Текст книги "Под грифом «Секретно». Книга 1. Принцесса по приказу"

Глава 4

Алайстер появился не слишком скоро, наверное, общался с художником. Вернее, получал сведения о том, что происходит в Лаччио. Наверняка Боненвенунто платили именно за шпионаж.

Я уже изнывала от скуки, когда хозяин дома, постучав и дождавшись моего ответа, вошел в комнату. Я сидела за столом, складывая черепки: к тому времени от нечего делать я расколотила несколько тарелок и теперь собирала их, словно пазлы.

– Надеюсь, вы не возражаете?

– Ничуть. Хотя этому сервизу более ста лет… Было.

– О… – только и произнесла я. – Простите…

– Он мне никогда не нравился.

Граф подошел к столу, внимательно посмотрел, затем положил пару черепков, понял, что не подходят. Покачал головой и будто невзначай продолжил:

– Может быть, вы желаете прогуляться?

– Прогуляться? – от неожиданности я даже подскочила на стуле. – И вы не боитесь, что меня кто-нибудь заметит?

– Опасаюсь, – мягко поправил он меня, – но в этом случае я заручился поддержкой вашего нового знакомца – Боненвенунто…

Он с удовольствием понаблюдал за моим лицом, затем пояснил:

– Он будет сопровождать нас и уверять всех, что вы – его подмастерье.

– В вашем мире женщинам позволено быть художниками?

– Скажем так, это не возбраняется, но и не поощряется, поэтому вы переоденетесь в мужской наряд.

– Надеюсь, он будет чистый, – выпалила я, не задумываясь. Рой рассмеялся. Я слегка обиженно нахмурилась.

– Разумеется, – уверил он меня, все еще фыркая от смеха, – более того, он будет совершенно новым.

– Интересно, откуда вы его взяли?

– Это не слишком трудно, главное – знать портного, – он улыбнулся. – Я скажу Далии, чтобы она помогла вам!

– В этом нет необходимости!

– Да? – граф Алайстер склонил голову на бок, явно намереваясь сказать какую-то колкость. – Позвольте посмотреть, как вы одна будете расшнуровывать платье…

Я прикусила губу, поскольку совершенно забыла о шнуровках. Заметив это, граф удовлетворенно кивнул и вышел. Мне показалось, или он насвистывал какой-то веселый мотив.

Далия помогла мне переодеться. Теперь мой костюм, состоявший из узких штанов, доходящих до колена, шелковых чулок, льняной рубашки и куртки из плотной ткани с рукавами-буфами, нравился мне гораздо больше неудобного платья. Единственное, что мне вновь пришлось надеть под куртку жилет-баску, который поддерживал грудь лучше любого бюстгальтера. Высокие сапоги и короткий, очень легкий плащ, надевавшийся через голову, завершили наряд.

Но больше всего меня восхитили перчатки из мягкой замши с широкими раструбами. Я с наслаждением прошлась по комнате, покружилась, рассматривая себя в зеркале со всех сторон. Получилось неплохо. Плащ скрывал фигуру так, что, не присматриваясь, меня действительно можно было принять за пухленького мальчика.

Служанка умело закрепила волосы на затылке, и когда я надевала бархатный берет с пером, казалось, что у меня достаточно короткое каре.

– Вы готовы? – Окруженный свечением Делрой Алайстер возник в комнате так внезапно, что я даже подпрыгнула:

– Вы меня напугали!

– Простите, я решил воспользоваться порталом. – Он протянул мне руку. – Таким же порталом мы переместимся за ворота усадьбы. Идемте.

Ожидая подвоха, я неуверенно вложила свою ладонь в его. Граф ободряюще мне улыбнулся и свободной рукой начертил какой-то знак в воздухе. Легкая вибрация, свечение, затем комната вдруг исчезла, а мы оказались стоящими на дороге среди полей.

Жаркий воздух буквально опалил меня, и я с наслаждением подставила лицо южному солнцу. Запах моря стал ощутимее, на этот раз смешиваясь с запахами луговых трав, легкий бриз приятно холодил кожу.

– Вы всегда так перемещаетесь? – Я заметила, что граф наблюдает за мной.

