Текст книги "Сила в тебе"

Глава 5

А жизнь текла своим чередом. Земля по-прежнему вращалась, ветер игриво блуждал по городским улочкам и бескрайним сельским полям, а люди продолжали искать свое место под солнцем.

Кира позволила себе стать чуточку счастливее, поверила в то, что она сама выбирает свой путь. По сути, все так и есть. В большинстве случаев от нас зависит, будем ли мы довольны и счастливы в определенный момент жизни. Случается, что-то, и мы реагируем на это определенными эмоциями, которыми управляет наш разум – дай ему команду радоваться, и вы увидите, мы будем радоваться. Дай команду грустить и будет именно так.

Кира никогда не была мнительной, и каждое принятое ею решение в прошлом было продиктовано ее собственной логикой, разумом и сердцем. Она всегда была уверена в себе и своих поступках. Но сейчас все перевернулось, не только в ее жизни, но и в ней самой. Она думала, анализировала, накручивалась, сомневалась, переживала, приходила в ужас и закапывала истинные чувства глубоко внутри. Всё это делал с ней страх.

Она чудом вернулась к дееспособному существованию. И кажется, помысли она о том, что ей повезло и все будет хорошо, как всё рухнет в ту же секунду. Нет, это будет слишком больно и тяжело. У нее больше нет такой роскоши, как принимать все, как есть и радоваться каждому мгновению. Напротив, внутри у нее еще настолько сырая рана, стоит тронуть, и она будет кровоточить без остановки.

– Милая, о чем задумалась, – мама подошла, как обычно, подставляя дочери кружку горячего зеленого чая и усаживаясь рядом с ней в плетеное кресло на крыльце.

– Страшно, – шепотом сказала Кира.

– Все плохое позади, – уверенно сказала Надежда Игоревна, отгоняя угрюмые мысли от своего ребенка.

– Не верю я в это мам, – Кира поправила левой рукой непослушную прядь волос и сделала глоток из кружки, – но как же, черт возьми, приятно двигаться и быть собой.

– Ты изменилась, – утвердительно сказала мама, – это вполне понятно после всего, но так непривычно. Совсем другая.

Девушка перевела свой сонный взгляд с голубого неба и посмотрела матери в глаза.

– Да, знаю. Я никогда уже не буду прежней, – сказала без раздумий.

– Понимаю, – женщина склонила голову набок, отворачиваясь от назойливых солнечных лучей, – но я переживаю, чтоб ты не наделала глупостей и не сломала себе жизнь.

– Хм, интересно, а она у меня есть? Так говоришь, будто бы я занимаюсь чем-то важным и имею ценное, что можно сломать, – скептически ухмыльнулась, – все, что я делаю, это поглощение лекарств, воспитание сына и обычные потребности организма. Ах да, еще спортивные занятия, конечно. Больше похоже на выживание.

– Я тебя не узнаю, откуда столько цинизма? Еще недавно ты ценила самые простые вещи и мечтала снова самостоятельно ходить и обнимать сына. А сейчас что? Тебе стало мало всего, что тебе Бог дал? Ты почти здорова. Твой прекрасный сынишка рядом. Тебя любит потрясающий мужчина. А тебе мало?!Это не жизнь значит? – Надежда Игоревна рассердилась, кожа на ее лице покраснела, а глаза заметались от злости.

Не понятно, чего добивалась Кира, но ей явно сейчас было плевать на маму и на саму себя тоже. Кажется, незаметно к ней подкралась запоздалая депрессия. Та еще сучка. Особенно если она с нотками агрессии на весь мир.

– Мам, все, хватит, ну, что ты завелась?! Я ценю то, что имею и благодарна высшим силам, или кому там еще, что для нас с Ромкой все сложилось таким благоприятным образом. Просто, пойми, я уже не та оптимистка, что раньше. И не верю ни во что хорошее. Для меня сейчас истина в простом холодном расчете.

– Эх, бедная ты моя. Мне так жаль, надеюсь Миша тебя исцелит. Я хочу, чтоб ты была по-настоящему счастлива и довольна жизнью.

– Ты ошибаешься на счет него, – с ноткой раздражения сказала Кира, – он не может любить меня.

– Ты шутишь? – посмеялась женщина, но Кира тут же прервала ее.

