Текст книги "Нечисть по найму"

Я молча проглотила оскорбление. Просто прикрыла глаза, пряча под ресницами всполох звериного бешенства. Эльфийка – невеста Гвория, значит, мне надо быть с ней особенно вежливой. Даже подумать страшно, что будет со мной, если я невольно оскорблю Дорию. Вряд ли начальник городского департамента охраны порядка тогда вспомнит про свое обещание предоставить мне шанс на жизнь.

Отчаявшись дождаться ответа, девушка с разочарованным видом опустилась прямо на землю, не удержавшись при этом от огорченного вздоха. Видать, к удобной жизни и роскоши привыкла. С золота есть, на бархате сидеть. Интересно, что тогда эльфийка здесь забыла? Неужто так по жениху соскучилась, что невтерпеж его возвращения было дожидаться в зачарованных лесах восточной стороны? Странно только, что сам Гворий не очень-то блистал радостью при виде суженой. Напротив, отделался формальным церемониальным поцелуем в щечку и сразу же скрылся в неизвестном направлении, отговорившись тем, что его ждут неотложные дела. Это совсем не похоже на поведение влюбленного мужчины.

– Мне скучно, – наконец устав ждать, кто из нас первой прервет затянувшуюся паузу, призналась эльфийка. И тут же замолчала, бросив на меня косой выжидательный взгляд.

Интересно, а я-то как должна на подобное признание реагировать? Вскочить на ноги и показать пару-тройку акробатических номеров? Или ограничиться простеньким фокусом на потеху публике в ее лице? Нет уж, спасибо, бесплатным развлечением быть не намерена.

– Время позднее, – многозначительно заметила я, кивком указав на безмятежно спящего чуть поодаль храмовника.

Правильно, а чего им опасаться? Упились вином и теперь дрыхнут без задних ног. Только их седовласый предводитель бодрствовал, оберегая лагерь и своих ребят от жуткой нечисти в моем лице. Говоря проще – вытащил меч и сел по другую сторону костра, наблюдая за каждым моим движением с нехорошим воодушевлением мясника-садиста перед началом рабочего дня. Первое время я то и дело ощущала легкую боль в кончиках пальцев – когда храмовник пытался без спроса залезть в мои думы. И тут же принималась усердно воображать его голым в самых развратных позах, которые только могла выдумать. Горе-телепат после каждого такого мысленного представления багровел от с трудом сдерживаемого гнева, крепче стискивал рукоять меча, но героическим усилием воли оставался на месте. Хватило всего нескольких подобных воображаемых спектаклей, чтобы мужчина отказался от попыток вызнать мои планы. Или просто не надо было в последний раз представлять его в объятиях старого морщинистого сластолюбца-упыря, который с возбужденным придыханием шептал: «Возьми меня, возьми меня сейчас же, мой ласковый шалунишка!»? Тогда мне на мгновение показалось, что несчастного служителя бога хватит удар – так сильно он сначала покраснел, захрипев и хватаясь рукой за горло, а потом моментально побледнел. По всей вероятности, сегодня ночью я нажила смертельного врага в его лице. Конечно, это было глупо и очень опасно, но отказать себе в маленьком удовольствии я просто не сумела. Слишком много меня унижали за последние сутки, чтобы можно было по доброй воле упустить шанс хоть как-то отомстить.

Так или иначе, но после столь волнующей сцены, разыгранной в моем буйном воображении, храмовник больше не делал попыток просканировать меня. Сидел напротив и мрачно бурчал что-то себе под нос, видимо, перечисляя все те пытки, которым он меня подвергнет в скором будущем. Сначала меня это несколько нервировало и раздражало, но достаточно быстро я привыкла к его монотонному бормотанию и стала воспринимать храмовника как обычную деталь пейзажа.

– Время позднее, – повторила я, – а завтра предстоит тяжелый день.

– Я не хочу спать! – отмахнулась от моего намека девушка. – Все равно не смогу сомкнуть глаз, пока не поговорю с Гворием. Какая наглость с его стороны – я преодолела такое расстояние, чтобы увидеть его, едва не загнала любимую кобылу насмерть, а он… – Голос Дории задрожал от негодования, и эльфийка, порывисто всхлипнув, стыдливо отвернулась, пряча влажный блеск своих глаз.