– Большей частью, да, это удобно, хотя очень опасно: существует ряд ловушек, способных поймать мага именно на выходе из портала. Но приходится рисковать.

– А Карисса? – вдруг спросила я. – Ее не могли поймать, когда она выходила из портала?

– Она не пользовалась порталом, – покачал головой Рой, в серых глазах мелькнуло беспокойство.

– Почему вы так уверены?

– Магией может обладать лишь глава рода, остальные используют амулеты, создаваемые им, и он легко может отследить все перемещения. Глава рода – Козимо Риччионе, и он не знает, где его сестра.

– И никак нельзя использовать амулеты других?

– Можно, но тогда останется магический след. Нет, Карисса исчезла из замка по доброй воле, – он тяжело вздохнул и пробормотал что-то себе под нос. Я уловила лишь «сидеть не сможет», из чего заключила, что беглянке не поздоровится.

Лошадиное ржание прервало наш разговор. Я обернулась. Боненвенунто стоял позади нас у кованых ворот, держа в поводу прекрасного гнедого коня. Две лошади стояли стреноженные в стороне, радостно поедая пожухшую пыльную траву на обочине дороги.

– Я уже заждался, мэссэр! Тяжело следить сразу за тремя лошадьми! – драматично пожаловался художник.

– А отцу ты никогда не помогал? – фыркнул его хозяин, забирая у него поводья и легко вскакивая в седло. Гнедой радостно всхрапнул, намереваясь сорваться с места, но опытная рука сразу же успокоила его. Я с уважением посмотрела на графа.

– Помогал, но это не доставило мне радости!

Боненвенунто затянул подпруги на небольшом вороном мерине, явно предназначенном для меня, и помог сесть в седло. Затем все то же самое проделал с толстой серой кобылой, которая, с трудом оторвавшись от еды, укоризненно посмотрела на хозяина. Даже не дождавшись, пока тот опустится в седло, она лениво зашагала по дороге, художник, чудом не свалившись с другой стороны, тотчас осыпал ее сочными ругательствами.

Граф Алайстер не стал ждать, пока Боненвенунто выровняется, а выслал нетерпеливо пританцовывающего на месте гнедого вперед, моя лошадь послушно устремилась следом, серая кобыла безнадежно отстала, изображая рысь на месте, пока всадник хорошенько не пнул ее пятками по бокам, после чего она недовольно затрусила по дороге, делая вид, что очень торопится. Первое время мне было не до красот, я старалась приноровиться к ходу коня и проверить, насколько я помню вообще, как это все делается. Как ни странно, в этом мире основы верховой езды были все те же, вороной оказался достаточно хорошо выезженным, моя память тоже не подводила, и я смогла расслабиться.

Граф с одобрением наблюдал за мной. Опытный всадник, он буквально сливался с лошадью, сидя так легко, как бывает, когда животное тебе полностью доверяет. Мы проехались по дороге, петлявшей среди холмов, усыпанных полевыми цветами. Дом графа, так и хотелось назвать его «вилла», стоял на самом высоком из них. Небольшой, с черепичной крышей и башней, он был окружен садами, которые террасами спускались к дороге. Яркие, правильной формы, разноцветные клумбы верхних ярусов сада перетекали в зелень деревьев у кованых ворот. Вокруг виллы были поля – золотистые, зеленые, красные, – за ними в дымке виднелись крыши небольших деревень.

Я старательно всматривалась в них, стараясь запомнить местность. Мой спутник ухмыльнулся, заметив этот маневр, но препятствовать не стал.

– А вот и Лагомбардия, – он вдруг показал рукой куда-то вперед, я посмотрела и ахнула. Впереди, над терракотово-красными крышами домов, стоящих очень плотно друг к другу, парили корабли. Отсюда они казались маленькими, почти игрушечными.

– Как это… – Я всмотрелась, заметив, что у них не хватает днища.

– Это эффект высокого горизонта, – граф наслаждался моим изумлением, – на самом деле они, конечно, плывут по морю. И, надеюсь, сегодня пришвартуются к пристани.

– Вы говорите так, будто с нетерпением ожидаете их прибытия.

