Текст книги "Дыхание ветра"

Ольга смотрела в его глаза, и всё понимала, понимала до основания, до боли в груди, но уязвлённая гордыня добавила очередную глупость. Она сделала безразличный вид и сказала:

– Ты же меня оттолкнул, а мне ничего не надо было от тебя, только иногда встречаться ради секса или может быть сделать ребёнка.

И Денис понурил голову.

– Неужели ты думала, что я мог позволить жить моему ребёнку где-то вдали от меня? Неужели ты думала, что меня могли устроить редкие встречи для секса? – Он судорожно смял свой шейный платок, встал, прошёлся к окну, потом обернулся:

– Не стели мне постель, не надо, я всё равно уйду, до лагеря не так далеко и здесь не так много диких животных, чтобы бояться ходить по горам в тёмное время суток.

Денис поднялся, надел куртку и направился к двери.

Ольга его не остановила.

Только ночью она долго смотрела в проём окна, где безжизненное лицо луны проплывало над вершинами гор, и было холодно.

Випассана

1

Невообразимая реальность. Временами тело деревенело и теряло чувствительность, но всегда на смену этому приходила боль в ногах и ломота в спине. Пышные подушки не убавляли боли, коврики не прибавляли комфорта, иногда работали вентиляторы, но это не спасало от духоты вызываемой множеством человеческих тел, замкнутых в одном пространстве.

Валерию хотелось уйти, выбежать из этого зала прямо сейчас. Именно сейчас, когда все рядом, казалось, были погружены в свои собственные реальности, Валерия его личная реальность совсем не устраивала. Пусть мистер Гоенка хоть в сотый раз скажет ему по видео, что это его личные накопления и от них никуда не убежишь, рано или поздно они всё равно проявятся. Проявятся совсем неожиданно, не запланировано и в самый неудобный для этого момент. И надо всё пустить в «свободный поток», но о каком свободном потоке шла речь, Валерий совершенно не понимал и, если быть честным, то уже понимать не хотел.

Впереди кашлянули, потом кто-то захрапел и в довершение с левой стороны раздался звук пукающего основания. До носа Валерия долетела характерная волна запаха переваренной кишечником пищи, и он поперхнулся. Он больше не мог пытаться концентрироваться на дыхании, которое столь неотступно затягивало в его душу отработанные выхлопы зашлакованного и явно немолодого тела.

Перед глазами показался затянутый белой тканью пол. «Почему именно белой, ведь её просто затопчут», – подумал он и понял, что уже открыл глаза, которые открывать во время медитации не рекомендовалось.

Люди, подобно замершим истуканам, сидели с закрытыми глазами и что-то пытались понять, почистить или привести в порядок в собственном мире.

А у Валерия никакого мира не было или просто он его ещё не успел обнаружить. Просто когда он закрывал глаза, то погружался в сплошную темноту, которая слегка высвечивалась отблесками солнца из-за плотно занавешенных окон, и в этой неполной и непонятной темноте ему становилось скучно.

Всё было сложно. Первые три дня давали техники дыхания, к которым было трудно привыкнуть, так как Валерий никогда с ними не сталкивался. Росла досада на Олега, который затащил его в этот ашрам, обещая что-то невообразимое. Не успел Валерий спуститься с неба на землю в аэропорту имени Индиры Ганди и уже собирался взять такси на Дхарамсалу, как выросший, как будто из-под земли Олег, вместо обычных приветствий и дружеских объятий, схватил его за руку и повёл к машине, впопыхах рассказывая о чудесном опыте какой-то медитации. Медитации, которая по его словам, исцеляла всё: и тело и душу, и это было то, чего по мнению друга, так сейчас не хватало Валерию. И назывался ашрам, где медитация проходила десять дней, Dhammasota, находится всего лишь в тридцати четырёх километрах от Дели.

Да, конечно он жаловался Олегу на усталость, на перенапряжение, потому что был кризис, и фирма переживала не лучшее время, ситуация была до такой степени плачевная, что светлое будущее становилось под вопросом. И хоть Валерий и был наслышан о множестве противоречивых высказываний от московских буддистов в адрес этой практики, всё равно повёлся. Он послушно позволил водрузить своё измождённое тело в черно-желтый амбассадор и отправить совсем не в центр Дели, где располагались супермаркеты с экзотическими товарами и многочисленными уличными базарами, а куда-то на пыльную окраину. А окраины Дели примечательны свалками мусора и неказистыми домами нищих. После вылизанной гастарбайтерами Москвы, Валерию были не очень приятны эти виды, и он готов был уже возмутиться, но вдруг дорога вывела их на открытое пространство, где взгляду распахнулись чистые ухоженные поля и цветущие деревни.

