Текст книги "Сила в тебе"

Да, именно такой, который, поначалу кажется вам приятным, мягким и очень дружелюбным, но потом ты понимаешь, что это лишь иллюзия, обман.

– Убирайся к черту, ты не будешь контролировать меня, тебя здесь нет, чертов монстр, ненавижу, ненавижу!!! – завопила на всю палату Кира, закрыв глаза и силой схватившись за волосы.

– Эй, эй, тише, Кира, все, все, успокойся, милая. Ты в безопасности, – в палату влетел Михаил, отбросив в спешке куртку и бросился к девушке. Он привлек ее хрупкое маленькое тельце к себе и обхватил своими большими руками, стал приглаживать и покачивать, – все хорошо, ты в безопасности, я с тобой, тише, тише…

Кира уткнулась ему в грудь и еще сильнее зарыдала, сжав пальцами его свитер. Они сидели так несколько минут, пока девушка не стихла и обмякла в руках Михаила.

– Ну, ты как? Успокоилась? – Он бережно уложил Киру на подушку и пригладил волосы, они были спутанные и влажные от слез. Ее глаза устремились на Михаила. Когда он поймал ее взгляд, то замер – внутри все сжалось, а того ублюдка хотелось разорвать на части, только из-за такого ее взгляда. Как будто безжизненного, но в то же время пропитанного дикой болью.

– Ты здесь, – прошептала она, не сводя с него залитых слезами мокрых глаз.

– Я говорил с твоим врачом на счет твоего состояния и дальнейшей реабилитации. Мне сказали, что ты спишь, я уже уходил и вдруг услышал тебя.

– Я не смогла уснуть, мне уже надоело постоянно спать.

– Думаю, дело не во сне… Ты не должна скрывать о том, что с тобой происходит, – он посмотрел на нее заботливо, но серьезно.

– Не хочу, чтоб меня упекли в психушку. Я просто так устала от всего… Хочу домой, хочу обнять сына, – слезы снова потекли, но спокойные.

– А гулять с ним, ты хочешь? Тебе надо встать на ноги, тогда ты сможешь сделать для своего сына намного больше, чем сейчас. Ты должна быть сильной.

– Но я не могу, не могу забыть, – она отвела взгляд, стыдясь, – он в моей голове, он мучает меня снова и снова.

– Слушай меня. Посмотри на меня, – Миша присел на ее кровать и поднял лицо за подбородок, чтоб их взгляды встретились, – только ты контролируешь себя и свои чувства, никто больше. Он никто, просто мусор на твоем пути, ты сильнее этого, сильнее его. Просто верь в это и перешагни через него. Да, мы не в силах изменить прошлое, оно меняет нас, знаю по своему опыту. Но мы можем сами строить свое настоящее и улучшать будущее.

– Я не такая сильная, как ты думаешь, скорее наоборот. Ты не знаешь меня, – Кира дернула голову, отвернулась.

– Я знаю, что ты делаешь – отталкиваешь меня. При других обстоятельствах я бы понял тебя и не настаивал. Но у нас с тобой все иначе. Я не просто твой спаситель, как все думают, или доктор, а, прежде всего, человек, которому ты должна довериться. Ведь я буду отвечать за твою жизнь, так что мы должны стать друзьями.

– Все твои пациенты твои друзья? – с раздражением в голосе, спросила Кира, смотря на Михаила с холодностью и сомнением.

– Нет, но ты не все, – он встал и стал расхаживать по палате, нервничать, но быстро взял себя в руки, – я хочу помочь тебе поправиться, это, правда, а без доверия никак. Тебе придется меня слушать и подчиняться мне, как бы сложно не было. Жалеть я тебя не буду.

– Кажется, я хочу другого реабилитолога, – закатила глаза Кира.

– Это будет сложный путь, Кира. По себе знаю, но ты справишься.

– Откуда тебе знать? – рассердилась девушка и рывком села, сейчас она не чувствовала боли в силу своих острых эмоций, – что ты можешь знать о параличе и восстановлении? Как ты можешь быть уверен, что я справлюсь, если я сама уже ни во что не верю. Я приношу всем одни страдания: маме, ребенку, лучшей подруге. Всем!!! Зачем ты лезешь ко мне со своей помощью?! Найди себе другую подопечную, а меня оставь в покое! – она кричала, наливаясь гневом и слезами, затем рухнула на подушку и закрыла глаза.

