Текст книги "Одиночества нет"

Внутри было очень тепло и сухо, хотя и тесновато. За одним из пяти круглых столиков сидела аккуратная старушка и самозабвенно поедала воздушное пирожное. Справа под стулом улеглась небольшая черная собака, будто отдыхающая после обеда. А еще были огромные стеклянные витрины у стойки, в которых лежали на полках карамель и помадки, разноцветные фигурки и различные пирожные. В глазах зарябило от такого разнообразия, а ноздри защекотал сложный и очень аппетитный запах пряностей.

Они сели за столик, и Лена не преминула отметить про себя, что Павел не пододвинул ей стул. Мужчина за стойкой тут же подошел к столику и замер, терпеливо дожидаясь заказа.

– Что будешь заказывать? – проговорил Павел, наклонившись через столик.

– Откуда мне знать? – удивилась девушка, – я здесь в первый раз!

Бармен пожал плечами.

– Вон все на витрине, – проговорил он и не очень ловко улыбнулся.

– Подойдем? – предложил Павел и привстал.

Лене вставать не хотелось. Она улыбнулась бармену и попросила:

– А что бы вы порекомендовали?

Он опять пожал плечами:

– Я не знаю, что вам нравится. Давайте… вы выберете, что будете пить, и я что-нибудь подберу.

Лена кивнула.

– Может быть «Елизавету»? – тут же игриво предложил Павел.

Девушка покачала головой, уж что-что, а «ликер для флирта» пить не хотелось.

– У вас есть «Мятный родник»? – спросила она.

Бармен кивнул и на этот раз улыбнулся гораздо теплее.

– Тогда давайте «Мятный родник», а потом черный чай. «Даржилинг» есть?

– Конечно, – кивнул бармен. – Тогда я предложу сначала пралине «Снег в июле», а к чаю персиковые пирожные с миндалем.

– Прекрасно! – согласилась Лена.

Павел заказал черничный пирог и чай с «Северной гаванью», бармен предложил добавить в чай более подходящий «Старый замок», но молодой человек настоял на своем. Лена покачала головой. Такой заказ можно было сделать и в любом другом кафе. Впрочем, было приятно, что ради нее Павел согласился вместо обеда пойти в кондитерскую.

Бармен довольно быстро принес рюмку с ликером и тарелочку с конфетами. Над столом тут же запахло мятой. Она подняла рюмку и пригубила напиток. И сахар, и спирт почти не чувствовались, зато вкус… Ей сразу стало свежо, как будто он сидела в жаркий летний день на изумрудно-зеленом склоне у берега прохладного ручья.

– Так ты говорил, что Павловский бастион твой? – решила она подтолкнуть затихшую беседу.

Павел снисходительно ухмыльнулся:

– Всем говорят, что Павловский бастион назван в честь императора Павла. Поэтому и церковь поставили в поминание его святого покровителя – апостола Павла. Но на самом деле все не так. Штука в том, что у главного строителя бастиона был сын, и звали мальца как раз Павлом. А коменданту он заговорил зубы, чтобы назвать бастион в честь императора, хотя тот уже лет пять, как был покойным. Из-за этого в нашей семье так дальше и продолжается, старший сын всегда Павел. Так что мой это бастион! А церковь…

Молодой человек все говорил и говорил, но Лена почти не слушала его. Она слышала запах мяты и перед глазами стояла совсем другая картинка: сумеречная комната, серый свет льется через большие окна и четко очерчивает прямую спину, затянутую в тесный сюртук, на краю стола лежат черный цилиндр и проволочные очки.

Зачем она вообще оказалась здесь? Ей интересен этот молодой человек? Нет. Очень хочется быть в его обществе? Нет. Если бы не он, само посещение кафе принесло бы гораздо больше удовольствия. Так зачем она с ним? Только чтобы не быть одной. Только чтобы не чувствовать гнетущей пустоты внутри. Но ведь ей-то это не нужно. Одиночество? Его нет!

Она посмотрела вбок, на собаку. Та положила голову на лапы и смотрела Лене в глаза.

