Текст книги "Россия и Европейский Союз в 2011–2014 годах. В поисках партнёрских отношений V. Том 1"

Глава 1.3. Нарушение причинно-следственных связей в деятельности ЕС и его последствия. О 77/05/2013-м номере журнала «Вся Европа»

Европейскому Союзу не позавидуешь. Как следует из многочисленных публикаций, помещенных в новом и предшествующих выпусках журнала, ЕС оказался в странном каверзном положении. Оно чревато неприятными, опасными, труднопредсказуемыми последствиями. Для него самого. Для соседей. Для мировой экономики. Мотор европейской интеграции работает с перебоями. Его нужно спешно чинить.

Вместо этого, или наряду с этим, экипаж до самого последнего времени занимался бесконечными спорами и взаимными обвинениями. Капитан обращался к его членам с умными проникновенными речами, но ни призывов, ни советов никто не слушал. Да и кто сейчас в роли капитана, поди разбери, – красивые кители пошили себе многие.

Дальше – больше, в рубку набилась масса штурманов. Они яростно требуют повернуть штурвал. Настаивают. Возмущаются. Орут в мегафоны. Куда там – штурвал заклинило. Якоря оборвало. Тем не менее, судя по струе за кормой, крейсер вроде бы должен двигаться в правильном направлении. Тихая гавань ждет. К торжественной встрече все готово: столы накрыты, приветственные выступления заготовлены, оркестр репетирует.

Ан нет, мощный, многопалубный, красиво расцвеченный лайнер сносит в открытое море. К тому же пассажиры на палубе, вместо того чтобы проникнуться моментом, дружно тащить кровное в шапку с пожертвованиями и восхвалять самоотверженный труд экипажа, бузят и устраивают черт-те что. Не ровен час, вообще посудину перевернут.

Суть проблемы, как косвенно подсказывают наши авторы, похоже, заключается в том, что в ЕС частично нарушилась обратная связь. Причем, по крайней мере, в трех отношениях. Во-первых, предпринимаемые действия приводят к результатам, в какой-то степени противоположным ожидаемым. Тяжелым. Негативным. Ложащимся тяжелым бременем на плечи населения.

Во-вторых, наднациональные начала в ЕС усиливаются. В сфере проведения общей экономической политики. Контроля над фискально-бюджетной сферой и т. д. Однако отдача от использования значительной части делегированных полномочий вызывает вопросы. Не говоря уже о легитимности процедур принятия решений и их качестве.

В-третьих, государства-члены делают все от них зависящее для укрепления ЕС и спасения еврозоны. По крайней мере, на словах. Но доверие к интеграционному объединению стремительно падает. Все чаще недовольство электората вызывает не что-то там еще, а бесхребетность национальных правительств, их неспособность противостоять внешнему диктату, следование курсу, вырабатываемому не ими самими, а навязанному непонятной, невидимой, бесконтрольной брюссельской бюрократией, преследующей какие угодно интересы, только не простого среднего человека с улицы. Во всяком случае, она, в смысле институты ЕС, воспринимается именно таким образом.

(1) Еврогруппа и ЕС в целом совместно с ЕЦБ и МВФ разработали детальные требования к санации национальных экономик. Их выполнение, согласно консенсусу, сложившемуся между правительствами и институтами глобального и наднационального управления, должно дать сугубо положительный эффект. Правда, не сразу, в одночасье, а в среднесрочной перспективе. Некоторые позиции отражены теперь даже в недавно дополненных учредительных договорах ЕС и сопутствующих документах. Имеется в виду, что будет произведена переналадка национальных финансовых и банковских систем; национальное государство освободится от ранее взятых на себя непомерных обязательств перед социально уязвимыми слоями населения, бизнесом и обществом; стоимость рабочей силы, чтобы вновь сделать производство и предоставление услуг конкурентоспособными, удастся привести в соответствие с производительностью труда. В результате деньги, брошенные на выход из экономического кризиса, перестанут уходить в песок. Частные и государственные капиталовложения окажутся намного более производительными. Правительства и общество начнут жить по средствам и тратить пропорционально зарабатываемому и собираемому. Пузыри (долговые, кредитные и проч.) исчезнут. Возникнут предпосылки для здорового экономического роста. Пока они все еще отсутствуют.

Предписанное лечение повсеместно примерно одинаковое. Искусственно сдерживается рост заработной платы. Ее больше не индексируют. В определенных случаях она даже сокращается. Применительно к государственной службе соответствующие решения принимаются волевым порядком. На производстве и в сфере услуг могут записываться в трудовые и коллективные соглашения.

