Текст книги "Война с журавлями"

Глава 15
По ком звонит колокол

Наконец наступило утро «светлого четверга», когда в деревню приезжала автолавка с продуктами, хотя их ассортимент продолжал оскудевать от месяца к месяцу. Неожиданно для всех славу дефицита приобрели даже не самые ходовые товары, вроде плиточного чая, плавленых сырков и соевых конфет, а везти в деревню из города яйца, молоко и картофель в те годы ещё казалось нелепостью; да и в самом городе полки советских магазинов встречали покупателей постыдной наготой, едва прикрытой фиговым листком системы продовольственных карточек.

Местные жители заняли очередь возле автомобиля в надежде отоварить свои талоны и купить муки, крупы, соли и разных хозяйственных мелочей, а заодно рассказать друг другу последние новости, посетовать на провальное выступление сборной СССР на чемпионате мира по футболу, обсудить заявленный в сентябре повтор бразильского телесериала и поделиться тревожным ожиданием грядущей катастрофы, нависшей тогда над всей страной.

На босого и голого по пояс бородатого шута-гастролёра никто из местных уже не обратил бы внимания, если бы в тот день на его пути не повстречалась деревенская старушка, гнавшая перед собой пёструю корову. Равнодушный к прочей мирской суете, Тимофей беззаботно фланировал по дороге, заложив руки за спину, но при виде священного животного подошёл ближе и низко поклонился ему, благоговейно сложив ладони у лба. Вся очередь обернулась в его сторону: кто-то посмеивался, кто-то вертел пальцем у виска, а старушка смахнула со щеки слезу и перекрестила «божьего чудака» со словами:

– Господи, храни тебя болезного!

* * *

– Опять курева не завезли! – возмущалась Галя, Володина жена. – У меня мужики скоро мох курить начнут! И лебеду будем жрать вместо хлеба!

– Вместо свёклы, – подсказал подошедший к очереди Олег и пояснил: – Просто ближайший родственник лебеды – это свёкла, а не рожь или пшеница. A курить мох или другой суррогат – это чистый самообман. Самый лучший заменитель табака – это помидоры. Причём зелёные: в них содержание никотина выше, чем в красных.

– Их что, тоже курят? – удивился Володя.

– Нет, конечно! Едят, как и другие ягоды.

– Помидор – это овощ, – заметила Галя.

– С точки зрения ботаники, помидор – это ягода, – возразил ей Олег.

– Ну, раз ты у нас такой умный, тогда научи: как мне красный помидор обратно зелёным сделать?

– A вот этого я не знаю, – честно признался студент-химик.

– Вот! A ещё учёный! – торжествующе заявила Галина.

– Не волнуйся, Галчонок! – хлопнул её по плечу Орлов. – Скоро все у нас сменят окраску, не только помидоры. И вместо красного знамени поплывёт наш гордый «Варяг» под зелёным стягом!

– Это под чьим же? – удивился какой-то старик. – Петлюры, что ли?

– Не, дед, бери хуже! Как сказал один мудрый человек, когда мы из Афгана уходили: «Бойтесь ислама!»

– Да хватит уже народ стращать, пустобрёх! – урезонила Орлова одна из старух и обратилась к Олегу, заметив у него в руке пачку разноцветных купонов: – A ты, внучок, видать, шибко грамотный? Чего ж ты тогда здесь забыл со своей филькиной грамотой? Дуй к себе в Ленинград отовариваться, пока месяц не кончился!

– A и правда, куда ты влез со своими фантиками? – спросил у Олега Орлов и достал из кармана пачку советских рублей. – Хотя это скоро будут те же фантики – только с двух сторон крашенные.

– A тебе почём знать?

– Да есть у меня свои источники… Как у вас там, у учёных, – информанты.

– A говорят, будто с нового года всё подорожает, – вздохнула другая старушка. – A что дальше-то будет? Как жить-то на пенсию?

– Да валить надо отсюда, пока не началось! – вставил кто-то из мужиков. – Ну в какой ещё стране водка по талонам?

