Текст книги "Россия и Европейский Союз в 2011–2014 годах. В поисках партнёрских отношений V. Том 1"

Хотя постойте, вы устали. Надоели серое мглистое небо, лужи и дождь. Хочется улыбнуться. Расслабиться. Поразгадывать загадки, преподносимые правовыми установлениями и налоговиками. Полюбопытствовать, как там у соседей. Запросто. У вас сразу повысится настроение, стоит только погрузиться в мир шуток и грез, создаваемых такими зарисовками, как «Утка», но очень похожая на правду» («Дневник событий»), «Не все британские дипломаты обучены языкам» и «Так надо все-таки делиться?» («Ситуация»), «Заплатить налоги? Сначала поторгуемся!» («В Фокусе»). Им под стать «Испания: время, назад!» («Нововведения»), «Бывшая жена Саркози не стала сводить счеты» («Персона»), «Зловредная сила искусства» («Проблема») и «Ноябрьский Амстердам» («Открываем Старый Свет»). Если же вы после этого еще и познакомитесь с набросками из рубрик «Традиция» и «Калейдоскоп», оно у вас станет совсем благостным. Не пропустите только притчу «Ослепление мечтой» из рубрики «Традиции» одного из наших постоянных авторов. Очень советую. Итак, дорогой Читатель, как всегда, хорошего чтения!

Глава 1.7. Первые шаги к прозрению: осмысление экспертным сообществом глубины системного кризиса ЕС. О 81/11/2013-м номере журнала «Вся Европа»

Мировые СМИ переполнены репортажами о двух ярчайших международных событиях, произошедших под занавес уходящего года. Событие № 1 – представителям пятерки постоянных членов ООН и Германии удалось выйти на временные договоренности с Ираном по его ядерной программе. Событие № 2 – руководство Украины приняло решение о приостановке работы над соглашением об ассоциации с ЕС. Оба они подаются, что уже давно стало визитной карточкой западных СМИ, однобоко, претенциозно и упрощенно.

Договоренности с Ираном описываются как победа западной дипломатии, успешность политики санкций и результат последовательности усилий США и ЕС[376]376
  Из наиболее нейтральных см., в том числе, Un premier succès diplomatique avant les choses sérieuses // Le Monde, 26 novembre 2013. – P. 1; Yves-Michel Riols. Six mois du trêve pour sortir de la crise iranienne // Le Monde, 26 novembre 2013. – P. 2; Geoff Dyer, Hugh Carnegy. Elaborate diplomatic needed to break 36 years of comity // Financial Times, November 26, 2013. – P.2.


[Закрыть]. В действительности почти целое десятилетие Тегеран пытались изолировать, запугать, принудить пойти на уступки. Как только в его отношении проявили разумную гибкость, стали работать в режиме взаимных компромиссов, наступил перелом. В основу договоренности по большей части лег план С. В. Лаврова, продвигавшийся Россией на протяжении всех последних лет.

О решении руководства Украины пишут исключительно в стилистике «холодной войны», как о результате грубого давления и шантажа со стороны Москвы, предрекая дальнейшее усиление конфронтационной составляющей в отношениях между ЕС и Россией[377]377
  Из наиболее нейтральных см., в том числе, Sylvie Kauffmann. La bataille de Kiev // Le Monde, 26 novembre 2013. – P. 20; Mark Landler. Iran deal offers new potential for Obama in the Middle East // International New York Times, November 26, 2013. – P.1, 4; Roman Olearchyk, Peter Spiegel. Putin move scuppers EU deal on Ukraine // Financial Times, November 22, 2013. – P.1; Kathrin Hille, Peter Spiegel. EU blames Putin for Ukraine about-return // Financial Times, November 22, 2013. – P. 2; Roman Olearchyk, James Fontanella-Khan. Protesters criticise Ukraine’s inaction // Financial Times, November 26, 2013. – P. 4; David M. Herszenhorn. Russia puts on squeeze as neighbors look to West. Ex-republics, including Moldova, feel pressure in battle over influence // International New York Times, October 23, 2013. – P. 1; Europe: le défi Poutine // Le Monde, 18 octobre 2013.