Миша был шокирован ее воздействию на него. Он начинал узнавать ее, и эти её эмоции лишь усиливали его желание помочь ей, понять и просто быть рядом.

– Кира.

– Нет, не надо, я устала. Уходи.

– Я был ранен, и моя правая рука была полностью обездвижена почти полгода. Она была парализована от кисти к плечу. Операция спасла мою руку, но дальше я боролся сам. Я восстановил подвижность, это было мучительно и долго, но хуже то, что я больше не смог оперировать. Я бросил свое призвание, пришлось. Я больше не хирург, но я остался в медицине, чтоб помогать таким как я, таким, как ты…

Михаил говорил искренне, он сидел на диванчике и с грустью смотрел в пространство. Кира повернулась, сжимаясь от его слов и пристально смотрела.

– Я не знала. Боже, мне так жаль. Где ты получил ранение?

– В Сирии, я работал там.

– Когда, как долго?

– Два года. Я почти всегда находился на базе, или передвигался с солдатами, но однажды случилось непредвиденное, уже под конец моего пребывания там. Я целый год потом лечился, тут в Москве.

– Какой ужас, – ее глаза наполнились чистым сопереживанием.

– Все в прошлом. Я сам хотел этого, сам вызвался отправиться туда.

– Но зачем? Как тебя родные отпустили-то туда?

– У меня их нет. Здесь меня ничего, и никто не держал.

– Мне жаль.

– Не стоит. Кира, прошу тебя, не сдавайся, блокируй плохие, навязчивые мысли. Но все равно, знай, если захочешь поговорить, я всегда рад выслушать.

– Спасибо. Нет, правда, спасибо, что поделился со мной. Теперь я, возможно, смогу довериться тебе.

Глава 4

Прошла еще неделя, Кире становилось все лучше, а Вере все хуже. Она перестала реагировать на внешний мир и идти с людьми на контакт. Было принято решение перевести ее в психиатрическое отделение в городской больнице в Твери. Родители считали, что их дочери будет лучше в родном городе, врачи согласились.

Это известие настолько опечалило Киру, что она вновь замкнулась в себе от чувства беспомощности. Да, она не могла помочь подруге, но поклялась себе, что сделает все возможное, чтобы отомстить. Она не знала, как и когда, но была уверена, что сделает это.

– Кирочка, у меня потрясающие новости, – в палату вошла ее мама и вырвала дочь из своих мрачных мыслей.

– Что такое, мамуль?

– Совсем скоро тебя переведут в медицинский центр «Второй шанс», – гордо и радостно заявила Надежда Игоревна.

– И когда? – взволновалась Кира, она знала, что это значит.

– Через пару недель, когда ты будешь готова. Там тебя будут упорно пытаться поставить на ноги.

– Мам, не тешь себя большими надеждами. Ты ведь знаешь, что чувствительность в ногах у меня настолько мала, что я даже не ощущаю прикосновений, не говоря уже о подвижности, – Кира вздохнула, поправляя длинную прядь волос.

– Ох, девочка моя, не смей так думать. Все получится, это такой крутой центр, там все самое современное оборудование. И потом, я узнала, что Миша и правда очень хорош в своем деле.

– Я знаю, но он не Бог.

– Это уж ты точно подметила, – произнес низкий хриплый голос. Михаил вошел в палату. – Здравствуйте, милые дамы, – он был вежлив, как всегда, в присутствии Надежды Игоревны. Но стоило ему с Кирой остаться наедине, он менялся. Совсем немного, даже неуловимо для окружающих, но заметно для Киры.

И ее это чертовски пугало. Она не хотела даже и думать, о чем-то большем, чем отношения пациент-доктор. Ее желания оградиться были вполне понятны.

– Здравствуй, Мишенька, рады снова видеть тебя. Эх, парень, совсем ты себя измотал. Смотри, так никакой личной жизни не останется, – Надежда Игоревна была само очарование.

– Не переживайте, у меня все хорошо, – ответил он, не отрывая зрительный контакт с Кирой, ему нравилось видеть, как ее щеки заливались краской, выдавая ее эмоции.