– Так во всех мусульманских странах спиртное вообще под запретом, – заметил Олег. – Там за бутылку пива в тюрьму посадить могут. Или даже камнями побить.

– A я что говорил? – тут же подхватил Орлов. – Бойтесь ислама!

– Тебя не поймёшь, – усмехнулся Володя. – То ты бочку катишь на «проклятых чекистов». A то вдруг новой напастью пугаешь. Тебе бы радоваться, что Союз трещит по швам! Сам же как говорил: может, вернёмся мы в Россею-матушку? Дескать, хватит уже – и так семьдесят с лишним годков отбегала в мужицких портках, как гусар-девица!

– Какая интересная гендерная аналогия! – вырвалось у Олега – причём в этот раз он говорил собственным голосом, но невольно скопировал интонацию своей невесты.

Орлов и Володя непонимающе посмотрели на Олега, заставив его смутиться:

– Ну, просто Российская Империя – женского рода, а Советский Союз – мужского. Ай, ладно, проехали…

Олег махнул рукой и стушевался, а Орлов снова повернулся к Володе:

– Не-е, Вольдемар! От добра добра не ищут! A что я по Россеюшке страдаю – так ведь это просто – как там врачи говорят? – фантомные боли. Нету больше той Россеюшки, и не быть ей ныне и присно! И Петербургу быть пусту, как говаривала Авдотья Лопухина!

– A она-то здесь при чём? – удивился Олег. – И ты сам-то разве не из Питера?

– Нет, я из Москвы. Ты про Третий Рим что-нибудь слыхал?

– Да из какой ещё Москвы? – тут же вступила Галя. – Тушинский вор он! Гришка-самозванец!

– А, да что б ты понимала, тетёрка! – высокомерно отмахнулся от неё «сиятельный граф».

– Да прав он, – поддержал Орлова Тимофей. – Быть концу света уже в этом десятилетии! Так календарь майя предсказывает. И Нострадамус. A ещё мне озёрный динозавр всё подтвердил.

– A ты его видел, динозавра этого? – со смехом спросил Олег.

– Конечно, видел! – уверенно ответил Тимофей. – Третьим глазом. У меня с этим монстром духовная связь. A ты думал, я тут всё лето фигнёй страдал, как Руслан про меня говорит? Да если хочешь знать, я тоже охотник за реликтами! Как и ваш профессор.

– Ты только Нестору Владимировичу этого не говори, чтобы не расстраивать, ладно?

* * *

– Да у вас тут настоящее вече! – воскликнула Яна Лаврентьевна, подходя к очереди вместе с Лизой и детьми. – По какому поводу сия народная ассамблея?

– Мам, ты ещё скажи – фолькмот! Тогда тебя точно все правильно поймут, – иронично заметил Руслан. – Сейчас принято спрашивать: «Эй, пипл! Об чём базар?» Будь проще – и люди к тебе потянутся!

– Да, Яна Лаврентьевна, оказывается, как страшно далеки мы с вами от народа! – вздохнула Лиза. – A ты, Руслан, без работы не останешься. Когда вырастешь, будешь переводчиком с русского на русский.

– Так не зря ты у меня без пяти минут жена декабриста! – ответил ей Олег. – Это я про «страшно далеки они от народа».

– Да, именно так оно и было… – кивнула Аля, как обычно, не выспавшаяся с утра. – Декабристы разбудили Герцена… Герцен ударил в колокол…. Разбудил Чернышевского… Чернышевский разбудил… разбудил… Хемингуэя… «По ком звонит колокол»… Он звонит по тебе…

– Эй, la belle au bois dormant! – Яна Лаврентьевна потрясла свою дочь, когда та собралась прикорнуть у неё на плече. – Снова спишь на ходу? Опять читала до утра?

– Слышь, про дурман какой-то говорят! – вполголоса сказала одна старушка другой. – И точно, девка ходит, словно опоённая, как внучок у моей соседки. Тот, как из города приедет, весь мак у неё на огороде повыдёргивает. A у меня мешок конопляного семени выпросил – а я, дура старая, и отдала! Пожалела, говорю: надо же! Такой молодой, а уже плешь растёт! У нас-то этим семенем девки, как отродясь помню, во́лос споласкивали после бани. A он его курить удумал.

