Текст книги "Россия и Европейский Союз в 2011–2014 годах. В поисках партнёрских отношений V. Том 1"

(4) Кроме указанных выше неблагоприятных экономических и социальных последствий, иллюстрируемых материалами нынешнего и предшествующих номеров журнала, фронтальное единовременное навязывание всем жесткой экономии привело в политической области к временному распаду франко-германского тандема. Оно вызвало перегруппировку сил внутри ЕС и рост напряженности в отношениях между теми, кто предписывал ее другим (Германия и остальные северяне), и теми, кто в ущерб себе вынужден был эту политику проводить.

Дело зашло настолько далеко, что мысль о губительности продолжения прежнего курса принуждения зашатавшихся экономик к слишком уж тугому затягиванию поясов, наконец-то, дошла до лидеров ЕС и германских политиков. Они в какой-то мере осознали, что заботиться надо не только о достижении среднесрочных целей и приверженности абстрактным принципам, но и о текущем моменте, иначе ослабление южного фланга ЕС и всего интеграционного объединения зайдет настолько далеко, что будет уже не до решения более амбициозных задач.

Переполошило их и то, насколько сильно пострадал имидж Германии и иже с ней[164]164
  Entretien. Tom Enders s’alarme d’«une Allemagne seule contre tous». “Certains, en France, sont tentés de privilégier des alliances” contre Berlin, regrette le patron d’EADS // Le Monde, Economie&Entreprise, 30 avril 2013. – P. 4; Tom Enders: “L’Allemagne a toujours été accusée d’être trop forte ou trop faible”. Le patron d’EADS appelle à en finir avec les clichés et juge que «l’Allemagne n’est pas le temple de l’austérité” // Le Monde, Economie&Entreprise, 30 avril 2013. – P. 1.


[Закрыть]. Не секрет, что чуть ли не все подряд стали возлагать именно на них вину за все те беды, которые обрушились на простой люд и предпринимательские круги более слабых стран. За спад. Безработицу. Падение жизненного уровня. Разорение мелкого и среднего бизнеса. Утрату надежды на экономический рост вследствие навязанного всем «параноидального», узкокорыстного, однобокого курса на урезание бюджетных расходов[165]165
  Peter Spiegel. Germany’s charm offensive shows its disillusionment with Brussels // Financial Times, May 28, 2013. – P. 2.


[Закрыть]. Портреты Ангелы Меркель с гитлеровскими усиками на улицах Афин произвели эффект взорвавшейся бомбы[166]166
  Claire Gatinois, Marie de Vergès, Frédéric Lemaitre. L’offensive de charme de Berlin. La France et l’Allemagne présentent une «initiative européenne pour la croissance et l’emploi» // Le Monde, Eco&Entreprise, 29 mai 2013. – P. 2.


[Закрыть].

Одновременно и Франсуа Олланд разобрался с тем, что, посягая на франко-германский тандем, Париж сам себе подставляет ножку. Он очень много теряет. Позиционирование же страны во главе группировки, противостоящей северянам, дает не такую уж большую отдачу. Эффективнее договариваться с Берлином и затем действовать вместе[167]167
  О предшествующем столкновении мнений и позиций см. Entretien. Alain Juppé: “La France est totalement isolée”. L’ancien premier ministre UMP estime que le gouvernement a perdu tout crédit pour engager un «dialogue musclé avec l’Allemagne” // Le Monde, 28–29 avril 2013. – P. 3; Juppé dénonce le “péril mortel” d’une confrontation avec Berlin. Les problèmes français n’ont pas leur origine en Allemagne, riposte la chancellerie au PS // Le Monde, 28–29 avril 2013. – P. 1; Bastien Bonnefous, David Revault d’Allonnes. François Hollande sous la pression de ses fidèles. Les critiques sur l’austérité et l’Europe gagnent désormais le cœur de la majorité et de l’exécutif // Le Monde, 27 avril 2013. – P. 8; Thomas Wieder. Les socialistes français se déchirent sur l’Allemagne. L’appel à la “confrontation” avec Berlin sème le trouble dans la majorité et le gouvernement // Le Monde, 30 avril 2013. – P. 3.


[Закрыть]. А от осуществления структурных реформ, бюджетной консолидации и в целом санации национальной экономики – все равно никуда не уйти. В результате, похоже, во внутренней политике ЕС и проводимом им экономическом курсе наметился ощутимый поворот.