[Закрыть]. И это вместо того, чтобы попытаться хотя бы мало-мальски разобраться в произошедшем. Вместо того чтобы увидеть те возможности, которые открываются теперь для того, чтобы все три стороны – Украина, Россия и ЕС смогли отыскать алгоритм сближения, который бы на деле и без обмана открывал перспективу стабильного поступательного взаимовыгодного развития континента.

Получается, что западное общество на регулярной основе, изо дня в день вводится в заблуждение. Его заставляют жить, думать и чувствовать представлениями прошлого. Ему не дают окунуться в объективную реальность, разобраться в том, что происходит на самом деле. Культивируют инерционность сознания и восприятия. Дабы оно ни в коем случае не вырвалось из цепких лап традиционных клише и предубеждений, насаждавшихся здесь с конца Второй мировой войны.

Подобные установки наносят колоссальный ущерб всем. Самому западному обществу, не давая ему в должной степени задуматься об объективных тенденциях развития своего собственного социума и окружающего мира. Его потенциальным партнерам и друзьям, которые по привычке мажутся грязным черным цветом, вне зависимости от того, заслуживают они этого или нет. Всему международному сообществу, в отношении которого западные страны давно утратили истинное лидерство и теперь пытаются компенсировать его силовыми и любыми другими имеющимися в его распоряжении средствами.

И это сейчас, когда так востребован добросовестный серьезный анализ. Когда так нужна новая, честная, порядочная парадигма будущего мироустройства. Осознание этого медленно, но верно пробивает себе дорогу. Задурить голову общественному мнению и его авангарду – экспертному сообществу с былой легкостью уже не получается. Глобальный кризис и кризис суверенной задолженности внес свои коррективы. Окружающая реальность слишком сильно изменилась. Фрагменты этой реальности с фотографической чистотой даются, как и раньше, на страницах нового выпуска журнала.

Когда рассказывается о консолидации популистских, крайне правых и антиинтеграционных сил на европейском пространстве (материалы «Положено начало консолидации антиинтеграционных сил» и «Антиевропейцы наступают?» из рубрик «Тенденции и прогнозы» и «Комментарий»). Разбираются причины политической нестабильности в отдельных государствах – членах ЕС («Болгария: наступление студентов» и «Чехия: выборы позади, выборы впереди?» из рубрики «Дневник событий»).

Анализируются экономическая ситуация в условно периферийных странах ЕС, реакция на нее Европейского центрального банка и отношение к экономической политике ЕС населения Германии и Дании («Риторика изменилась, но успехов не видно», «Испания и Ирландия покидают «программу финансового спасения», «Испания: пострадали пенсионеры», «Пространство для маневра ЕЦБ еще не исчерпано», «Немцы считают антикризисную политику ЕС ужасающей», «Что датчанам не нравится в ЕС»). Соответствующие статьи и зарисовки включены в близкие по духу рубрики «Экономика», «Финансы и банки», «В фокусе», «Валюта» и «Проблема».

Высказываются предположения о возможных ответных мерах европейцев на шпионскую деятельность США в Интернете («Меркель, говорите громче, вас подслушивают!», «Фундамент для общеевропейской спецслужбы уже есть» и «Рединг требует создания европейской спецслужбы» из рубрик «В фокусе», «Взгляд из Брюсселя» и «Полемика и скандалы») и т. д.

Все эти фрагменты складываются в ту самую картину, которая и ЕС, и его лидеров заставляет приступить к страшно тяжелой, неблагодарной, но необходимой работе по переосмыслению реальности. В это трудно поверить, но это так. Руководство Европейского Союза расстается с железобетонной позицией, согласно которой оно всегда право. Все знает. Все и всегда делает правильно и вовремя. Является светочем для всех и вся. Отныне оно готово прислушиваться к критике. И даже, если потребуется, корректировать проводившийся до сих пор политический курс. Менять экономические ориентиры. Задавать экзистенциалистские вопросы и даже, возможно, прислушиваться к ответам.

ЕС запускает внутриполитические дебаты для того, чтобы посоветоваться с экспертным сообществом, со специалистами, со всеми теми, кто может дать дельный совет. Цель, только вслушайтесь (!), – возродить европейскую идею. Вернуть людям веру в европейский проект. Придать европейской интеграции былую притягательность. Посмотреть, как нужно дальше обустраивать европейское пространство. Как строить отношения внутри ЕС. Между ЕС и населением Европы. Между ЕС и государствами-членами. Определить, чем и как можно в новых условиях побудить избирателей голосовать за евроэнтузиастов.