– Здравствуй, док, как жизнь? Уже построил планы, как будешь меня мучить и выламывая мне конечности? – отшутилась Кира. Она всегда так делала, переходила на непринужденный тон, говоря с ним как со старым другом. Немного игривости, шуточка, прибавим сюда же прямоту и чуточку дерзости, и вуаля – коктейль готов. Для чего? Ну, конечно же, чтоб скрыться, спрятаться.

– Да, именно так. От меня ты сможешь уйти только собственными ногами, – Миша смотрел в упор, пригвождая ее стеклянный взгляд, – если захочешь, – добавил одними губами, но Кира поняла и резко отвернулась.

– У меня тоже есть новости. Суд состоялся сегодня утром. Его перенесли, общественность требовала наказания как можно быстрее. В силу того, что дело получило такую огласку – сегодня правосудие для вас с Верой свершилось.

Кира прерывисто задышала.

– Ну, наконец-то, и сколько дали этому дьяволу? – Спросила Надежда Игоревна, – как же, все-таки, хорошо, что тебе не пришлось присутствовать там, дочь, а разрешили записать видео ваших показаний.

– Как по мне, слишком мало ему дали – 10 лет, но зато в тюрьме строго режима, – сказал Миша, ближе подойдя к Кире, – а еще суд присудил ему выплатить вам компенсацию за причиненный вред. Обоим по 2 миллиона. Так что, как только его имущество и средства будут изъяты, вы получите деньги. Это займет где-то месяц.

– Мне не нужны его деньги, – Кира была сейчас сгустком ядерной энергии, жаждущей выплеснуться наружу и разрушить всю нечисть на своем пути.

– Кира, это не его деньги уже. И ты обязана их принять ради себя, ради сына. Их дает тебе государство, чтобы помочь оклематься. И мы примем их без зазрения совести, дорогая, – Надежда Игоревна была тверда в своем мнении.

– Твоя мама права, Кира. Это мизерное оправдание за все то, что ты перенесла, но деньги нужны вам будут в дальнейшей жизни.

– Да как же вы не понимаете. Как я смогу строить свою жизнь на эти кровавые, смердящие смертью деньги? – прикрикнула Кира.

– Дочка, не думай просто о них так. Ведь по сути это компенсация, и даже хорошо, что за его средства, а кто еще должен платить за его поступки?

– Разве у того, что он сделал, есть цена, мама?

– Нет, конечно же. Нет, милая, но мы должны их взять. Ты должна жить дальше, ради себя и своего ребенка. Вопреки всему. Наплюй на предрассудки и мораль, будь такой же жестокой к нему, каков он был к тебе.

– Не хочу больше говорить. Оставьте меня, – Кира отвернула голову и закрыла глаза.

Во всем организме растеклась горечь. Кире хотелось стереть себе память. Но она не могла. Никто не мог.

* * *

Прошло еще две недели.

– Добро пожаловать в наш центр Кира, – приветствовал свою новую пациентку терапевт, Николай Витальевич, – мы рады, что вы будите проходить свое дальнейшее лечение у нас. Прошу, проследуйте за мной.

Надежда Игоревна катила инвалидную коляску вместе с дочерью, а какой-то молодой парень в зеленой форме нес их вещи следом.

– Прошу вас, это ваша комната. Вы будите жить еще с одной пациенткой. Хотите посмотреть центр или сначала разместиться? – предложил доктор-вежливость.

– Благодарим вас, чуть позже осмотримся, – сказала надежда Игоревна, осматривая комнату-палату в которой было все необходимое для жизни, а ванная комната и кровать были специально для инвалидов, – Кира, здесь просто отлично, тебе будет удобно.

Через час к ним вошел главврач для знакомства. Вместе они прогуливались по центру, рассматривая «новый дом» Киры на ближайшие месяцы.

– Для занятий с пациентами у нас есть три зала, – рассказывал доктор с серьезным видом. Мужчина был за пятьдесят, но выглядел свежо, – каждый зал оборудован специализированными тренажерами для восстановления двигательной активности. Также ежедневно пациенты занимаются в бассейне, и у нас предоставляется весь комплекс физиотерапевтических процедур.

– Замечательно, Кира, тебе нравится? – спросила ее мама.

– Да, конечно, – печально и отстраненно ответила девушка, сильнее сжимая рукоятки кресла.