Я едва не похлопала ее по плечу в попытке утешить, но в последний момент решила этого не делать, заметив краем глаза, как насторожился служитель бога. Еще сочтет за неслыханное оскорбление – как же, нечисть осмелилась прикоснуться к дочери лесного народа. Пожалуй, в наказание храмовник мне с удовольствием руку по плечо отрубит, чтобы в следующий раз неповадно так поступать было.

– Мужчинам свойственны странные поступки, – выдавила я из себя глубокомысленную фразу и тоскливо посмотрела на такое родное дерево, под которым было заранее приготовлено одеяло для ночлега.

Вот влипла! Кажись, сейчас Дория мне будет несколько часов мозги полоскать тем, какая она хорошая и как Гворий ее не ценит. А я даже вникать в их отношения не хочу. Всю аж передергивает почему-то, если представлю, что они в моем присутствии обниматься да целоваться начнут. Вон давеча, когда Гворий робко в щеку невесты носом ткнулся, даже отвернулась. Сама никак не пойму: и чего меня эта сцена так задела? Наверное, особенности воспитания сказываются. Матушка мне всегда говорила, что негоже свою любовь на всеобщее обозрение выставлять. Самые сладкие ласки все равно один на один должны происходить, но никак не в присутствии десятка пьяных храмовников, которые чуть ли не слюни от умиления пускали.

– Я не нуждаюсь в твоем утешении! – фыркнула Дория, но осталась сидеть на прежнем месте, наблюдая, как умирает пламя костра. Еще немного – и останутся только тлеющие красные угли, словно в темноте подмигивают глаза неведомого дикого зверя.

– И не думала даже тебя успокаивать, – хмыкнула я, натянула ботинки и встала. – Пойду тогда. Уж больно денек тяжелый выдался.

– Я не отпускала тебя! – на редкость противно взвизгнула девица, мигом уничтожив первые робкие ростки моего доброго отношения к ней.

Секунду я боролась с настойчивым желанием грязно выругаться и указать эльфийке наикратчайший путь в ее лес. Но потом здраво рассудила, что два смертельных врага в один вечер – слишком много для меня, и с неохотой вернулась на прежнее место.

– Что-то еще? – спросила я, постаравшись, чтобы это прозвучало как можно более спокойно.

– Мне рассказали, что ты метаморф, – отозвалась Дория и неожиданно фыркнула. – Какая твоя вторая ипостась? Полагаю, собака?

– Кошка.

Храмовник впервые за долгое время перестал бурчать себе под нос и с непонятным удивлением уставился на меня, словно впервые увидев.

– Рыжая и наглая? – не унималась противная девчонка.

– Серая, – с достоинством возразила я.

Эльфийка замолчала, явно не зная, что бы еще у меня спросить. Неожиданно ей на помощь пришел храмовник, который подался вперед, не в силах скрыть интереса.

– Шерьян видел тебя в другом облике? – хрипло спросил он, даже позабыв вложить в голос достаточную долю презрения.

«Не твое дело!» – едва не брякнула я, но благоразумно прикусила язык. Конечно, видел. Что за глупые вопросы? Как бы иначе мы познакомились?

– Ну! – поторопил меня служитель бога.

Я уже открыла рот, чтобы ответить на его вопрос, но меня прервали. Невидимый поводок вокруг талии вдруг чуть заметно напрягся и дернулся, словно предупреждая о чем-то.

– Нет, – солгала я, честно глядя храмовнику в глаза. – Не видел.

Он не сумел сдержать радостного вздоха, когда услышал это. С явным облегчением повел плечами, словно скинув с них невидимый груз, и вновь полностью погрузился в свои раздумья. А я недоуменно нахмурилась. Какие-то загадочные дела вокруг меня творятся. Кому какая разница, в кого я превращаюсь? Да хоть в мышь серо-буро-малиновую. И почему если Гворий где-то неподалеку, раз слышит наш разговор, то не торопится выйти и утешить свою невесту?