Ее бросили? Пусть так! Но это еще не повод, чтобы болеть одиночеством. Она никогда не будет одна, ведь всегда есть еще что-то. Восхитительные пирожные и душистый чай, теплый взгляд незнакомой собаки и улыбки горожан на улицах. Флюгера над черепичными крышами. И она сама. Одиночества – нет.

Лежавшая на полу собака встала, мотнула ушами и вышла из кафе, открыв носом дверь.

Когда принесли чай и пирожные, Лена окончательно решила, что Павел ей не интересен и не нужен. С ним было не о чем говорить. Павел тоже чувствовал себя неуютно, откинулся на стуле, достал свою дареную зажигалку глянул на дверь, явно прицелился покурить. Лена понимала, что таким образом он хочет вернуть себе утраченную уверенность, но ей не нравился табачный дым и запах от только что покурившего человека. А ведь она только-только успела попробовать замечательно вкусное воздушное пирожное и оценить душистый чай. Все тонкое смешение запахов над столом вмиг разрушилось бы. Она почувствовала себя свободной от ненужных светских правил.

Девушка вытерла губы салфеткой и встала из-за стола.

– Заплати, – сказала она и вышла.

Только перед дверью остановилась и благодарно улыбнулась бармену.

На крыльце кондитерской Лена обнаружила, что собака никуда не ушла, а все стояла, как будто раздумывая, куда пойти. Животина подняла голову, и посмотрела в глаза девушке. Лена улыбнулась. Дождь кончился, и мокрые камни блестели под выглянувшим солнцем.

Собака опять опустила голову, глянула в одну сторону, в другую, повернула налево и неспешно потрусила по пустой улице.

За спиной хлопнула дверь, сжимая в руке зонтик, вышел Павел. Вжав голову в плечи, чтобы не задеть низкий козырек над крыльцом, он поглядел по сторонам. Ничего не сказав, Лена повернулась и пошла вниз по Маркиной улице, на работу.

В контору она пришла уже в спокойном настроении. Паша на обратном пути вел себя на удивление тихо, не размахивал руками и не изображал галантность, хотя и не удержался от курения. Войдя в контору, он обменялся взглядом с Михаилом и сел на свое место. Девушки в соседней комнате, Света и Наташа, звонко хихикнули. Лена прошла за свой стол. Она не могла отделаться от ощущения, что никуда не уезжала, что это и есть ее обычная работа. Да и чем она отличается? Такой же офис… такие же проблемы… Лена грустно усмехнулась про себя. Все от чего она убежала, нашло ее и здесь.

Лена переложила пару листков, чтобы изобразить занятость, и бросила взгляд на погруженных в дела Михаила и Павла. Интересно, почему ей так не нравятся ухаживания на работе? Когда-то она мечтала, что именно на работе найдет свою верную вечную любовь. Представляла, как придет в новый коллектив, прекрасно одетая, с прекрасным макияжем, все улыбнутся, а он, тот самый, тоже улыбнется и скажет, что вот теперь все будет по-другому. А потом, прямо во время рабочего дня выйдет и принесет ей цветы. И она засмущается, а все будут удивлены. Дальше будет легко и просто. Ухаживания, прогулки, кино, и наконец… они будут жить долго и счастливо! И ведь так, в общем-то, и получилось. Она действительно поменяла работу и в первый день была одета лучше обычного и с отменным макияжем. И в обеденный перерыв он сбегал за цветами, и она даже покраснела от смущения… только потом он все испортил. Бросил ее!

Неужели трубочист прав? Если бы она не мечтала, если бы сама не придумала красивую сказку с красивым концом, расстроилась бы она настолько? Да! Хотя… ведь она не ждала бы этого финала, принимала бы развитие романа таким, как есть… и когда все кончилось, было бы не в чем его обвинить, потому что он не обманул никаких ожиданий… В Лене боролись очень противоречивые чувства. С одной стороны, трубочист, возможно и прав, а с другой стороны, сама мысль, что он может быть прав, казалась оскорбительной.