Через час их машина остановилась у белых ворот, увенчанных покрытой позолотой колесом и лучами идущими из центра.

– Вот приехали, – выдохнул довольный Олег и стал выбираться из машины вместе с Валериным рюкзаком.

И тут ворота открылись, и из них выглянул молодой индиец. Увидев иностранцев, он радушно улыбнулся и пригласил войти. Но в Валере что-то забурчало, засомневалось и ощетинилось. Он уже готов был развернуться и на этом же такси вернуться в душный город, как перегородившая дорогу инфинити выпустила на солнечный свет красочные панталончики, а потом и платье с шалью, выдававшей под своей праздничной раскраской тоненькую фигурку индийской девушки, которая прошествовала прямо по направлению к ашраму. Валерий, как завороженный этим видением, вошёл вслед за ней в ворота, почти не думая о последствиях.

Но когда они зашли внутрь, мужчин и женщин развели в разные стороны. Валерий как-то сразу почувствовал усталость от долгой душной дороги и захотел спать.

На площадке перед регистрационной комнатой уже собралась небольшая группа людей. В основном это были индусы, которые сразу же с любопытством стали рассматривать вновь прибывших, и среди них совсем немного европейцев, которых, казалось, мало что интересовало, кроме собственных глубин сознания.

Ребята автоматически заполнили анкеты, отдали их и паспорта учтивому пожилому человеку в очках без оправы и направились по нагретым солнцем аллеям вглубь ашрама.

И несмотря на усталость, самое первое, что бросилось в глаза, это удивительная чистота пространства, где в расчерченном аллеями парке располагались несколько белокаменных зданий с внутренними двориками, клумбами цветов и в обрамлении причудливых деревьев. Все строения были выдержаны в едином стиле уникальной восточной архитектуры, начиная с главных ворот и заканчивая пагодой, где по кругу были расположены маленькие комнатки для индивидуальных медитаций. Крыша пагоды была увенчана белыми с позолотой башенками, на которых звенели маленькие колокольчики, по саду важно расхаживали павлины, а на деревьях кричали какие-то странные птицы голосом мяукающих кошек.

Валерий и Олег заметно отличались от всех участников и красивым накаченным телом, и дорогой одеждой, и изысканными манерами, но индусы восприняли их совершенно добродушно. Сами индийцы – народ благожелательный. В их глазах редко увидишь зависть или злость, даже если будешь одет в нечто изысканное и дорогое, в руках будешь держать новейший айфон, а на шее будет висеть увесистая золотая цепь. Успешные люди вызывают в Индии обычно неподдельное уважение. Возможно потому, что индийцы с детских лет знают, что интеллект, красота и богатство – это следствие хороших поступков самого человека, накопленных в прошлом, а не то, что приобретается случайно. Поэтому, как правило, они всех встречают с неизменной улыбкой, независимо ни от внешности, ни от красоты, ни от количества денег на счетах банка.

Всё это было потрясающе приятно. И Валера как-то успокоился, потому что место, в которое привёз его друг, выглядело не только приличным, но даже можно было сказать умиротворяющим, чего действительно так не хватало ему в последние годы, когда он день и ночь метался по Москве с выстраданным желанием как-то обозначить себя в социуме. Подняться на ту ступеньку, с которой можно было смотреть на других свысока и сказать своим родителям, что он уже не мальчик, которым можно вертеть, на ту ступеньку, чтобы можно было купить красивую дорогую машину, снять приличное жильё, одеваться в эксклюзивную одежду и чтобы ни от кого не зависеть.

Каждому выдали достаточно комфортные номера для проживания и строго проинструктировали о правилах поведения.

Десять дней он должен быть в окружении только мужчин, молчать и даже отдать свой мобильник в камеру хранения – это его вполне устраивало, потому что он знал, что индийцы народ не в меру общительный, и частенько они затрагивают темы, которые явно не интересуют Валерия, а от общения он достаточно устал ещё в Москве. Хотелось просто тишины…

2

Пространство зала для медитации заливало разбуженное индийское солнце. Валерий глубоко вздохнул, поменял затёкшие ноги и не удержался, отважился, повернул голову и посмотрел туда, где за белыми колоннами, которые условно разделили зал на две половины, сидели женщины.

Так положено в Индии, ибо в старинных текстах писалось, что когда женщины и мужчины сидят рядом друг с другом, то их концентрация на Боге исчезает и разгорается страсть, подобно тому, когда в огонь добавляют масло. Когда Валера это услышал, то только рассмеялся, потому что ему это высказывание показалось глупостью. Ему, уставшему от женского внимания не приносило столь трепетного чувства, как принесло бы мужчине неопытному или закомплексованному.