Об этом председатель Европейской Комиссии Мануэл Баррозу сообщил огромной армии ведущих политологов, экономистов, юристов и социологов, съехавшихся со всего света на ежегодную конференцию заведующих кафедрами и центрами Жана Моне, состоявшуюся в Брюсселе 14–15 ноября 2013 г. Ее участниками, как общее правило, являются представители больших коллективов исследователей, ассоциаций, мозговых центров, специализирующихся на изучении различных аспектов и ипостасей региональной интеграции.

До сих пор все такого рода встречи проводились по единому сценарию. Председатель Европейской Комиссии и кто-то из комиссаров, поддерживаемые солидной выборкой докладчиков, особенно преданных европейской идее, разъясняли рядовым массам ученых, какой ЕС замечательный, передовой, лучезарный. Что он делает для своих народов и народов всего мира. На каких направлениях сосредоточены основные усилия. Само собой подразумевалось, что полученные таким образом установки далее транслируются во все страты общества. Они закрепляются в тысячах и десятках тысяч статей, книг и докладов, публикуемых и продаваемых повсюду. Подкрепляются верноподданнической аргументацией. Расцвечиваются. Разукрашиваются. Популяризируются.

Разброс мнений допускался в очень ограниченных пределах. Он считался позволительным только в отношении деталей, второстепенных или третьестепенных вещей. Инакомыслие преследовалось на корню. Причем самым эффективным путем. Через внутреннюю самоцензуру. Через внутреннюю убежденность в незыблемости некоторого набора базовых представлений. Проще сказать, клише и трафаретов. Стоило тебе что-то поставить под сомнение, попытаться высказать какие-то нетрадиционные идеи, от тебя просто со страхом отходили. Принято было строго придерживаться мейнстрима.

Приверженность мейнстриму усиленно поощрялась. Один из важнейших инструментов, использовавшихся для сохранения единомыслия и внутренней самоцензуры, состоял в таком распределении грантов и жестком контроле за отчетностью, при котором критиковать ЕС и проводимую им политику или акцентировать внимание на дисфункциях становилось самоубийственным. Действовало негласное правило: получаешь деньги – хвали; хочешь их получить – хвали; надеешься присосаться к кормушке – не забывай, что от тебя требуется. Специальное исследование, о результатах которого вскользь сообщила только ведущая газета деловых кругов «Файнэншл Таймс», убедительно показало, что в научных докладах, заказывавшихся до сих пор Европейской Комиссией, никогда не предлагались альтернативы. Неизменно поддерживалось то, что ею делается.

Обращение к научному миру запустить дискуссию – подлинная смена вех. Землетрясение в мире ЕС. Революция. Это с одной стороны. С другой – признание того, что скрывать плачевное положение, в котором оказалась европейская интеграция, руководство ЕС уже больше не в состоянии. Научное сообщество не может рассматриваться им, как в прошлом, лишь в качестве коллективного пропагандиста и проводника его идей.

Электорат им верит все в меньшей и в меньшей степени. Они не выдерживают проверку практикой. Ему нужны иные подходы, серьезная реалистичная наука, концепции, призванные дать ответы на все те вызовы, с которыми столкнулись страны ЕС и интеграционное объединение в целом вследствие кризиса суверенной задолженности и фронтального проведения политики жесткой экономии.

Поиски новых парадигм на самом деле начались уже давно. Европейская Комиссия оплатила исследования, призванные подсказать Брюсселю, что из опыта стремительного развития стран БРИКС он мог бы заимствовать. В структурах ЕС созданы советы экспертов разного уровня. Перед ними поставлены принципиально новые задачи. Отдельные политики стали пробрасывать пробные шары относительно созыва нового Конвента о будущем ЕС, возвращении к прежним методам назначения депутатов в Европейский Парламент и т. д.

Летом 2013 г. создана смешанная группа экспертов и политиков с меняющимся членским составом (до 30 чел.), на которую возложена миссия предложить новое видение европейской интеграции. Они путешествуют по Европе, встречаются с главами государств и правительств и ведущими политиками (такими, как, например, премьер-министры Польши и Италии Дональд Францишек Туск и Энрико Летта), накачивают интеллектуальные мускулы. Пока, правда, без видимого результата.