А ведь Лена и впрямь мечтала, чтобы ее спасли. Чтобы она оказалась в большой беде, и рядом вдруг оказался бы Он, такой большой и сильный. Получается, она чувствовала себя обманутой сегодня ночью именно из-за веры в эту сказку. Из-за того, что трубочист отказался от выдуманного финала. Почему она вообще решила, что это возможно? Ведь спасти-то может кто угодно! Кто угодно может выполнить ключевую часть девичьих мечтаний, но не кто угодно подойдет для совместной жизни. Только сказке это безразлично: «долго и счастливо», и все тут.

Она погладила столешницу и решила, что устала от размышлений. Пожалуй, пришла пора попить чаю, только не с Пашей и Мишей. Лена встала и вышла в приемную.

Ольга Сергеевна оторвалась от компьютера и вопросительно посмотрела на девушку.

– Можно чаю? – улыбнулась Лена.

Секретарша благожелательно кивнула:

– Конечно, можно. Вон там, у шкафа чайник стоит, включишь?

Лена подошла к тумбочке и нажала на кнопку. Пузатое пластиковое устройство тут же зашуршало, разогреваясь. Девушка присела на диван.

– Растревожили тебя наши мальчики? – участливо спросила Ольга Сергеевна.

Лена неопределенно качнула головой и задала вопрос, ответ на который, в общем-то, знала:

– Они ведь с каждой новой девушкой так себя ведут?

– Что поделать? – Ольга Сергеевна развела руками. – Ты с ними быстро разобралась, а Свету они очень побеспокоили.

Лена, решив, что такой разговор не стоит вести в полный голос, встала с диванчика и подошла к секретарской стойке.

– Свету? Из бухгалтерии?

– Да, – вполголоса, но не менее мелодично ответила Ольга Сергеевна. – Они оба ее совсем с толку сбили. Девочка даже уволиться хотела.

Лена распахнула глаза, удивляясь.

– А потом она все-таки…

Секретарша покачала головой:

– Нет. Потом Наташа пришла. Светочка плакала несколько дней.

Лена сразу представила, что заплаканная девушка приходила сюда, в эту же приемную, беседовала с приятной пожилой женщиной, крашеной в блондинку, и долго пила чай.

– Только что толку? – вздохнула Лена. – Все всегда оканчивается одинаково.

– Не скажи, Леночка, – покачала головой Ольга Сергеевна и поправила блузку. – Все очень по-разному бывает.

Лена подумала, что теперь ей расскажут какую-то историю из личной жизни, но секретарша замолчала. И как раз выключился вскипевший чайник. Ольга Сергеевна тут же поднялась:

– Ты садись, давай я за тобой поухаживаю.

Лене было несколько неловко, но она, тем не менее, вновь села на диван. Ольга Сергеевна достала из шкафа чисто вымытый заварочный чайник с розовыми цветочками, две кружки с названием фирмы, засыпала заварку. Видно было, что последовательность этих простых действий позволяет женщине собраться с мыслями, привести чувства в порядок.

Наконец чай был заварен. Ольга Сергеевна села рядом с Леной, поставила на столик перед диваном чайник и кружки, вазочку с печеньем, потом немного выждала и разлила напиток по чашкам. Лена поднесла кружку к губам, но отпить слишком горячий чай не решилась. Вместо этого она спросила:

– А вы замужем?

Ольга Сергеевна вздохнула и коснулась кончиками пальцев столешницы.

– Нет, Леночка, – покачала она головой. – Я вдова.

– Ой, простите!

– Ничего страшного, – Ольга Сергеевна взглянула на девушку и очень тепло улыбнулась. – Это было уже очень давно. Я, знаешь, много думала, что было бы, если бы все сложилось иначе. Мы бы наверняка со временем стали бы ссориться. И может быть даже… всякое могло быть. А я помню только хорошее.

Лена не стала ничего говорить. Только промелькнула странная мысль, можно подумать, будто и хорошо, что тот человек «ушел». Хотя было ясно, что на самом деле Ольга Сергеевна просто пыталась найти положительные стороны в сложившемся порядке вещей.

Остаток рабочего дня был тих и спокоен. Лена устала от тяжелых размышлений и сильно не выспалась, потому она вернулась за свой стол, и, изображая поглощенное чтение какой-то бумаги, тихонько задремала.

