Текст книги "Афины и Акрополь"

Образы богов и героев не сразу получили воплощение в изобразительном искусстве. Одна из версий их проникновения в пластику имеется в трудах древнегреческого писателя Павсания, создателя «Описания Эллады» – своеобразного путеводителя по памятным местам родины автора. В этом сочинении среди множества легенд имеется миф о Гере, убежавшей на Эвбею после ссоры с супругом. Не сумев убедить ее вернуться, Зевс сделал деревянную фигуру и, закрыв ее одеждой, повез на быках, говоря всем, что везет новую жену. Поверив слухам, Гера явилась к мужу, сорвала покрывало и смогла порадоваться обману, увидев деревянный обрубок вместо молодой девушки. В память примирения божественной пары в Афинах ежегодно устраивался праздник Дедала. Именно так греки называли деревянные статуи, многие из которых принадлежали резцу Дедала, легендарного афинского скульптора, первого представителя этого вида искусства. О редких его произведениях также упоминается в сочинениях Павсания: «На равнине есть храм Диониса. Древнее деревянное изображение бога перенесено афинянами в город. Оставшаяся в храме статуя является копией прежней. Афине посвящен как город, так и вся страна; те, кто поклоняется другим богам, ничуть не меньше чтут Афину. Священное ее изображение, почитавшееся общиной за много лет до того, как из деревенских поселков они сошлись вместе, находится теперь в Акрополе. Существует предание, что оно упало с неба».

В архаическую эпоху изваяния не падали с небес, а создавались на земле с помощью резца и зубила. В качестве материала скульпторы использовали известняк или мрамор, чаще паросский. Камень добывали из земли огромными глыбами, которые не перевозили целиком, а отесывали на месте, доводя до нужной величины. Окончательная отделка производилась в мастерских, где по традиции несколько учеников помогали опытному мастеру.

Методика создания древнейших аттических статуй из мрамора имела свои особенности. Ранние ваятели работали в технике так называемого непластического исполнения, перешедшего в архаическую пластику из древней деревянной скульптуры. Самым популярным способом была прорезка, которую применяли для воспроизведения складок одежды, бровей, очертаний губ и глаз. Кроме того, готовые вещи полировали, добиваясь совершенно гладкой поверхности. В те времена статуи раскрашивали, используя, впрочем, нестойкие составы. Колер исчезал довольно быстро, однако на некоторых статуях его следы сохранялись веками. Глаза каменных богов выполнялись из стекла, цветного камня или слоновой кости. Одежда расписывалась самыми яркими красками: последователи Дедала предпочитали красные и синие тона. Женские волосы всегда красили желтой краской. Отдельные детали, например оружие, головные уборы, царские регалии, украшения, конскую упряжь, делали из бронзы, а затем прикрепляли к камню особым способом.

Древнейшим видом аттической скульптуры считаются куросы, изображавшие безымянных юношей атлетического сложения. Они представлялись обнаженными в отличие от кор, как сегодня обозначают статуи юных гречанок в длинных одеждах. Прямостоящие, неподвижные, фронтальные фигуры свидетельствуют о том, что их создатели не обладали знаниями в области пропорций, форм, механики. Однако в середине VI века до н. э. в пластике произошли значительные перемены. Руки изваяний отделились от торса, ноги обрели естественный вид. Мастера поздней архаики пытались показать фигуру с различных точек зрения, все глубже и глубже загоняя резцы в мрамор при создании лица. К началу следующего столетия скульпторы прекрасно чувствовали человеческое тело. Достижения пластического искусства того времени наглядно представлены в эгинском храме Афины Афайи, где герои скульптурной композиции фронтона совершают сложные движения. Лица кор и куросов отмечены таинственной архаической улыбкой. Используя этот простой прием, ваятели вольно или невольно приравнивали статуи к богам, сообщая им такие же величавость, загадочность и высокомерие, какие были дозволены небожителям и строго карались в земном мире.

