Текст книги "Хроники Левой Руки"

Внезапно перевернувшийся на другой бок Никита, заставил Астрид мигом начать слезать с дерева и скорее возвращаться домой. Девушка неслась в дом, по его коридорам и лестнице,

находя мысль о «беглом» кольце совершенно жуткой, несуразной и даже страшной. Но увиденное только добавило ей ещё больше уверенности в том, что брат её бабушки и его сын – странные персоны, с которыми нужно держать ухо востро. ЗАЧЕМ, А ГЛАВНОЕ, КАК ОНИ ДОСТАЛИ ПЕРСТЕНЬ ГРАФА?..

Забежав в свою спальню, Астрид запрыгнула в кровать, сразу же залезла под одеяло, и ещё минуты две переводила дыхание. Потом она закрыла глаза, стала засыпать, но вдруг почувствовала, что ощущает эффект присутствия кого-то прямо рядом с ней. Девушка посмотрела в окно, которое находилось по той же стороне, что и кровать, а по другой почти соприкасалось с ветвями дерева, на которое залезала Астрид. И да, она не ошиблась: на неё уставилась пара огромных ярко-оранжевых глаз – глаз жителей Северного А-Ваена – филинов. Астрид уже хотела было напугаться, но филины часто прилетали в их двор по ночам и им, по всей видимости, нравилось сидеть на этом дереве. Иногда, толстые и нагоняющие жуть голоса этих птиц могли вызвать испуг, но в основном, конечно, наблюдать за этими большими, статными и пушистыми птицами, которых принято считать символом мудрости и знания – было одним удовольствием. Филин ещё немного посидел на дереве, а затем, провожённый сонным взглядом Астрид, улетел в неизвестном направлении.

Девушка сама не заметила, как провалилась в сон.

Всё-таки, утром, за завтраком, все уже выглядели не то чтобы преспокойно, но начинали потихоньку оправляться после вчерашней трагедии. Лицо Катерины Мстиславовны хоть и было опухшим от слёз и выпитого на ночь вина, всё же сейчас было не настолько наполнено страданием. Сегодня ожидался суд над Эммой, на котором, кстати, все, кроме Астрид окончательно удостоверятся в её виновности.

Марсель Сергеевич Матвиенко, сидящий рядом с графиней Зейлер, заботливо намазывал тост из душистого и хрустящего белого хлеба тонким слоем сливочного масла и клал на тарелку Катерине Мстиславовне. Минерва Мстиславовна ела омлет с грибами, бросая на присутствующих какие-то взгляды, переполненные осторожностью. Маргарита приготовила прекрасный завтрак, и, подав его к столу, удалилась в комнату, что была предназначена для неё. Вероника Дориановна хоть и понимала, что никакого второго отравления быть уже не может, тоже ела с большой опаской. Женщина, как и все присутствующие здесь, невольно автоматически подозревала во всём новую прислугу, однако тут же называла себя бестактной по отношению к бедной женщине, старающейся от всей души, и начинала успокаивать себя тем, что Эмма уже поймана и никто в этом доме более никого не отравит. Но, безусловно, всех волновало ещё то, что согласно завещанию, которое писал граф – всё его дорогое и огромное имущество должно остаться Эмме, после того, как девушка выйдет из-под ареста. Марсель Сергеевич был вне себя от этого, предлагая любой ценой сделать так, чтобы имущество покойного графа перешло во владения его жены, ведь так быть и должно – никак иначе! Барон Матвиенко видел, как от несправедливости, увиденной вчера в завещании одурманенного влюблённостью в прислугу графа Зейлера, страдает вся его семья. Он обещал заняться этим вопросом, и, следовательно, это вынуждало его осесть в Северном А-Ваене на неопределённое время. Вероника Дориановна считала, что приезд барона Матвиенко пришёлся на нужное время: мужчина брал на себя заботу о её матери, вызывался решать какие-то сложные проблемы. Это был респектабельный, и, что немаловажно – душевный и понимающий человек. Именно такой необходим Катерине Мстиславовне – думала заботливая дочь. Да, барон Матвиенко выглядел довольно самолюбиво. Кроме того, его самолюбие проявлялось

и в тоне его голоса, взгляде, стиле одежды… но всё это, считала Вероника Дориановна, ничто по сравнению с тем, что Марсель Сергеевич делает для их семьи, а главное для её ранимой и впечатлительной матери.