– Я говорю серьезно, – ее глаза потемнели, а голос понизился, – я ему не безразлична, это факт. Он хочет заботиться обо мне. Думает, что нуждается во мне, а я в нем. Но он не понимает одного.

– И чего же?

– Что я все вижу и знаю!

– Невозможно всё знать о человеке. Просвети меня о своем мнении, раз уж начала.

– Его натуре свойственно кого-то спасать и защищать. А после большой потери много лет назад, он только и делает, что бежит от самого себя. Погружается целиком в обстоятельства, где он может влиять на что-то или кого-то. Как та же работа в Сирии, затем реабилитационный центр, и сейчас вот, одержимость мной.

– Боже, Кира, ты серьезно? Человек просто потерял, и искал свои способы выжить. И ты судишь его за то, что он творит добро? Я не ожидала от тебя такого. Тем более по отношению к Михаилу.

– Я хорошо к нему отношусь. Даже слишком, от этого мне еще хуже, как ты не понимаешь, – прикрикнула Кира, раскрывая широко глаза, ее накопившейся энергии нужен был выход, – но мне не нужна ни его жалость, ни его чувства. Ведь, по сути, он просто хочет убедиться, что тот раненый котенок, которого он собственноручно спас, не умрет и начнет жить самостоятельно.

– Ты правда сходишь с ума уже, Кира. Накрутила себе всякой ерунды, лишь бы не чувствовать вину перед погибшим мужем, и отрицаешь очевидное.

Взгляд девушки изменился, лицо дернулось, а ноги сами подскочили с места. Откуда только в них столько сил?

– Значит, я права. Дело в именно в этом. Ты считаешь неправильным, что полюбила другого мужчину, – утвердительно сказала мама.

– Никого я не полюбила! – закричала Кира, мотая головой, – да, я благодарна Котову, он сделал слишком много для меня. Я до самой смерти не расплачусь с ним. Но не приплетай сюда любовь. Я больше не хочу знать ее… Прошу тебя, мама.

Кира облокотилась руками о стол и закрыла глаза. В груди сильно жгло от собственных мыслей и слов. В висках сдавило так, что девушке стало тесно в своем сознании.

– Кира, успокойся, иди приляг, и постарайся не думать ни о чем, – женщина взяла дочь за руку и нежно сжала, – и вот когда твои мысли очистят разум, слови себя на том, о чем ты на самом деле думаешь и чего хочешь.

Кира не до конца поняла материнский совет, но спорить больше не хотелось. И чуть позже, когда она уже лежала в мягкой уютной постели, а ее веки плавно закрывались от навалившейся усталости, Кира, наконец, поняла, о чем ей сказала мама.

– Черт возьми, Котов, проваливай из моих мыслей. Я не могу, просто не могу пустить тебя в свое сердце еще глубже, – прошептала она в подушку, когда поняла, что без остановки думает о Мише.

* * *

В последние пару недель Кира не отталкивала Мишу от себя, как друга. Но и не подпускала ближе. Ею двигало многое, и боль по потере мужа, и пережитое насилие и страх снова потерять близкого человека. Нет, лучше уж так, чем потом в тысячу раз больнее.

Не модный рингтон ее смартфона прервал внутреннюю демагогию девушки.

– Да! Привет. Хорошо. Мы тебя ждем, – говорила спокойно, но внутри растекалось тепло от его мягкого бархатисто-хриплого голоса.

Спустя час Михаил уже постучал в дверь. Он приезжал с Москвы в выходной день, чтоб провести время с Кирой и ее сыном. Не требуя ничего взамен и не настаивая двигаться дальше.

Только жадно ловил каждое движение девушки, впитывал каждое слово и поглощал каждый ее взгляд.

– Добрый день, – стараясь выглядеть равнодушной, произнесла Кира, открыв дверь желанному гостю.

– Привет, – впиваясь в нее взглядом, тихо сказал Михаил. Сегодня он был одет в черную футболку поло и светлые джинсы, а на лице проступила небольшая щетина. Но в целом доктор Котов выглядел свежим и здоровым, а то, что он был мужественным красавцем с манящим взглядом, Кира пыталась не замечать.

– Мы почти готовы, проходи! – Кира передвигалась уже самостоятельно, благодаря упорным тренировкам и всем рекомендациям врачей, но еще ходила медленно.

