Текст книги "Под знаком OST. Книга 3"

в небо, распугав чаек. Рита вздрогнула, очнулась, безумным взором посмотрела на Анисимова у озера и быстро пришла в себя. Могилу нужно было привести в порядок. Она выдернула все сорняки и повязала на дощечку с цифрой 8087 свой черный шарф.

Еще час Рита читала молитву о своем отце, а когда и она была закончена, пошла в машину к Анисимову. Он курил, сидя за рулем, и ждал Риту.

– Простите меня! Спасибо, что показали могилу отца. (вздохнув) Душа у Вас есть.

Анисимов хмыкает, заводит машину и везет ее обратно в ее деревню, прямо в избу к глухонемой Фаине.

Глава 5.Москва. Июль.1945.

Впрочем столкнувшись с самим Гусевым, Миша вовсе не желал уходить из квартиры Лили. Когда же Николай появился дома к вечеру, Миша уже ужинал вместе с Лилей,сидя за одним столом. От Гусева не укрылось и плохое настроение Лили и ее заплаканные глаза, и Мишино нервное настроение. О чем они говорили было вовсе неизвестно, однако от Гусева сложно было скрыть то, что разговор между ними состоялся очень серьезный.

Лиля поставила перед мужем тарелку с супом. Он быстро и молча съел свою порцию, а потом, коротко глянув на Мишу, протянул ему направление на работу на гидроэлектростанцию в Рыбинск и билет в один конец. Ехать надо было через месяц.

– Вот тебе направление на работу. Поедешь рыбинскую ГЭС восстанавливать. Вот! А сейчас пока устроишься в котельную кочегаром. Чтобы я тебя не видел и не слышал. Иначе все! Самостоятельно приобрести железнодорожный билет на поезд Миша Сергеева совсем не мог. Военный билет на имя Павла Мельниченко вовсе не давал ему право передвигаться самостоятельно. Такой подарок Сергееву сделал Николай.

Гусев неожиданно попросил у Лили чаю. Ему вовсе не хотелось, чтобы его жена присутствовала при серьезном разговоре с «салабоном», так мысленно называл он про себя Мишу Сергеева. Он же придумал повод, чтобы отправить Лилю на кухню.

– Чайку бы!

Дождавшись, когда его жена выйдет на кухню за чайником, он на прямую спросил у Миши:

– Значит, слушай,министрель! Поедешь восстанавливать народное хозяйство в Рыбинск! Там возобновляется строительство электростанции и расширяют водохранилище.

– И на какую должность?

– Начальника зоопарка. Значит, найдешь в отделе кадров Кичигина. Начальник гидроэлектростанции. Он разъяснит тебе: что и к чему!

И в твоих интересах приехать туда, как можно быстрее. Максимум сколько ты можешь быть в Москве-месяц. Иначе никак!

Лиля входит с чайником, наливает кипяток в стаканы, слышит финал разговора.

– Так что собирайся на вокзал, за билетом! Там же отметишь свой военный билет.

Лиля, услышав эту фразу, нечаянно льет кипяток мимо стакана. Обжигает Гусева, тот вскакивает, чертыхается и выбегает с кухни.

Миша вскакивает, хватает ремень, затягивает его на кителе,

Лиля обнимает Мишу сзади, обхватывая его двумя руками.

– Миша! Я без тебя повешусь или с моста головой.

– (снимая ее руки с плеч) Лиля, не надо!

– Я бы все отдала, я бы полжизни отдала бы, лишь бы только с тобой.

– Лиля, я тебя прошу. Ты все-таки сестра или нет?

Миша отпихивает Лилю от себя. Она летит в угол, падает, ударяясь о косяк окна.

– Какие же Вы благородные! Аж тошнит от Вашего благородства. Может Вы не любите никого? Может Вы просто не знаете, как это? Да Наташа твоя ребенка от француза родила! Вот! А ты ее до сих пор до небес возносишь!

Она плачет навзрыд, пытается успокоиться, но никак не может. Миша бледнеет, молча собирает вещи в свой вещмешок. Входит Гусев. Гусев смотрит на рыдающую Лилю.

– Что случилось-то? (Мише, зло) Ты в котельную опаздываешь!

Миша быстро встает, хватает свой вещмешок, ставит гитару на место и выбегает из квартиры Гусева. Лиля вскакивает, бежит за Мишей, пытается его догнать. Однако она не успевает его остановить, Миша выходит, хлопнув входной дверью.

Когда Лиля возвращается, Гусев хватает Лилю в объятия. Она вырывается и кричит.

– Миша! Мишенька! (вырывается из объятий Гусева) Коля, пожалуйста! Пусти! Я его люблю, я пыталась тебя полюбить, но никак! Прости! -Лилечка, солнышко! Он тебя не любит. А я тебя люблю, понимаешь, я все время думаю о тебе! Я все время забочусь о тебе. Ну, не надо! Давай не станем все ломать! Ну, давай, поедем куда-нибудь! А? Поедем на море! Абрикосы кушать! Купаться! А? Солнышко, ты же мне деток обещала. Ну?! -Не будет деток, Коль! Я со стариком жила, аборт сделала, у меня ничего не будет, Коль!

Гусев бледнеет, краснеет, хватает вазу и со всего маху бросает ее об стену. Ваза разбивается вдребезги, Лиля рыдает в углу. Гусев одевается и уходит на службу, снимает кольцо с руки. Лиля вскакивает, быстро достает Наташино желтое платье, складывает его, заворачивает в газету, перевязывает бечевкой и быстро посмотрев на свою руку, снимает мамино кольцо. Кладет кольца мамы, Елены Сергеевны, и папы, Андрей Михайловича, в шкатулку, машет рукой и выскакивает на улицу. Уже через пять минут, она садится в такси и едет к тете Эмме. Эх, права была Эмма Ильинична, чужое платье приносит несчастье.

А тем временем в дверь к тете Эмме звонит Саша. Проводив Наташу до дома после счастливого освобождения Маши из детдома, он зашел тогда

в магазин и накупил девочке одежды и кукол. Но отдать все не было времени. Саше Клюеву долго не давал покоя разговор Наташи о Мише. Именно Наташа рассказала ему о том, что папа Маши – француз, и было очевидно, что Нату надо спасать. Видя ее потухший взгляд, а Саша навещал девушку исправно, он как-то, взяв выходной на работе, принял твердое решение собрать доказательства ее невиновности. Впрочем мысль о том, что Маша-дочь Франсуа, пленного француза, который был с Рудиной в Третьем Рейхе, мучила и его самого. Саша Клюев стал осторожно выспрашивать у Наташи, где живет Клава Чугунова. Не давала ему покоя и появление Миши Сергеева в их общей квартире. Бумажка с печатью на его комнате была сорвана, а сам Миша так и не появлялся.

Впрочем прошел почти месяц со дня их приезда, когда Клюев решил вручить игрушки лично Нате. Тетя Эмма была просто удивлена, увидев его на пороге, с вещами в руках.

– Здравствуйте!

– Здравствуйте.

Саша протягивает детские вещи тете Эмме, она кивает, берет их

в руки, машет рукой в сторону квартиры, объясняя, что он должен самолично вручить все Наташе.

– Привет, Саша! Вручи это все Наташе лично.

– Я вот ребенку купил пальто к осени!

Саша проходит внутрь, видит Наташу с чемоданом и Машу.

– Вот, Наташа, я купил пальто для Вашей дочери. И куклу.

Саша кивает на Машу, Наташа в полном смущении, надевает пальто на Машу. Пальто ей,конечно, великовато, но если подвернуть рукава, то вполне себе приличное.

– Пойдем. Пойдем, пальтишко померяем. (ей неудобно) Саша! Зачем Вы деньги тратите?

– Ну как зачем? Зима скоро!

Наташа оставляет Машу с тетей Эммой,а сама идет собирать чемодан. Увидев, что Ната собирает чемодан, Саша решает задать вопрос.

– А куда Вы собираетесь?!

– К Рите, в Харовск. Мне надо уехать, Саша!

– Зачем, Наташа? Выходите Вы за меня замуж. Я решу все Ваши проблемы. А Машу удочерю.

Однако Наташа машет головой и продолжает собирать чемодан, когда неожиданно в дверь звонят. Тетя Эмма опять бежит открывать. Короткий шум в коридоре, радостный возглас. Тетя Эмма появляется в комнате с телеграммой в руках.

– Приняты на роль. Тчк. Явиться на Союздетфильм. Тчк.

Тетя Эмма просто немеет от радостного известия и садится на диван.

Наташа бросается к ней,хохочет, отбирает у нее телеграмму из рук и начинает читать то, что в ней написано.

– Ну как? Рада?!

– Да, конечно.

В этот самый момент в дверях опять звонят. Саша Клюев идет

к входной двери, открывает, но видит на пороге Лилю со свертком. Она машет рукой на него, вид у нее взъерошенный и злой.

– Саша, передайте Наташе платье. Вот!

– А Вы не зайдете?

– Нет. Я с Гусевым поссорилась. Из-за Миши. Миша в Москве. Вот!

Саша вздрагивает, смотрит внимательно на Лилю.

– И он в курсе романа Наташи с французом.

– Лиля, Вы не правы. Машу Наташа удочерила, но нашла ее в белорусской деревне. Вы зря о ней слухи распространяете.

– Слухи? Да она сама мне призналась, что Машу от француза прижила. Вот! Сестра еще… Меня Гусев скоро из дома выгонит, если еще раз узнает, как мне Рита навредила и Наташа своим пленом. Держите Наташино платье. Желтое. Вот то же даренное от Франсуа! Эх!

Саша берет сверток с платье, бледнеет, запальчивая речь сестры Наташи, Лили, производит на него впечатление. Однако она садится

в такси и кричит в открытое окно.

– Миша в Москве! Он был у меня. Спасите его от Наташи, если Вы ее любите!

Саша кивает, смущенно разворачивается и идет опять в комнату

к Эмме Ильиничне. Кладет сверток на стол. Настроение испорчено, очевидно, что надо ехать домой. По его расчетам, Сергеев должен был появиться у них с мамой дома очень скоро. Но как спасти от него Наташу? Он входит к тете Эмме.

– Вот, держите Наташино платье. Лиля привезла.

– Лиля? Эх, а что же не зашла. Совсем дорогу забыла…

Тетя Эмма бросается к столу, достает из свертка желтое платье Наташи, которое ей подарил Франсуа.

– Ну, что? (хохочет) Надень завтра его на съемки. Точно возьмут!

И меня, Натусенька, с собой возьми! Я буду твоим ассистентом. Наташа неожиданно плачет, уткнувшись в платье, от счастья, что все-таки пришло радостное известие. Саша садится на диван и начинает качать на коленях Машу.

Тетя Эмма отправляется на кухню готовить обед. Уже через два часа они дружно обедают за столом, обсуждая завтрашний поход на студию. Режиссер Борис Эферман с утра был не в духе, он выстраивал мизансцену на площадке и был крайне расстроен тем, как работала операторская группа. То свет не тот, то композиция кадра не та. Борис несколько раз подходил к оператору Ивану Терентьеву и заглядывал через плечо в объектив камеры. Он был недоволен тем, как выглядит в кадре помост для выступления в кабаре. У помоста стояли столики, за которыми сидела массовка в форме офицеров немецкой армии. По сюжету Ната в желтом платье от Франсуа, должна была петь на сцене для офицеров Вермахта, девушка приготовилась петь Шуберта по-немецки, когда неожиданно упал бутафорский столб из папье-маше.

– Столб поправь! Вот этот, вот этот (машет оператору) Хорошо! Можно снимать! (реквизитору) Павловна, реквизит несите! Все несите!

– Тамара Павловна, Вы что плохо слышите? Режиссер просит.

– Да все готово

Реквизитор несет в кадр пластмассовые цветы и чемодан. Она дает их Наташе, просит держать их в руках. Ассистентка Бориса Эфермана, увидев реквизитора на сцене кабаре, злится.

– Уйдите из кадра! Уберите чемоданы.

Реквизитор убирает чемоданы из кадра, отбегает за камеру, встает за плечом оператора. Борис Эферман садится на режиссерский стул, машет рукой,ассистентка в мегафон сообщает.

– Приготовились! Мотор! Начали!

В кадр входит хлопушка. Тетя Эмма, которая сидит за пианино на сцене, шипит Наташе.

– Ната, поправь мне боа!

Наташа поправляет боа тете Эмме, видит, как морщится режиссер.

– Эпизод 5,сцена 1,кадр 1-первый дубль.

Хлопушка хлопает деревянной хлопушкой,Наташа вздыхает и начинает петь по-немецки.

– Leise flehen meine Lieder durch die.Nacht zu dur, In den stillen Hain hernieder liebchen komm zu mir.

Массовка, сидящая за столами, внимательно слушает Наташу.

Кадр длится долго, почти десять минут. Наташа поет с выражением,

при этом делая акценты на первые слова в песне.

– Браво! Браво!!!

– Снято! Спасибо большое!

На другой день Наташа пришла в ГИТИС. Послевоенный театральный институт был пуст, только юные старлетки порхали по коридорам в поисках аудитории. Наташа, как зачарованная, смотрит в приоткрытую дверь на репетицию «Вишневого сада» Чехова, доходит до кабинета ректора.

– Антон Федорович, я-Наташа Рудина. Приехала вот восстанавливаться в ГИТИСе, на первом курсе.

– Рудина? Наташа? Вот она без вести пропащая… А мы тебя искали, искали, я даже гонцов посылал к твоей бабушке Ираиде, она по-моему в Москве была… Никуда не уезжала! Как эвакуация прошла?

В Ташкенте была? Или в Фергане?

Наташа замолчала, вздохнула. Объясняться не хотелось вовсе.

– Нет, я была на (пауза) «оккупированных территориях» Вот справка.

– На оккупированных? Ну, я тебе приму, а там если комиссия какая-то будет, объясняться будешь сама.

Ректор ГИТИСа смущен, однако берет Наташу за руку и ведет ее

в аудиторию, где ставят «Вишневый сад»

– Вот присоединяйся к репетиции. Главной актрисы нам активно не хватает. Заходи, я как раз прогон смотрю. У нас всего две женские роли, хотя должно быть три. На первый курс я махну рукой, но тебе надо экстерном и быстро досдать все, что было.

– Я на сцену?! Вы мне льстите, Антон Федорович, отчаянно льстите.

– Совсем нет, мне уже и завхоз с Союздетфильма звонил по твоему поводу. Молчи ты про свою оккупацию, говори, что была в эвакуации. Пострадала, догоняю курс. Ты вот актрису Полякову знаешь?

С твоего курса? Звезда! Все при ней! Снималась вот в Ташкенте в фильмах и раздает теперь автографы Вот!

– Я, Антон Федорович, еще и в театр хочу устроиться и

в народные танцы, если возьмут.

– Вот и умница! (машет на нее рукой) восстановлю тебя, милая, не переживай!

Наташа заходит с ректором в аудиторию и смотрит репетицию спектакля «Вишневый сад»

Девочки вдохновенно произносят текст.

Наташа выходит из ГИТИСа под впечатлением. У выхода из ГИТИСа она встречает актрису Полякову, которая с ней училась в 1941.

– Наташа! Рудина! Ты… Откуда ты, дорогая? Здесь, соскучилась по ГИТИСу, была в эвакуации?

– Нет, восстановилась на первом курсе. А ты, Валя, кого играешь?

Полякова расхохоталась. Наташа ее рассмешила сильно, она хотела уже ей ответить, как неожиданно две старлетки, выбежавшие из двери ГИТИСа стали клянчить автограф у Валентины Поляковой. В их руках были фото самой актрисы из фильма «Колхоз „Победа“»

– Валентина Николаевна! Валентина! Подпишите для моей мамы.

Она Вас просто обожает, не одной премьеры не пропустила, подпишите на открытке фильма «Колхоз „Победы“»

Наташа улыбается, ее рассмешили молодые девчонки, однако Полякова мгновенно забывает о своей бывшей однокурснице, когда ко входу подъезжает машина «Волга» серого света. Из нее выглядывает режиссер Эферман, не замечая Наташу Рудину, он выходит, целует ручку Поляковой.

– Валентина, я прошу Вас не опаздывать завтра на съемки.

Валентина кокетливо припудривает нос, машет рукой Наташе и идет

в машину.

– Пока, Наташа, увидимся…

Борис Эферман замечает Нату.

– Наташа, я Вас так же жду через месяц. На съемках. У Вас хороший типаж и вы вписались в сцену с немецким кабаре. А Вы знакомы с Валентиной? Она моя любимая актриса.

– Да, мы учились вместе…

– Вам повезло, Валентина Полякова-популярная актриса, мы Вас ставим на учет в наш актерский отдел. Так что зайдете завтра.

Наташа кивает, отворачивается и, не обращая внимание на машину Эфермана идет по дорожке к своему новому месту работы.

Лиля Рудина, сестра Наташа, упросила своего Гусева похлопотать еще и за Наташу Рудину. И тот моментально устроил к себе в ДК, где он руководил не только коллективом Дома культуры, но и местной самодеятельностью. Народный ансамбль репетировал на сцене кадриль, Наташа быстро заглянула в большой зал, увидела свой коллектив на сцене дома культуры и поспешила к Гусеву. Николай сидел в кабинете, к нему должна была нагрянуть комиссия. И он был просто уверен, что приедет парторг местного райкома. Наташу с ее плохой анкетой, надо было спрятать. Однако репетиция кадрили затянулась до вечера. Парторг приехал к 19—00,открыв дверь кабинета Гусева, он с порога спросил о Рудиной.

– Вы чего это, товарищ Гусев, укрываете ссыльных? Не положено брать на работу с культурными ценностями тех, кто был на «оккупированной территории» Гражданка Рудина когда была Вами принята на работу?

– Товарищ Понамарев, гражданку Рудину мы взяли на пол-ставки уборщицей помещений. Так как Наташа учится в ГИТИСе, да еще за нее хлопотал ее родной ВУЗ-ГИТИС и завхоз Союздетфильма, она в актерском отделе на учете состоит, я ее попросил лично отрепетировать с моим ударным коллективом «кадриль». Наталья Рудина лично аккомпанирует им на нашем пианино. Прошу Вас прослушать и посмотреть!

Парторг, товарищ Понамарев, хмыкнул, махнул на Гусева рукой.

– Хорошо. Тогда выводи на сцену всех своих артистов, если что-то не так, я головой буду отвечать 1 сентября перед началом учебного года за твой коллектив.

– Девушка на хорошем счету. Приехала в июне, удочерила девочку, которую нашла в белорусской деревне.

– В белорусской ли деревне? У нее отчество мудреное, она по папе-

французу, на половину француженка. Так что в курсе, Гусев, я всей этой Вашей мягкотелости по отношению к контр-революционным недобиткам.

– Товарищ Понамарев, ну каким недобиткам? Рудина-сестра моей родной жены. Ну, оступилась, девушка, ну не досмотрели за ней.

У нее роман, судя по рассказам моей благоверной случился

с французским гражданином, который точно такой же пострадавший от фашизма человек. Я насмотрелся на такие истории, пока к Берлину шел. Ни одна Наташа пострадала от фашистской сволочи!

– Ладно, Гусев, я то же знаете ли не лыком шит, ненавижу когда всякая контра пролезает на «теплые» места. Показывайте свою кадриль и свою пианистку из фашистского плена.

Вечером, когда кадриль была показана, а Наташу оставил на работе Понамарев, Рудину до квартиры Эммы Штольц подвозит Гусев. Ната все дорогу рассказывала Николаю про свой плен, про Кернеров, про гестапо, про герра Штерна и фрау Мюллер с несчастным Карлом из гитлер-югента.

Николай Гусев прямо спросил ее о Франсуа, папе Маши.

– Скажи, Наташа, только честно. Франсуа-отец Маши или нет?

Не ври мне.

Наташа вспыхивает:

– Это Вы мне? Простите, а вот собственно и дом тети Эммы.

Они действительно подъехали к дому тети Эммы.

Наташа выскакивает из машины, Гусев кричит ей вслед

– Не портите жизнь Лиле! Не появляйтесь у нас. И кстати, хотел добавить. Объявился Ваш жених: Павел Мельниченко, он же Миша Сергеев. Я его пока в котельную определил, а к сентябрю он у меня

в Рыбинск уедет. Вот. И чего Вы побледнели? Не ожидали от Лили такого? Она мне замучила своими просьбами и о Вас в том числе.

Кстати, не из-за Миши ли Ваша старшая пострадала? Она ему делала фальшивые документы. Слава богу, что ее друг Сергей Пожарский вмешался! В другом случае-стенка и расстрел на месте, за укрывательство дезертиров в военное время.

Наташа расплакалась, а Николай хлопнул дверью и поехал на своей машине в другую сторону. В тот самый день Саша Клюев, увидев открытую дверь в комнату Миши, и его самого, быстро собирающего вещи, решился пригласить своего друга в пивную. В квартире во время войны появилась Анфиса, местная официантка из соседской квартиры. Она снабжала маму Саши Клюевой ленд-лизовской тушенкой и американскими галетами и часто задерживалась допоздна в своей шумной забегаловке. Анфису поселил в комнату к Мише жилсовет. Она приехала из далекой Сибири, и заняла жилплощадь по направлению обкома. Анфиса была продавщицей из местной бакалеи. Снабжала жилсовет дешевой водкой и быстро освоилась в комнате Сергеева. Однако увидев симпатичного лейтенанта и хозяина комнаты, решилась на роман с ним.

Вот и и сейчас она с интересом наблюдала за Мишей Сергеевым и Сашей Клюевым в пивной. Саша был в штатском, Миша в форме лейтенанта, они пили пиво и чем-то быстро разговаривали. Анфиса сидела за соседним столом.

– Когда едешь на ГЭС?

– Через месяц (паузу) Увидел тебя с Наташей. Скажи, только честно.

Ты решил на ней жениться?

– Да. Ты же ее бросил.

– Я ее люблю, но вынужден ехать в Рыбинск. Предложили работу-

строить гидроэлектростанции.

– Желаю удачи!

– А ребенок? Чей у нее ребенок?

– А тебе-то какая разница!

– Лиля говорит, что от француза! (официантке) Пива еще…

Официантка кивает, уходит за пивом, а Миша и Саша продолжают разговор.

– Ну, а как же, Наташа? Это свинство! Ты должен пойти и поговорить с ней.

– Саша! Это все было до войны. Романтический юноша, девочка из профессорской семьи. Белые носочки, платья в горошек.

– Так, так. Ты что хочешь сказать? Ты ее любишь? Или нет?

– Саша, главное, что ты ее любишь. Любишь? Вот женись и будьте счастливы

Неожиданно Миша начинает говорить резко и явно фальшиво.

– А я вот не хочу воспитывать чужого ребенка!

– Даже так?! А ты откуда про ребенка знаешь? От мамы моей?

– Нет. Ребенок от француза, мне ее сестра все рассказала.

– Да ты не понял ничего!

Официантка кричит Саше издалека.

– Эй,кто там пиво спрашивал? Ну, ты? Деятель очкастый? Давай жми уже! Сколько можно повторять? Кассу закрою скоро!

– Я сейчас! (Мише) Сиди!

Миша подходит к официантке

– Девушка, нам еще два светлых и вот эту тараньку.

– Нет, тараньки!

– А вобла есть?

– Воблы нет. С Вас еще двадцать рублей.И без сдачи. Я кассу закрываю!

Официантка закрывала кассу, пока Саша расплачивался. За это время Миша успел вскочить, схватить вещмешок и выбежать из пивной. Анфиса встала и подошла к Клюеву.

– Ну, Саша… Поздравляй. Я из-за этого деятеля симпатичного, в другую квартиру переезжаю. Впрочем, по моему он меня задержит.

Холостой? Я имею ввиду Мишу Сергеева?

– Он-Павел Мельниченко. Комнату он свою себе не вернет, пока имя не восстановит, вот. Так что живи, Анфиса, и радуйся жизни. Он по моему

на Рыбинскую ГЭС собрался. Вот…

– Эх, спасибо что сообщил. Тогда ничего не остается, как роман закрутить с этим впечатлительным товарищем. Ты влюблен я так поняла в какую-то Рудину Наташу.

– Она его бывшая невеста и приехала вот с «оккупированных территорий» с девочкой. В графе папа, поставила в документах:

француз, Франсуа Трюффо. Вообщем, я решил на ней жениться, а Миша ее вот бросил, не хочет жениться и воспитывать чужого ребенка. Вот!

А я так считаю, любишь-бери в жены и вникай в предлагаемые обстоятельства.

– Понятно… Ну, попробую я за него замуж выйти! Очень мне не хочется обратно в Сибирь возвращаться. Так он свободен?

Официантка крикнула ему и Анфисе

– Эй, пива два… Берите, а то таранька закончилась, есть только раки.

Клюев встал, махнул на Анфису рукой и пошел за пивом.

Саша оглянулся назад, у него в руках было две кружки пива. Однако, увы, стол, где они сидели с Мишей был пуст. Саша поставил две кружки пива на стол, побежал к выходу. Ему надо было срочно найти Наташу и привезти ее к бывшему жениху

Наташа взяла под руку Сашу. День был солнечный. Стайки воробьев летали с места на место и через десять минут Ната Рудина и Саша Клюев сели на лавочку. Саша вытащил из портфеля листочек-метрику. Пока Наташа кормила воробьиную стаю хлебом Саша пытался уговорить ее выйти за него замуж.

– Наташа, выходи за меня замуж. Вот Машу я удочерил (дает ей метрику) Читай. Графу отец видишь?

Наташа охает.

– Спасибо, но мне как-то неудобно…

– Наташа, я хотел бы жениться на тебе.

– Эх… А Вам я зачем? Меня вот на работу не берут, только я устроилась, так к Гусеву проверка приехала, и он меня попросил больше на работу в ДК не приходить. Вот о Мише рассказал.

А Вы, Саша, почему скрыли от меня приезд Сергеева?

– Я люблю Вас, Наташа, и не хочу, чтобы Сергеев со своей историей и дезертирством Вам жизнь испортил. Выйдете за меня и все у Вас наладится.

– Меня вот еле в актерском отделе СоюзДетфильма оставили, а еще вот газировкой предлагают торговать в свободное время от кино. Буду сатуратором. А у Миши вот какие проблемы? Почему его не берут на работу инженером?

– Наташа, его не берут из-за пометки, был на оккупированных территориях. Я сам устроился в Академию Жуковского только благодаря двум орденам (делает паузу) Наташа. Скажи. Ты готова выходить за меня замуж? Я готов ждать, год, два, десять лет…

Наташа посмотрела на Клюева:

– Ты шутишь?

– Нет. То что Маша-теперь моя дочь, это страшная тайна. О ней знает только моя мама. И ты теперь. Маше я готов дать свою фамилию. А Миша. Понимаешь, Ната, он мой друг. Но он сделал тебя несчастной, Наташа, это личное мое мнение, и тебя и Риту. Рите дали срок за подделку документов, а товарищ Мельниченко, отлично дошел до Берлина. Как и я. Ему не надо было признаваться и в Москву приезжать. Он вас подставил, вот. Работает он теперь в котельной. Его туда Гусев определил, а в этом месяце он уезжает в Рыбинск, строить ГЭС. Николай попросил его не искать и не поддерживать связь, иначе я вот Лиле наврежу.

Наташа вынула платок и высморкалась. Увидев, что к ним бежит Маша, она замолчала, а потом сказал тихо.

– Не рассказывай о нем Маше. Она не знает его и наверное не узнает, что был у меня жених-Миша Сергеев, да весь вышел. Что он теперь-Павел Мельниченко.

– Зря Вы признались в своей связи с французом.

Наташа замолчала, пожала плечами, Маша подбежала поближе. Саша Клюев быстро вынул леденец на палочке в виде петушка.

– Ну, Маша, рад тебя видеть.

Наташа неожиданно полезла в сумочку, и достала бумажную пластинку, на которой было написано: «Ната+Миша.1941» Лиля было зачеркнуто, а имя Наташи красовалось на этом странном артифакте их бывшей любви и их светлого чувства, которое Наташа готова была нести через всю жизнь. Саша нахмурился, Наташа опять вспоминала его друга.

– Вот эту пластинку мне Лиля отдала. Она оказывается зимой 42-ого ходила в НКВД, рассказывала Пожарскому, другу нашей семьи сказки, о том что писала вот с ним бумажную пластинку, признавалась в любви.

Мне было неприятно ее слушать, однако я поняла, что по другому было нельзя.

Клюев взял ее руку, быстро вложил метрику в пальцы Рудиной и сказал быстро:

– Наташа, я готов быть Вашим мужем и защитником. Миша забыл о Вас и вряд ли сможет Вам помочь, а я смогу. Я готов и хочу жениться, когда Вы будете готовы ответить мне взаимностью.

Он взял из рук Наташи пластинку и неожиданно порвал ее.

Миша работал с самого утра, подбрасывая уголь в котельной.

В помещении было прохладно. Он зачерпнул лопатой уголь, бросая в огненный зев печи уголь. Через два часа в котельной стало темно, Сергеев подбрасывал и подбрасывал уголь, и вскоре в помещении стало жарко. Он подкрутил ручку радио «Слава». и вскоре услышал шуршащий голос диктора новостей;Миша замолчал и выключил радио, подошел к своему столу, достал гитару из чехла, стал перебирать струны, набирая аккорды, поставил на место. Пошел в дальний угол, снял чехол с запылившегося макета солнечной электростанции поставил на стол, взял осколок зеркала, который был прикреплен над рукомойником с обмылком на пластмассовой подставке.

Он словил «зайчика» от лампочки Ильича, которая светила в потолок.

Тонкий лучик скользил по стеклянной поверхности гидроэлектростанции. Миша задумался, воспоминания нахлынули на него: «1941.Миша рассказывал Нате об устройстве электростанции на солнечной батареи. Потом неожиданно схватил ее на руки и долго кружил по комнате, а когда поставил на место, неожиданно поцеловал»

«Они зашли в звукозаписывающую студию. Миша забежал за стекло, сел к микрофону и быстро сказал.

– Миша, я люблю тебя… И буду любить тебя всю жизнь…

Он встал со своего места, а она быстро села вместо него.

– Наташа, я хотела сказать тебе, и признаться…

Он замолчал, Мишино лицо отразилось в стекле. Звук шуршащей бумажной пластинки прервал их разговор. Звукорежиссер обернулся и сказал.

– Ладно, допишите, когда вернетесь с войны, молодой человек!»

Из задумчивого состояния Мишу выводит Анфиса, соседка по коммуналке и продавщица местной бакалеи, дверь хлопает, она оказывается в дверях. В руках-ключ.

Она кладет его на стол и с интересом смотрит на электростанцию. Анфиса вынимает бутерброд с колбасой из сумки, откусывает кусочек хлеба, смотрит на свои боты.

– Миша! Я за тобой! Пошли в пивную. У меня день рождение и я наливаю!

Ты только вперед иди, а я домой, переоденусь и к тебе.

Миша подошел к Анфисе, обнял ее и поцеловал.

Уже через час Миша сидел за столом и пил «ерш». Настроение было прескверное. Вокруг суетились посетители пивной. Они брали пиво в кружках, садились за столом. В пивной было дымно, официанты суетились, разнося на подносе красных, усытах раков с черными, маленькими глазками. Посмотрев на часы, он ждал Анфису, но та запаздывала.

Миша отхлебнул еще пива задумался. Из задумчивого состояния Мишу вывела именно она. Анфиса приехала нарядная, в красивом пальто.

С новым перманентом на голове и ярким накрашенным ртом. Она села на стул напротив Миши, когда к ней подошла официантка с блокнотом.

– Жигули? Раки?

Анфиса задумалась, закурила.

– «Ерш». Этого мужчину я оплачу (машет на Мишу рукой). Миша, ты почему мне ничего не сказал о приезде своей крали из Германии? Забыл?

Миша очень злобно.

– Если ты о Наташе, то она-не моя краля. А тебе кто о ней рассказал?

– Мама Клюева… Ты мой золотой, ты мой хороший!

Встает, подходит к Мише, садится к нему на колени, целует в засос, вытирает губы.

– Анфиса… Я люблю Наташу. Мою Наташу Рудину.

Анфиса закрывает ему рот рукой.

– Молчи… Она от фрицев сбежала с дочерью.

И от нее одни неприятности. Жить теперь будешь со мной.

Опять целует Мишу.

А в это время Наташа подходит к киностудии. Сотрудники студии

в большом количестве входят и выходят из студийных помещений.

Наташа входит в отдел актеров. Сотрудница отдела смотрит на нее холодно, потом перебирает карточки с анкетами актрис и актеров.

– Вы что-то хотели?

– Я? Встать на учет. У меня первая категория, учусь в ГИТИСе.

Мне-21,амплуа-«голубая героиня». Готова сыграть Вам «душечку» Чехова.

– Ну, душечек не заказывали. А Чехова не ставили в кино лет так двадцать. Вы наймитесь лучше пастежером. Или в парикмахерскую устройтесь. Ладно, не расстраивайтесь, я вас поставлю в базу и анкету заведу (дает анкету) держите! У Вас диплом с собой?

– Студенческий… Диплом мне еще не выдавали.

Сотрудница сомневается, но заводит анкету.

Тем временем в соседнем павильоне идут пробы актрис на роль «учительница». На двери аудитории надпись: подбор актеров, фильм «УЧИТЕЛЬ ИЗ СИБИРИ».

Наконец-то дверь открывается и ассистент громко объявляет.

– Громова, Анисимова, Скворцова, Миронова, Антипова, Рудина, Филиппова. Приготовьтесь!

Девушки, услышав свои фамилии быстро выстраиваются в очередь, однако неожиданно в коридоре студии появляется Валентина Полякова.

– (ассистентке) Анечка! Будьте так добры, сопроводите меня на грим.

Она подходит к Нате поближе, смотрит на нее холодно и говорит, обращаясь к Анне.

– Вы с собой кисточки захватили? Прошлый раз Вы меня загримировали крайне неудачно. Еще одна ошибка и я вас уволю со всех картин.

Наташе неловко, ощущение что Валентина выговаривает именно ей.

Она вздыхает и решается поздороваться.

– Здравствуй, Валя!

Полякова машет на нее рукой, садится на кресло в коридоре. Ассистентка подходит поближе, всматривается в Наташу.

– А Вы зачем на пробы пришли? Вы же пастежер! Идите за Поляковой и готовьте ее к сцене из «Душечки» (Поляковой) Обожаю Вас, Валентина!