Хельга Ивановна сегодня, прямо утром, не дождавшись завтрака, уехала к себе в дом, ещё раз выразив соболезнование семье Зейлеров и Катерине Мстиславовне. На суде она, разумеется, появилась.

Корней Мстиславович и Никита Черновы тоже сегодня не завтракали с остальными и сонная Астрид, пришедшая в Обеденный Зал уже почти под его конец, вспомнив свои вчерашние ночные похождения и догадки, изрядно заволновалась.

– Доброе утро! – произнесла она всем присутствующим, заметив, что число людей, пребывающих в их доме, в разы уменьшилось.

– Доброе утро, милая! – устало улыбнувшись, произнесла Катерина Мстиславовна. – Что-то ты припозднилась сегодня, – сказала она, кивнув на большие часы.

– Ну что ты с ней так, поспать что ли ребёнку нельзя? – улыбнулся Марсель Сергеевич, в шутку строжась на графиню Зейлер.

– Доброе утро, доченька! – Вероника Дориановна вышла из прострации и улыбнулась. – Садись скорее!

Из своих раздумий вышла и помешивающая крепкий кофе без сливок и сахара Минерва Мстиславовна:

– Как ты, милая? – тихо и хрипло спросила она.

– Да, лучше… – соврала девушка. Она решила, что никого не будет посвящать в свои догадки, которые, кстати, вполне могут оказаться ложными. – Да, лучше. Правда, – повторила она, и, выведя себя из задумчивости, убрала взгляд с опустевших стульев, на которых вчера сидели гости. – Ну а как у вас?

– Ну, что делать, внучка… – пожала плечами Катерина Мстиславовна. – Нужно жить дальше… без дедушки… – она тяжело вздохнула, но плакать не начала.

– Поверь, пока мы вместе, мы сможем помогать друг другу справляться с горем, – дружелюбно добавил барон Матвиенко.

– Всё так, если будем поддерживать друг друга, – улыбнулась, продолжая мысли Марселя Сергеевича, Вероника Дориановна.

– Вы правы, – Астрид сначала задумалась, вновь посмотрев на места, где вчера сидели Хельга Ивановна, Корней Мстиславович и Никита, а потом позволила себе еле заметно улыбнуться.

– Садись, кушай, – повторила Вероника Дориановна. – Всё остывает!

Астрид взяла себе порцию омлета с грибами и принялась есть свой завтрак. Она, кстати, тоже считала барона Матвиенко очень самовлюблённой персоной и её это напрягало. Однако сейчас, когда он вёл себя столь приветливо, производя впечатление отнюдь не чужого человека, а доброго друга, Астрид стала менять своё мнение о Марселе Сергеевиче.

– А где Никита с Корнеем Мстиславовичем? – поинтересовалась как бы между прочим Астрид.

– Уехали в Южный ещё утром. Выразили благодарность за гостеприимство и сказали, что у них есть какие-то неотложные дела, – пожала плечами Вероника Дориановна. – Кроме того, им тоже нужно успеть к суду.

– А бабушка? – не унималась Астрид.

– Хельга Ивановна уехала домой, – сказала хриплым голосом Минерва Мстиславовна.

– Да. Сказала, что не хочет на стеснять, – добавила Катерина Мстиславовна. – Вот уж нашла кого стеснять! – усмехнулась она.

– Это же безразмерный дом! – пошутил барон Матвиенко. – Да что уж там дом, это же дворец! – восхищённый внушительными размерами Особняка Ветра, скандировал мужчина, вскинув обе руки кверху.