– И напрасно! – заметил Олег. – Потому что не содержится в конопляном семени каннабиноидов вообще и дельта-9-тетрагидроканнабинола в частности. Как и опиоидов – в садовом маке. Так что кури их – не кури, а «прихода» всё равно не будет. …Да что вы все на меня так вылупились?! Я на себе не проверял. Просто знаю из научной литературы.

– Слышь, сестрица! – сказал Руслан, толкнув Алю локтем в бок. – Тебя тут за наркоманку приняли! С дядей Олегом на пару. …Да проснись ты уже!

Руслан обошёл сестру сзади, поднял руки у неё над головой и завыл «подземным» голосом гоголевского Вия:

– Ко мне, упыри! Ко мне, вурдалаки! Поднимите мне веки, я ничего не вижу!

– Ну точно, оба… с прибабахом, – заметила одна из старушек.

– Да что вы такое придумали?! – обратилась Яна Лаврентьевна с упрёком к пожилым селянкам. – Как вы можете такое наговаривать на моих детей? Руслан просто вспомнил эпизод из классики кинематографа. A Аленька любит читать допоздна – поэтому не высыпается. Она у нас девушка романтичная, увлечённая, рафинированная…

Водитель автолавки с продавщицей переглянулись и прыснули со смеху:

– Рафинированная… Скажете тоже! Как постное масло, что ли?

– «Рафинированный» применительно к маслу, сахару или другой субстанции означает «очищенный от примесей», – заметила Лизавета. – A применительно к человеку – утончённый, интеллигентный, чувствительный ко всему прекрасному и высокому. Правда, Олежек? Ты помнишь, каким ты сам был на первом курсе, когда только-только приехал в Ленинград? Но ты работал над собой – точнее мы оба работали. И вот результат!

Но Олег ничего не ответил своему Пигмалиону, а только поёжился, снова пережив нехорошее предчувствие после Алиных слов про звонящий колокол. Это не осталось незамеченным для его невесты.

– Да что с тобой такое? – спросила Лиза.

– Ничего, не обращай внимания. Просто у меня в детстве прозвище было «Колокольчик», или «Звоночек». «Сойттокелло» по-фински, – неохотно признался он.

– Ну вот, оказывается, кое-что помнишь!

– Да как такое забыть? Коза – и та свою кличку знает.

– A почему ты такой встревоженный, напряжённый?

– Да ерунда это, простое суеверие. A тут ещё эти двое страсти нагнетают: свалили всё в одну кучу – и Третий Рим, и зелёное знамя ислама, и Нострадамуса с гусар-девицей… Полная эклектика, как в нашей автолавке.

Водитель и продавщица с удивлением переглянулись:

– Как ты сказал? Эклектика? Не, нету у нас такого товара.

– A что ты хотел, Олежек? – вздохнула Яна Лаврентьевна. – В смутное время живём, вот и идёт брожение в умах.

– Так вам дрожжи нужны? – догадалась продавщица. – Так их тоже нету – всё давно раскупили на самогон. A если вам хлеб надо испечь, так я научу, как сделать квашню: берёшь ржаной муки стакан…

– Спасибо, с процессом ферментации в пищевом производстве я более-менее знаком, – ответил ей Олег. – Мы про другое брожение говорим. И куда же нас заведёт этот процесс, Яна Лаврентьевна?

Однако вопрос Олега неожиданно повис в воздухе, а в народе пронёсся негодующий ропот:

– Фу-у, пля!

– Не пля, а голубчик! – ответил им Медведь, направляясь тяжёлой поступью к магазину на колёсах.

– Quo vadis, infectia? – крикнул ему Руслан и добавил тихо: – Что в переводе с латыни означает: «Куда прёшь, зараза?»

Вся очередь расступилась на пути местного рэкетира, который в одиночку затерроризировал всю округу не хуже целой банды хунхузов, а продавщица сразу же приспустила штору, заперла изнутри дверь на задвижку и сердито крикнула Кархунену через своё окошко:

– Чего опять припёрся? Тут не подают! Тут люди за деньги ничего купить не могут!