Как только Рома увидел так полюбившегося ему дядю Мишу, то, не раздумывая, бросился к нему на руки, радостно вскрикивая.

– Привет, здоровяк! Ничего себе ты как вымахал за неделю! – как можно более серьёзно пытался говорить свои шуточки Михаил, тиская и щекоча мальчишку, – признавайся, ты качаешься в тренажерном зале? – стал щупать мышцы мальчика с серьезным видом, а тот заливался смехом.

Кира замерла посредине гостиной, улыбаясь во все лицо. Со стаканом ягодного компота в руках.

– Ромочка, зайчик мой, беги, собирай свой рюкзак. Сегодня пойдем в аквариум, – радостно сообщила Кира сынишке.

– Ура, в аквариум, ура! – мальчик убежал в другую комнату, оставив Киру с дядей Мишей наедине.

– Держи. Как ты любишь, – протянула стакан, а его пальцы намерено прикоснулись к ее руке, послав импульс по всему телу.

Вот черт!

– Спасибо. Похоже, ты знаешь меня лучше, чем я сам, – сказал Миша, выпив залпом красный охлажденный напиток.

– Просто подмечаю мелочи, – Кира присела, чтобы обуться.

Быстро поставив стакан, Миша присел у ног Киры на колено и остановил ее руки своими. Их взгляды встретились. Оба сглотнули, и замерли в безмолвии на несколько долгих секунд.

– Я помогу, – почти шепотом сказал Миша и стал завязывать шнурки.

– Спасибо, – еле выдавила Кира.

– Твоей коже не помешает солнечный цвет. Я рекомендую тебе раздеться, – прозвучало странно.

– Что?

– Имею в виду, начни уже носить что-то более открытое, – пояснил Миша, – тебе не хватает солнца.

– Мне не комфортно пока. Все еще чувствую себя… не знаю, это глупо, – она потрясла головой и отвела взгляд.

– Эй, – Миша медленно повернул ее лицо к себе, едва касаясь пальцами ее подбородка, – ты в безопасности, и ты справилась. Как я и говорил, сила в тебе, и ты доказала это. Себе и всем.

Кира усмехнулась, но в глазах блеснули слезы. И непреодолимое желание обнять этого мужчину пришлось подавлять всеми резервами воли в организме.

– Я знаю, чего ты боишься и стыдишься, – его голос звучал мягко и тихо, – но тебе больше никто и никогда не навредит. Я не позволю. Можешь смело снова любить себя и свое тело, Кира.

Боже, зачем ты послал мне этого человека? Почему он снова и снова тянется ко мне? Заставляет трепетать мое полумертвое сердце? Зачем все так сложно? Я не должна чувствовать это! Это выше моих сил…

Кира дернулась и прильнула к Михаилу, прижалась как можно сильнее и крепче к его большому и теплому телу. Стало так хорошо и приятно, что глаза сами невольно сомкнулись, у обоих.

Момент был разрушен звонким щебетанием озорного мальчугана, вбежавшего в комнату с несдержанным детским любопытством и заверениями, что он собран.

Май подходил к концу, но летней жары еще не было. Прохладный ласковый ветерок колыхал молодые листочки на деревьях и волосы людей, вызывая в них самые разные эмоции.

После успешного посещения городского аквариума, куда сама Кира не раз ходила еще в своем детстве, они оправились в парк прогуляться и дать Ромке волю побегать.

Кира с Мишей сидели на красивой кованой скамье, поглядывая, как мальчишка бегал и лазил по детской спортивной площадке. В тот момент Кира подумала, как быстро вырос ее мальчик. Ведь воспоминания о родах еще так свежи в ее голове. Но тут же ее лик помрачнел, осознав она то, что с трудом может вспомнить черты лица своего погибшего мужа.

Это все проклятое сознание – вытесняет самое дорогое из памяти, чтобы не причинять стресса психике, но так еще хуже. Она должна помнить его, и она будет. Ведь маленькая копия ее мужа сейчас радостно бегала неподалеку.

– Он замечательный, – с улыбкой произнес Миша, не отрывая взгляда от мальчишки и его курчавых русых волос, игриво развивающихся на ветру.

– Он мой мир, – спокойно сказала Кира.