– Если присутствующих больше ничего не интересует, то я с вашего позволения удалюсь, – витиевато выразилась я, почувствовав, что еще немного, и голова у меня просто лопнет от вопросов без ответов.

– Ладно, иди, – недовольно процедила девушка и небрежным жестом поправила прядь светлых волос, выбившуюся из тугой косы. Было понятно, что она бы с удовольствием выпытала у меня все особенности поведения Гвория, но просто стеснялась присутствия храмовника.

– Спокойной ночи. – Я выдавила из себя подобие блеклой улыбки.

Ответить мне, понятное дело, никто не удосужился. Я пожала плечами и удалилась на заранее обустроенное место для ночлега, где тотчас же залезла под теплое одеяло, скинув только обувь, и глубоко задумалась. Говоря совсем откровенно – попыталась задуматься, поскольку моментально провалилась в сон. Слишком долгим и тяжелым выдался прошедший день, чтобы еще остались силы на какие-нибудь мысли.

Но по иронии судьбы выспаться в эту ночь мне явно было не суждено. Поскольку едва я погрузилась в приятную дрему, как надоевший сильнее беззубого слюнявого упыря поводок ощутимо обвил меня за талию.

– Что такое? – сонно прошептала я, не сразу поняв, что происходит.

Прислушалась, не открывая глаз. В лагере царили мертвая тишина и спокойствие, поэтому я широко зевнула, перевернулась на другой бок и вновь постаралась задремать. Мало ли что может почудиться спросонья – вдруг сучковатый корень какой во сне задела, вот и показалось, будто меня кто-то намеренно разбудил.

Едва я так подумала, как поводок во второй раз со всей силы дернулся, показывая, что его хозяин и не думал шутить. Я приглушенно выдохнула и наконец-то соизволила открыть один глаз и оглядеться. Вокруг было тихо и темно. Утренняя заря даже не думала золотить восточный край небес. Костер окончательно догорел, и только крупные угольки поблескивали кровавым отблеском через толстый слой пепла. Замолкли и цикады, вечные спутники летних ночей. На мгновение показалось, будто лагерь вымер. Мало ли, вдруг за время моего недолгого сна на нас напало жуткое чудовище, которое безжалостно покромсало остальных на маленькие кусочки, оставив меня на сладкое. Я испуганно сжалась под одеялом. Впервые пожалела, что никого нет рядом. Храмовники предпочли выбрать место для ночлега подальше от меня. Как же теперь проверишь, остался ли кто-нибудь в живых или опасность лишь плод моей больной фантазии?

Как назло нестерпимо захотелось в кустики. Так сильно, будто выпила перед сном целую бочку воды. Я сначала вцепилась зубами в краешек одеяла, решив перетерпеть, но буквально через минуту поняла, что эдак рискую совершенно неприличным образом опозориться перед всеми. Пришлось вставать, в полной темноте искать свои ботинки и топать в ближайшие заросли высокой травы, вздрагивая при каждом шорохе. Почему-то совершенно забыв при этом, что могу обратиться в кошку и воспользоваться всеми преимуществами зверя, как то: умение видеть в темноте и чувствовать приближение опасности. Вообще сама мысль, что я умею пользоваться магией, даже не пришла мне в голову.

В кустах было еще более темно и страшно, чем на открытом месте. Здесь что-то зловеще шуршало и сдавленно всхрапывало. И мрак, казалось, мягко касался вспотевшей от ужаса кожи, словно пробуя ее на вкус.

Естественно, я постаралась завершить все свои дела как можно быстрее. После чего вылетела из зарослей пачкульника с максимальной скоростью, завязывая на ходу штаны. И тут же чуть не заорала в полный голос от страха, когда нечто крепко обхватило меня, останавливая.

– Тихо! – приказал кто-то, весьма невежливо закрывая мне рот ладонью.

Я подавила инстинктивное желание укусить неведомого наглеца, уловив знакомые повелительные интонации в его голосе.

– Да я это, Шерьян! – раздраженно подтвердил он мои предположения, после чего больно схватил меня за руку и потащил в кусты. – Бежим!

Я малодушно заскулила, не в силах сопротивляться, и засеменила за мужчиной, едва успевая уворачиваться от колючих сучков.

Не знаю, сколько длилась эта гонка в кромешной тьме. Несколько раз я все же не успевала среагировать, и очередная упругая ветка хлестко била по щеке. По моему скромному впечатлению, когда мы наконец-то выбрались на открытое место, все мое лицо представляло одну сплошную кровоточащую ссадину.

– Отстань от меня! – прошипела я, ощутив, что вновь могу распоряжаться своим телом.

Шерьян послушно выпустил мою руку, позволив мне в изнеможении опуститься на землю.

Первым делом я принялась осторожно ощупывать лицо, которое горело от многочисленных болезненных ударов веток. Вроде бы ничего серьезного, но пара ссадин и синяков все же досталась на мою долю.

– Извини, – коротко бросил храмовник, уловив мое мысленное возмущение. – Как оказалось, ты весьма недогадливая нечисть. Могла бы и сама сбежать, избавив меня тем самым от ненужных хлопот. Хорошо хоть додумалась ночью в кусты прогуляться, а то не знаю, что делать бы пришлось.

– Чего?! – задохнулась я от негодования. – Да я… Да из-за тебя… Да меня чуть не убили!

– Не преувеличивай! – строго одернул меня Шерьян, настороженно прислушиваясь к ночной тишине. – Кто бы тебя убил? Гворий? Да у него самого половина родственников весьма сомнительного происхождения. А остальные преследователи и вздохнуть без его одобрения не смеют.

– А поводок? – не унималась я. – Меня из-за тебя посадили на цепь! Какой позор – метаморфа, словно самого поганого пса, на цепь посадили! Как я могла сбежать? Я пыталась…

– Я видел, – с усмешкой оборвал меня храмовник. – Это было весьма жалкое зрелище. Не думал, что нечисть может быть настолько глупой и беспомощной. Странное дело, когда мы только познакомились, мне казалось, что ты более умелая в колдовстве.

– Посмотрела бы я на тебя против Гвория! – не выдержав, гневно фыркнула я. – Сам виноват. Бросил меня на растерзание храмовникам. Сам-то небось с сынком благоразумно сбежал.

Шерьян неожиданно смутился и опустил голову. Потом глухо пробормотал:

– Я при всем своем желании не успевал тебя разбудить. Прости. Мы с Рикки сами едва ушли. Я надеялся, что Гворий не тронет тебя. Сам же из нечисти в некотором роде происходит.

– Что? – удивилась я.

Но ответа так и не получила. Поскольку воздух вокруг меня в следующий миг взорвался. Небо вдруг поменялось с землей местами, прежде чем я поняла, что лечу, словно перебравший винной ягоды дрозд. Полет окончился весьма неприятным образом – другими словами, его неожиданно прервал ствол кряжистого дерева, о которое мое многострадальное тело очень больно шмякнулось.

Сначала показалось, будто мне повезло – ничего вроде бы себе не сломала. Руки-ноги послушно двигались, но при всем моем желании отказывались повиноваться мысленным приказам ползти подальше отсюда. Я никогда не претендовала на роль героя, поэтому признаюсь сразу: первым порывом было сбежать. Но, к сожалению, все, что сейчас оказалось мне подвластно, – лежать на влажной от вечерней росы траве и безучастно наблюдать за спектаклем, который разворачивался в нескольких шагах от меня.

Зрелище завораживало. Яркие всполохи огромной магической силы четкими линиями расчерчивали пространство между двумя неподвижными мужчинами. Одним из них, я знала наверняка, был Шерьян. Предполагаю, вторым являлся Гворий. Надо признать – его план все же сработал, и полуэльф выследил храмовника. Видимо, из трусливой нечисти получился неплохой живец. Особенно когда ее насильно среди ночи будят и едва ли не пинками гонят в кусты.

– Сдавайся, – прошелестел начальник городского департамента охраны порядка. – Шерьян, мне жаль, но ты проиграл.

– Не думаю, – насмешливо отозвался мой работодатель, и я невольно зажмурилась, когда совсем рядом взорвался ослепительно-белый шар света чудовищных размеров. По коже пробежала волна жара от запретных заклинаний, которые творились в паре шагов от меня.

– Неплохая попытка. – Непонятно почему, но я обрадовалась, услышав спокойный голос Гвория. – Но все же я настаиваю…

Казалось, около меня рождалось новое солнце. В руках Гвория затрепетала нестерпимо-жгучая искорка пронзительно-синего пламени.

– Постой!

Я удивилась, уловив в голосе Шерьяна настоящий ужас. Храмовник, безуспешно пытаясь отвести взгляд от сферы в руках противника, почти простонал:

– Гворий, ты не знаешь, против чего сражаешься. Поверь, я действую только во благо.

– Это обычные оправдания преступников, когда они оказываются пойманными, – усмехнулся начальник городского департамента охраны порядка и резко взмахнул рукой, почти отправив искру голубого пламени вперед. Но в последний момент заколебался, перехватив умоляющий взгляд храмовника. На пальцах Гвория затанцевал лепесток магического огня, в любой момент готовый сорваться и ринуться на противника. Но почему-то Гворий не спешил воспользоваться этим заклинанием. – Говори! – сухо приказал он. – Почему я должен тебя пощадить?

– Потому что я пошел против своих, – выдохнул Шерьян. – Потому что я предал храм, когда узнал, что они намереваются сделать с моим сыном. Будто им мало того, что они сотворили со мной и с Индигердой… Ты же знаешь, в каких страшных муках упокоилась моя жена.

Гворий молчал. Я тихонечко вздохнула и слабо пошевелила пальцем, убеждаясь, что вновь могу повелевать своим телом. Затем с усилием перевернулась на живот и с болезненным стоном ощупала затылок, которому более всего досталось от столкновения с деревом. Голова отозвалась резкой, стреляющей болью в висках, но, слава всем богам, отваливаться не спешила.

– Поэтому мне и нужна была Тефна, – уловив сомнения Гвория, поспешил продолжить храмовник. – Она бы помогла открыть круг, и я бы встретился с Индигердой. И узнал бы, как мне спасти Рикки от участи куда более ужасной, чем смерть.

– Твой сын не человек, – глухо отозвался Гворий. – Почему ты сразу не убил его? Это было бы намного милосерднее, нежели приговорить его к такой жизни.

– Я хотел. – Мне пришлось напрячь весь свой слух, чтобы услышать признание Шерьяна. Он спрятал лицо в ладонях, отчего его голос прозвучал еще более сдавленно и хрипло: – Видит мой бог, я хотел так сделать. Сразу после того, как своим рождением он убил мою Герду, мою ненаглядную девочку. Но мне запретили. Сам отец-настоятель пришел в мою келью и убеждал, что Рикки послужит во славу храма бога-сына. Что таково веление неба – чтобы я своей болью и кровью жены искупил грехи земли. Что я избран стать отцом нового… нового величайшего героя, который восславит по всему королевству, а может, и по всему миру пришествие нового порядка. Разве я мог тогда предположить, что под ангельским личиком новорожденного скрывается столь злобное создание?!

– Я не верю тебе!

– Не верь сколько угодно, – с горечью усмехнулся Шерьян и устало опустился прямо на мокрую от росы землю. – Сначала я думал, что грех винить младенца в том, что он пришел в этот мир через смерть матери. Но с каждым прожитым днем мое недоверие к словам настоятеля росло. Рикки был, мягко говоря, очень необычным ребенком. Иногда он казался мне воплощением добра на земле. И я искренне радовался, наблюдая за тем, как мой мальчик играется с котенком, к примеру. Но стоило отвернуться, ослабить за ним контроль, как Рикки хватал несчастное животное за задние лапы и с безмятежной улыбкой разбивал ему голову об стену. Так было не раз и не два. Уговоры, наказания – ничего не помогало. Со временем приступы его бешенства становились все чаще. И неожиданно я понял, что сам начал бояться своего сына.

– Ты говорил с настоятелем об этом? – сухо поинтересовался Гворий.

– Конечно. Сначала он пытался высмеять меня, убедить, что все это лишь плод разыгравшегося воображения. Что на меня слишком сильно подействовала смерть Индигерды, поэтому я вижу в ребенке некое отродье бога-отступника. Но потом… – Речь Шерьяна на миг дрогнула и прервалась, но уже через миг он продолжил на редкость чужим и безжизненным голосом: – Рикки с детства отличался повышенным интересом к женщинам. Сперва я умилялся, думал, что ему просто не хватает материнской заботы и ласки, поэтому он выискивает малейшую возможность, чтобы обнять или поцеловать хотя бы ту же кормилицу. Но затем это стало настораживать. Я до последнего не хотел верить своим дурным предчувствиям, говорил себе, что Рикки слишком мал, чтобы подозревать его в подобном. Но однажды в соседней деревне пропала двенадцатилетняя девочка. Она пошла за святой водой к храмовому роднику, но потерялась где-то по дороге. Мы не стали говорить крестьянам, что на самом деле ребенка очень быстро обнаружили. Отец-настоятель строго-настрого запретил. Да и мало кто понял, что произошло на самом деле. Можно было подумать, что девочку растерзал дикий зверь громадной силы – настолько было обезображено тело несчастной. Но дикие звери никогда не раздевают и не насилуют своих жертв перед убийством. Именно тогда я осознал, что в моем сыне живет демон. Я даже не пытался в последний раз поговорить с настоятелем, осознав, что вновь выслушаю длинную бесполезную проповедь о благочестии и смирении. И ни слова правды о том, что же происходит в действительности. С меня хватило того, что девочку приказали похоронить за околицей храмового кладбища, словно оскверненную злыми силами. И даже ее родителей не поставили в известность. Наверное, они до сих пор надеются на чудо и ждут возвращения своей дочери. Мало ли – может, примкнула к бродячему цирку. Или ее похитил какой-нибудь богатый балбес. Это самое страшное – годами верить, что тот, кого ты любишь, жив, хотя его тело давным-давно сожрали могильные черви.

Только сейчас я поняла, что забывала дышать во время монолога Шерьяна. Тихонечко вдохнула полной грудью и постаралась незаметно для остальных утереть глаза. Уж больно печальным вышел этот разговор. Никогда бы не подумала, что мне будет так жалко храмовника.

Но мое движение не остался без внимания. Гворий скользнул по мне косым настороженным взором, от которого стало холодно и страшно, и вновь обратился к противнику.

– Поэтому ты бежал, – безучастно констатировал он. – Прихватил сыночка и не нашел ничего лучшего, как отправиться в крупный город, где он смог бы позабавиться на славу. Как же, вокруг столько живой дичи, аж глаза разбегаются. Мудрое решение, ничего не скажешь. А Тефну-то зачем впутал во все это?

– Да, я бежал, – с вызовом повторил Шерьян. – Потому что понял, что от отца-настоятеля помощи ждать не приходится. Храм зачем-то нуждался в моем сыне, нуждался для своих целей, но я не собирался отказываться от собственного ребенка просто так. Мне необходима была информация, а в Мейчаре одна из лучших библиотек в королевстве, поэтому выбор и пал на твой город. Перед зачатием ребенка меня заставили пройти через определенный ритуал. И я обязан был выяснить его суть. И потом, ты же знаешь, что за тот месяц, который мы с Рикки провели в Мейчаре, никто не пострадал. Я глаз не спускал с сына.

– Про ритуал выяснил? – нетерпеливо прервал оправдания храмовника Гворий.

– Нет, – огорченно покачал головой Шерьян. – Местный архивариус оказался на редкость несговорчивым и неподкупным. Неудивительно, если учесть, что дружбу он водил с Тефной. То-то я удивился, когда узнал про это обстоятельство. Правда, архивариус почему-то сделал вид, будто не признал меня при нашей последней встрече. А может, и в самом деле забыл, что я к нему обращался с просьбой. Так или иначе, но книгу про храмовые обряды он мне не отдал, сославшись на то, что впервые о ней слышит.

Я недоуменно нахмурилась. Значит, Аджей видел Шерьяна? Странное дело, почему тогда приятель мне ничего об этом знакомстве не рассказал? Я ведь показала ему, как выглядит храмовый медальон моего неожиданного работодателя. Такие вещи достаточно редко встречаются, чтобы можно было подумать, будто тот, кто обращался в библиотеку, и тот, кто критиковал мои художества, – разные люди. Насколько я знаю Аджея, он бы сразу же сообщил мне об этом. А потом еще и посмеялся бы над столь странным совпадением. Но приятель промолчал. И, даже встретив меня на улице с храмовником, ничего не сказал. Только сунул мне книгу, которую искал Шерьян. Но почему?

Надо признать, неудачное я выбрала место и время для раздумий. Потому как совершенно забыла о неприятной особенности Гвория читать мысли, причем делать это незаметно. Полуэльф удивленно хмыкнул, а мне почему-то нестерпимо захотелось куда-нибудь убежать, пока мужчины заняты выяснением отношений. И я бочком стала отодвигаться в сторону от места поединка.

– Тефна, пожалуйста, не нервируй меня, – вежливо попросил Гворий, ни на миг не отводя напряженного взгляда от храмовника, и прищелкнул пальцами.

Я охнула и тяжело осела на землю, ощутив, как на меня навалилась непонятная слабость. Даже пошевелиться было совершенно невозможно.

– Поэтому я решил подойти к этой проблеме с другой стороны, – продолжил тем временем Шерьян, будто не заметив секундной сцены между мной и Гворием. – Мертвые обычно бывают более разговорчивыми, чем живые. И то, что нам кажется тайной, для них – давно узнанное и понятое дело. Я знаю, Индигерда не отказала бы в помощи сыну. Но для этого мне надо было попасть к кругу мертвых. И тут без помощи Тефны я бы не обошелся. Ведь бургомистр отказался выдать мне карту. Более того, думаю, он сразу же известил тебя о том, что к нему приходил разыскиваемый храмовник, не так ли? Полагаю, отец-настоятель после моего бегства немедля разослал по всем городам письма с описанием меня и Рикки. Правда, я был уверен, что ты откажешься помогать храмовникам. Учитывая, чья кровь течет в твоих жилах и как относятся мои бывшие братья к нечисти.

– Сейчас не время это обсуждать! – резко оборвал противника Гворий, предупреждающе подняв руку. – Теперь понятно, почему ты впутал во все это Тефну. Но почему ты медлил, прежде чем уйти из города? Шерьян, я всегда уважал тебя, хотя между нами, скажем так, одно время были весьма напряженные отношения. Но на глупца или на безумца ты не похож. После провального визита к бургомистру надо было бежать из Мейчара, и бежать немедля, пока не заблокировали городские ворота. Но никак не через двое суток.

– Благодари Тефну, – пожал плечами храмовник. – На редкость шумное и бестолковое существо, склонное к истерикам на ровном месте.

Я громко засопела, обиженная столь нелицеприятной характеристикой, поэтому едва не пропустила то, что чуть слышно добавил Гворий:

– И поразительно напоминающая Индигерду. Та ведь тоже была метаморфом – серой кошкой.

В предутреннем сумраке черты лиц терялись, но я могла поклясться, что Шерьян смущенно покраснел. Вон оно как. А я все гадала о причинах столь необычного отношения ко мне работодателя. Весьма болезненно для самолюбия осознавать, что он видел во мне лишь слабое подобие почившей жены. Вот дурой-то я была – уже вообразила себя красавицей неотразимой, от чар которой даже суровые сердца храмовников оттаивают.

– Мне непонятна только одна вещь. Как ты узнал, что я уехал из города? – негромко спросил тем временем Шерьян. – Я предполагал, что стоит мне воспользоваться своей магией, как меня тотчас же обнаружат. Поэтому из города вышел при помощи колдовства Тефны. А запас ее сил, практически полностью выпитых мною, восполнил уже за стенами Мейчара.

Гворий неопределенно хмыкнул. Затем почему-то покосился на восток, который робко алел, предсказывая скорый рассвет.

– Храмовники помогли мне просканировать весь город, – с явной неохотой признался он. – Да, это потребовало очень много энергии, но зато я убедился, что в Мейчаре тебя нет. Путь был только один – к кругу мертвых. Правда, мне сказали, что ты стремишься к нему несколько по другой причине.

Прямо над моей головой громко запела птица, приветствуя приход нового дня. Я безуспешно пыталась побороть странную апатию, которая крепче пут сковала мое тело. А мужчины молчали. Давно потухла искорка в ладони Гвория, так и не сорвавшись в смертельный полет. По-моему, Шерьян даже не заметил этого. Он зябко кутался в темный плащ и пальцами растирал виски, словно борясь с невыносимой головной болью. Гворий же задумчиво кусал губы, но ставить точку в поединке не спешил.

– Отпусти меня, – наконец глухо попросил храмовник. – Прошу. Ты же видишь, я не желаю никому зла. Не знаю, что там про меня наговорили, но ведь мы достаточно давно знаем друг друга. И ты в состоянии отличить правду от навета. Дай мне пройти к кругу мертвых и встретиться с Индигердой.

– А если что-нибудь пойдет не так? – тихо возразил Гворий. – Вдруг твой сын выйдет из-под контроля и бежит? Мне не нужна подобная проблема в окрестностях Мейчара.

– Неужели ты думаешь, что храмовники отправились с тобой, чтобы убить Рикки? – Шерьян зло рассмеялся. – Он нужен им живым, и я даже боюсь предположить, для каких именно целей. Гворий, мы никогда не были друзьями. Но сейчас у меня вся надежда только на тебя. Если хочешь, идем с нами, чтобы убедиться в моих словах.

Гворий тяжело вздохнул, словно наконец-таки принял важное решение. И протянул руку Шерьяну, помогая тому встать на ноги.

– Спасибо, – слабо улыбнулся храмовник, словно еще опасаясь поверить в подобный исход дела.

– Я поступаю так не из-за тебя, – отозвался Гворий. – Но учти, я еду с тобой. Хочу быть абсолютно уверенным в том, что ты меня не обманываешь. – Произнеся эту фразу, он сделал шаг назад, повернувшись спиной к бывшему противнику, и разыскал меня взглядом.

«То меня один своими насмешками постоянно доводил, а теперь их двое будет», – мрачно подумала я, даже не обрадовавшись тому, что мои конечности опять стали мне повиноваться. К чему это, если побег вновь стал совершенно невозможным делом?

– Не ной, – строго произнес Гворий, подходя ближе. Затем наклонился ко мне и шепнул: – Значит, милая девушка, на данный момент именно вы являетесь владелицей бесценного фолианта? Ну-ну, чем дольше я нахожусь рядом с тобой, тем больше ты меня удивляешь.

– Не отдам! – гневно фыркнула я, бережно локтем придерживая книгу, которая, по ощущениям, за прошедшее время стала неотъемлемой частью моего тела.

– Сам возьму, – серьезно предупредил Гворий. – И спрашивать не буду.

– О чем вы там шепчитесь? – недовольно поинтересовался Шерьян. – Полагаю, храмовников вряд ли обрадует твое исчезновение, Гворий. Поэтому давайте-ка двигать подальше отсюда. Рикки ждет меня.

– На самом деле я не понимаю, зачем нам ехать к кругу мертвых, – негромко отозвался Гворий, крепко взяв при этом меня под локоть. – Стоит ли тревожить давно упокоившихся в обители богов, если ответ, возможно, уже в наших руках? Точнее, за поясом штанов этого милого создания.

Я охнула от подобного вероломства и со всей силы рванулась в сторону, пытаясь вырваться. Гворий хмыкнул и без малейшего усилия пресек эту попытку, привлекая меня ближе. Развернул лицом к себе, взяв за плечи, и холодно сказал, глядя в глаза:

– Тефна, и я знаю, и ты знаешь, и даже Шерьян знает, что книга про храмовые обычаи у тебя. Отдай ее нам, пожалуйста.