробач мэнэ, дурня!

– Отстань! – отошла от него Маргарита.

Но Василий пошел за ней на коленях:

– Ни, я нэ встану, покы нэ пробачиш!

– Рита, – сказал Илья, – а что у вас там было с Сергеем?

– Ничо не было! – нервно ответила Маргарита.

– А чё он вырубился?

– Откуда я знаю? Перепил, наверно.

– Странно… – сказал Илья. – Мы ерша выпили и ничего. А он…

Громкая мелодия «Хава нагилы» вмешалась в этот разговор. Это звонил мобильный Ильи. Он достал трубку и отошел с ней от стола.

– Шолом, якира! – сказал он на иврите. – Ани бэ педсовет. Манаэлэт йодат, цэ магия министр образования, кару этхакулям ле педсовет. Ло, рак от шаа ани магия хабайта! Бэсэда, шолом!

– Между прочим, – сказал ему Арсен, – педсоветы тоже нужно с шашлыками проводить.

– Ты что, иврит понимаешь? – спросил Илья.

– Иврит не понимаю. Педсовет понимаю. Что ты еще мог жене сказать?

– Твое щастя, шо по телехфону запах нэ пэрэдается, – заметил Илье Василий.

– А кто у тебя жена? – спросила Маргарита. – Израильтянка?

– Ну… – подтвердил Илья.

– И сюда приехала? – не поверил Арсен.

Илья пожал плечами:

– А что тут такого?

– Нет, просто спрашиваю, да…

Тут у Арсена зазвонил мобильный.

– Так, началось, – сказал Илья. – Интересно, а какой у повара педсовет?

Арсен в телефон заговорил по-армянски и по-русски:

– Джана, инз штап танчелен. Воровэтэв Путинэ петке га ынтрики. Ну, Путин приедет ужинать… Ум хэт? Инч ес иманам ум хэт? А ты откуда знаешь, что с ней? Не знаю, когда буду. Ду инкет эл дидэс минчев иранк хац чутэн…

– Гений! – сказал Илья. – Путин в его ресторан приедет! И он теперь до ночи свободен!

– Между прочим, – сказал Арсен, пряча телефон. – Если ты учитель литературы, у меня есть литературный вопрос. Нет, серьезно. Вот у нас, армян, такого нет, чтобы один армянин другого армянина публично позорил, писал про него всякие гадости. И тем более – писатель про писателя, такое у нас, вообще, невозможно. А у вас, евреев…

– А что у нас, евреев? – насторожился Илья.

– Ну, я вот книжку купил одного вашего писателя, как его фамилия? Не то Велюр, не то Вельвет. Велер, кажется. Неважно. Так он там всех ваших-неваших налево и направо так грязью поливает!.. Кобзон у него гангстер, Светлов и Казаков – алкоголики, Ахмадулина мужиков публично трахает. И главное, книжка-то дрянь, вся из дешевых анекдотов сварена, я из крапивы и сорняков вкуснее суп приготовлю…

– Я знаю, о ком вы говорите, – грустно сказал Илья. – Сейчас в книжных магазинах огромное количество макулатуры. Это как паленая водка. Ведь настоящую водку сделать не просто. Вода нужна ключевая, чистейшая, спирт из отборной пшеницы. И то же самое в литературе. Талант нужно, мастерство и чистую сердечную энергетику. Ведь ни злобой, ни завистью ничего кроме яда создать невозможно. А у нас сейчас большинство писак почему и чем сочиняют? Завистью к большим талантам. А чтобы себя возвысить, пытаются унизить тех, кому завидуют. Это сплошь да рядом. Вот был такой талант Эфраим Севела, написал замечательную книгу «Легенды Инвалидной улицы». А следом за ним тут же пошли «Легенды Невского проспекта», «Легенды Арбата». Вторичка! Но люди это кушают, потому что пережеванное, да еще с острым соусом из дешевых острот куда легче усваивается. А издатели этим пользуются – тискают это фуфло огромными тиражами и прикармливают народ не к настоящей литературе, а именно к жвачке, к макулатуре. Как к фаст-фуду и гамбургерам, которые на самом деле просто отрава.

– Но я ж тебя не об этом спросил, – сказал Арсен, терпеливо выслушав.