Однако в чем он состоит, еще предстоит разбираться. Как и в том, является ли он действительно субстантивным по сути или, скорее, не более чем набором пиаровских инициатив, призванных сделать прежнюю политику более приемлемой для потенциального электората[168]168
  Paul Taylor. The policy that can’t be named // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, May 28, 2013. – P. 22.


[Закрыть]. Германия, указывают многие аналитики, отказываться от политики жесткой экономии и глубокой санации хозяйственного комплекса ЕС ни в коем случае не собирается.

Ее лидеры, вообще весь истеблишмент уверены, без этого ни одной из долгосрочных целей, которые они перед собой ставят, достичь не удастся. Добиться отказа от расточительных, непропорциональных бюджетных трат, сбросить часть неподъемных социальных обязательств, привести расходы в соответствие с производительностью труда, обеспечить высокую конкурентоспособность, выйти на траекторию устойчивого экономического развития иначе просто не получится. Провести либерализацию рынка труда и раскрепостить бизнес, реформировать пенсионную систему и систему социального обеспечения, снять административные барьеры и открыть защищенные сектора экономики для свободной конкуренции все равно надо. Повсеместно. Но, что принципиально важно, этих воззрений придерживается и руководство всех стран ЕС.

Недаром четыре популярных министра экономики, финансов и труда Германии и Франции в конце мая в открытом обращении к читателям подчеркивали, что бюджетная консолидация сделалась неотвратимой из-за взрывного нарастания госдолгов[169]169
  Ursuls von der Leyen, Wolfgang Shauble, Pierre Moscovici, Michel Sapin. Lançons un “new deal” européen pour promouvoir l’emploi des jeunes // Le Monde, 29 mai 2013. – P. 22.


[Закрыть]. Значит, речь идет только о тактике. Ту же политику жесткой экономии будут проводить в новой упаковке. Как – уже видно невооруженным глазом. Выведя лексику и терминологию жесткой экономии из публичной сферы. Дав команду мировым СМИ утверждать, что с ней покончено. Она ушла в прошлое. Перегибы исправляются. Нужды пострадавших экономик полностью принимаются в расчет. К ним не будут предъявляться драконовские требования. Выдвигая на первый план программы стимулирования занятости, в особенности среди молодежи. Всячески расхваливая меры, еще только разрабатываемые и, якобы, уже осуществляемые, призванные помочь мелкому и среднему бизнесу, облегчить старт-апы, повысить уровень капиталовложений в человеческий капитал, прикладную науку, инновационную деятельность и т. д. Показывая, что Германия и Ко всячески радеет за южан. Она заставила Европейскую Комиссию проводить общую экономическую политику не так топорно. Она стоит за утверждениями председателя Европейской Комиссии Мануэла Баррозу о том, что затягивание поясов исчерпало себя и надо думать о социально-экономических последствиях принимаемых мер и имеющихся ограничениях. Она разочарована тем, как медленно бюрократические структуры Брюсселя разворачиваются на решение задач реиндустриализации континента и повышения занятости. Ей, мол, и в этом отношении придется многое брать на себя, заставляя их следовать ее личному примеру[170]170
  Peter Spiegel. Germany’s charm offensive shows its disillusionment with Brussels // Financial Times, May 28, 2013. – P. 2.


[Закрыть].

Другая группа экспертов оценивает поворот под совершенно иным углом зрения. Как смену парадигм. Водораздел. Переоценку ценностей. Не только кампанию пиаровского типа, но и в целом смену алгоритма борьбы с последствиями глобального экономического кризиса и кризиса суверенной задолженности. Мол, ура, свершилось: Брюссель и Франкфурт иначе теперь будут расставлять приоритеты. На первый план выдвигаются задачи экономического роста. Бюджетная консолидация, сбалансированность, урезание госрасходов и прочее, связанное с режимом жесткой экономии, не уходят на второй план, однако все же становятся менее насущными задачами. Наконец-то, институты ЕС и государства-члены бросились работать над устранением однобокости проводимого ранее курса жесткой экономии.

Во-первых, фактически официальной идеологией ЕС провозглашена связка бюджетная консолидация – структурные реформы – экономический рост. А не как раньше. Лучше всего, пожалуй, она растолковывается в совместной статье чуть ли не самых именитых политиков ЕС прошлых лет Герхарда Шредера и Жака Делора, опубликованной на страницах «Интернэшнл Геральд Трибюн». В ней, в частности, говорится: «Экономическая и политическая ситуация в этих странах также показывает, что одно лишь сокращение государственных расходов недостаточно для преодоления кризиса. Напротив: существует риск того, что жесткая экономия может чуть ли не задушить национальные экономики. В той степени, в какой эти страны продолжают проведение структурных реформ, им нужно оказывать помощь». И далее: «Противопоставление «либо рост, либо экономия» не соответствует действительности. Мы убеждены в том, что они могут и должны сочетаться разумным образом. Нам нужна бюджетная дисциплина; нам необходимы структурные реформы; но мы обязаны также дополнить программы жесткой экономии таким компонентом, как экономический рост»[171]171
  Gerhard Schroder, Jacques Delors. Democracy, jobs and growth in Europe // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, May 24, 2013. – P. 6.


