Текст книги "Версальская грешница"

– Да! – вздохнула Антуанетта. – Мама умерла как раз в тот день, как меня представили ко двору, и Людовик отвел мне «верхние покои».

– Я должна помочь тебе вместо мадам Луизы – я чувствую ответственность за тебя. Ведь это я нагадала твою версальскую судьбу. Как знать, может, не будь того гадания, жила бы ты тихо и мирно со своим мужем Э'тиолем.

– Ах нет! – маркиза оперлась рукой о край резного столика. – Нет! Сейчас у меня кружится голова, и я не способна анализировать. Но одно я знаю точно: я не смогла бы жить без Луи, если бы увидела его хоть раз. Наоборот, твое гадание придало мне силы. Я не пасовала перед трудностями, а говорила сама себе: «Это твоя судьба!» Вы сказали: мне придется платить. Я согласна!

– Я помогу тебе стать сильнее, Ренет. Открою тебе одну тайну. Но ты должна…

Помпадур властно прервала гадалку:

– Я помню: заплатить! Я сказала, что согласна! Я даже не спрашиваю сколько. Казна Франции и мои личные деньги утолят любую жадность.

Гадалка усмехнулась:

– Не уверена, девочка. Но мой секрет будет того стоить. Я хочу знать, есть ли у тебя надежный тайник?

– Конечно! Есть и большие секретные сейфы, и крошечный тайничок.

– И об этом тайничке никто не знает?

Маркиза улыбнулась:

– Никто – даже сам король! Хотя он и наступает на него каждый раз, когда идет ко мне.

– Отлично! Тогда слушайте, моя маркиза…

Голос мадам Ле Бон звучал все тише и тише. Она еще что-то говорила Помпадур, но Соня, которая смотрела на всю эту сцену, как на оживший дагерротип, уже не разбирала слов. Гадалка с маркизой удалялись все дальше, Соня тревожно заворочалась во сне, словно собираясь их догнать, – но… проснулась.

Озабоченно похлопала ресницами и вдруг поняла: странный сон был вещим. Мадам Ле Бон, которая вот уже не в первый раз звала девушку в Париж, подсказала ей, куда Помпадур положила плату, требуемую гадалкой. Что проговорила фаворитка, улыбаясь? Король наступает на тайник каждый раз, когда приходит к ней. А как приходит Людовик? Правильно – поднимается по тайной лестнице, той самой, где под одну из ступенек подложена секретная пружина, которая своим скрипом предупреждает Помпадур о появлении короля. И на том листе, что лежит в записках фаворитки, тоже написано: «Четвертая ступень лестницы».

И после всего этого – не поехать в Версальский дворец?!

Да это будет просто чудовищное предательство несчастной прабабушки и деда с отцом, которые берегли семейные реликвии, и мадам Ле Бон, которая все снится и снится…

А вдруг, действительно, ювелирные украшения Бенвенуто Челлини никто не может найти именно потому, что Помпадур заплатила ими гадалке? Недаром же Ле Бон все повторяла, что ее тайна стоит баснословно дорого. И по каким-то причинам гадалка не смогла потом достать драгоценные украшения из тайника. Вдруг они до сих пор лежат там? Недаром же за ними охотятся.

Вот только что станет делать Соня, если вдруг ненароком найдет их? Такие произведения искусства не понесешь в ломбард – спросят: откуда они у вас, барышня? Вдруг решат, что она их украла?

Ну а если оставить их дома и любоваться? Это тоже не выход – камнями сыт не будешь…

Впрочем, что думать об этом? Вот если найдутся сокровища…

«А если найдутся, тогда пусть об этом думает Виктор!» – совершенно невпопад решила Соня.

Глаза ее снова закрылись, и она заснула.

Во сне ей привиделось, что она стоит у какого-то величественного и прекрасного дома. На доме надпись большущими буквами:

«ВЕРСАЛЬ».

Соня хочет войти в дом, но вдруг видит Виктора. Бросается к нему и тянет за собой в прекрасный «Версаль». Но Грандов почему-то упирается. Потом и вовсе отпихивает Соню и бежит куда-то. Соня смотрит, а Виктора манит к себе таинственная дама в черной вуали.