Аппетит у Астрид вдруг пропал. Корней Мстиславович и Никита исчезли! Ниточка за ниточкой, вроде бы, никоем образом не связанные между собой факты складывались в единый пазл, заставляя улыбку девушки уходить с её лица. Астрид чувствовала, как от избытка информации всё внутри клокочет и хочет вырваться наружу! Девушка поняла, что хочет во что бы то ни стало поделиться своими странными догадками с хорошей подругой. Подругой из колледжа, жившей с семьёй тоже здесь, в Северном А-Ваене. Оставив омлет почти целым, Астрид поспешно удалилась в свою комнату, заставив всех проводить её недоумённым взглядом. Девушка неслась к телефону чтобы договориться о встрече вечером, после суда, с Дашей Серовой – так звали её подругу. Поднявшись на второй этаж дома, Астрид на всякий случай дёрнула ручку Теневой Спальни и действительно – там никого не было. Катерина Мстиславовна закрыла комнату на ключ после уезда брата и его сына. Астрид была уверена: такая спешка связана с кольцом графа Зейлера, невесть как оказавшимся в Теневой Спальне вчера ночью. Но как именно связана? В голове девушки был уже большой список вопросов.

Астрид набрала номер подруги. У той, к счастью, не было на сегодня никаких планов, и Серова с радостью согласилась встретиться с Астрид сегодня вечером.

Как только закончился суд, на котором, как уже было сказано, вина Эммы подтвердилась и Зейлеры вернулись домой, Астрид предупредила о своём уходе мать и бабушек, и отправилась на встречу. Осенняя погода оставляла желать лучшего: снег на дорогах уже не таял. Небо было затянуто мрачными тучами,

ели и сосны, синхронно качающиеся под мелодичную и тоскливую песню северного ветра, нависали над головами прохожих, словно великаны-телохранители. Северолесье, соединяющее Северный А-Ваен с Южным, приглушённо и сурово шумело вдалеке, виднеясь отсюда остроконечным чёрным пятном. В домах и на дорогах горел свет. Было видно, как люди включают телевизоры, готовят еду, пьют какао, закутываются в свои клетчатые пледы и берут в руки книги. От такой погоды хотелось в тепло, да и на улице людей было невероятно мало. Машин было больше, чем людей.

Многие сейчас находились и в уютных кофейнях Северного А-Ваена, которых здесь было очень много. В одну из таких кофеен направлялась сейчас Астрид.

В помещении приглушённо играла какая-то современная музыка, витал запах сладких сиропов для кофе и чая. Приветливые официанты в ярко-оранжевых одеяниях сновали туда-сюда, словно маленькие трудолюбивые муравьи, а на потолке висели, перетянутые с одной стороны помещения на другую, маленькие лампочки в виде тыковок, а также жёлтые и фиолетовые круглые фонари, похожие на светящиеся бусинки.

Даша Серова сидела за вторым от входа столиком, украшенным ярко-красной скатертью в клетку. Длинные, до поясницы, иссиня-чёрные волосы девушки струились из-под вязанного красно-жёлто-оранжевого берета; голубые глаза отражали свет многочисленных ярких ламп, которыми была украшена вся кофейня к предстоящему Хэллоуину, а улыбка появилась на лице, как только девушка увидела Астрид. Она сразу же оторвалась от своего какао с маршмэллоу, встала из-за стола и позволила подруге утонуть в своих объятиях из безразмерного жёлтого вязанного свитера с большим горлышком и до безумия длинными рукавами.

– Ну что у тебя там стряслось? – выпуская Астрид из объятий, поинтересовалась Даша Серова, поражённая той серьёзностью и озадаченностью, с которой подруга бесцеремонно влетела в кофейню.

– Даша! – воскликнула Астрид. – Я не понимаю, что происходит! Мне кажется, моя голова сейчас взорвётся! – пожаловалась девушка.

– Да не беспокойся ты так! – Серова положила руку на плечо подруге.

– Ох, нет, повод беспокоиться есть! – обречённо возразила Астрид.

– О чём ты, рассказывай скорее! – нетерпеливо произнесла подруга.

– Ваш зелёный чай с кленовым сиропом! – словно соткавшаяся из ярких лампочек, запахов сиропов и музыки официантка, приветливо поставила на стол подруг две маленькие чашечки из которых шёл приятно пахнущий, согревающий пар. – Приятного вечера! – девушка улыбнулась и тут же убежала по своим делам.

Астрид тоже улыбнулась Даше в знак признательности и продолжила.

– У меня умер дедушка, – с досадой произнесла Астрид. И по её спине прошёл тот самый неприятный и грустный холод, несущий опустошение. – Его отравила наша прислуга, – шёпотом сказала она.