– Кира, не переживайте, все будет хорошо. С вами будет работать лучший наш специалист. Вы будете в надежных руках, – доктор внушал доверие своими словами.

– Да, я знаю, – почти шепотом сказала Кира.

– Доктор, а что с оплатой, нас заверили, что месяц проплачен.

– Да, да, не переживайте, оплата уже поступила, но, а в дальнейшем обсудим варианты.

– Мне можно остаться еще ненадолго? – спросила Надежда Игоревна.

– Конечно, сегодня у Киры первый день, можете побыть с ней, сколько нужно, а в дальнейшем желательно соблюдать режим посещений. Не переживайте, мы позаботимся о вашей дочери. Скучать она здесь точно не будет – нас проводится комплексное лечение. Будет работа с психологом, и адаптация пациентов к жизни в обществе. Также, мы предлагаем разнообразные курсы и у нас в центре есть библиотека, кинозал, караоке и прекрасные летний и зимний сады для прогулок. Будьте спокойны. – Добавил главврач и удалился.

– Доченька, ты уверена, что справишься тут без меня? Не понимаю, почему они не разрешают остаться и позаботиться о тебе, – с тревогой в голосе запричитала женщина, поправляя свои каштановые волосы.

У нее были прямые волосы, как у дочери, а сама она была по комплекции такой же невысокой и видно, что когда-то еще и худенькой, как Кира, но годы уже брали свое. Точнее сказать, это Кира была похожа на мать внешностью, но вот цвет глаз ей достался от отца, которого она почти не помнила уже.

– Мамуль, здесь профессиональные сиделки и весь персонал очень внимательный. Езжай домой, ты нужна Ромочке. Он и так слишком долго без родных людей и, наверное, чувствует себя брошенным. Спасибо тебе за все, ты и так слишком много тратишь на меня времени. Сделай свой долгожданный обмен. Обживите дом, а я буду стараться вернуть свою жизнь, – Кира протянула дрожащую руку к лицу матери и погладила ее по щеке.

* * *

Михаил не появлялся целый день. Киру бесил тот факт, что она непрерывно думает только о нем и том где пропал этот мужчина. Она уже привыкла к его частным визитам и к их разговорам по душам, только с ним она не чувствовала себя ущербной, и лишенной чего-то. Но как только он уходил, вся ее боль вновь сокрушала ее.

Она лежала на кровати в своей комнате и пролистывала фотографии своего сыночка на смартфоне, который ей купила мама накануне.

Слезы текли сами по себе, она безумно скучала по нему. Эти маленькие чистые глазки смотрели на нее с экрана, безмолвно прося мамочку вернуться в его жизнь.

Я клянусь, малыш, я сделаю все возможное и невозможное, чтобы у нас с тобой все было хорошо.

Киру окружили заботой и уходом, к ней относились очень уважительно, иногда ей даже казалось, что она не инвалид и находится на каком-то курорте. Но стоило попытаться самостоятельно сесть или пошевелить ногами, как тут же безжалостная реальность обрушилась на нее.

Пришли еще сутки, а Михаила все еще не было, она уже не находила себе места, и не выдержав собственных мыслей, обратилась к врачу.

– Скажите, а Котов Михаил, когда будет? У нас ведь должны быть занятия с ним, не так ли?

– Совершенно верно, у вас как раз сегодня они начинаются. Михаил Андреевич скоро приедет.

– Спасибо.

Кира вернулась к себе в комнату, ее кресло было удобным и легким в передвижении. Ей приходилось только нажимать на кнопку. Такие кресла выдавались каждому неходячему пациенту на время их пребывания в медцентре.

Взглянув на себя в зеркало, Кира ужаснулась: худая до безобразия, глаза огромные и как будто безжизненные. Кожа вокруг них потемнела, а губы, вообще, были потрескавшиеся. Волосы потеряли былой блеск и силу, и нуждались в полноценном уходе.

– Кто ты? – спросила она свое отражение, – я тебя не знаю.

Стук в дверь.

– Кира, это я, можно войти? – спросил хриплый, но такой приятный мужской голос.

– Войди, – спокойно сказала она, пытаясь оставаться отстраненной.