– A чего, уже и позырить нельзя? – спросил тот заплетающимся языком.

– Ага, в прошлый раз уже позырил! На пол моей зарплаты! A ну, пошёл отсюда, тварь такая!

Деревенские жители, собравшиеся вокруг автолавки, поддержали продавщицу одобрительными возгласами и жестами, и тут наконец очнулась Алевтина и обратилась к народу с гневным упрёком:

– И как вам только не совестно, люди? A ещё богоизбранный народ, наследники Рима и Византии! Да чтобы вы знали, предки ваши человека видели даже в звере! Да-да, было у карелов такое поверье, что медведь – это бывший человек. A вы в человеке видите только зверя. A сами… Забыли свою историю, свой фольклор, язык свой – и тот забыли! Переняли чужой, да и его толком не выучили!

– Ну вот, разбудили пророка на свою голову! – сострил Руслан. – Ты ещё помаши им ручкой из трамвайчика и шепни с дрожью в голосе: «Господа, вы звери!»

– Ты тоже этот фильм смотрел? – спросил его Олег.

– Заставили…

– Напрасно ты так, Аля! – упрекнула свою дочь Яна Лаврентьевна. – Если человек не знает каких-то слов литературного или научного языка, это не значит, что его речь беднее нашей.

– Так ведь они и диалектизмов не знают, мама! – возразила ей Алевтина. – Ты спроси у любого, что такое «ухожь»? Что такое «падара»? A кто такая «верьяба»? Никто не ответит! Не народ – а колокол безголосый!

– Всё равно не стоит так горячиться. Хотя, конечно, в чём-то ты права: язык наш родной беднеет, усыхает на глазах, словно шагреневая кожа.

– Вот, мама! Не зря же в народе есть такое проклятие: «Чтоб у тебя язык отсох!»

– A тебе, Олежек, – продолжила Яна Лаврентьевна, – я даже не знаю, что ответить – я про то, куда нас может завести этот процесс. Боюсь, что не в светлое будущее.

– A почему вы так думаете?

– Не могу сказать точно, просто ощущение. Я ведь не историк, не экономист и не политолог. Но тут не зря вспоминали Третий Рим. Первый Рим тоже не в один день рухнул, а несколько веков перед этим приходил в упадок. И шёл этот упадок рука об руку с деградацией языка и культуры. Вот скажи мне, положа руку на сердце, – по душе тебе сегодняшний новояз? Мне совсем не по душе, особенно когда я оглядываюсь на историю латинского языка.

– Только не забывайте, Яна Лаврентьевна, что потом из вульгарной латыни выросли литературные романские языки! – заметила Лиза.

– Да мне ли этого не знать? Но до того были Тёмные века – войны, чума, нищета, мракобесие, упадок городов, гонения на учёных, полчища варваров, которые жгли античные библиотеки…

– A затем потомки этих варваров по крохам собирали уцелевшие свитки и таблички, строили новые библиотеки и музеи…

– Чтобы напустить на них новых варваров…

– Мам, тёть Лиз! – вмешался «переводчик с русского на русский». – Пойдёмте уже домой! Пока вы тут спорили, лавочка прикрылась и уехала.

Примечания:

1. «ПО КОМ ЗВОНИТ КОЛОКОЛ» (For Whom the Bell Tolls) – роман Эрнеста Миллера Хемингуэя (1899–1961), опубликованный в 1940 г.

2. «…Петлюры, что ли?»: дедушка запутался в исторических реалиях: войска Симона Васильевича Петлюры (1879–1926) не воевали под зелёным флагом, однако под началом Петлюры одно время служил атаман Зелёный (Даниил Ильич Терпило, 1886–1919), ставший одиозной фигурой для большевиков.

3. Авдотья (Евдокия) Фёдоровна Лопухина (1669–1731) – первая жена Петра Первого, сосланная им в монастырь.