– А о чем?

– О том, что ни армяне, ни повара друг друга никогда не хают. Во всяком случае, публично. А у вас, евреев…

– Знаешь, – сказал Илья, – я, когда жил в Израиле, тоже возмущался – как так, почему в Израиле есть публичные дома? И, знаешь, что мне сказали? Что мы, наконец, стали полноценной нацией – у нас теперь свои наркоманы, свои проститутки, свои бандиты и свои подонки. По полной программе!

Тут проснулся Сергей Альбертович, обвел всех протрезвевшим взором:

– Так! Вы чё тут сидите?! Вы сюда что – трахаться приехали? Или на литкружок? А ну за работу!

Встал, открыл все банки с красками и со шпаклевкой и продолжил:

– Давайте! Давайте! Ты, учитель! Становись на шпаклевку! Армен, обдирай старые обои! А ты, хохол, валиком красить будешь! Давайте! Поехали! Маргарита, освобождай стол! Уноси все, а то они тут до завтра будут сидеть!

Все послушно принялись за работу.

А поезд № 97, гудя тепловозным гудком, катил тем временем от Урала на запад сквозь желтеющую к осени тайгу.

В общем плацкартном вагоне семилетняя Катя, украшенная розовым бантом, уже разложила на нижней полке три свои куклы и плюшевого зайца и села полдничать со своей 50-летней бабулей. На полдник были крутые яйца, хлеб с маслом и чай из термоса.

Напротив них, на двух противоположной полках расположились ехавшие из Челябинска 35-летняя мать с 12-летним сыном. Мать разгадывала кроссворды, поминутно спрашивая у сына про «город на юге Франции из семи букв» или про «бой быков из шести букв», а сын, читая «Гарри Поттера», отвечал ей, почти не задумываясь и, конечно, презрительно поглядывал на Катю с ее куклами.

Поглядев на мужчин, которые принялись шпаклевать и красить стены, Маргарита понесла на кухню остатки трапезы. Альбертович пошел за ней, но она остановилась:

– Не подходите!

– Не подхожу, не подхожу, – сказал он. – Ты сюда дверь хотела навесить. Где она?

– Дверь на балконе, под ковром.

– Учитель! – позвал Альбертович, направляясь к балкону. – Иди сюда!

Но Илья не отозвался.

Альбертович попытался вытащить дверь из-под прогнившего ковра и ящиков с пустыми бутылками, но ему это не удалось, и он снова позвал Илью:

– Ну, иди сюда, сержант! Помоги!

Илья подошел:

– Я не понимаю, почему ты меня цепляешь?

– Давай снимем эти ящики.

Вдвоем они сняли с ковра тяжелые пыльные ящики.

– Ничё я не цепляю, – примирительно сказал Альбертович. – И вообще, у меня была одна жидовочка – такое со мной творила! Особенно в партере! Бесконечно! Даже по утрам! Я бреюсь, а она станет на коленки и… Сердце останавливалось, сука буду! А по ночам… У нее там чё-то так сжималось, так сжималось! Помпа! Не, наши так не могут! Но уехала, сука, в Америку! Может, вернется, как думаешь?

– Не вернется, – жестко отрезал Илья.

– Но ты же вернулся.

Илья усмехнулся:

– Я ж не к тебе вернулся.

– А ко мне, ты считаешь…

– А к тебе ни одна баба не вернется.

– Это еще почему? Давай, потащили ковер…

Помогая оттаскивать свернутый в рулон ковер, накрывающий дверь, Илья сказал:

– Как по-твоему: почему в Армении, практически, нет никого, кроме армян. Арсен, я не прав?

– Ну, в общем, прав… – подтвердил Арсен.

– Почему? – спросил Альбертович.

– А потому что армяне, – сказал Илья, – своих баб так любят, что им другие мужики не нужны. А вы так умеете любить? Вот ты кого любишь? Конкретно?

– Ну, мало ли…

– Вот именно, что «мало»! А вот если бы вы своих баб много любили… Первые евреи в России знаешь, когда появились? В Киеве в 941 году. Хазары, торговцы. И уже через год там такое началось! Киевский князь издал указ – чья жена будет замечена, что «бегает до жидов», тот десять гривен в казну должен штраф платить. Вот если бы сейчас был такой закон, как думаешь, сколько в госбюджете денег было бы?