Женщины были в основном закутаны в шали, закутаны скорее всего не потому, что хотели закрыться от назойливых взглядов мужчин, а просто потому, что в Индии была зима, и в утренние часы было ещё достаточно прохладно, и только к полудню зал прогревался солнцем. И тогда разноцветные шали, пестрящие замысловатыми узорами, спадали с плеч и мягко ложились у ног своих хозяек.

И сейчас, если бы не их тихие вздохи и еле видное движение тел, то можно было бы подумать, что это иллюзия. Потому что, когда их разделили на мужскую и женскую половину, то поначалу казалось, что это очень логично: ничто не отвлекало от сосредоточения на медитации, не надо было постоянно думать, как они выглядят без одежды, и как ты выглядишь в их глазах, и так далее. Но, однако, с прошествием времени мысли о той женской половине, которая находилась на другой территории ашрама, стали всё чаще и назойливее посещать Валерину голову.

Индианки были не познаны, загадочны, всегда прикрыты ниспадающими складками тонких тканей, разукрашенные ярками красками и рисунками, сквозь которые проглядывались ускользающие от взгляда заманчиво привлекающие формы их красивых стройных тел. Они, как никогда стали притягивать Валерино воображение и будоражить его чувственные зоны.

Он уже хотел отвернуться, как вдруг одна из индианок пошевелилась, поднесла к лицу руку и медленно отвела блестящую позолотой кромку шали, что была накинута на её голову.

Горящий взгляд её глаз, казалось подобно стреле, пересёк пространство зала и ударил его прямо в сердце. И Валерино сердце заныло, ёкнуло и перевернулось, он узнал её, почувствовал какими-то непонятными внутренностями и даже не мог поверить, что это именно та индианка из инфинити, которая, казалось, совсем его не заметила в день заезда, пройдя вместе со своими родственниками мимо, сейчас вдруг обратила на него внимание. Эти глаза сияли такой необыкновенной силой страсти, что трудно было бы найти что-то сравнимое в привычных женских образах. Европейские женщины в глазах Валерия сразу же померкли и отдалились в его усталости от многочисленных любовных историй, глаза их выцвели и взгляды стали фальшивыми и наигранными. Даже его, до сей поры любимая Марина, которая работала в офисе известной на весь мир компании “Газпром”, в костюмах «от Валентино», с огромными ногтями в мелкий цветочек, сразу посерела и стала каким-то далёким прошлым и подобной неинтересному кино.

«Випассана буквально переводится, как «видеть вещи такими, какие они есть на самом деле» и является одной из древнейших техник медитации Индии. Она была слегка забыта и открыта заново Гаутамой Буддой более чем 2500 лет назад и преподавалась им как универсальное средство от универсальных болезней», – Валерий не стал читать дальше. Мысли сбивались и постоянно уплывали в другое пространство. Это было совсем наоборот тому, чему учил когда-то Будда. Казалось, что его ум хотел сделать забастовку и вместо концентрации на одном, он стал кружиться в бешенном танце где ни попадя, словно дразня и издеваясь над своим хозяином. Ни с того ни сего, вместо долгожданной тишины, на него вдруг обрушилась какофония звуков, фраз, криков и мелодий забытых песен. А чудные образы настолько заполнили тёмное пространство под закрытыми глазами, которые по правилам нельзя было до конца закрывать, что у Валерия начались опасения за его здравомыслие. Мало того, этот неожиданный страстный взгляд незнакомки очень взбудоражил его фантазию, разбудил вулкан всепожирающей энергии, которая жаждала до безумия объятий и грубого сексуального насыщения. И это было удивительно, потому что в последние годы, Валерий считал себя достаточно интеллигентным и сдержанным в этом вопросе мужчиной.

Ум надо было как-то обуздать. Опять ударили в гонг и люди стали поспешно вставать с мест, словно все уже были наготове и только ждали этого спасительного звука.

Получалось, что вместо концентрации на практике, первые дни для Валерия стали мучительным преодолением своего ума и тела к усидчивому состоянию, и от этого он только страдал. Всё-таки, ему стоило признать, что если бы ни взгляды таинственной индианки, что так будоражили его ум, то возможно, он бы не смог продержаться в этом ашраме и трёх дней. Пусть даже он был наполнен причудливыми павлинами, которые издавали фантастические крики по ночам и будили его от страстных сновидений.

Конечно для того, чтобы что-то делать, надо понимать для чего ты это делаешь, и тогда всё становится преодолимо. Но видео, которое включали после медитации вечером, было на английском, а Валерий английский знал не так хорошо, чтобы понимать его с индийским акцентом.