– Какой кошмар, прости меня, забудь обо всём, что я говорила тебе минуту назад! Я беру свои слова обратно! – эмоциональная Серова засуетилась, испуганно приставила ладонь ко рту, а второй сжала руку подруги.

– Но дело вот в чём, Даш, – продолжала, смотря в глаза подруге Астрид. – Мой дед всю жизнь носил на своём пальце рубиновый перстень, что был сделан в единственном экземпляре очень-очень давно. Другого такого больше нет! Точно! Он был похоронен с этим кольцом…

Серова кивала головой, в знак того, что осознаёт причинно– следственные связи, озвученные подругой.

– А ночью, вчера, после прощальной церемонии, я вдруг увидела кольцо лежащим на тумбе в комнате, где ночевали брат моей бабушки и его сын! (Они приехали недавно погостить.) Понимаешь, я не могла ошибаться! – воскликнула Астрид и на её глазах выступили слёзы. – Я не знаю, что и думать… может, мне показалось… – её голос стал тихим. А может, может эти люди заодно с нашей прислугой, если это вообще сделала она? А может, о боже, может всё это подстроено? Но если так, то зачем?! – Астрид стала нервно выкрикивать слова. Слёзы то увеличивали громкость её голоса, то наоборот уменьшали, а то и вовсе забирали его. – Понимаешь, Даш, я смотрю на домашних, а они будто не видят, насколько брат моей бабушки – Корней Мстиславович и его сын – Никита, скрытные и странные! – плакала девушка. – Может, конечно, я не права, но я чувствую, чувствую, что с их приездом в наш дом всё изменилось!

– Слушай, – Даша выслушала подругу, взяла её холодные ладони в свои руки и посмотрела прямо в заплаканные глаза. – Если ты видела кольцо дома, это совсем не значит, что это ТО кольцо, что принадлежало твоему дедушке. Это не значит, что нет других колец с рубином! Как ты его увидела?

– Через окно, – шмыгнула носом с надеждой Астрид.

– Шутишь… ну конечно это было не оно! – вдруг, с души Серовой упал камень, и она улыбнулась. Девушка стремилась теперь заверить подругу в том, что её слова не имеют весомости, а догадки совершенно беспочвенны. – Если твоего дедушку отравила ваша прислуга, её обязательно посадят в тюрьму, я уверена, она получит по заслугам! – девушка легонько ударила по столу кулаком. – Но кольцо… знаешь, подруга, я думаю, твоя

психика отказывается воспринимать смерть дедушки, вот и рисует тебе такие картины для того чтобы как-то смягчить и чем– то объяснить чувство горя и утраты. Это нормально.

– Ты серьёзно? – Астрид не ожидала, что подруга ей не поверит. – Я своими глазами видела дедушкино кольцо в комнате этих людей! – повысила голос девушка, от накатывающейся злости выделяя каждое слово. – Ты отказываешься мне верить?

– Нет-нет, ты что! – испугалась Даша, судорожно поправляя свои волосы.

– Тогда почему ты обесцениваешь каждое моё слово? – взмолилась Астрид. – Я ведь рассчитывала на твою поддержку!

– всплеснула руками девушка.

– Я бы… я бы стала делать выводы, будь у меня больше фактов, – запинаясь, размышляла Даша. – Ты потом видела это кольцо ещё?

– Нет, – пожала плечами внучка графа Зейлера. – Корней Мстиславович и Никита уехали сегодня утром. Собрали вещи и уехали! Поспешно как-то, мне кажется. И это странно! Это кольцо им для чего-то нужно. И мне нехорошо от этой догадки!

– напрягаясь, прошептала Астрид. – Но сегодня был суд…

– И?

– Он постановил, что вина есть лишь у Эммы. Всё именно так, но я не верю, понимаешь! Не верю, а домашние будто успокоились! – недоумевала Астрид. – Я ума не приложу, как соотносится Эмма, мой дедушка и это кольцо! – раздражалась девушка. – Мы все не видим чего-то очевидного!

– Хм… – задумалась Серова. – Если это, каким-то чудом то самое кольцо, которое носил твой дедушка, то, вероятнее всего, они уехали из-за кольца, да. Может, они хотели продать его? – предположила девушка в ярком берете.