Но все это детские шалости по сравнению с обращением ко всей мировой сети европеистов, к представителям национальных исследовательских школ, к всемирной ассоциации изучения Европейского Союза с просьбой подсказать и научить, в каком направлении ЕС дальше идти, что делать для преодоления внутренних дисбалансов, для демократизации интеграционного объединения, возвращения доверия к европейскому проекту. Такое обращение объясняется осознанием глубины проблем, с которыми столкнулись страны ЕС, и нарастающим страхом элит перед лицом стремительного роста протестных настроений, под влиянием которых пройдут предстоящие выборы в Европейский Парламент. Что ими и не скрывается[378]378
  Andrew Higgins. Europe’s Tea Party moment // International New York Times, November 9–10, 2013. – P. 1, 4.


[Закрыть].

Наверное, последний резон – наиболее существенный. Народы европейских стран, подчеркивалось многими участниками ежегодного собрания, ополчились на ЕС. Они разочарованы. Возмущены. Связывают все тяготы, свалившиеся на них, с Брюсселем, с безымянными бюрократами ЕС, сидящими в высоких, недосягаемых кабинетах, которым плевать на судьбу маленького человека. Они уверены: эти неведомые некто передвигают фигуры на шахматной доске мира, руководствуясь интересами и амбициями, не имеющими ничего общего с его чаяниями[379]379
  Raphael Minder. Outsider’s victory in Portugal reflects Continent’s discontent // International New York Times, November 8, 2013. – P. 1, 4.


[Закрыть].

Тяготы чудовищные. Самая страшная из них – безработица. Ей охвачена значительная часть населения, прежде всего периферийных регионов ЕС. Больше всего от нее страдает молодежь. Вступить в самостоятельную жизнь для юношей и девушек оказывается все сложнее[380]380
  Sarah O’Connor. Graduate data reveal England’s lost generation // Financial Times. November 19, 2013. – P. 1; Sarah O’Connor. UK graduates in scramble for jobs as demand exceeds supply // Financial Times, November 19, 2013. – P. 4.


[Закрыть]. Многие уезжают. А ведь это еще только полбеды.

Жизнь на глазах становится более скудной. Урезается все – зарплаты, пенсии, социальные программы, траты на образование. Страдают инфраструктурные и социальные проекты. Снижается покупательная способность населения. Коктейль сам по себе жуткий. Но его еще нужно помножить на утрату жизненных ориентиров, дискомфорт от меняющегося стиля жизни в информационную эру, неверие в то, что в будущем станет легче и лучше.

Эти настроения тонко ухватили популистские и крайне правые партии. На это прямо указывают многие нынешние лидеры ЕС и государств-членов[381]381
  Так, премьер-министр Италии дал по этому поводу уже сотни интервью. В частности, см. Enrico Letta: “Avec des reformes on peut vaincre le populisme” // Le Monde, 3–4 novembre 2013. – P. 4.


[Закрыть]. Они спекулируют ими. Они позиционируют себя в качестве единственных защитников интересов, прав и чаяний народа. Они бросают вызов классическим партиям и государственным структурам. Тем более эффективно, что именно на последние возлагается ответственность за все то негативное, что вынуждены терпеть простые люди[382]382
  Nikos Konstandaras. Can the Greek center hold? // International New York Times, November 12, 2013. – P. 6.


[Закрыть]. Доверие к ним падает. Возврат к лучшей жизни, к обновлению, к радикальному отходу от политики предшествующего периода с ними больше не связывается.

Руководству ЕС и государств-членов надо переломить ситуацию. Развернуть тренд. Первый шаг в этом направлении – понять истоки кризиса. Дать объяснение тому, что происходит. В чем кроется причина неудач, которыми сопровождается осуществление нынешнего политического курса. Способен ли он парировать те вызовы, перед которыми ранее спасовали ЕС и его государства-члены.

Следующий шаг – предложить новые рецепты. Обосновать такую политику, лучше стратегию, которые способны вернуть ЕС мировую конкурентоспособность. Придать интеграционному проекту былую динамику. В принципе, если разобраться – это те же сакраментальные «кто виноват и что делать?», которые преследуют российский истеблишмент на протяжении всех последних веков, какие бы тектонические сдвиги внутри и вокруг ни происходили.