– Еще недавно, мысль о возможном отцовстве меня ужасала. Но сейчас, я ощущаю в себе перемены, и кажется, готов стать отцом. Правда, хотел бы я иметь такого же мальчугана, ну или девочку, – признание обрушилось на Киру, как холодный дождь. Она не знала, что сказать и пауза затянулась.

– Ты нервничаешь? – тихо спросила Кира, посматривая на руки Михаила. Он щелкал своей зажигалкой.

– А, это? Я порой сам не замечаю, как достаю ее и начинаю крутить в руках – уже привычка, – объяснился Миша.

– Ты всегда так делаешь, когда на нервах или загруженный мыслями, – Кира посмотрела ему в глаза и без сомнений определила в них страх. Это смутило ее.

Такой мужественный, сильный, умный и талантливый во многом мужчина. С большим ценным жизненным опытом и решительным характером, сейчас был чем-то напуган. Она точно это видела.

– Хм, – слегла улыбнулся и отвел взгляд, – ты не ошиблась…

– И? Поделишься? – после долгой паузы спросила Кира.

– Не думаю, что это хорошая идея, – его прекрасное лицо нахмурилось, а взгляд стал еще более тяжелым и печальным, – это нарушит установленные тобой рамки.

– Ты, о чем вообще? Какие рамки? – но Кира уже все понимала.

– То, что меня терзает, выходит за границы френд-зоны. Я не могу об этом говорить с тобой. Ты четко дала это понять, – Миша сказал это более резко, чем хотел.

– Миш, послушай, – Кира развернулась к нему и остановила своей рукой его дерганные пальцы, – быть друзьями не значить закрываться друг от друга и болтать только о погоде, здоровье и новостях. Это еще и говорить о наболевшем.

– Я не хочу говорить, – резко ответил Миша и вскочил на ноги, его мышцы были напряжены, а глаза метались по сторонам. Он явно хотел говорить.

– Миша, сядь! – мягко, но настойчиво попросила девушка, поправив солнцезащитные очки, открывая глаза, – прошу тебя.

Кира не до конца знала черты характера Михаила Котова, но быстро впитывала каждое его движение и принятое им решение. Вот как сейчас. Ей нравилось, что этот мужчина был понимающим и слышал ее. Да, он так же, как все психовал и злился. Мог даже прийти в ярость, но с ней он был покладистым и быстро успокаивался. Стоило Кире только взглянуть на него или прикоснуться. Она давно это заметила.

Михаил сел на скамью и неотрывно смотрел на Киру, дергая желваками на лице. Девушка убрала свои длинные русые пряди и впилась взглядом в ответ, пытаясь распознать эмоции и настроение своего друга.

– Миш, я знаю, что все это бред какой-то, но прошу, не закрывайся от меня, – тиха сказала Кира, ее губы дрожали.

Не плакать! Не плакать! Держись!

В голове у нее была только одна мысль – не поддаться нахлынувшим чувствам.

– До всего этого я жил так легко, – выпалил он, обжигая Киру словами, – честно, мне было настолько просто: работа, квартира, пустой секс, безразличие к здоровым людям и полная отдача больным… И плюс, ко всему этому еще периодическое пьяное забытье и самоуничижение в ошибках прошлого.

Кира напряглась всем телом, пытаясь представить, что за жизнь у него была. Но сердце так сильно сжалось, что стало тяжело даже думать.

– Это было легко по-твоему? Такая жизнь, – уточнила Кира, пытаясь понять.

– Ты даже не представляешь насколько. Да и я не понимал, до того момента, как не встретил тебя, – он снова встретился с ней взглядом, оценивая реакцию. Она слушала и молчала.

– Прости, – вот и первые слезы, непослушно скатились по бледной коже.

– Что ты, милая, – Миша прикоснулся к ее щеке, а она закрыла глаза, наслаждаясь прикосновением, – я даже не знаю, как можно описать свои чувства к тебе. Сказать, что рад – не значит ничего. Это нечто большее, необъяснимое… Но сейчас все так сложно. Я очень переживаю за тебя, хочу, чтобы ты была счастлива. Умом я понимаю, что тебе надо время, что ты не готова… Но именно ты изменила всё.