– Не думаю. Корней Мстиславович занимает высокую должность в мэрии Южного А-Ваена. Они не бедствуют. У Никиты свой бизнес… им не нужны лишние деньги… но зачем то– гда кольцо?.. – озабоченно проговорила Астрид. – Я не знаю, какую роль оно здесь играет, но я не могу перестать связывать факт их уезда с этим украшением! И знаешь… – Астрид пере– шла на шёпот. – Я не откажусь от своих слов: Эмма – не убийца. – Ты всё-таки сомневаешься? – переспросила Серова. —

Расследование ведь уже провели.

– Конечно я сомневаюсь! В завещании дедушки стоит только её имя! Мне в это совсем не верится, он бы указал в завещании родственников! Это чистой воды подстава! – Астрид ударила кулаком по столу, и кружки с чаем чуть было не подпрыгнули. Пара людей, сидящая за соседним столиком недоверчиво оглянулись на стол, за которым сидели девочки.

– А что говорят следователи по поводу этого завещания?

Почему там лишь она?

– Что дедушка и Эмма были любовниками. Даша открыла рот и забыла закрыть его.

– Фу! На что только не идут люди ради денег… – скривилась Серова.

– Да каких денег! – всплеснула руками Астрид. – Эмма получала прекрасную зарплату, я никогда не видела их вместе с дедушкой!

– Но ты ведь не знаешь, что там на самом деле было. Ты ведь не следила за ними! – сказала Даша.

– Не следила… – согласилась Астрид. – Но я всё же ничего не понимаю. Кольцо… завещание… отравление… Эмма, брат бабушки и его сын… Мы должны разузнать хоть что-то о Корнее и Никите! С них ведь всё это началось! – Астрид даже пугала подругу своей импульсивностью, серьёзностью и решимостью. – Я никогда, слышишь, никогда не откажусь от того, что это престранные личности!

– Ну… хорошо! – подвела итог Даша. – Раз уж ты так сильно хочешь начать своё независимое расследование, то я буду участвовать в нём с тобой! Уж слишком много нитей и все будто бы разношёрстные. В одиночку такой клубок не расплетёшь!

– она пожала плечами и улыбнулась.

– Да! И без шуток! У меня такое чувство, что за спинами моей семьи плетутся какие-то интриги, а мы и знать об этом не знаем! – возмутилась Астрид.

– И тот, кто их плетёт, делает это с огромным мастерством!

– констатировала факт Серова. – Он не хочет, чтобы ты об этом узнала! – она свела брови. – Но мы найдём способ и всё непременно разузнаем! – девушка хитро прищурила глаза. На фоне своей яркой одежды она была похожа на маленькую лису и улыбалась. Улыбалась несмотря на то, что совершенно не знала, с чего начать помогать подруге, и не знала, удастся ли им вообще что-то найти и до чего-то докопаться. Серова смотрела на решительную Астрид, не зная, какой совет ей дать, на какую дорогу натолкнуть. Однако несмотря на отсутствие плана действий, девушки оставались подругами, готовыми ради друг друга на многое.

– Спасибо, Даш, – добродушно улыбнулась Астрид, шмыгнув носом. Она чувствовала, что сейчас их только двое. Но если постараться, это маленькое и шаткое строение из двух кирпичиков вырастет в большой и красивый дом. Нужно время.

– Пока не за что! А теперь, детектив Астрид Лето, допивай свой чай и вытирай слёзы. Подумаем, что можно сделать.

Глава XXIII РИСТАЛЬ УНГОЛЬД

Улицы прекрасного Южного А-Ваена, купающегося в объятиях осеннего вечера, мерцали в свете многочисленных огней. Работники ресторанов и кофеен украшали свои заведения к грядущему Хэллоуину, многие люди вешали причудливые гирлянды и пугающие наклейки на окна. Возле клубов и баров висели яркие и манящие вывески, стояли джек-фонари, вырезанные из тыкв. Погода позволяла сегодня долго гулять, ветер стих и людей на улицах было очень много.