Когда закончился рабочий день, она вышла из офиса вместе с остальными коллегами. И обнаружила, что ее встречают с цветами. На этот раз он был в костюме песочного цвета. Пиджак расстегнут, под ним видна светло-бежевая рубашка, терракотовый галстук и ремень того же цвета. Пусть он был невысок, и его лицо все так же было словно присыпано молотым перцем, но выглядел эффектно. А еще он держал в руках букет восхитительно огромных кремовых роз. Лена остановилась в дверях, ловя на себе завистливые взгляды Светы с Наташей и понимающий взгляд Ольги Сергеевны. Хотелось этим букетом хлестнуть его по лицу. Но сначала стало интересно, насколько велика его предусмотрительность, не купил ли он роз без шипов, а потом подумалось, что уж нежные цветы совершенно не виноваты ни в чем, а они явно пострадают. Она улыбнулась и шагнула вперед.

– Зачем? – спросила она, принимая букет, вдыхая аромат цветов и замечая, что розы были все-таки с шипами.

Он чуть склонил голову и развел руками. Довольные зрелищем коллеги, и женщины, и мужчины, стали расходиться.

– Пойдем? – предложил трубочист.

Лена шагнула вперед. Представила, что все-таки ударит его букетом, а он с этой его предусмотрительностью спокойно все снесет и так и пойдет дальше с царапинами на щеках. Нет, не стоит ради этого калечить цветы.

– Помнишь, ты мечтала, что ты однажды выходишь с работы, а тебя встречают с цветами, и все-все вокруг видят это и немного завидуют? – спокойно спросил он.

– Разве?

Они как раз вышли из подворотни на Крепостную улицу, и девушка ждала, куда он поведет. Он повернул к площади Каменных ворот. Лена пошла следом, мимо открытых магазинчиков, выставленных прямо на тротуары лотков, и улыбающихся горожан. Странно, подумала она, этой фразой, этой рисовкой трубочист ведь все испортил. Никогда нельзя так выпячивать свои подарки и расхваливать поступки, даже если ты все знаешь наперед. Но сейчас это не задевало девушку. Как будто уже к ней не относилось.

– Да, – кивнул трубочист. – Мечтала.

– Не помню, – пожала плечами Лена. – Но ты зачем это сделал?

– Ты ведь уже знаешь, что между нами ничего не будет, – проговорил он.

Лена нахмурилась.

– Тебе было просто приятно, что я тебя встретил и подарил цветы. Просто приятно и все, ты не ждала большего, и это ощущение не будет испорчено дальнейшим разочарованием.

– Ты только ради этого все сделал, да? Только чтобы поучить меня?

– Нет, – он покачал головой и вполголоса добавил, – чтобы ты улыбнулась.

Она замолчала, и до самой площади ничего не говорила. Только молча смотрела на кипящую жизнью улицу и ловила на себе доброжелательные взгляды прохожих. На площади он повернул к Императорскому проспекту, и пошел мимо огромного здания библиотеки. Это было большое тяжеловесное здание, щедро украшенное вычурной лепниной и архитектурными излишествами.

– А ты не знаешь? – спросила она. – Зачем такому маленькому городу такая большая библиотека?

Он усмехнулся, глядя под ноги:

– Еще не устала от того, что под каждым камнем этого города скрывается история?

– А расскажи.

– Когда королевство вошло в состав Империи, и последнему королю разрешили выбрать для почетной резиденции любой город, он выбрал этот. Король был бездетен и немолод, посему решил, что вся его немалая библиотека будет подарена городу, и на свои деньги он построил под нее большое красивое здание. Никогда там не была?

Лена покачала головой.

– Там можно читать книгу в пустом зале в полном одиночестве. Некоторые книги просто требуют такого отношения.

– Например?

Трубочист покачал головой и не ответил. Они прошли через сквер мимо претенциозной громады кинотеатра «Бастион» и вышли на Императорский проспект, помпезную улицу с большими щедро украшенными домами, дорогими ресторанами и магазинами. Лене показалось, что этот проспект слишком дорог для такого небольшого и тихого города.