Давайте вместе посмотрим на то, в каком ключе их готовы обсуждать в изменившихся условиях экспертные круги Европейского Союза. Сначала диагноз. Проблема № 1. О том, что происходит, в ЕС говорят, пишут и рассуждают в абсолютно неверной стилистике, подчеркивали собравшиеся на ежегодную конференцию Жана Моне. Если руководство ЕС и государств-членов и дальше собираются обманывать себя и народы европейских стран, они могут по-прежнему рассуждать о бюджетно-финансовом кризисе. Кризисе суверенной задолженности. Необходимости скорейшей достройки банковского союза. Большем контроле за самоуправством отдельных правительств. Приведении институтов ЕС в соответствие с потребностями посткризисного развития. Свете в конце туннеля. Выходе из рецессии. Кстати, весьма сомнительном[383]383
  Peter Spiegel. Eurozone growth revision raises fears // Financial Times, November 6, 2013. – P. 4; Wolfgang Munchau. Worry about the euro, not the European Union // Financial Times, November 4, 2013. – P. 9; Marie Charrel. La crise des dettes publiques n’est pas terminé // Le Monde, Eco&Entreprise, 9 novembre 2013. – P. 2; Anne Eveno. Le ras-le-bol fiscal vaut à la France d’être dégradé // Le Monde, Eco&Entreprise, 9 novembre 2013. – P. 3.


[Закрыть].

Все это болтовня. Смещение прицела. Пыль в глаза. На самом деле ЕС переживает системный кризис. Именно системный, а не какой-либо иной, связанный с отдельными аспектами функционирования ЕС. Он охватил все стороны жизни общества. Он затрагивает всех и вся. Это кризис политики, экономики, социального устройства общества, кризис самоидентификации. Поэтому анализировать его нужно во взаимосвязи всех тех элементов, из которых он складывается. И выход нужно предлагать тоже системный. Иначе не выйдет. Иначе уже не получится.

Причем системный кризис носит чрезвычайно глубокий характер. Он намного свирепее всего того, что ЕС переживал в прошлом. Он страшнее всего того, против чего европейским странам удавалось находить противоядие в послевоенный период. Соответственно и лечение должно быть намного более методичным, последовательным и решительным.

Проблема № 2. Кризис расколол ЕС. Единого правового, экономического, политического, гуманитарного пространства более не существует. Если оно вообще существовало в прошлом. Грубо говоря, интеграционное объединение теперь складывается из благополучного Севера и отчаявшегося Юга. Некоторые утверждают, что из Центра и Периферии. Какой терминологии придерживаться, не так важно. Главное – все предпринимаемые меры оказывают на участников интеграционного процесса разное действие.

В Германии, скандинавских странах, некоторых других они встречаются обществом с пониманием. Отдача от них, может, и не такая высокая, но вполне ожидаемая и предсказуемая. В периферийных странах – встречаются в штыки и зачастую имеют обратное действие, если под ним понимать неприемлемо тяжелые побочные явления для общества.

Объясняется это, казалось бы, странное противоречие очень просто. Страны ЕС – и это после полувековой истории интеграции (!) – находятся на разных этапах экономического развития. У них разные типы экономики. Их бы отпустить в свободное плавание. Дать возможность провести девальвацию национальной валюты и/или осуществить любые другие традиционные меры преодоления циклического кризиса. А их душат в общей обойме, сковывая по рукам и ногам.

В ЕС не сформировалось общей экономики. Разрыв между регионами очень велик. В таких условиях проводить единую экономическую политику на самом деле невозможно. Пагубно. Самоубийственно. Однако это именно то, чем занимается ЕС. На практике получается сизифов труд. В одном месте, в частности, в Германии, прибавляется. В других местах – на Кипре, в Греции, Италии, Испании, Франции и далее по списку – отнимается.

Необходима индивидуализированная, разная, десинхронизированная экономическая политика. ЕС против этого ожесточенно боролся и продолжает бороться. В последнее время лидеры ЕС и государств-членов бьют себя в грудь. Они утверждают, что ЕС как раз и приступил к индивидуализации проводимой политики применительно к каждой отдельной стране. Европейская Комиссия, получив соответствующие полномочия, проверяет бюджетные намерения всех государств-членов и по каждому дает свои рекомендации. По их получении все страны вносят необходимые коррективы. Фактически без разрешения ЕС проекты национальных бюджетов уже более не могут становиться окончательными документами и утверждаться в качестве закона.