А сзади дамы Соня вдруг видит Николая Петровича.

Но как же так – он ведь умер?!

Или дама в черной вуали и есть смерть?

Но тогда зачем она манит к себе Виктора! И Соня кидается наперерез:

– Виктор! – кричит она и хватает его за руку.

– Держи крепче! – усмехается вдруг невесть откуда взявшаяся мадам Ле Бон. – Я же говорила, ты станешь фавориткой королевского сына!

– Но где же дама в черной вуали? – спрашивает Соня у гадалки.

Но мадам Ле Бон уже нет. А может, это она и была той самой черной дамой?

«Ах, какое это имеет значение? – подумала вдруг Соня. – Ведь Младенец родился! А значит – пришло Рождество. Праздник! И не надо ничего бояться».

Будет Праздник. Потом – поездка: Париж, а за ним – Версаль.

Только не надо сворачивать с дороги.

Не каждому дано попасть в Версаль.

А Соне дано.

Это же счастье!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ПАРИЖ – ВЕРСАЛЬ

ДИТЯ ПРАЗДНИКА

Москва, Рождественская неделя 1875

Проснулась Соня от давно забытых запахов. Елка, согревшаяся за ночь, пахла невероятно сильно. Но еще более невероятные запахи доносились с кухни. Служанки чудной Варвары пекли пироги. Ароматы ванили, корицы и чего-то еще неуловимого, но такого вкусного, витали в воздухе. Соня вздохнула поглубже – именно так пахли праздники в детстве, давно, когда еще была жива няня. Выпив чаю с горячим пирогом, неугомонная Варвара снова потащила всех в церковь на праздничную службу. Потом девушки, радостные, раскрасневшиеся и умиротворенные, вернулись домой. Вечером с визитами решили никуда не идти. Однако приехал Виктор, привез подарки и множество деликатесов к столу. Открыл даже бутылку шампанского, которую вынул из высокой и круглой коробки с какими-то вензелями. Соня шампанского не пила, уж Бог знает сколько времени, потому опьянела тут же. Варвара, хохоча, потащила подопечную в ее комнату.

– Конечно, есть способ быстро привести тебя в чувство, но я не осмелюсь! – хихикала она, переходя на «ты».

– Какой? – еле ворочая языком, шептала Соня.

– Ледяной водой голову облить!

– Ой! – пугалась Соня.

– Или кипятком! – заливалась Варвара.

Соня снова ойкала: ну и беспощадные у них, путешественников, способы – просто зверские!

Варвара уложила и накрыла подопечную пледом, оставив одну. И Соня тут же начала засыпать. Сквозь наплывающие волны сна она придумывала себе оправдание: «Я всю ночь не спала – нельзя же посчитать сном то время, когда гадалка Ле Бон показывала мне Версальский дворец!». Оправдание, конечно, было нелепым, но что не придумаешь, коли голова валится на подушку.

Сквозь сон Соня слышала, как служанки вертятся в гостиной и папиной комнате. Наверное, опять убираются. Только почему-то руководит этой уборкой Виктор.

– Надо теперь здесь взглянуть! – услышала Соня шепот Грандова прямо на пороге своей комнаты.

– Тут точно ничего нет, – ответила Варвара. – Я сама вчера после погрома здесь порядок наводила. Ничего нет!

– Но ведь искали! Обои пообдирали! – прошептал Виктор. – Если так тщательно искали, значит, не верят, что у нее ничего нет.

– Говорю же: нет! Девки вчера и кухню, и коридор чуть не языком вылизали. Ох, неспокойно мне, Витя! Все эти бандиты ищут – сами не знают чего, а девочка страдает. Конечно, если еще полезут, мы ее защитим. Сам знаешь: я и стреляю, и ножи кидаю метко. Но все одно: неспокойно!

– Это потому, что неизвестно ничего и непонятно! – взволнованно прошептал Грандов. – Когда не понимаешь – всегда неспокойно. Ладно, поедем в Париж, пройдемся по Версальскому дворцу, может, что и выяснится.