Никита и Корней Мстиславович направлялись ко входу в кинотеатр «Синий Луч», который по-прежнему был окутан светом фонарей, напоминая при этом причудливый свадебный торт, покрытый нежно-голубым кремом. Людей здесь всегда было много – внутри и снаружи. К тому же, сейчас возле здания расположилось масса палаток ярмарки, в которых продавались различные вещи: начиная с детских светящихся игрушек, поделок из бересты и глины, заканчивая мёдом на любой вкус и сорт. Разумеется, людей из-за приехавшей ярмарки сейчас здесь было больше, чем обычно. Видя всякий раз огромные толпы народу, Никита ловил себя на вопросе: «почему Братство не найдёт для своих встреч место поукромнее, побезлюднее?», однако он отдалённо понимал, почему клуб собирается именно здесь. Есть очень хорошая фраза для обоснования этого факта: если хочешь что-то спрятать, положи это на самое видное место.

Перед глазами уже не только Никиты, но и Корнея Мстиславовича Чернова горел ярчайший соблазн скорее оповестить Братство о том, что Ниферио-Ритио наконец-то найдено! Зная, что встреча с его членами намечена на сегодняшний вечер, граф с сыном быстро спустились по лестнице вниз, и, преодолев коридор, вошли в тёмный клубный зал. Там уже находились все

члены Братства. Как только Черновы ступили на порог зала, послышалось мелодичное пение прозрачной, как фата, Шамирам.

– Доброго вам вечера! – она была бела, как светящаяся лунным холодом пыльная моль на фоне тьмы зала. Скрип колёс её коляски был словно аккомпанементом к песне голоса. Её окутывала, как и всегда мертвенная ледяная аура, что обычно не свойственна простым людям.

– Поприветствуйте победителей! – лихорадочно проорал Никита, широко расставив обе руки. Он уже предвкушал, как высок станет голос Шамирам, когда он передаст ей долгожданный артефакт. Чернов принялся расстёгивать чемодан, на самое дно которого было упрятано священное кольцо.

– О, я вижу, вы в приподнятом настроении, – Шамирам улыбнулась и стала медленно сводить тонкие брови, опуская их всё ниже к пустым глазам.

– Да, – произнёс Корней Мстиславович. – Мы нашли его. По столу, за которым расположились остальные члены

Братства, пробежался вкрадчивый шёпот. Все мигом перевели ошарашенные взгляды на приехавших только что Черновых.

– Бред! – выкрикнул граф Морис Петрович Гордиенко. – Этого не может быть! – и он ещё сильнее вздёрнул свой птичий нос, поправив пёстрый салатово-сиреневый галстук.

– Вы так уверены? – на лице серьёзной и сдержанной графини Ирины Николаевны Барановой не дрогнула ни одна жилка. Она всего лишь приподняла одну бровь.

– Да покажите же вы уже, что привезли! – не выдержала графиня Лилия Львовна Пурис, всплеснув руками.

– Я прошу вас, тише! – прошептала Шамирам, сделав жест рукой и сосредоточив всё внимание на действиях суетно роющегося в чемодане Никиты. – Не портите мальчику вечер, позвольте ему самому рассказать вам обо всём!

«Не портите мальчику вечер!» – передразнила графиня Пурис, обращаясь к Рогволоду Геннадьевичу Бьёрку. – Как же она трясётся над своим Никитой! – брезгливо буркнула худая Лилия Львовна.

Тот нервно кивнул женщине в знак согласия:

– Ведёт себя, как несостоявшаяся мать. Нашла сыночка, – поморщившись, произнёс беловолосый и длинный мужчина.

Граф Чернов сделал пару шагов назад, но глаз с сына не спускал. Он знал, что Шамирам боготворит Никиту и ему это льстило. Однако льстило не потому что он был искренне рад за Никиту. Льстило, потому что он был ЕГО сыном, а значит, принадлежал ЕМУ. Поэтому, если Шамирам хочет услышать сладкую новость от Никиты – пускай так и будет, однако не всё внимание, считал граф, в итоге достанется лишь мальчишке.

– Мы нашли его, Шамирам! Ниферио-Ритио теперь у нас в руках! – Никита извлёк из чемодана шкатулку, в которую вчера упрятал найденное в могиле графа Зейлера кольцо с рубином.

– Что это? ЧТО ЭТО? Покажи его нам, Никита! Покажи скорее! – взвизгнула белая женщина, чуть было, не подпрыгнув в своей коляске.

– Вот! – Чернов-младший обратил шкатулку видным местом к сидящим за столом членам клуба и открыл её перед всеми. – Настал момент истины! – в воздухе зависла тишина.