Архаическая статуя

Произведения классического периода отличались не меньшим стремлением к идеалу, но образы выглядели более естественно. Освоив анатомию, мастера научились передавать не только динамику, но и чувства: задумчивость, отрешенность, гнев, строгость или нежность в выражении лица. В работах афинского скульптора Мирона в свободном движении запечатлены спортсмены, может быть победители Олимпиад, бегун Ладас и безымянный дискобол. Почти во всех произведениях этого ваятеля чувствуется твердая рука мастера, свободно владевшего формой. Особенно заметны внимание автора к человеческому телу, способность правильно передавать его пропорции и движения, применяя знания анатомии. В римских копиях Мирон показан дерзким новатором, окончательно разрушившим каноны архаического искусства.

Дальнейшее развитие афинской скульптуры можно проследить по работам Праксителя, чьи женские изображения сегодня считаются эталоном классической красоты. По словам современников, «под его резцом холодный камень преображался в трепетную плоть». Неповторимую манеру великого мастера лучше всего представляет мраморная Афродита – первая статуя обнаженной богини любви.

По мере накопления опыта в изображении человеческого лица скульпторы Афин выполняли все более совершенные портреты, чаще избирая в качестве моделей своих знаменитых соотечественников. В тот же период создано множество рельефов, или объемных многофигурных композиций, высеченных на плоских каменных плитах. Большая часть таких произведений создавалась для украшения храмов. Реже скульпторы изготавливали рельефы, приносимые в дар богам горожанами, излечившимися от болезней или испытавшими удачу в каких-либо делах. Больше всего таких работ имелось в храме бога-врачевателя Асклепия в Эпидавре. Среди экспонатов Национального археологического музея в Афинах имеются скульптурные портреты самих недужных, изображения больных конечностей, излеченных частей тела, сцены врачебного осмотра.

Ярким образцом античного реализма признается пластическая группа «Тираноубийцы», дошедшая до нас в виде отдельных статуй. Особенно выразителен образ молодого Гармодия, представленного абсолютно нагим, в стремительном движении красивого, молодого тела. Четкий силуэт мужественной фигуры придает монументальность всей композиции. При внимательном взгляде на героев заметна некоторая скованность их поз, что могло быть вызвано неопытностью создателя, видимо впервые исполнявшего столь крупную статую.

Критий, Несиот. «Тираноубийцы». Римская копия, мрамор

Классическая эпоха характеризуется обращением художников к героическому образу. В этой связи вызывает удивление популярность терракоты, где чаще изображались отнюдь не герои, не боги и даже не почтенные граждане Афин. Сюжеты небольших скульптурных групп были навеяны сценами из повседневной жизни, а в качестве героев обычно фигурировали простые горожане. Крошечные терракотовые фигурки богов в качестве пожертвования приносились на алтари и опускались в могилу. Смесь глины и песка применялась исключительно для посуды и облицовочных плиток до тех пор, пока гончары не дополнили свой промысел миниатюрной пластикой. В одном из афинских музеев имеется прекрасный образец этого искусства – статуэтка с условным названием «Парикмахер за работой». Такие изделия выполнялись по технологии, заимствованной из производства керамики, то есть покрывались лаком и проходили обжиг в гончарных печах.

Поздняя классическая скульптура передает удивительное богатство душевной жизни человека. Тончайшая обработка мрамора позволяла создавать ощущение нежности и теплоты в выражении лица. Именно этими качествами отличались работы афинского ваятеля Каламида. Приписанная ему статуя пробуждающейся ото сна девушки имела различные названия, поэтому «Эриния» является лишь одним из вариантов. Возможно, автор воспроизводил образ из трагедии Эсхила «Орестея», но его героиня слишком сильно отличается от театрального прототипа. Каламид изобразил полулежащую на мраморном пьедестале гречанку, медленно приподнимающуюся на чей-то зов. Девушка одета в легкий хитон; собранная в мелкие складки ткань свисает над поясом, полностью обнажая плечо. Ее колени прикрыты гиматием, прилегающим настолько плотно, что зрителю видны очертания ног. В угловатых формах статуи, но более всего в пропорциях лица заметны отголоски дорического стиля. Однако свободные движения тела и струящиеся складки одежды приближают творение Каламида к высокому искусству эллинистической эпохи.