– Вряд ли…

– Все равно – другого выхода нет. Надо ехать, тем более прабабка зовет.

– Не нравятся мне эти игры в прятки…

– Можно подумать, я в восторге…

– Вот что я решила: поеду с вами. Еще одни руки – не лишние.

– Конечно: с пистолетом и ножами! – засмеялся Виктор. – Просто юная разбойница. Не хватает только старинного замка с потайным ходом.

Соня попыталась проснуться – сказать, что все слышала, что поняла: эти двое втягивают ее в какую-то новую авантюру. А она не хочет – она боится!

Но в памяти вдруг всплыли слова гадалки:

«Ну чего ты все боишься? Предсказываю: все будет как надо!»

Вот только – кому надо?!

Но проснуться Соня почему-то не могла, да и язык не повиновался. И тут Варвара прошептала:

– Сколько она проспит?

– Часа два, не более! – ответил Виктор и вдруг почти зло крикнул кузине: – Неужели ты можешь подумать, что я ей наврежу? Да я за нее головой готов пожертвовать!

– Неужто влюбился? – Варвара по-свойски поддела брата в бок. – Это что-то новенькое! Обычно девицы по тебе сохнут. Неужели теперь ты начал?

– Все когда-нибудь случается в первый раз!

Виктор засмеялся. А Соня подумала с замиранием сердца: ну а вдруг это правда?.. Девушка вздохнула. Парочка выскочила за дверь. Испугались, что она проснется? Да Соне теперь и просыпаться незачем! Пусть ей подольше снится Виктор, смущенный, серьезный, влюбленный. Влюбленный не в какую-то девицу, а в нее, Соню Ленорову! А остальное неважно. Ни сокровища, ни тайны – важны только чувства.

А что, если Виктор и не шутил?

«Все когда-нибудь случается в первый раз!..»

Вот пусть и случится ЛЮБОВЬ!

И все же… Соня вдруг осознала – ее напоили специально, чтобы еще раз поискать в квартире. Потому и ватагу служанок привели, потому и за уборку во всех комнатах так рьяно взялись. Значит, Виктор и Варвара тоже надеялись что-то найти. Вот только они не знают, что искать. И потому никогда не найдут…

* * *

На другой день Соня не удержалась и спросила Варвару:

– Зачем вы меня вчера подпоили? Вы тоже, как и те хулиганы, искали у меня что-то?

Варвара зарделась и шмыгнула носом:

– Думаешь, мы из их шайки? Всеми святыми клянусь – нет!

– Тогда почему искали?

– Просто Виктору пришло в голову, что ты и сама не знаешь, что у тебя есть. Вот он и подбил меня вместе поискать: вдруг что-то обнаружится. Ведь зачем-то отодрали обои! И на тебя нападали зачем?

Соня вздохнула с облегчением. Что ж, объяснение вполне понятное. Но все равно следует быть осторожнее. Она вновь вспомнила свою образцовую роль невинной дурочки, лихо разученную в гимназии, и опустили очи долу:

– Если бы я только знала, Варя, что все эти хулиганы ищут, я бы тут же тебе сказала! Да лучше самой отдать от греха подальше, чем такой опасности подвергаться. Но это-то и ужасно: я ничего не знаю! – Соня схватила Варвару за руку и еще раз прошептала страстно на едином дыхании. – Я не знаю! Неужели ты мне не веришь?

И Варвара дрогнула. Да и кто бы не дрогнул от таких невинных, широко распахнутых глаз?

– Верю я тебе, Соня! И Виктор верит. Только мы боимся, что опять что-то случится. Поэтому и хотим уехать поскорее. Я уже сказала Виктору, что и я с вами поеду.

– Вот и отлично! – выдохнула Соня. – Только бы поскорее!

Однако скоро только сказка сказывается. Выехать оказалось не так-то легко. На рождественских каникулах учреждения, которые должны выдавать нужные для отъезда в Европу бумаги, естественно, не работали. Потом там обнаружились очереди. Потом не хватило одних бумажек, потом других. Поверенные Виктора бегали по инстанциям и совали, кому следует, «барашка в бумажке». Но дело продвигалось медленно.