Альбертович не ответил, а, опустив свой край двери на пол, подошел к Илье.

– Вот сколько! – и сильнейшим ударом сшиб Илью на пол.

Но Илья тут же вскочил и бросился на Альбертовича.

– Убью!..

Драка началась нешуточная, и по ходу ее со стола полетела посуда, вдребезги разлетелась пивная бутылка и тарелка с какой-то закусью.

Все, конечно, бросились их разнимать – Маргарита повисла на Илье, Василий и Арсен – на Сергее Альбертовиче.

– Пустите! – рвался окровавленный Альбертович. – Я его удавлю, гада!

– Илюшенька, не надо! – кричала Маргарита, вися на Илье, у которого кровь капала с разбитой губы.

– Та почэкайтэ вы оба! – просил Василий.

– Все! Все! Успокоились! – распоряжался Арсен. – Маргарита, йод! Йод давай!

– Да нету йода! – запаниковала Маргарита. – Боже мой! Кровь!

– Тащи самогон! – приказал ей Василий.

Держа рукой кровоточащий висок, Альбертович кричал Илье:

– Сука, ты за это ответишь! У меня депутатская неприкосновенность!

– А у меня двойное гражданство! – отвечал Илья.

Маргарита сбегала на кухню за самогоном, смочила им салфетку, приложила к виску Сергея Альбертовича. Альбертович взвыл от боли, выхватил у Маргариты бутыль, хватанул прямо из горла.

– Ох ты! Хорош! – выдохнул он.

– А мэни? – потребовал Василий.

Маргарита налила Василию в стакан, он выпил и крякнул от удовольствия.

– Попробовать, что ли? – сказал Арсен.

Маргарита налила и Арсену, тот тоже выпил и сказал:

– Не коньяк, конечно, но…

Илья молча протянул руку с пустым стаканом. Маргарита налила, посмотрела, как он выпил, и решилась:

– Тогда и я…

Выпила и аж задохнулась:

– О!.. Ой…

– Рита, а где твоя гитара? – спросил Илья.

– Нет у меня гитары, Илюша, – горестно сообщила Маргарита. – Давно уже…

– А, правда, ты ж на гитаре играла, – заметил Альбертович. – Я помню…

– И я тэбэ за твою гитару покохав, – вспомнил Василий.

– Я тебе подарю гитару, Рита, – сказал Арсен. – Самую лучшую гитару подарю!

– Опять начинается – «Я», «Я»! – возмутился Альбертович. – МЫ подарим! Понял, Армен? Скинемся и подарим. Скинемся?

– Конечно, – сказал Илья.

– А тебя не спрашивали, – бросил ему Альбертович.

Но Илья пропустил это мимо ушей, он уже пел, подойдя к Маргарите:

– Изгиб гитары желтой ты обнимаешь нежно…

– Струна осколком эха, – подхватила Маргарита, увлекая Илью в танец, – пронзит тугую высь…

Вальсируя, они пели уже вдвоем:

– Качнется купол неба большой и звездно-снежный…

– Как здорово, – вступил Василий, – что все мы здесь сегодня собрались…

Альбертович, с ненавистью глядя на Илью, налил себе еще самогона.

Продолжая танцевать, Маргарита крикнула:

– Давайте! Все! Качнется купол неба большой и звездно-снежный…

И все, кроме Альбертовича, запели хором:

– Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались…

Но в это время Альбертович опорожнил стакан и, тут же захмелев, прервал песню:

– Стоп! Ты, пало! – крикнул он Илье. – Ты чё тут про русских выступал?

– Ну, хватит, Сергей Альбертович… – примирительно сказала Маргарита.

– Это тебе хватит, – огрызнулся Альбертович. – А я депутат.

И, достав мобильник, стал набирать какой-то номер.

– Вы куда звоните? – подозрительно спросила Маргарита.

– Куда надо, – снова отрезал Альбертович и сказал в телефон: – Алло! Милиция? Девушка, запишите адрес: Айвазовского 5, квартира…

Но договорить не успел – Маргарита бросилась к нему, стала отнимать телефон:

– Не смейте! Стоп!