Михаил вошел в комнату, их взгляды тут же нашли друг друга. Только спустя минуту Кира заметила, что он был в форме, такой же, как и у других докторов центра. Они носили темно-синий хлопковый костюм с вышивкой на груди «Медицинский центр Второй шанс».

– Здравствуй. Как твои дела? Как тебе тут, понравилось?

– Все хорошо, спасибо, мне здесь нравится, – опустив взгляд на свои руки, прошептала Кира.

– Кира, ты чего такая тихая? – Михаил сделал шаг к ней и присел на корточки, покрывая своей рукой ее руки. Она быстро вырвала их, даже слишком резко.

– Все нормально, док, я просто переживаю немного и скучаю по сыну, – сказала девушка, пытаясь не встречаться с ним взглядом.

– Тогда поехали?

– Да.

Прибыв в зал, Миша с легкостью, но большой осторожностью вытащил Киру из кресла и уложил спиной на мягкое покрытие. Стал разминать её мышцы, поднимая и опуская руки и ноги поочередно. Кире было до жути неловко, она все твердила себе, что он всего лишь врач, которого она не должна ни бояться, ни стесняться.

– Кира, не напрягайся так. Расслабься полностью и доверься мне. Я не причиню тебе вреда. Я знаю, что делать, – Михаил посмотрел на нее уверенно и с теплотой, но было там еще что-то, чего она не понимала. Так бывает, когда ты не знаешь человека – пытаешься понять, но все равно он остается великой загадкой.

– Я стараюсь, – сбивчиво молвила она, отводя взгляд, его теплые руки сильно отвлекали ее от его же слов, – скажите, док, вот эта и есть ваша работа?

– Конечно же, нет. Я же не просто тренер какой-то. Сначала я обследую пациента. Затем составляю индивидуальную схему комплексного лечения, и потом уже лично провожу занятия и слежу за состоянием больного, – Михаил сказал это немного грубее и резче, чем хотел бы и мысленно ругал себя за это.

– Понятно, простите, я не хотела вас задеть, – Кира смутилась.

Михаил остановился, опустил ее руки и замер, рассматривая ее лицо.

– Все нормально. Зачем ты опять мне выкаешь, Кира? – его взгляд прожигал.

– Ну, сейчас вы мой доктор, а я ваш пациент, и вокруг нас люди, ваши коллеги и другие больные. Так что думаю, так правильно, – Кира прикусила нижнюю губу, спотыкаясь в словах.

– Так, давай лучше продолжим, – сжал кулаки за своей спиной Михаил.

– Хорошо.

Михаил притянул с двух сторон длинные тросы с пластиковыми ручками, бережно взял ладони Киры и показал, как надо держаться. Ноги он пока не трогал. Она выполняла упражнения медленно, но упорно. С ее губ каждый раз срывался хриплый стон – ей было сложно. Растянув мышцы на руках, Михаил положил пациентку на живот и стал приподнимать ее верхнюю часть туловища, Кира еле сдерживала крик.

– Ай, стой, я не могу больше, хватит, – заскулила она, Михаил остановился и перевернул Киру на спину.

– Передохни немного, ты молодец.

– Передохнуть? Мы, что еще будем что-то делать? – подозрительно посмотрела на него девушка, пытаясь отдышаться.

– Да, милая, будем. Тебе придется потерпеть.

– Ты делаешь мне больно, – почти шепотом сказала Кира и ее щеки вспыхнули румянцем. Тут лицо Михаила озарилось сногсшибательной улыбкой, обнажив белые зубы.

Ооо, мой Бог! Как можно быть настолько красивым? Зачем ты только свалился на мою голову?

– Мне так нравятся, как ты краснеешь, – Михаил присел на корточки рядом с ней и придвинулся ближе, – но я уже говорил, что жалеть тебя не буду. И ощущать боль сейчас нормально. Ты должна терпеть, твои мышцы снова вспоминают, как работать. Просто попробуй не думать об ощущениях, абстрагируйся.

– Я не знаю, как.

– Просто подумай о чем-то значимом, о чем-то приятном. Не заостряй внимание на боли, и она не будет такой сильной. Продолжаем.

Михаил обхватил Киру руками за бедра и притянул к себе. Она втянула воздух с такой силой, что это, наверное, услышали все люди в центре. Но доктор делал свое дело дальше, не обращая внимания на растерянную девушку.