– Признаться, да, это мои корабли! – он усмехнулся.

– Аристократия не брезгует торговлей?

– К чему презирать то, что нас всех кормит? – слегка беспечно отозвался Алайстер. – Торговля – вот процветание для нашего края.

Серая кобыла безнадежно от нас отстала, впрочем, ни нас, ни художника это не волновало. Тропинка все петляла, и я не утерпела:

– Мы едем в город?

Граф покачал головой:

– Нет. Слишком жарко, не стоит напрягать лошадей.

– Тогда зачем вы вообще предложили эту прогулку?

– Вам же наверняка было скучно… – Он замолчал, затем вдруг продекламировал:

 
– Если ждешь ты любви, торопись, поспешай,
Тебя ждет наш прекрасный и радостный край…
Сколько в мире вина и веселья вокруг,
Все найдешь только здесь, о мой радостный друг!
 

Это было неожиданно.

– Чьи это стихи? – поинтересовалась я. Мой спутник чуть дернул уголком рта, пытаясь скрыть усмешку:

– Мои. Я был… скажем так, весьма романтичным юношей…

– И потом… – поддразнила я, слегка опьяненная воздухом и жарой. Но собеседник вдруг помрачнел.

– А потом моего отца убили. Опрыскали ягоды витиса – это как ваш виноград, только с ярко-красными ягодами, – ядом вирозы… Кто-то очень хорошо знал его привычку после обеда ездить на виноградник и пробовать спелость грозди…

– И вы нашли того, кто это сделал, – я даже не спрашивала, но он покачал головой:

– Нет, так и не нашел. Да и времени не было. Смерть отца породила раздоры в Лагомбардии, чем воспользовались Пастыри, втянув республику в войну с герцогством Риччионе.

– Почему вы не вмешались?

– Я? Конечно, вмешался, но был слишком молод, к тому же несколько лет, рассорившись с отцом, провел в Лаччио, намереваясь стать художником. Глупые мечты…

– Почему?

– Потому что до нашего друга Боненвенунто мне очень далеко, – он грустно усмехнулся. – К тому же мое отсутствие подорвало авторитет нашего рода, и после смерти отца момент был упущен. Мне понадобилось достаточно много времени, чтобы восстановить мирные отношения двух стран.

– Они так важны для вас? – нахмурилась я.

– Конечно! По мне, так лучше торговать, чем воевать! – Граф остановил коня и очень серьезно посмотрел на меня. – Если Карисса исчезнет, Пастыри в Лаччио сделают все, чтобы война вновь вспыхнула, и тогда ее уже ничто не остановит… Выжженные поля, разрушенные деревни…

– И поэтому вы решили устроить мне экскурсию? – понимающе протянула я, испытывая странное желание задеть его. – Так надо было еще завести в какую-нибудь деревню, зайти в дом, дать подержать кудрявого чумазого малыша…

– Я не думаю, что это поможет…

– Понятно. Да, красоты города впечатляют. Особенно огромный белый купол собора.

– Тампль, – поправил он меня, – так мы называем его.

– Тампль, – послушно повторила я. – Что ж, ваша светлость, спасибо за прогулку! Было весьма, гм… познавательно.

Чувствуя, что во мне вновь разгорается злость на этого человека, так умело манипулирующего чувствами других, я развернула коня и направилась обратно в сторону дома, возвышавшегося на холме. Теперь он напомнил мне тюрьму или неприступную крепость.

Граф догнал меня, но не стал ничего говорить, просто молча поехал рядом. Я даже не смотрела на него, слишком оскорбленная всей этой показухой: лошади, поля, рассказ о себе, несчастном и одиноком… Все еще кипя от негодования, я украдкой бросила взгляд на своего спутника. Он с равнодушным видом ехал рядом, будто нашего разговора и не было.

– О, наконец-то, кто же ездит в такую жару! – Боненвенунто присоединился к нам, когда мы проехали где-то две трети дороги.

Лицо художника подозрительно раскраснелось, а глаза блестели. Он пристроился рядом и протянул мне пузатый глиняный кувшин, оплетенный лозой:

– Ничто так не утоляет жажду, как дивный фьён, сделанный из ягод витиса!