Но это фигура умолчания. Европейская Комиссия по-прежнему всех стрижет под одну гребенку, заставляя придерживаться одинаковых ориентиров. Они-то и должны быть разными.

Проблема № 3. Реформы, необходимые для преодоления системного кризиса, нужно осуществлять не завтра, послезавтра или когда-нибудь в будущем, а сегодня. Желательно, конечно, было запустить их еще вчера. Не удалось. Непонятно было или, напротив, слишком понятно, что нужно делать. Теперь действовать надо в срочном порядке.

Ощущение срочности висит в воздухе. Тяготы кризиса выносить все труднее и труднее. Если не поспешить, цена промедления может выйти неподъемной. Как бы не оказалось слишком поздно. Итак, ЕС и государства-члены чересчур долго раскачивались. И когда надо было спасать Грецию. И когда потребовалось приходить на помощь другим странам. И когда выяснилось, что побочные эффекты от проведения политики жесткой экономии по своим разрушительным последствиям намного превосходят тот выигрыш, который она дает[384]384
  Paul Krugman. The plot against France // International New York Times, November 12, 2013. – P. 7.


[Закрыть]. Или им кажется, что она дает[385]385
  Tobias Buck. Austerity fuels Spanish irritation with Germany // Financial Times, June 24, 2013. – P. 3; Joshua Chaffin. Berlin’s dominant role raises hackles, poll says // Financial Times, June 24, 2013. – P. 3.


[Закрыть].

Дело даже не в том, что запаздывая с принятием назревших решений, ЕС и государства-члены создают себе дополнительные трудности. Груз проблем становится тяжелее. Осуществление отложенных решений – еще более болезненным. Дело в другом. Пока они раздумывают, другие уходят вперед. Эти другие – не кто-нибудь. В их числе – США, Китай, Япония, Россия, все быстро растущие экономики. Иначе говоря, все реальные и потенциальные конкуренты ЕС.

Руководство интеграционного объединения пытается делать хорошую мину при плохой игре. Оно утверждает: «Нет, это не ЕС становится слабее. Это другие усиливаются». Не надо играть словами. Всем же очевидно, что Европа утрачивает былые позиции. На таком фоне цена ошибок, неверно сформулированной политики и затягивания с принятием окончательных решений только возрастает.

Сколько времени было упущено из-за Германии. Все тихонечко сидели, дожидаясь результатов выборов. Чтобы, не дай Бог, на них не повлиять и не вызвать раздражение рядового немца. Потом дожидались утверждения единой политической платформы Большой коалиции. Ладно, тогда подобные затяжки хоть как-то можно было объяснить. Сейчас-то их оправдать вообще нечем.

Проблема № 4. Главной экзистенциальной проблемой для ЕС является зашкаливающая безработица. Как выкрикивали люди из зала, такого на памяти нынешнего поколения никогда не было. Даже близко. Надо плюнуть на все другое. Нужно прекратить балаган. Все второстепенные вопросы – отложить на потом. Сейчас только борьба с безработицей имеет значение. Она должна занять центральное место в набирающей обороты политической дискуссии.

Статистика удручающая. Безработица достигла сумасшедших масштабов. Она приняла абсолютно недопустимый размах. Безработица рвет социальную ткань общества. Она разрушает современное государство. Целые пласты общества, целые поколения оказываются по своему статусу, мировоззрению, отношению к жизни деклассированными элементами. Нынешняя безработица слишком для многих закрывает горизонты. Перечеркивает будущее. Она ломает людей. Наносит им непоправимую психологическую травму. Заставляет опускать руки. Именно она, а не что-то другое, бросает их в объятия популистов и крайне правых.

Но ЕС занимается чем угодно, кроме этой главной проблемы. Брюссель с ней фактически смирился. Посмотрите все официальные документы ЕС. В них все нужные, правильные слова. Да толку-то. Фактически интеграционное объединение согласилось на инерционное развитие в этом отношении. На то, что предусматриваемые меры лишь постепенно приведут к рассасыванию безработицы. Она будет оставаться на пике еще несколько лет.

Но ведь это недопустимо. Неужели руководству ЕС и государств-членов такую простую истину трудно понять. Если в ближайшее время не будет обеспечено радикальное оздоровление ситуации в данной сфере, европейский проект окончательно утратит свою притягательность. Потерянное будет уже не наверстать.

