Текст книги "Я жизнь люблю! Стихи и проза"

Я пишу тебе стихи

 
Вышивает нитью серебристой
Гладь речную месяц молодой.
Словно искры, звёзды в небе мглистом
Тлеют. По-над тихою водой,
Пошуршав осокою в заливе,
По дороге взволновав сорок,
В колыбель к расплетшей косы иве
До поры улёгся ветерок.
 
 
Дремлет кот, прикрывшись мягкой лапой
И уткнувшись носом в лунный свет.
Под окном открытым пёс кудлатый
В полудрёме чутко ждёт рассвет.
До утра в садах затихли птицы,
Вдоль дорог уснули лопухи…
Спишь и ты. Вот только мне не спится:
По ночам так пишутся стихи.
 
 
Напишу, как месяц вышивает
Серебристой нитью по реке
И о том, как старый пёс зевает,
Как зарделось небо вдалеке,
Как пичуги воспевают в гнёздах
Новый день и новую зарю,
Как в траву росой упали звёзды.
И о том, о чем не говорю…
 

Гуляет влюблённая пара

 
Сплетение пальцев. Касание рук.
Заснеженным тихим бульваром,
Где шумно весной и каштаны цветут,
Гуляет влюблённая пара.
 
 
Здесь летом народ и поёт соловей.
Звучат духовые оркестры.
И смех детворы… А под сенью ветвей
Не сыщешь свободного места.
 
 
Сейчас никого – и сугробы вокруг.
Он взглядом ласкает подругу
И греет ладошки теплом своих рук
В мороз и январскую вьюгу.
 
 
Касание рук, батожочки скрипят…
Сугробы на старом бульваре…
Их доченьке скоро уже пятьдесят.
Гуляет влюблённая пара.
 

«Расскажи мне сказку, бабушка…»

 
Расскажи мне сказку, бабушка.
Что захочешь, расскажи.
Про царевну и Иванушку,
Да про горные кряжи,
 
 
Да про скворушку Егорушку,
Да о зорьке над рекой,
Кучерявую головушку
Гладя ласковой рукой.
 
 
Расскажи, как собираются
У костра под Новый год
Месяцы; как поп старается
Лоб избавить от невзгод.
 
 
Не беда, что сам я дедушка
Почитай уж три годка
И от инея не денешься —
Нет да нет блеснёт в висках.
 
 
Ты присядь со мною рядышком —
В небе полная луна —
Да скажи мне сказку, бабушка
Моих внуков…
Мне – жена.
 

Портрет

 
Я сотку себе холст из вечерней зари
И вплету в него первые всплески рассвета.
Я свяжу себе кисть дуновением ветра
Из тончайших шелков, что дадут мизгири.
 
 
Акварелей в палитру у радуг спрошу,
Разведу их росой и звенящей капелью.
У весны и любви почерпнув вдохновенья,
Лучшей женщины в мире портрет напишу.
 

Без тебя

 
      Дай мне руку… Сожму её… Крепко!
Не беда – километров бездна.
Без тебя – будто лист, от ветки
Оторвавшийся… Бесполезный…
 
 
      Без тебя – как карбас без паруса
И без вёсел… По воле случая
Уносимый порой ненастною
В океаны рекой могучею
Под названием Жизнь в безвременье…
Без тебя – без седла, без стремени – Я наездник на дикой лошади…
Одинокий фонарь на
площади…
 
 
      Протяни мне ладонь сквозь время…
Сквозь дожди, сквозь жару и вьюгу…
Пусть седины украсят темя,
Мы навеки вдвоём.
Друг с другом.
 

«Я люблю тебя так…»

 
Я люблю тебя так,
Как, наверное, может лишь сниться.
Словно гавань – маяк.
Будто небо – летящая птица.
 
 
Я люблю, как весна
Любит первый несмелый подснежник.
Так, как любит волна
Берега – постоянно и нежно.
 