Я невольно улыбнулась, но кувшин не взяла:

– Простите, я при исполнении.

При этих словах на щеках графа заиграли желваки, словно он сдерживался.

– Да? Жаль, – не поняв моих слов, художник пожал плечами, обогнул меня и поравнявшись со своим покровителем, протянул ему сосуд:

– Мэссэр?

Граф одарил его мрачным взглядом и коротко и емко сообщил, что он думает о местных пьяницах. Тот ничуть не обиделся, лишь отъехал на безопасное расстояние и, притормозив кобылу, сделал несколько больших глотков. Затем, тыльной стороной ладони вытерев губы, воскликнул:

– Тут немного и было!

После чего зашвырнул кувшин куда-то в сторону. Глухой стук возвестил, что керамика раскололась. Граф Алайстер яростно скрежетнул зубами, но промолчал.

Подъехав к воротам усадьбы, он спешился, передал наших коней Боненвенунто и вновь взмахнул рукой в воздухе:

– Прошу!

Я послушно шагнула в яркий белый свет и оказалась в комнате. Сразу же портал закрылся. Разозленный неудачей хозяин дома явно не собирался провожать меня.

Далия помогла мне переодеться, после чего принесла обед: фаршированного не то воробья, не то перепела, какие-то распаренные овощи, хлеб и фьён. При расспросах выяснилось, что эту птицу при жизни звали квал, и он приготовлен во фьёне со специями и ягодами, и это очень изысканное блюдо. Возможно, не стоило сразу после знакомства накидываться с ножом и вилкой, но я рассудила, что холодным он будет менее приятен. Во время обеда я попыталась расспросить Далию о ее хозяине, но она отвечала очень уклончиво, и ничего нового мне узнать не удалось.

День тянулся очень медленно, я изнывала от скуки, совершенно не зная, чем себя занять.

Рассматривать гобелен, висевший на стене, мне быстро надоело, да и картинка была невеселая: тела жениха и невесты, пронзенные стрелами, все пирующие вскочили со своих мест и пальцами указывают на двух розовых птиц, напоминающих наших лебедей, которые взмывают в небо. В памяти внезапно всплыла древняя легенда, в которой влюбленные были застрелены ревнивым соперником на свадебном пиру и превратились в розовых птиц – анела́.

Я с недоверием взглянула на гобелен. Вот интересно только, откуда я это все знала. Так же как знала, что этот дом, по всей видимости, – любимая загородная вилла графа Алайстера, главы могущественного рода, который являлся главой Совета десяти и фактическим правителем Лагомбардии. Даже нынешний д'орез был избран и по давней традиции обручен с морем по желанию Алайстера.

При мыслях о Гаудани сердце учащенно забилось. Лоренцио… это имя пришло само собой, как и воспоминание: темноволосый красавец, склонившийся к моей руке. Я буквально ощутила теплоту его пальцев, прикосновение губ к моему запястью… да что же это такое! Я затрясла головой, прогоняя наваждение.

Затем вскочила и закружила по комнате, пытаясь понять, откуда все эти воспоминания. Да и мое желание уколоть Алайстера на прогулке… Будто я была избалованной принцессой.

Взгляд упал на кольцо, которое сегодня утром граф надел мне на палец. Кажется, он сказал, что это амулет. Возможно ли, что именно кольцо заставляло меня вести себя и думать, как Карисса? Вчера я бы лишь рассмеялась в ответ на такое предположение, но не сегодня.

Я решительно стянула кольцо с пальца, положила его на стол и прошлась по комнате. Ничего не случилось. Не было ни грома, ни молнии, сюда не примчался разгневанный хозяин дома. Мыслей тоже не было. Никаких. Ни своих, ни чужих.

Поняв, что для чистоты эксперимента мне необходимо выйти хотя бы в соседнее помещение, я задумалась. С одной стороны, Рой категорически запретил мне покидать комнату, с другой… маячок оставался в комнате.

Все еще колеблясь, я приоткрыла дверь и вышла, готовая сбежать в свое убежище при малейшем постороннем шорохе. Но, как я и предполагала, там никого не было. Я прошлась вдоль комнаты, внимательно рассматривая фрески, изображавшие парк.