Сокращается объем социальных выплат. В том числе всевозможных и всяческих пособий. Прежде всего в связи с утратой работы. Доступ к ним обставляется жесткими условиями. Снимаются ограничения на увольнения по причине реструктуризации и рационализации бизнеса. Снижаются финансовые обременения, которыми увольнения ранее были обусловлены. Распускаются ассоциации, от участия в которых зависел выход на рынок труда или предоставления услуг.

Государство режет расходы на культуру, образование, здравоохранение, социальную сферу. Оно отказывается от обязательных взносов в разнообразные фонды поддержки и помощи. Предоставление государственных гарантий в ряде случаев также становится невозможным. Откладывается срок выхода на пенсию. Схемы подсчета пенсий пересматриваются в сторону понижения. Ограничения накладываются на инвестиционную активность государства. С его баланса сбрасываются производственные и иные мощности. Повсеместно запускаются программы разгосударствления и приватизации. На наднациональном уровне все эти меры дополняются необходимым инструментарием для сдерживания инфляции и обесценения общеевропейской валюты.

Вот, например, перечень того, чего ждут от Франции взамен на согласие Европейской Комиссии дать Парижу отсрочку на два года для выхода на минимальный стандарт сбалансированного бюджета. Перво-наперво президент Франсуа Олланд обязуется сократить государственные расходы на 60 млрд евро[132]132
  Приводится по Hugh Carnegy. Hollande needs show of steel to ensure delivery of reforms // Financial Times, May 22, 2013. – P. 4.


[Закрыть]. Ужиматься придется все то время, пока он будет оставаться у власти. За счет чего: без сожаления придется пройтись ножницами по бюджетам 37 тыс. региональных органов и местных советов, которые традиционно служат источником влияния социалистической партии. Кроме того, он вынужден был пообещать реформировать пенсионную систему. На практике это будет означать, что французам придется работать дольше, чтобы получать столько же.

Далее, ему потребуется пересмотреть систему выплат по безработице, как равно и систему выплат всяких и всяческих социальных пособий. И та, и другая считаются слишком расточительными и неподъемными для государства, некогда стремившегося к поддержанию общества всеобщего благоденствия.

Другое направление реформ – принятие новой серии мер, направленных на либерализацию рынка труда и ослабление защищенности работника в его взаимоотношениях с работодателями (с учетом недовольства местных предпринимателей тем, что сделано: по их мнению, этого слишком мало). Оценивая вырисовывающийся курс, харизматический лидер Национального Фронта Марин Ле Пен, как пишет всезнающая «Файнэншл Таймс», вполне ожидаемо обвинила президента в предательстве национальных интересов, ласково обозвав его «либеральной марионеткой» в руках Брюсселя и Берлина[133]133
  Hugh Carnegy. Hollande needs show of steel to ensure delivery of reforms // Financial Times, May 22, 2013. – P. 4.


[Закрыть].

Считается, что наиболее последовательно режима жесткой экономии придерживалась Португалия. Наряду с другими мерами, здесь, например, правительство подняло НДС на 77 %, и, начиная с 2011 г., были заморожены все пенсии свыше 250 евро. Пенсии свыше 650 евро – урезаны на 10 %. Кроме того, их обложили т. н. «налогом солидарности» в размере от 3,5 до 40 % (!). Правда, эти меры были восприняты как суровый, но необходимый шаг, чтобы пенсионная система вообще не рухнула и нынешняя молодежь впоследствии тоже могла получать из нее выплаты.

А вот предложения поднять пенсионный возраст и еще больше залезть в карман выходящим на пенсию государственным служащим такого понимания не встречают[134]134
  Portugal. Demographics. Ageing population adds to economic strains // Financial Times, May 27, 2013. – P. 5.


[Закрыть]. Как и связанные с дальнейшими увольнениями среди государственных служащих и переходом к удлиненной рабочей неделе[135]135
  Peter Wise. Lisbon in talks with unions on austerity measures // Financial Times, May 6, 2013. – P. 3.


[Закрыть]. Свидетельство тому – призыв профсоюзов к проведению в конце июня общенациональной забастовки.

(2) Режим жесткой экономии, предписанный всем странам ЕС, как входящим в зону евро, так и оставшимся вне ее, осуществляется с 2010 г. Казалось бы, улучшения, которые все от него ждали, должны были бы уже наступить. Не только для Германии и части северян, которые многие реформы провели заранее, сыграв в какой-то степени на упреждение, но и для всех. Не тут-то было. В том виде, в каком политика жесткой экономии проводилась все это время, она лишь усугубила положение. Приведем выборочные данные, позволяющие получить достаточно представительную картину сложившейся ситуации.