 
Я люблю, как зерно
Любит землю и добрые руки.
И любовь – как вино:
Только крепче, пока мы в разлуке.
 
 
Я люблю ни за что,
Как умеют собаки и дети.
Я люблю лишь за то,
Что ты есть для меня в этом свете.
 
 
Я люблю тебя так,
Как сознаться себе и не смею.
Я люблю тебя так,
Как, быть может, любить не умею…
 

Ты

 
Ты – капля росы, отразившая небо и землю.
Ты – первый подснежник. Ты – солнечный
                                                                     блик  на реке.
Ты – шёпот акаций, что бризу вечернему
                                                                            внемлют.
Ты – пламя костра. Соловьиная трель в лозняке.
 
 
Ты там, где бездонное небо сливается с лесом.
Ты в песне ручья. В спелом золоте русских полей.
Ты в радугах ярких. В туманах молочно-белесых.
Ты в ветре весеннем, срывающем пух с тополей.
 
 
Ты – дочь Посейдона. Ты – дева
                                                   неспешного  Рейна.
Ты в свете луны. Ты в лугах, облаках и звезде.
Ты – муза Бетховена. Лик твой навеки овеян
Святым ореолом. Со мной ты всегда и везде.
 

Интимное

 
По шейке точёной… от ушка к плечу…
Губами по бархатной коже
Скольжу в упоении… Страстно хочу
Тобой обладать… Осторожно
Касаясь рукой возбужденной груди
Под шелком вечернего платья,
Тону в аромате волос… Впереди
Безумие жарких объятий
Любовников страстных. Легонько шурша,
Сползает с желанного тела
Холодная ткань, все преграды круша,
Струится волнами… Несмело
Щекочет язык обнаженный сосок,
Ложбинку меж мягко-упругих,
Ласкающих взгляд белоснежных холмов…
Горячие, сильные руки
Всё ниже… И вот плоть тугих ягодиц.
Под ними… Сбиваются с ритма
Биение сердца, дыхание… Ниц
На простыни… Взору открыта
Прекрасная роза, нежнейший бутон…
Зовущий… Влекущий… Манящий…
Движенье навстречу… Слияние… Стон…
И нега! Безмерное счастье!
 

Напиши мне письмо

 
Напиши мне письмо на тетрадном листочке,
Карандашиком острым черкни пару строчек.
Напиши, как семья, как работа, как дети…
От руки напиши… Не строкой в интернете.
 
 
Как висит над трубой голубая звезда…
Как за дальним пригорком гудят поезда…
И о том, как у ног твоих ластится кошка…
И как в мае бушует сирень под окошком…
 
 
Напиши, чем живёшь… Что смешит… Что
                                                                        печалит…
Напиши, как ругается матом начальник…
Напиши о снегах, о дождях и о небе…
Напиши о душистом пекущемся хлебе…
 
 
Напиши мне письмо. Хоть одно напиши.
Ведь в бумажном конверте частичка души,
Рук тепло среди букв. В ровном бисере строчек
Подари мне себя! Напиши, что захочешь.
 

Во славу рода, в память об ушедших

Во славу рода, памяти бойцов,

Ушедших в мир иной во имя жизни.

Хвала богам, наука для юнцов —

Песнь росичей с закатом после тризны…

 
Обычаи родимой стороны,
Дела отцов и прадедов заветы,
Которые с глубокой старины
В преданиях сказителей воспеты,
Храним мы свято.
Взятое в трудах:
И топот стад, и гик коней упрямых,
И шелест злаков в росских бороздах,
И шепот трав в лугах и на полянах,
Покой младенцев, грай воздушных птиц,
Летящих клином, что за лесом тает, —
Всё наше здесь.
И, стоя у границ,
Могилы предков молча наблюдают
За рядом лун, и лет, и чередой
Сменяющихся поколений рода —
Да в Степь глядят, грозящую бедой
Из года в год приросскому народу.
 