Олег как будто почувствовал мучения друга и вечером молча, потому что нельзя было разговаривать, положил перед Валерием книгу со статьями мистера Гоенка «Искусство жизни», который и являлся зачинщиком всей этой системы под названием «Випассана», которая приобрела столь большую популярность, что подобные ашрамы стали открываться по всему миру:

«Каждый из нас стремится к миру и гармонии, это именно то, чего нам недостает в жизни. Время от времени все мы испытываем беспокойство, раздражение, дисгармонию, страдание; и когда человек страдает от беспокойства, свои страдания он не держит в себе. Он распространяет их также и на других».

Валерий отложил книгу и стал смотреть в окно на круглые причудливые стены Пагоды, обрамлённой башенками и расписанной узорами в восточном стиле. «А ведь строительство такого ашрама стоит немеренных денег, интересно, откуда берут организаторы такие деньги, если курс Випассаны для всех проводится бесплатно или за свободное подношение? Неужели есть люди, которые готовы так много пожертвовать денег на такое мероприятие, где столько мучений и дискомфорта?»

Он сидел и ел остывшие чапати вместе с далом, когда большая штора, разделявшая столовую на две части распахнулась от руки проходившего повара с дышащим паром от тушеных овощей, и Валерий чуть не поперхнулся…его глаза напрямую встретились с её глазами. Индианка сидела прямо напротив него на женской половине за другим столом. Она не отвела взгляд, а увидев его, перестала жевать и иронично прикусив губу, проскользила по его телу глазами и продолжила свою трапезу, как ни в чём не бывало.

– Я хочу с тобой встретиться, – сказал он ей на английском. Но ответа не услышал, так как штора тут же закрылась недремлющими дежурными. И В Валерии всё задрожало, взбунтовалось, загорелось. Как бы он не хотел отвлечься от этих мыслей, мысли об этой индианке, как будто почувствовавшей это, стали ещё больше завладевать его разумом. И вот перед глазами уже стали появляться видения, как он буквально срывает с неё тонкую ткань с яркими узорами, как смуглое тело податливо плывёт в его руках, как его лицо путается в её сильных прядях, как их дыхания соединяются в едином ритме…

Вечером, пока Олег был в душе, Валерий тихо выскользнул на улицу, и прямиком направился в сторону женских домиков.

Но только он ступил в пьянящую темноту индийской ночи, как со всех сторон раздались душераздирающие крики павлинов. Они кричали так истошно и дико, что Валерий в недоумении остановился, пытаясь рассмотреть их в густой мгле.

– Да, браток, индийские павлины так похожи на русских ревнивых женщин. Они такие же вульгарно пёстрые и очень крикливые, – сказал насмешливо Олег, который уже выглядывал из распахнутого окна их номера и вытирал голову полотенцем.

По аллее уже бежали разбуженные дежурные и что-то кричали на хинди. Валерию ничего не оставалось, как вернуться и подобно Олегу зайти под холодный душ.

– Я понимаю, тебя, – улыбался друг, – я ведь не в первый раз на Випассане. Не переживай, скоро всё станет намного спокойнее в твоём уме. Просто наблюдай за этим чувством. Например, мистер Гоенка пишет, что «как только мы начинаем наблюдать любое загрязнение ума, то оно начинает терять свою силу».

И так как никакого выхода не было в этой ситуации, то Валерий попробовал сконцентрироваться на своём состоянии, как бы наблюдая со стороны. В утренние часы он часто попадал в дремоту, а днём иногда стали появляться моменты очень чёткой внимательности, но их было пока очень мало. И вечером во время заключительной медитации на любви ко всем живым существам, он действительно почувствовал приятные ощущения и даже радость.

В последующие дни Валерий, почти уже не искал индианку глазами, а потихоньку стал замечать, что мысли стали успокаиваться, и хоть сидеть было по-прежнему больно, он начинал с удивлением наблюдать, что внутри его тела пробуждаются какие-то невидимые и пока непривычные потоки. И это неподдельно его удивляло.

Действительно, как и обещал мистер Гоенка, с течением времени приобретался вкус к практике. И через какое-то время Валерий обнаружил, что, как ни странно, ему стало нравиться этим заниматься.

Тем более, что здесь люди получали внимание и заботу наставников, которые практически постоянно сидели в зале и медитировали вместе с ними.

«Наверное, мне так этого не хватало многие годы. Потому что, когда занимаются с тобой, то практика становится не постоянным насилием, не постоянным преодолением лени и нежелания тела и ума тебе подчиняться, а радостью», – сказал как-то после занятий Валерий другу и улыбнулся, ему так хотелось как-то его отблагодарить. И Олег действительно засиял от удовольствия.