– …Ты издеваешься? – каким-то недопонимающим тоном спросила Лилия Львовна. – Там ведь ничего нет! – она с готовностью закатила глаза и сразу же отвернулась.

– Как нет?! – Никита, готовый уже праздновать победу, в ужасе заглянул в шкатулку. Корней Мстиславович подлетел к сыну, словно ошпаренный.

– Где кольцо?! – рявкнул граф Чернов, испепеляя сына взглядом.

– Я не знаю! – засуетившись, вскрикнул Никита, чувствуя, как на него уставился, словно голодный и озлобленный волк, отец.

– Так это было кольцо? – прошипел длинный Бьёрк. – Что это было за кольцо, если оно вообще было?

– Кольца просто не было, – согласилась графиня Пурис и снова закатила свои тёмные глаза, взмахнув густо накрашенными тушью ресницами.

– Как ты надоел, Никита, – вздохнул Морис Петрович и покачал головой, зло на него смотря. – Скажи лучше прямо – кольца не было?

– Нет, кольцо было! – оправдывался Никита. На его лице выступили маленькие капли пота.

– Кольцо было, – подтвердил граф Чернов. – Оно принадлежало мужу моей сестры – графу Дориану Зейлеру, – добавил Корней Мстиславович, с дикой досадой за вновь осрамившего его и себя сына.

– Зейлеру? Ого! Так он ещё и твой родственник! Как я могла забыть! – произнесла Лилия Львовна с насмешкой.

– Родственник, – холодно кивнул граф Чернов. – но лишь на словах.

– И этого человека больше нет, верно? – спросила белоглазая Шамирам своим ангельским голосом и поднесла пальцы ко рту, задумавшись.

– Да, он умер, – глухо отозвался Никита. – вчера, – добавил

он.

– Но если вы хотите сказать, что вам каким-то чудом удалось украсть фамильную драгоценность – тогда чего вы удив– ляетесь её пропаже из чемодана? – усмехнулся граф Гордиенко. – Наверняка, кто-то очень пронырливый проследил за вами и уличил момент, в который кольцо можно было достать из вашей сумки и вернуть на место в шкатулку, или где оно там лежало?

– Зейлер был похоронен прямо с кольцом, – изрёк Никита.

– Нам пришлось копать могилу для того чтобы достать его! – канючил он, с чувством глубокой утраты. – Браслет вскипал у меня на руке! Это точно было оно! – с пеной у рта трещал Чернов-младший, стараясь убедить всех в том, что Ниферио-Ритио уже найдено и он уже держал его в руках, – В доме Зейлеров я начал ощущать приливы тепла к руке! А на кладбище, когда я находился рядом с гробом, я думал, что моя рука просто сгорит заживо! – эмоционально бросал Никита.

– И тогда он решил, что Ниферио-Ритио – именно это кольцо! Ночью мы поехали возвращать нашу вещь нам, – продолжил Корней Мстиславович. – Невозможно, чтобы кто-то следил за нами в это время.

– Это и вправду маловероятно, – Лилия Львовна поменялась в лице и сменила тон голоса с авторитетного на понурый. Она начала верить им. – А ещё, очень странно, что кольцо каким-то ироничным образом оказалось в доме, где раньше жила истребительница магов и колдунов, – она нервно передёрнулась.

– Но может быть, и сейчас кто-то из них продолжает её дело, чувствует энергию кольца и хочет его уничтожить?

– Не думаю, – покачала головой Шамирам, пытаясь успокоить графиню Пурис. – Этим занимались «Черные Рыбы» во главе с матерью того самого Зейлера, но никак никто другой. Вряд ли современным Зейлерам нужно кольцо. Они далеки от оккультизма. А о Братстве могли знать лишь понаслышке – в одно ухо влетело, а из другого вылетело.

– Я подозреваю младшую девчонку Зейлеров! – проскрежетал, вдруг Никита. – Уж очень она пронырлива! Видела бы ты, как она подозрительно пялилась на меня, когда мы сидели за столом! – пожаловался он.