 
А души их привольно без дорог
Несутся меж землёй и вышней твердью,
Где обитать настанет тайный срок
И нам, живущим ныне. Но со смертью,
Подобно богу света, что с утра
Родится, угасая пред закатом,
Подобно искре в глубине костра
В золе уснувшей, чтобы дать когда-то
Жизнь новому огню, – и человек
Не умирает: край пути достоин
Меча и пламени. Окончен век
Его земной.
Он спит.
Он успокоен.
 

Разговор с отцом

 
Привет, отец! Прости, давно я не был:
Всё недосуг мне в гости заглянуть…
Да, как обычно, времени вот нету
Машины руль направо повернуть.
 
 
Ах, ты ж не знаешь, прикупил недавно…
Не новую… У «кекса» одного…
Не наша… Чёрный бумер… Иномарка.
Бензина жрёт, но это ничего.
 
 
Татьяна как? Нормально… Приболела.
Что говорить, не девочка давно,
И голова заметно поседела…
Энергии хватает всё равно.
 
 
А дети?.. Батя, дети, не поверишь,
Большие… Сын папаню перерос.
Девчонки мелкие, а этот в двери
Давненько не проходит во весь рост.
 
 
О внучках спросишь? Старшая уж мама —
Зимою дедом сделала меня.
Вторая тоже замуж поскакала.
Вот, свадьба на начало сентября…
 
 
А ты, смотрю, совсем не изменился —
Суровый взгляд из-под густых бровей,
Но знаешь, папка, ты б не «сухарился» —
Все знают, как ты любишь сыновей…
 
 
Братан? Он прошлым летом оженился…
Животик вырос, скоро сорокет…
Ну, может, наконец, остепенился,
Одумался, балбес, на старость лет…
 
 
А в общем, слышишь, батя, всё в порядке.
Живём нормально, не клянём судьбу…
Глянь, солнце опускается… Оградку
Сейчас докрашу и домой пойду.
 

«– Что тебе подарили родители?..»

 
– Что тебе подарили родители?
– Жизнь!
– Но ведь это же…
– Много! Поверь мне – уже очень много!
Знаешь сам: провожая тебя у порога,
Осеняют крестом твою спину… Готовы вложить
Каждый стук своего стариковского сердца
В грудь твою… Каждый вздох за здоровье
                                                            готовы отдать…
До седин ты для них остаёшься младенцем,
И всё так же ночами не спит престарелая мать.
 
 
– Что тебе подарили родители?
– Свет
Бесконечной любви. Просто так, за одну лишь
                                                                              улыбку
Терпеливо прощают страдания, боль и ошибки.
Ожидают и верят в тебя до скончания лет.
Зажигают свечу перед образом… Плачут, украдкой
Вытирая слезу в уголочках прищуренных глаз.
Как зеницу хранят пожелтевшие письма,
                                                                         тетрадки
С выцветающей надписью
                                «школа… фамилия… класс».
 
 
– Что тебе подарили родители?
– Мир!
Это солнце, и звёзды, и это огромное небо…
Подарили рассвет… Аромат испечённого хлеба…
Облетающий лист и цветущих лугов кашемир…
Теплоту своих рук и пылящую полем дорогу…
Подарили мечту и надежду… Стремление ввысь…
Это много, поверь мне на слово, уже
                                                                   очень много…
И при встрече за это ты им до земли поклонись!
 

Счастье

 
Мы разучились видеть красоту,
Казалось бы, в обыденных вещах.
Пытаемся за хвост поймать мечту,
А счастье – оно рядом, в двух шагах.
 
 
В неярком свете утренней звезды,
В тумане, в проливном дожде и в солнце,
И в пригоршне колодезной воды,
И в журавле над стареньким колодцем.
 
 
Оно в невзрачном полевом цветке
И в полусонном беге тихой речки.
В пергаментном засохшем кизяке,
Которым растопили печь под вечер.
 