Закрепив надежно ее ноги в ремнях, он встал и подошел к рычажку. Потянув немного, тросики разъехались и ноги Киры развелись на весу в сторону. Так продолжалось несколько заходов.

– Ты как, не больно?

– Терпимо, спасибо.

– Все, мы закончили, что чувствуешь, – спросил Михаил, усаживая Киру в кресло.

– Приятное чувство, мышцы покалывают и как бы горят.

– Это нормально, с каждым разом будет все лучше.

Он привез Киру в ее комнату и переложил на кровать.

– Тебе надо немного просто полежать, – он протянул руку и поправил прядь ее волос. Этот жест он сделал необдуманно, под порывом импульса, – чуть позже тебе помогут принять душ.

– Спасибо, док.

– Что это еще за Док?

– Ну, просто, ты против?

– Ты можешь звать меня, как угодно, но лучше просто по имени.

– Я подумаю над этим, – она слегка улыбнулась, а Михаил, наоборот нахмурился.

– Отдыхай, – накрыл ее и вышел из комнаты.

Михаил погрузился с головой в работу: обошел всех своих пациентов, которые на некоторое время были лишены его внимания. Затем засел в своем кабинете в груде документации, карточек больных и результатов их анализов. Почти до поздней ночи он наверстывал упущенное время.

Позавчера у его матери была дата смерти, и он не смог в тот день работать или вообще видеть кого-либо. Он все еще помнил ее ласковую улыбку, пронзительный добрый материнский взгляд. Она покинула его и отца слишком рано, когда Мише было всего 11 лет. Они жили в Санкт-Петербурге в старенькой хрущевке, но были счастливой дружной семьей. Пока однажды мама Миши не сгорела от рака груди за считанные месяцы.

Очень долго маленький Мишенька не мог смириться с потерей матери. Но отец был рядом, поддерживал сына, хоть и сам глубоко скорбел. Шли годы, жизнь текла своим чередом, но Михаил становился все более проблемным ребенком. После школы он и вовсе потерял себя: ввязался в дурную компанию, пил, курил, менял девчонок, и даже не пытался браться за ум.

Жизнь Михаила перевернулась с ног на голову, когда его старик умер у него на руках от сердечного приступа. Вот тогда-то он встрепенулся.

Котов Андрей и Котова Мария были похоронены на городском кладбище в Санкт-Петербурге, именно туда Миша и ездил, что делал каждый год.

Телефон вибрировал уже чуть ли ни сотый раз. Нехотя Миша нашел его под бумагами и глубоко вздохнул.

– Алло, – прикрыл усталые глаза и расслабился на кресле.

– Миша, какого черта? Почему ты не отвечаешь? Ты игнорируешь меня да? Мало того, что я не вижу тебя, так ты еще и не хочешь говорить со мной? Ты, что совсем каменный, я же скучаю, – выпалила разъяренно-волнующаяся Вика.

– Успокойся, Вика, не глупи, я просто был занят.

Блин, я совсем про нее забыл.

– Ты дома? Я приеду, – уже спокойно, но слишком пискляво сказала девушка.

– Нет, я на работе, много накопилось дел.

– Так поздно, что там можно делать? Вообще-то, если бы ты не возился столько времени с этой калекой, то у …

– Заткнись, твою мать! – рявкнул Миша, пыхтя в трубку. Ему хотелось развить телефон в дребезги, – еще хоть раз ты так назовешь ее, пеняй на себя.

– И что ты сделаешь? Тебе что какая-то девка неполноценная дороже меня? Ты совсем спятил? Она же испорченная, использованная. Зачем ты лечишь ее? Или что славы захотелось? Ах, ну да, ты же у нас герой-спаситель, но только такие как она приносят одни проблемы.

– Вика, ты жалкая. Твои слова доказывают только обратное, что это ты испорченная, – Миша отключился. Ему стало противно. От нее, от самого себя. За то, что он позволил себе слушать этот бред.

Котов встал из-за стола и выключил свой ноутбук – на сегодня с него уже хватит. Сходил в уборную и вскоре плюхнулся на диван, погружаясь в долгожданный сон.