Альбертович поднял руку с телефоном, чтобы Рита не могла достать, и тут, подтверждая ее испуг, раздался настойчивый звонок в дверь.

– Вже пришли? – изумился Василий. – Швыдко у вас!

Все переглянулись, а звонок повторился еще настойчивей.

Но все молчали.

Дверь, тем не менее, открылась, и в проеме возникло молодое мужское лицо.

– Соседи, – сказало это лицо, – а чё это тут у вас?

– А ты кто? – спросил Сергей Альбертович.

– Петр Трофимов, сосед снизу, – представилось лицо. – Я слышу, тут дымом пахнет шум…

– И мясом, – усмехнулся Илья. – Студент?

– Ага, – сказал Трофимов, двигаясь к столу. – А вы откуда знаете?

– А я учитель литературы. «Вперед! Мы идем неудержимо к яркой звезде, которая горит там вдали!» Правильно?

– Дался вам этот Чехов! Будьте здоровы! – сказал Трофимов и выпил чей-то недопитый стакан с водкой.

– Не понял, – сказал Сергей Альбертович. – При чем тут Чехов?

– Чехов – это наше все! – ответил Илья и кивнул Арсену на Трофимова: – Дай ему закусить.

– А чё это у вас кровь? – спросил Трофимов Альбертовича.

– Нет, я про Чехова не понял, – сказал ему Альбертович.

– А у меня маманя двинутая на театре, – объяснил Трофимов, рыская глазами по столу. – Вот и назвала меня Петей, по Чехову. Мучаюсь всю жизнь. Задолбали эти интеллигенты. Каждый свои знания показывает.

Арсен принес с кухни тарелки с мясом и овощами. Трофимов взял огурец, с хрустом откусил и продолжил:

– Но, слава Богу, в театры теперь все меньше ходят, – и снова налил себе самогона. – Можно? – Выпил, не дожидаясь ответа, и крякнул: – Золото! – И повернулся к Василию: – С Украины?

Заметив на полу осколки разбитой бутылки, на а столе окровавленный ватный тампон, осторожно – салфеткой – поднял тампон, осмотрел, перевел взгляд на разбитую губу Ильи, а затем – на окровавленный висок Сергея:

– Та-ак… Интересно… У вас тут драка была…

– Нет-нет! – поспешила Маргарита. – Какая драка? Вы кушайте…

– А ты, случайно, не студент юрфака? – спросил Арсен.

– Я курсант Академии МВД, – гордо заявил Трофимов. – Практику прохожу в следственном департаменте.

– Чеховский студент стал ментом. Нормально! – заметил Илья.

– Ну, я пишов, Маргарит, – сказал Василий. – У мэнэ велогонка.

– Мне тоже пора… – заявил Арсен и для убедительности посмотрел на часы.

– Минуточку! – сказал Трофимов. – Ваши документы, пожалуйста!

– С чего это? – возмутился Альбертович. – Ты кто такой?

Но Трофимов не оплошал – показал красное удостоверение:

– Прапорщик милиции и помощник следователя. Тут была драка с нанесением ран, угрожающих жизни. У вас ранение в голову, у товарища губа разбита. – И Трофимов достал блокнот из пиджачного кармана. – Я должен снять показания и составить протокол. Во-первых, чья это квартира?

– Слушай, курсант, – сказал Альбертович и достал депутатское удостоверение. – Я депутат. Видишь? Поэтому кончай эту бодягу и вали отсюда.

Но оказалось, что этого юного Пинкертона смутить невозможно. Он взял у Альбертовича его удостоверение:

– Депутат? Интересно… – Сел и стал переписывать себе в блокнот: – Зарубин Сергей Альбертович… Это ваша квартира?

– Отдай ксиву, пацан! – попытался Альбертович забрать свои «корочки».

Но Трофимов не отдал:

– Минуточку. Квартира ваша?

– Ну, моя… – после паузы сказала Маргарита.

– Замечательно, – произнес Трофимов. – Документы.

– Ну, я ее снимаю…

– Очень хорошо, – Трофимов взял огурец из тарелки. – Паспорт и договор аренды.

– Слушай, парень! – не выдержал Альбертович. – Чё ты пристебался? Тебя же, как человека приняли, налили, закусь дали. Чё те еще надо?