 
В той иве, что склонилась над ручьём.
В зиме морозной и в цветущем мае.
Уже лишь в том, что дышим и живём,
Влюбляемся, и верим, и мечтаем.
 
 
Мы разучились видеть красоту,
Казалось бы, в обыденных вещах.
Пытаемся за хвост поймать мечту,
А счастье-то… в привычных мелочах.
 

Читая О. Хайяма…
Из попыток акро

 
      Внезапно кончилась гроза,
Окно открыли двое,
Дохнула неба бирюза
Навстречу им. Но в створе
Один увидел грязный двор,
Осклизлые ступеньки,
Картон, окурки, всякий сор,
Намокшие скамейки.
Окрест с улыбкою второй
Глядел не отрываясь,
Любуясь яркой синевой,
Ярилом упиваясь.
Деревьев чистая листва
Ему шептала сказки,
Ласкала зеленью трава,
 
 
      И напевали пташки…
Два взора – и одно окно…
Ворчун – и оптимист.
Один взлетает, а второй
Ему: «Сорвёшься вниз!»
 

Обычный стих

 
Обычное солнце… Обычное небо…
Стакан молока с коркой свежего хлеба…
Ночами обычные звёзды сияют…
По крышам обычные кошки гуляют…
 
 
Обычный папаша обычному чаду
Обычным ремнём, как обычно, «награду»
За подвиг обычный опять преподносит…
Старушка обычная мусор выносит…
 
 
Обычные вьюги обычной зимою…
Обычные птахи обычной весною
Обычные гнёзда, как прежде, свивают…
Обычный кузнечик на скрипке играет…
 
 
В обычной проталине первый подснежник…
Обычный турист собирает валежник…
Обычные радуги… Прежние грозы…
На соснах обычных янтарные слёзы…
 
 
Обычные росы… закаты… восходы…
Обычные будни простого народа…
И вроде бы всё по-житейски привычно,
Всё буднично-просто.
А жизнь необычна!
 

Под дождь…

 
Перед закатом робкий гром,
Родившись в липкой духоте,
Вспугнул измученных ворон,
Дремавших в пыльной тесноте
Дворов-колодцев городских
И парках, чахлых без дождей,
Увяз, рассыпался и стих
В трясинах жгучих площадей.
 
 
И тёплый, долгожданный дождь
Ударил звонкою волной
В моё окно: «Чего ты ждешь?
Довольно киснуть!.. вслед за мной
Бежим, горячей жестью крыш
Побарабаним, а потом,
Как в бесшабашном детстве, слышь,
По пенным лужам… Босиком!»
 
 
В каком же банке разменять
Полста на два по двадцать пять?
На «вдруг» склерозом заразиться —
От половины откреститься!
 
 
Не разменять нигде… И что ж?
Свернувшись в кресле колобком,
Заката ждать??? Ну, нет!!! Под дождь!
По лужам… В детство… Босиком!!!
 

«Внешне сумрачный лес, полный мрака и тени…»

 
Внешне сумрачный лес, полный мрака и тени…
Непролазная чаща… Густой  бурелом…
Бездорожье дождливой порою осенней…
Заметённое поле, сугроб под окном…
 
 
В том дремучем лесу заскорузлые ветви,
И колючий терновник, и уханье сов.
За стволами поляна – там солнце и ветер,
Изумрудные травы и море цветов.
 
 
За распутицей слякотной синее небо,
Аромат земляники, сирени и роз,
Голубые озера и золото хлеба,
Звон гитарной струны и сияние звёзд.
 
 
А под саваном льда и холодного снега
Пробивается тонкий весенний росток.
За метелью капель, а за хмуростью – нега,
И трепещет душа, как свечи огонёк…
 

Майские свечи

 
А у нас опять сады в цвету
И каштаны свечи зажигают
В память о не встретивших весну
В том далёком, сорок пятом мае.
 