Характерно, что в такой же стилистике начинают вещать многие мировые СМИ. Об этом буквально вопиют газеты и журналы проблемных стран Европы. Так, в передовицах популярной французской газеты «Монд» раз за разом акцентируется, что решение проблемы безработицы – безусловный национальный приоритет[386]386
  Le chômage, éternelle cause nationale // Le Monde, Eco&Entreprise, 26 novembre 2013. – P. 1; подробнее см. Anne Rodier, Adrien de Tricornot. Emploi sans la croissance // Le Monde, Eco&Entreprise, 26 novembre 2013. – P. 8–9.


[Закрыть].

Проблема № 5. В том, что касается безработицы, преимущества многоуровневого управления, которым славится ЕС, оборачиваются своей полной противоположностью. Безработица инкриминируется ЕС. Но ЕС сам ничего поделать не может. ЕС – эвфемизм. ЕС – химера. ЕС – видимость. В его распоряжении всего лишь жалкий 1 % совокупного ВВП государств-членов. Это мизер. Сам по себе ЕС ни на что не способен. Все зависит от национального государства. Все должны делать национальные правительства. У них для этого есть и ресурсы, и инструменты, и полномочия. Но апеллируют-то к Брюсселю. Винят во всем – наднациональные власти.

Это противоречие более общего плана. В восприятии людей все перемешалось. Кто за что отвечает, кто в чем виноват, и кто что может сделать, не очень понятно. Или совсем непонятно. Одно дело, когда раздают награды. Тут пара лишних орденов никого не обидит. В ситуации кризиса картина прямо противоположная. Размывание ответственности усиливает недовольство. Провоцирует его. В отношении национальных властей. Наднациональных институтов. В отношении всех. Негативный эффект неадекватного, слабого, невнятного многоуровневого управления в условиях кризиса учитывается в недостаточной степени.

Проблема № 6. ЕС к функционированию в условиях кризиса вообще плохо приспособлен. Да, во времена жирных коров все выглядело благополучно. Регион динамично развивался. В зависимости от меняющихся условий удавалось относительно легко корректировать парадигму проводимого экономического курса. ЕС когда плавно, когда более скачкообразно переходил от одного этапа интеграции к другому. Но ему всегда удавалось выходить сухим из воды благодаря тому, что кризис охватывал только часть региона. Или носил отраслевой характер.

Скажем, скандинавы относительно легко пережили у себя банковский кризис 1990-х годов, провели национализацию, санацию и затем приватизацию быстро, энергично, с выигрышем для себя. Но ведь они могли действовать так успешно только потому, что повсюду вокруг, во всех других странах банковская система чувствовала себя хорошо. Сейчас кризис банковской системы носит универсальный характер. Зашататься и грохнуть может где угодно[387]387
  It is time to shore up Europe’s banks // Financial Times, October 7, 2013.– 10; Danny Hakim. Euro tests Continent’s resolve for more unity. Divisions over currency spell poisonous dynamic between rich and poor // International New York Times, November 12, 2013. – P. 1.


[Закрыть]. С кризисом суверенной задолженности вообще сработал эффект домино.

Или пример Германии в те же 1990-е и затем нулевые годы. Германия надолго стала больным человеком Европы. Проведение структурных реформ блокировалось тем, что противостоящие друг другу политические силы контролировали разные эшелоны властных органов страны. Тем не менее, германской политической элите удалось консолидироваться. Зарплаты были заморожены. Дерегуляция рынка труда – проведена жестко и последовательно. В отношении промышленного производства – использован широкий набор мер позитивного и негативного стимулирования.

Все это сработало. Германия превратилась в наиболее дееспособную и конкурентоспособную экономику Европы. Может быть, судя по экспансии в страны Азии, Африки и Латинской Америки, и колоссальному положительному сальдо внешней торговли, в одну из самых эффективных экономик мира. Но ведь предпринятые меры сработали, и у немцев все получилось потому, что остальные страны региона переживали экономический подъем. Они росли. У них, как казалось на тот момент, все было благополучно. Рынок рос. Это и помогло Германии. Перенастроенный Берлином хозяйственный механизм снял сливки с бума потребления.