Каламид. «Эриния». Римская копия, мрамор

Одна из самых оживленных магистралей современных Афин – проспект Королевы Амалии – начинается с обширной площади. В древности она называлась непереводимым словом «теменос», под которым подразумевалась священная земля, заранее отведенная под строительство храма. Сегодня к северу от этого места находится участок раскопок. Археологи открыли термы и остатки домов, некогда располагавшихся на окраине города, вблизи крепостной стены, сложенной из материалов, заготовленных для обители Зевса Олимпийского. В раскопе видны части колонн, которым так и не довелось украсить храм. Обнаруженные детали удивляют отсутствием каннелюр и входят в кладку основания. Судя по крестообразным надпилам, строители тщетно пытались распилить исполинские барабаны, в итоге употребив их целиком.

Начатое в пору архаики здание строилось так долго, что успело воплотить в себе черты нескольких стилей. Обретя дорические элементы при Писистрате, оно стояло заброшенным до эллинистических времен. В 175 году до н. э. за его восстановление взялся сирийский царь Антиох IV Эпифан. Восточный владыка отдавал предпочтение роскоши, не преминув показать это в храме, где колонны дополнены коринфскими завитками. Украшенный, но опять незаконченный Олимпион уцелел при штурме Афин римлянами, однако несколько его колонн были увезены в Рим для отделки Капитолия. Захватчики не стали разрушать греческие святыни и в дальнейшем даже способствовали их возрождению, как произошло с храмом Зевса. Благодаря заботам императора Адриана к 132 году до н. э. одно из самых крупных в Греции святилищ наконец предстало в завершенном виде. Былые размеры постройки можно представить по лучше всего сохранившейся юго-восточной части с толстыми колоннами высотой более 17 м. В настоящее время рядом со зданием лежат остатки мраморного столба, рухнувшего и распавшегося на барабаны при землетрясении 1852 года. При создании музея под открытым небом афиняне решили не убирать обломки, оставив их в качестве напоминания о беспощадном времени.

В облике храма Зевса Олимпийского отразились черты поздней античной архитектуры, где особенно заметно нарушение принципа гармонии и соразмерности человеческому телу. Поставленные почти вплотную колонны слишком высоки и, вопреки древним канонам, подавляют зрителя своими невероятными размерами. Похожие чувства вызывают и капители, исполненные в роскошном коринфском стиле.

Строго прямые формы классических зданий обеспечивали их прочность даже в случае неверного крепления, но греческие строители небрежности не допускали. Три яруса – основание, колоннада и карниз – возводились из камня, известняка или мрамора в зависимости от средств и значения постройки. Самой эффектной частью любого греческого храма, безусловно, была колоннада. Являясь опорами для крыши, колонны выдерживали большую нагрузку, хотя своим видом напоминали стройную гречанку с невесомой амфорой на голове. Двускатная крыша над входом образовывала треугольник; замурованный и украшенный скульптурой, он превращался во фронтон. Во время отделки ваятель выполнял сложную задачу по размещению фигур в узком длинном пространстве. Если посредине планировалось показать сцену сражения, то в самом высоком месте фронтона ставилась фигура бога. С двух сторон от него находились немного уступающие по росту бойцы со щитами, далее лучники стреляли с колен, а затем, завершая композицию, лежали убитые или раненые, упиравшиеся ногами в угол фронтона.