По состоянию на середину 2013 г. объем промышленного производства все еще был на 10 % ниже, чем в преддверии глобального экономического кризиса, разразившегося в 2008 г. (Падение в Греции, Испании и Италии составило 25, в Германии – 5 %.) За полдесятилетия перерабатывающая промышленность потеряла 3,4 млн человек из занятых в ней тогда 35,4 млн рабочих[136]136
  Richard Milne. Alarm as Europe faces skills shortage. FT Series “Europe: Make or Break?” // Financial Times, May 27, 2013. – P. 13; Richard Milne, Chris Bryant. Industry still to beat the squeeze. FT Series “Europe: Make or Break?” // Financial Times, May 27, 2013. – P. 15.


[Закрыть]. Крупнейшие ТНК, в том числе «Форд Мотор», «Дау Кемикл», производитель ветряных турбин «Вестас» и др. объявляют обо все новых и новых увольнениях[137]137
  Richard Milne, Chris Bryant. Industry still to beat the squeeze. FT Series “Europe: Make or Break?” // Financial Times, May 27, 2013. – P. 15.


[Закрыть].

Обанкротилось колоссальное количество малых и средних предприятий. Настолько большое, что крупные фирмы начали испытывать нехватку субпоставщиков. С производителями запасных частей также появились проблемы, что, естественно, существенно осложнило ведение бизнеса, как жалуются газете «Файнэншл Таймс», выражающей их интересы, крупные предприниматели.

Возникли трудности и на рынке квалифицированной рабочей силы. Уровень подготовки местных инженеров стал вызывать нарекания. Такого никогда не было. К тому же европейская система образования прекратила выпускать их в достаточном количестве. Производительный сектор одной только Германии испытывает нехватку в 70 тыс. инженеров. Руководство «Вольво Груп» с обеспокоенностью говорит о том, что до 2025 года компании понадобится 500 тыс. инженеров, которых неоткуда взять. Тогда как в Китае и Индии каждый год получают дипломы инженеров сейчас соответственно 400 и 100 тыс. молодых людей[138]138
  Richard Milne. Alarm as Europe faces skills shortage. FT Series “Europe: Make or Break?” // Financial Times, May 27, 2013. – P. 13.


[Закрыть].

Европейские компании теснят конкуренты. Причем отовсюду: из США, Японии, Китая и т. д. Все они получили те или иные рыночные преимущества. Американские компании – благодаря доступу к дешевой энергии. Японские – из-за снижения курса иены. Китайские – вследствие использования дешевой рабочей силы, но уже не на сборке готовой продукции, а на производстве полного цикла, к которому они переходят в массовом порядке. Это ощутили на себе даже ведущие германские автоконцерны и производители коммуникационного оборудования[139]139
  Chris Bryant. Berlin’s special relationship faces strains. China’s move up the value chain might ultimately challenge blue-chip manufacturing // Financial Times, May 27, 2013. – P. 2.


[Закрыть].

За последние десять лет количество патентов, получаемых европейскими фирмами, выросло со 160 тыс. в год до 260 тыс. Китайскими за тот же период – с 80 до 650 тыс. Цифры могут быть обманчивыми. Свидетельствовать о деформациях и о чем угодно. Но все же…

Реагируя, Европейская Комиссия и государства-члены взяли курс на восстановление своего промышленного потенциала. Сейчас доля промышленного производства в ВВП составляет 15,6 %. Ими поставлена задача поднять ее к 2020 г. до 20 %. Для этого они разработали целую систему мер. На майском заседании Европейского Совета объявили о том, что будут добиваться снижения цен на энергоносители за счет создания подлинно единого рынка в этой области и усиления конкуренции. Ранее запустили подготовку схем, направленных на предоставление компаниям облегченного доступа к длинным деньгам. Вроде бы делают ставку на реформу рынка труда и увеличение капиталовложений в человеческий капитал и т. д. Однако пока относительный рост европейской промышленности, по признанию ведущих европейских промышленников, идет за счет новых предприятий и лабораторий, открываемых здесь внешними конкурентами, прежде всего из быстро растущих экономик[140]140
  Richard Milne, Chris Bryant. Industry still to beat the squeeze. FT Series “Europe: Make or Break?” // Financial Times, May 27, 2013. – P. 15.


[Закрыть].