4. La belle au bois dormant (фр.) – Спящая красавица (последнее слово произносится как «дорма́н»).

5. «Господа, вы звери!» – фраза из кинофильма «Раба любви» (1975 г.) режиссёра Никиты Сергеевича Михалкова (р. в 1945 г.).

6. Quo vadis, infectia? – эту шутку Руслан позаимствовал из романа «Честь имею» (1986 г.) Валентина Саввича Пикуля (1928–1990).

Глава 16
Ирония судьбы или с лёгким паром!

– A и правда, не истопить ли нам баньку? – предложила Яна Лаврентьевна вечером следующего дня. – A то уже не первую неделю здесь живём, а купались только в озере. Так ведь недолго грязью зарасти.

– Да ладно, мам! – ответил ей Руслан. – Вон, дядя Медведь, – тот всю жизнь не моется. Зато его все боятся.

– Ты мне ещё скажи, что часто моется тот, кому лень чесаться! – язвительно заметила Яна. – Прости, Олежек, я не тебя имела в виду. Всё, решено! Завтра у нас банный день.

– Да кто бы спорил? – поддержал её Олег, у которого совсем недавно прошёл зуд после укусов насекомых. – Я как раз не ленивый. Сейчас схожу за водой и дров принесу. A завтра с утра растоплю.

– Ты лучше сиди, костяная нога! – остановила его Лиза. – Мы уж как-нибудь сами, по полведёрочка да по три полешка. Да и Тимофей нам поможет.

– И я помогу, – вызвался Нестор Владимирович.

– Нет уж, друг сердечный! – осадила его жена. – Ещё вчера за сердце держался, а сегодня на тебе хоть воду с дровами вози? Мы же договорились – отдыхать так отдыхать! Вы с Олегом лучше печку истопите, у вас это ловчее выходит.

– Ладно, – согласился Олег. – Только мыться придётся в три захода – там вчетвером никак не развернуться.

– Вот вы с Тимофеем и пойдёте первыми, – предложил Нестор Владимирович. – A то от него и вправду козлом пахнет. Потом девочки, а мы с Русланом уже после всех, когда банька остынет.

* * *

После того как Нестор Владимирович несколько дней не появлялся у стен «избушки на курьих ножках», случилось то, что уже было описано однажды в старой восточной притче: как только путник перестал бегать за своей тенью и повернулся к ней спиною, его тень сама последовала за ним. Анна Егоровна, соскучившись по вниманию городского гостя к своей персоне, вдруг решила наведаться в дом к профессору и справиться о его здоровье. Но ещё раньше бабы Нюры к ним заглянул её сосед по хутору.

– С лёгким паром! – приветствовал Орлов всех своих квартирантов кроме Нестора с Русланом, ещё не вернувшихся из парилки.

– Ты как узнал-то? – спросил его Олег.

– A ты что, забыл, где живёшь? Тут деревня! На одной околице чихнул – на другой тебе уже «Будь здоров!» отвечают. …А я вот зачем приехал. У меня самого в бане печка стала подтравливать, боюсь, как бы не угореть. Ты не глянешь? У тебя ведь нюх на такие вещи.

– Как же, рассказывайте! – сразу же ополчилась на него Лиза. – Столько лет живёте в деревне и не можете найти себе печника! Даже не пытайтесь меня провести! Я прекрасно знаю, чем вы там занимаетесь с моим женихом!

– И чем же? – спросил Олег.

– Самогон вы там гоните, вот чем! Вся деревня знает, и участковый тоже.

– Конечно, знает! – ответил ей Орлов. – Он же с нами в доле!

– Да у вас везде круговая порука! Только вы напрасно думаете, что на вашего участкового управы не найти! Я районному начальству пожалуюсь, если вы не оставите это безобразие! И вы у меня ответите по всей строгости закона!

– Ну зачем же так, Лизунчик? – попытался примирить их Олег. – Это ведь не просто местная валюта, про которую я тебе говорил. Там ещё высокие, духовные материи замешаны.

– Да где уж мне понять ваши высокие алкогольные материи! – всплеснула руками Лиза. – В общем, я вас предупредила: если не прекратите свои спиритические сеансы, пеняйте потом на себя!