[Закрыть].

Во-вторых, бюджетно-фискальный пакет стал трактоваться Брюсселем гораздо более амбивалентно. В обмен на обещания комплексных структурных реформ Европейская Комиссия согласилась сначала в принципе, а затем и вполне официально удовлетворить ходатайства грандов ЕС – Франции, Испании и Нидерландов (а заодно Польши, Португалии и Словении). Они обращались с просьбой дать им отсрочку в год (Нидерланды) или два на достижение целей выхода на сбалансированный бюджет и получили ее.

В отношении Италии Брюссель решил закрыть глаза на то, что с таким трудом сформированное правительство первым делом отменило ранее объявленное повышение налогов, и вывел ее из-под процедуры мониторинга – усиленного контроля бюджетной политики. В отношении некоторых других объявил, что пока не будет взимать с них штрафы за допущенные нарушения трехпроцентного требования.

В случае с Португалией вообще пошел на неслыханный шаг. Лиссабон стали уговаривать не перебарщивать с осуществлением слишком уж радикальных мер жесткой экономии. Дескать, если вы не так быстро выйдете на полностью сбалансированный бюджет, не страшно. «Тройка» на этом больше не настаивает… Вроде бы достаточно, чтобы «на голубом глазу» сделать дежурный вывод: дескать, Брюссель «уходит от политики жесткой экономии»; он ослабляет требования к бюджетным дефицитам и будет подталкивать «вместо этого к осуществлению более масштабных реформ»[172]172
  Peter Spiegel, Scheherazade Daneshkhu. Europe looks to move away from austerity // Financial Times, May 29, 2013. – P. 1.


[Закрыть].

В-третьих, фискально-бюджетный пакет не только на словах, но и на деле дополнили другими задачами – помощью малым и средним предприятиям, стимулированием занятости, восстановлением промышленного производства и т. д. Европейская Комиссия и государства-члены приступили к разработке механизмов и процедур их реализации. Они стали обрастать все новыми и новыми программами. Так, 28 мая восстанавливающийся франко-германский тандем на уровне министров экономики, финансов и труда презентовал «Новый курс для Европы».

Им запускается конкретная реализация того, о чем в рамках ЕС в более абстрактной форме уже договаривались ранее. И по кредитованию реального сектора экономики, включая малые и средние предприятия. И по мерам в отношении стимулирования занятости выпускников средней и высшей школы. И по мобильности молодежи. Ведь Европейскому инвестиционному банку специально выделили на это 60 млрд евро под выгодные проценты. Он должен освоить их до 2015 года. Предусматриваются специальные кредитные линии, в том числе и для нужд малого и среднего бизнеса, для найма молодежи и т. д.[173]173
  Ursuls von der Leyen, Wolfgang Shauble, Pierre Moscovici, Michel Sapin. Lançons un “new deal” européen pour promouvoir l’emploi des jeunes // Le Monde, 29 mai 2013. – P. 22.


[Закрыть]

В-четвертых, плюс к этому Берлин бросился срочно латать бреши, пробитые недавней надменностью, менторством и неуступчивостью, в том, как он воспринимается партнерами по интеграционному проекту. Предпринятые им шаги носят вполне конкретный точечный характер. Их выигрышно рекламировать. Они дают чуть ли не мгновенную отдачу. Предоставляемыми ими возможностями может воспользоваться каждый. Берлин запустил серию переговоров с южанами о трудоустройстве и переподготовке молодежи, которые быстро увенчались ожидаемым успехом. Первой ласточкой стало соглашение с Испанией. Оно было подписано на уровне министров труда. По нему Германия берет на себя одностороннее обязательство ежегодно предоставлять работу и стажировки до 5 тыс. молодых испанцев. Для страны, где без нее сидят 1,8 млн человек, это может показаться каплей в море. Но ведь важно делать хоть что-то. К тому же в политике символические жесты стоят очень дорого.