Особенно пострадали отрасли промышленности, процветание которых зависит от роста благосостояния или, по крайней мере, от устойчивого экономического положения населения. В первую очередь автомобилестроение, стройиндустрия и т. д. Так, за годы экономического бума в Испании были построены современнейшие автозаводы. Однако в 2012 г. автосалонам удалось продать всего 700 тыс. новеньких машин. Это худший показатель с 1989 г. Если сравнивать даже с 2010 г., когда началась катастрофа с политикой затягивания поясов, падение колоссальное. В 2010-м были проданы 1,1 млн «железных коней». Улучшений не видно. За первый квартал 2013 г. реализовано всего 180 тыс. единиц – на 11,5 % меньше, чем за тот же период годом ранее.

И хотя автомобилестроители кое-как приспосабливаются, у них получается снижать издержки и потери во многом лишь благодаря прямой и косвенной нерыночной поддержке национальных правительств. Так, заводы, производящие марку «Seat» (элементарно борющуюся, кстати, за выживание), сократили текущие потери с 225 млн евро в 2011 г. до 156 млн. Но нужно учитывать, что испанское правительство оплачивает уже несколько раз возобновлявшуюся программу замены старых авто на новые и душит профсоюзы с их практикой коллективных соглашений. Фактически трудящихся принуждают договариваться с нанимателями о снижении заработной платы и минимизации социального пакета[141]141
  Miles Johnson. Spanish crisis takes toll on car sales // Financial Times, May 29, 2013. – P. 15.


[Закрыть].

Резко ухудшились положение на рынке труда и ситуация с малым и средним бизнесом. На них снижение спроса и изменения в поведении потребителей, вызванные мерами жесткой экономии, сказались особенно тяжело. Так, Португалия испытывает самую тяжелую рецессию за последние 40 лет. Десятки тысяч малых и средних предприятий закрылись. Огромные аутлеты и супермаркеты – пантеоны консюмеризма стоят пустые. По данным национальной конфедерации предприятий торговли и сферы услуг, в 2011 и 2012 гг. уровень «смертности» магазинов составил 75 единиц в день. Согласно недавно опубликованному докладу известной аудиторской ТНК «Прайсвотерхаускуперс», за 2012–2013 гг. страна недосчитается 39 тыс. кафе и ресторанов. Это порядка 48 % от их общего числа[142]142
  Приводится по Peter Wise. Portugal. Waiting it out. As tough austerity policies bite, the family-run businesses that are the lifeblood of the Portuguese economy are failing at an alarming rate, stretching the country’s safety net and threatening social stability // Financial Times, May 27, 2013. – P. 5.


[Закрыть].

Безработица подобралась к отметке в 19 % трудоспособного населения и продолжает расти. Среди молодежи она достигла 40 %. Как ожидается, с закрытием кафе и ресторанов еще 100 тыс. человек потеряют работу. Симптоматично, что на месте магазинчиков открываются ломбарды и точки скупки золота. Нищающее население вынуждено продавать нажитое ранее, чтобы как-то перебиться. Как пишут португальские экономисты и политологи, сумевшие получить профессорские ставки за рубежом, с 2000 по 2012 г. доходы на душу населения упали в стране сильнее, чем в Штатах за годы Великой депрессии 1929–1941 гг.[143]143
  Приводится по Peter Wise. Portugal. Waiting it out… // Financial Times, May 27, 2013. – P. 5.


[Закрыть] Внешний долг Португалии составил 110 % ВВП. Задолженность корпораций и домашних хозяйств – 200 %. Госдолг к началу 2013 г. превысил 123 % ВВП.

Стремительно деградирует ситуация во Франции. По данным на май 2013 года, количество ищущих работу за прошедший месяц выросло еще на 39 800 чел. Общая численность безработных составила 3 264 400 чел. Это абсолютный рекорд (со знаком минус). Безостановочный рост выброшенных на улицу продолжается уже 24 месяца подряд. В пересчете на год он достиг 12,5 %[144]144
  Le chômage bat encore des records // L’essentiel, No. 1309, 31 mai 2013. – P. 10.


[Закрыть].

По данным французского Национального статистического управления «Insee», в последнем квартале 2012 г. ВВП сократился на 0,2 %. В первом квартале 2013 г. он сжался еще на 0,2 %. Таким образом, технически Франция вошла в рецессию. Деловая активность крупнейших французских компаний в первом квартале 2013 г. снизилась в стоимостном выражении по сравнению с первым кварталом 2012 г. на 1,8 %. С учетом темпов инфляции – на 3 %[145]145
  Annie Kahn. Les revenus du CAC 40 ont baissé de 1,8 % au 1er trimestre // Le Monde, Eco&Entreprise, 16 mai 2013. – P. 6.


[Закрыть].