– Ну ладно, ладно, сам разберусь! – уступил Орлов и повернулся к Алевтине: – A ты, как посмотрю, себе нового домашнего питомца завела? Эх ты, фея! Променяла медведя на козла!

– A как вы узнали? – удивилась та.

– Так говорил же: тут деревня, тут все всё про всех знают.

– A ты, – снова обратилась Лиза к своему жениху, – тоже хорош! Ходил тут, строил из себя святую невинность! О распределении он волновался! Да зачем тебе вообще куда-то ехать? Оставайся здесь после защиты! Такому специалисту в любой деревне будут рады! Даже без диплома.

– Так я ему то же самое пытаюсь втолковать! – усмехнулся Орлов. – A он всё упирается.

– A я-то думал, что только у дураков мысли сходятся, – заметил про себя Олег.

Тут отворилась дверь, и в дом без стука зашла Анна Егоровна.

– Привет, старая мочалка, костяная нога! – поздоровался с нею Орлов.

– Пошёл в зад! – ответила ему баба Нюра.

– Анна Егоровна! – тут же вскочила с места Яна. – Какими ветрами? Проходите, пожалуйста, к столу! Мы как раз собрались пить чай.

– Да некогда мне с вами чаёвничать… Муж-то твой где, ухажёр мой? Чего не приходит? Или взаправду помирать собрался?

– Он сейчас в бане, ещё не вернулся, – ответила ей Яна.

– Ну, стало быть, просто придуривал… A я уж было решила…

– Да нет, что вы! Он не симулянт! Ему на той неделе в самом деле плохо с сердцем стало. …Тимофей, сходите, пожалуйста, за Нестором Владимировичем! Пусть поторопится! Скажите: к нему гости.

Не прошло и пары минут, как в дом вбежал наспех одетый профессор Некрышев, даже не успев смыть с волос мыло и как следует вытереться полотенцем:

– Анна Егоровна! Ну зачем же столько хлопот? Вы бы только дали знать – я бы сам к вам примчался!

– Ну, точно придуривал! – ответила ему баба Нюра. – Стало быть, наврали мне люди!

– Нет, нет, не наврали! – поспешил разубедить её профессор. – Я ведь и в баню пошёл, потому что подумал: а ну как завтра помирать? В гроб-то принято чистым ложиться…

– Да что ты такое городишь?! – возмутилась Яна. – В какой ещё гроб?

– Ян, помолчи, прошу тебя! – процедил Нестор сквозь зубы, обращаясь к своей супруге, а потом повернулся к дорогой гостье: – A вы, Анна Егоровна, с чем к нам пожаловали? Неужели согласны сотрудничать?

– Ничего я пока не согласная, – ответила ему старуха. – Ты вот что… Ты сперва мне загадку одну разгадай. Вот тогда и посмотрим, какой из тебя учёный.

– Загадку? – удивился Некрышев. – Прямо сейчас?

– Да хоть во французском году, – ответила ему баба Нюра. – Ну чего, согласен или нет?

– A меня есть выбор? Конечно, согласен!

– Ну тогда слушай! Я по два раза повторять не стану.

– Погодите секундочку! A лучше пойдёмте в другую комнату, я всё на магнитофон запишу. Там шума меньше.

– A жена твоя не заревнует?

– Да что вы! Она меня к науке не ревнует!

Вдвоём с Анной Егоровной они прошли в соседнюю комнату, где Нестор Владимирович сделал запись народной загадки. Потом старуха отправилась восвояси, а профессор сел за стол с озадаченным видом.

– Ну что? – бросились все к нему. – Что загадала?

– Что-что… Загадку загадала. Причём на том самом, кемском языке. И что мне теперь с этим делать?

– A тебе удалось там что-нибудь понять? – спросила Яна. – Сможешь расшифровать?

– Да трудно пока что-то сказать, – ответил ей муж. – Тут думать надо. Вот ведь загадала – так загадала! Чтобы разгадать, надо текст перевести, да ещё с подтекстом, с иносказательным смыслом. A чтобы текст перевести, нужен информант. A чтобы к информанту подобраться, нужно загадку разгадать. A чтобы загадку разгадать, нужно текст перевести.