Храм Зевса Олимпийского

Широкий подиум в основании храма Зевса Олимпийского был окружен оградой, которая одновременно служила подпорной стеной. С северной стороны располагался вход в виде портика. Лестница с тремя высокими ступенями предназначалась для бога. Люди проходили через тот же вход, поднимаясь по низким ступеням узкой лесенки. Наос окружала двухрядная колоннада, дополненная третьим рядом с боковых сторон. В древности общее число опор достигало 104, но до настоящего времени сохранилось лишь 15. Археологам не удалось реконструировать интерьер храма, но его богатство можно представить по фрагментам статуй. Известно, что при римлянах в главном зале возвышалось хрисоэлефантинное изваяние Зевса Олимпийского, скопированное со знаменитой работы Фидия. Рядом с главным божеством стоял скульптурный образ императора Адриана, созданный неизвестным мастером из золота и слоновой кости.

Глядя на величественные статуи и стройные колонны с изящными завитками, трудно поверить, что в искусстве эллинистической эпохи (320-30-е годы до н. э.) преобладал интерес к житейским, порой вовсе непривлекательным моментам. Забыв о классической отрешенности, художники проявляли интерес к разнообразию повседневного бытия и острому драматическому сюжету. Основным содержанием скульптуры той эпохи стали такие темы, как детство, старость, болезнь, убожество, усталость от жизни, боль, смерть. Известны римские копии с греческих изображений умирающего, старух, согнувшихся под тяжестью поклажи, пожилых рыбаков с дряблыми телами, боксеров со шрамами на лице. На одной из статуй изображен мужчина, готовый вонзить кинжал себе в грудь на глазах собственной жены.

Являясь привлекательной моделью для скульптора, в реальной жизни греческая женщина вызывала гораздо меньший интерес. Привязанная к дому, она не вмешивалась в государственные дела; теряя с замужеством фамильное имя, подчинялась всем родственникам мужского пола; имела право делать покупки, хотя даже мелкие вещи не становились ее собственностью. Если для грека лучшим для брака считался возраст 30–35 лет, то гречанок выдавали замуж в подростковые годы. В день обручения невеста прощалась с детством, жертвуя Артемиде свои игрушки, и впервые видела жениха, которого отец выбирал без ее согласия.

Впрочем, мужчины тоже создавали семью без особого желания, обзаводясь досадным бременем только для того, чтобы иметь детей. Отсутствие потомков не украшало человека, он ощущал себя беспомощным в старости, страдал на смертном одре, предчувствуя поминальный день без возлияния медом, вином и молоком, но более всего одиночество в царстве мертвых. Будучи холостяком, мудрец Фалес из Милета каждое утро благодарил богов за свое существование в облике человека, а не животного, эллина, а не варвара, мужчины, а не женщины. Впервые отвечая на вопрос матери о семье, он сказал: «Еще не время!», заметив во второй раз: «Уже не время!». Платон, давая совет своему робкому соотечественнику, заявлял: «Женись, если хочешь всю жизнь жалеть. Красивая жена будет радостью для других, а некрасивая – наказанием для тебя».

Левое крыло западного фронтона Парфенона. Рисунок Каррея, 1674 год

Тем не менее, вступив на порог зрелости, каждый грек обзаводился супругой – к этому его обязывало государство. В Спарте сурово наказывали холостяков, мужчин, женившихся поздно, и дурных мужей. В Афинах времен Солона преследовалось только безбрачие: преступникам определялась «жестокая» кара – брак.

В обязанности супруги богатого эллина, помимо денежных дел, входила проверка кладовых, поддержание чистоты во дворе и комнатах, контроль за приготовлением еды, уход за детьми, стариками и больными. Однако большую часть времени занимали прядение и ткачество. Сидя в личном кресле, хозяйка готовила к прядению шерсть, одновременно наблюдая за работой рабынь. Добропорядочная гречанка управлялась с хозяйством легко, умело, нередко подчиняя себе не только прислугу, но и мужа. Афинский стратег Перикл однажды признался: «Главный человек в Греции – мой маленький сын, потому что всем командуют Афины, Афинами – я, мною – жена, а ею – сын».