– И с этим рестораном тоже связана какая-то история? – спросила Лена. – Хотя погоди, это «Белая чайка», эту историю я уже знаю. А вон с тем, «Мещанским»?

– Конечно, – улыбнулся он. – Какая-то история есть всегда. Люди и их мечты. Часто мечта губит человека. Он не слышит радости, когда она сбывается, потому что ждет, что случится еще что-то. И в этом ожидании теряет все. Вместо счастья его постигает разочарование.

– И боль…

– И боль. Потому что нельзя от мечты требовать. Если сбылась одна ее часть, это еще не значит, что сбудется и другая. Надо просто жить с тем, что есть, радоваться тому, что сбылось, и не обижаться на то, что не случилось.

Лена поняла, о чем он говорит. Действительно, сегодня она просто получила удовольствие, когда ее встретили, большего она не ждала. Она слишком утомилась за этот долгий день, чтобы отвечать и думать.

– Можешь ничего не говорить, – сказал трубочист, легко коснувшись ее плеча. – Ты ведь очень устала. Давай просто погуляем. Хочешь, зайдем куда-нибудь перекусить?

Девушка покачала головой:

– Не стоит. У меня дома все есть.

– Это здорово, когда дома все есть, не так ли?

– Да, – кивнула она. – И здорово, когда это больше чем игра слов.

Дальше они шли молча и просто гуляли. Лене было приятно идти рядом с ним, чувствовать аромат роз. Слушать его молчание и молчать самой. Они шли мимо бутиков «Hugo Boss» и «Versacce», мимо салонов «Audi» и «BMW», слишком дорогих для этого города, мимо магазинов бытовой техники вроде «Домашней электроники», слишком дешевых для этой улицы. В этом проспекте было что-то от столицы, хотя и совсем другой столицы, нежели та, к которой она привыкла. А потом они свернули на тихую, обсаженную каштанами Южноморскую и пошли к серой стене Павловского бастиона. Шум проспекта остался позади, за широкими листьями каштанов.

– Вот здесь, – сказал трубочист, показывая на маленькую неприметную дверь с надписью «Лишние книги», – очень неплохой букинистический магазин. Продают необычные экземпляры.

Лена усмехнулась:

– В этом городе есть хоть что-то обычное?

Трубочист пожал плечами:

– Обычного кругом полно. Все зависит от точки отсчета. Вот, например, букинист в этом магазине похож на нормального, чего не скажешь о его книгах.

– Советуешь зайти? – спросила девушка и оглянулась – возвращаться не хотелось.

Он покачал головой:

– Обязательно. Но потом. Книгу ты должна выбрать одна.

– Не думаю, что сейчас у меня будет время для книг.

– А ее не обязательно читать. Главное, чтобы она у тебя была.

«Забавная концепция» – подумала Лена, но вслух ничего не сказала. Они вышли на полупустой Флотский проспект и повернули налево, к стилизованному под замок с башенками и бойницами зданию завода «Элика».

– Это здесь делают эти… «Старый Замок», «Маяковскую»?

– Да, – кивнул трубочист, и, прижмурившись, взглянул на высокие кровли. – «Северную Гавань», «Белую Чайку».

– «Белую Чайку», – повторила Лена и замолчала.

Сразу за зданием завода на пересечении с Мещанской зеленел сквер, очень тихий и уютный с липами, ивами и несколькими скамейками. И очень странным памятником. Это была фигура невысокого сутулого старика в кургузом пиджаке с тросточкой, высеченная из серого гранита. Лене нравился этот скверик, но вот эта фигура настораживала.

Они перешли через дорогу, и девушка остановилась перед скульптурой. Теперь, когда рядом был трубочист, незнакомый старик не казался таким странным и пугающим.

– Кто он?

– Еще одна маленькая история, – улыбнулся трубочист. – В свое время, когда Федоров был генерал-губернатором…

– Федоров, это в честь которого площадь?

– Площадь, на которой стоит памятник ему, и улица. Так вот, когда по нынешней Южноморской проходили стены крепости к Императорскому бастиону, а генерал Федоров был губернатором, здесь у стен крепости был небольшой парк. Федоров любил сюда приходить. Иногда в парке прогуливался и этот старик. Просто старик, никто не знает, чем он занимался. Они разговаривали с генералом, незнакомому человеку порой легче рассказать о своих бедах. Частенько старик давал дельные советы. Вот, в благодарность ему, Федоров приказал поставить эту фигуру.