– Это что же получается? – спросил Тимофей. – Чтобы шкатулку отпереть, нужен ключик. A ключик в самой шкатулке заперт.

– Ну да, замкнутый круг… Ладно, будем думать, сравнивать, анализировать… Вот ведь Анна Егоровна! Вот хитрющая бестия! Даже принцесса Турандот до такого не додумалась!

* * *

Ближайшие три дня Нестор Владимирович, действуя методом сравнительно-исторического анализа текста, применяя статистический, эвристический и другие научные подходы, безуспешно пытался найти ответ на загадку карельской Турандот. Профессор днями и ночами сидел, закрывшись в своём импровизированном кабинете, куда Яна Лаврентьевна приносила чай с бутербродами и откуда уносила полную окурков пепельницу. Сам же учёный муж отлучался из дома только на почту или в сельсовет чтобы позвонить своим коллегам из Ленинграда, Москвы и Петрозаводска. A ещё в «жёлтый саркофаг», как Руслан называл деревянную кабинку во дворе, после того как Орлов с прозрачным намёком обновил её свежей краской в честь прибытия новых постояльцев. Там Нестор Владимирович, погружённый в свои медитации, порой «зависал» на час с лишним к великому недовольству остальных домочадцев (особенно прекрасной половины), тоже иногда жаждавших уединения по другому уважительному поводу.

– Если кто-нибудь ещё раз спросит: «Ну как?», сразу же отправится жить в баню к Тимофею! – объявил Нестор утром третьего дня своего научного поиска. – Вот ведь Анна Егоровна! Лучше бы желание загадала. Любое, только прямым текстом и на живом языке.

– Только не это! – ответил случайно оказавшийся рядом Орлов. – Знаю я её желания! Вы на такое не пойдёте.

– A ты что, пошёл? – спросил его Олег со смехом.

– Ты чего, совсем охренел?! Я да лучше с этим… с динозавром озёрным, чем с вашей турандоткой костлявой!

– Да как вам не совестно, мужчины! – пристыдила их Яна Лаврентьевна. – Такое наговаривать на пожилую женщину! Да и Нестор Владимирович никогда до такого не опустился бы! Или…

Некрышев посмотрел на Орлова странным взглядом, и Аля поспешила вступиться за отца:

– И как тебе самой не стыдно, мама! Да и желания у них обычно загадывают тоже не прямым текстом. Помнишь, как в той вепсской сказке: принеси мне то, чего в доме не знаешь? A потом оказалось, что у рыбака дома жена беременная, а он не и знал. И пришлось ему свою дочку отдать в жены морскому царю.

– Ты на что сейчас намекаешь? – насторожился Нестор, а Яна Лаврентьевна в ответ замахала руками:

– Да что вы, что вы! Я уже не в том возрасте, чтобы такие сюрпризы преподносить! Да мне на третьего ребёнка ни здоровья, ни нервов не хватит! Тут с двумя бы справиться! Это же не дети – а наказание господне за все наши грехи!

– Да что ты такое говоришь? – упрекнул её Нестор. – Прекрасные у нас дети! Каждый по-своему. Аленька нашей преемницей станет, а Русланчик, я вижу, в последние дни начал природой увлекаться. Может быть, сделается естествоиспытателем – ботаником или энтомологом.

– Ещё скажи – орнитологом! – съязвил Руслан.

– Тоже хорошее дело! – ответил ему отец. – Сказать по правде, очень удачно, что мы тебя с собою взяли, а не отправили в пионерлагерь. Конечно, скучно тебе здесь – без друзей, без игр, без телевизора… Но, как видишь, что ни делается – всё к лучшему. Я, пожалуй, и вправду наш телевизор кому-нибудь отдам, когда в город вернёмся. Может, тогда человеком станешь. Книги про природу начнёшь писать, как Джеральд Даррелл, вместо того чтобы смотреть тупоумные мультики про Тома и Джерри.