Следующий трек – адресная помощь малым и средним предприятиям. На то, как она будет выглядеть, указывают договоренности с Португалией. Германский национальный банк развития выделил ей средства, которые должны использоваться для кредитования малого и среднего бизнеса страны. Ему прямой доступ к живым деньгам крайне важен. Ведь теоретически Европейский центральный банк дает возможность национальным банкам заимствовать чуть ли не любые средства и под очень низкий, почти символический процент. Но эти деньги до реальной экономики не доходят. Они используются банками для стабилизации своего положения. Для решения внутренних проблем. На состояние открытого рынка заимствований они почти не влияют. Каналы кредитования малого и среднего бизнеса закупорены. Крупняк находит выход из сложившегося положения. Для малышей оно чревато смертельным исходом. Им кредиты выдаются под гораздо более высокие проценты, чем в Германии (в Италии и Испании, например, на 3–4 процентных пункта). Под другое обеспечение. А от старт-апов требуют выходить на рентабельность намного быстрее[174]174
  Chris Bryant. The best and the worst of times for industrials seeking finance // Financial Times, May 28, 2013. – P. 17.


[Закрыть]. Так что живые немецкие деньги очень даже кстати. И в Португалии, и повсюду в Европе.

В-пятых (или в самых-самых первых, смотря как расставлять приоритеты), лидеры Франции и Германии начали повсеместно рьяно демонстрировать, что франко-германский тандем восстановлен. Что он работает. И приносит ощутимые плоды. Точнее, дабы полностью пресечь спекуляции, что он вообще никогда и не ломался. Просто раньше Франсуа Олланда, входящих в его правительство министров и руководство социалистической партии, а равно Ангелу Меркель и ведущих германских политиков неправильно понимали или интерпретировали. «Когда народ болтает о Франции и Германии, – творчески все всем объяснил глава V Республики, – всегда происходит одно и то же. Люди думают, что мы не соглашаемся между собой, но мы в большинстве случаев соглашаемся, даже если порой имеются нюансы»[175]175
  Цитируется по William Horobin, Gabriele Steinhauser. Germany, France Find Common Ground on Banks // The Wall Street Journal, May 31 – June 2, 2013. – P. 6.


[Закрыть].

Обидное друг для друга из французских и немецких СМИ вдруг исчезло. Париж стал усиленно избегать всего (или почти всего), что могло бы вызвать раздражение по ту сторону Рейна. Берлин – напрочь (или почти напрочь) отказался от уничижительной критики порой противоречивых, порой откровенно сомнительных реформ, осуществляемых по эту сторону панъевропейской водной артерии.

Одна за одной пошли выигрышные односторонние и двусторонние инициативы. Франсуа Олланд в своем нашумевшем майском выступлении постарался обойти все острые углы двусторонних и внутрирегиональных отношений и призвал к осуществлению новых далеко идущих шагов по углублению европейской интеграции[176]176
  Его пока еще критический анализ, который вскоре сменился на более обтекаемый, дается в Philippe Ricard, Thomas Wieder. L’offre calibrée de M. Hollande à Mme Merkel. Le chef de l’Etat affiche sa volonté d’être à «l’initiative» en Europe, en prenant soin de ménager l’Allemagne // Le Monde, 18 mai 2013. – P. 6. Первые отклики – в Cécile Boutelet. Berlin s’interroge sur «la manœuvre surprise» // Le Monde, 18 mai 2013. – P. 6.


[Закрыть]. Германия дала отмашку Европейской Комиссии «не душить» нарушителей бюджетно-фискального пакета.

Франсуа Олланд и Ангела Меркель предложили совместное видение того, каким образом надо строить банковский союз и решать участь проблемных банков, микширующее трудно сопоставимые подходы, которых Париж и Берлин придерживались ранее. Ключевые элементы оглашенного ими плана, представленного как вклад в подготовку июньского заседания Европейского Совета, – вместо наднационального органа надзор за банками передается конклаву представителей правительств. Полномочия по принятию решений относительного того, как поступать с конкретными банками, передается новой инстанции в составе глав соответствующих национальных агентств.

На какие деньги спасать, проводить реструктуризацию или банкротить системообразующие и другие банки, остается в ведении национальных государств, создающих свои собственные, а не общий, как надеялись многие в ЕС, фонды секьюризации банков. Только если они не справляются, по их же просьбе подключается Европейский стабилизационный механизм. Деньги через него могут предоставляться и государствам, и спасаемым финансовым учреждениям напрямую.