– Стой, прошу, остановись, – уже со злостью сказала Кира, – я была жертвой, и меня несколько раз изнасиловал больной ублюдок. Ты нашел меня полумертвую в собственном дерьме. Помог пройти тяжелый путь лечения и восстановления, выхаживая меня, как больного котенка. И сейчас ты заявляешь о том, что я изменила твою жизнь. Как мне изволишь реагировать на такое?

– Кира, подожди, чего ты завелась? Сама же хотела узнать, о чем я думаю, и теперь несешь чушь, – разговор превращался в перепалку.

– Да потому, что все это абсурд какой-то. Не может нормальный человек испытывать что-то к такой, как я. Разве, что жалость.

Прохожие люди стали обращать на них внимание, оборачиваясь и бросая неодобрительные взгляды. Миша встал, подхватив Киру за руку.

– Пошли отсюда. Нечего на людях отношения выяснять, – уверенно заявил ей Миша, – но наш разговор еще не окончен. Ты сильно ошибаешься на мой счет, Кира…

Девушка хотела было что-то сказать, но тут к ней обратился знакомый женский голос. Обернувшись она увидела маму Веры собственной персоной в очень плохом внешнем состоянии. Да и внутреннем не лучше.

– Хотела бы я сказать, что рада видеть тебя Кира. Но, признаюсь, мне даже противно смотреть, как ты живешь спокойно дальше и гуляешь тут, как будто все хорошо. В то время, как моя бедная дочь по твоей милости уже не признает собственную мать, ничего не ест и вообще жить не хочет, – в глазах женщины блеснули слезы.

У Киры буквально сердце в пятки ушло.

– Как? Мама говорила, что Вере намного лучше, – Кира была растеряна и унижена. Вина снова обрушилась на нее, как холодный поток ветра.

– Что она еще скажет тебе? Она соврала, пытаясь уберечь тебя. Разве ты звонила Вере сама, интересовалась ей? – женщина, с опухшими красными глазами, сделала шаг вперед к Кире, а Михаил, защищая её, встал спереди.

– Простите, я… просто боялась. Мне так жаль, но я не знала. Я даже не подозревала, что всё так, – Кира не могла остановить льющиеся слезы, давясь в собственной вине перед подругой.

– Послушайте, Кира не заслуживает такого обращения. Не вините её за действия другого человека. Ваша дочь сама поехала вместе с подругой, и Кира пострадала не меньше. Разве вы не понимаете, что перегибаете? Вы сильно не правы! – вступился Михаил, уводя Киру к своей машине.

Усадил на переднее сиденье, попытался успокоить. Дал воды и побежал за Ромой. Вскоре они уже были дома, где мальчика уложила спать бабушка. Благо ребенок был настолько доволен прошедшим днем, что не замечал проблем взрослых.

Погладив сына по волосам и нежно поцеловав в лобик, Кира вышла из комнаты, закрыв дверь. На кухне царило душащее молчание.

– Кира, дочка, я хотела, как лучше для тебя, – начала говорить мама.

– Даже не пытайся! – Кира еле держалась в здравом уме. Внутри бушевал ураган, – ты говорила с ее матерью, клялась мне, что у Веры все хорошо, и что связи с ней нет по рекомендации психотерапевта. Ты ведь знала, что я поверю тебе, мама. Ты никогда не обманывала меня.

– Кирочка, прости, я боялась за тебя. Я же вижу, как тебе все еще больно и плохо, – Надежда Игоревна говорила дрожащим и полным слез голосом.

– Так нельзя. Она мне как сестра, ты же знаешь, – Кира резко развернулась, чуть не падая. Придержалась за стол. Миша тут же встал и прихватил Киру за талию, но она отмахнулась от него. Но его руки были сильнее, чем ее злость.

– Почему ты все еще здесь? – проворчала она в его сторону.

– Я не оставлю тебя в таком состоянии. Можешь хоть убить меня, – ответил Миша, продолжая вести девушку до ее комнаты. А затем усадил на кровать, видя ее усталость.

– Не плохая идея, кстати, – прищурилась, а затем издала выдох облегчения, когда Миша положил ее ноги на кровать.

– Я никуда тебя не пущу сейчас, – заявил он, смотря Кире в глаза.

– Ты что читаешь мои мысли, док? – удивилась Кира.