В 2012 г. впервые с 1984 г. снизилась покупательная способность населения. Она упала на 0,9 %. Вообще все показатели ушли в минус. Доклад «Insee» не оставляет места для разночтений. Его подзаголовки рисуют безрадостную картину: «Совокупное производство замерло на мертвой точке; потребление вялое; инвестиции падают; экспорт продолжает снижаться»[146]146
  Приводится по Claire Gatinois. La France subit une nouvelle récession et un recul historique du pouvoir d’achat // Le Monde, Eco&Entreprise, 16 mai 2013. – P. 1.


[Закрыть].

Задолженность в 2012 г. достигла 1833 млрд евро, что равно 90,2 % ВВП. По 27 тыс. евро на среднестатистического француза. На обслуживание долга в 2013 г. будет направлено 46 млрд евро[147]147
  Marie de Vergès. La charge de la dette grève les marges de manœuvre de l’action publique // Le Monde, 16 mai 2013. – P. 4.


[Закрыть]. По некоторым оценкам экономическая ситуация настолько ухудшилась, что на кону оказалось реноме Франции как кредитоспособного партнера[148]148
  Hugh Carnegy. France. End of the affair // Financial Times, May 6, 2013. – P. 5.


[Закрыть].

В целом по ЕС количество безработных среди молодежи в возрасте до 25 лет приблизилось к 6 млн человек. Согласно Евростату (статистическое агентство интеграционного объединения), это почти четверть от общего числа молодых людей, выходящих на рынок труда[149]149
  Приводится по Nicola Clark. Hollande pushes youth jobs // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, May 29, 2013. – P. 17.


[Закрыть]. Уровень безработных среди них во многих странах региона вдвое выше, чем среди остальных возрастных групп населения. А в таких странах, как Греция или Испания, «особенно пострадавших в результате спровоцированных политикой жесткой экономии сокращений социальных услуг и других выплат», он зашкаливает за 50 %.

Чтобы исправить положение, ЕС и его государства-члены планируют упростить получение кредитов мелкими и средними предприятиями, запустить новые программы профессиональной подготовки и переподготовки, облегчить мобильность. С тем чтобы молодым людям было легче и проще искать работу за пределами своей страны, выделяются деньги на обучение иностранным языкам и выплату подъемных. На финансирование программ Европейский инвестиционный банк уже отложил 6 млрд евро. Кроме того, запущено подписание соглашений между странами с низким уровнем безработицы, как, например, Германия, и теми, которым из экономического кризиса еще выбираться и выбираться. В них речь идет об облегчении доступа на рынок труда и возможностях получения второго или дополнительного образования и профессиональной подготовки. Германия уже заключила такие соглашения с Португалией и Испанией. Переговоры о возможности заключения двустороннего соглашения с Францией, как стало недавно известно, тоже ведутся[150]150
  Nicola Clark. Hollande pushes youth jobs // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, May 29, 2013. – P. 17.


[Закрыть].

Как образно и не без юмора озаглавлена одна из статей на эту тему в газете «Монд», «Германия становится у изголовья молодых европейских безработных»[151]151
  Jean-Baptiste Chastand, Frédéric Lemaitre. L’Allemagne, au chevet des jeunes chômeurs européennes // Le Monde, 24 mai 2013. – P. 4.


[Закрыть]. Не без корысти, ехидничают ее спецкоры. Германия проваливается в демографическую яму (отсюда и хорошая статистика по низкому уровню безработицы среди молодежи[152]152
  F. Le. Le faible chômage des jeunes, un miracle en trompe-l’œil // Le Monde, 29 mai 2013. – P. 2.


[Закрыть]). Поэтому в отличие от остальных ей надо наращивать предложение на рынке труда. Удачная смесь пиара, помощи южанам и продвижения своих собственных интересов. В несколько грубой и прямолинейной формулировке одного из лидеров португальских профсоюзов: «Германия никому не делает подарков. То, чего она хочет добиться, так это закрепить на будущее свое доминирование»[153]153
  Цитируется по Claire Gatinois, Marie de Vergès, Frédéric Lemaitre. L’offensive de charme de Berlin. La France et l’Allemagne présentent une «initiative européenne pour la croissance et l’emploi» // Le Monde, Eco&entreprise, 29 mai 2013. – P. 2.


[Закрыть].