– Не спеши делать выводы, дорогой, – усмирила его пыл белая женщина с тонкой шеей, положив ледяную и тонкую ладонь Никите на плечо. – Для этого нужно проверить её намерения, чем ты займёшься позже. Ведь столько лет, получается, кольцо находилось на руке Дориана Зейлера, или, по крайней мере, в этом доме. Под какой такой защитой могло быть украшение, являющееся Ниферио-Ритио, что даже ты, с теми способностями, что даровал тебе Ристаль Унгольд не мог отыскать его? – спросила Шамирам.

– Под защитой? Думаешь, я не смог бы справиться с этой защитой? Просто тогда у Ристаля не было так много сил, да и я последний раз был в Зейлеровском доме, когда ещё не украл из музея браслет, и… – Никита стал штамповать оправдания, словно бешеный принтер, и вдруг поймал себя на мысли, что пора перестать тарахтеть и узнать больше о том таинственном созда– нии, которое выбрало его своим доверенным лицом. Остальные разом уставились странным и беспокойным взглядом на Шами– рам.

– Да, – отозвалась мессия. – Как ты можешь помнить, Ристаль Унгольд, чтобы вновь вернуться в этот мир после смерти, отдал в залог память, тело и дух. И сто пятьдесят с лишним лет он, в образе маленького рубинового сгустка энергии блуждает, не в силах вспомнить то, что сделал сам, тщетно кидается на любые понравившиеся ему предметы, оставляя там толику своей энергии – эти предметы мы и путаем с Ниферио-Ритио. Ристаль «опечатывает» эти предметы. В них хоть и не такая сильная его энергия, но она всё же есть, и привлекает и нас, и Ристаля. Однако ты знаешь, что чем больше нами проведено ритуалов для обнаружения того, Ниферио-Ритио это или нет, тем меньше сил у нас остаётся. Полнолуния для нас губительны! – на высоких голосовых нотах говорила Шамирам, явно боясь сказать что-то лишнее. Это немного пугало Никиту.

– Ну и что? – прокричал, нервно, Никита. – Сколько ещё предметов я должен буду притаранить сюда? Что за бред! Ристаль уже должен окрепнуть и помочь мне найти настоящее Ни– ферио-Ритио!

– Это не бред, а крик о помощи, – в диалог вклинилась, поражённая халатностью и самолюбием Никиты, Ирина Баранова. – Ристаль даже не может выйти с нами на контакт! А ты просишь, чтобы он вот так сразу взял и показал тебе Ниферио-Ритио! – усмехнулась она. – Наивно.

– Я никогда не задавал вопроса, как выглядел Ристаль… – задумался, присмирев немного, Никита. —…когда был живым. – добавил, подумав, он.

– Ристаль был очень интуитивно и расплывчато описан в проштудированных прошлыми поколениями Братства справочниках, что были написаны теми, кто был в клубе ещё раньше, до зверств «Чёрных Рыб», – произнёс Рогволод Геннадьевич.

– Мы знали Ристаля только по этим заметкам прошлых членов Братства, разумеется, информации у нас мало. «Чёрные Рыбы» уничтожили наше древнее достояние, однако кое-что у нас, всё же, осталось, – сказала графиня Пурис.

– Это был широкоплечий, крепкого телосложения мужчина, правый глаз которого был бордово-карим, а левый красным, словно фонарь светофора! Его лицо было бледным, с огромным шрамом на левой его половине, а волосы ярко-красными, словно языки пламени. Голос его звучал, как гром и он был наделён способностью летать, – описывала, не скрывая ликования Шамирам.

Когда Никита услышал, что у Ристаля были красные волосы, его обдала волна жара, ведь он тоже, связавшись с клубом, внезапно захотел покрасить свои волосы в тот же цвет. Такое совпадение показалось ему странным и зародило в нём будто сызнова взошедшие зёрна приятного превосходства и уникальности. Но больше приятного и притягательного возбуждения пронеслось по телу Чернова-младшего, когда он услышал, что

левый глаз мага был похож на красный фонарь. Такая устрашающая внешность пришлась парню по вкусу, и он даже стал ассоциировать себя с Ристалем.

– Ты сказала у вас что-то осталось! Что? – спросил возбуждённый Никита у Лилии Львовны.

– Сейчас найду! – кивнула графиня Пурис и, встав из-за стола принялась рыться в одном из набитых оккультными книгами шкафу.