– Ох, если бы. Просто я уже хорошо изучил тебя за эти несколько месяцев, милая, – тихо сказал Миша и снял с девушки балетки.

– Я вовсе не милая сейчас, – Кира нахмурилась, пытаясь вырвать правую ногу из его рук, но эти его массирующие движения по стопе и напряженным икрам, полностью ее подкосили.

– Мне больно видеть тебя расстроенной, но когда ты злишься, то такая забавная, – Миша перешел к массажу левой ноги, но выше колен не поднимался.

– Я должна увидеть ее, – сказала Кира уверенно.

– Я знаю, и лично отвезу тебя утром, а сейчас тебе пора отдыхать, – его голос успокаивал, несмотря на то, что он сейчас открыто указывал ей, что делать.

– Тебе разве не надо на работу завтра? – Кира рухнула на подушку, не стесняясь своего растрепанного вида.

– Теперь нет. Тебе я нужнее, – Миша лег рядом на спину.

– Может, какая-нибудь пациентка сильно нуждается в вас, доктор, – ее голос сам по себе изменил тональность…что поделать, ведь он так близко…

– Во мне многие нуждаются, как в специалисте, – сказал спокойно Миша.

– Ну вот, так мчись же тогда к этим бедняжкам, раз они тебя так хотят, – с раздражением сказала Кира, и резко села на кровати, отдаляясь от него.

– Но я хочу быть здесь, с тобой, – он схватил ее руку и притянул к своим губам, – не отрицай того, что я тебе нужен.

– Нужен, – прошептала Кира.

Невероятными усилиями воли эти двоя уснули в разных комнатах. Мише постелили на диване в гостиной, а Кира долго ворочалась в своей, вдруг ставшей неудобной, пастели.

* * *

Проснувшись, чуть ли не с первыми лучами солнца, у Киры было сильное нестерпимое желание отправиться к подруге. Надев легкую спортивную одежду и завязав волосы в тугую косу, девушка мысленно продумывала, что скажет подруге.

Повисло напряженное молчание, когда Миша с Кирой сидели в салоне его машины у дома Веры. Они ожидали подходящего момента, или пока Кира сама решит, что ей делать. И вот он, тот самый момент, из подъезда пятиэтажки вышла мама Веры и скрылась за поворотом. Кира, не раздумывая, больше не секунды вышла из машины, следом за ней и Михаил.

– Кира, стой, я понимаю, ты переживаешь. Но ты уверенна, что это хорошая идея – вот так, без приглашения и в обход ее матери? – Миша придержал девушку за руку, останавливая у двери.

– Я должна это сделать – с тобой или без тебя, но я иду, – взгляд был уверенный и решительный. Миша отпустил.

Спустя несколько минут стука и звонков в дверь, Кира услышала тихое шорканье по ту сторону и, прислонившись, сказала:

– Вера, это я, Кира. Открой, пожалуйста, – прислонилась лбом к двери, выжидая, но ничего не произошло. Наоборот, тишина.

– Может, она спит или…

– Нет, она там. Прямо за этой дверью, – прервала его Кира и отчаянно вздохнула, – милая, прости меня. Не проходит и дня, чтоб я не думала о тебе и мое сердце просто разрывается от мысли, что тебе плохо. Я не знала. Это ужасное оправдание, но я правда наивно думала, что тебе лучше. Прости меня, дуру, – слезы текли без остановки, щипая глаза, а теплая рука Миши утешительно поглаживала ее по спине.

Щелкнул замок и дверь открылась. На несколько секунд Кира не узнала свою прежнюю Веру. Это была не та девушка, совсем другая. Безжизненные потухшие глаза, исхудавшее зажатое тело, блеклый внешний вид и полное отсутствие интереса ко всему. Ее, когда-то объемные темные волосы сейчас висели сухими прядями, еще больше устрашая и без того нездоровый вид девушки.

– Девочка моя, Господи, – Кира сгребла в охапку неподвижное тело своей подруги, дав волю всем накопившимся слезам и эмоциям. Вина выливалась через край, осушая ее душу досуха. Гладила ее лицо, волосы. Целовала и обнимала. Не могла успокоиться, и в какой-то момент Вера сдалась, обмякла и разрыдалась в ответ.