Виктор заключил с Соней особое соглашение по найму в качестве переводчицы и оформил его как положено у стряпчего. Теперь у Сони даже «документ положенного образца» имеется. А главное – аванс: деньжищи огромные, аж сто рублей! Так что Соня вызвала мастеров, и те переклеили обои – нельзя ведь жить в квартире с лохмотьями на стенах. Еще Соня выдала дворнику Степану деньги, и он выкупил дедово кольцо с двумя змейками, глядящими друг на друга аметистовыми глазами.

Девушка даже видела через окно, как Степан возвращается из ломбарда, провожаемый чубатым Гришкой, который теперь вечно маячил то у подъезда, то у дверей квартиры. Но Соне было уже наплевать на Гришку. Да и кольцо, полученное из ломбарда, девушка не надела. Спрятала в ридикюль, который всегда лежал на ее прикроватном столике. Носить кольцо, побывавшее в жадных чужих руках, которые вертели его и оценивали в ломбарде, было противно. Пусть просто полежит в доме, глядишь, и очистится от ломбардного душка.

Одно было неудобно: Сонина квартира, действительно, стала походить на Дом крестьянина: Варвара со служанками обосновалась серьезно. Служанки спали в коридоре и на кухне вповалку. Соня попыталась переговорить с их хозяйкой:

– Пусть хотя бы в гостиной на полу спят – там ковер лежит!

Но Варвара только плечами пожала:

– Служанок на ковры укладывать – не велика ли честь? Им и в коридоре просторно!

Но однажды, когда Соня пробиралась ночью по коридору, то случайно наступила на… тяжеленную металлическую цепь. Та лежала как раз в изголовье одной из служанок.

Утром Соня поинтересовалась у Варвары:

– Зачем же они с цепью спят?

Та взглянула на подопечную, как на малое дитя:

– Так ведь со сна нож не метнешь в противника, а цепь – страшное оружие. Особенно если тяжелая да в ловкой руке.

Соня ахнула – как же она сама не додумалась, что служанки спали в коридоре неспроста – они охраняли «барышень». А точнее, ее, Соню. Варя со своими навыками бывалой путешественницы в охране явно не нуждалась.

Выходит, и Варя, и Виктор не верят в то, что ничего особенного больше не случится. Сами опасаются…

А Соня теперь даже не может прочесть те листы из записок Помпадур, что еще не успела прочитать. Не лазить же при всех в заветную шляпную коробку с коричневыми розами!..

Конечно, неприятно обманывать и Виктора, и особенно неугомонную Варвару, которые каждый день интересуются: не вспомнила ли Соня о чем-то тайном или заветном, что хранится у нее в квартире. И каждый раз Соне приходится врать… А что делать?

Зато Виктор теперь заходит к ним чуть не по два раза на дню. Рассказывает новости, зовет то покататься на тройке по зимнему снежку, то в театр сходить, то на концерт. Да и Варя постоянно подбивает подопечную на рождественские визиты: то к одной даме зовет, то к другой. У самой Сони только и знакомых, что Лидочка Збарская да мадам Бове, директриса гимназии. Но у Вари знакомых много – хоть по пять раз на дню разъезжай. Соня охает, благодарит и отказывается. Не в чем ей с визитами разъезжать и по театрам расхаживать. Конечно, Варе об этом знать не нужно – Соня ей то про мигрень, то про головокружение рассказывает. Ну и Варе совестно бросать девушку одну – вот и сидят по вечерам дома.

Правда, Соня себе занятие нашла. Решила, раз не может прочесть записки Помпадур, стоит познакомиться с историей Версаля. Уж это вполне невинная тема – скоро ведь туда поедут. А история строительства этого дворца оказалась интереснейшей.

Версаль – дитя Праздника. А вернее, дитя Зависти. Молодой французский король Людовик XIV, тот самый, которого потом назовут Королем-Солнцем, побывал на празднике во дворце Во-ле-Виконт. То празднование устраивал специально для молодого монарха его генеральный контролер (по современному говоря, министр) финансов – Николя Фуке, виконт де Во, маркиз де Бель-Иль. Это произошло более двухсот лет назад – 17 августа 1661 года.