– Так давно?

– Да.

– Странно. В те времена вроде ставили памятники только императорам?

– Видимо поэтому к «Старику» водят туристов.

Трубочист подошел к скульптуре и остановился напротив. Так и застыл. Казалось, что два человека, молодой и старый, в сером сюртуке и песочном костюме смотрят друг на друга и думают. Теперь, после рассказа, памятник не казался Лене зловещим, а напротив, очень живым и милым. Пожалуй, человеку с таким лицом и она рассказала бы о своих проблемах.

– Пойдем? – позвал трубочист.

Лена кивнула.

Они прошли еще два квартала, и вышли на Монастырский бульвар. Взошли на горбатый кованый мостик через ров, и трубочист остановился. Лена это не сразу заметила, прошла еще несколько шагов.

– Тебе пора домой, – сказал ей вслед трубочист.

Лена остановилась и обернулась.

– Почему?

– Пришло время. Просто пришло время.

Она наклонила голову и подошла к перилам. Он опять угадал ее мысли. Ощущение того, что пора возвращаться, не покидало всю вторую половину дня. Ей хотелось увидеть маму и свою квартиру. Сесть за свой стол, и выпить чаю на своей кухне. Когда трубочист сказал об этом, Лена осознала, что захотела вернуться уже после разговора с Ольгой Сергеевной. Она посмотрела в прищуренные глаза трубочиста, а потом на розы.

– Если ты это знал, зачем подарил цветы? С собой я их не заберу, а ставить их у дяди нет никакого смысла.

– У тебя есть несколько прекрасных возможностей. Можешь бросать лепестки в воду, как любила делать твоя мама, – улыбнулся он. – А еще ты можешь оставить их на перилах мостика. Это будет красиво. Наконец, кинуть в воду. Тоже неплохо получится. Вода унесет их в океан, и кто знает, где в итоге останется этот букет?

– Захватывающие перспективы, – усмехнулась Лена.

– Еще какие…

Трубочист молча стоял и смотрел на нее, сунув руки в карманы. Щурился. Было ясно, что дальше она пойдет одна. На самом деле Лене и не хотелось, чтобы он ее провожал. Это, и правда, было не нужно.

– Тогда пока? – спросила девушка.

– Пожалуй, да. Хотя постой. Вот, – он вынул что-то из кармана и подошел, протягивая ей руку, – возьми. Говорят, приносит счастье.

Она взглянула в его ладонь. Латунная пуговица. Пуговица с сюртука трубочиста.

– Но я слышала, что пуговицу трубочиста нужно обязательно найти самой?

– Вот ты и нашла – у меня в ладони.

– Спасибо, – сказала Лена, принимая подарок.

Он шагнул назад и опять замолчал, глядя на девушку.

– Теперь пока? – опять спросила она.

– Теперь да.

– Прощай?

– Прощай.

Трубочист развернулся и легко зашагал к проспекту. Девушка посмотрела вслед, а потом выше, на высокие кровли домов, на флюгера над ними.

Лена улыбнулась, опустила глаза. Ну вот, теперь надо решить, что делать с цветами. Оставить на перилах? Или бросить в воду? Это действительно может быть красиво: кованая ограда над каналом и букет цветов, лежащий сверху. Девушка вытащила цветы из обертки, и положила их на перила. Отступила на шаг, придирчиво оглядела, подправила и только потом пошла прочь, начиная дорогу к дому.

Когда Лена за ужином сообщила дяде, что решила уехать, он отнесся к этому совершенно спокойно, как будто ждал именно таких слов. Только сказал, что на работу идти совершенно необязательно, лучше выспаться и ехать на вокзал, чтобы сесть на дневной проходной поезд. А ключи Лена пусть оставит себе, мало ли когда еще захочется приехать.

Девушке было очень неудобно, ведь она пообещала работать у него, а спустя всего четыре дня говорит, что уезжает… Он же заверял, что ничего страшного, все так и должно быть.