 
В память о поднявшихся на бой,
Смерть презревших, защищая жизни,
Родину великую собой
Заслонив и малую отчизну, —
 
 
Ту, где мама вяжет у окна,
Где зимой снега до самой крыши,
Где река и небо цвета льна,
Где привольней степь,
где горы выше.
 
 
Шёл в атаку каждый за свою,
Вместе – за огромную Россию.
И сейчас они в одном строю
Павшие шагают и живые.
 
 
Как тогда, спасая от беды,
Поднимались, шли и умирали —
Для того, чтоб вновь цвели сады
И каштаны свечи зажигали.
 

Почему?

 
Ни нации, ни веры, ни страны…
Безликие… Лишь злобу источает
Оскал звериный. Семя сатаны
Кровавое пришествие встречает.
………….
Брюссель, Варшава, Лондон и Берлин.
Ужель вам мало Праги и Волыни?
Иль Бухенвальда пепел поостыл?
Иль скорбные колокола Хатыни
Уже умолкли? Нет? Скажите, почему
Под шип заокеанского патрона
На ручках красно-чёрную чуму
Взлелеяли и довели до трона?
 

А он поёт! – 1
Вариант 1

 
А он поёт. Самозабвенно, страстно.
Ему неведомо, что где-то есть война,
Что где-то кто-то гибнет понапрасну
По чьей-то прихоти… за деньги… за слова.
 
 
А он поёт. Он призывает к жизни.
Он воспевает солнце и весну.
А где-то мать справляет сыну тризну,
Так рано отошедшему ко сну.
 
 
А он поёт. Заткните жерла, пушки, —
И глотки, словоблуды всех мастей!
Вы слышите? Там, на лесной опушке,
Поёт любовь обычный соловей.
 

А он поет! – 2
Вариант 2

 
А он поёт…
Самозабвенно, страстно.
И ясным днем, и ночью при луне.
Любовью к жизни переполнен, счастьем,
Он радуется солнцу и весне.
 
 
Ах, как поёт…
 
 
Он полон чувств. Он трелями излить их
Скорей стремится, самочку зовет!
А где-то пальцем деланный политик
Совсем другие песенки поёт.
 
 
Ох, как поёт…
 
 
Раскинувшись вальяжно в мягком кресле,
Он – пуп Земли, сам чёрт ему не брат,
И походя, за чашечкой эспрессо,
Решает: этот прав – тот виноват.
 
 
И как поёт…
 
 
Напыщенно, фальшиво, смежив веки…
Уверен: будет так, как он сказал!
Лишь слово против – в недочеловеки,
И подпевает вышколенный зал.
 
 
Ведь он поёт…
 
 
Так и поют на разные мотивы
И говорят на разных языках…
От песни одного уже противно,
А трель другого будет жить в веках.
 
 
Кто как споёт…
 
 
Позвольте ж петь ему.
Заткнитесь, пушки
И словоблуды всех конфессий и мастей!
Пока хоть где-то в мире на опушке
Любовь и жизнь обычный соловей
Еще поёт, —
 
 
Вам слова нет!
 

Школа без номера

Жертвам Беслана посвящается

 
Ложится траурный букет
К убитой извергами школе.
По истеченье многих лет
Нам не забыть об этой боли —
Страданий маленьких детей,
Что только начинали жить,
И поседевших матерей,
Что не успели долюбить.
И слёз бессилия отца,
Не оградившего ребёнка
От издевательств подлеца,
От оголтелого подонка,
Который в грудь себя стучал,
Крича в окно, мол, я мужчина,
Дитю невинному стрелял,
Поставив на колени, в спину.
Как не забыть нам никогда
И безымянного героя,
Что жизнь бесценную спасал
От пули, жертвуя собою…
 
 
Нет номера у школы той,
Но, чтобы мы не забывали,
Несут цветы со всех сторон,
Кровь на руинах прикрывая.
 

Когда торжествует зло…

 
Терракотовый дым затянул небеса,
Облака чёрной пыли спирают дыханье…
Где-то кто-то когда-то давно мне сказал:
«Дурачок, не родят обожжённые камни!»
 