Сейчас от периферийных стран ЕС требуют повторения германского подвига. Однако всюду рынок скукоживается. Потребление сокращается. Творить чудеса в таких условиях, тем более рассчитывать на то, что они получатся, – очевидное ребячество. То, что работает в условиях растущего рынка, на фоне общего благополучия, дает совершенно иной эффект в условиях падения рынков и системного кризиса[388]388
  Hugo Dixon. Less cutting, more reform for Greece // International New York Times, November 11, 2013. – P. 19.


[Закрыть].

Но фокус-то в том, что ЕС пытается действовать в прежнем ключе. Союз стремится функционировать одинаково. Как тогда, так и сейчас. Это не рационально. Не выходит. В этом одно из объяснений того, почему ЕС начинает пробуксовывать. Принятие решений затягивается.

Проявить настоящую солидарность, то есть обобществить долги и поднять отстающие районы, у него не получается. А половинчатая солидарность – слишком горькая пилюля. С одной стороны, она обуславливает то, что отдельным странам ЕС не дают обанкротиться, но по-настоящему поставить их на ноги никто не спешит. С другой – внутри ЕС накапливается ненависть и злоба. Они направлены против тех, кто в условиях кризиса возложил все тяготы на других, сам же нагрел руки. Это и верхушка политического класса, и отдельные богатые страны ЕС.

Однако это только часть того, что можно было бы инкриминировать ЕС. Ему предъявляется и другой счет. Интеграционное объединение не смогло и не захотело ничего сделать для простого народа. Оно полностью провалилось в том, что касается социальной Европы, включая защиту социальных завоеваний трудящихся. Более того, оно попыталось выкарабкаться из кризиса за счет трудового населения, мелкого лавочника, среднего класса. Оно вскрыло свой истинный характер. Оно продемонстрировало, чьи интересы в действительности обслуживает. Оно, по сути, «кинуло» очень многих из тех, кто на него надеялся. В него верил. На него уповал.

Те, от кого потребовали жертв, связанных с увольнениями, снижением зарплат, пенсий, социальных выплат, ему этого не простят. Таким образом, рост протестных настроений, протестное голосование на выборах, разочарование населения, растущая поддержка популистских и крайне правых партий – прямое следствие дисфункции ЕС.

Проблема № 7. Политические системы стран ЕС не приспособлены к работе в условиях затяжного системного кризиса всего региона. Горизонт планирования для властных элит стандартно не превышает четырех лет. Для масштабных, последовательных, внятных преобразований этого слишком мало. Все время приходится действовать с оглядкой на предстоящие выборы. Если предлагаемые меры болезненны – готовиться к потере власти. Хочешь ее сохранить, идешь по пути полумер, замалчивания негатива, закрываешь глаза на глубину кризиса, – жди дальнейшего ухудшения экономического положения, а затем все равно утраты власти. Проплыть между Сциллой и Харибдой крайне сложно. Почти невозможно. С этим противоречием столкнулось большинство стран ЕС.

В наиболее обнаженном виде разъяснил дилемму своим «собратьям» по Европейскому Совету технократический премьер-министр Италии Марио Монти накануне проигрыша на парламентских выборах. В открытом послании главам государств и правительств он писал, что предпринимаемые меры по санации экономики принесут плоды только по прошествии какого-то времени. Электорат сумеет оценить правильность проводимого курса только тогда, когда начнется улучшение экономического положения. То есть очень не скоро. А утрачивается доверие и поддержка очень быстро. Ведь предпринимаемые меры болезненны. Они бьют по жизненному уровню. Они вызывают отрицательный эффект сильно и сразу. Из заколдованного круга выскочить невозможно. А политическими камикадзе быть никто не хочет.

Сейчас с этой дилеммой особенно остро сталкивается президент Франции Франсуа Олланд. Что бы он ни предпринимал, вызывает отторжение. Никто не хочет жертвовать тем, что у него есть, ради неопределенного завтра. Все рекламируемые им меры оцениваются как крайне спорные. Популярность французского лидера падает день ото дня, хотя, казалось бы, падать дальше уже некуда. Она достигла исторического минимума. Им недовольны все. Причем ругают с прямо противоположных позиций. Одни обвиняют в чрезмерной жесткости. Другие – в недопустимой мягкости, даже мягкотелости. Одни – в том, что он слишком медлит. Другие – в том, что рубит сплеча. И так во всем.