Приближался день, когда люди должны были уже самостоятельно медитировать в Пагоде, в отдельных закрытых от посторонних взглядов комнатах, и Валерий надеялся, что там, когда его никто не будет видеть, он наконец-то, даст себе немного отдохнуть, даже возможно выспаться, но не тут-то было. Когда им дали индивидуальные комнаты в Пагоде, он к своему удивлению, только один час просидел, прислонившись к стене. Последующие часы Валерий провел, как положено, сидя ровно с прямой спиной и скрещенными ногами, даже несмотря на то, что его никто не видел. Он даже был доволен собой, что всё-таки преодолел этот незримый барьер и стал более продвинутым.

3

В последний день Випассаны разрешили прервать молчание. Были опасения, что с таким трудом наработанное спокойствие разрушит разговоры и пустословие, но как ни странно даже индусы, которые во время прохождения Випассаны часто рассматривали иностранцев, с желанием расспросить, были спокойными и даже немного погружёнными в себя.

После прощаний и напутствий все вышли во двор, где стояли столики, и желающие люди могли оставить свои подношения за практику.

– Подожди, – остановил Валерий друга, – я хочу сделать подношение ашраму.

– Да, конечно, согласился Олег, – и направился к столикам вместе с ним.

Валерий достал кошелёк и выложил на стол несколько тысяч рупий.

– Ого, – удивился Олег, – ты щедр.

– Да, я подумал и немного посчитал: мы здесь жили в номере, который в индийских гостиницах стоит не меньше 400 рупий, мы здесь питались, и это ещё плюс-минус 500 рупий в день, нас обучали и о нас заботились, и это не менее 200 рупий… И если всё это умножить на 10 дней, то получается сумма немалая, а ведь изначально они нам предоставляли это всё бесплатно. Я не могу брать что-то, не отдав взамен, это неблагородно. Да и мне очень хочется, чтобы этот ашрам мог помогать также другим людям успокоить сознание, привести в порядок свои чувства, поэтому я положил ещё сверху. Помочь развивать такое интересное дело это ведь большее благо, чем если эти же деньги я потрачу в каком-нибудь ночном клубе в Москве за один вечер.

– Да, ты прав, – согласился Олег, и достав из своего кошелька ещё несколько купюр, тоже положил их рядом.

Индус за столом сиял и душевно благодарил иностранцев, отдавая им квитанции, как они вдруг заметили выходящую со своей поклажей индианку. К ней уже спешили навстречу родители, но она остановилась, посмотрела на Валерия и Олега и своим чудным индийским голосом нараспев произнесла:

– Мы вас можем подвезти до Дели, здесь такси не ходят, а автобус вам придётся ждать очень долго.

Ребята заулыбались.

– Да, конечно, – сразу же не дав слово другу, ответил за них обоих Олег и тут же направился к машине. Валерий пошёл за ним, но немного неуверенно.

Родители девушки на вид были очень красивой и интеллигентной, но уже пожилой парой. Отец жестом пригласил их в машину, и ребята сели на заднее сидение вместе с индианкой. Валерий оказался прямо по середине, между другом и ней.

– Ты ей вроде тоже нравишься. Может быть, тебе на ней жениться? Богатая семья, живут в Дели, девушка может и не фотомодель, но достаточно интересная. Здесь это очень просто делается, достаточно посвататься и показать своё умение зарабатывать деньги, – шепнул Олег на русском, когда машина уже мчалась по пыльным и замусоренным улочкам пригорода.

Валера чувствовал всем своим телом её прикосновение, тепло её горячей восточной крови, её руку, до которой можно было дотронуться, её пылкое сердце, которое нещадно стучалось под тонкой тканью с выбитыми узорами, но индианка уже не будоражила его внутренности и не кружила голову. И не потому, что вблизи она могла показаться менее красивой или менее интересной, а просто, потому что внимание его оставалось где-то глубоко внутри себя, где ему было на редкость уютно и комфортно. И он, как никогда понимал, что это тонкое чувство, которое он обрёл благодаря Випассане, было для него слишком ценное, чтобы потерять. Это чувство хотелось как можно дольше продлить, впитать, взрастить, запомнить, что любое внимание во вне, становилось не только ненужным, но и даже губительным для этого ощущения.

– Ты знаешь, жениться может быть и неплохо и девушка очень интересная, но мне кажется, что я почувствовал, что человек по своей природе самодостаточен, и именно внутри себя он может обнаружить то счастье, которое ищут миллионы во вне. И, мне кажется, это сейчас для меня намного важнее…