Позже девушки сидели в комнате Веры и тихо беседовали, не отпуская, рук друг друга, а Миша принес им по стакану воды.

– Я никогда не держала на тебя зла или обиды. Ты не виновата ни в чем. Я хотела этого и сама поехала. Но мама, ей не объяснить, не доказать, – Вера в очередной раз сглотнула и опустила взгляд.

– Я знаю. Она просто мама, и этим все сказано. Ей больно осознавать, что это случилось с тобой и видеть такой свою единственную дочь. Ее можно понять, – Кира говорила спокойно, не переставая поглаживать руку подруги.

– Я так рада, что ты снова можешь ходить. Я так счастлива, именно этого мы и хотели. В конечном счете, все не так уж и плохо сейчас, – промелькнула легкая улыбка.

Спустя секунду девушки прыснули от смеха. Такого, знаете, болезненного сумасшедшего и отчаянного смеха. Миша, молча, смотрел на них, не пытаясь даже сунуться в подобное общение двух близких подруг.

– Я больше не оставлю тебя, слышишь. И не позволю страдать, – Кира смотрела в упор в карие глаза Веры, с яростной уверенностью в своих словах.

– Спасибо. Я ждала тебя, – признание далось легко и непринужденно, – внутри как будто все вымерло, но подсознательно я знала, что только ты способна помочь мне. Больше никто.

– Иди сюда, – снова заключила в объятия свою роднульку, сжимая сильнее и держивая вновь подступившие слезы.

Теперь все будет хорошо. Я никому не дам тебя в обиду.

Послышался шум в прихожей, и через минуту в дверном проеме появилась мама Веры с выпученными глазами, будто бы увидела носорога в своей квартире.

– Как ты посмела явиться сюда? Немедленно уходи, не травмируй Веру еще больше! – закричала взбудораженная женщина, бросая полный пакет на пол.

– Мама, угомонись! – прикрикнула Вера, а у женщины аж рот открылся от неожиданности. Точно не сказать, от чего больше, что дочь говорит с ней таким тоном или, что вообще говорит.

– Милая, тебе не стоило пускать ее, – подошла ближе.

– Хватит! Ты и так сделала достаточно, но, к сожалению, хорошего в этом мало. Да, я понимаю, ты пыталась заботиться обо мне, как могла. Оградила меня от всего внешнего мира и от моей самой близкой подруги, которая как никто другой понимает меня, – Вера встала и говорила быстро, эмоционально.

– Но, милая, ты ведь так мучилась, и была в депрессии. Жить не хотела, и все из-за нее, – продолжала гнуть свою линию женщина.

– Все, мне надоело слушать эту чушь. Я больше ни минуты не останусь здесь, – Вера просто вышла. Она не взяла с собой абсолютно ничего, как была в растянутых старых штанах и кофте. Так и выскочила.

Вслед ей бросилась расстроенная мать. Но Кира, несмотря на неприязнь женщины к ней, успокоила ее и сказала, что позаботится о Вере. Объяснила, что ее дочери требуется смена обстановки и время. Выйдя во двор, Миша с Кирой нашли Веру, сидящую на зеленой траве. Девушка смотрела в небо, морщась от палящего яркого солнца, и гладила руками мягкую молодую травку.

– Миш, дай мне пять минут, – попросила она его. Мужчина послушно сел в машину, а Кира подошла к Вере и уселась к ней на газон.

– Вот и лето примчалось, а мы и не заметили, – тихо сказала Кира.

– Эта зима была самая кошмарная в нашей жизни, а весны, считай, вообще не было, – вздохнула Вера и посмотрела своими шоколадными глазами на Киру, – я будто бы только что проснулась, и это ты пробудила меня.

– Честное слово, я была готова сделать что угодно ради этого. И ударить тебя, и похитить и окунуть с головой в ледяную воду. Лишь бы ты услышала меня, – Кира слегка улыбалась, но Вера знала, что она говорит серьезно.

– Да я и не сомневаюсь, – хихикнула Вера, и тепло, медленным дымком расплылось в груди у Киры.

– Теперь все наладится. Обязательно, – серьезно сказала Кира и медленно встала на ноги, слегка скривившись от ноющей боли в суставах. Она пропустила прием лекарств.