Николя Фуке слыл эстетом и коллекционером всяческой роскоши, любимцем женщин и меценатом. О себе говорил гордо:

– Мне не нужно всего, хватит и одного – но самого роскошного!

И действительно, в его новом, только что выстроенном замке Во пред молодым королем предстала роскошь неимоверная: редчайшая мебель и венецианское стекло, прославленные картины Возрождения и знаменитые античные мраморы.

– Я мечтаю ошеломить, пленить и поразить всех гостей, пожаловавших на мой праздник! – говорил он.

И действительно – ошеломил! Поразил своего главного гостя – молодого короля так сильно, что тому стало до смерти завидно: простой министр живет богаче и роскошнее, чем он – властитель страны. На какие только поступки не толкает человека зависть! Людовик предпринял не слишком-то достойные действия. Уже давно финансист Жан-Франсуа Кольбер нашептывал королю: откуда у Фуке такие деньжищи на его непомерную роскошь? Сам-то Фуке не из дворянского и даже не из купеческого сословия – из бедного чиновничества выбился. Не иначе как крадет из казны!

Молодой монарх долго не верил наветам злобного Кольбера. Но, побывав на празднике в Во, задумался: откуда средства на такой грандиозный дворец? Ох, страшна зависть королей! Николя Фуке был привлечен к суду, а имущество его конфисковано в казну короля. И так уж получилось, что вместе с прекрасными картинами, скульптурами и мебелью, хваткий король «конфисковал» у незадачливого министра главное – мастеров, которые создали его роскошный замок Во: архитектора Луи Лево, художника Шарля Лебрена и создателя парков Андре Ленотра. Это были лучшие мастера Франции – «Три Великих Л», как их тогда называли.

И вот этим «Трем Великим Л» под страхом смерти было запрещено работать на кого-либо, кроме молодого короля. Людовик повелел им создать в самые короткие сроки дворец еще более роскошный, пышный и грандиозный, нежели замок Во, который они возвели для Фуке. Троица была одновременно и напугана, и восхищена столь грандиозным заказом от величайшего заказчика Франции.

Уже к весне 1662 года около деревни Версаль, что под Парижем, начали возводить самый блистательный дворец Европы – Версальский. Вокруг дворца волшебник парковой архитектуры Ленотр разбил огромный парк. Там клинья оставленного природного леса перемежались с только что посаженными деревьями, подстриженными по последнему слову парковой моды. Между ними вились дорожки, освещенные ночью, как днем, на пересечении их фонтаны устремляли ввысь свои струи. Но существовал и иной парк – приватный, скрытый от посторонних глаз. Там темные аллеи предлагали уединенные уголки и питые беседки, способные удовлетворить вкус молодого короля к любовным интрижкам.

Что ж – Соня оторвалась от книги – французские короли из династии Бурбонов всегда были ненасытны в любви. Взять хоть Генриха IV, который был женат на Маргарите Наваррской, или Людовика XIV, приходившегося Генриху родным внуком, или Людовика XV – внука Людовика XIV. Все они предавались утехам любви по полной программе! Но так уж устроен этот мужской мир, что виноватыми всегда оказывались женщины – их фаворитки. Как будто хоть одна из них могла бы отказать королю?!

– О чем задумалась, Соня? – неугомонная Варвара сунула нос в книгу подруги. – Что читаешь?

– Историю Версаля. И вот что думаю: почему, если женщина полюбила короля, то она – Версальская грешница, как мадам Помпадур. А если король возжелал очередную фаворитку, так он просто Людовик Возлюбленный, как Луи XV. Это же несправедливо! Получается, что женщина, полюбив, совершает грех, а мужчина увеличивает свое реноме. Где же справедливость?

– Ах, какая может быть справедливость в любви? – засмеялась Варвара. – Лучше расскажи, что пишут о Версале.

– Дипломаты всех стран в один голос захлебываются в восхищении. Испанский посол написал в экстазе: «Мне показалось, я в раю!»

– А читала, что английский посланник выразился по-иному: «Роскошь дворца просто убивает!»

– Глупости!