Институциональные и регулятивные меры на данном этапе осуществляются без внесения изменений в действующие учредительные договоры. В перспективе (правда, неопределенной), если удастся договориться, межгосударственный механизм заменяется последовательно наднациональным. Во всяком случае, путь к этому намеренно оставлен открытым. Санация/ликвидация проблемных банков будут вестись, минуя национальные каналы и государственное вмешательство, через соответствующий фонд ЕС без посредников. Соответственно новую инстанцию ЕС и ЕСМ объединят в единое целое.

То есть не исключается – но уже по итогам следующего витка переговоров и на следующем этапе развития ЕС – подлинно наднациональная система кризисного управления банковской системой региона, подразумевающая обобществление и капиталов, и ответственности[177]177
  New Plan Presented For Bank // The Wall Street Journal, May 31 – June 2, 2013. – P. 1.


[Закрыть]. Таким образом, по оценке авторов влиятельной ежедневной американской деловой газеты «Дневник Уолл-стрит», и Франсуа Олланд, и Ангела Меркель получили то, что хотели. То, что в разной пропорции, уже не так важно. Помимо демонстрации единства, согласия и сдвоенного лидерства, французский президент – стратегический выигрыш. Канцлер Германии – кучу весомых уступок, подаренных ей Парижем фактически от имени всех остальных партнеров по ЕС, в краткосрочной перспективе, что ей так необходимо в преддверии стремительно приближающихся выборов[178]178
  William Horobin, Gabriele Steinhauser. Germany, France Find Common Ground on Banks // The Wall Street Journal, May 31 – June 2, 2013. – P. 6.


[Закрыть].

(5) Но политика жесткой экономии уже сделала свое черное дело. Она в значительной степени подорвала притягательность европейского проекта и доверие населения к своим правительствам и интеграционному объединению в целом. В этом заключается еще одна беда ЕС или несообразность, которую мы обозначили в начале.

Вроде бы лидеры ЕС и государств-членов могли бы рассчитывать на признание. Им удалось очень многое. Они купировали катастрофическое развитие событий, ведущее к развалу Экономического и валютного союза и самоликвидации еврозоны. Они существенно продвинулись по пути углубления интеграции, введению начал скоординированного экономического управления национальными хозяйственными комплексами, передачи на наднациональный уровень новых важных надзорных полномочий.

В конце мая Европейская Комиссия, следуя предписаниям «европейского семестра» усиленной координации бюджетной и экономической политики, впервые обнародовала свои оценки представленных ей национальных бюджетных наметок и соответствующие рекомендации. Национальные правительства уже приступили к их изучению и внесению в бюджеты необходимых коррективов. Созданы механизмы финансовой поддержки шатающихся экономик. Стремительными темпами идет строительство банковского союза. Список свершений весьма внушителен. Да и запущенные структурные реформы в чем-то уже начинают приносить плоды. Однако вред, нанесенный затягиванием поясов, в глазах населения перевешивает все остальное. Причем на порядок.

Неверие и пессимизм проникли во все страты общества. Как в отношении своей собственной страны, так и ЕС в целом. Чемпионом в «посыпании головы пеплом» стали, похоже, французы. Вот о чем свидетельствуют не такие уж сухие цифры масштабного опроса общественного мнения по шести крупнейшим странам ЕС – обследовались Великобритания, Германия, Испания, Италия, Польша и Франция, – комментируемые по понятным причинам в самых алармистских тонах газетой «Монд» от 7 мая 2013 г.[179]179
  Claire Gatinois. La France, championne d’Europe du pessimisme. Sans être frappés par la crise aussi durement que les Espagnols ou les Italiens, les Français redoutent le déclassement // Le Monde, 7 mai 2013. – P. 6–7; C. G. Une “guerre éloignée” est déjà perdue pour les Espagnols // Le Monde, 7 mai 2013. – P. 6; C. G. Dans le Sud de l’Europe, la crise fragilise encore plus la confiance en l’Etat // Le Monde, 7 mai 2013. – P. 7.


[Закрыть] У французов вроде бы положение не самое плохое. В нынешних, условно посткризисных условиях только 26 % испанцев и 29 % итальянцев удается откладывать на черный день. Во Франции эта цифра намного выше – 43 %. Она выше, чем в среднем по ЕС – 37 %. Почти такая же, как в Германии – 44 %. Но немцы воспринимают кризис как абстракцию. Как нечто от них весьма удаленное. Французы же раздавлены горем. В среднем 92 % есовцев считают, что впереди у их страны в основном лишь невзгоды. Во Франции 97 % семей не ждут от будущего ничего хорошего. В Испании – «только» 94 %. Италии – 91 %. Более того, 85 % французов уверены в том, что в дальнейшем ситуация будет лишь ухудшаться. Средний показатель по ЕС – так думают 75 % населения.