* * *

Тихие всхлипы доносились с комнаты Киры, она лежала на боку и оплакивала своего погибшего мужа, пролистывая фотографии на телефоне. Она зашла на свой аккаунт в Инстаграм, поменяв пароль. Она не была в сети целую вечность. На стене были десятки, даже сотни жалостных постов и слов утешений от друзей и знакомых. Но ей ни это было нужно, все чего она хотела – увидеть лицо своего мужа. С экрана на нее смотрели веселые голубые глаза ее Сережи, излучая добро и счастье. На миг ей показалось, что он жив, и в любую секунду войдет в эту дверь. Но лишь миг.

– Рыбкина, я не поняла, чего с самого утра глаза на мокром месте? – спросила у девушки вошедшая с подносом медсестра. Приветливая и добродушная женщина.

– Да так, само накатило. Очень сложно держать все в себе, – призналась Кира.

– Ох, девочка, я тебе очень сочувствую, – женщина взглянула в телефон, оставленный Кирой на прикроватной тумбочке, – красивый, глаза добрые, – печально вздохнула.

– Да, он был замечательным. Мне с ним было так спокойно. Он никогда не обижал меня, уважал и ценил.

– Милая, не терзай себя. Выговорись кому-нибудь. Доверься, и тебе станет легче. Хотя бы, допустим, поговори с нашим психотерапевтом, она поможет тебе справиться с горем, – медсестра стала помогать Кире присесть и подала ей воду и утренние таблетки.

– Я пока не готова говорить о нем – слишком больно.

– Эх, понимаю, – женщина легонько улыбнулась и пригладила Киру по волосам, – тебе не помешает расслабляющая ванная.

– Ванная? А это можно? – Кире понравилась мысль о горячей приятной воде, обтекающей ее тело, смывающая все дурное и негативное.

– Сейчас давай на завтрак, затем будет обход и процедуры. Ну а после я устрою тебе ванную, деточка, – женщина подмигнула ей и поправила свою прическу.

За пол дня Кира несколько раз сталкивалась с Михаилом лицом к лицу. Он занимался несколькими пациентами, вел себя очень уверенно и профессионально. Кира ловила каждое его движение, как бы сканируя, изучая и познавая этого мужчину. Затем она злилась на себя, бесилась от своей беспомощности и отчитывала за глупое поведение.

Ты должна думать только о своем здоровье, о том, чтобы скорее поправиться и вернуться домой, к ребенку.

Ох, Кира, Кира! Так нельзя… Прекрати!

Как и обещала, медсестра Ольга Николаевна приготовила девушке ванну. Да еще и с благоухающими маслами и пеной. Санитар погрузил Киру в воду и вышел. Женщина сняла с Киры, обернутое вокруг тела полотенце, и оставила ее ненадолго одну.

Сейчас она не хотела ни о чем думать. Сейчас она просто отдыхала, растворяясь каждой своей искалеченной клеточкой в приятной теплой воде.

Шрам на спине еще чесался и тянул, но уже не болел как раньше. Кира стала двигать рукой, прикасаясь пальцами к своей коже. Она исследовала себя, поглаживая и пощипывая в разных местах. Ощущения в области таза и бедрах становились все сильнее, и уже спускалось все ниже по ногам. Как будто ее организм производил перезагрузку, и осталось совсем немного процентов до полного обновления.

После принятия ванной Кира выглядела раскрасневшейся и расслабленной. Она лежала в кровати в полу сидячем положении и читала бумажную книгу, которую взяла в библиотеке центра. Рука уставала быстро, и она подложила под нее подушку. Волосы, все еще влажные, струились вокруг нее волнами.

Стук в дверь.

– Кира, ты не спишь?

– Нет, – слишком быстро ответила она, подсознательно желая вновь увидеть его, – заходите, Михаил Андреевич.

Котов вошел и замер в дверях, изучая ее. Затем закрыл за собой и подошел. На нем уже не было формы врача. Он был в своей одежде и выглядел небрежно-сексуально. Черная рубашка была немного смятой и расстегнутой у ворота, а рукава были закатаны, обнажая татуировку. Кира уже видела ее, но старалась не рассматривать слишком пристально. Однако сейчас ее глаза не слушались, и она смотрела как Михаил налил себе воды в ее стакан и жадно выпил большими глотками. Его мышцы напрягались и двигались, а ее взгляд блуждал по его телу слишком нагло. Затем она увидела, как с его губ стекла капля воды, прямо по подбородку и шее. Всего лишь одна капля воды…

Он повернулся и посмотрел на нее, склонил голову. И присел на вторую пустую кровать. Молчание стало неловким, для нее.