– Только не это! – воскликнул Руслан. – Я от вас тогда в подвал жить уйду!

– Это в какой ещё подвал? Уж не в тот ли, где видеосалон открыли?

– A что? Я и сам такой открою, когда вырасту! Дело-то выгодное – особенно, когда там фильмы про это… Можно совмещать приятное с полезным.

– Хороший мальчик! – снова похвалил его Орлов.

– Это про какое ещё «это»?! – возмутился Нестор. – И вы, товарищ Орлов, не смейте развращать неокрепший детский ум! A я, если узнаю, что ты туда шастаешь, своими руками этот подвал разнесу по кирпичику!

– Вот, а ты ещё сказал – третьего ребёнка! – ответила мужу Яна. – Тут с этими двумя с ума не сойти бы!

– Вообще-то, речь шла о том, чтобы третьего старухе отдать, – напомнил Руслан. – Лично я не возражаю. Только зачем ей ребёнок?

– Чтобы съесть! – подсказал Орлов.

– На самом деле, – заметила Аля, – есть такое поверье, будто колдун перед смертью должен передать свою силу другому, молодому колдуну. A иначе его душа на том свете не успокоится.

– Вот тебя и отдадим! – предложил Руслан.

– A может, лучше тебя? – ответила ему Аля.

– Никого никому мы отдавать не будем! – заявила Яна Лаврентьевна. – Я на такое не пойду. Пусть бабушка ищет себе другого преемника.

– A я бы пошёл, – сказал Нестор Владимирович. – Нет, детей, конечно, не отдал бы. A сам я ради науки готов принять любую стигму.

– Что, правда готовы? – спросил Орлов.

– Правда, – уверенно ответил ему профессор.

– A может, это ты беременная? – спросил Руслан у старшей сестры.

– Ты что, совсем сдурел?! – возмутилась Аля. – Я сейчас всё папе про тебя расскажу!

– A я про тебя! – ответил ей Руслан.

– Да что вы вечно как кошка с собакою?! – прикрикнула на них Яна. – …Или вы оба что-то от нас скрываете?

– Мы ничего не скрываем, – поспешил оправдаться Руслан.

– Ничегошеньки! – подтвердила Аля.

– Ладно, давайте не будем ссориться! – вмешался Нестор Владимирович. – Да и загадка совсем о другом. Я там кое-что сумел разобрать – что-то про ноги, про землю… Потом какое-то слово непонятное… Ещё про какие-то длинные волосы… A всё вместе никак не складывается. Олег, может ты попытаешься?

– Нестор Владимирович, я ведь уже пытался, и не раз! Да если бы я вспомнил хоть что-нибудь, разве стал бы я от вас это скрывать? Вы бы первым узнали, честное слово!

Примечания:

1. «ИРОНИЯ СУДЬБЫ ИЛИ С ЛЁГКИМ ПАРОМ!» (1975 г.) – двухсерийный телевизионный фильм режиссёра Эльдара Александровича Рязанова (1927–2015).

2. «Причём на том самом, кемском языке»: «кемский» – рабочий неологизм, введённый Нестором Владимировичем для обозначения вымершего кеми-саамского языка. Похожая история случилась в 1963 г., когда экспедиция Уральского университета под руководством А. К. Матвеева обнаружила в деревне Абалаково (Красноярский край) последних носителей камасинского языка самодийской группы уральской языковой семьи. Этот язык считался вымершим с 1920-х годов, а окончательная языковая смерть наступила в 1989 г., когда в возрасте 94 лет скончалась его последняя носительница – Клавдия Захаровна Плотникова.

3. Принцесса Турандот – героиня одноименной сказки Карло Гоцци (1720–1806) и оперы Джакомо Пуччини (1858–1924), китайская принцесса, которая заставила чужеземца разгадать три хитроумных загадки. В случае удачи тот женился на принцессе, а в случае неудачи ему грозила смертная казнь.

4. Джеральд Даррелл (1925–1995) – английский учёный-натуралист и писатель, автор популярных в СССР книг о животных и путешествиях.