Гречанки общались друг с другом в женской половине дома, где устраивали угощения для подруг, встречаясь с мужчинами только на семейных застольях. Пока муж развлекался в городских заведениях, хозяйка с девушками играла в «бабки» мелкими косточками животных. Афинская женщина редко выходила на улицу, но если это случалось, то за ней непременно следовал невольник. Покидать дом ей разрешалось в исключительных случаях, подобных похоронам, большим религиозным праздникам, семейным торжествам, а также посещению лавки торговца благовониями.

Помимо домашних трапез, существовали пиры, где царили гетеры. Будучи женщинами особого рода, они получали воспитание, отличное от того, каким гордились целомудренные жены. Девочки, избранные на роль «спутниц», учились петь, танцевать, играть на музыкальных инструментах, поддерживать застольную беседу, читать и даже сочинять стихи. Образованные, остроумные, свободные в общении женщины становились любовницами богатых мужчин, нередко добиваясь того, о чем не мечтали обычные гречанки, – сердца и кошелька афинского гражданина.

Гетеры имели возможность следить за собой, сложно укладывать волосы, украшать их золотыми сетками и диадемами, то есть предметами, непозволительными для почтенных хозяек. Форма древнегреческой прически всегда гармонировала с фасоном платья. Тонкое понимание красоты, изобретательность и превосходный вкус определили приемы, с помощью которых женщины делали себя изящнее. Не считая осмеянных поэтами подкладок и толстых подошв, созданию стройности помогали чисто художественные средства, к которым, в частности, относились линии прически. Приподнятые на затылке волосы фиксировались повязкой или сеткой, благодаря чему шея выглядела длиннее и тоньше, чем на самом деле. Высокий лоб греки не относили к признакам красоты, поэтому его закрывали вьющиеся пряди, опускавшиеся с узла на затылке и создававшие изящную форму головы. Многообразные прически выполнялись по единому композиционному решению. Расположение завитков соответствовало драпировке одежды, что придавало женскому облику законченность и цельность.

Комплект украшений зажиточной гречанки включал в себя изделия из драгоценных и полудрагоценных каменей, а также предметы, которые сегодня называют бижутерией. Однако высокохудожественные изделия Античности невозможно сравнить с современным ширпотребом. Тонкая ювелирная работа отличала диадемы, фибулы, серьги, браслеты, ожерелья, золотые сеточки для волос и даже банальные шпильки. Виртуозно исполненные, изящные, скромно декорированные украшения подчеркивали женственность дочерей Эллады, облик которых навсегда остался идеалом женской красоты.

Рельеф с изображением гречанки у сундука

Занятые хозяйством замужние гречанки придерживались древних обычаев: их скромная внешность не привлекала внимания, так же как и поведение. Перикл заметил однажды, что «для женщины афинской самое лучшее – когда о ней совсем ничего не говорят; ни худого, ни хорошего». Однако об Аспазии, супруге самого известного афинского правителя, говорили много. Подобно многим образованным личностям, красавица из Милета приехала в Афины повышать свой кругозор. Увлечение науками сблизило ее со знаменитыми учеными, писателями, поэтами, художниками, среди которых проводил время и Перикл.

Аспазия владела ораторским искусством настолько, что послушать ее речи приходили афинские мудрецы во главе с Сократом. Она резко отличалась от местных женщин и, возможно, именно этим вызвала любовь Перикла. Страсть к образованной красавице заставила его развестись с женой и оставить двух малолетних сыновей. Возлюбленная супруга действительно держала стратега под башмаком. Вопреки традициям ей разрешалось входить в андрон, участвовать в симпозиумах, спорить с гостями, обсуждать государственные дела. Недоброжелатели высмеивали Перикла за слабость, замечая, что «стратег ведет войны для того, чтобы угодить иностранке и возвысить ее родину Милет».

В классические времена в Афинах считалось недопустимым выставлять напоказ богатство или родовитость. Однако по мере роста городской казны увеличивалось имущественное расслоение общества и все меньше оставалось последователей старых порядков. Страсть своих современниц к украшениям, богатым одеждам и косметике высмеивал Аристофан, не менее сатирично относившийся к их желанию править государством.