– Товарищ депутат, вы закон о регистрации граждан по месту жительства приняли? – спросил его Трофимов.

– Так я токо вселилась, я зарегистрируюсь, – сказала Маргарита.

– Вот именно, – заметил Трофимов, – только вселилась, а уже мангал на балконе, кровь, драка. Паспорт!

Маргарита принужденно подала свой паспорт.

– Да пожалуйста!

Сергей Альбертович стал звонить куда-то по телефону.

– Договор аренды, – потребовал Трофимов у Маргариты.

– Будет.

Листая ее паспорт, Трофимов усмехнулся:

– Ну вот, регистрация в области… – и, жуя огурец, стал переписывать в блокнот: – Фонарева Маргарита Ефимовна… А договора аренды нет. И таких в Москве двести тысяч! Двести тысяч квартиросдатчиков не платят налог с аренды своих квартир. А вы, товарищ депутат, приняли постановление привлекать их к уголовной ответственности. Вот я и привлеку – и хозяев тутошних, и гражданку Фонареву.

– Слушай, командир, – отодвинул всех Арсен, – давай по-хорошему договоримся…

– А по-хорошему это как? – спросил Трофимов.

– Ну, сколько ты хочешь?

– Вы мне взятку предлагаете?

– Нет, я тебе любовь предлагаю! – с сарказмом сказал Арсен.

– Какую еще любовь? – не понял Трофимов.

– А ты какую любишь?

– Паспорт! – рявкнул Трофимов.

– А что, ты только паспортом любишь?

– Паспорт!!!

Арсен подал ему свой паспорт:

– Держи…

Альбертович в сердцах захлопнул свой телефон:

– Блин, суббота! Никому не дозвониться!

Пользуясь моментом, Василий попытался незаметно выкатить из квартиры свой велосипед.

Но Трофимов был бдителен.

– Куда?! Стоять! Документы!

– Так я ж на лосипеде! В мэне нэма ничого!

– Понятно… – Трофимов налил себе самогона и выпил. – Так… Ну, что я могу сказать? Изучив обстоятельства дела, составляю протокол об организации гражданкой Фонаревой борделя в съемной квартире по адресу…

– Чего?! – возмутилась Маргарита.

– Ты что?? – воскликнул Илья. – Какого еще борделя?!

Трофимов, хмелея на глазах, заявил:

– Одна женщина, четыре мужика, ящик спиртного и драка с нанесением ран, опасных для жизни, – это что, по-вашему? Опера «Лебединое озеро»?

– Нет, – ответил Илья, – балет «Чио-Чио-сан».

Маргарита налила Трофимову в стакан, сказала вкрадчиво:

– Петя, мы же соседи. Я обещаю…

Трофимов пьяно уставился глазами на ее бедра.

– Так, соседка, вот эти все мешают мне исполнению обязанностей. Пошли-ка сюда для подписания протокола.

И, обняв Маргариту за талию, повел ее в спальню.

Маргарита, обернувшись, с мольбой посмотрела на мужчин.

– Идем, идем, – сказал Трофимов, – не боись…

Но Альбертович догнал их, схватил Трофимова за шкирку.

– Урод! Я тебе сейчас такой протокол!..

– А это уже статья, – сообщил Трофимов. – Нападение на сотрудника ми…

Альбертович не дослушал и с такой силой стукнул Трофимова головой о стену, что тут рухнул на пол и отключился.

– Ни хрена себе! – сказал Илья.

Маргарита испуганно бросилась к Трофимову:

– Петя! Петр! Алло! – припала ухом к его груди и в панике зашептала: – Он не дышит! Ребята…

– И что теперь делать? – спросил Арсен.

– Ну, я пишов, – сказал Василий и покатил к двери свой велосипед.

– Стой, «пишов»! – остановил его Арсен.

Илья, став на колени, стал проверять дыхание и сонную артерию Трофимова.

– Ну? – спросил Альбертович.

– Жив. Просто вырубился, – сообщил Илья, взял со стола бутыль самогона и стал лить его в рот Трофимова.

– Ты что делаешь??! – испугалась Маргарита.

– Правильно, – сказал Арсен, – пусть отдыхает. Надо думать, что с ним дальше делать.