– А вот и нет! – отрезала Варвара. – В Версале было ужасно холодно. По всем этим огромным залам гуляли жуткие сквозняки. Двери хлопали от ветра. Зеркала гудели от холода, а картины покрывались липким слоем от сырости.

– Но как же могли жить люди в таких условиях? Это же королевский дворец – там должен быть комфорт и уют!

– Молодому Людовику XIV никакого уюта не требовалось. Ему бы только поразить всех роскошью и богатством своего нового дворца. Он вообще был невероятно неприхотлив в быту – не мылся по полгода, мог спокойно спать в постели, кишащей клопами.

– Фу, какая гадость! Но ведь кроме короля в Версале обязан был находиться и весь его двор, как же они жили?

Варвара захохотала:

– Не поверишь! Каждый спасался по-своему. Маркиза де Рамбуйе начала носить под платьем меховые накладки из медвежьей шкуры. А супруга маршала Люксембургского в особо студеную зиму просидела все ночи в специально оборудованном портшезе, обложившись грелками. Но самое смешное, как зимовали фрейлины! Спали в бочонках, обложившись нагретыми кирпичами.

– Ну, этого не может быть!

– Может! И было в порядке вещей. Даже сам королевский медик Шарль Делорм укладывался спать на подогретые кирпичи, уложенные в шесть слоев, на голову натягивал восемь ночных колпаков, а на ноги – три пары шерстяных чулок и сапоги из бараньего меха. А что было делать? За зимнюю ночь в прекраснейшем Версальском дворце вино в графинах превращалось в лед, а в каминные трубы набивался снег. Потом, когда камины растапливали, снег, шипя, стекал прямо на блестящие беломраморные полы. При этом пламя, естественно, гасло…

Соня схватилась за голову. Вот вам и Версаль – образец красоты! Это если смотреть с фасада. Но какова изнанка жизни!..

– Откуда ты все это знаешь? – ахнула она. – Такого нет ни в одной книге.

– Конечно, нет. Кто же станет писать такое? А я все это узнала от мадам Лебоне, смотрительницы самого Версаля, когда была там года два назад. Мне даже пришлось нанять специального переводчика, чтобы все хорошенько понять.

– Выходит, все обманываются, когда смотрят на Версальскую позолоту, зеркала и лепнину? – грустно проговорила Соня. – Как же там бедная маркиза Помпадур маялась? Она же болела…

– Не горюй, твоей Помпадур повезло. Она попала в Версальские покои уже при короле Людовике XV. А тот перестроил дворец, приспособил, так сказать, к жизни. Велел поставить новые дубовые двери от сквозняков, застелить полы паркетом из лучших пород деревьев, от мраморных полов дуло ужасно. Но самое главное – велел поставить дополнительные камины. По утрам, чтобы не будить слуг, разжигал свой камин сам. Представляешь, какие патриархальные нравы были? А в апартаментах своих фавориток Людовик XV приказал поставить камины не только в спальнях, но и во всех комнатах. Именно такие покои с дополнительным отоплением и занимала маркиза Помпадур.

– Но если топили хорошо, отчего же она, бедняжка, вечно кашляла?

– Ты опять же не поверишь! Но я не вру. Это мне тоже рассказала смотрительница Версаля. Оказывается, во дворце никогда не проветривали. Больше того, боясь сквозняков, придворные приказывали плотно закрывать все двери и окна. Становилось еще хуже – приходилось жить в таком дыму, что в многолюдные дни в коридорах различались только смутные тени. Зато стоял такой запах пота и мочи, что особо чувствительные барышни грохались в обморок. Там же не было туалетов – все ходили на «черную лестницу».

– Но к чему такие мучения? Вон бедная Помпадур вечно дрожала в лихорадке, глотала всевозможные снадобья. Но ведь не помогло – на 43 году померла! А жила бы себе дома…

– Жила бы… – Варвара зло фыркнула. – Дома-то любви нет! Любовь – в стране мечты! Вот ради любви и терпела…

– А ты бы смогла жить вдали от дома ради любви? – прошептала Соня.