Иерархия того, что их больше всего обескураживает, выстраивается таким образом. На вопрос, чего вы больше всего боитесь, 7 % опрошенных ответили: того, что приходится ограничивать себя в перемещениях. 7 % – что не удастся больше уезжать на каникулы. 10 % – не получится питаться, как раньше. 10 % – не смогут расплатиться по долгам за кредиты. 12 % – потеряют жилье. 14 % – детям придется отказаться от получения высшего образования. 19 % опасаются быть выброшенными на улицу. 24 % не верят, что будут в состоянии расплачиваться по счетам. 40 % страшит то, что они не смогут, старея, жить в достойных условиях.

То есть самые страшные опасения связаны с будущим. С тем, что положение продолжит ухудшаться. Французы и в этом отношении – «чемпионы наоборот». Они не столько боятся потерять работу, таких 17 %, сколько приближающейся старости, которую не удастся обеспечить. Мысль о бедной старости отравляет жизнь 47 % французов. Государство всеобщего благоденствия, по их ощущениям, разваливается. Оно уходит в прошлое. 72 % французов считают, что их дети будут жить хуже, чем они, по достижении их возраста.

То, что настораживает социологов, прежде всего – не гипертрофированные опасения надвигающихся бед, а пораженческая жизненная позиция, которую демонстрирует растущее число граждан ЕС. На вопрос о том, что можно было бы предпринять, они разводят руками: ничего или почти ничего существенного. Они более не чувствуют себя хозяевами своей судьбы. Интервьюируемым даже не приходит в голову, что кризис предоставляет уникальную возможность ускоренно произвести назревшие реформы, которые позволят в перспективе вновь выправить ситуацию.

Большинство согласны ужаться, не возражать против сокращения социальных выплат, уходить в отпуск на два-три дня меньше, но полагают, что ничего хорошего из этого все равно не получится. 74 % не сомневаются – страна выйдет из кризиса ослабленной. И здесь французы – аутсайдеры. Если британцы готовы побороться, то 51 % французов отвечают, что все кончено. 60 % – что будущее им не подвластно. Они не могут на него повлиять. Никак или сколько-нибудь существенным образом.

Еще один крайне важный вывод, который делают комментаторы на основе опросов: французы причисляют себя к Югу, т. е. к лагерю проигравших/проигрывающих или, хрен редьки не слаще, считают, что они в проигрыше, поэтому относят себя к Югу, к южанам. Они за протекционизм. Против иммигрантов, которые якобы съедают слишком много социальных пособий и других выплат. За то чтобы покупать лишь товары с наклейкой «сделано во Франции».

Вот как в среднем жители «шестерки» выстраивают список проблем, требующих приоритетного решения. Плохая возобновляемость элит и руководства – 12 % опрошенных. Преобладание корпоративных, групповых интересов – 13 %. Низкая эффективность социальных лифтов – 14 %. Чрезмерная открытость экономики для импортных товаров – 14 %. Утечка мозгов, эмиграция молодежи – 15 %. Неприспособленность системы образования к потребностям рынка труда – 16 %. Слишком высокие заработки акционеров, хозяев и топ-менеджеров – 23 %. Чрезмерный уровень иммиграции – 24 %. Закрывающиеся заводы и фабрики (в широком смысле) – 25 %. Эгоизм богатеньких – 27 %. Неподъемные налоги – 35 %.

Очень интересны вариации между странами. Во Франции на первое место ставят закрытие предприятий. На второе – иммиграцию. На третье – зашкаливающие доходы бонз из мира бизнеса. Такого набора ни у кого больше нет. В Германии на первом месте чрезмерные выплаты. Далее – высокие налоги и эгоизм богатеньких (!). Банкротства предприятий немцев затрагивают в гораздо меньшей степени.

Иная ситуация в Испании. Здесь в первой тройке – слишком высокие налоги, эгоизм состоятельных людей и закрытие заводов и фабрик, которое делит третье место с бегством молодежи из страны. И немцы, и испанцы спокойно относятся к проблеме иммиграции. Как и итальянцы. Итальянская тройка очень похожа на испанскую, только второе и третье места в ней перевернуты. Она включает завышенные налоги, закрытие предприятий и эгоизм состоятельного класса.

Напротив, в Великобритании многие беды связывают с наплывом чужаков (вот вам и объяснение последних шагов Дэвида Камерона в этой области). На первое место среди проблем, требующих первостепенного внимания, англичане выдвигают слишком высокий уровень иммиграции. На второе – закрытие промышленных и иных объектов. На третье – эгоизм. Кстати, корпоративный налог в Великобритании недавно был снижен до 20 %. Это почти вдвое ниже теперь, чем в Германии и, тем более, во Франции.