– Когда ты приехала, я понял, что ты просто решила сменить обстановку и подумать, – дядя говорил это спокойно и ровно, глядя куда-то в сторону. – Ты сказала, что хочешь поработать, и я решил, что это самое малое, что я могу сделать, чтобы помочь тебе. Если тебе нужно работать, значит тебе это нужно.

– Но я же вам обещала…

– Ничего страшного. Хочу верить, что когда-нибудь ты все-таки приедешь сюда всерьез и надолго. Вот тогда и сдержишь свое обещание. Всему свое время.

Лена неуверенно покачала головой.

Тем не менее, когда она вошла в свою комнату, ощущение, что принято верное решение, лишь окрепло. Она подошла к столу и положила пуговицу рядом с очками. Завтра Лена заберет пуговицу с собой, а очки останутся здесь, но сейчас пусть они полежат вместе.

Она разделась и легла в кровать. Сразу уснула.

Проснулась Лена поздно и сразу захотела кофе. Она помнила, что видела на кухне среди прочей техники кофе-машину. А в шкафу нераспечатанный пакет кофе. Шлепая босыми ногами, Лена прошла на кухню, насыпала зерен в машину. Предвкушая ароматный эспрессо, включила чудо-агрегат. Однако тот как-то неуверенно мигнул, и высветил на индикаторной панели нечто непредставимое. Лена задумалась, еще раз попробовала донести до машины свои требования, но из второй попытки ничего не вышло. Девушка озадаченно прошлась по кухне, внимательно оглядывая другие аппараты. Она смогла предположить каково назначение некоторых из них и попробовала включить. Бесполезно. Не работал даже тостер. В нем она обнаружила какую-то подозрительную массу, отдаленно напоминающую сыр.

Лена помнила, что все это в свое время покупала и использовала тетя, и что несколько лет вся техника стояла без работы. Но отчего же? Стоило об этом задуматься, как тотчас же вспомнилась домработница Нина, так и оставшаяся незнакомой. Девушка ясно представила, как деятельная женщина с огромным интересом ходила вокруг того или иного агрегата, пыталась понять, для чего он служит, и заставить его работать. Шансы угадать были невелики, так что, когда аппарат ломался, она ставила его на место, и продолжала старательно стирать с него пыль.

Лена улыбнулась. Значит, чай, подумала она. Предназначение чайника достаточно очевидно, чтобы можно было сломать его по незнанию, видимо, это и спасло его от любопытной исследовательницы.

Девушка очень тщательно собралась, проверила, не забыла ли чего-то из своих вещей, взяла ли пуговицу и оставила ли проволочные очки, а потом вышла на улицу, тщательно заперев дверь. До поезда оставалось еще два часа, и Лена не смогла отказать себе в удовольствии прогуляться по городу.

На этот раз не было никаких мыслей, никаких тревог и беспокойств. Было просто приятно идти по улице, с каждым шагом еще немного приближаясь к дому.

Она немного постояла на Старой площади, дождалась четверти часа, когда из ворот над Львиными Курантами выехал пустой трон Львицы, а затем, гордо вышагивая, появилась маленькая Львенка. Старательно оглядевшись, она вспрыгнула на трон, и необыкновенно довольная собой уехала в левые ворота. Было бы замечательно, подумала девушка, дождаться целого часа, когда Львица обнаружит дочь на неподобающем месте и примерно накажет. Особенно Лене нравилось, что после порки, обнаружив в своих лапах совершенно расстроенную Львенку, Львица переворачивала ее и лизала в нос. Однако, толкаться среди многочисленных туристов совершенно не хотелось, и девушка продолжила свою прощальную прогулку.

По Марьиной улице Лена вышла на Медный рынок. Постояла, разглядывая украшенную каменной резьбой готическую Проезжую башню с островерхой четырехскатной крышей, и, пройдя под ее крестовыми сводами, оказалась на Морской набережной. Отсюда хорошо была видна сосновая горка и маяк, на берегу залива.