– Я?! – Лицо Вари как-то странно сжалось, на нем появились морщинки, и девушка выдохнула почти в остервенении. – Никогда не спрашивай меня о любви, Соня! Я, может, к чему-то и пригодна, но не к любви!

– Что ты такое говоришь? – Соня удивленно уставилась на подругу.

– Я свое счастье своими же руками порушила! – вскрикнула Варя. – Меня любил один юноша, Гастон. Такой талантливый, настоящий поэт. Да вот беда, сам-то он – француз и стихи на французском пишет. Ну а я, как на грех, языка не знаю.

– Но как же вы объяснялись? – не поняла Соня.

– Когда любишь, и так все ясно становится. Ну, я, конечно, несколько простых фраз знаю. Я его в Россию позвала, как сумела, объяснила, что я богата, будем жить на широкую ногу. И знаешь, что он мне ответил?

– Вынул франк, показал жестами, деньги – это замечательно. Потом указал на книгу своих стихов, спросил: кому в России они понадобятся? Я вопрос поняла. Действительно, французские стихи для французов. Конечно, и у нас барыни по-французски говорят. Но кто из них будет стихи читать? Они ведь только ради моды на языке Гюго лопочут, а прочесть-то мало, что могут.

– Но ведь ты, Варя, могла бы во Франции жить!

– Вот и он мне предложил остаться. Но оробела я. Одной, без языка в чужой стране?! Не решилась… А теперь каждую ночь думаю: дура я, дура!

Соня погладила подругу:

– Может, все еще утрясется? Поедем во Францию, найдем твоего поэта. Вдруг все уладится? Можно и язык выучить. Я тебе помогу.

– Да не способная я к языкам!

– Это так кажется! Ради любви люди на все способны. Вон маркиза Помпадур…

– Опять ты со своей маркизой! – в сердцах выдохнула Варвара.

– Да! Она во многом – образец для подражания. Она любила! – Соня гордо подняла голову, как будто это она и была той самой маркизой.

– Ах, отстань ты со своей дурацкой любовью! – вспыхнула Варвара и выбежала из комнаты.

Дверь хлопнула. Соня осталась одна. Кажется, она обидела Варю. В конце концов, действительно, чего она пристала к бедной девушке с лекциями про любовь? Что она сама-то о любви знает?

Варя хотя бы уже любила и страдала. А Соня?.. Только и знает, что рассказывать о других, например о Помпадур: маркиза то, маркиза это!..

Глупо говорить о давно умершей женщине, как о живой. Глупо расписывать в книге ее страсти, будто они загорелись только вчера. Глупо рваться в Версаль, где она когда-то была счастлива. Или Соня думает, что и она сможет стать там счастливой?

Да что в этом Версале – медом намазано, что ли? Почему Соню тянет туда, во дворец страсти и любви, мечты и тайны. Ведь это чужие любовь и тайна!

Или есть что-то в прекрасных и загадочных стенах Версаля, что обещает счастье и любовь всем? Раз поманив, заставляет возвращаться всегда?

Вот и Помпадур, уже умирая, попросила своего Людовика, чтобы ее перевезли из замка в Версаль. И король не смог отказать! После очередного тяжелого приступа, случившегося с его Несравненной, он дрожащим голосом приказал немедленно перевезти умирающую в ее прежние апартаменты.

Завистники тогда остолбенели. Умирать в королевских покоях дозволялось только членам королевской семьи. Но разве Помпадур не стала главной в жизни Людовика?..

Интересно, о чем думала маркиза, когда, сидя в кресле, смотрела через высокие окна на Северный партер парка, в котором так любила гулять? О чем грезила, глядя на кусты, подстриженные в форме овала, на прямые дорожки, посыпанные светло-желтым песком? На что надеялась некогда всесильная маркиза? А может, грустила или злилась – ведь она умирала, а Версалю предстояло жить еще долго-долго.

Вот и Соня скоро увидит его, пройдет по залам, найдет покои фаворитки, которую называют Версальской грешницей.

Глупости – Помпадур была Версальской чаровницей, Королевой любви. Она сама, как Версаль, была Дитя Праздника.

Впрочем, почему – была? Пока о человеке помнят – он есть!