– Кира, мне жаль, что я не была рядом с тобой, когда ты восстанавливалась. Прости меня, я была как будто не здесь, прости, – Вера снова заплакала и теперь сама обняла подругу.

– Не переживай за это. Рядом со мной были неравнодушные люди. Я была не одна, – взгляд невольно метнулся в сторону машины и тут же встретился с Мишиным, – но тебя мне очень не хватало. Все, поехали ко мне. Надо серьезно поговорить, и заодно посмотришь на наш новый дом.

– С удовольствием!

Уже по приезду к Кире домой, Вера оживилась почти до прежнего ее состояния. Казалось, и не было вовсе всего того ужаса в их жизни. Вера с интересом и легким азартом ходила по дому и его окрестностям, радуясь, как ребенок.

– Боже, Кира, сколько перемен в твоей жизни, с ума сойти. Я вот смотрю на тебя и поверить не могу. Ты ходишь и улыбаешься, и ты намного счастливее, – более тихо закончила свою речь Вера, чем начала.

– Да, многое изменилось. И мне очень жаль, что тебя не было рядом, что ты была в таком состоянии. Прости меня, дорогая, – и снова слезы, и снова объятия. Они стояли на крыльце, обдуваемые теплым ветерком и крепко обнимались.

Михаил уже уехал в Москву. У него накопилось много дел, а Надежда Игоревна приготовила вкусный обед. И уже после, девушки лежали на кровати в комнате Киры, уютно умастившись.

Они всегда были вместе. Да-да, с самых начальных классов. Были неразлучны, как сестры-близняшки, проводя, почти все время друг с другом. Когда же Кира влюбилась и стала больше времени уделять Сергею, то Вера нисколько не обижалась, а искренне радовалась за подругу. И их непринужденное общение продолжалось и дальше: укреплялось с каждым годом, с каждой проблемой, испытанием и моментами радости – они всем делились и были открыты друг другу. Ни смотря ни на что.

Сейчас такая большая редкость найти настоящую подругу для любой женщины. Даже сложнее чем любовь. Есть множество видов друзей: друзья-нравоучителен, те самые, которые якобы хорошо к вам относятся, но все же, открыто учат жизни со своей точки зрения и во всем себя возвышают; есть друзья-весельчаки, тут все понятно. С ними можно гулять, развлекаться, но не более.

А самые коварные это те, которые сначала дают тебе мнимую надежду. Что вот, возможно ты нашел своего человека, того, с которым и в огонь, и в воду, который всегда поймет и поможет. Но потом бац, в какой-то момент они просто отворачиваются и забываю о тебе. И ты просто в смятении, мягко говоря. Не понимая «Какого черта вообще, я вывернул тебе свою душу наизнанку?».

Кире повезло встретиться, по воле судьбы или Бога, именно с таким человеком, которая никогда не бросит, ведь это поистине настоящий друг.

Поэтому сейчас она с восхищением и любовью смотрела на Веру, рассматривая ее лицо. Да, она скучала по ней. Жуть, как скучала, но в голове по-прежнему эхом раздаются ее крики. Сначала злостные, яростные, позже отчаянные и обреченные.

Закрыла глаза, позволив собравшимся слезам просто упасть на подушку.

– Я скучала, – Вера прервала их затянувшееся молчание.

– Я тоже, – Кире было тяжело.

– Он любит тебя, мне даже не надо знать о нем ничего, и о вашей истории – я просто вижу это, – внезапно заявила Вера.

Слова близкого человека, причем уже второго, который сказал об этом, растеклись, как магма по щелям разбитой Кириной души.

– Он нас спас. Он был рядом. Он был врачом, другом и опорой, – ее голос дрожал, а ком в горле давил невыносимо.

– Я хочу знать всё, – вернулась прежняя Вера, и это как бальзам на душу для Киры. Теперь она ее не отпустит, теперь она будет рядом.

– Ну, тогда слушай, – И Кира начала с самого начала, рассказав все в подробностях о том, что было с ней эти месяцы. Не упустив ничего, что было для нее важным.

Они болтали, плакали и смеялись целых два часа. До тех пор, пока в комнату не забежал Ромка и не залез к ним в кровать, обняв мамочку своими маленькими ручками.

– Привет, малыш, ты уже проснулся? Пойдем гулять? – спросила его Кира, нежно поглаживая по волосам.