– «Скорую» вызвать, – предложила Маргарита.

– Забудь! Еще чего! – сказал Илья и посмотрел на Альбертовича: – Ну, ты дал!

Василий попытался снова незаметно выкатить велосипед из квартиры, но Альбертович поймал в двери заднее колесо и вернул Василия вместе с ним.

Рита расплакалась:

– Всё, я пропала, блин! На хрена я вас позвала…

Альбертович взял Трофимова за левую руку.

– Так, Маргарита, бери его! Все! Все берите его! Поднимаем!

Все послушно подняли Трофимова за руки и ноги.

– А куда? – спросил Илья.

– Ну, он же под Ритой живет, – сказал Альбертович. – Отнесем и положим под дверью.

– Секунду, подождите, – Арсен вышел из квартиры и тут же вернулся. – Ничего не выйдет. Там у соседей пьянка, гости на площадке курят.

– И что ты предлагаешь? – спросил Альбертович.

– Не знаю… – сказал Арсен. – Ничего…

– Вот именно! А еще армян!

– Мужчины! Придумайте что-нибудь! – стала просить Маргарита. – Иначе меня из квартиры! А завтра дочка приезжает!

– А зачем ты его башкой об стену? – сказала Арсен Альбертовичу. – Даже депутатам нужно иногда думать, прежде чем…

– А ты хотел, чтоб он ее прямо тут, при нас? – спросил Альбертович.

– Нет, конечно, – сказал Арсен. – Ну, я бы его…

– Что? – спросил Илья.

– Ну, не знаю. Остановил…

– Как? За член схватил?

– Да перестаньте вы! – укорила их Маргарита. – В такой момент! Сергей Альбертович…

– А чё он? Умник! – ответил ей Альбертович и повернулся к Арсену: – Мы вас веками, блин, завоевывали, кровь проливали, а вы нас втихую тут оккупировали, и что? Толку от вас…

Маргарита подошла к Василию:

– Васенька, дорогой! Я тебя очень прошу! Увези покойника! Я тебе все, что хочешь…

– Як цэ «увези»? – изумился Василий.

– Маргарита! Ты гений! – вскричал Альбертович и повернулся к остальным. – Видишь, армян? И ты, израильская армия! Русская, а умней вас всех! Значит, так, Василий! Мы его кладем на раму. Ты его отсюда увозишь и где-нибудь… Понял?

– Та ни в жисть! – отказался Василий. – Шо я, прыдурок – мертвяка возыть?

Но тут все обступили Василия:

– Васенька! – сказала Маргарита. – Я тебя прошу! За-ради нашей Катеньки!

– Что? – изумился Илья.

– Та-ак… – сказал Альбертович. – Интересно…

– Та я ж його нэ бил! – оборонялся Василий.

– Вот именно, – сказал Арсен. – Ты не бил, а сядешь с нами…

– За групповое нападение, – объяснил Альбертович.

– И Катя останется без отца, – добавил Илья.

– Васенька! – умоляла Маргарита.

– Ни, я одын нэ пиду. Як я з ным?

– Почему один? – сообразил Илья и приказал всем: – Значит, так. Сажаем его на велик, а сами держим с обеих сторон. Как пьяного. Ну, взяли!

– Та я тики дочку прыихав побачыть… – растерянно сказал Василий.

Но Илья уже распоряжался:

– Маргарита, держи велик!

Маргарита взяла велосипед, Сергей, Илья и Арсен подняли Трофимова, посадили его на велосипедное седло и стали держать со всех сторон, чтоб не свалился. Правда, Маргарита не смогла удержать велосипед с Трофимовым, и он стал заваливаться на бок.

– Вася, держи! – крикнула Маргарита.

Василий вынужденно перехватил у нее велосипедный руль и выпрямил велосипед.

– Вот, другое дело, – сказал Альбертович и поставил ноги Трофимова на педали. – Поехали!

Сергей, Арсен, Илья и Маргарита стали толкать к двери велик с Трофимовым.

Но Василий вдруг снова уперся:

– Ни! Куды вы мэне?

– Давай, давай! Лифтом и на улицу, – сказал Альбертович и спросил у Маргариты: – Где тут какой-нибудь парк?