Надо отдать должное мастерству художника: складывалось ощущение, что находишься в волшебном лесу. Яркие цветы, зеленые листья, красные гроздья местного винограда, витиса, и где-то вдалеке синее небо с белоснежными облаками. Я дошла до еще одной двери, ведущей дальше, и, желая проделать то же самое, но с кольцом-амулетом на пальце, повернула обратно.

Не успела я сделать и пары шагов, когда вдруг по стенам пробежались желтые сполохи, нарисованные поля покрылись некрасивыми трещинами. В этот же момент раздался оглушительный грохот, и меня отбросило к противоположной стене. Дверь, ведущая в мою комнату, разлетелась на кусочки, пол вздрогнул, а с потолка посыпалась штукатурка.

Должно быть, я на несколько секунд потеряла сознание, потому что вдруг поняла, что сижу в углу, прикрыв голову руками, а в комнате полно людей.

Кажется, они что-то говорили, но я не слышала, оглушенная взрывом. Это было даже забавно – смотреть, как они, словно рыбы, открывают рты, отчаянно жестикулируя. Меня, полускрытую уцелевшей дверью, они не замечали. Я с каким-то отстраненным интересом рассматривала кусок штукатурки, лежащий неподалеку, там был изображен глаз птицы. Большой и круглый, два круга – белый и черный, – внутри какие-то блики… Затем слух вернулся, и мир вокруг просто взорвался какофонией звуков.

Крики, оханье, испуганные возгласы, торопливые звуки шагов, хлопанье дверей – я все это воспринимала слишком отстраненно, словно смотрела представление в театре.

Слуги отчаянно жестикулировали и толкались, стараясь получше рассмотреть комнату, вернее, то, что от нее осталось: по всему полу были разбросаны доски от кровати, ошметки гобеленов и портьер, на которых, точно снег, лежал тонкий слой белого пуха, по всей видимости, из простыней и подушек. Далия вбежала одной из последних. Увидев спальню, она побледнела и рухнула на ближайший стул.

– Что здесь… – негромкий голос графа перекрыл шум.

Делрой Алайстер появился в компании художника. Увидев, что стало с дверями спальни, они переглянулись. Боненвенунто устремился к перекошенному проему. Граф остановил его, а сам прошел внутрь. Через несколько минут он вернулся. Его лицо было очень мрачным. Качнув головой в ответ на вопросительные взгляды художника и Далии, граф посмотрел на слуг, все еще толпившихся в комнате.

– Можете идти, – ровным голосом произнес он. Те, спеша исполнить приказ хозяина, кинулись к дверям и тут же начали толкаться. Рой с какой-то усталой злостью проводил их взглядом, а потом заметил меня, все еще сидевшую в углу за дверью.

– Вы живы! – воскликнул граф.

Он подошел и помог подняться. Несколько мгновений мы просто смотрели друг на друга, я хотела потребовать объяснений, но не могла сказать ни слова: тело вдруг начала сотрясать мелкая дрожь. Потом мои ноги подогнулись, и я бы упала, не удержи граф меня за плечи в самый последний момент.

– Отп-пустите меня, – прошипела я. Голос дрожал, и получилось жалко. Алайстер, все еще прижимая меня к себе, мотнул головой:

– Вы опять упадете.

– Отпустите! – упрямо повторила я, почему-то хватаясь за ткань его дублета. Мне было холодно и страшно. Виновник моих мучений заглянул в мои глаза, затем подхватил на руки, прижал к себе, словно намереваясь согреть, и понес куда-то через анфиладу комнат. Сил сопротивляться не было, да и уже прекрасно зная хозяина дома, это было бессмысленно. Мир вокруг кружился, и я просто закрыла глаза и опустила голову на его плечо, погружаясь в какое-то странное состояние полудремы-полузабытья.

Очнулась я от прикосновения к губам холодного металла. Вода была просто ледяной, дыхание перехватило. Несколько капель обожгли кожу, приводя меня в чувство. Я обнаружила, что опять нахожусь в незнакомой мне комнате, правда, на этот раз вместо кровати я лежала на небольшом диванчике, а надо мной склонялся граф Алайстер.