– Что она означает – твоя татуировка?

– С чего ты взяла, что оно есть?

– У всего есть значение. Я его вижу, но хочу услышать от тебя, – Кира закрыла книгу.

Михаил медленно присел на колени у кровати Киры и положил свою правую руку рядом с ней, выше подкатывая рукав рубашки. У Киры перехватило дыхание от его близости, ее мысли спутались, а щеки залились румянцем. Не отрывая от нее помутневший взгляд, мужчина бережно коснулся ее руки, обхватил палец, кладя на свою руку. Кира почувствовала грубый большой шрам, и присмотревшись заметила его. Затем сама провела по всей его длине.

– Все банально, я просто скрыл шрам, – почти шепотом сказал Михаил и его голос зажег огоньки в ее теле, а разум помчался вскачь.

– Думаю, все же здесь что-то большее, – ответила она хрипловатым сбившимся голосом.

О, мой Бог!!! Я снова жива. Что же ты делаешь со мной, док?

– От тебя ничего не утаить, – улыбнулся Михаил и присел на кровать, – думаю со скальпелем все понятно – это мое призвание, мое детище. Я любил оперировать. Ну, а птицы символизируют наш хрупкий мир, наполненный испытаниями, обстоятельствами и чувствами. Это ранение отняло у меня самое важное, что у меня было – хирургию. Все оборвалось в одночасье, разлетелось на мелкие частицы. Тату это и показывает.

– Ты так сильно любил свою прежнюю работу? Почему не вернешься?

– Я не могу оперировать, у меня часто возникают мышечные спазмы. Рука не всегда меня слушается. Она в порядке, но хирургом мне больше не быть.

– Жизнь отстой – отнимает у людей самое ценное, – Кира вздохнула. Ее голубой взгляд встретился с его карим, сейчас кажущимся более темным, чем есть.

– Кира, – еле слышно сказал мужчина. Она запаниковала. Момент стал слишком неправильным… близким.

– Простите, Михаил Андреевич, я бы хотела немного отдохнуть, голова разболелась что-то, – отводя взгляд, чтобы он не разоблачил ее ложь, молвила девушка. Миша печально ухмыльнулся, понимая, что она вновь замкнулась.

– Конечно, отдыхай. Завтра тебе надо быть, как огурчик. Продолжим занятия.

– Хорошо, конечно. Э, спасибо, что… ээм. В общем, мне нравится с вами разговаривать.

– Прекращай мне выкать, Кира, – прямо, немного грубовато сказал Михаил, стоя у дверей, – хотя бы, когда мы наедине. И мне тоже, нравится с тобой говорить.

На следующий день Михаил так вымучил Киру упражнениями, что она взбесилась на него, ведь была не в силах сопротивляться.

– Так не честно, – надула она губы, когда он вез ее по коридору в столовую, – ты вертел мной, как хотел, а учитывая то, что я не могу сбежать от твоих пыток – это было очень несправедливо. Скажи, тебе доставляет удовольствие причинять мне боль?

Миша посмеялся и немного притормозил, всматриваясь в лицо девушки. Ее волосы были собраны в хвост, открывая милое личико и печальный взгляд.

– Поверь мне, я не сделал тебе ничего плохого. Но признаюсь, мне нравится, когда ты ворчишь и дуешься на меня – такая забавная, – Михаил изучал ее реакцию, нежно улыбаясь.

– Ты, как врач просто беспощаден, – Кира метала в него молнии взглядом.

– Может быть, но дальше будет еще сложнее, ведь мы работаем на результат. Я тебе говорил, что поставлю тебя на ноги, Кира. Верь мне.

– Миха, – раздался оклик со стороны, к ним направлялся Анатолий, держа в руках букет алых роз.

– Толян, ты, что здесь делаешь? – удивился Михаил.

– Вот, пришел проведать прекрасную незнакомку, и наконец, представиться, – он повернулся к Кире, оценивая ее и вручая букет, – это вам, милая леди. Боже, да вы еще очаровательнее, чем я думал. Я Анатолий, это я привез вас в больницу тогда.