– Парка нет, но есть стройка, – сообщила она. – Тут, рядом…

– Ну и все! – сказал Альбертович. – Он же пьяный. Шел, его пацаны долбанули и… – Но когда велосипед оказался у двери, остановил всех: – Стоп! Если его пацаны, то нужно ему карманы почистить. Маргарита!

– Нет, я боюсь, – отказалась Маргарита.

– Арсен!

– Я не могу, – сказал Арсен. – Я лицо кавказской национальности. Мне за это знаете…

– Илья! Быстро! – приказал Альбертович.

Илья, поколебавшись, запустил руку в карман Трофимова, попытался достать содержимое.

И вдруг Трофимов оглушающе чихнул.

Все в испуге отскочили, из кармана Трофимова высунулся край большой денежной пачки. А Трофимов, открыв глаза и чудом удержавшись на велосипеде, поехал на нем кругами по квартире.

– А ничё велик! – сказал он. – Где взяли?

Все потрясенно молчали.

– И вообще, это чья квартира? – спросил Трофимов.

Все молчали.

– Осколки на полу… – продолжал ездить Трофимов. – Чё тут случилось?

– А ты не помнишь? – осторожно спросил Арсен.

Трофимов остановился:

– Не-а… Ничё не помню…

– Видали? – усмехнулся Арсен. – Он не помнит!

– Это удобно, – заметил Илья.

– А як вин можэ памьятаты, колы вин бутыляку горилки выпив? – объяснил Василий.

– Ты об меня бутылку разбил, – сказал Альбертович и показал запекшуюся кровь на своем виске. – Видишь?

– Я? – изумился Трофимов.

– А мне губу разбил, – сказал Илья.

– Милицию хотели вызвать, но пожалели тебя, дурака, – добавил Альбертович.

– Ты же студент, – объяснил Илья.

– Спасибо, товарищи! – растроганно сказал Трофимов. – Господи, вы меня извините, я курсант. А-а… А это самое… а из-за чего?

– Так из-за меня же, – сообщила Маргарита. – Ты ко мне приставал, в спальню потащил, Сергей Альбертович тебя останавливать, а ты его бутылкой по голове.

– А он депутат! – сказал Илья.

Трофимов ужаснулся:

– Правда, что ли?

– Так все свидетели, – сказал Альбертович, – пять человек!

– Ни, ну, хлопец выпыв лышку, з кым нэ бувае? – примирительно сказал Василий. – Скильки тоби рокив, сынку?

– Двадцать три…

– Пробач його, Сэргэй Албэртовыч! – попросил Василий. – Вин тоби ще сгодыться…

– Нет, если я могу быть вам чем-то полезен… – поспешно сказал Трофимов.

– Можешь, – подтвердил Альбертович.

– Правда? Чем?

– У Маргариты регистрация в области. А ей нужно здесь.

– Да запросто! – обрадовался Трофимов. – Местный участковый мой кореш, наш выпускник.

– Правда? – не поверила Маргарита. – Сделаешь? Дай я тя обниму, мальчик!

– Тихо! – остановил ее Илья. – Он тебя уже обнял недавно.

– Маргарита, это надо обмыть, – решил Альбертович. – Неси…

– Так уже ничего нет, – растерялась она. – Вы все съели.

Мелодия «Хава нагила» прервала этот диалог. Илья, отойдя с телефоном в сторону, ответил:

– Кэн, якара. Да, дорогая! Зэу одмэат сов. Всё, скоро конец. Квар мэнахэль мэдабэр. Уже директор выступает…

А Маргарита принесла с кухни торт и выпивку.

Прислушиваясь к Илье, Трофимов подозрительно спросил:

– Это он на каком языке чешет?

– На арабском, – сказал Альбертович.

– А он что, араб?

– Еще какой! – сказала Маргарита.

– Уважаю, – сказал Трофимов и ушел в туалет.

А Маргарита ушла на кухню.

Между тем поезд № 97 «Челябинск-Москва» катил через всю страну – спешил в столицу нашей Родины.

По дороге он останавливался на больших и малых станциях, собирал еще пассажиров с детьми и без таковых.