В нежданном осеннем солнце, беленая башня маяка ослепительно сверкала, и желание отправиться в дорогу стало столь сильно, что захотелось поехать домой по шоссе. Поймать машину или дождаться автобуса и смотреть за окно на пролетающие мимо сосны. Впрочем, это была очень кратковременная мысль. Лена даже не стала всерьез ее думать.

Девушка развернулась, и вспомнила еще одну нежно любимую особенность города – его дворики. Лена свернула в ближайшую подворотню, и была щедро вознаграждена. С детства ее умиляло все: и аккуратные клумбы посреди дворов, и цветы в горшках на подоконниках. Заботливость, с которой всегда были сооружены качели или песочницы. Развешанное на веревках белье, которое никто не охранял, и игрушки, оставленные в песке, которые никто и не думал забирать домой. В этих двориках всегда царило домашнее умиротворение, спокойствие и защищенность. Все беды и тревоги, вся суета оставалась на улице, а здесь ее посещало ощущение застывшего в момент тихого счастья времени.

Лена прошла к песочнице и села на скамейку. Она сидела, улыбалась и корила себя, что совсем позабыла о двориках. Вспомнила только сейчас, когда уже пора уезжать.

Посидев еще немного, девушка поднялась. Пора.

Лена пересекла Флотский проспект и ступила на тенистую Южноморскую улицу. Здесь находилась та самая лавка букиниста, в которую ей советовали зайти. Что ж, время еще есть. Девушка остановилась у маленькой двери под неприметной вывеской, и потянула толстую ручку на себя. Она ожидала, что магазин будет закрыт. На обед или хотя бы на учет. Но дверь открылась, она шагнула в полумрак между книжными полками, и сразу тоненько звякнул колокольчик над входом.

Букинист обнаружился чуть дальше, он сидел за книжным шкафом у антикварного секретера, смотрел на нее и улыбался. Это был невысокий немолодой человек, в коричневых потертых штанах, клетчатой рубашке и вязаном жилете.

– Здравствуйте, девушка, – сообщил он, прищурив глаза.

Странно, подумала Лена, на нем ведь непременно должны быть очки, но их нет. Она даже мысленно примерила к нему сделанные трубочистом очки из скрепок и решила, что они и впрямь подошли бы. Однако букинист даже в полумраке своего тесного магазинчика прекрасно обходился без них.

– Добрый день, – ответила Лена.

Он чуть склонил голову, продолжая на нее смотреть, а девушка не знала, что сказать еще. Она сюда зашла по рекомендации, а не потому, что ей действительно была нужна книга.

– Не знаете, что теперь делать, да? – спросил букинист.

Лена пожала плечами.

– Просто найдите свою книгу, – сказал он и махнул рукой вглубь помещения.

– Свою? – удивилась девушка.

– Именно. Вашу!

– Но как?

– Очень просто. Из всех книг вы заметите только одну. Проходите и смотрите.

– Но я не собиралась сейчас читать никаких книг!

Он покачал головой:

– Ее совершенно необязательно читать. Главное – чтобы она у вас была!

Заинтригованная Лена пошла дальше по проходу. Она смотрела на забитые книгами стеллажи и удивлялась странным словам – вот же, множество книг с тиснеными на корешках названиями, в кожаных переплетах и картонных обложках, отчего он говорил про одну? А потом Лена вдруг увидела ее. Эта книга была в мягком светлом переплете и действительно выделялась среди своих коричневато-красноватых соседей. Несмотря на полумрак, девушка легко прочитала надпись на корешке: «Эдельвейсы на черепичных крышах». На обложке был нарисован силуэт высоких крыш, с трубами и флюгерами, словно парящими над землей, и название. Больше ничего, ни издательства, ни имени автора.

Лена заглянула под обложку, но и на титульном листе обнаружилось только название. Девушка наугад открыла книгу и пробежала глазами страницу.

«– Как ты думаешь? – спросила она.

– Обычно я думаю сидя, положив подбородок на кулак левой руки. Нет, погоди, все-таки правой! Правой руки! – ответил он.

Она раздраженно махнула рукой и прошла по гостиной, лавируя между вычурной мебелью с гнутыми ножками. «С ним совершенно невозможно разговаривать!»: подумала она.