 
Но примеров обратному множество есть —
Целый список могу вам сейчас привести.
Войны! Там, где страдания, смерть,
Ежедневная боль, – начинает цвести…
 
 
Там алеют гвоздики запекшейся крови
Убиенных до срока мужей и отцов.
Точно россыпь ромашек по чёрному полю,
Колкий ветер колышет обрывки бинтов…
 
 
А окончатся битвы, опять зацветает
Монументов печальных холодный гранит.
Наставлением Вечный огонь полыхает,
И букетами памяти мрамор горит.
 

70

К семидесятилетию разгрома фашистских войск под Сталинградом.

 
Семьдесят лет…
Это много иль мало?
Годы бегут… Уже семьдесят лет
Мирное небо над Волгоградом,
Дым от пожарищ не застит рассвет.
Семьдесят лет на высоком кургане
Спит беспробудно безвестный герой.
Низкий поклон тебе, вечная память,
Землю родную закрывший собой!
 
 
Семьдесят лет…
Грохот сотен орудий
Смолк средь руин. Без оглядки назад,
Воздух Победы вдохнув полной грудью,
Гордо шагает уставший солдат.
Семьдесят лет с перекрестка волною
Танк не сметает, как ветром листву,
И над великою русской рекою
«Мессеры» воем не рвут тишину.
 
 
Семьдесят лет – как не плавится камень,
Стены не стонут, вода не горит.
Где оставались лишь пепел и пламень,
Город-красавец над Волгой стоит.
 

Триедины

 
Вы рождены в тиши дубрав тенистых,
Волной качал Славута колыбель,
Вас пестовал Перун и дуб ветвистый
И воспевал сладкоголосый Лель…
 
 
Окрепнув и налившись силой дюжей,
Хранили мир. Не потеряв лица
Прошли сквозь смуты. И назло кликушам
Несли добро и веру до конца.
 
 
Случалось, вОроны слетались стаей,
На части рвали, обращая в тлен,
Сердца и души кривдою смущали,
Но вновь и вновь вставали вы с колен.
 
 
И поднимались грозным исполином
Плечом к плечу. Веками повелось,
Русь Белая, Россия, Украина, —
Вы триедины!
Вы – Святая Рось!
 

Люди, думы и… стихи

 
Город. Люди, люди, люди…
Разговоры, голоса…
Шум машин… Когда же будет
Тишины хоть полчаса?
 
 
Убежать бы в чисто поле,
Где рождается росток,
И на пару с ветром, что ли,
Написать десяток строк.
 
 
Одолели думы, думы…
То высОки, то грешны,
То насупленно-угрюмы,
То наивны и смешны.
 
 
Рассыпаются по свету
Дробным звоном бубенцов…
Мне одну, хотя бы эту,
Удержать, в конце концов.
 
 
Мчатся мысли. Мчится время,
Как калёная стрела.
И нельзя оставить стремя,
И нельзя сойти с седла.
 
 
Всё мелькает. Что ж такое?!
Люди, думы и грехи
Не дают никак покоя,
Не дают писать стихи.
 

Глоток тишины

 
Подарите природе часок тишины.
Чтоб снежинки шурша пролетали навстречу,
Чтобы слышать, как легкие слезы зимы
Невесомо ложатся под ноги, на плечи.
 
 
Чтоб услышать, как звонко поленья трещат,
Полыхая в костре огневого заката.
И о чем под землёй муравьи говорят.
И как рыбы поют на ночь песни рыбятам.
 
 
Как звучит, словно взрыв, первый
                                                        вешний цветок,
Устремляясь к теплу ароматным фонтаном.
Как под солнечным ветром полощет листок,
Будто сорванный парус в руках урагана.
 
 
Как играет с песчинкой на дне океан.
Что нам шепчет камыш в темноте под луною.
Как ложится роса. Как вздыхает туман,
Заблудившись в лугах со звенящей травою.
 