– Очнулись, – удовлетворенно кивнул он. Я вдохнула и хотела подняться. Но он удержал меня: – Не торопитесь, иначе голова может закружиться.

– Да куда уж больше, – пробормотала я, стряхивая его руку и все-таки садясь.

– Ну, как хотите, – слегка раздраженно сказал он, все еще стоя рядом, словно намереваясь поддержать.

Я медленно и очень внимательно осматривала комнату, в которой оказалась. Расписной потолок – очередной сюжет из легенд с неизменными розовыми птицами, мозаичный пол из зеленого с прожилками камня, ихрана. Вдоль синих стен, украшенных барельефами на мифологические сцены, стояли огромные шкафы с книгами. Резные, со вставками из голубого и серого перламутра, они сами по себе были уже произведением искусства.

Сквозь огромные арочные окна, разделенные лишь узкими колоннами тех же цветов, как и мозаика на полу, виднелись верхушки деревьев. Мне вдруг подумалось, что если открыть все эти окна, комната превратится в террасу, но, судя по всему, это редко делали. Тем не менее огромный массивный стол с богато инкрустированными панелями по бокам был расположен так, чтобы сидевший за ним мог видеть панораму из окон.

Граф подошел к нему и со стуком поставил кубок на лакированное дерево, не заботясь, останутся ли вмятины. Вода плеснула через край, несколько капель попало на бумаги, Алайстер недовольно нахмурился и смахнул их, чернильный след потянулся следом за его рукой к краю листа. Ругнувшись, граф присыпал его песком и недовольно посмотрел на пергамент, словно тот был провинившимся слугой, затем отложил и вновь обернулся ко мне. Его внимательный взгляд скользнул по моему лицу. Он явно размышлял о чем-то. Заметив, что я прищурилась, граф изобразил на своем лице улыбку и слегка натянуто произнес:

– Я бы хотел извиниться за то, что вам пришлось испытать в последнее время по моей вине.

Я недоверчиво распахнула глаза. В моем понимании извиняющийся граф Алайстер был сродни июльскому снегу. Впрочем, в Питере возможно было все. Наверное, в Лагомбардии тоже.

– Я был неправ, вовлекая вас в это мероприятие, – продолжал он, намеренно игнорируя мое удивление, – но, поверьте, когда я продумывал план, я рассчитывал, что вы замените Кариссу лишь на несколько дней пути из Риччионе сюда, не более. С охраной, предоставленной двумя странами, и прочими атрибутами. Я ошибся. Игра стала слишком опасной, и магическая молния тому подтверждение.

– Магическая молния? – переспросила я.

– Да, заряд магии, который настроен на определенного человека и всегда попадает в жертву. Древняя магия.

– В спальне же никого не было, – возразила я.

– Был перстень. Тот самый, который я приготовил для вас. Я вплавил туда прядь волос принцессы, в честь помолвки она подарила ее в медальоне жениху.

– И он отдал ее вам? – усомнилась вдруг я. Собеседник ухмыльнулся:

– Подарок передавал я, а толщину пряди никто не замерял.

– Мне следовало бы догадаться, – пробормотала я.

Он с какой-то грустной усмешкой посмотрел на меня:

– Полагаете, от меня следует ожидать какую-нибудь подлость?

– Подлость? Нет, вы не способны на то, что сами считаете подлостью, но опасаться вас определенно стоит, – неуверенно поднявшись, я подошла к окнам. Граф остался стоять на месте. Если бы я исподтишка не наблюдала за ним, то и не заметила бы мимолетного шага в мою сторону: он явно намеревался мне помочь, но решил не делать этого.

Ноги все еще подкашивались от слабости, и я прислонилась к одной из колонн. Она была теплой, нагрелась за день от солнца.

Отсюда хорошо были видны черепичные крыши города, прорезанные серебристо-белыми куполами храмов, за которыми простиралось море.

Бирюзовое, переливавшееся золотыми бликами на солнце, оно уходило к высокому горизонту, где темно-синяя полоса воды сливалась с голубым небом.