Режим жесткой экономии наложил отпечаток на все стороны жизни среднестатистического европейца. Сломал привычный образ жизни. Сказался на ожиданиях, планировании семейного бюджета, отношении к тому, что можно себе позволить, а что нельзя. Включая летний отдых. Так, согласно опросам общественного мнения среди большой выборки опрошенных из Австрии, Бельгии, Великобритании, Германии, Испании, Италии и Франции, количество тех, кто планирует уехать куда-либо на отдых летом текущего года и может себе это позволить, по сравнению с 2012-м сократилось на очередные 4 процентных пункта. Если сравнивать с 2011-м, на 12 процентных пунктов. Необходимость экономить абсолютно на всем приобретает характер императива. О своем намерении сэкономить на каникулах заявили 47 % от общего числа проинтервьюированных и 58 % тех, кто все же решился потратиться[154]154
  Данные Ipsos-Europ Assistance барометра приводятся по La moitié des Européens n’iront pas en vacances // L’essentiel, No. 1309, 31 mai 2013. – P. 2.


[Закрыть].

И несколько цифр, дающих обобщенное представление о последствиях политики жесткой экономии для региона. В первом квартале 2013 г. общий ВВП «двадцати семи» сократился на 0,1 %, еврозоны – на 0,2 % после снижения на 0,6 % в последнем квартале 2012 г. Таким образом, в еврозоне впервые после ее создания в 1999 г. рецессия затянулась аж на шесть кварталов подряд. В пересчете на год спад составил 0,8 %. Тогда как в США ожидается рост на 2,5 %. В Японии – на 2,8 %. Китае – на 7,7 %. Однако по прогнозу международного рейтингового агентства «Мудис» совокупный рост двадцати крупнейших экономик мира (G20), тем не менее, не превысит 1,2 %. Все из-за плохих показателей ЕС, по поводу чего комментаторами, кстати, делается вывод о том, что времена, когда совместными усилиями вкачивали деньги в мировую экономику и тем самым спасали ее от развала, давно прошли[155]155
  Приводится по James Kanter. Policy paralysis as recession in euro zone lingers // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, May 16, 2013. – P. 14.


[Закрыть].

В 2013 г. уровень безработицы поднимется до 11,1 % по ЕС в целом и 12,2 % в еврозоне. Согласно майскому прогнозу Европейской Комиссии, он не снизится и в 2014 г.[156]156
  Данные ЕК приводятся по James Kanter. E.U. warns of darkening outlook for economy. Euro zone jobless rate seen topping 12 % and holding there through ’14 // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, May 4–5, 2013. – P. 8.


[Закрыть] Сравните с 2012 г., когда в безработных по ЕС в целом числились 10,5 % трудоспособного населения, а в еврозоне их насчитывалось 11,4 %. В Испании безработица охватит 27 % трудоспособного населения. Рост на 2 процентных пункта. В Греции, уже три года получающей предписанное ей лечение по рецептам жесткой экономии, также поднимается до 27 %, но с 24,3 % в 2012 г.

Объем государственного долга Греции к 2014 г. взлетит до 175 % ВВП. Португалии – составит 124,3 % ВВП. Кипра – 124 %. То есть будет выше, чем в 2013 г. Италии – зашкалит за 132,2 %.

У северян же, иллюстрируя тенденцию к углублению раскола ЕС на две части, ситуация останется относительно благополучной. В Германии безработица сократится на 0,1 % – до 5,4 %. В Австрии вырастет на четверть процентного пункта, но не превысит приемлемого уровня в 4,7 %[157]157
  James Kanter. E.U. warns of further economic misery // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, May 4–5, 2013. – P. 11.


[Закрыть]. В докладе, содержащем оценку бюджетных планов, которые государства-члены представили на ее одобрение, Европейская Комиссия предупредила: социальные страховочные сети во многих частях континента опасно истончились, обнищание население зашло слишком далеко[158]158
  Peter Spiegel. Brussels hits brakes in drive to austerity // Financial Times, May 30, 2013. – P. 2.


[Закрыть].

(3) Как указывали знающие экономисты, к мнению которых только сейчас стали прислушиваться, иного в результате осуществления политики жесткой экономии, т. е. применения ко всем странам ЕС того алгоритма завоевания конкурентоспособности, который подтвердил свою пригодность для Германии, и не могло получиться[159]159
  Martin Wolf. The German model is not for export // Financial Times, May 8, 2013. – P. 7.


[Закрыть]. Германия – европейская сверхдержава. Она обладает колоссальным промышленным потенциалом, мощным сектором услуг, разветвленной и устойчивой экономикой. В системном отношении с ней никто сравниться не может. Это очевидно. Спорить бесполезно.

Второе отличие Германии от остальных – она способна осуществлять маневр профицитом внешнеторговых операций, снижая его в период роста внутреннего спроса и увеличивая в случае его падения. Экономическая база для такого маневра имелась. Проведя либерализацию рынка труда и другие структурные реформы и заморозив почти на десятилетие заработную плату, Берлин получил все преимущества экспортно-ориентированной экономики. Соответственно императивы стабильности цен и сбалансированности бюджета являются для него катехизисом. Он даже не мыслит себе иного. Оно ему и ни к чему. Но все потому, что у него под боком имеется самый емкий в мире есовский рынок, на котором он в предкризисный период и за годы кризиса занял доминирующее положение.

Колумнист «Файнэншл Таймс» приводит такие выкладки. В 2000 г. Германия свела баланс текущих операций с дефицитом в 1,7 % ВВП. В 2007 г. – с профицитом в 7,5 %. За годы кризиса экспорт превысил импорт, по разным подсчетам, на кругленькую сумму более чем в 1 трлн евро. В основном за счет партнеров по ЕС. В других странах еврозоны произошло все наоборот. К 2007 г. Греция свела баланс текущих операций с дефицитом в 15 % ВВП. Испания и Италия – в 10 %. У, казалось бы, динамично развивающейся Ирландии он составил 5 % ВВП. Германия искусственно сдерживала потребление. Южане и некоторые другие продолжали надувать пузырь личного кредитования и корпоративных заимствований, тратя то, что они не заработали, на импортные товары.

Когда грянул глобальный кризис, приток капиталов прекратился. Рынок сдулся. Долги остались. А поступления от налогов катастрофически упали. За период с 2007 по 2009 г. в Испании профицит бюджета порядка 1,9 % ВВП превратился в дефицит объемом 11,2 % ВВП. В Ирландии скромный, но все же профицит порядка 0,1 % ВВП – в дефицит объемом 13,9 % ВВП. В Португалии дефицит с 3,2 вырос до 10,2 % ВВП. В Греции – с 6,8 до 15,6 %.

В Берлине и Брюсселе случившееся окрестили бюджетно-финансовым кризисом. Как следствие заставили всех снижать бюджетные расходы. Причем принудили к этому не только проблемные, но и преуспевающие страны. Катастрофический итог снижения расходов в условиях сокращения налогооблагаемой базы – быстрый рост структурных дефицитов и спад практически во всех секторах экономики. За 2008–2012 гг. ВВП сжался на 8,2 % в Португалии. На 8,1 % – в Италии. 6,5 % – в Испании. 6,2 % – в Ирландии. В еврозоне в целом ВВП застыл на уровне третьего квартала 2010 г.[160]160
  Martin Wolf. The German model is not for export // Financial Times, May 8, 2013. – P. 7.


[Закрыть]

В действительности произошла серьезная разбалансировка хозяйственного механизма региона, порожденная стремительным восстановлением конкурентоспособности Германии и Ко в условиях надувания пузырей потребления, кредитования и всяческих заимствований, трансформировавшихся при их сдутии во все виды задолженности. Огромные дисбалансы возникли между профицитом внешней торговли Германии и ряда других северян и дефицитом внешней торговли условных южан, т. е. в торговле между ними.

Следовать прежним рецептам преодоления кризиса суверенной задолженности ничего не даст. Маневр, предпринятый Германией, для ЕС в целом невозможен или губителен. Сокращение потребления внутри и наращивание экспорта может дать желаемый эффект, только если есть рынки, на которых такая стратегия осуществляется. Есовский рынок такой перспективы не сулит. Интеграционное объединение обрекло свой рынок на стагнацию. Прироста, который мог бы отойти к восстанавливающимся экономикам, ожидать не приходится.

Делать ставку на перераспределение от Германии к другим игрокам бессмысленно. С одной стороны, для ЕС в целом это далеко не лучший путь. С другой – не получится. У Берлина стартовые позиции намного сильнее. К тому же в Германию, как в Мекку, устремились сейчас всё и все – свободные капиталы, предприниматели, одаренные кадры. Получение кредитов для малых и средних предприятий и старт-апов обходится здесь на порядок дешевле, чем в других местах.

Перераспределять мировые рынки в свою пользу – тоже нелегкая задача. Однако ее решение будет означать, что ЕС намерен выходить из кризиса за счет других. Такую стратегию в принципе трудно назвать порядочной: опять выезжать на горбе развивающихся стран как-то не очень прилично. Но дело даже не в этом. С одной стороны, и в этом случае нет уверенности, что получится. Новые индустриальные страны развиваются гораздо динамичнее.

С другой – даже если получится, это будет означать, что ЕС и его государства-члены перекладывают на плечи других свои проблемы. Вместо устранения дисбалансов они планируют создавать новые, только вгоняя в кризис других. При любых обстоятельствах такую стратегию трудно не назвать худшей из всех возможных. Однако именно она уже пару лет как реализуется. Правда, насколько можно судить по приведенным выше выкладкам, без особого успеха.

Некоторые комментаторы в пылу полемики забывают азы политкорректности и сдержанности и называют проводившуюся ранее политику жесткой экономии «безумной»[161]161
  Hugo Dixon. Rejecting austerity is not enough // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, April 29, 2013. – P. 19.


[Закрыть]. Искренне радуются тому, что ее несостоятельность теперь сделалась очевидной для всех – не только добросовестных экономистов, но и политических и предпринимательских кругов, государственных деятелей Севера и Юга ЕС. Предрекают, что фискально-бюджетный пакет постигнет такая же плачевная участь, как ранее Пакт стабильности. Для проформы институты ЕС и его государства-члены будут делать вид, будто бы это обязательные нормы, табу, которые ни в коем случае нельзя нарушать. На самом же деле будут игнорировать их. Отмахиваться от них как от противных и назойливых мух.

Непохоже. Хотя объяснений тому, почему политика жесткой экономии, проводимая в масштабах целого региона, в принципе работать не может, дается сейчас предостаточно. В наиболее доходчивой форме показать, почему она была обречена с самого начала, взялся известнейший экономист Пол Кругман[162]162
  Paul Krugman. The story of our time // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, April 30, 2013. – P. 7.


[Закрыть]. Хозяйственный комплекс, растолковывает он, живет по принципиально иным законам, чем те, которыми мы руководствуемся в своей повседневной семейной жизни. В семье все складывают то, что они зарабатывают, в общий котел. Затем совместно решают, какую часть общего бюджета потратить и на что. Совместно определяют, сколько отложить на черный день и т. д. Специфика – расходы не влияют на доходы. В хозяйственном комплексе совершенно иначе. Расходы одной части участников комплекса являются доходами другой. Значит, если все одновременно решают снизить расходы или вынуждены это сделать, пропорционально уменьшаются и доходы. В этом суть. Ее-то апостолы жесткой экономии на протяжении всех последних лет отказывались признавать.

В 2008 г. грянул глобальный кризис. Люди поменяли свой образ жизни. Они перестали тратить в прежних объемах. Одни – потому что нечего стало тратить или они склонились к тому, чтобы попридержать деньги (лопнул пузырь на рынке жилья). Другие – потому что их к этому вынудили кредиторы (эффект скачка суверенных долгов). Как бы то ни было произошел обвал в доходах. Он, в свою очередь, вызывал безудержный рост безработицы. Экономика скатилась в депрессию. Она находится в ней до сих пор. Но главное – иначе и быть не могло.

Что нужно было делать? Сейчас, когда настрой общественного мнения, деловых и правительственных кругов поменялся, ответ кажется намного более очевидным. Если у бизнеса нет свободных денег, он терпит убытки, ограничен в возможностях и инвестиций от него ждать не приходится, государство должно тратить больше, чем обычно, и делать это до тех пор, пока не переломит ситуацию. Когда частные инвестиции снова пойдут и экономика войдет в стадию роста, тогда настанет время заниматься консолидацией бюджета, отказываться от непроизводительных расходов, снижать бюджетное финансирование. Делать все это на нисходящем тренде равносильно тому, чтобы еще глубже загонять себя в пике, создавая ситуацию, когда ни бизнес, ни государство не делают того, что нужно для преодоления спада, не заставляют деньги работать.

Все именно так просто, убеждает читателей Пол Кругман. И с объяснением происходящего, и с тем, что нужно делать. «Но влиятельные люди не хотят этому верить. Некоторые из них испытывают порочное чувство, что страдание – это правильно, что мы должны расплачиваться за прошлые грехи (даже если грешники и жертвы – совсем разные группы людей). Некоторые из них видят в кризисе подходящую возможность для того, чтобы разобрать социальные страховочные механизмы. И почти все в политической элите ориентируются на богатое меньшинство, которое-то особенно не страдает». Сейчас с политики жесткой экономии спал «интеллектуальный фиговый листок», и она предстала тем, чем всегда была: выражением «пристрастности, оппортунизма и классовых интересов». Вместе с тем у всех появился шанс вместо нее заняться тем, что нужнее всего – выходом из депрессии[163]163
  Paul Krugman. The story of our time // International Herald Tribune. The Global Edition of the New York Times, April 30, 2013. – P. 7.


[Закрыть].