Наконец, в чем-то похож, в чем-то отличен настрой общественного мнения в Польше, которая дольше других успешно противостояла кризису. Поляки выстраивают иерархию неотложных проблем так. На первом месте – эгоизм, как в Италии и Испании. Но на втором – совершенно иной вызов: плохая возобновляемость/смена элит и людей во власти. Третье делят банкротство предприятий и плохо работающие социальные лифты.

Самое непосредственное влияние структура недовольства населения и испытываемые им опасения оказывают на отношение к ЕС. В среднем по «шестерке» народ по-прежнему считает, что интеграционное объединение, скорее, приносит пользу, нежели наоборот. В существовании и функционировании ЕС видят преимущество 52 % опрошенных. Только 48 % называют ЕС «гандикапом». Небольшое, но все же большинство. Во Франции, несмотря на страшное разочарование обывателя, в то, что ЕС больше дает, верят 55 %. То, что страна, скорее, теряет от членства, полагают 45 %. В Испании позитивное восприятие ЕС и надежды на ЕС намного выше. 59 %, почти 3/5, настаивают на его выгодах и преимуществах. И только 41 % в них не верят.

Самые сильные позиции у евроэнтузиастов – в Польше. Здесь нахваливают ЕС 70 % населения и ругают – 30 %. На другом конце спектра – три ведущих экономики ЕС: Великобритания, Германия и Италия. Причем то, что во главе списка евроскептиков стоят англичане, вряд ли кого может удивить – такой настрой электората учитывают все политические силы Туманного Альбиона. 64 % англичан считают участие в ЕС обременительным для страны, и лишь 36 % полагают, что она от членства выигрывает. Рост негативных настроений в отношении ЕС в Италии также вполне предсказуем. Баланс лишь чуть-чуть склонился в эту сторону. 53 % видят в ЕС гандикап и 47 % – преимущество. А вот то, насколько подскочило неприятие ЕС в Германии, действительно настораживает. Уже 58 % населения верят в то, что за счет снижения своего собственного уровня им приходится вытаскивать из трясины ленивых южан – лоботрясов и бездельников. Только 42 % немцев по инерции отвечают, что ЕС им выгоден.

Получается, пишет «Монд», что и по такому принципиально важному параметру, как самоощущение и восприятие кризиса, «Европа разделена на две части. На Севере располагается лагерь сильных, в котором доминирует процветающая Германия – завоевательница. На Юге – слабаки, неудачники и даже потерявшие надежду»[180]180
  Claire Gatinois. La France, championne d’Europe du pessimisme. Sans être frappés par la crise aussi durement que les Espagnols ou les Italiens, les Français redoutent le déclassement // Le Monde, 7 mai 2013. – P. 6.


[Закрыть]. Пока еще в себя и свою страну. Но завтра… Вот для того, чтобы это нежелательное завтра не наступило, да и все остальные показатели пришли в норму, и совершен разворот политического и социально-экономического курса ЕС, проанализированный выше на основе материалов, помещенных в текущем и предшествующем выпусках журнала.

(6) Еще целый ряд событий, характеризующих одновременно и подвижки в политической и экономической жизни континента, и разнонаправленность тенденций, заслуживают упоминания. С февраля политики, эксперты и бизнесмены по обе стороны Атлантики с восторгом обсуждали скорое начало практических переговоров ЕС – США по договору о создании между ними зоны свободной торговли и инвестиций. Подсчитывали, какие выгоды его заключение принесет обеим сторонам. Настаивали на том, чтобы частные интересы отдельных стран ЕС не помешали приданию договору всеобъемлющего характера. Указывали, что переговоры будут сложными, затяжными, нервными, но обязательно завершатся успехом: слишком уж много новых преимуществ от создания ЗСТ получат ее участники.

В конце мая Европарламент пролил холодный душ на головы оптимистов[181]181
  James Kanter. Despite U. S. free-trade push, Europe would still protect films // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, May 24, 2013. – P. 1, 19.


[Закрыть]. В принятой им резолюции государствам-членам и институтам ЕС предписывается исключить аудиовизуальную проблематику из сферы переговоров, чтобы защитить культурное своеобразие Европы. Аналогичное предписание сделано в отношении электронных СМИ. Формально резолюция никого не связывает. Она не имеет обязательной силы. Но Европарламент обладает широкими полномочиями по утверждению международных соглашений ЕС. К тому же он осуществляет надзор за ведением переговоров. Так что Совету ЕС придется поработать над переговорной позицией, которую в дальнейшем будет отстаивать Европейская Комиссия, конечно же, с оглядкой на пожелания представительного органа интеграционного объединения.