Но все-таки детей в вагоне прибавлялось, и Саша, 12-летний Катин сосед по купе, снизошел до малышей-попутчиков – учил Катю и двух ее сверстников рисовать перспективу…

Маргарита принесла с кухни торт и выпивку.

– Торт нарежь, – приказал Арсену Альбертович.

Но Арсен поглядел на часы:

– Нет, я должен идти. Пока… – и пошел к выходу.

– Арсен, минуту! – остановил его Илья и, оглядываясь на закрытую дверь туалета, сказал приватно: – Ты не можешь уйти.

– Почему?

Илья кивнул на Трофимова:

– А если он все вспомнит?

– Ну и что?

– Сергей! Василий! Арсен хочет уйти…

– Я тэж… – сказал Василий.

– И мне пора, – сообщил Альбертович.

– Ага! – сказал Илья. – Мы уйдем, а он все вспомнит. И Маргариту…

– Вин усе вспомнит, якшо його ще раз башкой у стенку, – сказал Василий.

– Так чё нам тут? – спросил Альбертович. – До утра сидеть?

– Ну, до утра не до утра, но… – начал Илья, но тут из туалета послышался шум спускаемой воды, и оттуда вышел Трофимов.

– Что у вас тут, совет в Филях?

– В Ясенево, – уточнил Илья.

– У тебя бабки есть? – спросил Трофимова Арсен.

– Откуда? Я же курсант.

– Ты вспомни, – попросил Илья.

– Вон у тебя деньги вывалятся сейчас… – показал Альбертович.

– Ой, я и забыл! – Трофимов стал засовывать в карман пачку денег. – Спасибо.

– Ты не прячь, – приказал Альбертович. – Доставай!

– Давай, давай! – подтвердил Арсен.

– Швыдко! – присоединился Василий.

Смутившись и доставая пачку денег, перетянутую резинкой, Трофимов объяснил:

– Нет, я про них, правда, забыл!

– Ага, вин забув… – сказал Василий.

– Честное слово! – сказал Трофимов.

– Сколько? – кивнул на деньги Альбертович.

– А что? – испуганно спросил Трофимов.

Альбертович молча забрал у Трофимова деньги и начал их пересчитывать.

– Штука, две, три, четыре…

– Это не мои, гад буду! Я должен отдать. Пожалуйста! – взмолился Трофимов.

– А мы что, забираем, что ли? – сказал Альбертович. – Пять, шесть, семь, восемь…

– Просто мы тут скидывались, – объяснил Арсен.

– А ты прыйшов и усэ зъив и выпив, – сказал Василий.

– Возьми с него тыщу, – сказал Альбертовичу Арсен.

– Думаешь? – заколебался Альбертович.

– Ну, бедный парень, студент.

– И я тыщу добавлю, нам хватит, – сказал Арсен.

– Нет, ты понял, как к тебе люди относятся? – спросил Альбертович Трофимова и отнял от пачки одну тысячерублевку. – Штуку за мое ранение. Остальное держи.

– Спасибо. – Трофимов спрятал деньги. – Это не мои. Я должен отдать…

Но Альбертович уже не слушал его, говорил в свой телефон:

– Коля, алло! Еще одна ходка в супермаркет. Возьми всякой закуси на две тыщи. Ну, на свое усмотрение. Нет, горючее у нас есть. Все! Действуй!

– Ребята, вы чё? Опять? – испугалась Маргарита.

Илья кивнул ей на Трофимова:

– Ну а как?..

– Нет, ну вы хотя бы тут сделали чего! Я вас зачем позвала?

– Действительно, – согласился с ней Альбертович. – Мужики!

– Вперед! – воскликнул Илья, направляясь к краскам. – «Мы идем неудержимо к яркой звезде! Не отставай, друзья!»

Никто, однако, не оценил его эрудицию, Альбертович и приказал Трофимову:

– Женщине помочь надо! – и повернулся к Василию: – Васыль, ты старший на покраске! Маргарита, покажи им чё красить. Курсант, мы с тобой дверь вешаем. Взяли!

Сергей и Трофимов подняли дверь и стали навешивать ее в дверной раме на кухне.

Остальные принялись за покраску стен.

– Стойте! – воскликнула Маргарита. – Почему эту стенку желтой? Я не хочу как в психушке!