 
Чтоб услышать, как рвётся небесный атлас,
Раздираемый светом вечерней звезды.
Помолчите! Прислушайтесь! Только на час.
Подарите себе хоть глоток тишины.
 

«Бежим! Бежим! Куда? Не знаем сами…»

 
Бежим! Бежим! Куда? Не знаем сами.
За славой. За карьерой. За деньгами.
За новым телефоном. На автобус.
В кино. За шмоткой в модный магазин.
За метрами скворечников-квартир…
Бежим. И на бегу вращаем глобус.
 
 
Торопимся! Спеша за всем угнаться,
Мы разучились жизнью наслаждаться.
Сквозь пелену неонового света
Не видим звёзд небесного моста
И танца золотистого листа,
Стремящегося вдаль по воле ветра.
 
 
Спешим всегда! И в суетности бега
Не слышим хруста выпавшего снега.
Ни шелеста травы, ни вой метели,
Ни полуночной трели соловья.
Того, как просыпается земля
От лютых холодов под звон капели.
 
 
Бежим! Бежим! Куда? Не знаем сами.
За славой. За карьерой. За деньгами…
Стремясь везде успеть, достать, пробить,
В конце концов – не успеваем жить.
 

Ещё не всю…

 
Может, не было, а может, было,
Правду говорят, а может, врут, —
Слышал я, седого старожила
Разыскал газетный ушлый плут;
 
 
Может, в джунглях Индии иль Альпах,
Где звенят ручьи, сбегая с гор,
На пороге хижины иль сакли
Состоялся краткий разговор:
 
 
– Аксакал (иль гуру), расскажите:
Вы вдали от мира всю свою
Жизнь прожили…
 
 
Но в ответ Учитель
Улыбнулся:
             «Нет, ещё не всю!»
 

Апатия

 
Опостылело. Осточертело.
Вязко-грязной накрыло волной.
Чёрным вороном налетело.
Навалилось неясной тоской.
 
 
Шумный город вчера был раскрашен
Ярко-радужной гаммой цветов,
А сегодня эскиз карандашный
На огрызках картонных кусков.
 
 
Нет привычного зелени буйства,
Неба синего глубины.
Притупились сознанье и чувства,
Мысли судорогой сведены.
 
 
Завалюсь на полу с умной книжкой.
На вощёных страницах подряд
Буквы, словно следы серой мышки,
Чёрным крапом о чём-то молчат.
 
 
Мне бы водкой залиться до горла…
Мне бы в стену с разбега башкой…
Мне бы в уши язык колокольный
И не слышать нытья за стеной.
 
 
Натяну посильней одеяло,
Пятой точкой вовне повернусь.
Как же всё меня вдрызг измотало!..
Может, завтра нормальным проснусь…
 

«Расплескалось солнце золотое…»

 
Расплескалось солнце золотое
В океане ярко-голубом.
Свежий снег, что шёл вчера стеною,
Заискрился чистым серебром,
Заиграл алмазною огранкой
На руках еловых мягких лап.
Воробьи проснулись спозаранку
И как сумасшедшие галдят.
Пух и перья! К солнышку поближе.
Веселей от этой кутерьмы.
Капелька свисает с края крыши —
Маленькая вестница весны.
 

Письма на стекле

 
Дождь в окно стучался ночью…
Ранним утром на стекле
Капли – строки многоточий
В ненаписанном письме.
 
 
В них вопросы и ответы,
В них надежды и мечты,
Убегающее лето,
Ожидание весны.
 
 
Нежность трепетных признаний,
Слов жестоких пустота,
Слёзы горьких расставаний
И улыбки на устах.
 
 
Вдохновение поэта
И обрывки хлёстких фраз,
Блики солнечного света
В уголках счастливых глаз…
 
 
Прочитаешь, что захочешь,
Пока солнце не сотрёт
Строчки капель… Дождик ночью
Вновь письмо тебе пришлёт.