Предложенные Францией поправки к резолюции получили убедительную поддержку. За них проголосовали 383 евродепутата при 191 «против» и 17 воздержавшихся. И по ту, и по эту сторону океана их восприняли как серьезно осложняющие еще формально даже не начавшиеся переговоры. В Штатах – поскольку ЕС продемонстрировал откровенное нежелание идти на уступки, без которых всеобъемлющее соглашение вряд ли возможно. В Европе – из-за того, что прокламированные изъятия ослабляют переговорные позиции ЕС и позволяют американцам обуславливать свое согласие на итоговый текст договора о ЗСТ именно теми требованиями, в отношении которых государствам-членам особенно трудно занять единую позицию[182]182
  Joshua Chaffin, James Politi. Fractures appear on trade pact // Financial Times, May 24, 2013. – P. 2.


[Закрыть].

На майском заседании Европейского Совета произошла промежуточная развязка в саге о любви, которой страны-члены вдруг воспылали к взаимному раскрытию информации относительно всех видов средств, находящихся в собственности или управлении нерезидентов, состоящих в гражданстве ЕС, и хранящихся в банках и других финансовых учреждениях, действующих на их территории. Австрия и Люксембург, ранее занимавшие особую позицию, дали добро на доработку и принятие давно уже подготовленной директивы ЕС (2008 г.), вводящей обязательный обмен банковской информацией, при условии, если аналогичные требования будут предъявляться к Швейцарии и нескольким другим «проблемным» странам (Андорра, Лихтенштейн, Монако, Сан-Марино). Европейская Комиссия тут же объявила о том, что приступает к переговорам.

Таким образом, под прессом сразу же оказалась Швейцария[183]183
  Raphael Minder. Swiss brace for scrutiny on bank secrecy. Private wealth haven under pressure as E.U. puts tax fairness at fore // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, May 24, 2013. – P. 1, 4.


[Закрыть]. Ранее ее уже вынудили сделать свою банковскую систему несколько более прозрачной. К тому же она не стала оказывать сопротивление, чреватое введением жесточайших санкций, нежно дышащему к ней Вашингтону и пошла на подписание соглашения об автоматическом предоставлении Штатам информации обо всех имеющихся у нее авуарах американцев. Причем ею была выбрана формула II, разрешаемая ФАТКА, согласно которой информация направляется самими банками. И нажиму ЕС Швейцария вряд ли решится противостоять.

На сегодняшний день ситуация следующая. Крупнейшие страны ЕС достигли сепаратной договоренности, не дожидаясь других, об автоматическом обмене банковской информацией в полном объеме между собой и о передаче такой информации США. В соответствии с двусторонними соглашениями Швейцария и Люксембург (именно они как ведущие финансовые центры представляют интерес для Вашингтона) берут обязательство об автоматической передаче Штатам банковской информации в объеме, предписываемом ФАТКА. Только Швейцария выбрала формулу II, а Люксембург формулу I, означающую централизованную передачу данных. Раскрываемая информация касается граждан и лиц, имеющих вид на жительство, и всех видов средств – депозитов, акций и облигаций.

В масштабах всего ЕС действует только директива ЕС 2003 г. Она разрешала как автоматический обмен информацией, так и автоматический перевод до 35 % налога, взимаемого с источника происхождения доходов нерезидентов, в государства гражданства. Предпоследней из стран, давшей согласие отказаться от принципа источника доходов в пользу автоматического обмена, в апреле 2013 г. стал Люксембург. Для него эта схема начнет действовать с 1 января 2015 г. (в действительности несколько позже с учетом фактора окончания календарного года).

Но весь фокус в том, что обязательства по директиве 2003 г. о раскрытии банковской информации носят очень узкий характер. Сообщается информация только о депозитах. Причем не о самих депозитах, а о суммах взимаемых с них налогов. В изменившейся обстановке грандов ЕС и институты ЕС такая ситуация устроить никак не может. Поэтому они будут добиваться единообразия по всем азимутам, чтобы максимальный объем информации раскрывался не только американцам, но и в отношениях между ними, а также между ними и третьими «проблемными» странами. Одновременно они будут вести дело к тому, чтобы завершить переговоры как можно скорее. Тогда новая всеобъемлющая схема могла бы начать действовать уже со следующего года.