– Лагомбардия… город мечты и любви… – раздалось у меня над ухом. – Мне жаль, что вы так и не увидели его…

Что-то было в голосе графа такое, что я обернулась. Он стоял, прислонившись к соседней колонне, и с грустью смотрел на виднеющиеся впереди красные крыши. Я вдруг заметила, что у него классический профиль, таким обычно древние скульпторы награждали богов. Полуприкрыв глаза, он с любовью всматривался в свои владения. Сердце забилось сильнее. Мне вдруг представилось, как он смотрит на меня с таким же выражением. А потом мы могли бы выпить кофе…

– Почему не увижу? – тихо спросила я, просто чтобы нарушить молчание.

– Потому что игра зашла слишком далеко, и я не буду рисковать вами, – он даже не повернул головы, – вы отправитесь обратно в свой мир.

– Что? – я даже подпрыгнула на месте, не поверив его словам. – Вы откажетесь от всего? Ради чего?

Он повернулся, его глаза зло сверкнули:

– Я не убийца, что бы вы там обо мне не думали. Негодяй, мерзавец, но не убийца, а оставлять вас здесь равносильно тому, чтобы подписать вам приговор! Уж если они выследили вас здесь, в моем доме…

– Ну, положим, выследили они не меня, – пробормотала я, чувствуя себя как ребенок, у которого вдруг отобрали конфету. Сама мысль о том, что придется покинуть этот яркий мир и вновь отправиться на прополку, вызывала уныние.

– Какая разница? – отозвался граф. – Все равно вам лучше выйти из игры, пока это не зашло слишком далеко. В этой комнате есть шкаф, пятый справа, на нем изображена змея, кусающая свой хвост, как вы знаете, это символ бесконечности. Бесконечности миров.

Он замолчал, давая понять, что сказал мне все. Я еще постояла, наслаждаясь видом, затем подошла к стене, где находились книжные шкафы. Считать не пришлось, мозаика была слишком заметной. Змея, кусающая себя за хвост. Бесконечность. Бесконечность времени, бесконечность миров. Я внимательно разглядывала изображение рептилии, на секунду показалось, что она ехидно смотрит на меня, проверяя, смогу ли… затем я нерешительно потянулась к дверной створке.

– Ну что же вы, – приободрил меня хозяин дома, все еще стоя спиной ко мне, – смелее!

Я задумалась. Там, за дверью, был родной Питер, работа, дача, огурцы, так любимые графом Алайстером, опостылевший Макс, нормальная жизнь… Следовало быть честной с самой собой, в глубине души я всегда жаждала приключений, часто жалея, что родилась слишком поздно для безумных скачек и схваток под луной.

Именно поэтому я пошла в пятиборье. И, стыдно сказать, именно поэтому согласилась работать в госорганах, надеясь, что в один прекрасный день случится чудо. И вот оно случилось, но при первой же опасности я бегу обратно, в свою совершенно обыкновенную жизнь.

С другой стороны, я единственный ребенок у мамы, она и бабушка прожили свою жизнь и теперь пытались руководить моей. Они настояли, чтобы я поступила на экономический, они все время ворчали по поводу моей работы в ведомстве, хотя именно зарплата с этой работы позволяла нам жить нормально, да и сейчас, узнав обо всем, они наверняка не одобрят всю эту эскападу.

А ведь еще был сам граф Алайстер, при взгляде на которого сердце замирало, а потом будто неслось вскачь… И если я сейчас уйду, то никогда больше с ним не встречусь. Я развернулась и решительно отошла от шкафа:

– Знаете, я, пожалуй, останусь!

– Вы с ума сошли! – граф обернулся и с изумлением посмотрел на меня. – Вы понимаете, что это опасно?

– Понимаю, – кивнула я, – и остаюсь.

– Что за ерунда! Немедленно объяснитесь, – потребовал он.

– Нет. Я изменила решение и остаюсь, – я вновь села на диванчик и демонстративно скрестила руки на груди, – и поскольку с вами я больше пить не буду, то единственный способ попытаться протащить меня в состоянии беспамятства – это стукнуть по голове чем-нибудь тяжелым!

– Не искушайте меня! – фыркнул Алайстер, с удивлением рассматривая меня, словно взвешивая все «за» и «против». – Скажите, зачем вам это?

– Если я отвечу, что из альтруистических соображений хочу помочь вам, вы поверите?

– Нет.

– Я так и думала. Тогда считайте, что я меркантильна и хочу обещанную вами премию. В двойном размере.

Граф нахмурился.

– Вам нужны деньги? – напрямик спросил он. Я покачала головой:

– Деньги нужны всем. Они помогают нам стать независимыми.

– Или слишком зависимыми от них.

Он помолчал, а потом тяжело вздохнул.

– Признаюсь, вы облегчили мне задачу. Но учтите: игра становится опасной. Последствия вы видели.

– Видела. Хотя… не могу понять, почему молния ударила в спальню, а не в меня?

– Маяком служило кольцо. Вернее, вплавленная туда прядь волос. Судя по всему, наши противники знали, что я использую амулет.

При словах «наши противники» я улыбнулась, понимая, что эта партия осталась за мной.

– Интересно, почему хотели уничтожить двойник, а не оригинал?

– Ваша гибель осложнила бы отношения между нашими странами. Мне пришлось бы потратить много усилий, чтобы замять скандал. Это отвлекло бы от свадьбы. Кто бы мог подумать, что я буду радоваться тому, что вы ослушались приказа!

Я улыбнулась и призналась:

– На самом деле я хотела провести эксперимент…

Понимая, что именно сейчас не стоит ничего скрывать, я сбивчиво рассказала о своих ощущениях, когда кольцо было надето на мой палец. Вопреки моим ожиданиям, Рой очень внимательно выслушал меня, затем кивнул:

– Да, такое возможно. Эти амулеты фактически передают тому, кто их носит, часть памяти другого человека. Значит, и чувства, и мысли тоже этому подвластны. Интересное наблюдение.

– Простите?

– До вас никто не говорил об этом.

– Не считали нужным?

– Или не замечали. – Рой сел за стол, подвинул лист бумаги и, достав грифель, начал бездумно штриховать. – В любом случае мы знаем, что Кариссу пытались уничтожить.

– У вас есть предположения, кто стоит за всем этим? – без обиняков спросила я. Граф пожал плечами:

– Разумеется, Пастыри из Лаччио. Остается понять, кто в Лагомбардии связан с ними, но на этот вопрос я не готов ответить. Пока не готов.

– Слишком много подозреваемых – поддразнила я.

– Увы, некоторым знатным семействам с обеих сторон была очень выгодна война между нашими государствами.

– И кто выиграет больше всех?

– На самом деле, никто, но, думаете, кому-то до этого есть дело? – теперь голос графа был полон сарказма. – Сиюминутная выгода – вот то, что все видят. И я не знаю, кто из них готов убить женщину ради очередного мешка золота.

Я внимательно посмотрела на него:

– В связи со всеми событиями вы уверены, что Карисса жива?

– Да. Более того, кузина в безопасности. Хрусталь в ее медальоне не стал светлым.

– Почему он светлеет? – спросила я. Рой улыбнулся. Отодвинул исчирканный лист и взял следующий. На этот раз его движения были последовательными и четкими.

– Сказать по правде, я как-то не задумывался об этом, – он взглянул на меня и вновь перевел взгляд на рисунок. Движения грифеля стали плавнее, – все дело в том, что черный хрусталь прекрасно хранит все, что в него заключили. Возможно, попадая в него, кровь остается как бы живой, и лишь когда владелец умирает, она перестает быть прежней.

– И что же с ней происходит?

– Ну что может произойти с кровью? Кислород перестает поступать, и она сворачивается, – он с насмешкой посмотрел на меня. – В результате получается химическая реакция… уж это-то вы должны знать!

– Вы переносите меня в другой мир, показываете магию, а потом требуете, чтобы я вспомнила школьную программу по химии! – возмутилась я. – Еще скажите, что магию можно объяснить с научной точки зрения!

– Если постараться, то можно, – согласился Рой. – Только зачем?

Он посмотрел на лист, по которому водил грифелем, едва заметно смутился. Я успела заметить, что там был набросок – портрет девушки, чем-то похожей на меня. Я хотела попросить показать, но граф быстро скомкал его: